Текст книги "Далекие странники (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 45 страниц)

– Что тебя развеселило? – спросил Вэнь Кэсин.

– Этот «умник» пытается не привлекать чужого внимания, но делает это ужасно, – объяснил Чжоу Цзышу. – Он нарядился так изящно, что дальше некуда. Напомнил мне одного старого знакомого.

Пока Чжоу Цзышу предавался воспоминаниям, виновник скандала в отчаянии поднял взор ко второму этажу и скользнул взглядом по их столику. В окружении гомонящей толпы юноша порядком растерялся.

Чжоу Цзышу покачал головой. Его знакомый из прошлой жизни являлся наследником самой влиятельной семьи в столице и мог позволить себе любой предмет роскоши, драгоценность или диковину. Он никогда не оказался бы в такой удручающей ситуации. Пользуясь случаем, Чжоу Цзышу подзадорил Вэнь Кэсина:

– Благодетель Вэнь, подвернулась прекрасная возможность сделать доброе дело!

Вэнь Кэсин, всё это время испытующе наблюдавший за своим спутником, ощутил лёгкий толчок ногой под столом, едва заметно вздрогнул и машинально потянулся за пазуху.

– Твоя правда, – пробормотал он. – Нельзя бросать красавца в беде…

Несколько раз похлопав себя по груди, Вэнь Кэсин замер с довольно дурацким выражением лица.

– Чжоу-сюн…

– Хм?

– Что, если этого несчастного выручишь ты? – помявшись, предложил Вэнь Кэсин. – Я уже сотворил много хорошего в жизни. Нет необходимости красть твою возможность…

Чжоу Цзышу широко улыбнулся. Вэнь Кэсин отбросил притворство и вздохнул, поникнув плечами.

– Помнишь, по дороге сюда я помог одному очаровательному молодому человеку, который споткнулся и упал? Он улыбнулся мне точно так же, как ты сейчас! Такой милый… Эх, разве я мог предположить, что он окажется карманником?

Чжоу Цзышу неверяще приподнял бровь и решил про себя, что обязан поупражняться в бесстыдстве, иначе непременно проиграет человеку напротив. Чуть поразмыслив, он притянул рукав Вэнь Кэсина, тщательно вытер пальцы о ткань, затем достал из своего кошелька серебряный слиток и перекинул через перила. Слиток приземлился точно на голову подавальщика. Шокированный служка приготовился поднять крик, но мигом умерил праведный гнев, осознав, что получил больше положенного.

– Запиши долг молодого господина на мой счёт, – вальяжно бросил Чжоу Цзышу.

Подавальщик проворно подобрал серебро и удалился с поклоном. Молодой человек в синем с признательностью посмотрел на Чжоу Цзышу и помчался к лестнице, чтобы лично выразить почтение.

Чжоу Цзышу указал на опустевший стол и строго предупредил Вэнь Кэсина:

– Доброе дело с меня, обед – с тебя. Будешь должен пару серебряных лянов.^[109]

– Могу я уплатить телом? – вполголоса взмолился Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу ответил невозмутимой улыбкой:

– Прошу прощения, я пока не выработал столь утончённый вкус.

Когда молодой человек поднялся наверх, два исчадия ада скрыли хитрые улыбки и приняли самый благопристойный вид, какой только возможно. Словно они и впрямь были самоотверженными героями, в любой миг готовыми прийти на помощь страждущим.^[110]

Юноша низко поклонился и представился:

– Меня зовут Цао Вэйнин. Пожалуйста, примите мою глубочайшую благодарность за вашу помощь.

Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу ответили в унисон:

– Не стоит упоминания, молодой господин Цао, не нужно формальностей.

Подивившись необычной синхронности, они многозначительно переглянулись. Чжоу Цзышу кашлянул и первым отвёл взгляд.

– Пожалуйста, молодой господин Цао, садитесь. Моё имя Чжоу Сюй, а это…

– Вэнь Кэсин, – приветливо кивнул его спутник и скромно подвинулся к дальнему концу стола, всем видом и поведением являя образ приличного господина.

Ещё раз поблагодарив обоих, Цао Вэйнин без дальнейших церемоний сел рядом. Как оказалось, он являлся учеником за закрытыми дверями^[111] школы меча Цинфэн.^[112] Это был его первый выход в цзянху. К сожалению, Цао Вэйнин разделился со своим шишу^[113] и случайно столкнулся с вором, из-за чего и попал в неловкое положение. До того, как Чжоу Цзышу протянул ему руку помощи, юноша считал, что совсем пропал. Теперь даже невзрачное болезненное лицо спасителя не могло поколебать уверенность Цао Вэйнина в том, что он встретил прекрасного человека.

