Текст книги "Не хочу быть героем (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 40 страниц)

Дело в том, что сын старосты, которому Латха предназначалась в жёны, воспылал такой яростью и ненавистью, так возжелал отомстить ей и её возлюбленному, что пошёл в ученики к Благородным Каноникам, прося научить его самой сильной и страшной магии, которой они владели. И ему не было отказа. Сын старосты, Архас, оказался сильным магом и ценным приобретением для Каноника, а два года ученичества и тёмных ритуалов окончательно обратили его душу ко злу… Более того, он сумел найти некий древний артефакт, способный парализовать мою магию, магию Матери Священного леса. Архас прекрасно понимал, что Латху и Таурина не нашли до сих пор только благодаря тому, что я укрываю их своей силой…

И в один ужасный день отряд фанатиков вошёл в мой лес, а моя сила была скована, и я не могла сопротивляться этому… Они разыскали убежище Латхи и Таурина, тот отчаянно пытался защитить Латху и маленького сына, Тонто… Но силы были слишком неравны.

Тёмную тварь, Таурина, сумели захватить живым… и жестоко пытали несколько часов, а потом на его глазах насиловали Латху… и снова пытали его … и снова мучили женщину… А маленький Тонто всё это время заливался плачем в своей колыбельке…

А потом насильники и убийцы ушли, оставив разорённую хижину, мёртвую Латху и умирающего Таурина… Тонто же не мог уже плакать он только хрипел, но был ещё жив… И Таурин понял, что никто из его соплеменников не придёт ему на помощь и не спасёт хотя бы его маленького сына. И он, умирая, проклял свой народ – не за себя, а за жуткую смерть от голода и холода, на которую был обречён несчастный Тонто… Таурин и своих убийц проклял… но тех проклятие настигло не скоро…

А когда Таурин умер и маленький Тонто остался совсем один… Он не понимал, что с ним творится… Он только чувствовал, что случилось что-то плохое… Он страдал, ужасно страдал… И Тьма, которой был насыщен оставленный Канониками артефакт, парализовавший меня, вошла в ребёнка, превратив его в чудовище, живущее в лабиринте… Так на мой лес пало Проклятие, и земли эти стали называть Проклятыми.

А те же, кто был причастен к гибели Латхи и Таурина, не нашли себе покоя после смерти. Они обратились в жутких чудовищ и стали преследовать тех, кто имел неосторожность забрести в эти земли. Но и сами чудовища постепенно гибли… но их искорёженные Проклятием души оставались в моём лесу, поддерживая Тьму и не давая мне возможности освободиться.

И только ты, Костя, смог развеять проклятие, ты смог вернуть малышу человеческий облик, ты уничтожил вместилища гнилых душ… там, в лабиринте…

– Это те големы? – спросил я.

– Да, это они. Души убийц стали грязью, и нет им ни посмертия, ни перерождения.

– Так и надо! – запальчиво воскликнул Эрил.

– Может быть, – кивнула Амма Тана. – Но случилось всё, как случилось. И теперь я свободна от проклятия, а души Таурина и Латхи удостоятся того посмертия, которое они заслужили своей любовью и верностью. Но нам стоит решить ещё один важный вопрос – как быть с Тонто?

========== Глава 25. Планы на будущее ==========

– Но нам стоит решить ещё один важный вопрос – как быть с Тонто? – задумчиво сказала Амма Тана.

– Не понял… – протянул я. – Это, конечно, проблема, но мы не собираемся от него отказываться. Ведь не собираемся же? – поднял я глаза на Нирку и Эрила.

– Нет, – ответил Эрил. – Костя спас этого ребёнка. А мы его друзья. Значит, нам всем вместе за него и отвечать.

Нирка же только прижала руки к груди и отчаянно закивала, а потом всё-таки выдала:

– Этот малыш… Он такой же, как и я… и так намучился. Худо быть полукровкой. Ни тем, ни другим ты не нужен. И я рада, что смогу позаботиться о малыше вместе с Костей… и Эрилом…

– Мряф! – донеслось с кровати. – Этот мальчик – принц Подземного народа. Когда-то мои предки жили в дружбе с ними. Так что не вижу проблемы, уважаемая Амма Тана…

– Потише, фарт, дитё разбудишь, – строго сказала Мать леса. – Хорошие вы ребятки, добрые... А разве вас не пугает, что этот ребёнок когда-то впустил в себя Тьму?

