Текст книги "Далекие странники (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

– Я разрешаю тебе уйти с остальными. Делай, что можешь и… Будь достоин меча, который дал тебе Седьмой Лорд.

Наутро все четверо – Гу Сян, Цао Вэйнин, Гао Сяолянь и Чжан Чэнлин – отправились в путь. Они собирались найти Е Байи, но в то же время Гао Сяолянь и Чжан Чэнлин мечтали призвать к ответу Чжао Цзина с его приспешниками, а Цао Вэйнин беспокоился, что школа меча Цинфэн по незнанию ввяжется в войну на стороне ордена Цюшань. Вряд ли Е Байи сидел, сложа руки, узнав, какую смерть принял Гао Чун – один из хранителей Знака чести, поэтому они надеялись пересечься с ним в ходе поисков.

Проводив шумную молодёжь, Чжоу Цзышу собрался наконец отдохнуть, но, распахнув дверь в свою комнату, увидел Вэнь Кэсина, сидевшего в проёме открытого окна. Одну ногу он свесил наружу, вторую подогнул, обхватив руками колено. При виде Чжоу Цзышу Вэнь Кэсин с улыбкой вскинул голову и сообщил:

– Мне тоже пора, А-Сюй.

– На гору Фэнъя? – спросил Чжоу Цзышу после едва заметной паузы.

Вэнь Кэсин кивнул:

– Я достаточно побродил по свету. За всю жизнь я не встречал столько новых людей и интересных мест. Но пришло время вернуться к незавершённым делам. Вот что, А-Сюй…

Вэнь Кэсин запнулся, будто хотел сказать слишком много и не знал, как начать. Собираясь с мыслями, он несколько раз провел пятерней по волосам и с силой потянул за пряди.

– Ты... Выздоравливай как следует, ладно? – выпалил он. – И не заглядывайся на абрикосы в чужом саду!^[446] Я разыщу тебя на горе Чанмин, если, конечно, я…

Чжоу Цзышу достал флягу и покачал её в руке. Наливая вино в чашу, он отвёл глаза от Вэнь Кэсина и оборвал его речь на полуслове:

– Понятно. Катись на все четыре стороны, но не смей умирать.

Тихо усмехнувшись, Вэнь Кэсин оставил ему на прощание короткое «береги себя» и через мгновение исчез, как не было. Только ветерок шелестел в пустом окне, сдувая с подоконника человеческое тепло.

Чжоу Цзышу залпом осушил чашу.

Примечание к части

∾ Выданная замуж девица подобна воде, выплеснутой за дверь – распространённая поговорка, иллюстрирующая обычаи феодального Китая: с того момента, как дочь вышла замуж, она принадлежит семье мужа. Поэтому для семьи иметь дочь часто было сравнимо с «воспитанием ребёнка для другого». Связанные с этим традиции стали фактором, усугубившим отбор в пользу сыновей в эпоху политики «одного ребенка».

∾ «尔虞我» – идиома, означающая «ты обманываешь, я мошенничаю».

∾ Дахуан (大荒) – Великий Простор.

∾ Чжоу Цзышу опасается, что Вэнь Кэсин «перевернёт кувшин с уксусом» – выражение, означающее ревность.

∾ «大智如愚» – цитата из Су Дунпо (Су Ши); «大巧若拙» – цитата из Лао Цзы.

∾ Вэнь Кэсин использует выражение «红杏出墙», или «красное абрикосовое дерево, которое свесило ветви через стену сада» (также переводится как обман/ измена).

Том 3. Глава 68. Время отпускать

Примечание к части

Дорогие читатели!

Официальный анлейт-источник перевода временно (?) стоит на паузе.

Чтобы не уходить в неопределенный статус с неопределенным графиком обновлений, мы решили обратиться к тексту оригинала на китайском, а для справочной информации использовать альтернативный анлейт.

Надеемся, что мы не заплутали в иероглифах.

Спустя некоторое время в пути Цао Вэйнин осознал, что Гу Сян необычно молчалива – с момента ночного вторжения скорпионов она не произнесла ни единого слова.

