Текст книги "Не хочу быть героем (СИ)"
Автор книги: РавиШанкаР
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)
«Всё… – прошептал голос в моей голове, – больше не могу…»
Статуя подняла руку, и мы все дружно забрались на широкую каменную ладонь. Ладонь опустила нас на землю, статуя выпрямилась и замерла в той же позе, в которой стояла на холме.
«Всё… – прошелестело у меня в голове, – отпусти, Слышащий, ты обещал…»
«Я всё сделаю, не волнуйся… – ответил я и почувствовал исходящее от статуи облегчение. Только вот, что теперь делать, я не имел ни малейшего понятия. На всякий случай, призвав второе зрение, я облегчённо вздохнул. Похоже, за ночь я сумел восстановиться и теперь прекрасно видел «плетения», покрывающие статую – «плетения», более всего напоминавшие цепи, от которых веяло древней мощью.
Но в том-то и дело, что только веяло. Заклятия, наложенные чёртову уйму времени назад, начали терять свою силу, так что теперь с ними мог справиться даже такой Слышащий-недоучка, как я… И я отступил на шаг и сказал Нирке и Эрилу:
– Отойдите подальше. Мало ли что.
А сам сосредоточился и начал распутывать «плетения», сматывая их нити в этакий «клубок». Сначала я чувствовал их сопротивление, но потом у меня стало получаться всё лучше и лучше. «Клубок» рос в объёме, а «нити» постепенно исчезали со статуи, и тут стало ясно, что держалась она только на этих древних заклятьях. Освобождённые от «плетений» участки начали осыпаться серо-жёлтым песком. А я продолжал медленно сматывать «клубок», повторяя про себя, что отпускаю мага, что его искупление закончилось.
Наконец, мне удалось распутать последнее плетение. Я поднял руки вверх, сжав в них «клубок» и крикнул:
– Прощай! Душа твоя свободна! Я отпускаю тебя, как и обещал!
Клубок побелел и словно впитался в мои ладони. Но я не успел этому удивиться, потому что ощутил ответ мага.
Ответом был мысленный долгий облегчённый вздох. А потом я ощутил тёплую волну счастья и благодарности, исходившую от статуи.
«Благодарю тебя, Слышащий! Прими же мой последний дар! Он не причинит тебе зла, ибо всё, что в нём было злого, давно развеяно временем. Но в нём осталась частичка моей Силы… Пользуйся ею с умом – это поможет тебе…»
«Дар? – удивился я. – О чём ты?»
«Прощай! – было мне ответом. – Я рад, что мы встретились, Слышащий!»
И тут чёткие контуры статуи стали оплывать, растворяться… так тает в нежданную зимнюю оттепель ледяная скульптура. Сначала это было медленно и почти незаметно, но потом «растворение» ускорилось. Статуя словно стекала вниз, рассыпаясь сухим серым песком, больше похожим на пепел. Этот пепел, гонимый невесть откуда взявшимся ветром, стал превращаться в небольших серебристо-серых бабочек, которые тут же взмывали ещё выше, растворяясь в ослепительно– безоблачном небе. Время, казалось, замерло, а бабочки всё летели, летели…
Наконец всё кончилось – резко и сразу. От статуи не осталось и следа, а на траву с глухим стуком упал какой-то длинный предмет. Любопытные Эрил и Нирка тут же подошли поближе, я тоже сделал шаг вперёд. На траве лежал посох. Только вот выглядел он весьма своеобразно.
Посох был сделан из желтовато-белых, отполированных костей, покрытых сложным руническим узором. В навершии его кровавым пятном сверкал огромный рубин. Что это? Последний дар мага? А, похоже, что хозяин его был кем-то вроде некроманта, но такая карьера меня совершенно не привлекает. Ничего себе подарочек… Нет-нет, я ни к чему подобному не прикоснусь даже щипцами… Ни за что…
И тут, словно услышав мои мысли, посох начал меняться. Кость сменилась отполированным деревом приятного, желтовато-янтарного цвета, посох слабо заблестел, словно его натёрли маслом, руны изменили свои начертания, по посоху пробежала искусная резьба, изображавшая листья растений, цветы и гроздья каких-то ягод… А рубин в навершии немного уменьшился и превратился в гладко отполированный изумруд. По-моему, такая обработка камня называлась кабошон, так обрабатывали камни в Средние века, пока не научились гранить, но лично мне камень в таком виде понравился куда больше – словно огромная зелёно-голубоватая капля опустилась на поверхность посоха. Всё отвращение, которое я питал к этой вещи, немедленно исчезло, захотелось его взять в руки, рассмотреть.
