Текст книги "Дом для изгоев (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 46 страниц)

И я, весело махнул рукой обоим и заявил:

– Нет уж, давайте лучше вы ко мне!

И, сбросив одежду, прыгнул в третье озерцо. Тёплая, бурлящая вода охватила меня. Действительно, не хуже чем в джакузи. Эх, давно мне были недоступны такие простые радости. Я прикрыл глаза и расслабился. Как выяснилось, зря. Пару минут спустя в озерцо дружно плюхнулись два тела. Похоже, Шер и Шоусси решили присоединиться ко мне. И Шоусси сразу же заявил:

– Мирон, ты мыло забыл. Давай, помойся, и будешь совсем-совсем чистый. А хочешь, я тебе помогу?

– А я тебе голову помою, – быстренько заявил не желающий оставаться в стороне Шер. И, прежде чем я успел сказать «кыш», Шоусси принялся намыливать моё тело, а Шер вылил на голову какую-то жидкость из глиняной бутылочки и весьма умело принялся намыливать волосы. В общем, два симпатичных парня рядом… И ни на ком из нас троих ни единой нитки. Результат предсказуем, и моё тело радостно показало, что вся эта возня ему приятна. Ф-фу, еле успел отобрать мыло у Шоусси, заявив, что в некоторых местах привык мыться сам. И с головой ушёл под воду, чтобы высвободить свою шевелюру из цепких ручонок Шера.

Выпустить-то он меня выпустил, но вот возбуждение никуда деваться и не думало, поэтому я строго заявил, что столько купаться вредно и что им пора вылезать и одеваться, а я сейчас ополоснусь и тоже выйду, ибо нам спать пора, ведь завтра с утра мы отправляемся в путь, и нет, Шоусси, ополоснусь я точно сам.

Слава Богу, немного огорчённый Шоусси и ехидно улыбающийся Шер меня послушались и покинули озерцо, а пока они вытирались и одевались, я кое-как сумел облегчить своё положение до приемлемого и мрачно подумал, что с этим надо что-то делать. С Шоусси, ясный пень, на эту тему говорить бесполезно – не поймёт пока, а вот с Шером… Как мне объяснить, что для меня он – друг, брат и даже немного сын, но никак не любовник?

Так что выбрался из озерца, вытерся протянутым мне куском полотна и натянул протянутую мне Шером чистую рубашку. Вот ведь молодец, и обо мне подумал. Сам-то я на озерцо попёрся в чём был…

– Спасибо, Шер, – улыбнулся я. – Давайте возвращаться, нам и правда спать пора.

– А ты в повозке будешь спать? – непосредственно спросил Шоусси. – Со мной?

– Нет, – ответил я. – У костра. В повозке пусть поспит дядюшка Матэ, он уже немолод, ему нужен хороший отдых.

Шер просиял. Но тут Шоусси спросил тоном ребёнка, выклянчивающего конфетку:

– А можно я тоже… у костра? Тогда дядюшке Матэ будет ещё удобнее.

Я представил себе, как Шоусси во сне ко мне прижимается… а тело-то у него, на минуточку, вполне себе взрослое и очень даже симпатичное, даже рабство его испортить не смогло… ой, кому-то будет цорес*… И я строго сказал:

– Нет. Тебе тоже лучше спать в повозке. Ты ещё не восстановился, не окреп до конца… сам понимаешь.

Непосредственное лицо Шоусси погрустнело, но так просто он от меня отвязываться не собирался:

– Мирон, а когда я… ну… окрепну… Можно будет у костра?

– Можно, – тяжко вздохнул я, искренне надеясь, что к этому моменту уже сумею объяснить всё Шеру.

Шоусси радостно закивал и вот таким макаром мы добрались обратно, к могиле Имрана. И тут Шоусси радостно выдал ожидавшим нас колдуну и дядюшке Матэ:

– А Мирон сказал, что когда я окрепну, он будет со мной спать!

Поделился радостью, ничего не скажешь…

Лица у дядюшки Матэ и Имрана сразу сделались зверскими, а Шер, ехидина, заржал так, что разбудил мирно дремавшего на могильном камушке Кэпа.

Ну, что я могу сказать? Прежде чем Шер соизволил прояснить ситуацию, ведь Шоусси искренне не мог понять, что не так, мне пришлось пару раз увернуться от не самых приятных заклятий. При этом я вновь извозюкался. И для чего, спрашивается, мылся?

