Текст книги "Дом для изгоев (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 46 страниц)

Обитателей этого местечка я тоже увидел. Зрелище было странное… Симпатичные высокие молодые парни, всю одежду которых составляли ошейники и браслеты на руках и ногах, либо валялись на этих коврах, либо боролись друг с другом – явно в шутку – так играют детёныши в зоопарке на площадке молодняка. Некоторые катали друг другу мячики и складывали рядами разноцветные пластинки. Сперва я обрадовался, но потом вспомнил, что таким вещам можно научить и шимпанзе, а этих парней явно долго дрессировали. Так что рано делать выводы об их, хотя бы минимальной, разумности.

Завидев меня, обитатели гарема прервали свои занятия и, поднявшись на ноги, стали меня окружать, издавая бессмысленные, но неагрессивные звуки. Я даже испугаться не успел, когда ко мне вплотную приблизился самый высокий из них, смуглокожий, с правильными чертами лица… ох, какой симпатичный, какая жалость, что неразумный…

Подошедший склонил голову к моему лицу – они там все были повыше меня… и куда атлетичнее сложены – и неожиданно втянул воздух. Принюхался. Я уже приготовился к драке – мало ли, что это принюхивание обозначает, но тут мужчина… самец… резко выдохнул и издал дружелюбный звук, похожий на уханье. После этого все остальные по очереди стали походить и обнюхивать меня. Когда с этим закончили, рыжеволосый парнишка с молочно-белой кожей и огромными синими глазами сбегал в соседнюю комнату и притащил мне гроздь каких-то местных ягод, похожих на виноград, но размером с перепелиное яйцо и желто-янтарных. Пахли ягоды приятно, и я, получив гроздь, осторожно оторвал одну ягодку, положил в рот и прожевал. Вкусно оказалось. Видимо, драки не предвидится. И то ладно.

Но тут я заметил, что остальные смотрят на меня, словно чего-то ждут. Ой… А что делать-то? Всё-таки какие-то формы коллективного поведения у них существуют, видимо, всё не так безнадёжно… Но что же делать?

Я машинально помял в руках предложенную гроздь, потом оторвал от неё одну ягодку и, осенённый внезапной мыслью, протянул её тому черноволосому, который подошёл ко мне первым. Тот вновь издал уханье, губами взял предложенную ягоду, и я понял, что интуитивно выбрал правильный путь. Так я раздал ягоды всем, включая рыженького парнишку, и мои новые знакомые вернулись к прежним занятиям, временно потеряв ко мне интерес. Ладно, будем надеяться, что вписку я прошёл. Но где же те, кого мучила Харрате? Или их в госпиталь отнесли? Плохо, тогда придётся дожидаться, когда их сюда вернут. А если не вернут? В расход спишут? Плохо, ой плохо, и Ливви сейчас не до меня – она власть в свои руки берёт, что ей судьба каких-то самцов?

Ко мне подошёл тот самый рыженький парнишка и потянул за собой в другие комнаты. Видимо, решил показать всё новенькому. Для начала он поднял с пола красный мячик и бросил в меня, а когда я поймал, издал высокий звук вроде кошачьего мяуканья и сделал жест рукой – мол, мне бросай! Я и бросил. Парнишка поймал мячик и аж запрыгал от радости. Дети, недоразвитые дети. Бог ты мой… Жалко их было до безумия, тем более, что практически у всех на идеальных, мускулистых телах я успел разглядеть следы жестокости Харрате – рубцы, шрамы, следы ожогов… У кого-то совсем зажившие, у кого-то довольно свежие…

Господи, да над ними издеваться – это всё равно, что детей мучить… Вот какой дрянью надо быть? Ох, хорошо, что Харрате не сдохла, пусть теперь до самой смерти лежит пластом и мучается…

Рыжик, заметив моё изменившееся лицо, испуганно мяукнул, а потом подошёл поближе и неожиданно погладил меня по щеке. Я тут же взял себя в руки. Ни к чему пугать этих великовозрастных малышей, им и так несладко пришлось.