– Ничего себе! – поражённо воскликнул Эрил. – Костя, а ведь маг оставил это тебе! Чувствуешь?
– Чувствую, – ответил я. – Меня к нему просто тянет.
– Немудрено, – вмешалась Нирка. – Посох Смерти превратился в Посох Жизни, а Слышащие всегда служили самой жизни… Ты можешь брать этот дар без опаски, Костя. Тебе он будет полезен.
Я кивнул, наклонился и взял посох в руки. Ощущение тепла обдало меня, было такое чувство, что ко мне ласкается брошенный щенок, который наконец-то отыскал долгожданного хозяина. Я взмахнул посохом, и вокруг нас закружились огромные бабочки, на сей раз – разноцветные. Нирка захлопала в ладоши, а Эрил смотрел на меня и улыбался. А меня пронизывало странное ощущение цельности и завершённости…
Неожиданно за нашими спинами раздался топот верховых вамми. Эрил тут же обернулся, на ходу хватая с земли камень, Нирка выхватила нож, а я машинально выставил посох…
========== Глава 19. Погоня ==========
Неожиданно за нашими спинами раздался топот верховых вамми. Эрил тут же обернулся, на ходу хватая с земли камень, Нирка выхватила нож, а я машинально выставил посох…
И тут же мы все нарвались на насмешливую фразу:
– Салюты они из бабочек пускают! Я тут, понимаешь, ночь не сплю, скотинку ихнюю по степи отлавливаю, гоню в нужном направлении, а они тут фокусы фокусничать изволят. Эй, ваша княжеская светлость, может, оденешься? А то без штанов удирать верхом несподручно – натрёшь себе всё, что можно…
– Фелька! – радостно завопили мы хором.
И это в самом деле был Фелька, который умудрился каким-то образом отыскать в степи наших вамми, более того, он гнал их всю ночь следом за статуей… С ума сойти, со стороны маленького фарта это был подвиг куда более героический, чем то, что сделал я. Хотя… маленького?
За ночь фарт умудрился существенно подрасти и теперь был размером со среднюю лайку. В общем, уже не беззащитный пушистик, так просто в жертву не принесёшь. Неудивительно, что вамми его послушались.
Кстати, все три животинки с притороченными к сёдлам сумками стояли смирненько и не думали удирать. Причём в сумки наши пленители даже не успели заглянуть, и всё добро, которое там хранилось, осталось нетронутым. Узрев это, Эрил издал восхищённый вопль и, порывшись в своей седельной сумке, радостно извлёк запасную рубашку и штаны, даже обувь он умудрился запихнуть во вьюк. Правда это были тоненькие лёгкие сапожки, но это всё же куда лучше, чем расхаживать босиком и с голым задом, едва прикрытым плащом Каноника.
Мы же с Ниркой дружно бросились обнимать умницу-фарта.
– Какой же ты молодец, Фелька! – восхитился я.
А Нирка просто гладила густую шелковистую шерсть, так что фарт жмурился и мурчал.
– Фель… – начал я.
– Что? – открыл один наглючий глаз фарт и добавил, обращаясь к Нирке. – Ты гладь, гладь…
– Тебе как удалось за ночь так вымахать? – продолжил я.
Фарт муркнул и заявил:
– Спонтанный скачок роста. Я же теперь не сам по себе, а со Слышащим… У нас, у фартов, такое бывает. Ты не волнуйся, я ещё подрасту… Но не сразу…
– Ой, – сообразил я, – ты же голодный, наверное…
– Ага, – ответил Фелька, и Нирка тут же кинулась к седельным сумкам, чтобы добыть съестное для нас всех, потому как голоден был не только Фелька. А фарт заявил:
– Ты вамми-то напои из озерца да отпусти – пусть попасутся и отдохнут хоть немного. Чую я, что не успокоились Каноники, будет за вами погоня.
– И нам придётся идти через Проклятые земли? – тихо спросил я.