Использование ситуации в собственных интересах было сильной стороной Чжоу Цзышу. Исключая Вэнь Кэсина, его талант собеседника действовал на всех нормальных людей. Всего несколько фраз – и Цао Вэйнин уже чувствовал себя так, словно они старые друзья, выбалтывая всё, что шло на ум.

– Я сопровождал школьного дядю на собрание в Дунтине. Недавно мы проезжали владения Чжао и услыхали, что в поместье стряслась беда. Мой шишу задержался, чтобы предложить помощь герою Чжао, поскольку они давние друзья. Теперь я должен своевременно прибыть в Дунтин и принести главе Гао извинения за опоздание шишу…

– Собрание в Дунтине? – вежливо удивился Чжоу Цзышу.

– Именно, – Цао Вэйнин охотно углубился в пояснения: – Знает ли Чжоу-сюн о резне в клане Чжанов? Это не единственное странное происшествие. Дорóгой я слышал, что несколько дней назад старейшина школы Тайшань таинственным образом умер в своей комнате. В ту же ночь были убиты три самых опытных ученика его школы. Эта трагедия очень похожа на ту, что случилась с Чжанами. Глава Чжао дал убежище молодому господину Чжану, который чудом выжил при погроме. От Чжан Чэнлина все узнали, что его родное поместье уничтожили призраки, которым запрещено спускаться с хребта Цинчжу. Вот почему герой Гао Чун разослал письма с оттиском Знака чести!^[114] Всеобщий сбор объявлен в Дунтине: все герои цзянху съедутся, чтобы обсудить уничтожение Долины призраков!

Чжоу Цзышу невольно посмотрел на своего спутника – Вэнь Кэсин был так очарован рассказом молодого человека, что даже переспросил:

– Неужели всё это правда?

– Чистейшая правда, – покивал Цао Вэйнин. – Шишу и я должны присутствовать на собрании по приказу нашего шифу.

Было очевидно, что юноша впервые окунулся в настоящую жизнь. Он отвечал на вопросы, которые ему даже не задавали.

– Чжоу-сюн, ты ведь копишь добрые дела? – уточнил Вэнь Кэсин. – Как насчёт того, чтобы последовать за нашим молодым братом на собрание героев? Нет большей добродетели, чем борьба со злом во имя справедливости!

Чжоу Цзышу опустил взгляд и сделал хороший глоток вина. Он очень сомневался в мотивах Вэнь Кэсина, но Цао Вэйнин воодушевлённо хлопнул в ладоши:

– Отлично сказано, Вэнь-сюн! Воистину, нет дела достойнее борьбы со злом! Я вижу, что вы благородные люди, и мы можем стать хорошими друзьями. Так что нам мешает вместе отправиться в Дунтин?

«Ха! Святая простота!», – цокнув языком, подумал Чжоу Цзышу.

– Это было бы честью для нас, – просиял Вэнь Кэсин.

Примечание к части

∾ Дунтин (洞庭) – местность вокруг одноименного озера (Дунтинху) в северо-восточной части китайской провинции Хунань.

∾ Трёхлапая жаба – символ процветания и богатства из легенды о бессмертном Лю Хайчане, у которого была трёхлапая жаба, выплёвывавшая изо рта золото.

∾ «С кем поведёшься, от того и наберёшься» – в оригинальном тексте: «Коснёшься туши – почернеешь». От идиомы «Кто коснётся киновари, покраснеет; кто коснётся туши, почернеет» в значении «человек – продукт своего окружения»: 近朱者赤，近墨者黑.

∾ «Ты что, родился в год петуха...» – в китайской астрологии люди, рождённые в год петуха считаются мелочными.

∾ Чжуанъюань – 状元 (zhuàngyuan) – титул человека, занявшего первое место на экзамене на должность придворного чиновника.

∾ Пао (袍) – мужской халат https://bit.ly/3y0Iy5D.

∾ Флейта сяо (簫) – традиционная продольная флейта с закрытым нижним торцом.

∾ Лян – денежная единица, 50 г серебра.

∾ «Самоотверженные герои...» – идиома «路见不平，拔刀相助» – увидев на дороге, как над кем-то издеваются, ты бросаешься вперёд, чтобы помочь жертве.

∾ «Ученик за закрытыми дверями» – 关门弟子 – самый младший по рангу, обычно любимый ученик наставника.