***

Я хотел поговорить с Шером перед сном, но устал настолько, что когда улёгся – вырубился мгновенно. И я оказался во Тьме. Снова. И на этот раз ничуть не испугался – понял, что это всего лишь посланный ею сон. И спросил:

– Что случилось? Я не справляюсь?

– Напротив, – отозвалась Тьма. – Очень даже хорошо справляешься. Вот я и решила тебе помочь. Двоих ты уже почти нашёл. Это Шер и тот самый раб. Крылатый.

– Ага, – порадовался я, – Значит, всё-таки Крылатый…

– Ага, – согласилась Тьма. – А твои друзья правы насчёт третьего.

– То есть, третий – это менталист? Тот самый, что покалечил Шоусси?

– Да, – ответила Тьма. – И учти – из этих троих – он самый важный. Ты должен забрать его во что бы то ни стало. Даже если…

– Если что? – переспросил я.

Но Тьма уже сменилась яркой вспышкой, и я почувствовал, как меня трясут за плечо:

– Мирон, вставай! Вставай скорее! Да вставай же!

*Цорес(идиш) – скандал, неприятность.

========== Глава 20. Песня Ветра ==========

Тьма вдруг сменилась яркой вспышкой, и я почувствовал, как меня трясут за плечо:

– Мирон, вставай! Вставай скорее! Да вставай же!

Я открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо Шера.

– Что случилось? Уже утро? – спросил я, но тут же понял, что вокруг серые глубокие предрассветные сумерки.

– Почему так рано? – удивился я. – Ведь ещё не рассвело?

– Кэп отлучался… полетать вместе с Прошкой, – быстро сказал Шер. – Они видели Нойотов у входа в Зыбуны. Они встали там лагерем, видно, не решились соваться сюда на ночь глядя.

– Разве дядюшка Матэ не говорил, что Нойоты сюда не сунутся? – удивился я. – Что им надо?

– Кэп и Прошка подслушали их разговор, – быстро сказал Шер. – Похоже, они ищут Шоусси.

– Что? – поразился я. – Зачем? Разве они не продали его этому гнусному поганцу из Больших Садов? Значит, он не был больше им нужен… Зачем искать Шоусси сейчас?

– Не знаю, – вздохнул Шер. – Может быть, они надеялись, что новый хозяин доведёт Шоусси до смерти… Это их устраивало. А то, что ты показал себя милосердным человеком, заставило искать его. Нойотам явно не нужен живой Шоусси.

У меня на языке вертелась куча вопросов, но… Это можно обсудить и в дороге, а сейчас нужно уезжать… Уезжать как можно быстрее. И я задал только один вопрос:

– А Шоусси ты разбудил?

– Зачем? – улыбнулся в ответ Шер. – Пускай себе спит в повозке. Поедем – проснётся. Все пожитки я уже собрал, дядюшка Матэ тоже готов, тогруха он запряг. Только за тобой дело стало.

Я торопливо вскочил, а так как спали мы, не раздеваясь, я накинул куртку и свернул попоны, служившие нам с Шером ложем и одеялами.

– Вот, – заявил я, – и я готов. Поехали.

Мы подошли к повозке, у которой дядюшка Матэ беседовал с иллюзией Имрана, призрачный Прошка уютно устроился на призрачном плече колдуна. Кэпа видно не было. Опять на разведку улетел?

– Имран… А как же ты? – вырвалось у меня. – Нойоты не причинят тебе вреда?

– Кишка тонка! – усмехнулся Имран. – Кстати, я тут помозговал немного, пока Прошка с Кэпом обстановку разведывали… Иллюзии, сами знаете, в сне не нуждаются. Во-первых, мне стало жутко интересно, чем вся ваша передряга закончится, и я кое-что зачаровал. Матэ, покажи.

Дядюшка Матэ протянул нам самую обыкновенную серебряную плоскую тарелку, на краю которой каким-то чудом удерживался идеально круглый белый камушек, вроде бы кварц. Мы с Шером посмотрели на неё с одинаковым удивлением.

– И что здесь такого? – удивлённо спросил Шер.

Дядюшка Матэ усмехнулся, пробормотав какое-то заклятье, и закончил:

– Покажи нам Имрана.

Камушек покатился по тарелке, потом остановился, и, к моему удивлению, центральная часть тарелки стала крошечным экраном, показавшим и Имрана с Прошкой на плече, и нас троих, стоявших рядом.

– Ого! – вырвалось у меня. – Прямо серебряное блюдечко и наливное яблочко!