Фелька вновь приоткрыл глаз, на этот раз другой, и ехидно спросил:
– Сам такой умный или подсказал кто?
– Маг подсказал, – ответил я. – Который статуя. И посох он же оставил.
– Понятно, – зевнул Фелька. – Может, это и к лучшему. А посохом пользуйся, не бойся. Нет в нём зла, я бы почувствовал.
– Нирка сказала, что Посох Смерти превратился в Посох Жизни, – отозвался я и рассказал Фельке про метаморфозу, произошедшую с посохом.
– Даже так… – поразился фарт. – Ну, что, Костя, поздравляю. Теперь нет в этом мире человека ценнее тебя.
– А уточнить? – ласково спросил я. Что-то меня начали доставать фартовы недомолвки.
– Давай позже, а… – состроил Фелька глазки кота из «Шрэка». – Устал я… проголодался. А потом я тебе всё-всё объясню, клянусь…
Я, понятное дело, купился и начал фарта усиленно жалеть. Потом я увидел, что Нирка занимается завтраком, а Эрил ведёт вамми поить к небольшому озерцу, устыдился того, что бездельничаю, ещё раз погладил Фельку и отправился помогать Эрилу. Напоив вамми и умывшись, мы вернулись как раз к завтраку, состоявшему из орехов, лепёшек, холодного жареного мяса и крупных ягод удивительного вкуса, которые Нирка между делом умудрилась нарвать неподалёку.
В общем, мы дружно прикончили половину своих запасов, но что поделаешь? Будет день, будет и пища.
Только мы успели поесть и немного отдохнуть, а вамми немного попаслись, как Фелька насторожился.
– Что случилось? – встревожился я.
– Думаю, – заявил фарт, – уходить нам надо. Это погоня. Прислушайся, Костя. Я полагаю, теперь ты сможешь их услышать.
Я встал и сосредоточился, прикрыв глаза и повернувшись в ту сторону, откуда могла появиться предполагаемая погоня. И практически сразу же понял, что фарт прав – за нами гнались. И на этот раз это был не небольшой отряд, а целое войско. Не менее сотни многоножек… А уж двигались они просто фантастически быстро.
– Уходим, быстро! – сказал я. – Фелька прав, за нами погоня.
– Да что ж они к нам прицепились-то? – сердито проворчал Эрил, а Нирка между тем сноровисто собирала остатки завтрака. Правильно, вряд ли нас в Проклятых землях будут хлебом-солью встречать.
Эрил между тем быстренько подвёл пасущихся вамми и огорчённо покачал головой:
– Они не отдохнули толком и не смогут бежать быстро. В степи нас на многоножках Каноники в два счёта нагонят – эти двужильные твари сутками могут бежать, не сбавляя темпа.
Я пожал плечами. Лично я как-то уже смирился, что нам придётся идти через Проклятые земли, но вот как убедить в этом моих спутников?
– Значит, мы не будем двигаться степью. А в лес они не сунутся, – произнёс я, стараясь, чтобы это звучало как можно более убедительно.
Как ни странно, Нирка и Эрил отреагировали на это куда более спокойно, чем я ожидал. Возможно, на них произвело впечатление то, как я отпустил мага… Или просто устали бояться – не знаю. Но они просто переглянулись, и Эрил вздохнул:
– Да, в лес они не сунутся. Будь моя воля – и я бы не сунулся, но похоже, что нам это на роду написано. И вообще – кому суждено быть повешенным – тот не утонет.
Мы быстро вскочили на вамми, и я сказал Фельке:
– Прыгай на седло, сзади. Ты тоже всю ночь бежал…
Однако фарт отказался:
– Я и ещё столько же могу пробежать. Я выносливый.
И тут на горизонте показалась какая-то неясная тёмная масса, начавшая приближаться к нам с совершенно немыслимой скоростью.
Дожидаться приближения мы не стали – и так было ясно, кто это преследует нас с таким маниакальным упорством.
– Ходу! – крикнул Эрил. – Ходу! Поспешим, уж слишком быстро они двигаются.