Гао Сяолянь, сама по себе сдержанная, не была хорошо знакома с обычно бойкой манерой поведения Гу Сян и не видела в её нехарактерной задумчивости ничего странного. То, что девушка безмолвно следует за всеми на почтительном расстоянии, тоже не казалось благовоспитанной Гао Сяолянь чем-то подозрительным. К тому же дочь Гао Чуна была занята лошадью Чжан Чэнлина, которую заботливо вела в поводу. После бессонной ночи мальчишка задремал, пуская слюни в мохнатую гриву, отчего кобылка периодически недовольно пофыркивала да потряхивала головой. Но как бы крепко Чжан Чэнлин ни спал, свой новый меч, Дахуан, замотанный в грязную рогожку, он намертво удерживал сжатыми до побелевших костяшек пальцами.

Придержав коня, Цао Вэйнин дождался Гу Сян и склонился к ней, встревоженно вглядываясь в глаза:

– Что случилось? Ты не выспалась?

Гу Сян ответила тусклым взглядом, а потом уныло потупилась и склонила голову, словно примерная молодая жена. Тогда Цао Вэйнин испугался по-настоящему. Он уже и не знал, что предположить: «Ушиблась? Съела что-то не то? Заболела?» Такая неутомимая шумная девчонка не могла разом растерять всю дерзость и задор без причины!

Цао Вэйнин потянулся ко лбу Гу Сян – проверить, нет ли жара, но девушка откинулась назад и отмахнулась от его заботы. Затем она остановила лошадь, угрюмо поглядела на пару вдалеке и нехотя объяснила:

– Это… Как если бы ты сам никому не верил и не видел смысла в честности. Тогда любые слова становятся просто сотрясением воздуха, неспособным выбить из колеи. А если кто ведёт себя открыто, разве он не дурак? Только и делает, что улыбается и поддакивает! И вдруг этот человек, который, по твоему мнению, так и не удосужился отрастить себе мозги, обращается главным злодеем, водившим всех вокруг пальца!

Цао Вэйнин мысленно покрутил слова Гу Сян так и эдак, а потом осторожно предположил:

– А-Сян… кажется, ты что-то неправильно поняла…

Гу Сян подобралась и проговорила тоном, не предвещавшим ничего хорошего:

– Ты, по фамилии Цао! Ещё одно слово, и можешь считать себя покойником! – она даже замахнулась, чтобы хорошенько этого самого Цао стукнуть.

Юноша со смехом увильнул от карающей длани:

– Ах, постой-постой! Убьёшь меня – и останешься молодой вдовой, разве это не расстроит тебя ещё больше?

И правда. Кроме того, Гу Сян в этом случае теряла обещанные господином две с половиной улицы приданого. Сплошные убытки! Прекратив попытки поколотить Цао Вэйнина, девушка решила вернуть баталию в словесное русло и задумалась над ответом.

Гу Сян осознавала, что не блистает талантами. Частенько девушка не могла уразуметь, о чём говорит её господин. Она только и умела, что ляпнуть в ответ забавную глупость развлечения ради или непонимающе похлопать глазами. Она и он… они… были слеплены из разного теста. Для Вэнь Кэсина Гу Сян никогда не была ни рассудительной собеседницей, ни внимательной слушательницей, ни, тем более, доверенным лицом, посвящённым в личные секреты и важные планы.

По сути она, как ребёнок, добивалась желаемого благодаря очарованию и беззастенчивой хитрости. Гу Сян выросла в Долине призраков на горе Фэнъя, в месте, где хорошие люди встречались редко и жили недолго. Однако покровительство Вэнь Кэсина напрочь отбивало у возможных недоброжелателей охоту причинить Гу Сян хоть малейший вред. Таким образом, наперекор всему, она сохранила некоторую наивность и совершенно не умела распознавать скрытые мотивы окружающих или плести интриги. Гу Сян повидала достаточно жестокости и неприкрытой враждебности, но не могла представить, насколько многогранно истинное зло и как безграничны его масштабы.

В Тайху лао Мэн, Призрак Непостоянства, по первому её зову собрал подручных, чтобы отыскать господина и вызволить из подземной западни. Тогда лао Мэн выглядел добродушным простаком в неброской крестьянской одежде, но по приказу Вэнь Кэсина в тот же день переоблачился в мясницкий наряд и с тех пор не снимал грубый кожаный фартук, а на все насмешки лишь вежливо улыбался в ответ. Гу Сян своими ушами слышала, как призраки за спиной лао Мэна звали его ручной собачонкой.

Даже собака может оскалиться на своего хозяина, но лао Мэн – никогда!

И он в самом деле украл бесценный ключ?

Предал Долину призраков?

А куда делся Сюэ Фан, Призрак Висельника?