Рыжик снова издал своё мяуканье и продолжил прерванную экскурсию. В следующей комнате ковёр покрывал только половину пола, вторая половина была гладкой и кафельной, и я понял, почему. По одной из стен шли полукруглые ниши, снабжённые решётками в полу и раструбом наверху. В стену под раструбом была вделана большая ярко-синяя кнопка. Полный энтузиазма рыжик поволок меня к одному из этих углублений, втолкнул в нишу и нажал кнопку. На меня сверху хлынула приятно-тёплая вода. Рыжик снова радостно замяукал и начал брызгаться, а я хмыкнул. Душ, ну, да, конечно. Им не так трудно научить пользоваться, температура воды постоянная, видимо, подобрана наиболее комфортная, а спустя какое-то время душ выключится сам, и, чтобы продолжить помывку, нужно снова нажать на кнопку.

Моя догадка подтвердилась, вода спустя какое-то время перестала течь, зато меня обдало откуда-то прямо из стены тёплым воздухом, мгновенно высушившим тело. М-да, всё продумано… Интересно, тут есть какая-нибудь обслуга, или просто наблюдение ведётся дистанционно, через камеры, и служительницы приходят по мере необходимости?

Ответ я получил мгновенный, за спиной раздалось сердитое, но вполне членораздельное женское ворчание:

– Ах ты, неслух! Опять с водой балуешься? Вот смотри, скажу стражницам, выпорют они тебя…

Я обернулся и узрел немолодую женщину в серой одежде здешней обслуги с какой-то странной штуковиной в руке. Оружие? Я машинально отступил назад, а вот рыжик не испугался. Он подбежал к женщине и стал щекой тереться об её макушку – ну, чисто котёнок.

– Знаешь ведь, что я этого не сделаю, да, вредина? – спросила женщина, достала из кармана своей серой робы кусочек какой-то еды и вложила парнишке в рот. Тот радостно пискнул и захрустел вкусняшкой. А женщина обратила внимание на меня:

– Ага, а вот и новенький… Иди сюда, малыш, иди, не бойся… пуганый уже? Ну, не бойся, я тебя не обижу… И Харрате теперь… не обидит… А про Ливви совсем другие слухи ходят, с тобой всё в порядке будет…

Женщина вела себя… ну, не знаю, как опытная дрессировщица с перепуганным животным, говорила много и доброжелательно, двигалась плавно, чтобы не испугать… Она медленно достала из кармана новый кусочек еды, медленно протянула руку перед собой и сделала крошечный шажок по направлению ко мне:

– Смотри, малыш, это вкусно, не бойся, попробуй, давай, подпусти меня поближе…

Я замер. Женщину моё поведение нисколько не удивило, понятное дело, если она постоянно общается с жертвами забав суонны, то уже успела всякого навидаться. Она продолжала что-то приговаривать мягко и ласково, по шажочку приближаясь ко мне, а я призадумался. Стоит ли показывать, что я вполне её понимаю и могу ответить? А вдруг эта с виду милая и ласковая женщина человек Таринети? А Таринети мне советовали остерегаться даже не блещущие интеллектом стражницы… Они-то вряд ли побегут доносить, иначе не стали бы советовать. С другой стороны – Ливви и не скрывала особо моей разумности, и слухи уже должны расползтись. А если я тут буду ваньку валять, то могу потерять потенциальную союзницу. Эта женщина к самцам относится достаточно положительно, может, и информацией насчёт светленького поделится? Ладно, где наша не пропадала…

И я взглянул в лицо женщине и тихо сказал:

– Спасибо, я не хочу. Может быть, позже…

Глаза женщины стали очень удивлёнными, но она справилась с собой, протянула вкусняшку радостно захрустевшему ею рыжику и спросила:

– Ты меня понимаешь? Значит, слухи не врали, и Ливви действительно удалось на Охоте пленить разумного самца… Наконец-то… А я уже и надеяться перестала…

– Стоп-стоп-стоп, – протестующе протянул я руки ладонями вперёд. – Я на опыты не хочу. У меня вообще совсем другое дело. Но мы можем… договориться.

Почему-то мне казалось, что эта женщина в серой одежде Обслуги не простая служанка, которая присматривает за самцами в гареме. Что-то у неё во взгляде было этакое… что позволяло предполагать и ум, и образованность, нехарактерные для простой уборщицы.

Женщина улыбнулась мне:

– Гадаешь, кто я такая?

– Не похожи вы на Обслугу, – вежливо ответил я. – Похоже, вы не просто так здесь за самцами присматриваете, не так ли?