И он развернул своего вамми в сторону леса, ударив его пятками по бокам. Жестоко обиженная животинка встала «свечкой», пытаясь сбросить коварного всадника, но когда ей это не удалось, злобно взвизгнула и во весь опор понеслась к лесу. Похожий маневр проделала и Нирка, а я, нагнувшись к уху вамми, издал дикий волчий вой. Похоже, что виденные мною прошлой ночью хищники издавали что-то похожее, так что и мой вамми подпрыгнул на месте и помчался следом за Эрилом и Ниркой. Фелька огромными, стелющимися прыжками нёсся сбоку, умудряясь не отставать.
Мне казалось, что до перекрученных, почерневших древесных стволов рукой подать, но на самом деле лес всё-таки был достаточно далеко, и хотя мы снялись с места вовремя, погоня неумолимо приближалась просто с немыслимой скоростью. Оглянувшись, я уже различал пригнувшихся к сёдлам преследователей, слышал противный стук и хруст сочленений лапок многоножек, мне даже показалось, что в воздухе несёт жжёным рогом… или костью…
Впереди всей этой жутковатой кавалькады двигался тот самый предводитель, который приказал насиловать Эрила. Я не мог узнать его – все лица Каноников казались одинаковыми размытыми масками в остроконечных капюшонах, прикрытые чёрными очками… Теперь я понял, для чего им очки… Многоножка – не мотоцикл, у неё ветрового стекла нету, а на такой скорости глаза нужно защищать… Так вот, я не узнал предводителя, я его почувствовал – его плетения горели алым и мутно-оранжевым – это был огонь ненависти и похоти, и при мысли о том, что этот гад всё-таки надеется запереть Эрила в своём гареме, я ощутил сильнейший гнев.
Я поднял руку, что характерно – без посоха, его я пристроил поперёк седла, зажав коленями – и сделал жест, словно что-то бросаю в сторону наших преследователей. С руки тут же сорвался рой мелких чёрных точек, и я вспомнил о «Клубке» снятых заклятий, который вроде бы впитался в мои ладони. А сейчас я избавлялся от лишнего. «Точки» полетели в сторону преследователей. Несколько многоножек встали на дыбы, в том числе и многоножка предводителя, потом две из них, с которым наездники не сумели совладать, пали на спину, раздался противный хруст, твари предсмертно задёргали лапками, но остальные даже не остановились. Более того, сплошная стена преследователей разделилась, обтекая нас с двух сторон и явно стремясь взять в кольцо.
А вот врёшь, не возьмёшь! Я ткнул вамми пятками в бока, тот злобно взвизгнул, но умудрился прибавить скорость, чёрные искорёженные стволы внезапно выросли прямо перед нами, и Эрил первым направил своего вамми на еле заметную между стволами тоненькую тропку.
Вот он влетел на хорошей скорости в этот странный лес и… словно сгинул. Нирка немедля понеслась следом, а я, замыкавший нашу маленькую кавалькаду, ещё услышал злобный хор разнообразных ругательств и вопль предводителя:
– Теперь вы прокляты, Тёмные твари, навеки прокляты!
Я, не оборачиваясь, показал ему оттопыренный средний палец и ещё раз наподдал вамми пятками, так что в лес я, как и мои спутники, влетел на хорошей скорости. И тут же нас от наших преследователей отделила глухая стена искорёженных древесных стволов. Кажется, ушли…
Эрил и Нирка уже поджидали меня. Их вамми стояли, опустив головы, бока бедных животинок тяжело вздымались. Да уж, плохо им пришлось… А вот фарт выглядел свеженьким и нисколько не уставшим.
– А что дальше, Костя? – спросил Эрил.
– Как, что? – ответил я. – Едем потихоньку. Вамми устали. Нужно найти подходящее место и дать им отдохнуть. Фель, ты чувствуешь что-нибудь?
Фарт прислушался и почесал задней лапой за ухом:
– Не чувствую зла. Пусто здесь как-то. Тоскливо.
– Значит, едем, – решительно сказал я. – И держимся поближе друг к другу. Мало ли что.
И мы, пустив усталых вамми медленным шагом, двинулись вперёд, гадая, какие сюрпризы могут встретиться нам в этом странном месте.
========== Глава 20.Хижина ==========
Мы, пустив усталых вамми медленным шагом, двинулись вперёд, гадая, какие сюрпризы могут встретиться нам в этом странном месте.