– Ага, – ухмыльнулся Имран. – Матэ мне тоже эту сказку рассказывал. И подумал – а почему нет? Правда, это самое ваше яблочко пришлось камушком заменить. Фрукты – они портятся быстро, а накладывать чары вечного стазиса нерационально – они бы потом из владельца стали бы подпитку тянуть. Зато с камушком – просто красота. Не сгниёт, не потеряется, да и подпитки лет двести не потребует.

– Имран! – совершенно искренне сказал я. – Ты – гений!

– Да чего уж там, – улыбнулся иллюзорный колдун. – И вам хорошо – может, и подскажу чего-нибудь. И мне не скучно. А теперь – забирайтесь-ка в повозку, и ходу, ходу… Я бы мог вас, конечно, под иллюзией скрыть, но что-то мне подсказывает, что коли у Нойотов менталист ручной завёлся, могут у них и другие, более пакостные игрушки найтись. Скажем, артефакты моей работы, которые любую иллюзию снимают на раз.

– Но… – возразил я, – если у них есть такие артефакты…

– Мне они по-любому навредить не смогут, – ответил Имран. – Я же не человек, а иллюзия, хоть и одушевлённая. Ну, развеют они меня. А я снова возникну. К тому же в этом месте я себя защитить смогу, не волнуйтесь. Так что, уезжайте. Как ты там, Матэ, говоришь? Долгие проводы – лишние слёзы. И мальчонку берегите. Хороший мальчонка, правильный, ты понял меня, Мирон?

– Понял, – ответил я. – До свидания, Имран. Жаль, что руку тебе пожать нельзя. Спасибо тебе за Шоусси.

– Спасибо скажешь, когда он всё вспомнит, – ответил Имран. – Ты его поддержи, главное. Не давай расстраиваться. И тогда всё у вас будет хорошо. Передавай ему от меня самые лучшие пожелания. Не забудь, ладно?

Я снова кивнул и забрался в повозку. Имран между тем попрощался с Шером и дядюшкой Матэ, и они заняли свои места в повозке. Дядюшка Матэ натянул вожжи и прищёлкнул губами, тогрух послушно тронулся в путь, переходя на нетряскую рысь, Шер, высунувшись из повозки, махал рукой Имрану, тот махал в ответ до тех пор, пока дорога не сделала резкий поворот между скал и иллюзорный колдун исчез из виду.

И тут только до меня дошло, что Кэпа с нами нет.

– Дядюшка Матэ, – обеспокоился я. – А где Кэп? Мы его забыли?

– Забудешь такого, как же, – усмехнулся старый мельник. – Он за Нойотами проследить полетел, вот неугомонный… Не волнуйся, Мирон, птица Равновесия на тебя завязана, пока жив – найдёт везде.

Спустя минуту я убедился в справедливости слов дядюшки Матэ. Кэп с коротким резким криком приземлился рядом со мной на бортик повозки, решив для разнообразия пообщаться со всеми вслух.

– Хорошо, что вы уже отправились в путь. Нойоты ещё спят, а мы к восходу сумеем практически пересечь Зыбуны, – заявил он.

– Ты узнал что-нибудь ещё, Кэп? – спросил я.

– Ничего, – буркнул птиц Равновесия, перебираясь мне на плечо и немного пощипав клювом мочку уха, показывая таким образом, что он не прочь перекусить. Протянутый мной кусочек холодного жареного мяса был почти моментально проглочен, как и кусок лепёшки, подсунутый сердобольным Шером. Заморив червячка, Кэп подобрел и заявил:

– Ничего-то ничего, но кое-что навело меня на размышления. Это какие-то странные Нойоты или…

– Или? – переспросил я.

– Или это совсем не Нойоты, – заключил Шер, выдержав мхатовскую паузу.

– С чего ты взял? – удивился я.

– У них есть следящий артефакт, – ответил Кэп.

– Это ещё ничего не значит, – вмешался дядюшка Матэ. – Ради искоренения колдунов они могут этакой штукой воспользоваться, а грех отмолить потом.

– Возможно, – согласился Кэп. – Только с каких пор Нойоты стали брать в свою организацию колдунов?

– Колдунов? – удивились мы хором, так что продолжавший мирно спать Шоусси беспокойно зашевелился.

– Тише вы, разбудите! – окоротил нас птиц Равновесия. – Да, среди этих Нойотов я распознал не менее двух с довольно-таки сильным даром. Воздушный и Водный. И они не в цепях, не в ошейниках и не на колу. Они в одеждах Нойотов, причём, судя по нашивкам, Нойотов достаточно высокого положения.

