Текст книги "Далекие странники (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)

– Больше всего меня беспокоят закулисные распри уважаемых кланов. Дружеские связи рушатся из-за этой Кристальной брони, совсем как в истории о двух сливах, убивших трёх генералов.^[248] Боюсь, улинь постигнет катастрофа и мы увидим «реку трупов»,^[249] описанную в знаменитом изречении…

– Реку чего? – не поняла столь же наивная, сколь и невежественная Гу Сян.

Цао Вэйнин терпеливо разъяснил:

– Однажды в сновидении уже пожилой Лао Цзы^[250] оказался в неизвестной далёкой стране. Он стоял на берегу широкой реки и видел мертвецов, проплывающих по течению мимо. Опечаленный трагическим зрелищем, он сказал…

Гу Сян широко распахнула глаза и восхищённо воскликнула:

– Господин, Цао-дагэ так образован, он даже цитирует философские книжки!

Чжоу Цзышу с запозданием понял причину, по которой Чжан Чэнлин и Вэнь Кэсин сидели с такими похоронными лицами. Не сбавляя темпа, он резко развернулся в сторону выхода. К сожалению, ему не удалось скрыться от зорких глаз и острого языка подлеца Вэня. Будучи идеальным олицетворением человека, который, погибая, желает утянуть за собой побольше невинных жертв, тот оживлённо окликнул почти улизнувшего Чжоу Цзышу:

– А-Сюй! Ты куда это? Мы давно тебя заждались! Скорее, присоединяйся.

«Проклятый повелитель призраков Вэнь, побери тебя чума в восьми жизнях, полных горестей!»^[251] – выругался про себя Чжоу Цзышу.

Совершенно счастливый Вэнь Кэсин выдвинул стул, приглашая его сесть.

– Вот, – сказал он, заботливо наполнив чашу Чжоу Цзышу, – скорее попробуй местное вино! Традиционное, ничего особенного, но неплохое.

Не говоря ни слова, Чжоу Цзышу попытался донести своё негодование выразительным взглядом. Они смотрели друг на друга долгую минуту, прежде чем Вэнь Кэсин лукаво произнёс:

– Хм, посреди бела дня?..

Увидев эту сцену, Гу Сян быстро прикрыла руками глаза Чжан Чэнлину и раздражённо пробормотала:

– Небеса, от такого даже собака ослепнет!

Красный от смущения Цао Вэйнин начал запинаться:

– Д-д-дева Гу, не нужно завидовать глубоким чувствам Чжоу-сюна и Вэнь-сюна! Вы прекрасны, словно цветок, и я уверен… уверен, есть кто-то… кто втайне восхищён вами…

Гу Сян моргнула и округлила глаза в бесхитростном любопытстве:

– Да? В самом деле? А кто?

Цао Вэйнин оцепенел, не сводя с неё глуповатого взгляда, а затем уклонился от ответа:

– Дева Гу, м-м-могу я тоже называть вас А-Сян?

Чжоу Цзышу полностью посвятил себя изучению содержимого чаши, мысленно приговаривая: «Ничего не вижу, ничего не слышу…».^[252] Он чувствовал себя как на иголках в этой мучительной, неловкой до тошноты ситуации и тщетно пытался распробовать вино онемевшим языком.

В этот момент двери таверны распахнулись, впуская новую посетительницу. Переступившая порог женщина обвела помещение отстранённым взглядом, и многоголосый шум стих в один миг. Даже разносчик поражённо уставился на незнакомку и застыл деревянной статуей. Заметив это, вошедшая послала ему лёгкую улыбку. Тарелки с громким стуком выпали из рук бедолаги.

Женщина была настолько хороша собой, что большинство гостей заведения одновременно сочли её самой пленительной красавицей, какую им посчастливилось лицезреть в жизни. Даже Гу Сян ошеломлённо потянула Цао Вейнина за рукав и зашептала:

– Только глянь на неё! Небожительница, скажи?

Цао Вэйнин, вопреки ожиданиям, бросил на женщину лишь один незаинтересованный взгляд и снова обернулся к Гу Сян.

– У той госпожи слишком хитрые бегающие глаза, – возразил он. – В книгах по физиогномике такие называют «персиковыми», это верный признак коварной натуры. Она ни в коем случае не сравнится с… с…

Конец фразы Цао Вэйнин договорил так тихо, что Гу Сян, поглощённая рассматриванием дивной красавицы, не расслышала. Вэнь Кэсин, однако, захихикал. Он подумал, что Цао Вэйнин сам не обладает особой живостью и сообразительностью, потому и относится с предубеждением к людям, чей взгляд «бегает». Гу Сян всегда глядела прямо, не отводя глаз, чем и покорила беднягу.