Однако лес не спешил ни выдавать свои тайны, ни проявлять в отношении нас какую-либо агрессию. Тропинка вилась себе между покорёженными стволами, по обеим её сторонам щёткой торчала трава странного фиолетово-угольного цвета, с редкими бурыми проплешинами, на которых росли отвратного вида серо-белёсые поганки. Лес был странный – не живой, как обычный лес, но и не мёртвый – я это чувствовал. Лес напоминал человека, изглоданного тяжёлой давней болезнью, которая обезобразила его лицо и тело, сделал неузнаваемыми когда-то красивые черты. Но я по-прежнему не чувствовал никакой угрозы от этого места, скорее тихую обречённость. Ещё немного и этот лес умрёт… Умрёт совсем, и тогда никто и ничто не может снять проклятие с этих земель…
Похоже, что-то подобное ощущали и Эрил с Ниркой, они оба молчали, даже не пытаясь вступить в разговор и просто молча ехали вперёд по тропинке. Даже неугомонный Фелька тихонько трусил сбоку, время от времени исчезая в переплетениях чёрных стволов и появляясь вновь. Постепенно странная атмосфера этого места стала действовать на меня. Мне всё больше и больше было жаль этот, несомненно, когда-то прекрасный, а теперь обречённый на гибель лес. Кроме того, меня беспокоило и то, что нам придётся здесь заночевать, а ни накормить, ни напоить вамми здесь явно было нечем. Да и ночёвка среди этих покорёженных стволов меня немного напрягала. Сейчас день. А вот что здесь может повылезти ночью?
Но даже в этой мешанине мыслей и чувств жалость к лесу преобладала.
Нашим вамми тоже не нравилось это непонятное место. Поэтому они, несмотря на усталость, трусили друг за другом по тропинке, уныло склонив рогатые головы и явно не надеясь на отдых.
– Фелька! – окликнул я фарта. – Ты знаешь, сколько нам ещё идти через этот лес?
– Заночевать всё равно придётся, – отозвался фарт. – Хотя бы один раз.
– Я слышал, – вмешался Эрил, – что хотя Проклятые земли занимают совсем небольшую территорию, люди, попавшие сюда могут блуждать долго… Очень долго… Здесь пространство и время не таковы, как в обычном мире.
– Понятно, – протянул я, – значит, ночёвка – непременное условие? А то я смотрю – уже темнеет, хотя вроде бы и не так поздно…
– Я же говорю, – вздохнул Эрил, – здесь время течёт по-другому.
– Знаешь, – сказал я, – мне так жаль этот лес… Если бы я мог как-то помочь ему… Лес не злой, я это чувствую…
– Не злой? – переспросил Эрил. – Да ты просто не знаешь, какие ужасы рассказывали те, кому удалось вырваться из Проклятых земель!
– Ага, – заметил я, – значит, кому-то всё же удавалось вырваться?
– Такие случаи редки, – ответил Эрил. – Мало кто решается заходить… сюда по собственной воле. А те, кому удалось вернуться, рассказывали невероятные вещи о жутких чудовищах и страшном зле, они выглядели совершенно сумасшедшими, и ни один рассказ не совпадал с другим…
– Жуть какая… – серьёзно высказался я. – Ещё немного и я просто описаюсь.
– Не надо шутить, – вздохнул Эрил. – Ты даже не представляешь, что мы можем тут встретить…
– Как и вы с Ниркой, – отрезал я. – Хотел бы я знать, за что эти земли получили Проклятие… И как его снять.
Эрил покачал головой.
– Это было слишком давно. Никто не знает.
– Смотрите! – неожиданно рядом с нами возник вернувшийся Фелька. – Там какое-то жильё!
Мы посмотрели вбок и увидели, что там действительно виднеется что-то вроде поляны, густо заросшей местной травой. А в середине этой поляны стояла хижина, сложенная из дикого камня, с одним окошком и давно выбитой дверью. Крыша хижины была покрыта ровно пригнанными друг к другу обломками песчаниковых плит, и вообще, чувствовалось, что этот домик строили с желанием… и надолго. Только вот долгой жизни не получилось.
Рядом с хижиной была поставлена коновязь – даже сейчас выглядевшая на диво прочной, и виднелся каменный колодец, прикрытый замшелой крышкой.
Я прекрасно понимал, что идти осматривать эту хижину – не самая хорошая идея, но что-то вдруг потянуло меня туда с непреодолимой силой, а камень в навершии моего посоха начал слабо светиться.