– Да не может такого быть! – вырвалось у дядюшки Матэ. – Нойоты завсегда колдунов изничтожали, как заразу!

– А я о чём? – невозмутимо заметил Кэп. – Думайте. А я так – посплю.

И завалился рядом с Шоусси, нагло устроившись на свёрнутой попоне.

Мы переглянулись, и дядюшка Матэ заявил:

– Это дело надо обмозговать. Видно, слишком долго я на мельнице просидел. А если с этими Нойотами Водный, да ещё Воздушный… Они могут нас нагнать, ребятки. Воздушные – они завсегда в поиске невидимого следа хороши.

– Но… – робко вмешался Шер, куда лучше меня разбиравшийся в здешнем колдовстве, – для того, чтобы Воздушный нашёл человека… Ему нужно что-нибудь, связанное с телом. Волосы, кровь… или иная какая жидкость.

Тут Шер покраснел, но всё-таки добавил:

– Сомневаюсь, что у Нойотов есть нечто такое от нас…

– От нас троих – нет, – сказал дядюшка Матэ. – Но ведь они ищут Шоусси. А он был у Нойотов… И волосы, к примеру, у них вполне могли сохраниться.

– Но кто тогда такой Шоусси? – вырвалось у меня. – Почему они допускают его смерть, но не могут отпустить его живым? Что это значит?

– Если бы я знал, – вздохнул старый мельник. – Но нам пока следует беспокоиться не об этом. Главное – не попасться погоне.

– Не попадёмся, – мрачно сказал я, ощущая, как кончики пальцев начинает покалывать от жара. Огонь рвался наружу, грозил уничтожить всех, кто нам угрожает.

«Нельзя, Мирон! Нельзя!» – мгновенно проснувшийся Кэп уселся мне на макушку и пребольно клюнул, заставляя опамятоваться. Мгновение позже дядюшка Матэ сказал:

– Нельзя, Мирон. Тогда за нами будут охотиться все Нойоты. За своих они мстят безжалостно. Ты же не хочешь, чтобы всё прервалось, толком не начавшись?

– Не хочу, – мрачно подтвердил я. – Но мы не можем бросить Шоусси. Нойоты увидят, что он начал приходить в себя, и замучают окончательно.

– Нет, нет, – вырвалось у Шера. – Ни за что! Хуже Нойотов нет никого на свете!

Шоусси снова беспокойно заворочался, и Шер торопливо прикрыл рот рукой. Мы подождали, пока Шоусси успокоится и вновь задышит ровно, как глубоко спящий, и я спросил:

– Шоусси много спит. Это не вредно?

– Нет, – покачал головой дядюшка Матэ. – Это хорошо. От нас он не ожидает подвоха, вряд ли он мог так спокойно спать раньше. К тому же во сне к нему возвращаются силы. Так что это хороший признак. Может, и память вскоре вернётся. Нам нужно поддержать его, мальчики, когда это произойдёт. Вряд ли все воспоминания Шоусси будут счастливыми.

Мы только закивали, а дядюшка Матэ подхлестнул тогруха вожжами, принуждая двигаться быстрее.

– Скоро мы выберемся из Зыбунов. Если мы успеем добраться до тропы Лесных, мы собьем Нойотов со следа, – сказал он.

– Но если у них есть кровь или волосы Шоусси, они вновь смогут найти его, – возразил я.

– Я попрошу тропу Лесных вывести нас к их стоянке, – ответил дядюшка Матэ. – Они смогут скрыть Шоусси от поиска. Что бы ни было у Нойотов – оно станет бесполезным. Жаль, что я не подумал об этом, когда мы отправлялись в путь.

– Ты не мог знать, что среди Нойотов есть колдуны, – возразил я. – Так что теперь для нас главное – миновать Зыбуны и найти тропу Лесных. И если Нойоты настигнут нас – я буду драться. Никого из вас я им не отдам.

– Хорошо, – мрачно сжал губы дядюшка Матэ. – Но только если не будет другого выхода. Только тогда. И не волнуйся, нас не так легко пленить. Имран… он поделился со мной парочкой своих штучек. Думаю, что и для колдунов они станут сюрпризом. А сейчас, давай-ка, Мирон, садись править. Мне стоит немного отдохнуть.

Я пересел вперёд и принял вожжи у дядюшки Матэ. Шер устроился рядом со мной и попросил закончить сказку, которую я прервал, когда мы подъезжали к Зыбунам. До сих пор мне не представилось случая её закончить.

