Текст книги "Древние Свитки. Исход (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

И что же за важное решение принял лорд века назад, что Серана до сих пор об этом вспоминает? Может, она не хотела становиться нежитью? Или было что-то еще…

Воспоминание катилось дальше, не замедляясь и не ускоряясь, и Эль провела несколько тихих часов в компании вампира, который об этом и не подозревал – сидел и читал себе книжку у камина. Очень, правду сказать, невнимательно читал – все время отвлекался, смотрел в огонь и ногой качал в раздражении.

И почему книга двемерская, беспокойно возилась Эль, у которой даже почитать за компанию не вышло. Не знала она гномского языка, увы.

Впрочем, когда лорд отправился спать, стало и вовсе тоскливо. Едва крышка гроба накрыла их обоих, заключив в кромешную тьму, Эль поняла, что впереди ее ждет долгое ожидание. Даже чужие сны ее облетали, а весь простор мира свелся к одной малости – окоченевшему, будто обратившемуся в лед телу, без дыхания, без биения жизни. Еще один гроб внутри гроба.

Да уж. Навык передавать воспоминания у этого умельца явно подзаржавел, подумала она. Мало того, что воспоминание не то, которое требовалось, так из него еще и не выйти…

Как оказалось, она рано начала попрекать вампира в расхлябанном подходе к делу. Впереди лежали долгие несколько дней, которых хватило, чтобы уже всерьез разозлиться и проклясть все на свете, поскольку воспоминание и не думало ее отпускать. Харкон рылся в книгах, где она не разбирала и половины, размышлял о чем-то, чего она не могла уловить, чиркал на листах бумаги закорючки и схемы, а потом, неудовлетворенный результатами, жег их в камине – и что это были за наброски, она тоже не знала. Круги какие-то, точки кучками – то ли астрономические расчеты, то ли и вовсе нечто неведомое.

Безобразие, да как же выбраться, изнывала она, запертая в чужом теле, которое вечно хотело то крови, то кого-нибудь убить. Как среди всех этих порывов у вампира хватало терпения сидеть спокойно и даже задействовать мозг, было совершенно непонятно.

Но в конце концов это утомительное, хоть и размеренное, существование было нарушено, стоило Харкону лишь высунуться в жилую часть. Какой-то альтмер перехватил лорда на полпути и в высшей степени чинно выразил беспокойство, что леди Сераны давно не видать. Эль любопытно уставилась эльфу-вампиру в лицо, изучая чрезмерно выступающие скулы, оранжевые глаза и клыки, скромно спрятанные за сухими губами.

– У леди Сераны своя жизнь, – равнодушно пожал плечами лорд и прошел в общую библиотеку замка за очередной книгой.

Отринь апатию, бесновалась Эль. Иди к дочери, скотина!..

Но скотина ее, конечно, не слышал. Взяв книгу, вампир сдул с нее пыль, поморщился и все так же размеренно пошагал обратно к себе.

Или не к себе? Она обрадованно притихла, увидев, что Харкон проигнорировал лестницу к своим комнатам и пошел через галерею к дочери, которая уже который день изволила дуться на папу.

А что-то и впрямь нигде не видно леди Сераны, подумала Эль, осматривая комнату вслед за слегка обеспокоенным отцом. И драконий язык уже начал увядать в своем вазоне без поливки и подкормки…

Харкон отложил книгу на перила и резко шагнул вперед, приметив на столе сложенную записку. Пальцы хищно цапнули бумажку, развернули…

“Не думай нас искать. Я мать и я сама решу, что лучше для Сераны. Ты потерял дочь и я не оставлю тебе в утешение ничего. Прощай. В.”

Знакомый почерк, подумала Эль, вспомнив дневник Валерики, и вздрогнула, почувствовав, как сквозь тело вампира прокатилась волна ярости – черной, ядовитой, горячей, как пламя дракона. Растеряв всю неспешность, Харкон кинулся к дверям, а оттуда – к себе. Взлетел по ступеням, пробежал к столу, сунулся в длинный узкий сундук под столешницей. Интересно, что же он там хранил?..