– Нам нужно войти туда… Нужно посмотреть… – сказал я своим спутникам.
– Зачем? – осторожно переспросил Эрил. – В таких заброшенный домах может таиться древнее зло.
– Здесь везде может таиться древнее зло, – ответил я. – Но мне нужно посмотреть… Я это чувствую.
Эрил вздохнул и направил вамми к хижине. Нирка последовала за ним, не протестуя, только добавила:
– Мне кажется, что эту хижину помогал строить кто-то из Подземного Народа. Они умели разговаривать с камнями…
Я присмотрелся и понял, что имела в виду Нирка. Валуны, из которых была выстроена хижина, были подогнаны друг к другу с изумительной точностью, и кладка до сих пор выглядела прочной. То же самое с крышей – кто сумел с таким искусством сложить вместе плиты песчаника? Похоже, что тут потрудилась некая магия… И магия нечеловеческая. Интересно. Очень интересно.
Мы спешились и привязали вамми к древней коновязи. Точнее, здесь её правильнее было бы называть ваммивязь… но я по привычке мысленно употребил слово из родного мира.
Рогатые лошадки вели себя спокойно, но всё равно были насторожены. Они просто замерли у коновязи, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания.
Мы же двинулись к двери. Эрил уже хотел переступить порог, но я неожиданно для самого себя вспомнил старый обычай, что первой в дом пускают кошку, и сказал фарту:
– Зайди в дом, Фелька, осмотрись, что там…
Фелька кивнул и тихонечко проскользнул в дом через выбитую дверь. На некоторое время наступила тишина, которую вдруг прервала целая охапка мысленных ругательств.
«Фель, ты чего?» – поразился я.
«Да тут такое… Зайдите… То есть нет, просто так не заходите… Нужно попросить хозяев… Они здесь…»
После этого "здесь" мне стало совсем уж жутко, но я бесстрашно подошёл к двери, поклонился и сказал:
– Простите нас, хозяева этого места, что потревожили ваш покой. Мы не со зла. Впустите нас, незваных, и не сердитесь.
Мне показалось, или после этих моих слов дом как-то странно скрипнул, хотя, по идее, скрипеть там было вообще нечему. Но я всё-таки собрался с силами и вошёл, сжав посох в подрагивающих пальцах.
В хижине было ожидаемо темно, но камень моего посоха стал светиться всё ярче и ярче, и нам удалось рассмотреть обстановку. Ничего особенного – массивный деревянный стол с парой лавок, широкая кровать, самодельные полки для посуды, на которых сейчас не было ничего, кроме черепков, раскрытый сундук, с той же аккуратностью, что и хижина, сложенный из камней очаг… А вот и хозяева…
Один скелет – явно мужской, массивный и крепкий, в лохмотьях истлевшей одежды, был подвешен на ремне за потолочную балку. Не за шею – а так, как вешают человека на дыбу, когда хотят пытать. И его, похоже, пытали – на костях остались царапины, одна ступня была отсечена, а в очаге небрежно валялись железные щипцы… за что ж его так?
Но когда я разглядел распятый на столе тонкий женский скелет – мне стало совсем худо. Поза, в которой несчастную бросили умирать, не оставляла никаких сомнений в том, что ей пришлось пережить перед смертью. А когда я увидел, что ладони женского скелета прибиты гвоздями к столу…
Но хуже всего была люлька, подвешенная рядом с кроватью. Значит, у несчастной пары был ребёнок… И что же с ним стало? Я заглянул в люльку, боясь увидеть там крохотные останки младенца, но не обнаружил ничего. Легче мне от этого не стало – вряд ли те, кто так жестоко расправился с обитателями хижины, страдали излишним милосердием. Какой была судьба несчастного младенца – я и гадать боялся.
Тихо заплакала Нирка, а Эрил прошептал:
– Похоронить… Их надо похоронить… Негоже им так…
Я кивнул:
– Копай могилу, Эрил. Я позабочусь об останках.
Эрил взял из угла рядом с дверью заржавленный заступ и вышел. А я поднял посох и навёл его на подвешенный к балке скелет мужчины. Ремень лопнул, но я не хотел ничего ронять, поэтому, повинуясь движениям посоха, скелет плавно опустился на кровать. А я навёл посох на женский скелет, и гвозди тут же вылетели из пробитых ладоней, и женские останки поплыли по воздуху к мужским и легли рядом.
