Текст книги "Древние Свитки. Исход (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

– Это Довакин хочет их читать, – напыжилась она в ответ. – А я, может, хочу его переубедить. Я, может, вообще не одобряю идею чтения Свитков. Тебе никогда не приходило в голову, что я – разумное существо?

– Нет, – отрезал орк и загоготал, а вслед за ним подтянулись с хихиканьем и остальные. Вольнодумцы, ишь.

– Лучше бы их и в самом деле не трогать, – промолвила Фаральда, с трудом перестав потешаться над начальством. – Никто не знает, как само чтение Свитков может сказаться на судьбе мира.

Ураг, увидев взгляд Эль, пояснил:

– Они содержат все возможные варианты прошлого и будущего. Каждый читающий, обладая уникальным жизненным опытом, смотрит через личные призмы и толкует Свитки по-своему. И в то же время все в них правда, даже ложь. Особенно ложь.

– И что получается, – взялась мыслить она, – в результате чтения будущее определяется раз и навсегда? И одна вероятность из многих становится единственно возможной?

Все дружно пожали плечами.

– Да кто ж знает, – недовольно протянул Финис.

Ну, молодец Харкон, возмущенно подумала Эль. Прочел Свиток и определил будущее, а ей теперь разгребать… Хотя нет, признала она, тут же забирая назад скороспелые обвинения. Он ведь был не первым. Свиток читали и прежде, именно потому он и узнал о пророчестве.

– Ладно, – тряхнула она головой, – по ходу дела разберемся. Чтоб вы знали, я действительно против чтения Свитков.

Еще как против – по причинам, о которых она им никогда не скажет. Любопытно, а много ли осталось бы от этого похвального благоразумия, если бы на кону не стояла судьба одного отдельно взятого вампира?

– Молодец, умница, – одобрил ее Ураг. – Ну, так где вы с Довакином болтались? Чем развлекались, кого убили?

Эль состроила важный вид и сообщила, что пока что это большая тайна. Но потом сжалилась над любопытными и признала, что да – и болтались, и развлекались, и убили.

– А замуж, замуж-то когда? – не выдержала Нирия.

– Он уже женат, – расстроила ее Эль. – Такие дела.

*

Постояв в задумчивости у сейфа, битком набитого масками, она решила, что пока что не будет возвращаться в святилище. Душа жреца из Вольскигга все еще была с ней, но, кажется, не возражала подзадержаться. Эль не знала, почему одни души ей удавалось извлекать без натуги, а другие на зов не шли. Большую часть времени они делали вид, что их и вовсе там нет, но потом вдруг начинали проявлять самоуправство, вылетая из нее, как рой пчел. У Эль уже начало складываться впечатление, что некие силы просто используют ее тело как инструмент. Никто не объясняет молотку его функции и предназначение. Никто даже не интересуется, болит ли у молотка голова.

В Каирн нельзя, в святилище нельзя. Все это может грозить непредвиденными задержками и осложнениями, так что никуда нельзя – единственное, что она сейчас могла себе позволить, это поймать в лесах столь необходимую еду. Эль боялась опоздать на встречу с Довакином и Сераной, понимая, что если упустит парочку, то уже не сможет их нагнать. Разве что сторожить их потом, встав лагерем у Волкихара…

И вот, прихватив полупустой рюкзак, она сунулась в портал и вышла у трех Сторожевых Камней, стоявших неподалеку от Ривервуда. Кинув беглый взгляд на курган, нависавший над мирным пейзажем, она отвернулась от реки и полезла через горы на юго-запад, чтобы в конце концов добраться до Соснового Леса, где пасся олень. Поляна Предков голодного дракона сейчас интересовала мало, если не сказать, не интересовала совсем.

Олень не уберегся. Потратив пару часов на вдумчивое поглощение мяса, она с трудом поднялась на ноги и потащила отяжелевшее, блаженно сытое тело к горам, где скрывалась заповедная Поляна. По дороге ей попался кролик, и Эль, рассудив, что рядом с Довакином не наешься, решила прихватить и его.

После перекуса идти стало совсем лень, но времени у нее хватало с запасом, так что она не переживала. Плелась себе по лесу, грызла кроличьи кусочки, а потом вышла на натоптанную дорогу, где увидала вдали бодрого гражданина Империи. Голова у него была превесьма странной формы.