Женщина всплеснула руками:

– Да ты просто умница! Правильно, я не Обслуга. Меня зовут Милите, я целительница души, много лет изучала поведение самцов… Я надеялась найти нечто, что вернёт им разум, и мать онны Ливви мне покровительствовала. Однако после её смерти суонна узнала, чем я занимаюсь, и закрыла мои исследования, а меня понизила до Обслуги в личном питомнике самцов. Ах, чего я только не насмотрелась… Но, думаю, ты уже в курсе…

Я только коротко кивнул, а женщина продолжила:

– Сам понимаешь, такие стрессы не способствуют пробуждению умственных способностей, но мне стало кое-что удаваться… Порой мне кажется, что малыши меня понимают… Но, увы, похоже, я обманываю сама себя, выдавая желаемое за действительное… Мне удаётся научить их простейшим вещам… хочется верить, что это пробуждение разума… Но раз за разом я убеждаюсь, что это всего лишь дрессировка, правда, более успешная, чем у обычных дрессировщиц, ибо я не прибегаю к насилию…

– Мне кажется, – задумчиво произнёс я, – что всё не так безнадёжно. Правда, и я могу обманывать себя…

Женщина только вздохнула и спросила:

– Как тебя зовут, малыш? У тебя ведь есть имя?

– Мирон, – ответил я. – Меня зовут Мирон. И мне нужно найти здесь одного… самца. Он был сегодня у Харрате. Она… Она очень жестоко издевалась над ним. На моих глазах.

Милите понятливо кивнула:

– Да, стражницы принесли троих малышей, а целительницы оказали им помощь. Сейчас они спят… а потом долго будут шарахаться от любой женщины. Они даже не понимают, что с ними творили, зачем… Но очень боятся повторения боли. Вся моя работа опять пойдёт насмарку… Так жаль…

– Милите, – спросил я, – а почему вы называете их малышами?

– Потому что у них разум младенца, – вздохнула Милите, – младенческий разум во взрослом теле. Как же их ещё называть? Кто из них троих тебе нужен?

– Тот, что со светлыми волосами, – ответил я. – Можно, я просто посмотрю, как он там?

– Можно, – вздохнула Милите, и глаза её странно блеснули. – Но потом ты мне всё расскажешь, странный мальчик из другого мира.

Капец! Опять спалился!

«Вот что бы ты без меня делал?» – прозвучал в голове знакомый ехидный голос.

Кэп вернулся?

Комментарий к Глава 19. “Гарем”

Милите:

http://nevseoboi.com.ua/uploads/posts/2011-08/1313676150_nevseoboi.com.ua1128.jpg

========== Глава 20. Всем неожиданностям неожиданность ==========

– Можно, – вздохнула Милите, и глаза её странно блеснули. – Но потом ты мне всё расскажешь, странный мальчик из другого мира.

Капец! Опять спалился!

«Вот что бы ты без меня делал?» – прозвучал в голове знакомый ехидный голос.

Кэп вернулся?

«Вернулся я, вернулся, – раздался в голове тяжкий вздох. – Ты уж прости меня, Мирон, я был не прав. Я знаю, что Равновесие была проклята, но даже и помыслить не мог, что ты сможешь снять проклятие… прости…»

«Позже разберёмся, – ответил я. – Скажи лучше, стоит ли мне опасаться Милите? И откуда она знает, что я из другого мира?»

«Мирон, – даже в голове голос Птица звучал ехидно, – ну, логику-то включи! Эта женщина прекрасно знает, что разумных самцов в этом мире нет… А тут ты, весь такой из себя умный. Ну, откуда ты можешь взяться? Тем более, что случаи попадания сюда пришельцев из других миров бывали, сам же знаешь… Правда, последний случай был давно, но кое-какая информация об этом сохранилась. Так что Милите просто сложила два и два…»

«М-да, действительно просто, – согласился я. – Что-то я туплю в последнее время, заразно это, что ли?»

«Позже поговорим, – практически отзеркалил мои слова Кэп. – Сейчас тебе нужно увидеть того парнишку, в котором ты признал изгоя… Поверь, где один, там и второй. А сейчас успокой женщину, ей скоро профессиональная выдержка откажет… Стоишь тут, замер, глаза стеклянные…»

«А кто меня отвлёк?» – огрызнулся я, но Кэп благоразумно промолчал, и я услышал голос Милите:

– Миро, с тобой всё в порядке?