Тем временем красавица обвела персиковыми очами помещение таверны и поднялась на второй этаж. Направляясь к их компании, она остановила томный влажный взор на Чжоу Цзышу и, плавно приблизившись, изящно поклонилась ему, ни на кого больше не глянув.

– Желает ли господин угостить меня вином?

Незнакомка распространяла сладостное благоухание и вся была подобна божественному персиковому цветку, потрясающему своим совершенством. Но, прежде чем Чжоу Цзышу успел ответить, из-за его спины вылетела рука, ограждая от женщины. Без малейшего стеснения другой рукой Вэнь Кэсин молниеносно выудил из одежд Чжоу Цзышу кошелёк и на глазах у всех спрятал у себя за пазухой. А затем невозмутимо ответил красавице:

– Боюсь, что нет.

Примечание к части

∾ Маньтоу – паровая пампушка, булочка из дрожжевого теста, приготовленная на пару.

∾ Гунцзы (公子) – молодой господин, букв. «сын дворянина» «сын общества».

∾ Люхэ (六 合) – шесть гармоний.

∾ Богомол ловит цикаду, не замечая позади чижа – «螳螂捕蝉，黄雀在后», пословица о человеке, который видит быструю выгоду, не замечая бóльшей опасности.

∾ «История о двух сливах, убивших трёх генералов» – Цао Вэйнин перепутал сливу с персиком. Отсылка к «二桃杀三士» – «Два персика, убившие трех генералов» из «Весны и осени Учителя Яня» (V–IV вв. до н.э.).

∾ «Река трупов» – отсылка к «逝者如斯夫», или «Всё уходит, как эти воды, всякий день и всякая ночь» – известная цитата Конфуция. Цао Вэйнин неверно истолковывает «逝者» – «вещи, которые проходят» (т.е. «течение времени» в контексте) как «трупы».

∾ «Однажды в сновидении уже пожилой Лао Цзы...» – Цао Вэйнин приписывает Лао Цзы перевранную цитату Конфуция.

∾ «Проклятый повелитель призраков Вэнь...» – первоначальное оскорбление: «презренная чума восьми поколений». 瘟 (wēn) – «чума», омофон фамилии Вэнь Кэсина.

∾ «Ничего не вижу, ничего не слышу…» – отсылка не к пословице о трёх обезьянах, а к наставлению Конфуция о самоограничении: «非礼勿视，非礼勿听，非礼勿言，非礼勿动», или «не видеть того, что не положено, не слышать того, что не положено, не говорить того, что не положено, не трогать того, что не положено».

* – Пример персиковых глаз: https://bit.ly/3EGajRD

Том 2. Глава 35. Зелёная Лиса

Чжоу Цзышу обернулся, рассматривая возникшую перед ним красавицу.

– Госпожа, этот скромный человек знаком с вами? – выражение его лица стало нежным, а в голосе появилась мягкость.

Красавица засмеялась.

– Вы не захотите угощать меня выпивкой только потому, что мы не знакомы?

– Отчего же? – улыбнулся Чжоу Цзышу. – Если того пожелает ваша душа, я не только вином готов вас угостить, но и кровью и плотью. Подавальщик! Принеси кувшин лучшего вина.

Чжоу Цзышу поднял глаза на злющего Вэнь Кэсина и, мгновение поколебавшись, добавил:

– Запиши на его счёт.

Гу Сян впервые в жизни увидела, как на лице её господина расцветают всевозможные оттенки красного, и сразу почувствовала, что трапеза того стоила.

Красавица расхохоталась, трепеща, словно цветок на весеннем ветерке. Как будто серебряные жемчужины зазвенели о дно нефритовой чаши. Музыка Цинь Суна Зачаровывающего растеряла бы всё пленительное колдовство, состязаясь с этим грудным смехом.

Вскоре принесли вино, и Чжоу Цзышу вежливо предложил:

– Прошу, угощайтесь, госпожа.

Незнакомка коснулась его плеча лёгкими, как лепестки, пальчиками, и ласково шепнула:

– Не волнуйтесь. Я уйду, как только допью.

Чжоу Цзышу разочарованно охнул, и на его лице отразилось разочарование.

– За этим столом действительно нет лишнего места, – скептично отметил Вэнь Кэсин.

