Текст книги "Далекие странники (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 45 страниц)

Примечание к части

∾ Оружие обратилось против владельца – «子之矛攻子之盾» – пробить (cобственный) щит (cобственным) копьём. Смысловое значение выражения из «Нань И» Хань Фэя (280—233 гг. до н. э.), идеолога древнекитайских легистов.

∾ Один чи – около 30 см.

∾ Цунь – около 3 см.

∾ Образец благовоспитанности – «君子» («сын дворянина», или «высший человек»), термин, обозначающий мужчину, живущего в соответствии с конфуцианскими идеалами.

∾ «以不变应万变» – справляться с меняющимися событиями, не двигаясь с места.

∾ Цунь – около 3 см.

∾ О Е Байи говорят, что он «не вегетарианец». Это отсылка к буддийским монахам, которые придерживаются вегетарианства, потому что все живые существа священны. По смыслу, «не быть вегетарианцем» означает, что кто-то не верит в доброе отношение ко всем живым существам.

∾ Четыре чжана – около 13 метров.

Том 2. Глава 49. Лун Цюэ

Предупреждение: в этой главе и далее в тексте новеллы присутствует авторское пренебрежительное описание персонажа с особенностями физического развития.

– – – – -

Незнакомец выглядел лет на тридцать и явно родился калекой. Всë у него было не как у обычных людей: коротенькие, как у младенца, ножки, сморщенные ручки и огромная голова, неестественно склонëнная набок. Хлипкая шея не могла удержать эту голову и, похоже, никогда не распрямлялась. Странная скрюченная фигурка медленно выезжала из тёмного пролома на самоходном деревянном кресле. Смотрелось это пугающе.

– Ты не Лун Цюэ, – сдвинув брови, постановил Е Байи.

Хозяин загадочного поместья не мог быть настолько молод, ведь легенды о Лун Цюэ и его марионетках гуляли по цзянху не первый десяток лет.

– Да, к счастью, я не он, – ответил человечек и зашëлся пронзительным смехом.

От хохота его выпученные глаза сделались вдвое больше, и Вэнь Кэсин, тайком укусив Чжоу Цзышу за ухо, прошептал:

– Гляди-гляди! Он так выкатил глазищи, что сейчас будет подбирать их с пола.

Чжоу Цзышу отвернулся, не понимая, как можно маяться дурью с утра до ночи. Видимо, Вэнь Кэсину платили золотом за любую чушь, сказанную по поводу и без.

– А сами вы кто такие?! – негодующе взвизгнул человечек. – С какой стати вы вломились в поместье Марионеток?

Внимательно наблюдая за этим субъектом, Е Байи заключил, что, помимо скверного характера, у него ещё и с головой неладно. Тем не менее, Е Байи сделал над собой гигантское усилие и объяснил ровным голосом:

– У меня есть дело к Лун Цюэ.

Тактичный по меркам старого монстра ответ всё равно прозвучал высокомерно и вызывающе. Обитатель поместья чуть повернул голову, и его круглые немигающие глаза неприязненно оглядели Е Байи.

– Старый козёл Лун Цюэ давно сдох, и кости сгнили, – холодно усмехнулся человечек. – Какими такими делами ты собрался заниматься с покойником?

Между бровей Е Байи пролегла глубокая складка.

– Лун Цюэ мёртв? От чего он умер?

– От моих рук. Разве непонятно? – хвастливо заявил человечек.

Только что поместье Марионеток задало жару трём сильнейшим мастерам и порядком потрепало их, чуть не прикончив. Поэтому признание странного незнакомца смахивало на дурную шутку. Как этот увечный исхитрился расправиться с кукловодом, предварительно отыскав его тайные владения и миновав смертельную западню?

Е Байи не любил ходить вокруг да около и уверенно вынес вердикт:

– Да куда тебе, ущербному! Скорее муравей свалит дерево.^[340] Неужели Лун Цюэ лëг и закрыл глаза,чтобы ты его порезал по своему вкусу? Видать, ты его родной сын, раз сумел провернуть такое!

Вэнь Кэсин с острой тоской осознал, что мирные переговоры накрылись, и скомандовал Чжан Чэнлину:

– Беги прочь. Быстро.