Шапка! Вот она, с ушами!..

Отбросив в кусты кроличью косточку, в запале перекушенную почти пополам, она, отдуваясь, припустила вперед по дороге, проклиная себя за обжорство. Ничему-то ее не научил пример жирного сэра Гулы, похитителя золотых тарелочек, навевающих лютый голод.

В небе зашумело и сотряслась земля, когда позади нее на дорогу бухнулся тот, кого она совсем не ожидала здесь встретить.

– Drem Yol Lok, кузина-обжора, – поприветствовал ее ехидный Вультурьйол. – Залезай, полетим. Дело есть.

Эль смотрела на него, распахнув рот, а потом беспомощно обернулась в сторону мужичка, который вовсю уносил ноги подальше от дракона. Нынешнего владельца шапки было уже почти не видать за кустами и Эль была вовсе не уверена, что сумеет сейчас его догнать. Разве что уморить беготней по косогорам, выносливости ей бы хватило…

– Выбирай, – надавил Вультурьйол. – Или я – или это безобразие.

Она снова повернулась к нему, наконец-то понимая, что дракон, по всей видимости, в курсе, что это за шапка и кто ее подбросил. А еще было легко догадаться, что все это время крылатый собрат кружил в небе, наблюдая, как она истребляет местную живность, и заявился лишь сейчас, поставив ее перед мучительным выбором.

– Это нечестно, – наконец выговорила она, чувствуя себя ребенком в тени этого исполина, такого непоколебимо уверенного в себе и своей правоте.

– Зато своевременно, – высказался тот, самодовольно ощерясь, а потом повторил, не дожидаясь ее решения: – Залезай. Меня за тобой отправил Партурнакс. Не советую отказываться.

Она в последний раз оглянулась на опустевшую дорогу, вспомнила просьбу Харкона, вздохнула и поплелась к дракону, заботливо склонившему шею.

– Обычно человеки выражают чуть больше восторга, – проворчал он.

– И много человеков ты катал? – съязвила она, устраиваясь возле рожков.

– Ни одного, – с гордостью отвечал дракон. – Но Одавинг рассказывал, как возил Довакина. Тот весь извертелся и вопил: “Amativ!”

– До сих пор вопит, – усмехнулась Эль. – А я чем хуже? Amativ!

– Mahfaeraak amativ, – согласился он и мощно оттолкнулся от дороги, вспушив сосны. Застрекотали белки, полетели шишки и земля знакомо ушла далеко вниз. Эль сотни раз взлетала сама, но прежде ни разу не летала верхом на другом драконе и теперь поневоле увлеклась переживаниями. А заодно взволновалась, не порвутся ли о жесткую чешую ее прекрасные штаны.

– Соскучилась, поди? – дудел Вультурьйол. – Вот оно, небушко-то.

Эль ощутимо крутанула ему один из рогов и дракон сразу перестал дразниться.

– Э!

– Я еще Акатошу претензии выставлю, – пригрозила она. – Ваше самоуправство все границы переходит.

– Скоро, – важно заявил он, – ты увидишь совсем новые границы. И не крути мне рога. Я тебе не враг, сестренка.

– Знаю, – вздохнула она, глядя на плывущую под крылом снежную землю и на гору, приближавшуюся к ним в облачной дымке. На маковке горы виднелась белая шипастая и крылатая козявочка, которая внимательно смотрела вверх, сидя на разбитой Стене Слов.

Это и есть Партурнакс, поняла Эль. Белый дракон, о котором упоминал Харкон, а потом рассказывал Лейф. В ожидании разговора с этим древним существом ее мгновенно переполнило волнение и лишь потом она поняла, что Вультурьйол вовсе не думал приземляться. Он облетел вершину горы, словно демонстрируя старшему брату маленькую иномирную кузину, дождался степенного благосклонного кивка и снова взмыл в небеса, оставляя гору далеко внизу.

– Эй! – не выдержала Эль, вертясь на шее ящера. – Разве мы не поговорим?

– Это было бы излишним, – важно отвечал Вультурьйол, аж лоснясь от собственной значительности. – Сейчас тебе назначено другое знакомство. Потерпи, непоседа.