Но что бы это ни было, теперь оно пропало – если судить по пустоте сундука и несдержанным выражениям, которые позволил себе Харкон. Эль не без основания заподозрила, что прежде он держал там один из Свитков. И раз уж Валерика стянула столь важную вещь, было очевидно, что она затеяла нечто серьезное и ее записка не просто всплеск эмоций.

И вот, как еще совсем недавно требовала Рыцарь-Дракон, вампир отринул апатию. Вышел во дворик, прошагал мимо ухоженных кустов и деревьев и залез в Северную башню – несколько менее обвалившуюся, чем Эль видела в настоящем. Поднявшись по лестнице, он добрался до неуютных, нежилых на вид комнат и начал рыться в вещах, ища хоть какие-то зацепки. Переворошив кучу ерунды, лорд посидел в задумчивости в обнимку с корзиной напрочь засохших ингредиентов, а потом, бросив все, пошел обратно во двор и там уставился на Восточную башню.

Прямо за дверью в башне начинались сплошные руины. Все было разрушено, разбито и заткано паутиной; под завалами распластались придавленные остатки скелетов. Эль заподозрила, что эта катастрофа случилась еще до вселения сюда вампира с семейством. Наверняка прежние владельцы тоже с чем-нибудь экспериментировали.

Безразлично оглядев разор, Харкон для порядка сунулся к завалам, перепачкался в пыли, несколько раз уткнулся в тупики и вскоре вышел обратно на свет. Поднял взгляд к стене, соединявшей башни, покачался с пятки на носок – и порхнул юркой стайкой наверх, к гребню стены, за которым резко обрушился вниз к узкому мостику. У Эль перехватило дыхание и захотелось верещать от счастья – так это было похоже на ее виражи над морем и в фьордах.

Вампир хлопнулся на мостик, обернулся человеком, и Эль, увидев далекую береговую линию, наконец-то поняла, где находится – на балконе, у двери в мастерскую Валерики. А этот заваленный проход, надо думать, прячет за собой ее прежние покои в Южной башне.

Рыцарь-Дракон начинала крепко подозревать, что башня обвалилась неспроста. Валерика затеяла в мастерской нечто, что хотела скрыть от всех, и отрезала доступ через свои же комнаты. Переехала в северную часть и почти сразу ее забросила, оставив ингредиенты засыхать в корзинке, а сама проложила тайный путь через руины, через которые Эль однажды провел Харкон.

Впрочем, было очевидно, что Валерика и не думала оскорблять интеллект мужа – во всяком случае, не слишком сильно. Зная, что он не будет беспокоить ее в Северной башне, она почти не трудилась делать вид, что действительно там живет. Но также она знала и то, что при необходимости он доберется до ее утерянной мастерской в два счета – потому-то и оставила все ключики именно там.

Харкон вломился в лабораторию, которая выглядела ровно так же, как запомнила Эль. Тихо, безлюдно, череп мамонта на стене. Оттиск портала, ингредиенты, оледеневшие в морозной стылости башни. Лорд полез рыться на полках, с новым пылом ища зацепки, и Эль с некой обреченностью подумала, что на этот-то раз он найдет их сполна.

Красная книжечка, небольшая, легкая, лживая…

*

Вампир торопился, мчался стрелой сквозь какие-то стылые болотца, полные кривых, увитых мхом деревьев. Осталось позади море, остались и горы, где возносился на арке Солитьюд, осталась мастерская с красной книжечкой, направившей лорда Волкихара в этот долгий, изнуряющий путь. Солнце не щадило его ни человеком, ни стайкой, обжигая и слепя, а Эль молча страдала, не в силах спастись от ощущений чужого тела, угодившего во враждебную среду. И это ведь вампир чистокровный, сильный – а каково живется другим, с кровью пожиже?

Она искренне посочувствовала несчастным, обреченным всю вечность скрываться в потемках гробниц и звериных нор. Во всяком случае, тем из них, кто угодил в вампирский переплет поневоле, в силу обстоятельств. Принять такую жизнь добровольно, желать ее и приветствовать казалось настоящим безумием.