Не успел он договорить, как человечек в деревянном кресле издал яростный вопль:

– Смерти ищешь?!

Крохотная ладошка ударила по подлокотнику, и всё вокруг пришло в движение. Оказалось, стены зала были сложены из плотно подогнанных друг к другу марионеток. Теперь эти бездушные стражи стали наступать ряд за рядом. Целый десяток выдвинулся вперёд, окружая чужаков. Все, как один, отполированные до блеска, с гладкими головами и без лиц.

Метнувшийся к выходу Чжан Чэнлин на полном ходу врезался в механическую куклу и первым принял бой. Марионетка без колебаний занесла руку, чтобы размозжить ему череп, но Чжоу Цзышу вовремя щëлкнул пальцами. В тот же миг Чжан Чэнлин ощутил острую боль под коленом и хлопнулся на пол. Металлическая клешня чудом разминулась с его затылком. Смекнув, что бежать поздно, мальчик проворно отполз к старшим и с отвисшей челюстью огляделся по сторонам.

– Шифу… Мы что, в Диюй провалились?

Шифу молча подтянул его поближе. Для кого-то изнеженность была второй натурой, для них же – непозволительной роскошью. Давая знать, что передышка закончилась, Чжоу Цзышу хлопнул по руке, которой его придерживал Вэнь Кэсин. В мгновение ока они развернулись, зажав Чжан Чэнлина между спинами.

– Марионеток нельзя убить или ранить, – быстро шепнул Чжоу Цзышу. – Но у нас есть два преимущества.

– Зачем так много? – изумился Вэнь Кэсин.

– Во-первых, они привязаны к земле. Во-вторых, они тупые, как пробки.

Атака началась сразу со всех сторон, и Вэнь Кэсин молча подхватил Чжан Чэнлина. Не сговариваясь, словно у них была мысленная связь, они с Чжоу Цзышу прыгнули в противоположных направлениях. Упустив цель, одна из марионеток с грохотом налетела на другую, механизмы запутались конечностями и повалились на пол, бестолково барахтаясь. Вэнь Кэсин похабно хихикнул и прикрыл ладонью глаза Чжан Чэнлину.

– Рановато тебе глядеть весенние картинки,^[341] – объяснил он, довольно наблюдая за куклами. – Поразительное сходство! Только эти ещë и двигаются.

Чжоу Цзышу меньше повезло с приземлением: одна из марионеток сходу попыталась проломить ему голову огромной дубиной. Молниеносно развернувшись в воздухе, Чжоу Цзышу избежал смерти, но пламя охватило его лёгкие и столбом поднялось до горла. Ощутив под ногами пол, он стиснул зубы, чтобы не закашляться кровью. И тотчас до предела прогнулся в спине, уклоняясь от второго удара.

На другом конце зала Вэнь Кэсин восхищенно прищëлкнул языком.

– Такая гибкая талия! – тихо простонал он. И швырнул Чжан Чэнлина через комнату, прежде чем настырная марионетка успела в третий раз занести дубину. Подброшенный в воздух Чжан Чэнлин по-жабьи задрыгал руками и ногами.

– Где приёмы, которые я показывал? Ты их растерял по дороге? – крикнул ему вдогонку Вэнь Кэсин.

Охнув, Чжан Чэнлин приземлился в аккурат на марионетку, которая пыталась добить Чжоу Цзышу. Кукла рухнула, увлекая за собой Чжан Чэнлина, но мальчик немедленно вскочил, ошалело озираясь и потирая отбитый зад.

– Старший, какой… Приём мне использовать?

За время короткой заминки Чжоу Цзышу восстановил дыхание и первым делом сгрëб ученика за шкирку.

– Не путайся под ногами, – проворчал он и перебросил мальчишку обратно Вэнь Кэсину.

Их троица угодила в переплёт случайно, поэтому вокруг оставалось пространство для манёвра. Но Е Байи, оскорбившего повелителя механизмов, уже зажали в тиски. Воинственные куклы напирали глухой стеной, но упрямый старик не сдавался, закатив тарарам похлеще новогодних фейерверков.^[342]

Прижав к груди кулак, Чжоу Цзышу сглотнул полный рот приторной крови и хрипло сказал подоспевшему Вэнь Кэсину:

– Так нам не выстоять… Кто знает, сколько марионеток в этой чëртовой дыре!