– Я мало терпела?!

– Исходя хотя бы из своего опыта, скажу, что мало, – съехидничал он.

Тут Эль не могла не согласиться.

– А он все-таки жив, – произнесла она уже спокойнее. – Партурнакс. Когда я вас искала, я была уверена, что ты последний.

– Драконы умеют скрываться, – зафырчал Вультурьйол. – Но я был лишен такой возможности.

Под ними плыли все новые горы и горы, а потом среди них стала видна тонущая в дымке ложбина, где углами вздымались знакомые тяжелые арки.

– Что это за место? – спросила она, склоняясь набок, чтобы получше разглядеть.

– Скулдафн, – любезно пояснил Вультурьйол.

Эль тут же подобралась, вспомнив, что об этом месте говорил Лейф. Там он убил одного из жрецов и оставил маску, а еще там расположен портал в Совнгард…

Она увидела огненное сияние на вершине каменной платформы и заподозрила, что именно оно-то и было порталом. Потом она разглядела и кое-что другое, то, что ловко замаскировалось в тени, – еще одну крылатую козявочку, на этот раз буро-красную.

Может, хоть этот дракон не откажется с ней поговорить? Или вон тот… Эль сморгнула, вдруг увидав на колонне, прямо над порталом, рогатый силуэт. А на другой колонне – еще один…

Да сколько же их тут?

Они в самом деле умеют скрываться, признала она, видя, как повсюду начинают проступать длинные шеи, шипастые спины и загнутые хвосты. Здесь были десятки драконов и все они молча следили за полетом Вультурьйола, поворачивая ему вслед рогатые головы.

– Держись, – предупредил он ее и сложил крылья, резко устремившись вниз. Эль вспомнила, как сама так же пикировала к морским водам, а потом, совершив головокружительный финт буравчиком, снова взмывала к небесам. Но Вультурьйол вряд ли хотел поразить ее своим искусством полета: сейчас его узкая голова хищно нацелилась прямо на портал.

Но не полетят же они прямиком в Совнгард? Может, это и важно, может, и нужно, но вдруг она опоздает на встречу с Лейфом…

Дракон со свистом и гулом взрезал воздух и влетел в портал. Эль погрузилась в свет, который поволок ее куда-то вверх, и драконья шея стала ускользать, исчезать прямо из-под нее. Вцепившись руками в рожки, а ногами в эту увертливую шею, она удостоилась кряхтения от Вультурьйола, которому сразу стало неудобно.

– Экая ты беспокойная, – зафыркал он, недовольно вертя головой и неуклюже выбираясь из колонны света.

Эль отпустила рожки и осмотрелась. Вокруг лежал, казалось бы, все тот же северный край: снег, елки, знакомые скромные соцветия на низкорослых кустиках. И все же это был не Скайрим. Огромные мрачные статуи обращали к ней свои пустые лица, прятавшиеся под капюшонами, и на их каменные головы проливался яркий свет, в котором играли все цвета радуги. Она подняла голову к небу и увидела облачную воронку, где лучилось невыносимое сияние. Отчасти это было похоже на черную дыру Каирна, но, конечно, навевало совсем иные настроения.

– Можешь с меня слезть, – намекнул Вультурьйол, тряхнув шеей.

Эль отвлеклась от созерцания небес и стала неуклюже сползать на землю. Кататься на драконе оказалось совсем не так удобно, как летать самой, хотя, возможно, тут сказывался и ее малый опыт езды верхом.

– Этериус, – сообщил Вультурьйол, задрав голову вверх, к свету.

– Так, значит, это и есть Совнгард, – огляделась Рыцарь-Дракон, видавшая в своей жизни и Залы Душ, и Гипнеротомахию. – Не впечатлена.

– Я был бы очень разочарован, если бы Совнгард тебя впечатлил, – съехидничал он. – Примитивный загробный садик для глупых смертных, вот что это такое. Ах да. Еще тут есть изба с бренчалками и бычком. Для наших учеников он был бы адом. Хотя некоторые из них именно ада и заслуживают, – зловредно сощурился он.

– Я абсолютно уверена, – угрюмо нахмурилась она, – что ты сейчас говоришь о Харконе.