∾ Школа меча Цинфэн – Цинфэн Цзянь – меч чистого ветра. Цинфэн (清风) имеет также значение «высоконравственный».

∾ Шишу (师叔) – младший брат наставника, т.е. школьный дядя.

∾ Письма с оттиском Знака чести – «山河令» – приказ гор и рек (китайское название дорамы). Физически Знаки чести представляют собой нечто вроде жетонов-печатей.

Том 1. Глава 16. Девятипалый Лис

Итак, они продолжили путь втроём. Чжоу Цзышу не возражал, потому что всё равно планировал посетить Дунтин.

Некоторые люди проживают жизнь весьма заурядно, начиная ждать ужин сразу по окончании обеда. Попроси таких задуматься о чём-то поглубже, выйти за привычные рамки, и у них разболится голова. Примером такого человека был Цао Вэйнин.

Другие же всесторонне рассматривают события, тщательно их обдумывают, прокручивают в голове снова и снова, иногда даже неосознанно. Примером такого человека являлся Чжоу Цзышу.

В пути он вернулся к своей обычной манере общения с Вэнь Кэсином. Их саркастичные комментарии сменялись развратными шутками по поводу и без. Словно ни один не желал молчать, пока мог говорить. Цао Вэйнин то терялся, то смеялся, наблюдая эти забавы, и в итоге сделал неожиданный вывод:

– У вас двоих такие прекрасные отношения!

Чжоу Цзышу захлопнул рот и уставился на юношу. Мо Хуайян, глава школы меча Цинфэн, был хитрющим старым лисом. Как ему удалось воспитать столь наивного крольчонка?

Беззастенчиво пользуясь ситуацией,^[115] Вэнь Кэсин обнял Чжоу Цзышу за плечи и лучезарно улыбнулся:

– Благодарю, молодой господин Цао! По правде говоря, этот Вэнь уже принёс клятву, что не женится ни на ком, кроме Чжоу-сюна.

Глаза и рот Цао Вэйнина изумлённо округлились. Чжоу Цзышу, успевший привыкнуть к выходкам Вэнь Кэсина, немедленно огрызнулся:

– Боюсь, мне придётся отвергнуть нежную привязанность Вэнь-сюна! Подобно засохшей иве, я рухну под такой тяжестью, так как неизлечимо болен и долго не проживу. Вэнь-сюну придётся облюбовать другое дерево, чтобы повеситься. К счастью, на земле полно лесов.

– Если ты покинешь этот мир, я останусь одиноким до конца своих дней, – серьёзно пообещал Вэнь Кэсин.

– Для великих умов одиночество предписано судьбой. Кто я такой, чтобы вмешиваться в предначертанное?

Слова Чжоу Цзышу были подобны кинжалам, но Вэнь Кэсина ничто не могло пронять:

– Спасибо за лестный отзыв, А-Сюй. Только не принижай себя в угоду излишней вежливости!

– Уверяю, вежливость здесь совершенно ни при чём! – в притворном негодовании всплеснул руками Чжоу Цзышу.

Взгляд Цао Вэйнина метался от одного к другому. Когда он наконец пришёл в себя, то выпалил:

– Неужели тяжёлый недуг Чжоу-сюна препятствует чувствам двух влюблённых?

После секундного молчания Вэнь Кэсин расхохотался, чувствуя, что Цао Вэйнин нравится ему всё больше. Чуть позже Чжоу Цзышу сухо кашлянул, скинул руку Вэнь Кэсина с плеча и ответил прямо:

– Молодому господину Цао не о чем беспокоиться. Нам с Вэнь-сюном не грозит стать счастливой парой. Стоит ли сожалеть о несчастливом союзе?

Цао Вэйнин принял его возражения за смущение и ответил с глубоким сопереживанием:

– Такой человек, как Чжоу-сюн, не должен страдать от несправедливой судьбы.

Чжоу Цзышу кисло улыбнулся:

– Спасибо, Цао-сюн, но я бы не сказал, что судьба…

– Мой учитель знаком со многими талантливыми лекарями! Некоторые из них родом из Долины Целителей, – не дал ему договорить Цао Вэйнин. – Если брат Чжоу найдёт время, после совета в Дунтине мы можем поехать в школу меча Цинфэн. Уверен, шифу отыщет способ помочь вам!

Чжоу Цзышу был тронут его заботой, но предпочёл промолчать. Однако Цао Вэйнин неожиданно оказался человеком действия и, замерев посреди дороги, склонился в поклоне:

– Пожалуйста, дождитесь меня на ближайшем постоялом дворе. Я только отправлю шишу письмо по поводу целителей, чтобы он известил нашу школу.

