Текст книги "Далекие странники (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 45 страниц)

Повернувшись к главе скорпионов, Чжоу Цзышу направил на него Байи и жёстко отчеканил:

– Ты посмел поднять руку на того, кто принадлежит мне?

Вэнь Кэсин тупо уставился в спину, заслоняющую обзор. Его пальцы, до того бессильно расслабленные, начали мелко дрожать.

Лицо главы скорпионов побледнело от боли, но он вымученно улыбнулся:

– А… это ты, Чжоу-сюн… Я не предполагал, что ты удостоишь нас своим присутствием! Моя ошибка.

Нехотя признав поражение, Да-Се одарил врагов ненавидящим взглядом и махнул своим людям уцелевшей рукой:

– Мастер прибыл. Не будем выставлять себя на посмешище. Исполинами синими горы, изумрудными водами реки. Уходим!

Несколько оставшихся в живых скорпионов поднялись с земли и быстро скрылись из виду следом за своим главой.

Вместо того чтобы броситься в погоню, Чжоу Цзышу повернулся к Вэнь Кэсину. Взгляд последнего ожил, и он предостерёг с усмешкой:

– Держи ухо востро с…

Прежде чем Вэнь Кэсин закончил, глаза Чжоу Цзышу сузились. Его тело закружилось, а Байи потерял очертания и превратился в сияющее металлическим блеском облако. Меч со звоном отбил вражеское оружие, после чего из леса позади донёсся глухой стон. Чжоу Цзышу разочарованно покачал головой:

– Использовать трюк повторно на одном и том же человеке… Неужели у них не осталось в запасе ничего, кроме старых фокусов?^[472] Как они вообще могут тягаться со школой поместья «Времена года»?

Вэнь Кэсин зачарованно смотрел на него, а затем широко улыбнулся и поднял руку, словно пытался уцепиться за воздух. Чжоу Цзышу озабоченно нахмурился:

– Что ты делаешь?

– Вокруг тебя… свет, – прошептал Вэнь Кэсин. – Я ловлю его, хочу рассмотреть.

Чжоу Цзышу слегка изогнул одну бровь. Скрестив руки на груди, он встал рядом с Вэнь Кэсином и прислонился к дереву.

– На самом деле… Сюэ Фаном тут даже не пахнет, верно?

Вэнь Кэсин продолжал улыбаться. Он снова ухватил пустоту, посмотрел на свои пальцы и разжал их, будто выпуская что-то из ладони. Голос Вэнь Кэсина по-прежнему был чрезвычайно тих, а дыхание походило на шорох тонкого шёлка, что может оборваться в любой момент:

– Как видишь.

– А что насчёт ключа?

– Я его потерял, когда сбросил с вершины горы, – прищурившись, медленно ответил Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу повёл плечами, внезапно осознав дикую нелепость ситуации. Без ключа от Кристальной брони не было прока. Самые ярые участники сражения на горе Фэнъя в конечном итоге обратились в трупы, так и не узнав, что бились за бесполезные стекляшки.

– Три года я тайно поддерживал Сунь Дина, – прошелестел Вэнь Кэсин. – Как иначе этот безнадёжный придурок^[473] смог бы соперничать с Призраком Висельника или Призраком Непостоянства?

– Потом ты приманил Сюэ Фана на наживку. Он украл ключ, и вялотекущая ссора троих сильнейших призраков переросла в открытую вражду.

Вэнь Кэсин беззвучно рассмеялся:

– У меня не было того, к чему они так стремились. Призраки всех мастей заинтересовались Арсеналом ещё тридцать лет назад... Но тогда Долина только набирала силу, и здешние обитатели не решились бросить вызов пяти великим кланам, хранившим фрагменты Брони.

Конец фразы Вэнь Кэсин договорил одними губами, а затем отвернулся и пару раз кашлянул, сплёвывая кровь. Равнодушно стерев с подбородка красные капли, он продолжил рассказ:

– Тридцать лет назад… госпожа Жун доверила ключ моему отцу. Отец думал, что при этом присутствовали всего трое. Госпожа Жун умерла на его глазах, а Лун Цюэ хранил тайну до самой смерти… Сложись всё именно так, в цзянху воцарился бы мир, верно?

– Был кто-то четвёртый? – быстро сообразил Чжоу Цзышу. – Это Чжао Цзин? В то время… он не имел никакого влияния, благородные кланы не стали бы говорить с ним. Поэтому Чжао Цзин тайно объединился с призраками?