– Я говорил о Мираке, – поморщился дракон. – Но у тебя все мысли заняты лишь одним. Konahrik… От прежнего титула остался лишь обрывок. Впрочем, изломанной душе – изломанное имя.

– Вовсе она не изломанная, – обиделась Эль. – У меня прямо сейчас имеются при себе кусочки. Они замечательные.

– И одно лишь это, – поучительно сообщил он, – говорит о том, что душа разделена. Кусочки, говоришь? – дракон хищно пригляделся и даже начал подбираться ближе.

– Не отдам, – повернулась она боком, заслоняя руками сердце, вблизи которого, вполне вероятно, и хранилось доверенное ей сокровище.

– А если я очень попрошу? – медовым голосом проворковал Вультурьйол и потянулся еще ближе. – Я ведь не понаслышке знаком с драконьими душами… я знаю обиход, я их сберегу…

– Нет, – хмуро отвечала Эль. – И обсуждения не будет. Их доверили мне, а доверие – слишком редкая вещь, чтобы им бросаться. И уж тем более отдавать тем, кто обзывается!

Она возмущенно глянула на наглого ящера, а потом вспомнила слова Рагота: “Всех нас как-то звали…”

– Изломанное имя, – повторила она слова Вультурьйола. – А как его называли прежде?

– По-разному, – шевельнул тот крылом. – Если поискать, можно даже найти исторический памятник, – фыркнул он насмешливо, кося на нее бессовестным глазом. – И ты его находила.

– Уж лучше спрошу у самого Харкона лично, – совсем надулась Эль. – Даже он отвечает на вопросы охотнее тебя… И кстати! Вы ведь поговорили, – снова насела она. – Он сказал, ты дал ему совет.

– Хм, – завозился дракон, строя глазки, – может, и дал. Не то чтобы он в нем действительно нуждался. Иногда болезнь должна пройти весь свой курс, чтобы завершиться излечением.

– Звучит обнадеживающе и все же фатально, – нахмурилась Эль. – А прямо говорить ты можешь? Вот так, чтобы без метафор, по существу?

– По существу, – добродушно хмыкнул он, не разгневавшись на это дерзкое требование, – могу сказать, что вопросы доверия – одни из самых тонких вопросов в мире. Ты столкнулась с настоящим доверием, добровольным и осознанным. Надеюсь, ты вынесешь этот груз.

Эль потянулась к груди, будто заново ощутив внутри обрывки драконьей души, отвоеванные в Каирне. Разве это груз?..

– Но куда чаще, – болтал тем временем дракон, – встречается простое нежелание видеть зло. Люди проявляют бдительность. Они остерегаются, приглядываются, опасаются, но на деле они лишь думают, что не доверяют. Они не хотят представлять себе всей тьмы тех, кто рядом. Мало ли ты сама скрыла от Довакина?

– Порядочно скрыла, – признала она. – И теперь хочу это исправить. Иначе может случиться непоправимое.

– А что можно сделать, если непоправимое уже случилось? Что ты сделаешь, если оно случилось тысячи лет назад?

Эль уставилась на него с открытым ртом, но быстро обрела прежнюю уверенность.

– Зависит от ситуации. Любой подход – всего лишь точка зрения, – заявила она.

Дракон заухмылялся, довольно перетаптываясь.

– Скорее степень зрелости, – изрек он. – А наш Довакин, увы, слишком молод. Его предупреждали неоднократно, но ему не суждено разглядеть зло и не суждено исправить ошибки – ни свои, ни чужие. Он всего лишь орудие судьбы. И, конечно, Древних Свитков. Они именуют его последним Драконорожденным. Но и на это он внимания не обратил, юный дурень.

– Что уж так-то, – укорила его Эль. – Любите вы героев обзывать дурачьем.

– Мы признаем героев, когда видим их, – пожал крыльями Вультурьйол. – Но кто сказал, что герои не могут оказаться дурачьем? Обычно эти свойства идут рука об руку.

Эль вспомнила свои приключения с Игерной и поневоле согласилась, хоть и с ужасной неохотой. А ведь Патриарх, который не мог не знать, что за пакость сидит в ее голове, даже словом об этом не обмолвился – только сонно рассуждал о том, как незначительно все, что творит человечество. Наверное, он тоже назвал бы ее дурачьем. Любя, конечно.