Красавица искоса глянула на него и быстро осушила свою чашу. Даже это движение покоряло изяществом – ни единого изъяна в манерах! Зрачки Чжоу Цзышу были прикованы к чудной незнакомке, словно он не хотел упустить ни единого её жеста. Женщина поставила чашу на стол и чуть наклонилась, нежно проведя кончиками ногтей по его щеке.

– Мне пора. Пойдёте со мной?

Не проронив ни слова и даже не оглянувшись на своих спутников, Чжоу Цзышу поднялся и последовал за чаровницей.

Раздался хруст – это переломились надвое палочки для еды в руках Вэнь Кэсина. Гу Сян и Чжан Чэнлин опустили головы ниже, привычно делая вид, что ничего не замечают. Но Цао Вэйнин кипел от праведного гнева. Он задыхался, разевая рот, как вытащенная из воды рыба, и указывал пальцем вслед быстро сговорившейся парочке.

– Это такая… Такая несправедливость! – наконец подобрал слова Цао Вэйнин. – Чувства Вэнь-сюна к Чжоу-сюну так глубоки и чисты! Почему же Чжоу-сюн предпочёл… предпочёл красоту?

Цао Вэйнин снова растерял слова и умолк, сообразив, что ляпнул не то. Вообще-то, он собирался сказать: «предпочёл братским узам красивую женщину», но так вышло бы ещё хуже.

Как бы то ни было, Цао Вэйнин проявил сочувствие, и Вэнь Кэсин живо повернулся к нему. В кои-то веки глупый мальчишка не раздражал его своей болтовнёй. Казалось, Вэнь Кэсин был растроган до слёз. Гу Сян прикусила язык и держалась из последних сил.

Цао Вэйнин немного подумал и прервал молчание:

– Нет. Наверняка всё не так просто, как могло показаться, – заявил он уверенно. – Вот дела! Выходит, я сболтнул лишнего… Вэнь-сюн, пожалуйста, забудьте, что я сказал! Чжоу-сюн не такой человек. Уверен, у него была веская причина или какой-нибудь план, иначе он бы не опустился до столь скандального поведения. Прошу, не поймите его неправильно.

– Верно-верно. Не поймите неправильно, господин, – всё-таки влезла Гу Сян. – Разве вы не заметили, что пятки Чжоу Сюя указывали только на вас, когда он уходил? Очевидно же, его уволокли против воли!

На этот раз даже Цао Вэйнин уловил сарказм. Однако он был слишком смущен и только беспомощно моргал, глядя на девушку.

– Сестрица Гу, лучше помолчи, – вмешался более решительный Чжан Чэнлин.

Но молчание не могло унять тревогу Вэнь Кэсина. Кончилось тем, что он поднялся и, не простившись, отправился за Чжоу Цзышу.

Оставшейся троице пришлось довольствоваться обществом друг друга. Какое-то время они в смятении переглядывались, не зная, как продолжить разговор. Наконец Гу Сян судорожно сглотнула и тоненько пискнула:

– Ну вот. Теперь мой господин в полном отчаянии.

Цао Вэйнин покачал головой и произнёс со вздохом:

–«Стоит ветру и дождю подняться в ночи, кто знает, сколько слёз прольётся…»^[253] С древних времён любовь наносила самые тяжкие раны, но что тут поделаешь?

Чжан Чэнлин подумал: «Да уж, добавить нечего». А раз добавить было нечего, он опустил голову, чтобы наконец-то поесть спокойно.

– – – – -

Незнакомка вела Чжоу Цзышу узкими переулками, сворачивая то вправо, то влево, пока они не оказались во внутреннем дворе какого-то дома, окружённого голыми сливовыми деревьями. Как только женщина толкнула входную дверь, изнутри повеяло насыщенным ароматом пряных благовоний. Приподняв занавеску из длинных нитей бисера, красавица прислонилась к косяку:

– Не заглянете?

Проследив за её взором, Чжоу Цзышу начал рассматривать внутреннее убранство комнаты. Смутно виднелись очертания кровати и зелёной шёлковой ширмы, комод в углу и длинное женское платье, висевшее рядом с большим бронзовым зеркалом. Коробочка с румянами была открыта, косметика находилась в полном беспорядке. Вот она –  легендарная и манящая «страна нежности»!^[254]

Чжоу Цзышу покачал головой с улыбкой сожаления:

– Этот скромный человек неопрятен и не посмеет в таком виде войти в дом прекрасной госпожи.