– Да-да, конечно, – быстренько выпал я из ступора. – Просто вы меня слегка озадачили. Ну, да, я из другого мира… Вас это пугает?

– Скорее радует, – ответила Милите. – Увы, мне никак не удаётся пробудить разум у здешних самцов. Ты же – другое дело… Твои дети будут развиты интеллектуально…

– Стоп, – отрезал я. – Какие дети? Простите, но у меня уже есть любимый человек, и никаких детей в вашем мире я оставлять не планирую…

– Миро, перестань, – отмахнулась Милите. – Тебе не придётся оплодотворять бесчисленных искательниц твоей благосклонности… У нас давно уже существует искусственное оплодотворение, ты ведь не откажешься поделиться генетическим материалом?

Я поймал отвисшую челюсть где-то в районе пола и на какое-то время потерял дар речи. С одной стороны – спермы, вроде, не жалко, но, как подумаю, что в этом странном мире будут расти мои дети… неважно, дочери или сыновья, так просто жуть берёт.

«Не вздумай отказаться, идиот! – прошипел активизировавшийся Кэп. – Тебе нужна помощь этой женщины! А дети… Ну, здешний генофонд твои отпрыски однозначно подправят, ты же у нас красавчик…»

Издевается, сволочь… Ладно, перевернётся и на нашей улице грузовик с леденцами… Но как-то выкручиваться надо.

– Милите, – проникновенно сказал я, – вы же не потребуете от меня этой процедуры немедленно? Мне, знаете ли, довольно много пришлось пережить в последние несколько суток… боюсь, что я не в форме…

У здешних женщин есть один главный недостаток. Они слышат то, что хотят услышать. Мою уклончивую речь Милите приняла за согласие и радостно улыбнулась:

– Ну, конечно же, нет! Тебе надо набраться сил… Но ведь ты хотел увидеть того малыша, с которым так жестоко обошлась Харрате, не так ли?

Я кивнул. Ну, да, дело превыше всего. Милите повернулась и поманила меня за собой:

– Эти малыши сейчас в отдельной комнате. Им нужно отдохнуть, прийти в себя… Я уже не в первый раз выхаживаю самцов после таких забав… Не все их переносят, некоторые, несмотря на все мои старания, начинают чахнуть, отказываются от еды, смертельно боятся стражниц и женщин из Обслуги… Я не могу их расшевелить, они просто тихо угасают… Ужасно…

Я скрипнул зубами. Нет, после того, как я разберусь с этими делами – найду время навестить Харрате. Думаю, что смогу немного подкорректировать её состояние… Но сейчас… Непонятно, почему, но меня словно подталкивало что-то, требуя срочно увидеть светловолосого парнишку. Что-то важное… И нет, это была не любовь, как в случае с Шоусси. Что-то другое…

Милите ещё раз вздохнула и снова поманила меня за собой. Я пошёл следом, в другую комнату, обставленную примерно так же, как и первая, но, в отличие от первой, здесь в углу виднелась маленькая дверь.

– Малыши там, – махнула рукой Милите, – там я постаралась создать спокойную обстановку, у них есть необходимые лекарства, их никто не тревожит. Оборудование здесь неплохое, не хуже чем у целительниц, и физически самцы оправляются достаточно быстро. Но вот душевные травмы… С этим сложнее. Единственная женщина, которую они воспринимают первоначально – это я. Во мне они опасности не видят, а вот в остальных…

– Ну, это и понятно, – вздохнул я, невольно припомнив давешнюю сцену. – Если бы со мной сотворили такое, я бы от женщин шарахался до конца жизни.