– Возможно, герои не творили бы столько глупостей, если бы драконы объясняли им чуть побольше, – сказала она. – Будь вы откровеннее с Довакином, могло бы все пойти иначе?

– Всегда есть вероятность, что все пойдет иначе. Но иначе – не значит лучше, – наставительно сообщил он. – Вот и сейчас мир до сих пор существует благодаря одному-единственному дурню. Немалое достижение. Партурнакс и не верил, что у него окажется столько сил.

– Лейф волнуется, – сообщила она, нахмурившись. – Он не понимает, что именно произошло с Алдуином.

– Ах, – заухмылялся дракон, насмехаясь над ее серьезностью, – эта прелестная уверенность малышни, что они способны понять все-все-все. И в первую очередь – тонкости мироздания. Лейфа волнует Алдуин? Что ж, неудивительно. Алдуин – первенец Акатоша, его дитя, но некоторые дети – это тень своих родителей. И иногда эта тень густа как ночь. Задача Алдуина – обновлять мир, а это не всем нравится.

– Так он вернется?

– Разумеется. Когда придет время. Древние Языки ранили его с помощью Кель, а последний Довакин освободил его душу от покалеченного воплощения. Теперь Алдуин сможет возродиться во всей необходимой силе.

Провокация, подумала Эль. Коварный первенец нарочно завлек героя в Совнгард. Лейф говорил, что и Алдуин и Мирак вели себя одинаково: оскорбляли и заманивали в определенное место, чтобы провести там бой… а теперь и Харкон делает то же самое.

Но вслух она сказала иное:

– Алдуин считал, что брат его предал. Так почему он не прикончил его сразу, как вернулся?

Вультурьйол испытующе посмотрел на нее.

– Это не было предательством, – с достоинством ответил он, помолчав. – Они разошлись в мнениях, а это не преступление. Алдуин пришел к выводу, что люди безнадежны. Партурнакс считал иначе. Но потом он смотрел на них тысячи лет.

– Понятно, – вздохнула Эль.

Расспрашивать дальше не было необходимости. Веками и эпохами старый дракон ждал, когда в мире прибудет разума и гармонии, а видел бесконечные войны, глупость, страх и море лжи. И когда Алдуин возвратился, Партурнакс сказал ему: “Братец, ты был прав.”

Вультурьйол задумчиво помалкивал, подняв голову к сиянию в облаках. Эль проследила за его взглядом и спросила:

– Что такое Совнгард? Почему Алдуин выбрал именно это место, чтобы сразиться с Довакином?

– Чтобы понять, что такое Совнгард, надо понять, что такое Шор, – неторопливо произнес Вультурьйол. – Если Акатош – это бог времени, то Шор – это великое “может быть”, которое лежит за временем. Он скрепляет в себе смертное и божественное, и так же скрепляет их Совнгард, пролегая между мирами, соединяя Мундус и Этериус. Алдуин не выбирал Совнгард, он просто застрял между бренным и вечным. Покалеченный, полубезумный и уже лишь полубессмертный, он был изгнан в последний исход, но даже в эти времена он мог пребывать главным образом здесь.

– А зачем здесь я? – задала она неизбежный вопрос.

– Ты должна увидеть Совнгард своими глазами. Здесь ты сама поймешь то, на что потребовалось бы слишком много слов. Ты дракон и не должна позволять чужим мнениям вести тебя. Составь свое собственное, найди для себя ответы. А когда решишь, что пора, возвращайся обратно. Твоя помощь там пригодится.

– Оставляешь меня тут? – на мгновение она растерялась. – А сам куда отправишься?

– Туда же, куда идем мы все, – ухмыльнулся дракон. – В будущее. Tiid bo amativ.

Он шевельнул крыльями, явно собираясь покинуть насиженное местечко и оставить ее одну среди безмолвных статуй.

– Погоди, – остановила она его. – Я хотела еще о многом спросить…

– Не о многом, – поправил он ее, – а о прошлом. Зачем? Его уже не исправить. Одни учились, лелея ростки разума и духа. Другие оказались падки на легкие пути. Все это вылилось в очередную бойню, каких в мире хватало во все времена. И если ты видела хоть одну войну, считай, что видела их все. Нет радости вспоминать, как люди и меры, смертные и драконы сцепились в грызущийся клубок.