– Поздновато вспоминать о благовоспитанности, не находите? – рассмеялась женщина. – Неужели не зайдёте, даже если я буду настаивать?

Чжоу Цзышу снова улыбнулся и опустил голову, разглядывая свою обувь.

– Да простит меня госпожа. Даже запасись я двойной храбростью, не осмелился бы ступить в покои, где горят благовония «Красный курган». Боюсь, выйти получится только в виде трупа.

У красавицы слегка дёрнулся уголок рта, но она быстро взяла себя в руки и улыбнулась.

– Что, если и так? Вы пошли со мной, значит были готовы к неожиданностям, так зачем отступать в конце? Разве у мужчин нет поговорки: «Умри под пионом, и даже твой призрак обернётся сердцеедом»?^[255]

– Всё верно. Но когда есть выбор, я предпочту жизнь, – ответил Чжоу Цзышу. – Чем дольше мы живём, тем больше возможностей «лечь под пион», не так ли? К тому же, я не столь обаятелен, чтобы вы вдруг выделили меня из толпы и одарили своей благосклонностью. Вы ведь не настаиваете на свадьбе со мной? Этот скромный человек знает своё место. А госпожа явно завышает мне цену. Не будем отнимать друг у друга время и перейдем сразу к делу. Что вам нужно? Вдруг наше… недоразумение можно разрешить мирным путем?

Красавица некоторое время смотрела на него, нервно закусив губу, и наконец выпалила:

– А кого мне было выбирать?! В вашей компании, если не девчонка, то глупец, который по уши влюблён в эту девчонку, или наивный ребёнок. А четвёртый… – она сделала паузу. – Четвёртый вовсе не проявил ко мне интереса! С того момента, как я подошла к вашему столу, этот блаженный смотрел только на тебя убогого. Где такое видано? Одним словом, ты был единственным подходящим мужчиной. Если не тебя, то кого я могла увести?

Чжоу Цзышу закашлялся, сразу пожалев о своём вопросе.

– Если госпожа охотится за Кристальной бронёй, то может с чистой совестью возвращаться в таверну, – объяснил он. – У меня нет осколка семьи Чжанов. Однако я слышал, что герои Гао и Шэнь показали вчера свои фрагменты брони. Если хотите, можете нанести им визит и расспросить.

Женщина слегка прищурилась и отпустила занавес, бусины на нём мелодично звякнули.

– Так или иначе, я заполучу Кристальную броню, в чьих бы руках она ни была, – предупредила незнакомка, оставив неудавшуюся игру. – Говоришь, у тебя её нет, но почему я должна в это верить? Все мужчины любят приврать!

Не опровергая, но и не подтверждая её слова, Чжоу Цзышу прислонился к сливовому дереву у входа. Некоторое время он умиротворённо смотрел на красавицу, а затем сообщил с ноткой искреннего сочувствия:

– Госпожа, мне довелось повстречать многих женщин, в том числе очень красивых, но без вашего очарования и изящества. Одних ваших манер достаточно, чтобы вас выделить, понимаете?

Изначально это был комплимент, но по неведомой причине улыбка исчезла с лица незнакомки, и голос ей изменил.

– Что ты такое сказал?! – пронзительно вскрикнула женщина.

Чжоу Цзышу покачал головой и по-доброму пояснил:

– Я лишь сказал, что госпожа и так прекрасна. Даже если ваш истинный облик непримечателен, присущую вам грацию трудно скрыть. Зачем так одержимо гнаться за внешней привлекательностью, желая скрыть телесное несовершенство? Мой друг однажды сказал, что внешность человека определяется небесами и каждый выглядит так, как должен. Любое изменение будет мешать, как соринка в глазу. Из того, что я вижу, искусство перевоплощения у вас на высоком уровне. Но оно всё равно нарушает врождённую гармонию.

Лицо прекрасной девы приобрело ледяной оттенок.

– Ты пошёл за мной, чтобы унизить?

– У этого скромного человека не было подобных намерений, – ещё мягче заверил Чжоу Цзышу.

Простой обыватель ничего не заподозрил бы, но профессионалы в области маскировки знали бездну уловок. Чжоу Цзышу привык наблюдать за людьми. Один взгляд – и он мог сказать, что эта женщина обладала грациозностью и элегантностью, но была старше, чем выглядела. Однако упругость её кожи и нежность румянца казались настолько естественными, что не придерёшься. Из всех существующих в мире техник только одна достигла такого уровня – несравненное искусство, которому обучали в поместье «Времена года». Но каким образом незнакомка могла почерпнуть эти тайные знания?