Сказав это, юноша развернулся и отправился исполнять обещание.

– Принципиальный и честный. Точь-в-точь как мы, – отметил Вэнь Кэсин, глядя вслед удаляющейся фигуре.

Обернувшись, он неожиданно наткнулся на испытующий взгляд Чжоу Цзышу.

– В чём дело? – забеспокоился Вэнь Кэсин. – Неужто мои искренние слова тронули каменное сердце А-Сюя? Хочешь ответить на мои чувства?

Чжоу Цзышу холодно улыбнулся:

– Прости мою бестактность, но я не уверен, что… мотивы Вэнь-сюна, заставляющие его торопиться в Дунтин, так уж чисты. Как по мне, они весьма сомнительны.

– Помогать нуждающимся и проявлять щедрость – лишь малые заслуги. Знаешь ли ты, что такое истинная добродетель? – уже без улыбки спросил Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу прищурился, молча рассматривая своего собеседника.

– Слышал такое выражение: «С начала времён правильное и неправильное противостоят друг другу. Я не стану буддой, пока преисподняя не опустеет»?^[116] Замечательно сказано, тебе не кажется? – медленно проговаривая слова, Вэнь Кэсин смотрел куда-то вдаль, открывая взору Чжоу Цзышу красивый бледный профиль.

Обычное игривое поведение Вэнь Кэсина исчезло без следа, и в тот момент он действительно выглядел бесстрастной каменной статуей Будды.

– Это мир смертных, – продолжил Вэнь Кэсин, – а в мире смертных нет места призракам и демонам. Почтенный и добродетельный герой Гао Чун хочет уничтожить зло ради блага всех людей. Если я не протяну ему руку помощи, получится, что годы чтения священных писаний прошли зря. Только подумай – возможность воплотиться человеком даётся после веков, проведённых в круге перерождений! Если ты не совершил в жизни достойных поступков… Разве это не напрасная трата драгоценного дара?

Чжоу Цзышу по-прежнему не говорил ни слова. Вэнь Кэсин снова посмотрел на него и настойчиво потребовал ответа:

– Ты не считаешь, что я прав, А-Сюй?

Чжоу Цзышу тихо рассмеялся и прервал молчание:

– После таких рассуждений я могу подумать, что ты и в самом деле образец порядочности.

Вэнь Кэсин вдруг заговорил о другом:

– В мире есть три типа людей: те, кто любит мясо; те, кто его не любит; и те, кому всё равно. Иногда первый тип людей рождается в бедности, а второй – в роскоши. Не забавно ли?

Повисла тишина, прежде чем Чжоу Цзышу медленно и осторожно ответил:

– Вэнь-сюн говорит загадками, которые мне не по уму. Но я тоже знаю одну вещь.

– Что за вещь?

– Один и тот же фрукт люди называют по-разному: на севере – танжерином, а на юге – мандарином.^[117]

Вэнь Кэсин сначала тупо смотрел на него, а потом взорвался приступом хохота и не мог успокоиться, пока на глазах не выступили слёзы. Чжоу Цзышу невозмутимо наблюдал за его весельем. Болезненная маска не выдавала никаких эмоций, но глаза Чжоу Цзышу ещё сильнее сузились, будто пытались проникнуть в душу Вэнь Кэсина.

Отсмеявшись, Вэнь Кэсин выпрямился, всё ещё хватая ртом воздух и вытирая глаза.

– Ох, А-Сюй, за всю жизнь я не встречал человека, более подходящего моим вкусам, чем ты… К счастью, я тоже немного владею искусством маскировки!

При этих словах Вэнь Кэсин так пристально уставился на Чжоу Цзышу, что тот почувствовал себя неуютно даже под слоем фальшивой кожи.

– В самом деле? – спросил он, просто чтобы что-то сказать.

– Ага. Именно поэтому, пусть и с неохотой, я могу превратиться в кого-то, похожего на Гу Сян, – предложил Вэнь Кэсин без тени иронии.

Брови Чжоу Цзышу поползли вверх в немом недоумении. В качестве подсказки Вэнь Кэсин бросил многозначительный взгляд ниже пояса. Чжоу Цзышу взял себя в руки, молча развернулся и пошёл к постоялому двору. Вэнь Кэсин проследил за высокой тонкой фигурой и задержал взгляд на лопатках.