Сколько времени понадобилось бы на эту дорогу человеку, хоть конному, хоть пешему, Эль даже гадать не хотела. Харкон со своим мышиным жульничеством добрался до нужного места очень быстро, хоть это на нем и сказалось. Обратившись в человека, он сполз по ледяной скале на землю и попытался собраться с силами. А вот не надо было так торопиться, укорила его многомудрая Эль. Не надо было поддаваться на провокацию. Разозлился – теперь расхлебывай…

Он безнадежно обвел взглядом склон, поросший елками, в поисках хоть чего-то теплокровного, но здесь, в высокогорье, лишь шуршала инеем ранняя зима, жадная на пропитание и для живых, и для чудовищ любого рода. Сходи прогуляйся, мысленно увещевала его Рыцарь-Дракон. Поймай хоть оленя… я вот всегда так делаю.

Но нет, недовольство женой пересилило голод и вампир поднялся со снега, целеустремленно сворачивая в расщелину, откуда тянуло холодом. Расщелина была невелика и найти ее, полузаваленную снегом, можно было лишь зная, куда идти. Харкон определенно знал. Но он ведь говорил, что тут был один из их залов…

Да, зал что надо, оценила Эль, увидев огромную пещеру с лестницами, сходившимися вниз, к зарешеченной огненной яме. То ли все это задумывалось как место суда, то ли как арена для неких испытаний, но и то и другое явно предполагало публику. По периметру возвышались каменные троны: восемь по трем сторонам, а на четвертой – девятый побольше, в окружении двух небольших кресел. У верховного жреца, похоже, были адъютанты, подумала Эль. В зале стояла тишь, но под потолком, где посвистывал сквозняк, все еще реяли истерзанные временем стяги – некогда красные, а теперь выцветшие и пустые, совсем такие же, как молчаливый флаг над гробом в Волкихаре.

Стерт из истории, вспомнила она и ужаснулась размаху катастрофы, а потом наконец заметила тут и там трупы драугров, примороженные к полу колдовским льдом. А так ли это драуграм вредит, вдруг задумалась Эль. Полежат и снова встанут…

Харкон не стал задерживаться в зловещем месте. Быстро миновав огненную яму, он ступил в недлинный Зал Историй, а оттуда вышел в покой, где высились у стен черные саркофаги. Наверное, в них спят те, кто не прошли испытание, с болезненным смешком подумала Эль. Или, наоборот, прошли. Или вообще не спят…

Пока она развлекалась глупыми мыслями, вампир уже успел покинуть курганную часть и выбрался в огромную пещеру, где с высоты шел далекий дневной свет, лившийся сквозь расщелины в своде. Два косых луча падали на платформу в середине озера, круглую и коронованную двумя рядами арок. Все это могло бы даже выглядеть красиво, не будь оно таким ровным и аккуратным. Эль поморщилась от навязчивой симметрии, которая, как и все сооружение в целом, здорово напомнила ей Имперский Город, а потом приметила, что пол платформы покрыт какими-то желобами и уходит чуть вглубь, подобно оттиску портала в мастерской. Посередине громоздилась тесаная каменюка.

Лорд дал ей как следует разглядеть подробности, поскольку и сам стоял под сенью кургана, подозрительно изучая окрестности. На вид пещера пустовала, но она была столь огромна, что спрятаться здесь можно было почти где угодно, в том числе и в озере. Вампирский слух различал мельчайшие шорохи, но все они были просты и понятны – плеск воды, скрип камешков под ногами, посвист ветра в отдалении. Эль наполовину ожидала, что Харкон повернет назад, осознав, что его заманили сюда с какой-то нехорошей целью, но, наверное, он тоже помнил замороженных драугров в судебном зале и понимал, что враг все еще может быть поблизости. Не польстившись на путь, который предлагала осторожность, вампир стронулся с места и пошел вперед, стремясь выяснить, что же задумала дорогая жена.

Узнавать это он начал довольно скоро.

Стоило лишь шагнуть на террасу, за которой круглился узкий мостик к платформе, как каменные горгульи, сплошь обсидевшие перила, начали с треском распрямляться и спрыгивать на пол. Горгульи были небольшими – в замке Эль видала статуи в два-три раза крупнее, – но их было сразу четверо и напали они одновременно.