– Хм, возможно… В любом случае все они мертвы, – холодно усмехнулся Вэнь Кэсин.

Помолчав, он протяжно вздохнул и сокрушённо отметил:

– Так глупо. Ни госпожа Жун, ни Лун Цюэ не открыли отцу назначение ключа – всё ради сохранения тайны. Отец считал, что это действительно важный предмет, который нельзя выбросить, потерять или уничтожить… Поэтому он увёз мою мать в затерянную среди гор деревушку. На целых десять лет… Увы, в год, когда мне исполнилось девять, деревня получила знамение грядущих бедствий. Сова…

– Хватит! – резко оборвал его Чжоу Цзышу. Немного погодя он добавил заметно мягче: – Достаточно. Столько лет прошло, не нужно…

Но Вэнь Кэсин не желал останавливаться:

– Родители считали, что навлекли беду на соседей, и решили сражаться до конца. Меня они отослали прочь, наказав вернуться утром. Я волновался и не понимал серьёзности ситуации, поэтому раньше времени прокрался обратно к дому. Там я увидел…

Вэнь Кэсин прервался, медленно поднял взор к тусклому, затянутому тучами небу и тяжело перевёл дыхание.

– Я увидел… разрубленного пополам отца. Мама лежала на боку. С растрёпанными волосами, с одеждой, сплошь запачканной кровью и грязью, с изуродованным лицом. Ей отрезали нос, спутанные пряди прилипли к окровавленной коже – это сделало её черты неузнаваемыми. Копьё^[474] пробило тело насквозь: вонзилось в грудь и вышло под лопаткой. Знаешь, как я узнал её?

Чжоу Цзышу не ответил.

– Мне всегда нравились красивые люди, – прошептал Вэнь Кэсин. – В детстве я считал маму самой красивой в мире. Я вечно лип к ней с просьбой покатать меня на спине, поэтому часто видел её лопатки. Даже после смерти их не забуду.

– Так в Долину призраков попал ключ, а как попал… ты?

– Я-то? – Вэнь Кэсин поднял брови, а потом вдруг зашёлся страшным, громким, стонущим смехом, неотличимым от рыданий. – Я? Пока я убегал, прятался и пробирался обратно, я много раз падал. Перепачкался с ног до головы и стал похож на паршивую чумазую обезьяну. Попавшись призракам, я понял, что сейчас погибну, и оцепенел. Как только один из них приблизился, я неосознанно вцепился в него зубами. Призрак заорал от боли и назвал меня мелким безумцем. Остальные расхохотались. Среди них была женщина, она сказала, что снимет с меня кожу и украсит ею свой плащ. Я был в ужасе… И придумал выход.

Кадык Чжоу Цзышу слегка дёрнулся, складка между бровей стала глубже, но он не стал перебивать. Вокруг стояла тускло-серая полумгла и полнейшая тишина. Вэнь Кэсин снова закашлялся, а затем продолжил:

– Я… Под их пристальными взглядами я подошёл к отцу, лёг на землю и начал поедать его тело. Кусок за куском. Плоть плохо поддавалась зубам, её было нелегко отрывать, тяжело жевать и ещё труднее глотать… Я заставлял себя думать о том, что я сам – его плоть и кровь… Призраки долго смотрели, и постепенно их смех затих. Оказалось, что человек, которого я укусил, был главарём… Он заявил, что я родился призраком, поэтому не должен оставаться в мире людей, и забрал меня в Долину.

Чжоу Цзышу присел рядом и приложил ладонь к его щеке. Из-за потери крови взгляд Вэнь Кэсина помутнел, а кожа похолодела. Ощутив тепло, он безотчётно повернул голову и уткнулся носом в чужую ладонь.

– Я здесь уже двадцать лет, – проронил он едва слышно. – Двенадцать из них я отчаянно боролся, отчаянно карабкался выше, пока не… взобрался на вершину. Следующие восемь лет я готовился к главному событию в своей жизни.

– Ты тайно помог Сунь Дину, из-за чего Сюэ Фан попал в безвыходное положение. Этим ты спровоцировал Призрака Висельника на кражу ключа, а потом выследил его, убил и избавился от тела заодно с ключом, – продолжил за него Чжоу Цзышу. – Ты создал видимость бегства Сюэ Фана, что побудило других обитателей Долины искать Призрака Висельника за её пределами. Ты видел, как Сунь Дин и лао Мэн плетут собственные интриги, и всё это время наблюдал за ними…

– Под небесами, – прервал его Вэнь Кэсин, – только одна вещь способна уничтожить призраков…

– Человеческое сердце.