– В двухлетнем возрасте? Умирая от голода и жажды? Глядя на мёртвых родителей? – возмутился я. – Да он вообще не мог понять до конца, что с ним творится и почему он так страдает! Что может знать о тьме маленький ребёнок? И ведь за все годы, что он провёл в лабиринте, он не повзрослел – разве это не значит, что не он впустил Тьму, а Тьма ворвалась в него?

Амма Тана неожиданно улыбнулась:

– Ты и впрямь настоящий Слышащий, хоть и нет в тебе ни капли крови Сайюшис… Что ж, ребятки, будь по-вашему. Забирайте малыша. Хотела я сначала оставить у себя его… и девочку… но ваши судьбы слишком тесно связаны. Рушить такую связь – грех. И одного малыша я оставить не могу – он наполовину человек… и маг. Ему обязательно нужен учитель-человек.

– А как быть с Подземным народом? Ведь где-то они ещё скрываются… – спросил Эрил.

– Их осталось совсем мало. Проклятие принца Таурина поразило их. Но, думаю, они постараются заполучить Тонто… Чтобы снять проклятие. А это плохо.

– Почему? – удивился я. – Ведь он по крови родной им…

– Подземный народ всегда ревниво относился к чистоте крови. Их обычаи жестоки. И, зная их хорошо, я думаю, что они винят в произошедшем с ними не себя, а принца Таурина и полукровку Тонто. Так что проклятие будет сниматься самым радикальным способом – устранением Тонто.

– Что? – возмутился Эрил. – С какой стати?

– Всё вполне логично, – грустно улыбнулась Амма Тана. – Таурин проклял свой народ из-за Тонто. Так что, если устранить первопричину – проклятие спадёт. Мальчика просто принесут в жертву.

Я почувствовал, что у меня глаза съезжают к носу. Ничего себе, логика…

Амма Тана, заметив моё ошеломление, усмехнулась и сказала:

– Подземный народ – не люди. У них своя логика. Не людская. Помни об этом, Слышащий, если судьба сведёт тебя с ними.

А Нирка шёпотом (поскольку Тонто продолжал мирно спать) выкрикнула:

– Я не дам этого сделать! Не позволю. Это неправильно!

Амма Тана кивнула:

– Ты готова стать его Хранительницей, девочка? Твоя кровь может дать ему защиту, а когда Тонто станет взрослым – он сам разберётся с соплеменниками… если к тому времени будет, с кем разбираться… А ты получишь силу Хранительницы… И сможешь защитить себя и малыша.

Нирка закивала.

– Погоди соглашаться, – продолжила Амма Тана. – Есть одно условие, которое ты должна будешь выполнять до тех пор, пока принц Тонто не станет взрослым.

Вот так и знал, что без подлянки тут не обойдётся!

– И каково это условие? – спросила Нирка.

– Пока ты будешь Хранительницей, ты не должна будешь искать себе мужа… или рожать детей. Твоей семьёй будет Тонто, только его ты должна будешь любить. Только о нём заботиться и защищать… Ты готова к этому?

Нирка опустила голову, немного помолчала, а потом сказала:

– Готова. Я… я вряд ли когда-нибудь захочу быть с мужчиной… после того, что со мной случилось, мне такие отношения ненавистны. Значит, у меня вряд ли будут собственные дети. А Тонто… Тонто – это для меня подарок небес. Он будет мне сыном. А я… я постараюсь стать ему настоящей матерью… и Хранительницей.

Я немного испугался, что Амма Тана станет расспрашивать о том, что случилось с Ниркой, но женщина только тихонько дотронулась указательным пальцем до её лба и грустно сказала:

– Вот оно что… Что ж, я понимаю тебя. Но время… время забывчиво, а тело заплывчиво… Ты можешь отвечать за себя нынешнюю… а за себя через десять лет – сможешь?

– Смогу, – отрезала Нирка. – Я мало что знаю о Подземном народе. Но из того немногого, что я знаю, следует одно – Подземный народ никогда не нарушает клятв, данных на крови.

Амма Тана помолчала, а потом неожиданно улыбнулась:

– Молодец, девочка… Извини, что я проверяла тебя, но мне нужно было знать, что твои намерения тверды. Ты будешь достойной Хранительницей.