Несмотря на лохмотья и неопрятный вид, Чжоу Цзышу обладал особой притягательностью. Совсем как в тот день, когда Вэнь Кэсин впервые увидел, как солнечный свет путается в ресницах бродяги, отдыхавшего у дороги. Этот бродяга излучал расслабленность и удовольствие от жизни, как никто другой. Вэнь Кэсину даже гадать было не надо, он знал, что незнакомец просто загорает – и ничего больше.

«Как может обладатель такой спины не быть сногсшибательным красавцем?» – размышлял Вэнь Кэсин с ленивой самоуверенностью. За почти тридцать прожитых лет его намётанный глаз ни разу не ошибся.

Вэнь Кэсин спохватился, когда Чжоу Цзышу уже отошёл на приличное расстояние, и поспешил следом, бормоча себе под нос:

– Дереву хорошо без ушей! Зовут его танжерином или мандарином, дерево не станет от этого несчастнее. Можно любить или не любить мясо, но кому понравится жить в пустыне, где нечего пить, кроме крови, и нечего есть, кроме сырой плоти? Это ли не несчастье?

– – – – -

Цао Вэйнин добрался до постоялого двора только к вечеру и присоединился к своим попутчикам за ужином. Заметив, что атмосфера в их маленькой компании переменилась в худшую сторону, он осторожно спросил:

– Чжоу-сюн, Вэнь-сюн, вы… поссорились?

– Не бери в голову, Цао-сюн, – вновь одновременно ответили оба.

Вэнь Кэсин прищурился и игриво посмотрел на Чжоу Цзышу сквозь ресницы. Тот притворился, что ничего не заметил.

– На самом деле… – почесал затылок Цао Вэйнин. – Не знаю, как сказать… Если честно, я слышал о подобном, но впервые встречаю мужчин, которые…

Вэнь Кэсин поднял голову и спокойно посмотрел на юношу, а тот поспешил продолжить:

– Пожалуйста, не поймите неправильно! Я не имею в виду ничего плохого, но некоторые вещи сложно уложить в голове. Вы оба – весьма благородные люди, просто для меня немного странно, что… – он запнулся и прочистил горло. – Только не принимайте мои слова близко к сердцу! Я хочу сказать, что, пока наши действия праведны, они сообразны естественному закону природы...^[118]

Чжоу Цзышу неторопливо налил себе чашу вина и сделал глоток, ожидая, пока глупый мальчишка выпутается из словесной ловушки.

– Я это вот к чему… – Цао Вэйнин уткнулся взглядом в пол и замолк. Лишь после продолжительной паузы он поднял пунцовое от смущения лицо и еле слышно пробормотал: – Как мы расположимся на ночь? В-вы обычно берёте себе одну комнату или две?

Чжоу Цзышу поперхнулся вином. Даже Вэнь Кэсин удивлённо воззрился на Цао Вэйнина, подумав: «Какой редкий цветок упал нам на голову!».

Ощущение неловкости так сгустилось, что его впору было резать ножом.

Чжоу Цзышу ещё не успел откашляться, когда с верхнего этажа раздался крик, заставивший всех запрокинуть головы. На лестницу, спотыкаясь и падая, выбежал служка. Он был так напуган, словно повстречал злобного призрака.

– У-у-уби-и-ийство! – возвестил бедняга дрожащим голосом.

Цао Вэйнин схватился за меч и поспешил наверх. Юноша и девушка за соседним столиком, выглядевшие как брат и сестра, сделали то же самое. Всегда находились люди, неравнодушные к чужим бедам! Вэнь Кэсин пнул Чжоу Цзышу носком сапога и спросил:

– А-Сюй, не пойдёшь посмотреть, что там?

Чжоу Цзышу встал и отвесил ему лёгкий поклон:

– Только после вас.

Вэнь Кэсин поднялся из-за стола и направился к лестнице, но, проходя мимо Чжоу Цзышу, чуть задержался и прошептал:

– Раздели со мной комнату сегодня ночью! Я изменю внешность, чтобы походить на А-Сян, раз ты того хочешь.

– Какая честь, – изобразил признательность Чжоу Цзышу. – Но лучше я посплю в конюшне.

Вэнь Кэсин неодобрительно прищёлкнул языком, развернулся и направился прочь, небрежно бросив через плечо:

– Тебе не угодишь!

Чжоу Цзышу поднялся по лестнице вслед за ним.

Как только они оказались на втором этаже, в нос ударил запах крови. Дверь в первую комнату была открыта, у входа стоял очень серьёзный Цао Вэйнин. Обернувшись, он подозвал своих спутников:

– Пожалуйста, поторопитесь и взгляните на это!