Вэнь Кэсин резко отвернулся и натужно закашлялся. Казалось, его лёгкие сейчас разорвутся на клочки. Приступ не давал глотнуть воздуха, и Вэнь Кэсин начал задыхаться. Тогда к его спине прижалась ладонь, а следом в тело влился мягкий поток ци, распространяя по меридианам живительную энергию и принося облегчение.

Как только удушье отступило, Чжоу Цзышу отнял руку и осторожно предупредил:

– Ты измотан, но это ерунда по сравнению с раной на руке. Её нужно перевязать, чтобы остановить кровь. Иначе я не осмелюсь помочь тебе с восполнением внутренних сил.

Он поглядел прямо в глаза Вэнь Кэсину:

– Один вопрос: ты хочешь жить?

Вэнь Кэсин долго и молча смотрел на него.

– Ты… покинешь меня?

Слегка улыбнувшись, Чжоу Цзышу покачал головой.

Вэнь Кэсин встрепенулся, стиснул зубы и через силу приподнялся, схватившись за запястье Чжоу Цзышу.

– Жить… Почему бы мне не хотеть жить? Разве я не имею права? Бессовестные, подлые мерзавцы живут… так почему… почему я не могу? Я хо…

Вэнь Кэсин покачнулся от нехватки воздуха, и его сдавленный шёпот прервался на полуслове.

Тогда Чжоу Цзышу вздохнул, запечатал ему основные акупунктурные точки, подхватил Вэнь Кэсина на руки и направился к спуску с горы.

– – – – -

Чжоу Цзышу принёс бессознательного Вэнь Кэсина в маленький городок у подножия Фэнъи уже глубокой ночью. Два дня тот провёл в забытьи, а очнулся настолько ослабевшим, что едва мог пить и есть. Лишь спустя несколько дней Вэнь Кэсин окреп достаточно, чтобы выдержать дорогу в Лоян. Чжоу Цзышу нанял повозку, но едва они пустились в путь, как заметили бредущих по обочине Гао Сяолянь и Чжан Чэнлина.

Последний ещё не оправился от череды потрясений. Завидев наставника, Чжан Чэнлин бросился к нему, плача навзрыд, икая и всхлипывая:

– Шифу… Цао-дагэ, он…

Гао Сяолянь с красными, опухшими от недавно пролитых слёз глазами молча стояла рядом.

– Я знаю, – вздохнул Чжоу Цзышу и успокаивающе погладил макушку ученика.

– Шифу… Я-я убил человека… – запинаясь, признался Чжан Чэнлин. – Убил человека…

Рука Чжоу Цзышу замерла. Вэнь Кэсин, расположившийся в повозке полулёжа, изумлённо воззрился на маленького паршивца.

– Я тоже в этом участвовала! – Гао Сяолянь сжала кулаки и посмотрела на Чжан Чэнлина: – Не плачь, тот человек был злодеем, он заслужил смерть! Мы заплутали в лесу на горе Фэнъя и случайно наткнулись на раненого в цветастой одежде. Присмотревшись, мы узнали в нём главу Ядовитых скорпионов, только без одной руки. И ещё кто-то всадил в него рой отравленных игл…

Чжоу Цзышу выглядел крайне довольным, Вэнь Кэсин не удержался от тихого смеха.

– Глава скорпионов никак не мог обуздать своих людей, – пояснил Чжан Чэнлин. – Они там все передрались…

– А вы воспользовались суматохой и расправились с их предводителем? – негромко уточнил Вэнь Кэсин.

Чжан Чэнлин что-то невнятно булькнул, стыдясь бесчестного поступка. Лидер наёмных убийц определенно не тянул на хорошего парня, но и они с Гао Сяолянь поступили не лучшим образом, коварно воспользовавшись чужой бедой… Вэнь Кэсин расхохотался. Не зря говорилось, что боги витают в трёх чи над головой!^[475]

Гао Сяолянь со слезами на глазах пожелала им доброй дороги, а сама отправилась в родное поместье. Девушка достойно выдержала выпавшие на её долю испытания и возвращалась домой повзрослевшей наследницей Железного Судьи Гао Чуна.

Чжан Чэнлин поехал с Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсином в Лоян. Там они встретились с Седьмым Лордом и Великим Шаманом, а затем вместе доставили прах Жун Сюаня и госпожи Жун на гору Чанмин.

Через месяц, когда Чжоу Цзышу достаточно восстановил силы, наступил день извлечения гвоздей из его тела.