– Хорошо, – согласился я. – Только давай немного подождём, когда Шоусси проснётся. Думаю, ему тоже захочется послушать её до конца.

Шер немного нахмурился, и я вздохнул. Похоже, он и впрямь ревнует меня к Шоусси. И что в такой ситуации делать – не представляю даже.

– Жаль, что я – Водный, – грустно сказал Шер. – Вода гасит Огонь. Такие колдуны редко могут быть парой.

Упс! Кажется, Шер решил поговорить начистоту. Может, он и прав. И я, собравшись с силами, сказал:

– Шер… Ты мне очень дорог… но парой мы не станем. Я… для меня ты – друг, брат, но не пара. Прости меня.

Шер опустил голову и глухо пробормотал:

– Тебе не за что извиняться. Мы не властны над нашим сердцем. Я сразу понял, что Шоусси для тебя – не просто спасённый раб. Даже когда ты сам не понимал этого. К тому же Шоусси – Воздушный. Воздух кормит Огонь, даёт ему силы гореть. Он больше подходит тебе, чем я… Я всё понимаю, Мирон. Но мне всё равно грустно и больно. Но если по-другому нельзя – то я буду тебе и другом, и братом.

И Шер опустил голову мне на плечо. А потом тихо запел:

Уходя – уходи, возвращаясь – не лги, что надолго,

И танцуя со смертью, не думай, что бог еще есть.

Не любовью, не братством – одним опостылевшим долгом

Мы с тобою в единое целое скованы здесь.

Не умея прощать, не поймешь, каково быть виновным,

Не умея забыть, бесполезно учиться прощать.

Обещай мне дожить до весны и начать все по-новой,

Если есть хоть какой-нибудь смысл что-то мне обещать.

Мы бездомнее ветра под этим безжалостным небом,

Наше глупое детство распято на выборе зол.

Ты мечтаешь о мести, а может – о власти, а мне бы

Только знать, что ты вновь невредимым с охоты пришел.

Обожженным крылом не укроешь любимых от горя.

Я молчу о любви, потому что ее просто нет.

Мы с тобой, улыбаясь, бродили по берегу моря,

Нет нужды говорить, что всего только раз и во сне…*

Я вздрогнул. Стихи показались мне каким-то нездешними. Созвучными совсем другому миру. Моему миру.

– Что это за песня, Шер? – спросил я.

– Это песня Ветра, – ответил Шер. – Был такой поэт – Вольный Ветер. Давно. Говорят, что он был колдуном… или разбойником… Всякое говорят. А ещё он ненавидел Нойотов. Охотился на них, как на диких зверей. Говорят, что его возлюбленный погиб у них в застенках, и с тех пор Вольный Ветер мстил. И писал только грустные песни.

– А что с ним стало? – спросил я. Этот местный Робин Гуд писал такие потрясающе талантливые стихи, что его впору было объявлять национальным достоянием.

– Неизвестно, – ожидаемо ответил Шер. – Просто его не стало. Был – и не стало. Странно. А ещё говорят, что он имел какое-то отношение к семье Шас-Техсина. Но за такие разговоры могут и язык отрезать. Как и за эти песни. Но их всё равно поют. Потому что они хорошие.

– Да, – согласился я, – очень хорошие.

А заодно мне пришло на ум, что этот самый Ветер вполне мог оказаться посланником Тьмы-Равновесия, как и я, и дядюшка Матэ. А исчез он бесследно, потому что выполнил свою миссию… Или не сумел её выполнить, и Тьма забрала его. Жалко. И я спросил:

– А ты знаешь ещё какую-нибудь песню Ветра?

Шер кивнул.

– Спой ещё, – попросил я. – У тебя хорошо получается.

Шер просиял и начал:

– Сумасшествие сжигает изнутри

То ли душу, то ли город, то ли жизнь…

На краю (опять ты крайний!) не держись –

Прыгни в пламя и со смехом догори.

Догони судьбу-нахалку,

Догони по бездорожью,

Мне опять себя не жалко,

Мы опять неосторожны**…

– Я дико извиняюсь, – прозвучал ехидный голос Кэпа. – Но лучше бы вам прервать вечер поэзии. Похоже, нас догоняют. Те самые Нойоты.

Испортили песню, гады!

, * – стихи Сибиряка.

========== Глава 21. Огонь ==========

– Я дико извиняюсь, – прозвучал ехидный голос Кэпа. – Но лучше бы вам прервать вечер поэзии. Похоже, нас догоняют. Те самые Нойоты.