Амма Тана провела рукой над столом, и там немедленно возник серебряный, изумительно тонкой работы кубок, наполненный прозрачной родниковой водой и длинная серебряная игла.

– Возьми иглу, – сказала Амма Тана Нирке. – Уколи палец. Для ритуала нужно три капли твоей крови. Всего три капли.

– А мы… а нам нужно что-нибудь делать? – тихо спросил Эрил.

– А вы смотрите… и потом будьте свидетелями, – ответила Амма Тана. – А сейчас я начинаю читать заклинание… а ты уколи палец иголкой и капни три капли крови в кубок.

Нирка слегка побледнела, но храбро взяла иголку, и Амма Тана тихонько, нараспев, начала читать заклинание. Нирка ткнула иголкой в мизинец, и на пальце быстро набухла кровяная капелька. Нирка опустила руку над кубком, и красные капельки стали падать в прозрачную воду. Одна, две, три… Потом Нирка убрала руку, сунув палец в рот, чтобы остановить кровь.

А Амма Тана продолжала читать заклинание, и мы с удивлением увидели, как вода в кубке сначала стала яркой, как рубин, затем приобрела глубокий синий цвет, затем стала изумрудной, затем – жёлтой… Под конец вода в кубке стала белой, как молоко, а когда Амма Тана закончила своё заклинание, вода вновь стала прозрачной.

Амма Тана улыбнулась:

– Я не сомневалась, что ты достойна.

Женщина взяла кубок и подошла к кровати, на которой мирно спал Тонто, уткнувшись в мохнатый Фелькин бок. Она ласково потеребила мальчика:

– Тонто… тебе жарко… ты хочешь пить…

–Да, – ответил мальчик и, не открывая глаз, повернулся и выпил из приставленного к губам кубка несколько глотков, отпив ровно половину, а потом вновь свернулся калачиком и заснул ещё крепче.

– Вот и хорошо, – кивнула Амма Тана и протянула бокал Нирке. – Пей.

Нирка поднесла кубок к губам и решительно выпила. В этот момент теплое оранжевое сияние окутало и её, и мирно спящего Тонто. Миг – и всё пропало.

– Вот теперь всё будет правильно, – улыбнулась Амма Тана. – Всё будет, как надо.

Она взяла кубок, и сделала неуловимое движение ладонью. Кубок тут же исчез, как и игла.

– Пора мне, деточки, – сказала Амма Тана. – И вам тоже скоро в путь-дорогу. Пусть малыш выспится, вы тоже отдохните, сил наберитесь… А как Тонто проснётся – сразу в путь. Деревья вам дорогу подскажут. Поступайте, как решили, делайте всё, как считаете нужным. Трудно вам будет, особенно тебе, Слышащий… Для многих ты – ценная добыча. Но не бойся – никто из врагов серьёзно тебе навредить не сможет. А уж как в силу войдёшь… Больше я сказать не могу. Прощайте.

– Подождите! – сказал я. – Ещё один вопрос. Только один. Почему я оказался здесь? Почему я должен что-то делать ради этого мира, который сам себя загнал в ловушку? Я…я никогда не хотел быть героем… Я хотел простой, обычной, нормальной жизни… Нормального маленького счастья. Так почему именно я?

– Я не знаю, – грустно вздохнула Амма Тана. – Я не знаю, почему твой путь в твоём мире оборвался так рано и почему ты получил дар Слышащего… Возможно, потому, что ни в одном из миров не бывает ничего случайного. И если ты оказался здесь – значит, только ты и сможешь сделать то, что тебе приготовила эта хитрая сука – Судьба. Этот мир давно нуждался в Слышащем – и он его получил. А уж что ты будешь делать со своим даром – решать тебе. Можешь даже не делать ничего… Только вот, будешь ли ты счастлив, зная, что твоё бездействие может обернуться чьей-то гибелью?

– Вы правы, – вздохнул я. – Не смогу.

– Ты сам ответил себе, – улыбнулась Изумрудная Дама. – Ждите гостя… Прощайте…

И она просто исчезла – была, и нет – оставив нас в полной растерянности.