Харкон не удивился и не забеспокоился. Видимо, каменные стражи вовсе не казались ему серьезной угрозой, да и вообще поводом для волнения. Ухватив одну из статуй за шею, он поднял ее в воздух и со всей силы шмякнул об пол, припадая на колено. Горгулья странно крякнула, обращаясь почти в лепешку. На спину вампира посыпались удары тяжелых лап, но он и не моргнул. Для него – а заодно и для Эль – по уровню опасности это было сравнимо разве что с атакой взбешенных кошек.

Поднявшись на ноги, он ухватил еще пару горгулий и пришиб их одну за другой так же безжалостно, а потом повернулся к последней оставшейся – и вот тут-то его настигла атака посильнее. В спину ударило будто зазубренным мечом, а потом это злое лезвие дернулось назад, волоча за собой нечто неуловимое, но бесценное – что-то, без чего жизнь не могла продолжаться как прежде. Оседая вместе с вампиром обратно на землю и чувствуя, как темнеет в глазах, Эль в панике пыталась оглянуться, но не могла.

Обернись, выла она в чужой голове, пока горгулья злобно царапала их своими каменными коготками, вырывая клочья из плаща. Обернись, там кто-то сзади!..

Но Харкон только беззвучно разевал рот, как рыба на суше, пытаясь сморгнуть темноту и найти в себе силы встать на ноги. Нащупав сбоку надоевшую горгулью, он отшвырнул ее, и тут зазубренное лезвие вонзилось в него снова – и опять что-то потянуло за собой, какой-то невесомый клок, эфирный пустяк…

Вампир свалился совсем ничком и еле перекатился на бок, пытаясь разглядеть нападавшего, но позади никого не было. Только мелькнуло странное свечение – поманило обессиленный взгляд и кануло в темноту, царившую за пылающей жаровней. Поди разгляди хоть что-нибудь за этим пятном света, возмутилась Эль, поневоле отдавая должное замыслу врага.

Шевелись, понукнула она вампира, мечтая поскорее получить хоть какое-то моральное удовлетворение. Тинвак греет кровь! Неужели позволишь так с собой обращаться?!..

Харкон ее, конечно, не слышал и слышать не мог, но и побежденным себя пока не считал. Упрямо сжав зубы, он начал подниматься с пола, преодолевая чугунную тяжесть во всем теле. Подобрал под себя ноги, поднял непослушную руку, вцепился в перила, вытягивая себя наверх. Быстрее, торопила она его, понимая, что быстрее тут и не получится. Зазубренные атаки что-то с ним сотворили – нечто серьезное, что нельзя преодолеть, как простую усталость, и нельзя возместить ни отдыхом, ни волей. Нечто непоправимое.

Одно ее утешало в этой весьма неблагополучной ситуации – она наблюдает события далекого прошлого и ей хорошо известно, что лорд остался целым и невредимым, хоть и заперт сейчас в собственном замке. Не знай Эль, что все это просто воспоминание, она бы всерьез разволновалась не только за него, но и за себя, безвольного свидетеля, не способного драться даже ради спасения жизни.

Тем временем Харкон, так и не сумев обрести должной силы, привалился к перилам и махнул рукой, призывая уже свою собственную горгулью – прямо из ниоткуда и размером куда как побольше, чем та мелочь, что прежде сидела на террасе. Рогатая тварь взревела и кинулась в темноту за жаровней и в этот момент оттуда снова прилетело нечто – еще один иззубренный клинок, невидимый и жуткий, вошел Харкону, а заодно и Эль, прямо в грудину и швырнул их кувырком по мостику на платформу – ударил, а потом убрался прочь, унося с собой очередной невосполнимый клочок.

На этот раз темнота, залепившая глаза, была совсем непроницаемой. Весь мир отодвинулся, угас, затих, словно голову наглухо укутали в одеяло. Эль смутно ощутила, как чьи-то лапы хватают вампира за запястье и волокут по полу неведомо куда, а потом еще и начинают зачем-то поднимать на ноги, но понять, что происходит, у нее никак не получалось.

Под спиной возникла твердая поверхность и Харкон, все еще глухой и слепой, вдруг начал странно преображаться. Если бы Эль могла, она бы взвыла от того, как скрутило все кости в теле, но боль длилась лишь пару мгновений, а потом глаза вампира раскрылись – снова зрячие и сузившиеся от бешенства.