Чжоу Цзышу вошёл первым и увидел мужчину, который полулежал, прислонившись к спинке кровати. Его одежда была в беспорядке, на обнажённой груди темнела отметина в форме ладони. Отсечённые руки покойника валялись в углу, кровь пропитала постель и просочилась на пол. Голова убитого склонилась набок, взгляд остекленел, а кожа приобрела восковой оттенок. Очевидно, он был мёртв не менее двух часов.

Вэнь Кэсин ахнул:

– Это же тот воришка, что врезался в меня на улице!

Цао Вэйнин тоже удивлённо вскрикнул и подошёл к кровати, чтобы внимательно разглядеть мертвеца. Лицо юноши вытянулось:

– Он! Точно он… Налетел на меня в городе!

Два собрата по несчастью, вынужденные полагаться на кошелёк Чжоу Цзышу, посмотрели друг на друга с чувством глубокой солидарности.

В этот момент заговорила девушка рядом с ними:

– Кажется, я знаю, кто он. Это Фан Бучжи, Девятипалый Лис!^[119]

Примечание к части

∾ «Беззастенчиво пользуясь ситуацией...» – идиома «就坡下驴», означающая «позволить ослу идти под гору».

∾ «С начала времён правильное и неправильное противостоят друг другу. Я не стану буддой, пока преисподняя не опустеет» – известный обет бодхисаттвы Кшитигарбхи – обещание не становиться буддой до тех пор, пока все живые существа не будут спасены. Особым полем деятельности Кшитигарбхи являются адские миры, так как именно их обитатели больше всего нуждаются в спасении.

∾ «橘生淮南则为橘，生于淮北则为枳» – поговорка про апельсины, которые называются «дзю» на юге и «чжи» на севере. Её значение в том, что один и тот же объект в разных обстоятельствах воспринимается по-разному.

∾ «Пока наши действия праведны, они сообразны естественному закону природы...» – авторская игра слов: в китайском языке прижилась калька с английского straight (прямой) в значении «гетеросексуальный».

∾ Фан Бучжи, Девятипалый Лис – «九爪灵狐方不知»: «Фан Бучжи, дух лиса о девяти когтях». Фан Бучжи означает «тот, кого никто не знает». Это имя говорит о ком-то хитром и неуловимом.

Том 1. Глава 17. Кристальная броня

– Он… он и есть печально известный вор Фан Бучжи? – поражённо спросил Цао Вэйнин.

Девушка кивнула, указав на отрубленные руки:

– Я слышала, что Фан Бучжи – мужчина примерно тридцати лет с увечной левой кистью. Говорят также, что у него… – незнакомка залилась румянцем смущения и затихла, не в силах продолжить.

Чжоу Цзышу в тот момент рассматривал гладкое, без признаков щетины лицо жертвы.

– Говорят также, что телесный изъян у Фан Бучжи не один, – закончил он вместо девушки. – Если юная госпожа чувствует неловкость, ей лучше покинуть комнату или отвернуться. Тогда мы сможем раздеть несчастного и выяснить, является ли он легендарным вором.

Девушка вопросительно поглядела на своего спутника. Тот слегка кашлянул и сказал:

– Сяолянь, тебе лучше подождать снаружи.

Девушка подчинилась и вышла за дверь. Как только она встала спиной к кровати, Вэнь Кэсин парой ловких движений стянул с убитого штаны. Сразу стало ясно, что тот давно оскоплён. Выпрямившись, Вэнь Кэсин осмотрел тело с головы до ног, задумчиво потёр подбородок и фыркнул:

– Пф! Это всё-таки Фан Бучжи. Неудивительно, что я ничего не почувствовал, когда он на меня свалился!

Невозмутимо и бесцеремонно Вэнь Кэсин продолжил снимать с трупа одежду, попутно обыскивая карманы. Вскоре среди кучи безделушек он наткнулся на свой кошелёк. Открыв его и пересчитав деньги, Вэнь Кэсин обнаружил, что ничего не пропало. Приятно удивлённый этим фактом, он убрал кошель за пазуху, не забыв о собрате по несчастью:

– Цао-сюн! Посмотри, может, твои сбережения тоже здесь?

Цао Вэйнин и второй молодой человек ошалело переглянулись.

– Благодетель Вэнь, прояви уважение к покойному, – холодно подсказал Чжоу Цзышу.