Резню в поместье Чжанов устроил самозванный Сюэ Фан… Получается, это лао Мэн притворялся Висельником? Выходит, Призрак Непостоянства уже тогда действовал в сговоре с Чжао Цзином?

Заметив, что Гу Сян продолжает мрачно хмуриться, Цао Вэйнин попытался развеять её беспокойство:

– Если честно… я и сам не всё уяснил из вчерашнего разговора, но кое-что всё-таки могу растолковать.

Гу Сян пару раз моргнула и посмотрела на молодого человека снизу вверх своими огромными, похожими на абрикосовые косточки глазами. Под этим беззащитным взглядом Цао Вэйнин почувствовал себя бесстрашным героем. Настоящим мужчиной, готовым утешать даму своего сердца, когда она грустит, безропотно сносить её пинки, когда она сердится, и терпеливо разъяснять ей сложные для понимания вещи.

– Судя по упоминаниям Кристальной брони и ключа к ней, кто-то решил открыть Арсенал, – рассудительно начал Цао Вэйнин. – Пять фрагментов брони без ключа бесполезны, а ключ сейчас находится в руках хромого злодея, устроившего резню в поместье Чжанов – именно его вчера вспомнил младший Чжан. Поначалу этот хромой и Чжао Цзин действовали заодно в стремлении собрать пять частей Брони. Чжао Цзин коварно убил Шэнь Шэня, подставил героя Гао и заполучил все фрагменты. Таким образом, у одного негодяя есть цельная Кристальная броня, а у второго – ключ. Теперь эти двое начнут делить шкуру неубитого медведя и непременно погрызутся.

– Похоже на то… – задумчиво согласилась Гу Сян. – Но… кто же так упорно охотился на Чжан Чэнлина?

– Сама подумай, во время погрома родного поместья сяо Чжан своими глазами видел главаря нападавших! От пережитого ужаса Чэнлин не мог чётко описать этого подлеца, но воспоминания могли вернуться в любую минуту. Хромой боялся, что его обман раскроют, и нанял скорпионов, желая убрать очевидца событий! Ах, да… Чжао Цзин был в курсе возникшего осложнения, иначе не позволил бы Чжоу-сюну беспрепятственно увести сяо Чжана из поместья Гао. Исчезновение наследника Чжанов сняло с Чжао Цзина ответственность за жизнь Чэнлина и развязало руки его подельнику. Но почему хромой мерзавец так боялся быть узнанным? Я полночи размышлял над этим вопросом, но если он из Долины призраков, тогда всё понятно! Если бы другие призраки прознали про его тёмные делишки в цзянху, это поставило бы на хромоногом клеймо предателя, и Долина объявила бы охоту на его голову.

Гу Сян смотрела на Цао Вэйнина полным обожания взглядом. И совершенно неважно, что его блуждающие умозаключения были сравнимы с шатанием слепой кошки, нежданно споткнувшейся о дохлую мышь.

Настроение Цао Вэйнина от её неприкрытого восторга вознеслось к облакам. С ложной скромностью молодой человек легко махнул ладонью:

– Ну, я просто предположил, вот и всё! Кхм. Давай не будем беспокоиться попусту. Мы пойдём, разоблачим лжеца Чжао Цзина, найдём старшего Е, а потом вернёмся и заживём спокойно. Только ты и я.

– Твоему шифу не понравится, что я безродная, неблаговоспитанная к тому же, сирота, – старательно перечислила Гу Сян. – Вдруг он не позволит нам пожениться?

– Тогда ты меня похитишь и мы сбежим от него подальше! – снова отмахнулся Цао Вэйнин.

– Пффф! По-твоему, мне настолько невтерпёж выйти замуж? – возмутилась Гу Сян.

Цао Вэйнин призадумался ненадолго и предложил более подобающий чести юной девы вариант:

– Тогда я притворюсь похитителем цветов, украду тебя, и мы сбежим!

Поразмыслив, Гу Сян нашла эту идею ужасной и одновременно очень привлекательной. Она согласно кивнула, потянулась своей миниатюрной ладошкой к Цао Вэйнину и взяла его за руку. Так они и поехали бок о бок, что было просто ужасно мило, на самом деле.