– Что ж, позволь тебе кое-что показать, – усмехнулась она.

Достав маленький пузырёк с жидкостью, женщина смочила носовой платок и принялась вытирать лицо. Краски на изысканной картине начали тускнеть, а нежные черты расплылись. Через мгновение с прекрасной девы была сорвана обманная маска  – тонкая и прозрачная, как легендарная «разрисованная кожа».^[256]

Чжоу Цзышу сосредоточенно задержал дыхание. Незнакомка не родилась дурнушкой. Она не ослепляла красотой, как того хотела, но определённо считалась бы миловидной. Если бы не зловещий бугристый шрам от ожога на её левой щеке. В этот момент Чжоу Цзышу понял, кто перед ним, и слова сами собой сорвались с его губ:

– Зелёная Лиса Лю Цяньцяо?^[257]

Встреча с Зелёной Лисой не сулила ничего хорошего. Ходили слухи, что она владеет тысячью личин и тысячью способов обольщения. Лю Цяньцяо любила обращаться красавицей, соблазнять мужчин и досуха высасывать их жизненную энергию.^[258] Зелёная Лиса стала причиной множества трагических происшествий, однако арсенал её обличий был слишком велик, чтобы эту плутовку можно было поймать с поличным.

– Понял теперь, зачем мне Кристальная броня? – ухмыльнулась Лю Цяньцяо.

– Вы ищете не «Меч Фэншань», а «Руководство Инь Ян», – чуть подумав, кивнул Чжоу Цзышу.

У Лю Цяньцяо имелось множество лиц, и все фальшивые. Как многие женщины, она хотела гордиться собственной внешностью, а не скрывать её всю жизнь. Любая блёклая простушка могла натворить всякого, лишь бы стать красавицей. Что уж говорить о Зелёной Лисе! Но если человек в погоне за совершенной маскировкой меняет тысячи обличий так, что забывает своё настоящее имя и предаёт своё сердце, разве это не безумие?

– Ни у меня, ни у моих спутников нет и не было фрагмента Кристальной брони Чжанов, – повторил Чжоу Цзышу.

На губах Лю Цяньцяо всё ещё играла прохладная улыбка, когда она без лишних слов выхватила кинжал и попыталась пырнуть своего гостя. Чжоу Цзышу развернулся и уклонился от выпада. Он уже согнул пальцы, чтобы схватить предплечье Лю Цяньцяо, когда её нежное запястье внезапно ощетинилось кольцом острых светящихся синих шипов. Вслед за этим из рукава Зеленой Лисы вырвалось облако густого тумана. Чжоу Цзышу поспешно отдёрнул пальцы и, задержав дыхание, отскочил к калитке.

– Поживем – увидим! – бросила Лю Цяньцяо, прежде чем сгинуть в густой дымке.

Чжоу Цзышу удручённо покачал головой – лиха беда начало! Сегодня Зелёная Лиса, а кто явится завтра? Чжан Чэнлин был подлинной ходячей катастрофой. Неудивительно, что два старых хитреца – Гао Чун и Чжао Цзин – были не против избавиться от такого сокровища, лишь бы кто взял.

Стоило Чжоу Цзышу шагнуть в пустынный переулок, как чья-то рука стремительно метнулась к его плечу. Чжоу Цзышу рефлекторно ушёл от атаки и рубанул в ответ ребром ладони. Приняв на себя всю силу удара, противник сдавленно охнул и повис на Чжоу Цзышу, жалобно скуля:

– Мужеубийца!

Чжоу Цзышу отпихнул его, скрестил на груди руки и нахмурился.

– Хозяин Долины Вэнь, как погляжу, ты опять забыл принять лекарства?

Вэнь Кэсин прижал ладонь к рёбрам, будто все они были сломаны.

– Ты ушёл непонятно с кем! Прямо у меня на глазах! – простонал он, кривясь от боли. – Как ты смеешь с ней уединяться? Да ещё в таком гнусном месте! Молодой мужчина и незамужняя женщина… с глазу на глаз… средь бела дня…

В ответ на его безутешные причитания Чжоу Цзышу, не подумав, выпалил:

– Решительно не понимаю, почему бы и тебе не провести этот день в борделе?