Прямо перед ним темнели клыкастые морды горгулий, а дальше, за спинами стражей, стояла похожая на Серану черноволосая женщина, которая почти что сумела заточить своего мужа в каменный саркофаг. Так вот ты какая, Валерика, подумала Эль, увидев, как глаза-огоньки подлой жены в ужасе расширяются и она бросается прочь.

Да. План номер один не сработал, довольно размышляла Рыцарь-Дракон, наблюдая за тем, как чудовище расшвыривает стражей, а потом устремляется через мост в погоню за мерзавкой, придумавшей всю эту гнусную затею. Эль видела, как когтистые руки бьют и ломают горгулий, неотступно следовавших за целью, видела, как от противников остаются лишь смятые тела и щебень, чувствовала в теле новую, страшную силу и ликовала – тинвак греет кровь!

Валерика бежала прочь, вверх по лестницам, в сторону, противоположную судебному залу, а разъяренный муж торопился следом, но на каждом шагу его пытались задержать все новые и новые горгульи.

Самое время для стайки, подумала Эль, вспоминая, насколько быстро шустрые мыши летели даже под враждебным солнцем. Пешком ты за ней не угонишься, умник. Увы, ярость, океанскими валами ходившая в теле вампира, кажется, не давала ему мыслить здраво, но это, если задуматься, не такая уж большая цена за спасение из ловушки.

Добравшись до верха, где дорогу ему перегородил еще один оживший страж, лорд сломал незадачливой горгульей перила, а потом буквально втоптал ее в землю – лишь для того, чтобы уткнуться в решетку, запершую выход, и чуть-чуть охолонуть.

Наконец-то, возликовала Эль, ощутив, как рассыпается верткой стайкой, которая взяла преграду без хлопот… но тут же очутилась перед закрытой сплошной дверью, за которую мышам ходу не было.

Провалиться бы Валерике, возмутилась она. Понаставила тут!

Харкон вернулся в более подходящий облик, дернул дверь на себя и припустил вперед. И снова решетка, снова мышки, и вниз по водопаду, к узкому скальному проходу справа, через зал, источенный погребальными нишами, через комнату с саркофагами, по ручью мимо каменистых порогов и в круглый курганный проем – и там впереди, на снегу мерзлой пещеры, стоит Валерика и поднимает руки…

Глыбы, полетевшие навстречу из пещеры, завалили проход и раздавили стайку под собой. Эль, у которой от удара заметно помутилось сознание, попыталась снова утешить себя тем, что это всего лишь воспоминание и Харкон, конечно же, сумел отсюда выбраться – иначе он не сидел бы сейчас в замке…

В кромешной тьме она ждала и ждала, когда вампир начнет подавать хоть какие-то признаки сознания. Даже приблизительно нельзя было предположить, сколько прошло времени. Минуты? Часы, дни?..

Когда они выползли из-под камней, Эль поняла, что стелется по снегу алым туманом. Чувство было странным, отчасти пугающим, отчасти приятным, но самое главное – обнадеживающим.

И чему я радуюсь, укорила она себя. Еще одна его форма, которая спасла ему жизнь, и теперь, едва выбравшись, он отправится прямиком в замок, чтобы навеки там застрять.

Следы Валерики, четко оттиснувшиеся на снегу, вели прочь от пещеры и дальше по опасному склону, с уступа на уступ. Подлюка не утруждалась ходить по тропинкам, как простые смертные, а теперь и ее муж, следуя дурному примеру, заскакал по сугробам и карнизам, валясь вниз с изрядной высоты. Сама-то Эль прыгала откуда угодно, но сейчас поневоле забеспокоилась, не зная возможностей и ограничений вампирского тела.

Погоня продолжалась довольно долго, но уже за Солитьюдом буря уничтожила все следы, и лорд двинулся прямиком к замку, надеясь, что успеет перехватить жену до того, как та сбежит в Каирн. Эль было хорошо известно, что надежды эти тщетны.

– Где Валерика? – рявкнул он, едва успев влететь в главный зал и наткнуться там на первого встречного обитателя.