– Не все женщины такие, Миро… – вздохнула Милите. – Не все издеваются над своими питомцами, многие о них заботятся совершенно искренне…

– Да не в этом дело, Милите, – сердито ответил я, – может быть, и заботятся, и даже привязаны… по-своему. И, может, пару слезинок уронят, если питомец откинет тапки. Не в этом дело. Они не разумны, они низведены до положения домашних зверюшек или диких лесных тварей… Это неправильно, Милите! Так не должно быть! Да, в моём мире мужчины тоже далеко не подарки, знаю, сам такой… Но если бы женщин моего мира спросили, согласились бы они видеть своих мужей, братьев, сыновей, отцов неразумными тварями в ошейниках, годными лишь на то, чтобы в постели покувыркаться… Ох, я думаю, за такой вопрос можно было бы и схлопотать. И вообще, в моём мире есть такой народ – китайцы, так они считают, что мировая гармония есть правильное сочетание женского и мужского начал. А вы одно из начал практически уничтожили. И что в итоге? Вы – счастливы? Скажите, Милите, вы – счастливы?

Милите изумлённо посмотрела на меня, немного замешкалась, но всё-таки ответила:

– Ты несправедлив, обвиняя меня во всех грехах моих прародительниц. Но кое в чём ты прав. В нашем мире нет гармонии… И нет настоящего счастья. И теперь я окончательно поняла, почему. Как поняла и эта девочка, Ливви… Есть и другие…

– Например, Таринети? – быстро спросил я.

Милите нахмурилась:

– Таринети… Она умна, она потрясающая учёная, но… Таринети опасна. Я никогда не хотела иметь с ней никаких дел, но… Если она будет союзницей Ливви, думаю, что не придётся гадать о том, кто станет следующей суонной. А вот потом…

– Вы хотите сказать, что она может предать? – спросил я. Если скажет – да, то на фиг, на фиг нам такие союзники. Сами справимся.

Но Милите коротко рассмеялась:

– Таринети? Нет! Если она что-то пообещала, то непременно сделает это. Таринети сможет решить проблему самцов, заполучив дополнительные ресурсы. Но есть один момент… Она гениальна, а, следовательно, ей всегда нужно двигаться вперёд.

– То есть ей нужна постоянно действующая проблема? Не одна, так другая? – поинтересовался я.

– Именно! – многозначительно подняла указательный палец Милите. – Таринети наверняка поняла, в чём корень проблем нашего общества, но при Харрате она не могла разрешить их. Суонну устраивало всё. Вот Таринети сначала и развлекалась со скуки, отчаянно интригуя, вошла в ближний круг Харрате, может надеялась, что ей удастся пробить разрешение на исследования… Не удалось.

– И тогда она решила поддержать кандидатку с более прогрессивными взглядами, – кивнул я.

– Именно! – усмехнулась Милите. – Думаю, что Ливви не откажет Таринети, поскольку, в отличие от Харрате, явно осознаёт проблему. Но когда проблема будет разрешена… Таринети вновь заскучает. А её скука опасна для власть предержащих, думаю, ты это уже понял…

– Думаю, что проблему разумности самцов быстро не разрешить, – отозвался я. – На это уйдёт не один десяток лет. Да тут целой жизни не хватит! А за это время Ливви сама отрастит зубы и когти и сможет осадить Таринети, если та будет слишком уж… зарываться.

– Ты интересно рассуждаешь, Миро… – улыбнулась Милите. – А я тут раздумывала, стоит ли идти под крыло к Таринети, если она решит заняться исследованиями… Теперь думаю, что стоит.

– А как же… малыши? – спросил я. – Они в вас нуждаются, возможно, только ваше доброжелательное отношение помогает им справиться с последствиями моральных травм. Вы их покинете?

– Нет, – отозвалась Милите. – Мои наблюдения уникальны, я постараюсь продолжить их. Да и бросать малышей жалко, привязалась я к ним. Так что буду совмещать. К тому же я постараюсь обучить ассистентку, есть у меня на примете одна хорошая девочка…

Я кивнул, показывая, что принял к сведению её слова, и подумал, что совсем заболтался. Меня вновь потянуло со страшной силой – туда, за маленькую незаметную дверь. Да что ж такое творится-то?

– Извините, Милите, но мне всё-таки хотелось бы… – начал я.

– Да, понимаю, понимаю… – ответила женщина. – Иди уже к тому, кого ты так жаждешь видеть. Кстати, скоро сюда придёт Обслуга – заниматься уборкой. Потом будет ужин. На глаза прислуге не попадайся, они туповатые, но любопытные. А уж какие сплетни распускают… ммм… закачаешься… Если они тебя застукают – изобрази, что сам туда забрался, хорошо? Вообще-то здоровых самцов не положено пускать в изолятор. Но я чувствую, что для тебя это действительно важно.