В то утро Чанмин накрыло снегопадом. Вэнь Кэсин стоял снаружи у дверей комнаты, из которой доносились мучительные стоны, и казался спокойным.

– Не волнуйся, – неожиданно похлопал его по плечу Седьмой Лорд. – Для кого-то другого шанс успеха был бы не больше трети, но это ведь Цзышу! Всё пройдёт как надо.

Вэнь Кэсин обернулся и посмотрел на Седьмого Лорда. Тот улыбнулся:

– Раз он смог вытерпеть забивание гвоздей, не стоит бояться того, что их вытаскивают. Цзышу…

Седьмой Лорд не договорил, но на его лице проступила лёгкая блуждающая улыбка, как будто он вспомнил что-то приятное. Такая улыбка умиротворяюще действовала на всех поблизости, словно Седьмой Лорд владел чарами безмятежности. Однако спокойствие Вэнь Кэсина длилось лишь пару мгновений, после чего он резко отвернулся и пошёл прочь, сердито думая про себя: «Этот красавчик похож на хули-цзин!^[476] Мне нужно быть начеку».

Седьмой Лорд остался у дверей в одиночестве и полном недоумении.

– – – – -

Чжоу Цзышу очнулся спустя три месяца. Он долго ощущал себя скованным тяжёлыми цепями, но теперь эти цепи разлетелись в пыль. Всё тело словно сделалось невесомым – за исключением правой руки, которую кто-то крепко сжимал. Человек рядом, явно измученный, задремал, склонившись набок.

Мысли Чжоу Цзышу обратились назад во времени. Цепочка событий, приведших к этому моменту, теперь представлялась ему картинками из прошлой жизни.

После размышлений Чжоу Цзышу посмотрел на свои пальцы, переплетённые с чужими, и мягко улыбнулся.

Казалось, вчера он умер, а наутро родился заново. Все прошедшие годы были ничем иным, как ожиданием встречи с тем, кто будет днём и ночью держать его за руку.

Конец.

Примечание к части

∾ Два чжана – 6-7 метров.

∾ Идиома (经天纬地) —«сплетать небо и землю», описывает талант к управлению государственными делами. Иероглифы связаны с ткачеством. Небо – долевая нить, земля – нить утка (горизонтальная).

∾ Идиома (跗骨之蛆) —«как личинка, пожирающая кость», метафора враждебной силы, которая неостановимо вторгается внутрь тела.

∾ Идиома (三板斧) —«три топора», описывает ограниченный репертуар или навыки. Отсылка к генералу ранней Тан Чэн Яоцзиню, которого в фольклоре часто изображают несколько неумелым и неуклюжим.

∾ 烂泥扶不上墙 – грязь настолько жидкая, что не прилипает к стене (безнадёжный, некомпетентный человек).

∾ «Копьё пробило тело насквозь…» – в названии оружия содержится отсылка к копью Юэ Фэя (Божественному копью Личжуань). Юэ Фэй – национальный герой Китая, в XII веке отражал вторжение чжурчжэней. Затем был осуждён (при участии Цинь Хуэя, канцлера династии Сун) за подготовку бунта и покончил с собой. В фольклоре имя Юэ Фэя – синоним верности и патриотизма, а имя Цинь Хуэя – обозначение предателя. По легенде, своё копьё Юэ Фэй получил во время приключений на горе Личжуань. С этим оружием Юэ Фэй был непобедим в бою ( https://bit.ly/3IZ6aM3; https://bit.ly/3zCU601).

∾ Идиома (举头三尺有神明) – употребляется в значении «не стоит надеяться, что что-то сойдёт с рук – боги всё видят» (три чи – примерно один метр).

∾ Хули-цзин (яо-ху) – лиса-оборотень (обольстительница, искусительница), в человеческом обличье соблазняет и убивает мужчин ради получения их энергии (ци).

Экстра 1. Чанмин

Гора Чанмин круглый год сверкала алмазным блеском. Куда ни кинь взгляд – всюду простирались безбрежные снега, такие же ослепительные, как облака, клубящиеся ниже по склону. Всё это сияющее великолепие окружало небольшую усадьбу с крытыми соломой постройками – идеальное место для уединения Древнего Монаха.

Над одной из крыш поднималась тонкая струйка дыма – Седьмой Лорд подогревал вино на огне. Пряный аромат просачивался через окно и расплывался в морозном воздухе, совсем как в строках о «пенной чаше и красной глиняной печке».^[477] Седьмой Лорд умел окружить себя изысканностью и комфортом даже среди глухих лесов и холодных скал.