***

Тонто проспал весь день до вечера и всю ночь. Мы с Эрилом уже стали опасаться, что с ним что-то не так, но Нирка только улыбалась и говорила, что всё в порядке. Оказывается, в подземельях, в облике твари, Тонто не мог заснуть – он бродил по лабиринту, скулил, плакал. Время от времени появлялись какие-то люди, которые пытались убить его… Он бежал… А если все пути к отступлению были отрезаны – защищался. Люди убегали, выкрикивая проклятия и называя его страшной мерзкой тварью и уродом. А он забивался в уголок, плакал и звал маму и папу… А потом вновь начинал своё кружение по лабиринту. Но хуже всего были появлявшиеся из ниоткуда големы. Они преследовали Тонто и внушали ему дикий страх. Они ловили его и мучили… но потом спустя какое-то время распадались грязными бесформенными кучами… Чтобы потом вновь появиться в каком-нибудь уголке лабиринта.

– Кошмар! – высказался Эрил. – Откуда ты это знаешь, Нирка?

– Я же теперь Хранительница, – вздыхала девушка. – Мне доступны воспоминания Тонто. Так что пусть поспит ещё. Скоро он будет в порядке, и мы отправимся в путь…

– Погодите, – насторожился Эрил. – По-моему, там, снаружи, кто-то есть!

И впрямь – даже я заметил, что за окном промелькнула стремительная чёрная тень. Неужели лазутчики Каноников умудрились выследить нас?

Эрил кивнул мне и, схватив нож, направился к двери. А я, прихватив посох, осторожно выглянул наружу. И тут же меня чуть не сбил с ног мохнатый многоногий вихрь, от которого исходили волны нешуточной радости:

«Хозяин! Хозяин! Наконец-то я нашёл тебя! Я – Младший! Младший!»

Я потряс головой. На груди моей примостился паук размером с крупную кошку – чёрный, мохнатый, с оранжевыми глазками и белым узором на спинке в виде… мама дорогая, больше всего этот узор походил на ромашку с растопыренными лепестками. Я невольно прыснул и сделал знак рукой Эрилу, показывая, что опасности нет.

«Тебя прислали бурбуры?» – спросил я.

«Да! Да! – эмоционально отреагировал паук. – Младший будет служить Слышащему!»

Я машинально погладил мохнатую спинку паучищи, меланхолично подумав, что он ещё вырастет… представил себе наше явление в Школу Альтернативных Наук с малышом, фартом и бурбуром… и расхохотался.

========== Глава 26. В пути ==========

Бурбур оказался существом весьма общительным и озорным, так что в нашу компанию он вписался без проблем. Как я понял, Младшим его называли не случайно, паучишка едва-едва вышел из детского возраста, а паучий ребёнок в плане неуёмного любопытства и склонности к шалостям мало чем отличается от человеческого. Назвал я его Ромашка – из-за белого пятна на спинке – но потом сократил до Ромы. Мальчик всё-таки.

В появлении Ромки было два плюса – во-первых, Тонто получил себе сотоварища для игр и охранника в одном флаконе. Яд бурбура способен убить мгновенно, именно поэтому пауков так боятся… Кстати, кроме меня слышали его только Тонто и Фелька. Значило ли это, что у Тонто имеются задатки Слышащего, или это так проявилось смешение кровей? Непонятно.

Кстати, проснувшись и обнаружив на лавке неподалёку дремлющего Ромку, Тонто моментально полез знакомиться – Ромка его нисколько не пугал, а поняв, что они могут общаться мысленно, Тонто вообще был в полном восторге и стал воспринимать самое ядовитое создание на Нилазисе как личную мягкую игрушку.

Во-вторых, Ромка слушался меня беспрекословно, признав Хозяином раз и навсегда, а Нирку, Эрила и Фельку с Тонто – Гнездом Хозяина. Так что вреда им бурбур не мог причинить ни при каких обстоятельствах, а пользу ещё и в качестве охранника мог принести существенную. Все же вышеупомянутые лица отнеслись к восьмилапому на удивление спокойно. Княжескому роду Эрила бурбуры служили на протяжении поколений, Фелька тоже бурбуров не боялся, а Нирка в этом плане оказалась девушкой нетипичной – её Рома не испугал, а когда выяснилось, что он ещё и с Тонто играет… В общем, Рома занял в нашей компании своё особое место, и его участие в дальнейшем путешествии даже не оспаривалось.