Мысли Цао Вэйнина тут же уплыли от насущных проблем к счастливым мечтам: «Вот что значит быть женатым… Это действительно приятно! Гу Сян мягкая, чудесно пахнет, а когда она прислоняется ко мне, сердце тает. Она улыбается – и у меня кружится голова. Она будет заботиться о том, жарко мне или холодно, будет заправлять нашу постель… Мы поселимся в уютном домике с красивым двором, заведём парочку пухлых деток. Каждый вечер я буду ждать, когда её звонкий голос позовет меня к накрытому столу…»

Чем дольше Цао Вэйнин думал, тем сильнее пленялся манящими картинами будущего, и в конце концов желание говорить стихами стало абсолютно неодолимым:

– «Ветер золото разносит, Белой яшмой лягут росы. Пусть у них одна лишь встреча, Среди тысяч нет ей равных», ^[447]

– немного хрипло продекламировал он, помолчал и прибавил:

– «Желаю, чтобы в небесах мы стали птицами одного полёта. Желаю, чтобы на земле мы выросли деревьями, сплетшими кроны». ^[448]

Провести жизнь в липких тенетах интриг и заговоров ради смерти соперников и собственного возвышения – какая в том радость?

Провести жизнь в совершенствовании кунг-фу из желания стать исключительным, на сотню поколений непревзойдённым мастером – какое в том утешение?

Цао Вэйнин немного пожалел тех, кто избрал вышеозначенные пути. Они так и останутся старыми, несчастными холостяками, не познавшими истинных радостей простой семейной жизни.

– – – – -

Когда Седьмой Лорд и Великий Шаман вернулись, нагруженные багажом снадобий, они обнаружили сидящего во дворе Чжоу Цзышу, вырезавшего флейту дицзы.^[449] Нельзя сказать, что его занятие было сколько-нибудь успешным – испорченные заготовки, разбросанные неподалёку, свидетельствовали об обратном. Очевидно, к этому моменту мастер успел изрядно проредить придорожный бамбук.

Великий Шаман молча кивнул Чжоу Цзышу и направился в дом. Седьмой Лорд, напротив, подошёл ближе и присел рядом.

– Почему из всех занятий ты выбрал именно это? – спросил он, заметив, что последняя дицзы почти готова.

– Помогает в духовном и физическом самосовершенствовании, – лениво отозвался Чжоу Цзышу.

Он поднёс свежевырезанную флейту к губам и дунул на пробу. Обычно, когда люди играли на дицзы, они извлекали чистые звуки небесной красоты. В случае с Чжоу Цзышу это был демонический визг, терзающий уши аки пытка преисподней. Тембр скакал от пронзительного режущего воя до хриплых стенаний, с вкраплениями отчаянных криков птиц, умирающих мучительной смертью. Ни одной ноты в ладу – это было не самосовершенствование, а совершенствование выносливости невольных слушателей.

Седьмой Лорд заткнул уши. Как только Чжоу Цзышу прекратил играть, он отобрал у него дицзы и нож. Проворно, в несколько движений, Седьмой Лорд придал флейте надлежащую форму. Неуловимые глазом изменения стали очевидны, когда Чжоу Цзышу ещё раз проверил звучание. Он наиграл простую народную песенку диких земель, и музыка прозвучала на удивление приятно.

Доведя мелодию до конца, Чжоу Цзышу с улыбкой отложил флейту:

– Ты не зря слыл блистательным аристократом, который чувствовал себя в праздной столичной суете как рыба в воде: стихи, песни, выпивка, плотские утехи, азартные игры… Даже вынес из этих занятий что-то полезное!

Седьмой Лорд усмехнулся, но не стал развивать тему.

– Он ушёл?

Чжоу Цзышу кивнул.

– Ты решил не идти с ним?

– Естественно, я хотел пойти. Но там и без меня сплошная неразбериха – один богомол охотится на цикаду и не видит за спиной сотню воробьёв. Я подожду немного, а потом отправлюсь следом, оценю ситуацию и выдерну его оттуда, когда настанет время.

– Только выдернешь его? Ничего больше? – с ноткой недоверия уточнил Седьмой Лорд. – Будь это Цзюсяо, ты бы не рассуждал так спокойно!

– Как можно их сравнивать? – улыбнувшись, покачал головой Чжоу Цзышу. – Шиди был ребёнком, а он… знает, что делает. Я не могу вмешиваться, он должен сам разобраться со своими проблемами.

Чжоу Цзышу поднялся, потянулся, разминая мышцы и засунул усовершенствованную Седьмым Лордом дицзи за пояс, рядом с походным кувшином.