Едва договорив, он чуть не проглотил язык от досады, но слово – не воробей. Видимо, Чжоу Цзышу был слишком зол, раз выразился так опрометчиво. Вэнь Кэсин аж задохнулся и на мгновение оцепенел. Потом на лице «хорошего человека» медленно проявился хищный оскал, и он без намека на смущение подошел к Чжоу Цзышу вплотную.

– Не знаешь, а говоришь, – попрекнул его Вэнь Кэсин, прижавшись теснее. – Я ни к кому не прикасался с тех пор, как решил следовать за тобой.

– Искренне благодарен за столь глубокую преданность, – фальшиво просиял Чжоу Цзышу. – Жаль, не могу сказать, что я решил следовать за тобой, Хозяин Долины.

Вэнь Кэсин задумался и, видимо, счёл замечание справедливым.

– Идёт, – согласился он. – Ты волен путаться, с кем попало, а я волен тебя преследовать. Нет худа без добра – я хоть через стенку подслушаю, как ты предаёшься страсти!

– Хозяин Долины Вэнь, тебе известно, как пишется слово «бесстыжий»?  – полюбопытствовал Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин не церемонился с ответом.

– Когда приходит время для бесстыдства, нужно быть бесстыжим!

Чжоу Цзышу опустил голову, изо всех сил пытаясь расслабить сжатый кулак. Без толку – все его пять пальцев, как неразлучные братья, тянулись друг к другу, подрагивая от желания врезать по наглой физиономии Вэнь Кэсина.

С большим трудом Чжоу Цзышу заставил себя отвести взгляд и поплёлся обратно, кипя от гнева. Про свой кошелек с деньгами он даже не вспомнил.

Примечание к части

∾ Цао Вэйнин неверно цитирует строки из «Весеннего утра» Мэн Хаожаня. Это стихотворение учат дети в 7 лет, поэтому ошибка вопиющая. Правильная цитата: 夜来风雨声，眼泪流多少, дословный перевод: «Стоит ветру и дождю подняться в ночи, кто знает, сколько цветов опадёт».

∾ «Страна нежности» – завуалированный намек. Относится к императрице Чжао Фэйянь, которая славилась красотой и умением покорять мужские сердца, а также хитростью и жестокостью в дворцовых интригах.

∾ Пион подразумевает женщину. Разговорная фраза, означающая, что мужчина умирает от секса с женщиной, но не жалеет об этом ни секунды.

∾ «Разрисованная кожа» (画皮) – отсылка к истории Пу Сунлина о торговце, который привёл красивую женщину домой и только тогда понял, что она демон-сердцеед под маской из красивой человеческой кожи.

∾ Зелёная Лиса Лю Цяньцяо. Лю Цяньцяо – это не имя, а прозвище, которое в переводе означает «ива с тысячью навыками». Лиса – отсылка к хули-цзин, т.е. лиса как метафора в значении «обольстительница, искусительница». В оригинале – «Зелёная Яо» (хули-цзин также являются оборотнями яо).

∾ Досуха высасывать жизненную энергию мужчин – другими словами, заниматься безудержным сексом до самой смерти мужчины, под жизненной энергией ян тут подразумевается сперма.

Том 2. Глава 36. Без сожалений

У дверей старик просил милостыню. Прислужники таверны не прогоняли его, видимо, по доброте душевной. Лицо и тело бедолаги покрывала сплошная сеть морщин, хлопковая одежда висела лохмотьями, жидкие волосы неопрятно растрепались. На коленях, сложив руки в мольбе, нищий непрерывно кланялся прохожим. Рядом стояла треснувшая чаша для подаяний.

Чжан Чэнлин наблюдал за стариком, пытаясь игнорировать звон в ушах от цитирований Цао Вэйнина:

– Как говорят, «аромат хризантем раскрывается в лютый мороз...»!^[259]

– Цао-дагэ, это звучит немного странно: хризантемы зацветают осенью, когда ещё не так холодно, – засомневалась Гу Сян.

– Большинство поэтов вздыхают о том, о чём не стоит вздыхать, и не приносят обществу никакой пользы. Эти лодыри безвылазно сидят в библиотеках, воспевая ветер и луну. Готов поспорить, вы не найдете среди них ни одного крестьянина! Не удивлюсь, если они не знают, в какое время года цветут хризантемы.

– Ага! Просто сборище книжных червей, которые ничего не смыслят в жизни! А-ха-ха…

Рассуждения Цао Вэйнина и Гу Сян о тонкостях поэзии могли любого свести с ума. Чжан Чэнлин вынужденно слушал их уже несколько часов и наконец не выдержал. Он достал из-за пазухи кошель, спустился со второго этажа обеденного зала и подал нищему несколько медяков.