Изумрудная дама больше не показывалась нам, хотя наутро мы обнаружили у порога два объёмистых свёртка – с одеждой для Тонто, высокими сапогами для Эрила и удобными мягкими плащами с капюшонами на всю компанию. Очень полезная вещь, кстати, если я не хочу показывать лишний раз лицо, да и Ромка в капюшоне умещался неплохо. Вряд ли встретившиеся нам на пути мирные обыватели спокойно отреагируют на бурбура, восседающего на моём плече. Поддерживать репутацию Тёмной твари мне как-то не хотелось, как не хотелось проверять на собственной шкуре степень толерантности здешних селян. Ах, да, чуть не забыл, в свёртке помимо одежды были старинной работы арбалет с запасом болтов и два меча – короткий и длинный, тоже потрясавшие тонкой работой и изяществом.

– Клинки работы Подземного народа! – оглядев их, высказался Эрил. – Они целое состояние стоят сейчас! Вот спасибо, Амма Тана!

После этого князь привычно прицепил к поясу ножны, пристроил за спиной арбалет и тул* с болтами** и заявил, что теперь чувствует себя значительно увереннее. Второй меч он отдал мне, и я тихо порадовался, что в моём интернате были занятия по фехтованию. Так что в поединке я хотя бы в первые пять минут не опозорюсь. С другой стороны – у меня есть мой посох Жизни… но вряд ли его можно использовать во вред кому-либо. Так что пусть будет меч.

Амма Тана позаботилась и о завтраке для нас, и о продуктах в дорогу – всё те же лепёшки, вяленое мясо, сыр и сушёные ягоды с растёртым зерном в специальном мешочке – чтобы можно было при необходимости сварить кашу для Тонто. Так что мы ещё не раз поблагодарили Изумрудную даму.

Когда Тонто проснулся, он узнал нас всех и заново познакомился со всеми нами. Видимо, обряд, проведённый Амма Таной, как-то повлиял на него внутренне, окончательно изгнав остатки тьмы из его души. Теперь это был самый обычный малыш лет двух-трёх. Нирку он сразу стал называть «Наа», что, по словам Эрила, на языке Подземного народа значило «матушка». Не «мама», а именно «матушка», хотя я не особо понял смысловую разницу, но именно так называли Хранительниц. Нас с Эрилом малыш сразу стал называть по именам, Фельку – «кисой», и никак иначе, а вот имя, данное мной бурбуру, он выговаривал чётко, с раскатистым «эр». Р-рома… Бурбур не возражал, более того, как я уже отметил, он охотно играл с Тонто, и малыш его совершенно не боялся.

После завтрака мы быстро собрались в путь, Тонто был в полном восторге, увидев вамми, а когда Нирка усадила его в седло впереди себя, так и вообще захлопал в ладоши от радости. Ничего, малыш, мы уж постараемся, чтобы у тебя каждый день были поводы для радости.

Эрил тронул пятками бока своего вамми, выезжая на тропу, явственно видневшуюся между выпрямившимися стройными и прекрасными деревьями. А я готов был поклясться, что вчера этой тропы не было. Вот что, значит, имела в виду Амма Тана, говоря, что деревья укажут нам путь.

Я тронул вамми следом. Явно ожидавший этого момента Ромка быстренько взобрался по стремени на мою ногу, потом на плечо и горделиво застыл. В целом получилась этакая скульптурная группа. Ни дать, ни взять – памятник юному герою, павшему смертью храбрых в борьбе за правое дело. Э… нет… нет, не дождётесь! Правое дело – это, конечно, хорошо, но нам всем желательно ещё и уцелеть при этом. И, мысленно приказав Ромашке прятаться в капюшон и не показываться, если что, я двинулся по тропе, следом за Эрилом, не забыв повернуться и помахать оставленной нами хижине.

Третьей по тропе поехала Нирка, а замыкал наш бродячий цирк Фелька, который тоже должен был следить в оба глаза за всякими потенциальными неприятностями. Так мы и двинулись. Тогда нам казалось, что мы сумели предусмотреть всё.

Вскоре тропа расширилась, а потом, вынырнув из леса, превратилась в полноценную широкую дорогу, правда по этой дороге давно никто не ездил, о чём свидетельствовала трава в выбитых давным-давно колёсами неведомых телег колеях. Трава была короткая, густая и непримятая.

– Интересно, – обратился я к Эрилу, – это всё ещё бывшие Проклятые земли?

– Нет, – ответил Эрил. – Это Приграничье. Гобарский Сарайат находится вон там, – и князь указал в противоположном направлении, – и мы от него уже изрядно удалились. А Империя Властания ещё не началась. Это своеобразная ничейная территория, на которую с незапамятных времён никто не претендует.