– Премного благодарен за флейту. Если я не ошибаюсь, глава Ядовитых скорпионов – первая птичка. Пойду, прихвачу шаосинского вина^[450] и приготовлюсь вылететь одновременно с ним.

Седьмой Лорд поднял голову и посмотрел на Чжоу Цзышу – тот стоял против света, солнечные лучи окаймляли его скулы расплавленным золотом, но разобрать выражение лица было невозможно.

– Тогда не мешкай. И возвращайся скорее, – с улыбкой напутствовал Седьмой Лорд. – Не забывай вовремя принимать лекарство.

Чжоу Цзышу помахал рукой, развернулся и ушёл.

Опустив голову, Седьмой Лорд быстро вырезал ещё одну небольшую дицзы, сдул стружку, поднёс своё творение к губам и заиграл, провожая друга в путь. Ясный, насыщенный звук с отголосками шёпота ветра плавно переливался прекрасной мелодией. Грубая флейта, вырезанная из сорной травы, пела так, словно была воплощением изящества и гармонии эры процветания. Досадно, что её песня прервалась, не доиграв до конца. Фигура Чжоу Цзышу к тому времени давно исчезла из виду.

Седьмой Лорд отбросил флейту и усмехнулся, мысленно возвращаясь к событиям юности. Давным-давно, в столице, когда он был князем Наньнина, на каждый вопрос получавшим сто ответов, а Чжоу Цзышу был главой Тяньчуана, прядущим паутину из тени, Седьмой Лорд полагал, что они одного поля ягоды. Но сегодня он понял, что ошибался.

Седьмой Лорд никогда не умел мужественно противостоять невзгодам и держать удар, никогда не был таким искренним. Увидев честность нынешнего Чжоу Цзышу… он даже слегка позавидовал.

– – – – -

Чжоу Цзышу провёл на крыше весеннего дома два дня. К этому времени количество пустых винных кувшинов вокруг него подобралось к дюжине, но в итоге Чжоу Цзышу поймал момент, когда глава Ядовитых скорпионов собрал свою стаю и вылетел из гнезда.

Да-Се вёл себя как беспринципная шлюха. Разумеется, хромой призрак лао Мэн, заказавший убийство Чжан Чэнлина, нарочно подослал главу скорпионов к Вэнь Кэсину, чтобы Хозяин Долины узнал о войске Чжао Цзина и вернулся на гору Фэнъя. Но эта сука Да-Се по собственной инициативе зашёл ещё дальше! Он намеренно спровоцировал Чжан Чэнлина, спустив на него своего щенка-хромоножку. Будто боялся, что без этой наводки мальчик не вспомнит приметы человека, вырезавшего его клан! Или опасался, что Вэнь Кэсин не догадается, кто стоял за Призраком Сплетника, оплатившим скорпионам покушения и ловушки.

Что лао Мэн, что Да-Се преспокойно продавали свои услуги заинтересованным сторонам и тут же, не моргнув глазом, предавали нанимателей. Принцип «и вашим, и нашим» позволял паре хитрецов наблюдать за сварой с безопасного расстояния. Каждый из них сеял ветер, намереваясь пожать бурю, и в бушующем хаосе сжечь дотла всех противников разом. Весьма дальновидный подход.

Обмозговав расстановку сил, Чжоу Цзышу неторопливо достал из нагрудного кармана маску. По мановению руки его красивое лицо сменилось другим, неприметным. После этого Чжоу Цзышу спрыгнул с крыши и смешался с толпой, не упуская из виду шайку Да-Се.

На третий день слежки он с некоторым удивлением заметил, что скорпионы на середине пути свернули с нужной дороги. Видимо, дополнительная задача или внезапная проблема вынудила их сделать крюк. Как вскоре выяснилось, «проблемой» оказался Юй Цюфэн.

Этому пройдохе удалось прикрыть свою задницу, кинув на растерзание преследователям Зелёную Лису. Но с её смертью везение бывшего главы школы Хуашань волшебным образом иссякло. На этот раз любитель вееров столкнулся с вышколенными наёмниками, которые загоняли его, как стая хищников – раненую добычу. Всё, что мог предпринять Юй Цюфэн – отчаянно и безостановочно бежать на последнем издыхании. Его положение было даже хуже, чем у Чжан Чэнлина. Рядом с Юй Цюфэном не осталось никого, кто встал бы на его защиту. Верная женщина, которая спасала бы его до последнего, теперь была мертва.