Милите быстрыми шагами подошла к двери, провела по ней рукой, и та медленно отъехала в сторону. Женщина вошла внутрь и поманила меня:

– Заходи, Миро, заходи. Но малыши, кажется, ещё спят.

Я вошёл. Комнатка была небольшая… ну, по сравнению с остальными помещениями гарема, но в неё вполне поместились и четыре ложа с высокими бортиками, и стол со стулом, и стоящие у изголовья каждой кровати странные прямоугольные блоки, оснащённые каким-то шкалами и мигающими разноцветными лампочками. Три из четырёх лож были заняты – там находились спящие, те самые парни, которых я видел в комнате Харрате. Одним из них был тот светловолосый парнишка… и я почувствовал лёгкое покалывание. Артефакт подсказывал мне, что я не ошибся – это и есть нужный мне изгой. Покалывание было таким сильным, что я невольно схватился за руку.

– Миро, что с тобой? – удивилась Милите. И тут до меня дошло, что казалось странным. Хотя я до сих пор не обзавёлся одеждой, ни одна из женщин этого мира в упор не видела моих артефактов. Но рассказывать о них даже Милите я не имел ни малейшего желания, поэтому бодренько ответил:

– Ничего страшного, пальцы свело. У меня такое бывает… иногда.

Милите недоверчиво кивнула, но удовлетворилась моим объяснением.

– Они спят, Миро, – сказала она. – Может быть, тебе стоит поесть, отдохнуть и прийти позже?

Предложение было здравое, но нечто внутри просто вопило, что стоит остаться, и я попросил:

– Милите, можно я побуду здесь немного? Обещаю ничего не трогать…

Милите заколебалась, но, не найдя в моей просьбе ничего криминального, ответила:

– Да, пожалуй. Только не трогай приборы, хорошо? А если устанешь – можешь поспать здесь, одно ложе не занято. А я загляну позже.

Я кивнул, и Милите ушла. Наконец-то!

Я торопливо подошёл к светловолосому. Казалось, он спал, глаза были закрыты, дыхание ровное и глубокое, все мышцы расслаблены. Ну, и чего я хочу? Почему меня так к нему тянет?

Я поднял руку, осторожно дотронулся до лба светловолосого, провёл рукой… и чуть не подпрыгнул от испуга… Светловолосый открыл глаза и ломким юношеским голосом с удивительно знакомыми интонациями прошептал:

– Мирон… Слава Богу… А я заждался уже…

========== Глава 21. Из жизни драконов. Часть первая ==========

Я поднял руку, осторожно дотронулся до лба светловолосого, провёл рукой… и чуть не подпрыгнул от испуга… Светловолосый открыл глаза и ломким юношеским голосом с удивительно знакомыми интонациями прошептал:

– Мирон… Слава Богу… А я заждался уже…

Я завис. Неужели… да нет, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Этот человек умер, я сам его хоронил. Но тогда откуда эти знакомые ехидные интонации, эта ирония в голосе? И он назвал меня Мироном… В прошлой жизни меня так звали немногие, а здешние почему-то не произносят букву «н» в окончании. Я для них Миро…

С другой стороны… я же тоже умер… там, в своём мире… И тоже выгляжу далеко не так, как когда-то… Почему бы такой фокус не получился и у него? Но если я изменился, то как он меня узнал?

Светловолосый медленно поднял руку, знакомым жестом потёр переносицу… и ехидно поинтересовался:

– Что, Горбунок, в голове не укладывается? Я это, я.

– Ско… Скокарь? – неверяще произнёс я. – Как ты здесь…

– Долгая история, – поморщился светленький, оказавшийся Скокарем. – Не волнуйся, всё расскажу… Лоханулся я, Горбунок, ох, лоханулся… По-крупному. Ничего, мы ещё своё возьмём, только из этого гнусного мира надо удирать. Когти рвать надо, Горбунок, и чем быстрее, тем лучше…

Я с сочувствием посмотрел на бывшего наставника:

– Да, натерпелся ты здесь… Только как ты меня узнал, Зиновий Алексеич? Я ж вроде тоже изменился…

– Да всё просто, – поморщился Скокарь. – Мне было предсказано, что с твоим появлением я смогу взять под контроль это тело и обрету способность говорить. А до этого я здесь просто как в клетке сидел, со стороны на всё здешнее безобразие любовался и ничегошеньки поделать не мог, думал, с ума сойду, только то, что ты должен появиться, меня и поддерживало. И ещё кое-что… Но об этом позже. Так что спасибо тебе, Горбунок, преогромное, от всей души, больше я этой чокнутой бабе не дамся.