– Благодетель! Спасибо, благодетель! Да пребудет с тобой благословение и защита Гуаньинь, премилосердной и сострадательной, – поклонился старик.

Чжан Чэнлин с трудом выдавил в ответ улыбку. Если уж на то пошло, его отец был настоящим благодетелем, которого Небеса благословляли и защищали всю жизнь. Кроме одной ночи, когда боги слишком увлеклись пиршеством в заоблачных чертогах, забыв присмотреть за ним.

И отец погиб.

Выходит, хорошие люди вынуждены полагаться на защиту небес, а плохие могут жить своей злой жизнью, как им заблагорассудится. Забавно получалось, не правда ли?

Мальчик сел на ступеньки и принялся рассеянно повторять до сих пор непонятные рифмы, которым научил его Чжоу Цзышу. Он выглядел как маленький монах, читающий священные сутры. Однако мысли его блуждали. Беспокоясь о том, что учитель пропал так надолго, Чжан Чэнлин мысленно сокрушался: «Шифу по возвращении первым делом отругает меня! И почему я такой глупый?»

Чжан Чэнлин в последнее время переживал скачок роста. Когда мальчик прибыл в Тайху, Чжао Цзин заказал ему у портного новую одежду. Но за несколько месяцев Чжан Чэнлин успел вырасти из неё: штанины брюк были на пару цуней^[260] короче подобающей длины и смешно болтались над худыми голыми лодыжками. Чжан Чэнлин бездумно закатал и раскатал обратно край штанины. «Я ведь не специально… Я хотел бы быть умным! Тогда бы я освоил кунг-фу быстрее и отомстил за свою семью раньше!».

Чжан Чэнлин вспомнил, как учитель кунг-фу жаловался на его способности. «Прошу вас, проявите снисхождение, – с извиняющейся улыбкой отвечал на это отец, гладя сына по голове. – Подобно тому, как на одной руке все пальцы разные, люди не могут быть одинаково талантливы. Мой мальчик в младенчестве перенёс тяжёлую лихорадку, оттого развивается немного медленнее. Но он по-прежнему хороший ребёнок. Мы не ожидаем, что он станет прославленным воином. Будет достаточно, если он просто сможет позаботиться о себе».

Кроме правителей, вершащих историю, миру требовались торговцы и простолюдины, выполняющие повседневные дела. Чжан Чэнлин считал, что ему следовало родиться разносчиком или посыльным. Но небеса не позволили ему вести спокойное и размеренное существование, теперь наследнику клана Чжанов полагалось стать кем-то вроде шифу или дяди Чжао. Вот только как не погибнуть на этом пути?

Многие вещи были непонятны его юному разуму: рифмы, которым учил шифу; техника владения мечом, которую показал мастер Вэнь; собственная судьба. Ещё меньше Чжан Чэнлин понимал, по какому пути следовать дальше. «Если я не смогу выжить, то просто умру», – эта мысль появилась внезапно и глаза мальчишки защипало от навернувшихся слез. Но затем он вспомнил суровое лицо и слова шифу: «Ты мужчина или хочешь, чтобы на дорогу текла не только дождевая вода?» – и сдержал плач.

Глубоко погружённый во внутренние противоречия Чжан Чэнлин ничего не замечал вокруг. Меж тем окутанный чёрной вуалью музыкант, игравший в таверне, начал медленно приближаться, нежно перебирая струны лютни…

– – – – -

Воздух между Вэнь Кэсином и Чжоу Цзышу гудел от напряжения. Первый следовал за вторым к выходу из узкого переулка, когда поблизости раздался испуганный женский крик. Чжоу Цзышу остановился.

Перед ними вспыхнул белый силуэт, и Зелёная Лиса Лю Цяньцяо мешком упала на землю. Перекатившись в сторону, она попыталась подняться, но, по-видимому, была обездвижена воздействием на акупунктурные точки, и не смогла встать.

Человеком, который бесцеремонно разбрасывался людьми, был не кто иной, как старый обжора Е Байи. Указав на беспомощную женщину, он спросил Чжоу Цзышу:

– Знаешь эту полоумную уродину?