Одежда Юй Цюфэна изодралась в лохмотья. Сейчас он походил на нищего больше, чем Чжоу Цзышу в начале странствий по цзянху. Измученный трясущийся оборванец не имел ничего общего с благородным изящным главой школы Хуашань.

С бывшим главой. Школа Хуашань поспешно выбрала нового лидера и отринула прежнего как страшный сон. Юй Цюфэн в одночасье стал бродячим отверженным псом без роду, без племени.

Предсказуемо, скорпионы загнали его в тупик и подали пленника своему предводителю живьём на блюдечке.

Примечание к части

∾ Цао Вэйнин цитирует строки из стихотворения Цинь Гуаня «Сорочий мост» в переводе А. Родсет и «Сна в красном тереме» Цао Сюэциня.

∾ Дицзы (笛子), или ди – китайская поперечная флейта с шестью игровыми отверстиями. В большинстве случаев ствол ди изготавливается из бамбука или тростника. Тембр дицзы звонкий и сочный, что обусловлено резонированием тростниковой пленки.

∾ Рисовое вино из Шаосина (провинция Чжэцзян) – вероятно, самое известное китайское рисовое вино. Создаётся путем брожения клейкого риса, воды и пшеничных дрожжей.

Том 3. Глава 69. Возвращение

Глава скорпионов схватил за подбородок человека, стоявшего перед ним на коленях, заглянул в перекошенное от страха лицо и захохотал:

– О-о! Да это же глава Юй! Вас бы родная мать не узнала.

В зрачках трясущегося Юй Цюфэна колыхалась муть, словно он был на грани беспамятства. Слепо уставившись на Да-Се, бывший предводитель ордена Хуашань принялся бормотать, то и дело заговариваясь и начиная снова:

– Я не совсем… не совсем в себе… совсем не в себе…

Понимающе кивнув, Да-Се наклонился к нему и зашептал прямо в ухо:

– Одной недоброй ночью недалеко от поместья Чжао погибло трое людей. Первым был Му Юньгэ, глава школы Дуаньцзянь. Вторым стал Юй Тяньцзе, ваш наследник. О третьем вам до сих пор ничего неизвестно, так как этот человек умер чуть дальше, в пещере. Знаете, кто это был? Призрак Сплетника с горы Фэнъя! А догадываетесь, что он там делал?

Услышав о Юй Тяньцзе, Юй Цюфэн дёрнулся и начал задыхаться, как загнанная дичь. Выкатив глаза, словно полоумный, он продолжал таращиться на главу скорпионов.

– Ещё до приезда в Дунтин вы раздобыли кое-какие сведения о Кристальной броне, – мягко напомнил Да-Се. – Поэтому вы велели сыну приглядеть за Чжан Чэнлином и разведать, где Чжао Цзин прячет свой фрагмент Брони. Так Юй Тяньцзе оказался в Тайху. Никто не ожидал, что пустомеля Му Юньгэ первым отыщет тайник Чжао Цзина и умыкнёт оттуда осколок. Юй Тяньцзе считал, что он один такой умный – догадался пойти по следу вора! На самом же деле… По следу шли ещё двое.

Юй Цюфэн начал кое-что понимать и одновременно перестал что-либо понимать. Прежняя картина мира рассыпа́лась на глазах. Словно сокрытая мраком незримая рука по одной ей известной стратегии двигала человеческие фигурки на огромной доске вэйци. Живые фишки неустанно сражались друг с другом, веря в иллюзию действий по собственной воле.

– Вторым преследователем Му Юньгэ был Скорбящий Призрак Сунь Дин, – с улыбкой продолжил Да-Се. – Сунь Дин убил Му Юньгэ, но не решился забрать осколок брони, поскольку заметил третьего участника охоты – Призрака Непостоянства Мэн Хуэя. Мэн Хуэй – доверенное лицо Хозяина Долины и тоже мой клиент… Так уж совпало. Но вернёмся к вашему премудрому сыну. Обыскав труп Му Юньгэ, он нашёл осколок Кристальной брони. Но когда Юй Тяньцзе уже готов был скрыться, его прикончили по приказу Мэн Хуэя. Сделал это бывший подручный Сюэ Фана, тот самый Призрак Сплетника. Сплетник участвовал во внутренних распрях на горе Фэнъя и перепорхнул к лао Мэну, когда понял, что у Сюэ Фана дела совсем плохи.