– Это ты про Харрате? – спросил я.

– Про неё… – поморщился Скокарь. – Ох, и сука бессердечная, ты даже не представляешь, какая сука. Здешние мужики – они ж как котята бессмысленные, их обижать – западло… А эта… Хорошо, хоть медичка здешняя меня лечила, а то бы точно концы отдал. Хорошая баба эта Милите, с котятами этими вошкается, всё пытается мозги у них включить… Только это, по-моему, совсем голый вассер*, у них кукушка давно и прочно в дальний полёт отправилась.

Он только рукой махнул и сплюнул, цыкнув зубом.

Я вздохнул и сказал:

– Только не вздумай ей показывать, что ты резко поумнел.

– Это ещё почему? – удивился Скокарь. – Пусть порадуется, что у неё хоть что-то получилось.

– Скокарь, ты идиот? – не выдержал я. – Слишком долго в этом теле пробыл? Про меня-то мои временные союзники знают, что я из другого мира, и то генетический материал просят. А твоё-то тело насквозь местное…

– И что? – удивился Скокарь.

– А то! – отрезал я. – Местные сейчас очень сильно озабочены, чтобы мужчинам разум вернуть. А ты весь из себя такой умный… Запрут в лаборатории и размножаться заставят. Хочешь?

Скокарь аж с лица сбледнул:

– Да ни за что! Что-то мне после всех здешних приключений на баб не тянет от слова «совсем». На фиг, на фиг… Пусть я лучше дураком побегаю. Целее буду.

– И мне тебя охотнее отдадут, если ты от местных самцов в интеллектуальном плане отличаться не будешь, – гнул свою линию я.

– Э? В каком смысле отдадут? – возмутился Скокарь.

Я, как мог коротко, рассказал ему мою историю – про Тьму-Равновесие, поиск изгоев и Дом для них. Скокарь воодушевился:

– Значит, твоё колечко на меня реагирует? – спросил он.

– А ты его видишь? – удивился я. – Местные в упор не замечают.

– Да нет, вот оно, – отозвался Скокарь. – И на шее какая-то хрень болтается.

– Это не хрень, а амулет переноса, – отозвался я.

– То есть мы можем отсюда слинять в любой момент? – спросил мой собеседник. – Вот счастье-то!

– Увы, не в любой, – окоротил его я. – Мне нужно найти ещё одного… или одну. А ещё здесь моя Семья, и я смогу их снова обрести, только когда найду двух последних изгоев. Тебя вот уже нашёл…

– Ого, Семья… – усмехнулся Скокарь. – Неужели всё-таки подходящую женщину встретил?

– Не женщину, – коротко ответил я.

– Ну, да, ну, да, как я мог забыть… – съязвил Скокарь и тут же погрустнел, – но теперь я тебя очень даже понимаю. Расскажешь?

Я вспомнил о некоторой нестандартности всех членов моей Семьи и решил, что Скокаря к этому нужно готовить дозированно, а то, не дай Бог, удар хватит, и ответил:

– И расскажу, и, надеюсь, познакомлю, у меня теперь семья большая, народу в ней много… Но сначала я бы хотел тебя послушать. Уж больно меня любопытство разбирает – как ты здесь оказался?

Скокарь возвёл очи горе и витиевато выругался, а потом тихо сказал:

– Исключительно волей Хаоса. Этот товарищ не очень любит, когда его кто-то обходит. Ну и… сам виноват, если честно.

– А точнее? – поинтересовался я.

– Точнее… – проворчал Скокарь. – Ладно… Скажи, Мирон, какой я человек?

– Ну, – замялся я, – ты меня многому научил, я тебе благодарен… Очень.

– Я не об этом, – мрачно произнёс Скокарь. – Ты бы назвал меня хорошим человеком?