«Испортили песню, гады!» – подумал с досадой я. А вслух спросил:

– Далеко они от нас?

– Недалеко, – бесстрастно отозвался Кэп. – Минут через пятнадцать нагонят. У них хорошие тогрухи. Беговые. Наш так быстро не может.

– Буди дядюшку Матэ, Шер! – приказал я. – Интересно, как они Имрана миновали?

– Имран – иллюзия, – ответил Кэп. – А среди них есть Воздушный. Так что ничем особым он им навредить не мог, если они точно знают, что искать.

– Понятно, – проворчал я. – А ищут они Шоусси…

Я даже не спрашивал. Слишком уж загадочной и странной была эта история с выкупленным нами рабом. Ни Шер, ни я просто не могли удостоиться столь пристального внимания Нойотов. Да и дядюшка Матэ… если уж ему удавалось скрываться так долго, сомневаюсь, что Нойотам приспичило искать его прямо сейчас.

Дядюшка Матэ и Шоусси проснулись мгновенно. Шоусси – потому что выспался, а дядюшка Матэ… он явно подсознательно ожидал чего-то этакого. Но старый мельник был спокоен, так что я не сомневался, что сюрпризы от Имрана помогут нам задержать погоню. А если и не помогут… Мой Огонь всегда при мне. Не хотелось бы, конечно, но если не будет другого выхода. Так что я решил спокойно принять всё, что бы нам ни подкинула шутница-Судьба.

Что же касается Шоусси, то он довольно спокойно выслушал слова дядюшки Матэ о том, что за нами гонятся плохие люди, но паниковать не надо, мы найдём, чем их встретить. После этого дядюшка Матэ залез в кошель у себя на поясе достал оттуда… несколько ленточек. Да-да, самых обычных разноцветных ленточек – белую, голубую, красную, жёлтую и зелёную. Белую он протянул Шоусси, красную – мне, синюю – Шеру, зелёную – оставил у себя, а жёлтую – прикрепил к пологу повозки.

– Что это? – недоумённо спросил я.

– Привяжите ленточки себе на запястья, – сказал дядюшка Матэ и сам проделал то же самое. – Они не позволят другим колдунам распознать ваш дар. Воздушные на этот счёт мастаки… да и Водные тоже. А с этими ленточками мы будем самыми обычными людьми.

– А они не просекут эту маскировку? – спросил я.

– Не просекут, – ухмыльнулся дядюшка Матэ. – Это не местных колдунов работа, а Лесных. Жена мне передала… на прощание. Сказала, что пригодится – вот и пригодилось.

– Отлично, – улыбнулся я. – Но что этим уродам помешает отнять Шоусси, если они нагонят нас?

– Увидишь, – хмыкнул дядюшка Матэ и погладил поясной кошель по пухлому боку. – Это не последний сюрприз. И, ты, главное, Мирон, не нервничай. Подыграешь мне, если что.

– А что делать мне? – вмешался в нашу беседу насторожившийся Шоусси. – Я… мне немного страшно…

– Мы тебя никому не отдадим, – быстро сказал я и обнял его. – Просто веди себя тихо, ладно? И сядь в повозке подальше от бортиков. Мало ли что.

– Хорошо, – послушно кивнул Шоусси и укрылся в глубине повозки. Ну и ладно.

Дядюшка Матэ уселся рядом со мной на передке повозки, Шер устроился внутри повозки, и мы в полном молчании продолжили свой путь, чутко прислушиваясь ко всем посторонним звукам. Ох, как мне хотелось, чтобы Кэп ошибся! Но, увы, мой птиц Равновесия оказался совершенно прав. Прошло совсем немного времени, и я различил звуки настигающей нас погони.

– Ничего не предпринимайте, – быстро сказал дядюшка Матэ, – мы люди простые, нам Нойотов бояться нечего.

Ну, не предпринимать, так не предпринимать. Надеюсь, что колдовство Лесных надёжно скроет то, что в нашей повозке, строго говоря, нет ни одного обычного человека. А то точно драться придётся.

Топот тогрухов стал отчетливее. Уже можно было различить короткие возгласы, которыми обменивались преследователи. И наконец, прозвучало:

– Эй, остановитесь! Именем Единого Великого!