Великий Шаман сидел тут же с книгой в руке и время от времени поднимал лицо, чтобы обсудить очередную страницу. Седьмой Лорд машинально поддерживал разговор, не отводя взгляда от крохотной плиты. Ему не нужно было задумываться над ответами – они сами приходили на ум. С подобной начитанностью не составило бы труда прославиться и без знатного происхождения.

В ходе непринуждённой беседы Шаман легонько сжал пальцы Седьмого Лорда и негромко спросил:

– Ты не замёрз?

Седьмой Лорд покачал головой и приложил ладони к тёплой печи. Бросив случайный взгляд в окно, он неожиданно улыбнулся:

– Только посмотри вокруг! Вот уж воистину «Вздымается тысяча гор, а птицы над ними летать перестали. Лежат десять тысяч дорог, но только следов на них больше не видно…»!^[478] Время здесь словно застыло. С нашего приезда прошло не так много дней, а я уже потерял им счёт.

У Великого Шамана ёкнуло сердце:

– Тебе по душе это место?

Седьмой Лорд бросил на него насмешливый взгляд из-под ресниц:

– Если скажу, что по душе, ты поселишься тут со мной?

У Си глубоко задумался:

– Лу Та^[479] ещё юн… Но раз тебе тут хорошо, я передам ему Наньцзян. Мне придётся спуститься с горы, чтобы подготовить Лу Ту и закончить с делами. Управлюсь года за два-три и вернусь. Что ты об этом думаешь?

Седьмой Лорд на мгновение потерял дар речи, а потом расхохотался и легонько хлопнул его по лбу:

– Не принимай мою болтовню за чистую монету!^[480] Кто захочет жить в ледяном аду? Здешний воздух обжигает холодом, а земля вытягивает тепло похуже камня. Кроме того, в Наньцзяне как-никак пооживлённее! – Седьмой Лорд опустил голову и улыбнулся: – Готово, можно пить.

Бережно разлив вино в две чаши, он передал одну Шаману, а другую поднёс к носу и удовлетворённо прикрыл глаза, вдыхая аромат.

– Как говорится, белизна кожи окупает прочие изъяны,^[481] – молвил Седьмой Лорд. – Если вино сохраняет крепость после подогрева, его явно стоит попробовать. Знаешь такие строки: «Три чаши вина открывают Великий Путь. Целый кувшин даёт единение с сущим»?^[482] Наш мир полон тревог, и, чтобы разрешить их все разом, следует отведать…

Его изящную речь прервали оглушительный треск и громыхание. Утончённое настроение, с которым Седьмой Лорд наслаждался вином и поэзией, развеялось, как лёгкий дымок над крышей. Угрюмо вздохнув, он сделал глоток и шёпотом пожаловался:

– Эти две блохи скачут с утра до ночи! Раз Цзышу передумал умирать, предлагаю попрощаться с его компанией через день-другой. Моим ушам необходим отдых.

Тренировки Чжан Чэнлина обычно не звучали как гром среди ясного неба. Если дрожали стены и сыпалась труха со стропил, значит, это два его шифу сошлись в очередной схватке.

Великий Шаман считал, что исцеление Чжоу Цзышу – лишь вопрос времени. Когда больной вынырнул из беспамятства, худшее осталось позади. В первые дни после улучшения Чжоу Цзышу едва мог открыть глаза, а через пару недель его уже нельзя было удержать в постели. Благодаря знанию боевых искусств Чжоу Цзышу быстро поднялся на ноги и к концу месяца перестал ограничивать себя в прыжках и скорости.

В их пикировках с Вэнь Кэсином бесполезно было искать виноватого. «Невозможно хлопать в ладоши одной рукой», – отметил Седьмой Лорд, наблюдая за этими стычками. Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин ссорились дни напролёт, потом чинно шли ужинать, обмениваясь милыми шутками, потом переходили на колкости, принимаясь щипать друг друга палочками для еды, и так по кругу. Седьмого Лорда поначалу это забавляло, но вскоре он потерял терпение и отказался сидеть за одним столом с двумя обезьянами, опасаясь попасть под раздачу.^[483]

– Цзышу был самым собранным и здравомыслящим человеком. И какая муха его укусила? – сокрушался Седьмой Лорд. – Вот уж взаправду, «Коснёшься киновари – покраснеешь, коснешься туши – почернеешь!»^[484]

– Частые тренировки идут на пользу главе Чжоу, – улыбнулся Великий Шаман, невозмутимо прислушиваясь к грохоту. – Восстановление меридианов мучительно, а их ещё нужно разработать. В здешнем суровом холоде не всякий смог бы заново обрести свободу движений. А глава Чжоу не просто двигается, он не даёт себе поблажек, день за днём усиливая нагрузки и заставляя меридианы расширяться. Сейчас это причиняет ему боль, но в будущем сослужит добрую службу.