Я вздохнул. Несмотря на всё, что для меня сделал бывший учитель, назвать хорошим человеком у меня не повернулся бы язык, но…

– Скокарь, – проникновенно произнёс я, – каким бы ты ни был, ты – единственный, кому до меня было дело. Ты научил меня всему, что знал сам. И всё, чего я достиг там… в нашем бывшем мире, я достиг благодаря тебе.

– Да, – ответил Скокарь, – ты стал таким, как я. Жёстким, бесчувственным, думающим только о своей выгоде. Ты стал богатым, но много счастья тебе принесли твои деньги, а, Мирон?

Я снова вздохнул.

– Вот то-то и оно, – наставительно сказал Скокарь. – Не знаешь, сколько человек было на твоих похоронах? Не знаешь… Но думаю, что их количество не было впечатляющим. А меня хоронил один ты. Так что… Неправильная была у нас жизнь. Нехорошая. И в этом я перед тобой виноват.

– Не надо, – отмахнулся я. – В том, кем я стал, я тебя не виню. Ты просто закончил то, что в меня с детства вколачивали. А тебе, как я уже сказал, я благодарен. К тому же… раз уж нам дали второй шанс – грех не воспользоваться. Не так ли?

Скокарь усмехнулся:

– Ты молодец. Я так не смог. И поплатился, как видишь.

– Так что с тобой произошло? – вновь спросил я. – Прости, но времени у нас всё меньше. Скоро придёт Милите, и тебе придётся изображать неразумного самца.

– Ладно, – кивнул Скокарь и начал рассказывать…

***

Собственно говоря, вкратце, если отбросить многочисленную ненормативно-экспрессивную лексику, рассказ его звучал так.

Уж не знаю, существуют ли Рай и Ад и куда вообще отправляются после смерти добропорядочные души, а Скокарь, умерев телесно и проболтавшись в прежнем мире положенные сорок дней, затосковал и стал искать хоть какие-то признаки перехода в мир иной. Но ни чертей с вилами, ни ангелов с крыльями по его душу не прибыло. Скокарь занервничал. Призраком ему быть не понравилось, и он сам стал искать переход в мир иной. И нашёл… на свою голову. Обнаружив какое-то непонятное сияние, которого не видели живые люди, он изо всех сил рванул туда, и его засосало внутрь, как воду в воронку. А потом наступила темнота… Но на этом всё не закончилось.

Очнулся бывший вор и шулер в теле новорожденного… дракона. Причём, подчёркиваю, это был не относительно разумный герой средневековых легенд, а насквозь дикая, неразумная и агрессивная тварь, чьим смыслом жизни было жрать и спариваться. Что-то вроде летающего динозавра. Эти самые драконы были мощными зубастыми махинами с размахом крыльев метров этак десять, так что этой самой жратвы им требовалось много. Жили они поодиночке, и каждая тварь ревностно охраняла свою охотничью территорию. Самка за всю жизнь спаривалась с самцом лишь однажды, и горе было самцу, если после ночи любви он не успевал вовремя унести крылья. Агрессивная дама могла и горло перегрызть, а потом подзакусить тушкой бывшего кавалера. А что? Беременной самке еды требовалось много.

Спустя несколько месяцев самка откладывала яйца – от трёх до восьми – которые находились в горячем источнике ещё несколько месяцев. Потом самка аккуратно вытаскивала яйца из источника, она как-то определяла, что драконята скоро вылупятся, и аккуратно надкусывала скорлупу каждого. Получив материнскую поддержку, драконята прогрызали яйцо изнутри, именно прогрызали, яйца у драконих были кожистые и плотные, так что разбиться не могли в принципе, и появлялись на свет. Первые пару месяцев мамаша жевала для них добытое мясо, отрыгивая кашицу в глотки ненасытного потомства, потом кормила обычным. Дракониха ухаживала за потомством целых двадцать лет – обучала летать, охотиться, маскироваться… А после первой линьки изгоняла всех из своих владений – живите, мол, как знаете.

И если у самочек был шанс выжить – самок всегда появлялось на свет меньше, чем самцов, всего одна, максимум две на кладку, а то и ни одной, и взрослые драконы их обычно не трогали, то юным самцам приходилось куда хуже. Любой взрослый дракон, ревностно охранявший свои охотничьи угодья, почитал подростка законной добычей. Да-да, драконы были каннибалами, если что. Так что порой из выводка выживал только один самец, а порой и никто не выживал.