Я молча потянул вожжи на себя, и тогрух остановился. Спустя мгновение нашу повозку окружили шесть… нет, семь всадников, беря в кольцо. Тогрухи у них были рослые, холёные, сложенные куда изящнее нашего местного простецкого «коняшки». Все тогрухи были вороной масти, с белыми пятнышками на груди или посреди лба. Да и восседавшие на них всадники выглядели достаточно величественно. Пятеро из них были отменно сложены – широкоплечие, мускулистые с довольно-таки правильными чертами холодных высокомерных лиц. Ну, да, похоже те самые младшие сыновья благородных, у которых всё имение – в седле своего… тогруха* в данном случае. Двое, правда, подкачали – один был слишком невысоким и тощим, в седле своего рослого тогруха он смотрелся несколько карикатурно… но смешно от этого не было – глаза этого Нойота были словно рентген в миниатюре, они словно обшаривали нас, повозку, тогруха, ища какие-то только ему одному ведомые несоответствия. Второй тоже был невысок, но довольно-таки объёмист, у нас такое брюшко назвали бы «пивным», он вообще на нас не смотрел, а косился куда-то в сторону со скучающе-брезгливым видом. В общем, неприятная компания.

Все семеро были облачены в одинаковые плащи пурпурно-фиолетового цвета с глубокими капюшонами, сейчас откинутыми назад. У пятерых были одинаковые короткие стрижки армейского фасона, а вот у «тощего» и «пузатого» волосы были куда длиннее, собраны в хвосты и перетянуты кожаными ремешками. И на груди поверх плащей у них были накинуты такие же плетёные кожаные шнурки, на которых болталось нечто, похожее на маленькие иконки, только овальной формы. На них были какие-то рисунки и надписи, только вот разглядеть их было затруднительно.

«Вот эти двое и есть колдуны, – быстренько пробился ко мне в сознание Кэп, – и именно они тут командуют».

Я принял это к сведению, продолжая выжидать. А дядюшка Матэ слегка привстал и вежливо, но без всякого испуга спросил:

– Что понадобилось доблестным Нойотам от простых свободнорожденных? У нас нет ничего недозволенного, что могло бы привлечь внимание верных слуг Единого Великого.

Причём слово «свободнорожденных» он явно выделил голосом, отчего «пузатый» поморщился. Ну, да, свободнорожденных, даже простого происхождения, местное законодательство защищает. Думаю, с простыми тюхами эта бравая компашка до объяснений не снизошла бы. А так… Пусть даже недовольно, через губу, но некий протокол они обязаны соблюдать.

– Это ты тот сапожник, что останавливался недавно в селе Большие Сады? – обманчиво мягким голосом спросил «тощий».

– Я, – спокойно ответил дядюшка Матэ. – Но никаких грехов за нами не припомню.

– Твой сын… – тут «тощий» слегка запнулся, словно вспоминая, но потом всё-таки произнёс. – Твой сын Мирен приобрёл раба у одного местного жителя.

– Сделка была законная, – продолжая оставаться спокойным, как удав, отозвался дядюшка Матэ, – и оформлена по всем правилам местной старостой. У нас и документ есть.

– Никто и не говорит, что она была незаконной! – рявкнул куда более нетерпеливый «пузатый», но «тощий» сделал предупреждающий жест, и он замолчал. А тощий продолжил:

– Мы не сомневаемся в законности этой сделки, – продолжил он. – Но мы здесь не за этим… Орден готов заплатить вдвое больше вашей цены за этого раба. Даже втрое. Советую согласиться. И никаких последствий для вас не будет.

– А с какой стати Нойоты вмешиваются в гражданские дела? – дядюшка Матэ был невозмутим. – Повторяю – раб был куплен законно, сделка подтверждена. Никакого нарушения законов не было, а уж тем более – по вашей части. Мой сын совершеннолетний, деньги потратил свои, накопленные. У меня к нему претензий нет.

– Зато у бывшего хозяина – есть, – заявил «пузатый». – Он утверждает, что был не в себе! Твой сын – колдун и воздействовал на него!

– Кто? – расхохотался дядюшка Матэ. – Мирен – колдун? Что ж он нам удачу не наколдовал, чтобы мы по дорогам не шлялись, ища новую жизнь? К тому же вряд ли староста… да и хозяин странноприимного дома подтвердят ваши слова. А заставить их сказать что-то в свою пользу вам будет затруднительно, не так ли? Это не тюхи, к которым можно хоть третью степень допроса применять без последствий, сунетесь со своими измышлениями в Большие Сады – вас, пожалуй, и на вилы поднимут. Свободнорожденные свои права чтят.