– Да, – поняла она. – Прости.

Вультурьйол косо глянул на нее.

– Прошлое может быть интересным, но настоящее важнее. Смотри по сторонам, и повнимательнее. Смотри вниз, смотри вверх. А главное – вглубь.

Одарив ее этой простой мудростью, которую так легко забыть среди жизненной суматохи, он завозился, поворачиваясь к порталу.

– Я возвращаюсь к братьям, – ворчливо сообщил он. – Чтобы не соблазнять тебя надеждой на простые ответы.

Она вынужденно согласилась. И правда, зачем стараться, когда под рукой светоч знаний? Спроси – и тебе откроется…

Вультурьйол вперевалку залез в портал и исчез, а Эль снова глянула в небо, в ослепительный свет.

Когда она перевела взгляд обратно к земле, то увидела вокруг все те же елки и мрачные статуи – сплошь земное, тяжелое, повседневное. Слишком просто, слишком понятно. Цветы на кусте могут заинтересовать букашку, но вряд ли способны долго удерживать внимание более развитого существа.

Пора посмотреть, что там за изба с бренчалками, ехидно подумала она, начиная спускаться вниз по тропе. Бренчалки – это в самый раз для развитого существа.

========== Глава 30. Скептик в раю ==========

Совнгард и в самом деле не производил большого впечатления. Если это то самое место, куда стремятся все норды… что ж, беднягам можно лишь посочувствовать.

Тут и там Эль попадались души, блуждавшие по холмам. Все они в один голос восславляли дом Шора и мечтали туда попасть.

– И в чем сложность? – заинтересовалась она.

Души отвечали, мол, некто Тсун стережет вход и пропускает лишь самых достойных. Рыцарь-Дракон удивленно фыркнула. Скажите на милость, всего-то изба с бычком – и вдруг такие церемонии.

Забравшись подальше от восторженных душ на высокий пригорок, она обнаружила там Стену Слов, заваленную камнями. Пустовала она или где-то под этими валунами скрывалась некая надпись, теперь было не выяснить. А ведь наверняка там начертали что-нибудь здравое. Например: “Вокруг дураки.” Или meyye naal pah gol, ежели по-драконьи.

Кинув взгляд вперед, Эль увидела мост, сложенный из китовых костей. За мостом, на отдельном каменном острове, посреди трансцендентальной пропасти, возвышалось здание, которое скорее всего и было той самой избой. Остров, балансирующий на тонкой каменной пуповине, вдруг неприятно напомнил Эль летающие крепости Дамиана. Интересно, а куда ведет эта пуповина?..

Она посмотрела в небо и снова увидела над головой перевернутый облачный колодец, полный света, который местные души будто бы не замечали и совсем им не интересовались. Эль решила, что, пожалуй, стоит у них спросить.

– Это свет богов, – важно объяснила ей очередная душа.

И всего-то, хмыкнула она. Никто из них даже не задумывался о том, что это проложенный путь в Вечность, полную загадок. Мирок, баюкавший разум в привычном и земном, их вполне устраивал.

Бросив глупую душу, Эль порысила к китовому мосту, разыскивая Тсуна, о котором было столько разговоров.

Тот сам вышел к ней из белесых костей, могучий и полуголый. Этот загробный деятель явно не стеснялся ни неохватной груди, ни мощных ног – вся стать была напоказ. В начищенную бляху широченного воинского пояса можно смотреться как в зеркало.

– Какими путями пришла ты к дому Шора, странница? – пророкотал он на старом наречии. – Клятва или долг завели живую в земли мертвых?

– Да так, хожу, осматриваюсь, – вежливо ответила она. – У вас тут, говорят, Алдуина убили.

– Змей был повержен, – важно кивнул тот. – Сегодня и всегда песни об этом будут звучать под священной крышей наших чертогов.

Так, про бренчалки выяснили, мысленно отметила Эль.

– А вот говорят, – продолжала приставать она, – что душа-то Алдуинова в небо улетела. Во-он туда, – и она ткнула пальцем в облачный колодец.