Глава скорпионов немного помолчал, наслаждаясь произведённым эффектом. По грязному задубевшему лицу Юй Цюфэна катились слезы вперемешку с пóтом и кровью, из перекошенного рта стекала слюна, отчего он выглядел одновременно жалко и отвратительно.

– Знаете, почему трагедия на этом не закончилась? – спросил его Да-Се. – Несравненный Хозяин Долины призраков тоже был в ту ночь на озере Тайху! В час, когда луна взошла над ивами, Хозяин устроил свидание с любовником. Лао Мэн побоялся такой ясной ночью попасться на глаза повелителю и отправил вместо себя Призрака Сплетника – прикончить Юй Тяньцзе и забрать фрагмент Брони. Сплетник ловко обставил убийство в стиле своего прежнего покровителя Сюэ Фана. Но Хозяин Долины слишком быстро отыскал трупы и обнаружил Сплетника, которому пришлось впопыхах укрыться в моей пещере-ловушке вместе с осколком Брони. Там бедолага схлестнулся с Хозяином Долины, ну и…

Холодно рассмеявшись, Да-Се отпихнул Юй Цюфэна и уселся на походный стул, который успели поставить его подчиненные.

– Глава Юй, какой тип людей, по вашему мнению, заслуживает наибольшего сочувствия? – спросил глава скорпионов, откинувшись на спинку. – Я вам подскажу: это те, кто претендует на кусок, который не в силах проглотить. Объяснить, чем ваше сердце отличается от моего?

Да-Се легонько похлопал себя по груди, глядя на собеседника с притворной жалостью:

– Я питаю сердце разумными устремлениями и поднимаюсь к цели ступень за ступенью. А вы вскормили своё сердце фан-та-зи-я-ми о недостижимом величии.

Лицо Юй Цюфэна на мгновение прояснилось, и он внезапно заговорил голосом, больше похожим на комариный писк:

– Я, Хуан Даожэнь, Фэн Сяофэн… Каждый из нас получал обрывки правдоподобных сведений о Кристальной броне! А теперь получается… Получается, все эти сведения распространял ты! Всякий раз это делал ты…

На губах Да-Се появилась отстранённая улыбка.

– Так и есть, – не стал он отрицать. – Тут всё довольно запутанно, поэтому имейте терпение, глава Юй! Я уже сказал вам, что Мэн Хуэй – мой клиент. Я ему нужен для бесшумных убийств. Чжао Цзин – тоже мой клиент. Он хочет, чтобы я в нужный момент устранил лао Мэна. Ещё одним моим клиентом был Сунь Дин. Он просил меня разбросать всюду поддельные доказательства преступлений Призрака Висельника. Они давно не ладили, и Скорбящий Призрак мечтал убить Сюэ Фана руками Хозяина Долины. Что же касается меня лично… Я человек дела. Не умей я рыбачить в мутной воде, разве смог бы командовать Ядовитыми скорпионами?

Да-Се покачал головой и поднялся, кто-то из помощников немедленно накинул ему на плечи плащ.

– Помните, было такое поместье – «Времена года»? – проговорил Да-Се, не глядя на Юй Цюфэна. – Эта школа сгинула больше десяти лет назад. В трудное время все, кто там оставался, поступили на императорскую службу, и где теперь эти люди? Их воинский лес^[451] больше не поднимется, осталась голая пустошь. А мои детки – вот они! И весь улинь в моих руках. Вам очень повезло, глава Юй, что вы встретили меня раньше, чем погубили всех своих подчинённых. Доведя вас до изгнания и смерти, я спас Хуашань от судьбы «Времён года». Поверьте, вашей школе будет лучше без дурного главы с нездоровыми запросами. Я прошёл бы мимо, но лао Мэн и Чжао Цзин наперебой просили от вас избавиться. У меня рука не поднимается, ах… Но куда деваться? Всё, что я могу сделать для вас – это просветить, чтобы после смерти вы не обратились недоумевающим духом. Не благодарите! Это совершенно излишне.

Закончив речь, глава скорпионов дал знак своим людям отправляться дальше. Одновременно с этим тело Юй Цюфэна мучительно содрогнулось. Медленно опустив голову, бывший глава школы Хуашань увидел острый крюк, который вышел из его груди, прорезав ветхую рубашку изогнутым синеватым наконечником. Юй Цюфэн зашипел от боли, а потом принялся вопить. Да-Се равнодушно пнул его ногой в спину, выдернув лезвие крюка вместе с кровью, плотью и ошмётками органов. Сразу потеряв интерес к жертве, он развернулся и исчез в ночи.