Нойоты переглянулись, и лица их приобрели… очень нехорошее выражение. И в самом деле, с чего дядюшка Матэ борзеет так, словно из-за ближайшего поворота вот-вот покажется автобус с ОМОНом, едущим к нам на выручку. Или думает, что нас наш статус свободнорожденных защитит? Ой, что-то я сомневаюсь, что всё так просто, недаром в тех же Больших Садах почти все с оружием ходят, кроме совсем уж маленьких детей и немощных стариков. Похоже, что и Нойотам пришли в голову подобные мысли.

– Что-то ты, сапожник, больно смелый… – холодно произнёс «тощий». – Не боишься, что я тебя и сынка твоего, да и племянника заодно на голову прикажу окоротить? Место здесь глухое, выручить вас некому. Бери деньги, отдай раба и проваливай на все четыре стороны, честью прошу. Иначе будет вам всем очень грустно…

– Раба мы вам не отдадим, забудьте, – отрезал дядюшка Матэ. – Не для того его Мирен выхаживал, чтобы вам снова в лапы отдать. Да и зачем вам парень, потерявший память? Не добили сразу, так добить хотите?

– Не твое дело, сапожник, рассуждать о путях Единого Великого! – рявкнул «пузатый». – Выполняй, коли тебе приказывают! Где этот раб?

– Уезжайте, – спокойно сказал дядюшка Матэ. – Вы не Нойоты. И я не знаю, с какой целью вы затеяли этот маскарад, но парня вы не получите. Уезжайте, и никто не пострадает!

– Что? – выпучил глаза «пузатый», но тощий холодно скомандовал:

– Руби всех! Забираем раба и уходим!

Боевая пятёрка единым слаженным движением вытащила из ножен мечи… но дядюшка Матэ оказался проворнее. Он извлёк из поясного мешочка горсть какой-то пыли и подбросил перед собой в воздух, предварительно пробормотав три слова. Пыль превратилась в мгновенно увеличившееся облако противного бурого цвета, окутавшее всех всадников с головы до ног. До нас ещё донёсся вопль «пузатого»:

– Он колдун! Кол… – вопль оборвался, превратившись в булькающий хрип. Я похолодел. Неужели?…

– Прости, Господи… – пробормотал дядюшка Матэ. – Я не хотел.

Бурое облако рассеялось практически сразу, только вот вместо семи вполне себе живых и здоровых всадников перед нами предстали семь человеческих скелетов в потрёпанных лохмотьях, восседающих на костяках тогрухов. Меня неслабо тряхнуло. Это что же за пакость дядюшка Матэ применил, чтобы так… вот так…

А потом кости с шелестящим стуком осыпались неопрятной кучей.

– Можно выходить? – раздался из повозки голос Шера, и я рявкнул:

– Нет! Сидите внутри и не высовывайтесь!

Шер обиженно замолк, а дядюшка Матэ торопливо выскочил из повозки и пробормотал:

– Мирон, не спи, помогай! Надо кости убрать… Вон хоть в тот распадок…

Я не стал устраивать истерики. Следы нашего преступления и в самом деле было необходимо скрыть, тут не так далеко выход из Зыбунов, мало ли кто наткнётся. Эх, тогрухов жалко, славные были зверюшки, быстрые, красивые… Но не время сейчас кости таскать, мало ли что…

И я спокойно сказал:

– Погоди, дядюшка Матэ. Думаю, что у меня есть выход получше.

И поднял руки, готовясь вызвать Огонь.

– Погоди, Мирон, – произнёс тихим голосом дядюшка Матэ. – Их надо обыскать. Вдруг что-то отыщется… что-то, что прольёт свет на всю эту историю.

– Хорошо, – мрачно сказал я.

И мы начали перетряхивать остатки одежды на скелетах. Ничего особого у тех пятерых, что явно были подчинёнными, мы не обнаружили. Проржавевшее оружие, немного денег, обратившаяся в труху еда в седельных сумках. А вот у «тощего» и «пузатого» седельные сумки практически не пострадали – явно были зачарованы от порчи и иного воздействия. Дядюшка Матэ срезал сумки у обоих, заявив:

– Потом разберёмся. На тропе Лесных. Там безопаснее.

А потом обнаружил у одного их них пластинку на толстой золотой цепочке, которую тот носил под одеждой. На пластинке – золотой, усыпанной мелкими блестящими камушками и ничуть не пострадавшей, – был изображён герб. Маленькие «иконки» на ремешках, кстати, просто рассыпались прахом, а эта пластинка уцелела.