Слова прицельно ударили по слабому месту Лю Цяньцяо, и её взгляд на Е Байи уподобился тысяче отравленных ножей. Чжоу Цзышу тут же подумал, что чудачества Е Байи обусловлены его одинокой холостяцкой жизнью. Скорее свинья отрастит крылья и воспарит в небеса, чем найдётся женщина, готовая вытерпеть такой дрянной норов.

Вэнь Кэсин догнал Чжоу Цзышу и схватил за руку, а затем загородил собой, не спуская яростных глаз с Е Байи:

– Опять ты?

По неизвестной причине Хозяин Долины Вэнь питал к старику Е исключительную враждебность, немного похожую на звериный инстинкт, из-за которого собака щерится, защищая еду.

– Почему ты преследуешь нас, словно злобный призрак? – осведомился Вэнь Кэсин.

Как ни странно, терпимость Е Байи к Вэнь Кэсину, напротив, заметно возросла после обещания последнего покончить со старым монстром лет через десять. Е Байи просто отмахнулся, указал на Лю Цяньцяо и равнодушно объяснил:

– Я преследовал вора. И я его почти настиг, когда эта сумасшедшая выскочила из ниоткуда, преградив мне путь без всякой причины. Из-за неё я упустил того, за кем гнался.

Чжоу Цзышу посмотрел на Лю Цяньцяо, лежавшую на земле, и его лицо стало озадаченным:

– Вора? Отшельник Е так отрешился от земных дел, что записался в простые стражники и ловит грабителей? Что за вор такой исключительный?

– В ночь после вашего ухода поместье Гао ограбили, – ответил Е Байи. – Догадаешься, что было украдено?

Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу изумлённо переглянулись. Это кто же исхитрился обчистить самого Железного Судью, окружённого толпой охраны?

Е Байи бросил взгляд на Чжоу Цзышу и предостерёг:

– Будь осторожен, ребёнок. Шэнь Шэнь мёртв.

Каким бы смекалистым ни был Чжоу Цзышу, он ненадолго задумался, ища взаимосвязь между собой и покойным главой Шэнь. Но не успел Чжоу Цзышу раскрыть рот, как Вэнь Кэсин спросил вместо него:

– А мы тут при чём?

Вместо ответа Е Байи посмотрел куда-то мимо них, и между его бровей пролегла складка – невероятно, но этот каменный будда нахмурился!

За спинами Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина раздался холодный смешок.

– Разумеется, вы при чём! В день вашего поспешного ухода глава Гао получил записку. В ней говорилось: «Обменяйте Кристальную броню на жизнь Чжан Чэнлина». Переживая о сыне старого друга, глава Шэнь немедленно помчался на поиски отправителя. Когда мы нашли Шэнь Шэня, он уже не дышал, а в руке сжимал записку с теми же словами. Следом поместье Гао ограбили. Скажете, это не имеет к вам никакого отношения?

По беспорядочному топоту сзади Чжоу Цзышу понял, что набежала куча народу. С нехорошим предчувствием он обернулся и увидел говорившего – это был Хуан Даожэнь, глава школы Цаншань. Тот самый, которого Чжоу Цзышу отправил в красочный полёт посреди поместья Гао. Хуан Даожэнь выглядел необычайно самодовольно; в сочетании с крысоподобными чертами лица, он напоминал гигантского грызуна с гордо распушённым хвостом. Кулаки Чжоу Цзышу тут же зачесались от желания отправить его полетать ещё разок.

В нескольких шагах позади Хуан Даожэня стоял Юй Цюфэн со спокойным, как водная гладь, лицом и таким же голосом:

– Мастер Чжоу, могли бы вы объяснить, что случилось с мальчиком после того, как вы скрылись от пристального внимания публики? Где он сейчас?

Как в поговорке «осенние дожди встречают холода», после той дождливой ночи в Дунтине температура опустилась почти до мороза. Тем не менее глава ордена Хуашань с видом полного безразличия к мирским заботам, не переставая, обмахивался веером. Глава Юй, без сомнения, чувствовал себя одиноким героем, противостоящим вселенскому злу. Толпа освободила вокруг него пустое пространство – никому не хотелось терпеть потоки ледяного воздуха, исходящие от Железного веера.^[261] Допрашивая Чжоу Цзышу, Юй Цюфэн произносил каждое слово так, словно старался цапнуть.

Чжоу Цзышу опустил голову и усмехнулся.

– Итак, – подытожил он, – все собравшиеся думают, что я не только похитил Чжан Чэнлина ради Кристальной брони клана Чжанов, но также держу его в заложниках, чтобы обменять на два фрагмента брони из поместья Гао?