Юй Цюфэна сотрясала предсмертная дрожь. Он понимал, что умирает. Никогда его положение не было столь безнадёжным. Невыносимая боль постепенно сменилась онемением, распространявшим смертный холод по всему телу. Юй Цюфэн из последних сил старался не смыкать веки, но зрение всё равно меркло, словно неодолимая сила тянула его в чёрную бездну. Пытаясь удержаться на этом свете, Юй Цюфэн судорожно хватался рукой за землю, выдирая с корнями молодую траву. Вдруг он увидел перед собой пару сапог и запрокинул голову, пытаясь сквозь пелену в глазах разглядеть незнакомца. Изо рта Юй Цюфэна вырвались сиплые, прерывистые стоны:

– Помо… Помоги…

Человек присел рядом и прошептал:

– «Разделили нас цепи чёрных гор.Врозь мечты и души, нет вестей. С севера гусей жду я каждый год, И седеют волосы в тоске»… Как там дальше?

Тихие строки разорвались в ушах Юй Цюфэна оглушительным громом. В смятении он распахнул глаза, но так и не рассмотрел говорившего. В предсмертном бреду Юй Цюфэн даже не мог понять, мужчина перед ним или женщина. Он лишь смутно припоминал, что… была в его жизни одна смешливая дева, обожавшая рядиться в зелёное. Лю Цяньцяо… И как она могла вообразить, будто создана для Юй Цюфэна? С её-то лицом! Умом бедняжка тоже не блистала. Одного веера и пары красивых слов хватило, чтобы навсегда её покорить.

– «Прислониться бы мне к тому окну, Где по шёлку зеленью узор…».

Фразы, когда-то брошенные вскользь и позабытые, вновь ожили на губах Юй Цюфэна в миг встречи со смертью:

– «Чтоб сказать тебе: «После всех разлук…  Радость встречи… выше чёрных гор…». ^[452]

После всех разлук радость встречи выше чёрных гор…

Юй Цюфэн выбросил эти стихи из головы, как только дочитал их Лю Цяньцяо. А она помнила каждое слово до последнего вздоха. Всю жизнь Юй Цюфэн интриговал против других, а другие интриговали против него. Лишь одна женщина беззаветно его любила и безутешно по нему тосковала.

Слегка приоткрытые губы Юй Цюфэна наконец перестали шевелиться. В его сжатом кулаке остался пучок грязной травы. В глазах застыло пустое обещание вечной любви и отражение длинной, зловещей и холодной дороги.

Прах к праху, пепел к пеплу. Ещё одна жизнь подошла к концу.

Чжоу Цзышу немного посидел у тела Юй Цюфэна, прищурившись в глубокой задумчивости, затем вздохнул и закрыл глаза мертвецу.

– Спасибо, что просветили, – произнёс он без благодарности в голосе, прежде чем встать и возобновить погоню за скорпионами.

– – – – -

Тридцать лет назад пять великих кланов призвали героев цзянху на битву с призраками горы Фэнъя и безумным Жун Сюанем. Теперь из представителей тех пяти кланов в живых остался только глава Чжао, и он снова повёл героев Центральных равнин на Долину призраков – во имя восстановления справедливости, свершения мести и искоренения зла. Клятва «никто не войдёт, никто не выйдет», данная после прошлого сражения, всё равно уже была нарушена. Настала пора очистить мир от злодеев.

Одновременно с этим человек, которого давно считали пропавшим, откуда ни возьмись объявился на горе Фэнъя.

Гора, расположенная в центре хребта Цинчжу, то выгибалась острыми гребнями утёсов, то утопала в пышной зелени лесов. Стояло раннее лето, заканчивалась пора цветения, и птицы над узкой тропой заливались на все лады. Только каменная табличка с надписью «Живым душам вход заказан» мешала принять этот уголок земли за райский сад с волшебными видами. Вот такой была на самом деле Долина призраков.

Упомянутый человек долго стоял перед гигантским указателем, запрокинув голову. Слабое подобие улыбки проступило на его губах, пока он разглядывал иероглифы. Это был Вэнь Кэсин, который, следуя непостижимому чутью, незаметно пробрался в Долину, на шаг опередив врагов. Под уздцы он держал чёрного как смоль жеребца.