– Почему? – удивился я.

– Таков договор, который был заключён сразу же после того, как на соседние земли пало Проклятие. Когда-то здесь было несколько больших торговых сёл, пастбища, даже сады, там где в степи прорыли каналы. Но после Проклятия люди стали чувствовать себя неуютно на этих землях и покинули их. Хотя когда-то в одном из сёл была большая сезонная ярмарка – по ней круглый год катили сотни повозок с товарами и покупками. Неудивительно, что эта дорога так хорошо сохранилась, – выдал историческую справку Эрил.

– Но я не чувствую никакой угрозы… – задумчиво произнёс я.

– Ну, да, – согласился Эрил, – ведь проклятие снято, и теперь люди постепенно будут возвращаться сюда. А потом Император, скорее всего, возьмёт эти земли под свою руку.

– Император? – переспросил я. – Не Великий Сарайа?

– Нет, – усмехнулся Эрил. – У Сарайа кишка тонка бодаться с Империей. Хотя в последние годы они усилились, не спорю.

Так мы ехали весь день – бок о бок, то молчали, то разговаривали, то рассказывали сказки Тонто, который оказался на редкость некапризным малышом – даже подремать умудрился в седле. Привал мы сделали всего один раз – чтобы поесть, напоить и дать отдохнуть вамми, и самим размять ноги. На привале Тонто носился за разноцветными бабочками, но так ни одной и не поймал. Мне показалось, но всего за несколько часов, проведённых на свежем воздухе, малыш даже чуть-чуть загореть умудрился. Выглядел он всем довольным, болтал без умолку обо всём, что видел, успел и потискать Ромку, и покататься на Фельке, и найти возле дороги несколько красивых камушков – красных и золотистых. Ничего особенного, обычные камушки, но Тонто их взял с собой и любовался, как величайшим сокровищем.

В общем, первый день в пути пролетел легко и незаметно, и мы даже удивились, когда день сменился сумерками.

– Надо на ночлег устраиваться, – сказал Эрил. – Только вот, где? Прямо в степи неохота – мы тут со всех сторон будем видны.

– Там деревья, – неожиданно вмешался Фелька, указывая лапой вперёд. – И там кто-то есть. Я чувствую.

– Это дом? – спросил Эрил. – Неужели тут ещё кто-то остался?

– Похоже, – как-то неопределённо высказался фарт.

– Поедем вперёд или здесь заночуем? – спросил Эрил.

– Может, лучше под крышей? – неуверенно произнесла Нирка. – Мал ещё Тонто – в степи ночевать.

– А ты как думаешь, Костя? – обратился Эрил ко мне.

Я честно ответил, что как не чувствовал, так и не чувствую никакой угрозы.

– Ладно, – подытожил Эрил. – Поехали вперёд, пока совсем не стемнело.

Мы поторопили вамми и где-то через час действительно оказались возле домика, стоящего поодаль от дороги. Домик выглядел древним, сложен он был из камня, так же как хижина родителей Тонто, но покинут явно не был. Окно домика было освещено, а из навершия конической крыши сочился дым очага. В общем, всё выглядело мирно и безобидно.

Мы спешились, и Эрил постучал в дверь. Отворять нам не особо спешили, и правильно, но на стук всё же отозвались:

– Кто бродит ночной порой и пугает бедную беззащитную женщину? – спросил надтреснутый старческий голос.

– Извините, – вежливо сказал Эрил, – мы не хотели вас пугать и не собираемся причинять вред. Но не могли бы вы пустить нас на ночлег? С нами женщина и ребёнок, неужели вы позволите им ночевать в степи?

За дверью помолчали, а потом заявили:

– Ладно. Старая Таури-Мо чтит законы гостеприимства. Но если вы – порождения ночи, знайте, что у меня есть хороший арбалет Тибурейской работы и много серебряных болтов. И стреляю я изрядно.

– Мы не порождения ночи, – терпеливо сказал Эрил. – Откройте дверь и убедитесь в этом сами.

Дверь со скрипом отворилась, и наружу показалась сухонькая старушка, до крайности напоминавшая бабу-Ягу в исполнении артиста Милляра, разве что одета была куда опрятнее – чёрное платье с вышивкой, тканый цветной пояс, меховая безрукавка и маленькая вязаная шапочка с пришитыми к ней монетками. В руках бодрая бабуля действительно сжимала арбалет, заряженный серебряным болтом.