Неизвестный юноша одобрительно посмотрел на него – как оказалось, совершенно зря. Без всякой паузы «глас совести» напомнил своему спутнику:

– Можешь вернуть мои два ляна сейчас?

Вэнь Кэсин преисполнился печали:

– Ты продолжаешь мелочно вспоминать о презренном серебре, когда я уже весь, целиком принадлежу тебе, телом и душой?

На лице молодого незнакомца весьма занимательно сменялись выражения, пока он наблюдал эту сцену. Чжоу Цзышу схватил Вэнь Кэсина за воротник, отпихнул надоеду в сторону и присел на корточки, чтобы тщательно осмотреть тело.

– Он умер с одного удара, причём атака прошла через грудную клетку. Это определенно «Ладонь ракшасы», – нахмурившись, заключил Чжоу Цзышу.

– Что?! Вы говорите о «Ладони ракшасы» Скорбящего Призрака? – воскликнул незнакомец.

– Боюсь, что да, – кивнул Чжоу Цзышу.

Прикрыв покойника простынёй, он обратился к девушке за дверью:

 – Юная дева, теперь вы можете войти.

Её спутник окинул троих мужчин внимательным взглядом, а затем обхватил кулак в приветствии:

– Меня зовут Дэн Куань, я ученик Гао Чуна. А это моя шимэй^[120] Гао Сяолянь. Мы путешествовали, чтобы набраться опыта, но несколько дней назад получили послание от шифу, в котором он просил нас поторопиться домой в Дунтин, на собрание героев. Могу я узнать, как к вам обращаться?

– Ах, конечно! Примите извинения за нашу бестактность, – поспешил ответить Цао Вэйнин. – Для меня большая радость познакомиться с молодым героем Дэном! А юная дева, должно быть, дочь почтенного Гао Чуна? Меня зовут Цао Вэйнин, я из школы меча Цинфэн. По приказу шифу я также направляюсь на собрание в Дунтин. Мой шишу задержался в пути, но обещал приехать через несколько дней. Этот… этот гениальный вор обокрал меня по дороге. К счастью, Чжоу-сюн и Вэнь-сюн выручили меня в затруднительной ситуации.

– Понятно, – кивнул Дэн Куань. – Как я могу обращаться к двум храбрым господам?

Чжоу Цзышу всё ещё сидел на корточках у трупа. Он повернулся с вежливой улыбкой:

– Вы переоцениваете нашу смелость! Меня зовут Чжоу Сюй, я простой странник, не принадлежу ни к одной школе или клану. Что касается этого… – он сделал драматическую паузу, указав на своего спутника. – Его зовут Вэнь Кэсин. Он может выглядеть благородным героем, но на самом деле редкий бездельник…

– А-Сюй! Единственный человек, с кем я готов бездельничать до изнеможения – это ты, – успокоил его Вэнь Кэсин.

– Куда уж мне одному столько чести! – легко парировал Чжоу Цзышу.

Гао Сяолянь выглядела немного обескураженной – необычные новые знакомые полностью отвлекли её внимание от трупа. Дэн Куань, напротив, спокойно и добродушно улыбался в ответ, не выказывая ни испуга, ни высокомерия. Истинный старший ученик великого благородного клана, контролирующего Дунтин.

– Господа, очевидно, любят хорошо пошутить. Поскольку вы направляетесь в Дунтин с Цао-сюном, уверен, мы с вами единомышленники, – он кинул на Гао Сяолянь многозначительный взгляд и вернулся к своей речи. – Кажется, Чжоу-сюн сказал, что этот вор тоже пал жертвой «Ладони ракшасы» Скорбящего Призрака?

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин, словно сговорившись, разыграли полнейшее непонимание и замешательство. Цао Вэйнин, однако, оживился:

– Тоже? Я слышал, Долина призраков наделала бед во владениях героя Чжао! Неужели…

– Молодой господин Цао, возможно, ещё не знает, – начала объяснять Гао Сяолянь. – Недавно мы получили известие из Тайху. Му Юньгэ, глава поместья Дуаньцзянь, что гостил у главы Чжао, был убит «Ладонью ракшасы». Похоже, Долина Призраков решила грубо вмешаться в дела цзянху. И как они смеют действовать так открыто!

Постоялый двор находился в дне пути от Дунтина, они уже ступили на земли Гао Чуна. Поэтому было неясно, что уязвило девушку сильнее: дерзость убийства или то, что призраки хозяйничали во владениях её отца.

Дэн Куань и Цао Вэйнин согласно кивнули.

– Верно.

– Точно.