– – – – -

Вэнь Кэсин толкнул Чжоу Цзышу ладонью в плечо с расчётом развернуть его и поймать в объятия. Чжоу Цзышу использовал этот импульс, немного прогнулся и перекувыркнулся через чужую руку. Перед приземлением он зацепил ногой подбородок Вэнь Кэсина, заставив того отшатнуться, и исподтишка щёлкнул пальцами, посылая удар ураганной силы.

Не ожидавший такой выходки Вэнь Кэсин начал падать на одно колено, но в последний момент перекатился в сторону и дёрнул Чжоу Цзышу за голень. Намертво сцепившись, они закувыркались вниз по склону.

Седьмой Лорд, Великий Шаман и Чжан Чэнлин предпочитали держаться на безопасном расстоянии, поэтому вокруг дерущихся сохранились островки нетронутой белизны. Сделав несколько полных оборотов по льду и камням, они угодили в сугроб, и Вэнь Кэсин с лукавой ухмылкой подмял под себя Чжоу Цзышу, упёршись руками в снег по сторонам от его головы.

– Проси пощады.

Чжоу Цзышу восстанавливался после тяжёлых повреждений и был не так вынослив, как в лучшие дни.

– Дешёвая уловка, – процедил он, слегка запыхавшись.

Вэнь Кэсин хмыкнул и, прильнув теснее, понизил голос:

– Ты первый начал.

– Эй-эй, лао Вэнь! – вдруг встрепенулся Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин с усмешкой лизнул его в шею:

– Да-да?

– Я говорю… – Чжоу Цзышу закончил фразу беззлобно, но неразборчиво.

–М-м-м? – озадаченно переспросил Вэнь Кэсин. И тут же захрипел, получив локтем в грудь.

В следующее мгновение его подбросило в воздух, небо перед глазами закружилось, и обе руки оказались заломлены за спину, а сам он уткнулся лицом в сугроб. Придавив Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу в ответном хулиганском порыве легонько подул ему в ухо, прежде чем шепнуть:

– Что, съел? Сам проси пощады!

Вэнь Кэсин с усилием повернул голову и скосил на него глаза:

– Мечтаешь меня связать, А-Сюй?

Чжоу Цзышу с ухмылкой поднял брови:

– Благодарю за идею.

Постучав по акупунктурным точкам Вэнь Кэсина, он временно обездвижил противника и присел отдохнуть.

– Моя молодая жёнушка, твой бедный муж покрылся испариной только от того, что пытался сдержать твой пыл, – расстроенно сообщил Чжоу Цзышу, утерев лицо.

Тут же к его лбу ласково прижалась ладонь. Вэнь Кэсин должен был лежать неподвижным бревном, но вместо этого бесшумно сел рядом.

– В самом деле? Дай-ка проверю, – забеспокоился он. – Да ты и впрямь взмок! Только не простудись…

Чжоу Цзышу шарахнулся от этой заботы, как от чумы.

– Ты можешь перемещать свои акупунктурные точки! – возмутился он, отпрыгнув на целый чжан.^[485]

В ответ на полный насторожённости и осуждения взгляд Вэнь Кэсин кокетливо подмигнул:

– Я и не такое могу.

На этом обмен любезностями прервался, и они вновь сцепились, норовя расколоть гору.

Рассуждая о причинах такого поведения, Великий Шаман явно не всё учёл. Меридианы меридианами, но имелись и другие проблемы, требующие безотлагательного решения. Не было очевидного победителя или проигравшего, верх и низ безостановочно чередовались, и пока Чжоу Цзышу с Вэнь Кэсином не могли отдаться сжигающему сердца пламени, единственным способом выпустить пар оставалась драка.

Поначалу Чжан Чэнлин бегал смотреть их поединки в надежде набраться опыта. Но очень скоро юноша обнаружил, что старшие сражаются чересчур жестоко и беспринципно. На их примере можно было изучать только такие техники, как «Чёрный тигр валит с ног», «Хитрый трюк обезьяны» или «Земля и небо меняются местами».^[486] Всё это не помогало совершенствоваться, скорее наоборот.