– Их нужно во что-то завернуть, – сказал я. – Не класть же в яму просто так…
И потащил с плеч собственный плащ. Запасного у меня не было, ну и Бог с ним. У меня было твёрдое ощущение, что на рассвете эта проблема уже перестанет меня волновать.
Я расстелил плащ на кровати, и мы с Ниркой стали осторожно перекладывать на него косточки, я мужские, она – женские. Почему-то это нам обоим казалось правильным. А потом… Потом перед глазами словно фотовспышка мигнула, а потом ещё одна…
Вспышка… Красивая светловолосая девушка собирает ягоды в лесу и не видит, как за ней наблюдает высокий сильный парень в кожаном костюме с луком за плечами…
Вспышка… Вот он набирается храбрости и знакомится с ней… Они вместе гуляют по лесу… смеются… целуются…
Вспышка… Тёмный роскошный зал глубоко под землёй… Высокий статный мужчина в богатой одежде, кричащий на юношу… юноша разворачивается и уходит…
Вспышка… юноша идёт по лесу, прижимая к себе рыдающую девушку с уже заметным животиком и маленьким узелком в руках… вслед им несутся проклятия жителей деревни…
Вспышка… Юноша строит хижину… Он не берёт в руки камни, просто сидит и играет на флейте, и камни слушаются его…
Вспышка… Счастливая жизнь в лесу… появившийся малыш… ощущение тепла и любви…
Вспышка… злобные лица в окнах хижины… это сородичи девушки пришли наказать её… юноша пытается её защитить, но их слишком много… боль… ужас… смерть… долгий жалобный крик ребёнка, который становится всё глуше и слабее…
Я смотрю на Нирку. Нирка смотрит на меня и горестно шепчет:
– Мерзавцы… Они замучили принца Подземного народа, бежавшего со своей человеческой возлюбленной и их дитя… Вот почему на эти земли пало проклятие…
========== Глава 21. Тварь ==========
Я смотрю на Нирку. Нирка смотрит на меня и горестно шепчет:
– Мерзавцы… Они замучили принца Подземного народа, бежавшего со своей человеческой возлюбленной и их дитя… Вот почему на эти земли пало проклятие…
– Ты… – шепчу я в ответ, – ты тоже видела?
– Видела, – всхлипывает Нирка. – Как они их мучили… А потом бросили умирать… А дитя плакало… плакало…
– Но младенца нет в колыбели, – говорю я с надеждой. – Может быть, кто-нибудь его всё-таки спас?
Глаза Нирки темнеют. Она не отвечает мне, просто молчит. Но молчит так, что мне становится не по себе. Неужели несчастный ребёнок кричал здесь, пока не умер от голода и холода? И его маленькие, хрупкие косточки обратились в прах? Нет ответа.
– Мерзавцы, – говорю я. – Мерзавцы. Как они могли сотворить такое? Почему принцу не помогла его семья?
Нирка пожимает плечами. В самом деле – что теперь рассуждать и строить гипотезы, когда перед нами лежат на кровати останки мужчины и женщины, виновных только в том, что полюбили друг друга, и неслышно, но горестно стонет старый дом, построенный для того, чтобы в нём долгие годы царили любовь и счастье?
Я осторожно заворачиваю останки в плащ и выношу во двор, где уже ждёт нас у выкопанной могилы Эрил. Косточки совсем сухие и лёгкие, нести их нетрудно, но Нирка всё равно помогает мне. Фарт идёт следом.
Мы опускаем останки в могилу, и я шёпотом рассказываю Эрилу о вспышках… и о том, что мы видели. Он хмурится:
– Боюсь, что такое проклятие невозможно снять. Ребёнок… Вот почему захирел Подземный народ. Они предали дитя своей крови, не пришли ему на помощь… Их тоже настигло Проклятие, как и эти земли…
– Давай похороним их, – отвечаю я. – А потом будем думать, что делать дальше. Скажи, Эрил, может быть, нужно помолиться? Я не знаю здешних обрядов…
Эрил кивает, складывает руки перед собой и начинает что-то тихо шептать. Нирка прислушивается и присоединяется к нему. А я взмахиваю посохом, и свежевыкопанная земля начинает засыпать могилу до тех пор, пока над ней не образуется маленький аккуратный холмик.