Женщина внимательно оглядела нас и заявила:

– Старая Таури-Мо чтит законы гостеприимства. Покажите лица и входите.

Мы так и сделали. И если на Эрила с Ниркой старуха отреагировала вполне благосклонно, как и на дремавшего на руках у Нирки Тонто, то я совершил роковую ошибку, откинув капюшон. Как-то я подзабыл, что моя внешность в этом мире нормой не является.

Стоило мне показать лицо, как бабуля завопила, как хорошая пароходная сирена:

– Всё-таки ты осмелился появиться, порождение ночи!

И, недолго думая, выпустила арбалетный болт прямо мне в лицо.

*Тул – колчан.

**Болт – в данном случае: короткая металлическая арбалетная стрела.

========== Глава 27. Таури-Мо. Часть первая ==========

Стоило мне показать лицо, как бабуля завопила, как хорошая пароходная сирена:

– Всё-таки ты осмелился появиться, порождение ночи!

И, недолго думая, выпустила арбалетный болт прямо мне в лицо.

Рефлекторно я отшатнулся, но чёрта с два отшатнёшься от арбалетного болта, летящего в упор. Спас меня древний возраст арбалета, который эта местная копия Бабы-Яги сжимала в руках. Внутри этого раритета что-то щёлкнуло, хрустнуло, и болт, просвистев у моей правой щеки, ушёл в белый свет, как в копеечку. Точнее, далеко он не ушёл, бесславно шлёпнулся за порогом, а бабулю моментально скрутил Эрил.

– Ты что творишь, старая? – рявкнул он. – Жить надоело?

Однако старуха оказалась упёртой и идеологически подкованной.

– Вы перехитрили меня, порождения ночи! Но ничего, вы можете резать на кусочки старую Таури-Мо, но она ничего вам не скажет! Ничего! Вы снова останетесь с носом! – завопила она и попыталась лягнуть меня.

На всё это безобразие в дверь просунулась сердитая морда Фельки, а из капюшона вылез Ромаш и задумчиво защёлкал хелицерами.

Глаза старухи плавно съехали к носу и явно не от испуга. Похоже, кое в чём эта труженица арбалета была подкована:

– Фарт? Вам служит фарт? Значит, порождения ночи захватили Слышащего? О горе нам, горе… Порождения ночи привели с собой безжалостных мохноногих убийц!

«Это я, что ли? – удивился Ромаш. – Костя, ты скажи ей, что я старых бабушек не убиваю, они невкусные… пусть успокоится…»

Я прыснул. Не думаю, что вкусовые пристрастия бурбура сильно успокоят бабульку, которая уже приготовилась надолго и со вкусом поистерить. Нет, с этим определённо надо что-то делать, и я сказал Эрилу:

– Посади бабушку на лавку. Попробуем договориться. Старость надо уважать.

Эрил вежливо, но без лишних нежностей провёл бабульку в дом и усадил её на лавку. Мы вошли следом, и я вежливо спросил:

– Не могли бы вы показать нам, где можно уложить малыша… Он устал.

Старуха злобно зыркнула на меня, но рукой куда-то вверх всё же мотнула. Ого, да там у нас лесенка. Миленькая такая, винтовая из резного дерева. Только вот что-то не нравится она мне.

Нирка уже ломанулась к лестнице – Тонто и правда устал, но я жестом остановил её:

– Погоди-ка, – и обратился к старухе:

– Добрая хозяюшка, не проведёшь ли гостя в спаленку?

Старуха вновь изобразила гордую несгибаемость, а я глянул на лесенку вторым зрением… и обомлел. Лестница только казалась целой и крепкой. Поднимаясь по ней, Нирка точно сорвалась бы с одной из верхних ступенек. Кроме того, на лестницу были наложены какие-то чары – я уловил тускло-сереющую, начинающую сливаться с древесными узорами, вязь плетения. Церемониться я не стал – просто свёл все плетения в узел и резко потянул. Раздался хлопок… и чары исчезли. После этого я направил на лесенку посох, и она в самом деле стала целой и новой.

Старуха ошарашенно посмотрела на посох в моих руках.