– Есть ли причина у твоих расспросов, странница? – нахмурился смотритель Шора.

– Куда-то торопишься? – прищурилась она. – Расписание поединков поджимает? Что-то я не вижу тут очереди из кандидатов в достойные.

– Хо-хо, – оживился Тсун, – у всего есть цена. За проход по Китовому Мосту воины платят победой в сражении. А за разговоры… – он призадумался, – заплати мне победой в состязании.

– Справедливо, – согласилась она и тут же заволновалась, как бы этот могутный тип не предложил ей жрать наперегонки. Недавний олень был категорически против. Стремясь перехватить инициативу, она заговорила первой: – В чем состязаться будем? Предлагаю борьбу на локотках. Только надо пень найти.

Тсун сжал кулаки и чуть согнул руки, предъявляя живые валуны мышц.

– Сама выбрала, – ухмыльнулся он. – За язык не тянули.

– Эй! – покричала она в сторону великой избы. – У нас тут состязание!

Что началось! Из высоких дверей высунулись разом три нетрезвые головы, в окнах замаячили силуэты и даже через мост стали слышны хохот и возгласы. Эль уткнула руки в бока и с самоуверенной улыбкой смотрела, как обитатели дома Шора торопятся по мосту, сотрясая предначальные кости. Всем не терпелось увидеть, как наглая захожая личность опозорится.

– Чурбачок бы нам, други, – заявил Тсун, напоказ разминая тяжелые руки и хрустя костяшками, пока собравшаяся толпа весело гомонила и, кажется, даже делала ставки. Сплошь против гостьи, конечно.

Бряцая доспехами, откуда-то с прибаутками прикатили тесаную колобаху – и где такую взяли? Бухнули ее наземь, по новой встряхнув мост, и окружили поединщиков, предвкушающе ухмыляясь. Эль поняла, что не в силах рассмотреть или подсчитать, сколько героев столпилось вокруг нее – десятки, сотни? А может, и тысячи? Сколько эпох существует Совнгард, сколько воинов сумели завоевать себе почетное место на его скамьях? Даже сам Тсун, наверное, давно сбился со счета…

А они все еще держат старичка привратником. Эх.

– Начнем, – сказала она, налегая на колобаху и прочно установив острый локоть на ее занозистой поверхности.

– Начнем, – согласился Тсун, становясь напротив и забирая в огромный кулак ее пальцы.

– Раз… – слитно завела толпа. – Два… три!

Кулак каменно сжался, сминая ее руку, как комок теста. Пальцы у Эль были длинные и все же их едва хватало на то, чтобы прихватить эту широченную ладонь поверху. Большой палец так и остался зажат в лапище противника, который пока что даже не пустил в ход всю свою силу.

Они ерзали друг напротив друга, сопя и примеряясь к чужим возможностям, а тишина, повисшая было в первые секунды противостояния, начала сменяться шепотками, которые вскоре перешли в удивленный гул. Неудивительно: сам по себе тот факт, что рука гостьи все еще не лежала плашмя, смотрелся сплошным чудом.

– Покажи ему, архимаг! – раздался поощрительный выкрик и краем глаза Эль увидела мужчину в мантии, как у нее. Она ухмыльнулась и надавила чуть посильнее.

Тсун, явно замыслив хитрость, вдруг поддался, обмяк под напором, и рука Эль провалилась вниз, утратив устойчивую опору. Сейчас резко наляжет, поняла она и приготовилась к натиску.

Так и вышло. Сплетенные руки качнулись и остановились в исходной позиции, дрожа, как затронутая струна. Вот теперь пора. Дракон посмотрел на Тсуна, закрутил уголки губ в маленькой улыбочке и начал медленно и уверенно гнуть руку противника вниз, к занозам. Крутые костяшки стукнули о древесину, толпа разразилась воплями и Тсун широко ухмыльнулся.

– Я бы сказал, что ты обливионское отродье, – качал он головой, потирая помятую ладонь, – но в Совнгард демонам ходу нет.

– Архимаг я, – который раз в жизни похвалилась Эль, выпрямляясь. – А еще друг Лейфа. Довакин и рассказал мне об Алдуине.