– Она прошла во двор, – беспокойно задергался вампир, явно напуганный разъяренным видом хозяина.

И махнул рукой в дальний конец зала.

Лорд, не сказав больше ни слова, сразу забыл про беднягу и оставил его позади. Вихрем пронесся мимо столов и по галерее, обрушился вниз по лестнице и вылетел на садовую террасу, с которой были хорошо видны следы – оттиснутые на мокрой осенней земле двора, они вели прямиком к лунным часам.

На следы Харкон обратил лишь мимолетное внимание. Злорадно хмыкнув, он снова взлетел стайкой к стене, как и в первый раз, когда хотел отыскать зацепки в мастерской. Эль, постоянно забывавшая, что смотрит картины далекого прошлого, злорадствовала вместе с ним – предвкушала расправу, надеялась на реванш и совсем забыла о новых условиях, на которых лорду теперь предлагалось существовать.

Стайка расшиблась о невидимую преграду над замковой стеной и беспорядочно рухнула вниз, на пути собираясь обратно в человека. Вампир хлопнулся спиной на землю и на краткое время выпал из реальности, пока в голове у него крутилась сплошная обморочная тьма.

Опоздал, думала Эль. Обвалом в крипте Валерика купила себе достаточно времени, чтобы запустить барьер и скрыться в Каирне. Конечно, он опоздал, и это было известно заранее. Бестолковое занятие – надеяться на успех, когда смотришь воспоминание о неудаче…

Прошлое начало смазываться, ускользать прочь. Некоторое время она еще была способна наблюдать, как Харкон поднимается, идет к лунным часам и, спустившись вниз, начинает последовательно обшаривать руины, разыскивая тайную тропку к мастерской. Как Эль было хорошо известно, в конце концов поиски приведут его в комнату с горгульями и секретной дверью, но этого момента она не дождалась. Ее окончательно вытеснило из воспоминания и она покинула чужое тело, усталое, замученное и оголодавшее.

Пора возвращаться…

========== Глава 16. Муха в меду ==========

Оставив чужую память, Эль беззаботно дрейфовала в неведомых пространствах, где было мирно, тепло и витали шуршащие рои нарядных бабочек, и наконец почувствовала, что ее манит к себе родное тело.

Драгоценная тушка изволила почивать на опрокинутом шкафу, уютно свернувшись калачиком. Под головой пухлый том, вместо покрывала – желтая скатерка. Покидать приятное дремотное состояние не хотелось, но нельзя же до бесконечности валяться на чужой мебели…

Эль открыла глаза и села. И правда скатертью накрыл, как загулявшую пьянчужку! Она захотела то ли засмеяться, то ли возмутиться, но и тот и другой порыв вполне эффективно подавил раскрытый темный гроб, возвышавшийся совсем неподалеку. Она вспомнила, как маялась в нем часами, запертая в чужом теле, и нервно поежилась.

Скрипнула дверь и в спальню заглянул Харкон. Разумеется, он услышал, как она возится.

– Проснулась?

– Надеюсь, – призадумалась Эль, вспоминая свое двухвековое забытье в груде камней под Имперским Городом. – Ты меня на шкаф уложил?

– Не хотелось оставлять тебя на полу. А кроватей тут не водится.

– И долго я вот так?..

– Долго, – покачал он головой. – Такого вообще не должно было случиться… И почему ты такая тяжелая? По весу как молодой медведь.

– Потому что я дракон, – Эль поднялась со шкафа, который благодарно скрипнул, избавляясь от груза. – На завтрак я ем пол-оленя, а иногда и целого…

Она запнулась, вспомнив, каково ей было все время ощущать чужой голод и подавленную ярость, не знавшую, на кого обратиться, и посмотрела в бледное лицо. Ей хотелось спросить, как он вообще так живет – вот так, вампиром, – но какой ответ он мог бы ей дать? Живет, потому что у него нет иного выбора?..

Остерегаясь касаться такой сложной темы и уж тем более проявлять оскорбительную жалость, она решила сразу перейти к насущному:

– Я видела прошлое. И, – честно предупредила она, – у меня куча вопросов.