Много лет назад, когда мир боевых искусств объединился в великий альянс, были созданы три Знака чести. Каждая печать хранилась у уважаемых людей улиня, чтобы в трудную минуту они могли использовать эти печати на благо. Всеобщее собрание героев, на которое созывались мастера боевых искусств для обсуждения вопросов исключительной важности, требовало наличия всех трёх Знаков чести.

В настоящее время одна печать находилась в руках «Железного Судьи» Гао Чуна, вторая хранилась в монастыре Шаолинь,^[121] а третья оставалась на горе Чанмин, у Древнего Монаха. Было неожиданно, что волнения по поводу Долины призраков, едва начавшись, уже достигли ушей старого отшельника, живущего на горной вершине. По слухам, Древний Монах много лет назад оставил мирские дела ради бессмертия и полностью посвятил себя совершенствованию.

Дэн Куань и Цао Вэйнин посовещались в сторонке, а затем выступили с предложением нанять повозку, чтобы к утру доставить тело Фан Бучжи в Дунтин. Промедление грозило нежелательными осложнениями, поэтому все согласились пожертвовать ночным отдыхом и тотчас продолжить путь.

Юные ученики двух славных орденов быстро поладили и вскоре стали общаться как закадычные друзья. По беспристрастному наблюдению Чжоу Цзышу, каким бы человеком ни был Гао Чун, он определённо обладал талантом в воспитании детей. В дороге Гао Сяолянь держалась со спокойным достоинством, лишь изредка вступая в разговор. Тактичность и манеры девушки заслуживали восхищения. Ровесница Гу Сян, она была совершенно лишена тщеславия или дерзости. Образцовая молодая дева.

– Если бы моя малышка А-Сян хоть немного походила манерами на юную деву Гао, я бы умер счастливым человеком! – посетовал Вэнь Кэсин.

Гао Сяолянь любезно улыбнулась:

– Я не достойна вашей похвалы, Вэнь-дагэ.

– Юная госпожа – дочь героя Гао, – не сдержав усмешки, пробормотал Чжоу Цзышу. – А Гу Сян… Она тоже славный ребёнок. Просто что посеял, то и…^[122]

– А-Сюй, я только отметил безупречные манеры молодой госпожи. Тебе не стоит ревновать на пустом месте, – совершенно серьёзно ответил Вэнь Кэсин.

Щёки Гао Сяолянь зарделись румянцем. Она потупила смущённый взгляд и поспешила догнать пару молодых людей впереди. Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин остались одни. Первый улыбнулся и сообщил вполголоса:

– Вэнь-сюн, есть одна странность, которая не даёт мне покоя. Я хотел бы узнать твоё мнение как знатока таких дел. Почему одежда покойного была в беспорядке, когда мы его обнаружили? Фан Бучжи определённо был не из тех, кто ложится с закатом и встаёт на рассвете.

Вэнь Кэсин ненадолго призадумался, потирая подбородок, прежде чем задать встречный вопрос:

– Думаешь, Скорбящий Призрак проникся симпатией к Фан Бучжи и распустил руки? А тот изо всех сил спасал свою добродетель и отбивался от приставаний? Выходит, мы имеем дело с убийством на почве страсти! – не дождавшись ответа, он покачал головой и горько добавил: – Старая мудрость правдива: «судьба красивых людей омыта слезами»!^[123]

Чжоу Цзышу совершенно не проникся.

– Великолепное объяснение, Вэнь-сюн. И как мне только в голову пришло, что убийца хотел забрать у Фан Бучжи некую вещь и прикончил его, чтобы спокойно обыскать труп!

Вэнь Кэсин вздрогнул и притворным кивком скрыл лёгкую досаду:

– Звучит довольно разумно…

Начав говорить, он повернулся к Чжоу Цзышу и наткнулся на многозначительный встречный взгляд.

– Интересно, пропало ли что-нибудь из кошелька Вэнь-сюна?

Вэнь Кэсин прямо посмотрел в глаза Чжоу Цзышу и ответил без утайки:

– Вообще-то да. Деньги оказались на месте, но фрагмент Кристальной брони исчез.

Улыбка сползла с лица Чжоу Цзышу, словно его окатили холодной водой, а взгляд потемнел и стал льдисто-колючим. Вэнь Кэсин, как обычно, казался невинным и беззаботным.

– «Ты не убивал его, но он мёртв по твоей вине».^[124] Как это понимать, благодетель Вэнь? – опасным шёпотом спросил Чжоу Цзышу, однако ответа не получил.