– Это посох Жизни… – пробормотала она, – посох Жизни не служит порождению ночи… Никогда, никогда… Значит, ты – Слышащий?

Я молча кивнул.

– Горе мне, старой! – взвыла старуха. – Я не признала Слышащего, приняла его за порождение ночи! Убейте меня, мне больше незачем жить!

Мне эта истерика стала откровенно надоедать, и я добавил в голос жёсткости:

– Успокойтесь, бабушка! Со всяким бывает. Ну, не признали. Не убили же – и ладно. А теперь, может быть, вы поможете нашей спутнице уложить ребёнка? Он целый день провёл в пути.

Старуха попыталась сползти с лавки и бухнуться передо мной на колени, но я нахмурился, и она сделала правильный вывод, вскочила и принялась носиться, как наскипидаренная. Десять минут спустя Тонто был уже накормлен и устроен в башенке – спать под охраной Ромаша, Фелька лакал молоко из большой глиняной миски, а мы оказались за столом, уставленным всякой снедью – и откуда только всё взялось у одиноко живущей бабульки? Сама же обитательница этого места, уже совершенно не похожая на бабу-Ягу, то извинялась, то начинала нас потчевать:

– Кушайте, деточки… Уж простите меня, старую… Столько лет здесь торчу одна, одичала совсем. На всех кидаюсь.

Мы вежливо кивали, но еду Эрил на всякий случай проверил, как и молоко Фельки, и кашу Тонто до этого. Никаких посторонних примесей в жарком с овощами, лепёшках, мочёных крупных ягодах, свежих нарезанных овощах, залитых сметаной, и ещё куче блюд не наблюдалось. Я посмотрел на стол вторым зрением и никаких посторонних плетений тоже не обнаружил, так что мы позволили себе угоститься от души, но я подумал, что стоит оставить что-нибудь старухе в отдар. Нехорошо, вдруг это все её запасы.

А когда мы поели и Нирка поднялась наверх к Тонто, я спросил старуху:

– Почтенная Таури-Мо! Не расскажешь ли нам, какие порождения ночи ты имела в виду, когда встретила нас? Это явно не плод твоей фантазии, ибо от фантазий как-то не принято защищаться арбалетами, посылая болты в лицо.

– Прости меня, Слышащий! – вздохнула старуха. – Всему виной твой необычный цвет кожи. Даже многодневный морской загар не придает такого оттенка коже, а значит, он у тебя от природы…

Я кивнул:

– Всё правильно, почтенная. Дело в том, что я не из этого мира, ведь вы умудрились перевести всех Слышащих под корень, а в моём мире такой цвет встречается, хоть и не на каждом шагу, но достаточно часто, чтобы не вызывать удивления.

– Да, – грустно вздохнула Таури-Мо, – всё объясняется просто… Ты уж прости меня, мальчик… Я расскажу тебе, кто такие порождения ночи, и рассуди сам, имела ли я право бояться их больше всего на свете.

– Я готов выслушать тебя, почтенная женщина, – кивнул я и устроился на лавке поудобнее. Эрил же пристроил голову мне на плечо, а Фелька присел в ногах и заурчал. Тепло, уютно… век бы сидел.

Таури-Мо окинула нашу троицу умилённым взором, достала откуда-то из воздуха моток синей пряжи и деревянный крючок и начала плести какую-то ерундовину и рассказывать.

Как оказалось, когда соседние земли стали Проклятыми, люди не стали торопиться покидать эту территорию – вроде бы их проклятие не затронуло. К тому же здесь, на приграничье, на ничейной земле жизнь была не в пример вольнее, чем у подданных Империи, а уж о Гобарском Сарайате и говорить нечего. К тому же народ здесь жил крепкий, врагов не боялся, поскольку все обитатели приграничья владели оружием сызмала и исповедовали принцип незабвенного Аластора Грюма: «Постоянная бдительность!» Пахарь на поле, пастух на пастбище, девушки по ягоды не выходили без оружия, а уже метательными ножами, кинжалами и арбалетами местное население владело практически на генетическом уровне. К тому же в приграничье вывели особую породу афарра – что-то вроде наших собак – сторожей и защитников. Огромных мохнатых зверюг со страшенными зубами и редкостной преданностью хозяину. Так что обитатели приграничья решили не соваться в Проклятые земли ни под каким предлогом и бдить – не полезет ли оттуда всякая пакость, а тем временем продолжать жить, как жили.