Опечаленный тем, что выдающиеся мастера скатились до уровня уличной потасовки, Чжан Чэнлин решил вырабатывать собственный стиль. Его прежние неуклюжие попытки шифу называл надругательством над боевыми искусствами и плевком в учителя. Но, положа руку на сердце, катание по земле со старшим Вэнем тоже не отличалось грациозностью. К сожалению, наставники Чжан Чэнлина не понимали, что подают ученику дурной пример, и с каждым днём всё отчаяннее мерились силами.

Перемирие наступало лишь после захода солнца, когда Чжоу Цзышу проглатывал вечернее лекарство. Великий Шаман назначал лечение в зависимости от возможностей больного. Слабому телом и духом человеку он прописал бы щадящее снадобье. Но Чжоу Цзышу мог многое выдержать, и Шаман подобрал для него самое действенное, хотя и не самое приятное средство. После этого отвара Чжоу Цзышу стискивал зубы от боли и впадал в полуобморочное состояние, которое заканчивалось проливным потом. Зато наутро, помывшись и отоспавшись, он мог продвинуться в боевых искусствах чуть дальше.

Как только нужда в целителе отпала, Седьмой Лорд и У Си отбыли в Наньцзян. Великий Шаман слишком задержался в чужих краях. Хотя его наместник Лу Та добросовестно выполнял все наказы и народ Наньцзяна жил мирно, пора было и честь знать.

После их ухода настал на удивление мирный вечер. Впервые с момента избавления от семи гвоздей Чжоу Цзышу мог обойтись без лечения, сравнимого со «смертью от тысячи порезов». По этому поводу Вэнь Кэсин заявился с кувшином вина и весело потряс им перед лицом выздоравливающего. Тот без обиняков отобрал кувшин и наполнил свою чашу.

Вэнь Кэсин проворно прильнул к боку Чжоу Цзышу, не сводя сияющих глаз с его точёного профиля. Под этим откровенным взором Чжоу Цзышу сделал хороший глоток вина и хмуро спросил:

– На что смотришь?

– Может, я подлил тебе новое зелье и жду, когда оно подействует, – осклабился Вэнь Кэсин.

– Что за зелье?

– Догадайся.

Чжоу Цзышу фыркнул, кольнув его недоверчивым взглядом.

–Ты не рискнул бы подмешать мне «весеннее» снадобье. Разве не боишься, что моя дикая натура вырвется наружу, и я накинусь на тебя?

Вэнь Кэсин насупился, притворившись расстроенным.

– Ты прав. Немного побаиваюсь.

Подперев рукой подбородок, он оглядел Чжоу Цзышу сверху донизу и со вздохом покачал головой:

– Просто уступи мне ход! Если продолжим в том же духе, на Чанмине вместо одного монаха заведутся два.

Чжоу Цзышу насмешливо заглянул в его лицо:

– Почему бы тебе самому не уступить?

Бесстыжая рука Вэнь Кэсина коснулась его талии и неопределённо скользнула вверх-вниз.

– Я бы позволил тебе что угодно, А-Сюй. Но…

Вэнь Кэсин осёкся, так как Чжоу Цзышу резко перехватил его запястье. На мгновение оба замерли, сдерживая силы, чтобы не сорвать крышу с домика. Но совсем избежать драки было невозможно.

Чжан Чэнлин, возвращавшийся с тренировки мимо окна старших, не нашёл в грохоте и метании теней ничего удивительного. Он только подумал удручённо: «Каждый день одно и то же. И почему они не могут проводить время вместе, как нормальные люди? Хуже малых детей!». Подивившись столь странным отношениям, Чжан Чэнлин горько вздохнул о превратностях собственной судьбы и побрёл спать.

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин вымотались на трёхсотом обмене ударами. Схватив со стола кувшин, Вэнь Кэсин сделал несколько жадных глотков и повалился на кровать. Растянувшись на спине, он в изнеможении махнул рукой и простонал:

– Не могу больше. Прервёмся до завтра!

Чжоу Цзышу с облегчением выдохнул, словно только и ждал этого признания от заносчивого паршивца. Усевшись на край постели, он легонько пихнул Вэнь Кэсина:

– Подвинься.

Вэнь Кэсин машинально сместился в сторону, но ничего не ответил, сосредоточенно разглядывая полог над головой.

– Этот бой показал, что твоё здоровье окрепло, А-Сюй, – заговорил он после долгого молчания. – Я хочу спуститься с Чанмина и отправиться к другой горе. Пойдёшь со мной?