– Сколько угодно, – согласился Вэнь Кэсин. – Разве мы не в поместье Марионеток? Похоже, здесь всего один живой обитатель.

– А ты соображаешь, – холодно прищурился Чжоу Цзышу. – Живой – значит смертный.

Они поняли друг друга с полувзгляда, по недоброму блеску в глазах. Оба не страдали избытком благородства,^[343] поэтому уточнения не требовались. Недолго думая, Вэнь Кэсин снова подбросил удачно оказавшегося под рукой Чжан Чэнлина. Мальчик пронёсся по воздуху, словно молот-метеор Гаошань-ну, и с воем поверг ниц очередную марионетку. Как только путь был расчищен, Чжоу Цзышу подвинул ученика в сторону, чтобы случайно не зашибли, и легонько оттолкнулся от пола. Невесомый и проворный, как воробей, он моментально оказался перед хозяином кукол. Тот проскрежетал:

– Ещё один самоубийца! – и внезапно откинулся назад.

Тотчас из-под сиденья его кресла вылетели копья на тяжёлых цепях. Не меньше дюжины. Чжоу Цзышу резко задержал дыхание и использовал «Падение тысячи цзиней»,^[344] чтобы нырнуть к земле быстрее копья. Несколько скользящих шагов – и он укрылся за одной из марионеток. Мгновением позже эту марионетку с лязгом пробил отточенный наконечник. Острие застряло намертво, а цепь обмотала боевую куклу, как нить клецку.^[345]

Чжоу Цзышу сердито оправил длинные рукава.

– Думаешь, только у тебя есть скрытое оружие? – крикнул он с вызовом.

Маленький человечек судорожно хлопнул по подлокотнику кресла, и перед ним раскрылся металлический зонт. Человечек помедлил минуту-другую, но так и не дождался нападения. Этому дешëвому фокусу Чжоу Цзышу научился у Гу Сян и теперь прибегнул к нему без оглядки на стиль и мораль.

Сообразив, что угодил впросак, его противник сердито сложил зонтик. Но Чжоу Цзышу как сквозь землю провалился. В гневе человечек начисто забыл про облепленного марионетками Е Байи. Вцепившись в своё кресло, он попробовал осмотреться и вздрогнул от испуга, услышав издевательский смех из темноты между стропилами.

– Ты полный болван, да? Со страха не отличишь иглу от дубинки!^[346]

Человечек поднял взгляд и заметил Вэнь Кэсина, который спускался к нему по воздуху, воздев отобранную у марионеток дубину. Ещё немного, и хозяин кукол остался бы без головы, но тут из-за его кресла появился разрывной шар. Вспомнив, чем кончилась прошлая встреча с подобной штукой, Вэнь Кэсин выругался сквозь зубы и поскорее отбросил шар с дороги, никуда специально не целясь.

– Вэнь, скотина ты этакая, поймаю – убью! – раздался яростный вопль.

Вэнь Кэсин кувыркнулся в воздухе и, едва очутившись на земле, завертел головой. Совсем рядом он увидел взъерошенного, покрытого пылью Е Байи с чёрным от копоти лицом. Настроение Вэнь Кэсина взлетело до небес.

– Эй, дружище! – окликнул он человечка с сюрпризами. – Брось-ка мне второй мячик!

Человечек затрясся от обиды, но отомстить не успел. Краем уха он уловил свист рассекающего воздух меча, а краем глаза приметил чистую и яркую вспышку, отражëнную в лезвии. Внезапное нападение сопровождала такая убийственная аура, что хозяин марионеток сразу растерял задор. В панике он снова распахнул зонт и уже хотел выкатиться из зала, но ужас сковал его по рукам и ногам. Мастер ловушек впервые видел клинок, который изгибался по воле своего владельца. Такое коварство невозможно было предугадать.