– Не сомневаюсь, – кивнул он, а потом вышел из спальни и стал спускаться по лестнице. – Но учти, прошло четыре тысячи лет. Я не так уж хорошо все помню.

– Ха! – тут же поймала его на вранье Эль, шедшая следом. – Я там провела далеко не один день и видела все твоими глазами во всех подробностях. Мне даже пришлось спать с тобой в гробу! И это было скучно, чтобы ты знал, – насупилась она. – Не знаю, какие сны ты видел, а мне пришлось часами ждать в темноте.

Вампир оглянулся на нее, непонимающе моргая.

– Такого не должно было случиться, – наконец повторил он неуверенно.

– Говорю как есть, – стояла она на своем, краем глаза замечая, что дыба опустела и трупа не видать. Пока она спала, Харкон прибрал беспорядок.

– Тогда ты знаешь те события лучше, чем я. И не жалуйся. Уж не ведаю, почему так вышло – я-то просто пытался передать воспоминание, – но твое счастье, что тебя не разорвало вместе с душой и ты смогла вернуться.

– Какой душой?..

– Моей. Валерика выхватила из нее три куска, – просто ответил он, а Эль наконец-то поняла, что случилось в крипте.

– Она умеет делать такое наживую? – изумилась архимаг, с трудом веря в то, что сама недавно пережила. – Вырвать часть души и не убить?

– Умеет. Но, уверен, тогда она заготовила заклинания заранее. Там была уж очень убойная комбинация, – лорд неприязненно скривил губы.

Видимо, не так уж плохо он все это помнит, заподозрила Эль, а вслух спросила:

– И где эти части теперь?

Вампир пожал плечами.

– Она могла их использовать, выбросить, уничтожить… Или утащила в Каирн. Могу лишь сказать, что живется без них несладко.

И потому он вечно в депрессии, подумала Эль. Когда Толфдир общипывал грибы в ее покоях, она даже этот ущерб примечала и называла как положено – бесчувственным варварством, – но общипать чужую душу…

Sunavaar ni gut… Чудовище близко и потому драконьи жрецы хотели, чтобы она забрала их души. Но вот перед ней стоит еще один – и что с ним делать? Где искать обрывки?..

Но ответов у Эль не было – и у Харкона, судя по всему, тоже, – так что пришлось отодвинуть этот вопрос на потом. Рано или поздно все как-нибудь прояснится. Должно проясниться!..

А вампир тем временем уселся в любимое кресло, судейски уставился на нее и изрек:

– Странно, что ты вообще удивляешься. Когда ты вцепилась мне в голову при первой встрече…

– Прости, – Эль неловко помахала руками. – Это было от растерянности.

– Но ты такое умеешь.

– Умею. И когда я это делаю, – призналась она, – люди умирают. А я поглощаю кое-какие их знания. Я просто хотела узнать, как выбраться.

– Могла бы дорогу спросить, – не принял он извинений.

– Да ты первый начал! – возмутилась Эль.

– Точно, – вспомнил лорд, с мечтательной улыбкой глянув в потолок. – Это было даже забавно. Кто же знал, что ты настолько тяжелая.

Она поневоле вспомнила хруст, с которым темноволосая голова врезалась в каменное ребро, вспомнила лужу крови и свои тогдашние опасения – мертв!..

– Мне показалось, ты умер.

– Не льсти себе. Я не какой-то обычный вампир невнятных кровей. И к тому же я ведь упоминал: Молаг Бал меня не отпустит.

Эль призадумалась, вспомнила странные метаморфозы, которые происходили с ним в крипте, и сказала:

– Валерика не такой вампир, как ты. Она даже в стайку не превращалась.

Харкон пожал плечами, явно ленясь объяснять то, что ему самому казалось очевидным.

– Она – Дочь Хладной Гавани, неизмененный чистокровный вампир. А я – перекроенное чудище с целым ворохом дополнений. Молаг Бал, как и Хирсин, создавал много вариаций своих монстров. В большинстве вампирских кланов родоначальники обладают уникальным набором признаков – и внешних, и охотничьих.

– Охотничьих? – Эль удивилась выбору слова. – Так вы это называете?

– А как еще? – устало посмотрел он на нее.