Устроившись рядом, Чжоу Цзышу усмехнулся и смежил веки, наслаждаясь покоем.

– Идём хоть сейчас. А куда именно?

Не получив ответа, он забеспокоился и, повернув голову, выжидающе поглядел на Вэнь Кэсина. Но тот всё ещё витал мыслями в нездешних далях.

– Что случилось?

Ресницы Вэнь Кэсина задрожали, и он выдавил из себя улыбку:

– Нет-нет, ничего не случилось, дело прошлое. Тела моих родителей остались под открытым небом, они давно обратились в прах и развеялись по ветру. До сих пор у них нет даже памятника... Я на редкость неблагодарный сын – за двадцать лет ни разу не вернулся в то место. Думаю, мне следует…

Чжоу Цзышу задержал дыхание и осторожно потянулся, чтобы обнять его за талию. Вэнь Кэсин послушно лёг на бок, пристроил руку ему на спину и бессознательно скользнул пальцами по очертаниям лопаток, словно по крыльям бабочки.

– И А-Сян… – выдохнул он, уткнувшись носом в ключицу Чжоу Цзышу.

– Пока ты оправлялся от ран, я нашёл А-Сян и младшего Цао. Положил их в одну могилу, – Чжоу Цзышу не знал, что ещё прибавить.

– Спасибо, – обхватившие его руки судорожно сжались, и речь Вэнь Кэсина превратилась в сбивчивое бормотание. – Понимаешь, я большую часть жизни провёл в одиночестве… Думал, у меня будет А-Сян, но её больше нет… Ты всё не просыпался, а я не был уверен в успехе, как Великий Шаман. Я страшно боялся, что… если ты... тогда я...

Чжоу Цзышу внезапно сообразил, что его плечо промокло насквозь. Неготовый к такому повороту, он попробовал заглянуть в лицо Вэнь Кэсина, но тот поспешно махнул рукой, погасив свечи.

– Не смотри на меня!

В кромешной темноте этот срывающийся голос сбивал с толку. Чжоу Цзышу никогда не был силён в утешениях. Всё, что он мог – позволить обнять себя покрепче. Когда по его телу начали медленно блуждать горячие ладони, Чжоу Цзышу стало немного не по себе, но свести всё к шутке не повернулся язык. И не думая успокаиваться, Вэнь Кэсин снова и снова звал его по имени – неуверенно, но упорно, с тихим ужасом и бесконечной тоской.

«Пропади всё пропадом, – мысленно вздохнул Чжоу Цзышу. – Раз ему так плохо, уступлю. Но только сегодня».

Чтобы довериться, Чжоу Цзышу пришлось собрать всю волю. Впервые в жизни он безоглядно отдавал себя в руки другого человека. Позже, когда их волосы перепутались так, что стало не разобрать, где чьи, Вэнь Кэсин отчаянно прижался виском к его виску и с робкой мольбой шепнул на ухо всего несколько слов:

– А-Сюй, никогда больше не оставляй меня…

Нити живого тепла пробились сквозь холод вечных снегов и, выскользнув из-под опущенного полога, медленно потянулись наружу, как лепестки распустившегося цветка...

Чжоу Цзышу против обыкновения проспал рассвет. Пробудившийся первым Вэнь Кэсин залюбовался лежащим в его руках мужчиной и слабо, но совершенно удовлетворённо улыбнулся. Однако стоило ему шелохнуться – и Чжоу Цзышу мгновенно встрепенулся, тут же осознав, что ни одна часть тела не ощущается нормально, и кое-кто продолжает крепко обнимать его.

Чжоу Цзышу сразу открыл рот, чтобы послать этого кое-кого подальше. К счастью, гневную реакцию нетрудно было предвидеть. Едва ресницы спящего дрогнули, Вэнь Кэсин спрятал свою самодовольную улыбку и со сложным выражением лица внимательно заглянул в черноту глаз Чжоу Цзышу. Тот судорожно сглотнул, подавившись ругательствами. На веках Вэнь Кэсина ещё угадывалась краснота, а в угольном мраке его зрачков распахнулась такая бездна чувств и надежд, что крыть было нечем.

– Проснулся, так катись, – отвернувшись, буркнул Чжоу Цзышу. – Дай мне выспаться!

Вэнь Кэсин немедленно подкатился поближе и обнял его со спины, надёжно обвив руками. Теперь он мог отбросить жалостливую мину – ведь у А-Сюя не было глаз на затылке. Прижав его к себе, Вэнь Кэсин с восторгом подумал, что мягкое сердце притягательнее тонкой талии.