А потом… я не знаю, как мне в голову приходит эта мысль, но я касаюсь холмика навершием своего посоха, и прямо из-под земли начинает расти зелёная травка вполне земного вида. А следом за ней на самой вершине холмика появляется розовый куст. Он растёт, увеличивается в размерах, на нём появляются листья, и набухают бутоны… наконец бутоны распускаются, и воздух наполняется тонким благоуханием свежераспустившихся роз. Прекраснейших белых роз.
Эрил удивлённо вскрикивает, а Нирка прижимает руки к щекам.
– Как ты это смог? – удивляется Эрил. – В Проклятых землях – такое чудо? Да ты, наверное, до донышка себя вычерпал.
Я прислушиваюсь к себе… и удивлённо качаю головой. Моя сила при мне и ощущается даже лучше, чем прежде. Может, дело в посохе?
А Нирка спрашивает:
– Какие чудные цветы. Никогда таких не видела… Откуда они, Костя?
– Это розы… – смущённо отвечаю я. – Они из моего мира.
– Ах, вот оно что, – быстренько вставляет свои пять копеек Фелька. – Вот почему тебе всё удалось… Эти цветы из твоего родного мира, а значит, неподвластны проклятию.
– Пусть цветут, – говорю я, – мне кажется, что так правильно.
– Очень правильно, – ухмыляется Фелька. – Очень.
И мы все на мгновение замолкаем. А когда вновь осматриваемся – то я удивляюсь. Сухая пустая колода перед коновязью оказывается наполненной свежей водой, а в кормушке над ней оказывается насыпанным какое-то зерно… Что это? Эрил с Ниркой смотрят на меня, но я начинаю отчаянно мотать головой:
– Это не я! Точно не я! Мне такое не под силу!
Неожиданно насмешливо фыркает Фелька:
– Это лес. Он поверил вам. И отдарился. И это хорошо – значит, какие-то крохи силы здесь ещё остались, поэтому есть надежда снять Проклятие. Идёмте в дом, уже темнеет. Думаю, что там мы сможем найти кое-что… уже для нас…
– А вамми? – спрашивает Эрил. – Вдруг на них кто-нибудь нападёт?
Фелька задумчиво смотрит на вполне довольных жизнью животинок, затем выпускает когти на правой лапе и с усилием, виляя попой и помогая себе хвостом, начинает очерчивать линию вокруг коновязи, очень отдалённо напоминающую круг. А когда линии соединились, фарт плюхнулся на задницу и довольным голосом заявил:
– Вот. Теперь их никто не тронет. Пусть отдохнут спокойно.
Мы снова заходим в хижину и убеждаемся в том, что Фелька прав. Хижина кажется теперь прибранной – исчезли пыль, битые черепки и мусор с пола, крышка сундука закрыта, на столе горит свечка в глиняном стаканчике, а рядом с ней стоит запотевший глиняный кувшин, блюдо с лепёшками и миска со сливками.
– Это для нас? – удивляется Нирка.
– Это лес, – отвечает Фелька. – Я же сказал – он поверил нам… и решил позаботиться. Думаю, что всё это можно есть без опаски.
Я внимательно смотрю на лепёшки и кувшин… и не чувствую никакой угрозы. Что ж, не проверишь, не узнаешь. И я осторожно опускаю блюдо со сливками на пол – это явно предназначается фарту. А потом мы втроём садимся за стол и начинаем есть свежие, тёплые лепёшки, по очереди запивая их соком из кувшина. А когда с трапезой покончено – мы хором благодарим гостеприимных хозяев… и видим, как посуда медленно растворяется в воздухе.
Фелька укладывается поперёк входа и заявляет:
– Давайте спать.
– А это не опасно? – спрашивает Нирка.
– Если бы Проклятые земли хотели нас погубить – они уже сделали бы это, – задумчиво произносит Эрил. – А силы нам ещё пригодятся.
Мы соглашаемся с его светлостью, и Нирка тут же укладывается на лавке – на той, что поуже. Мы же с Эрилом выбираем более широкую. Никакие силы не могут заставить нас лечь в кровать, на которой когда-то спала несчастная пара.