– Мы были горды сражаться рядом с ним, – молвил старец в капюшоне. – Но душа Алдуина – теперь забота богов.

– И что ждет вас теперь? – Эль оглядела бесчисленные лица вокруг. – Почетное место в доме Шора, бесконечные песни и пир? И всё?.. Вы же воины!

– В песнях и веселье время летит мимо нас, – сказал Тсун. – На исходе вечности мы выступим против последнего рока и не дрогнем, каков бы ни был конец. А ныне мы пируем! И знай, архимаг, – трубно возвестил он, – когда пробьет твой час, мы встретим тебя с радостью. Для меня будет честью провести с тобой воинский поединок.

– Взаимно, – вежливо ответила Эль. – Должна сказать, что дела в мире обстоят так, что это вполне может случиться. И притом скоро.

– Так они обстоят всегда, – философски отвечал Тсун.

– Ты сказал, последний рок, – насторожилась она, наконец-то уделив внимание его мимолетным словам.

– О том не спрашивай, – посуровел воин. – Никакое состязание не даст тебе права на это знание – к нему ведет лишь Китовый Мост.

– Ну, – пожала плечами Эль, – туда мне еще рано.

Тсун с достоинством кивнул. Толпа, только что гудевшая вокруг, каким-то дивным образом начала расползаться и исчезать, словно тающий на солнце снег, и вскоре из чертога донесся шум нового пира.

В целом они ничего, эти герои, нехотя признала Эль. Одни из них убивали драконов, другие замучили эльфов многоэтажным строительством, третьи довели Драконорожденного до полного отчаяния… но все же есть в них и хорошее. Впрочем, удачно вышло, что ей не попался Скорм Снегоход, если он вообще здесь. В этом случае ее симпатии вполне могли бы дать немалую трещину.

Оставив за спиной Китовый Мост и опустевший край обрыва, она отправилась бродить по Совнгарду, честно намереваясь исполнить совет дракона и поискать ответы. Тсун и его воинство отнюдь не возражали поболтать и уж тем более повопить вокруг колобахи, но явно не были настроены давать серьезные ответы. Значит, придется обратиться к иным источникам…

Запрокинув голову к небесам, где мерцали густо рассыпанные точки, Эль пригляделась и поняла, что созвездия выглядели не так, как в Мундусе – здесь в них был виден строй и смысл, а не случайное нагромождение звезд. Они были похожи… да-да, именно на Ротмулаг, слова силы, начертанные в камне для будущих поколений. Эль с удивлением разглядела вполне отчетливый Меч, а следом – Наковальню и даже птицу школы Возрождения.

Знания мира, навыки и озарения вбирали в себя эти созвездия, чтобы сохранить их в грядущих временах. А если времена почти закончились? Наследует ли это знание будущий мир?

Ей хотелось верить, что так оно и будет. Но при этом совсем не хотелось верить в последние времена.

Она снова вгляделась в созвездия. Их образы несли в себе столь многое, концепции были настолько емкими и сложными, что она могла лишь царапнуть сознанием по самой поверхности. Чтобы действительно уметь их читать, нужно было родиться богом.

И все же кое-что она поймала, что-то уловила. И мир вокруг стал немного, самую капельку, понятнее.

Смотри вверх, сказал ей Вультурьйол. И она смотрела – и видела в облачном колодце Этериус. Обратившись внутрь себя, она позвала дух жреца, уловленный в Вольскигге, и тот явился, мерцая и переливаясь искрами золота.

Здесь, в Совнгарде, усталую древнюю душу не держали ни проклятие, ни бренность мира. Призрак выскользнул налегке, не так, как прочие. Эль чувствовала, что у нее не взяли ни крупицы жизни, чтобы обрести силы для взлета в небо.

– Это честь для меня, – прошелестела душа, с достоинством склонив голову перед драконом, а потом добавила чуть тише: – Не оставь последнего из нас.

– Не оставлю, – пообещала Эль, про себя гадая, что ей делать с этим несносным последним и чем вообще могут закончиться все его запутанные вампирские интриги.

Проводив взглядом душу, улетевшую в колодец света, она всерьез призадумалась. В их недавний разговор Харкон, как обычно, задурил ей голову и она, поведясь на его речи, забыла спросить о важных и очевидных вещах.