Она честно задумалась над вариантами, но потом отвлеклась от лингвистики, вспомнив встречу у Саартала:

– Я очень удивилась, когда впервые встретила вампира. Лицо у нее было таким… чуток нетопыриным. Ее, кстати, Дозорная Стендарра прибила.

– Позор, – фыркнул лорд и вдруг протянул с легкой ехидцей: – Уж не наша ли новенькая это была… А я-то думал, куда она подевалась. Ее Ортьолф притащил и очень рекомендовал. Я дал ей испытательный срок.

– Даже так? – удивилась Эль. – У вас тут в замке устав, уклад, иерархия?

– Конечно. Знаешь, сколько вампиров мечтают сюда попасть? Тут спокойно, безопасно, всегда есть еда. Мы здесь тысячи лет, это о чем-то да говорит. А как они живут там, в дикости? Ютятся в сырых пещерах, где земля сыплется за шиворот и корни скребут по голове. А потом приходят селяне и выжигают нору.

– Когда ты вот так это говоришь, звучит грустно.

– Может быть, но тут не приют, – хмыкнул Харкон. – Место в замке ограничено, и все, кто здесь живут, должны постоянно доказывать, что полезны. Они мне необходимы, но они-то об этом не знают, – каверзно улыбнулся он и Эль не удержалась от встречного смешка. В неприкрытом коварстве ей всегда виделась некая прелесть. А вампир продолжал: – Конечно, мало кто способен заслужить тут место. Некоторые ни на что не годятся, другие мой укус не выдерживают, помирают… А вот ты, – пригляделся он, – так и не обратилась.

– Ха, – гордо напыжилась она. – Я ведь говорила. Но если тебя это утешит, могу сказать, что чесалось ужасно.

– Чесалось?! – возмущенно рявкнул лорд.

– Ну, прости, – покатилась она со смеху, но потом, слегка усовестившись, оборвала невоспитанный гогот и оглянулась на дверь: – Все забываю спросить… Нас тут не услышат?

– Нет, тут все зачаровано, – отмахнулся он и, не сдержавшись, обиженно повторил: – Чесалось…

– Я все-таки дракон, – утешительно молвила Эль.

Харкон посмотрел на нее со скепсисом и ответил:

– Это, знаешь ли, не всегда спасает. Вампиризм по сути своей – это заражение даэдрическим симбионтом, который вселяется в человека и дает ему некие свойства в обмен на пищу. Иногда может заметно деформировать лицо.

– А то, во что ты превращался…

Он раздраженно дернул углом рта.

– Я вампир-лорд. Это даэдрическая форма.

Из любопытства она чуть не попросила его обратиться снова, чтобы рассмотреть как следует, но потом передумала. Она прекрасно помнила, что обращение было болезненным. Кроме того, не хотелось сыпать соль на раны ни ему, ни себе – она-то с недавних пор и вовсе может превращаться только в жучка. В крапинку!..

– Здесь, в Волкихаре, – продолжал он, – живут два клана. Вампиры-лорды, которые пошли от меня, и обычные вампиры, отпрыски Валерики. Когда-то она обратила Ферана, с тех пор он продолжает ее линию. А другие продолжают мою. По всему Скайриму бегают мои и ее потомки, но у них, конечно, кровь совсем жидкая. А вот лица встречаются разные, и поглаже и погаже.

– У Валерики и Сераны были человеческие лица, – вспомнила Эль. – Если бы не глаза, и не догадаешься, что вампиры.

– Забавно, – сказал он совсем невеселым тоном. – Я не видел их тысячи лет, а ты – только что… Погоди-ка! Ты видела Серану?!

– Ну да. И у вас явно не складывались отношения. Она для тебя расстаралась, а ты даже цветочек не оценил.

Лорд недовольно мотнул головой.

– Я полагал, что воспоминание начнется с записки…

– Нет, оно началось с цветочка. Вот чем тебе так не угодила дочь? – насела Рыцарь-Дракон. – И что за противоречия у вас были?

– Непримиримые, – сжал губы он. – Я принял решение, которое ей не понравилось. У всех свои представления о правильном, – отрезал он. Эль поняла, что дверь в доверие захлопнулась и расспросами тут уже ничего не выяснишь.