Эта мысль стала последней в жизни крохотного кукловода. В следующий миг Чжоу Цзышу пронзил его горло мечом Байи. И резво отпрыгнул в сторону. Он не сомневался, что безошибочно поразил цель, но сзади нещадно напирали марионетки. Не оглядываясь, Чжоу Цзышу из последних сил перемахнул через кресло.

Марионетки ринулись в погоню, но, встретив досадное препятствие, начали усердно его крушить. Щепки и шестерёнки брызнули во все стороны. Спустя мгновение чудесный механический трон был с лязгом перемолот в труху, а жуткие куклы застыли, словно настигнутые проклятием. Все до единой.

Чжоу Цзышу с облегчением почувствовал под собой пол, но оступился, не совладав с дрожью. Вэнь Кэсин с готовностью подскочил к нему и протянул руки, чтобы поймать и обнять. Не дав опомниться, он чмокнул Чжоу Цзышу в щëку и радостно сообщил:

– Отличный приём!

Чжоу Цзышу бесстрастно отпихнул это неуёмное создание.

– Подлый приём,^[347] – произнёс он в тон Вэнь Кэсину и вытер лицо с таким видом, будто его обслюнявила собака.

Хмурый как туча Е Байи помог подняться Чжан Чэнлину, сбитому с ног марионеткой. Едва они приблизились, мстительный старик без предупреждения замахнулся на Вэнь Кэсина, вложив нешуточную силу в ладонь. Вэнь Кэсин отпрыгнул с наглой ухмылкой. И продолжал уворачиваться, пока Е Байи неуклонно теснил его.

– Эй-эй, почтенный старший, полегче! Как тебе не совестно обижать младшего из-за сущего пустяка? – не замолкал Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу деликатно кашлянул один раз, потом другой, потом махнул рукой и уселся на спину поверженной марионетки, дожидаясь, пока его спутники натешатся.

– Уймитесь, вы оба! – крикнул он немного погодя. – Старший Е, оставь этого болтливого баламута и займись делом. К счастью, ты у нас не рисовая кадка. При твоём блестящем уме и несравненном опыте найти выход можно и с закрытыми глазами. Но всë-таки взгляни одним глазком на здешние механизмы. Вдруг они пригодятся.

Е Байи кивнул на остатки кресла и огрызнулся:

– Пригодятся, ослиная твоя голова? Ты же разнёс в хлам всё, что могло работать! Выкручивайтесь теперь, как знаете.

С этими словами он развернулся и ушёл к дыре в стене, из которой недавно выехал человечек в самоходном кресле. Чжан Чэнлин торопливо кинулся к Чжоу Цзышу.

– Шифу, вам очень плохо? – спросил он с замиранием сердца.

Чжан Чэнлина только что швыряли, как куль с мукой, и вид у него был слегка помятый, но вовсе не обиженный. Он только очень беспокоился за учителя. Под кристальным взглядом детских глаз Чжоу Цзышу почувствовал себя чуточку негодяем и ответил ласковее обычного:

– Всё в порядке, малыш. Волноваться не о чем.

– Давайте, я понесу вас! – предложил Чжан Чэнлин, с готовностью подставив спину.

Чжоу Цзышу стало смешно. Похлопав ученика по плечу, он бросил: «Нет нужды» – и легко поднялся на ноги без посторонней помощи.

Вэнь Кэсин не купился на его браваду и не стал спрашивать разрешения. Он просто притянул Чжоу Цзышу за пояс и прижал к себе, не дав сделать и пары шагов. Чжоу Цзышу так понял, что сегодня им ещё недостаточно попользовались. Господин Вэнь подлавливал удобные моменты всё лучше и лучше, но в этот раз точно получил бы локтем под дых. И прекрасно это понимал, поэтому поспешил напомнить:

– Береги силы! Если старый обжора напортачит с механизмами, нам придется прорываться с боем.

Чжоу Цзышу не придумал, что возразить, и скрепя сердце оперся на Вэнь Кэсина. Едва он позволил себе ослабить контроль, всё тело словно раскололось от боли. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В этот момент раздался сердитый окрик Е Байи:

– Вы что там, померли? Бегом сюда!

Все трое последовали на его голос и увидели, что их спутник застрял перед картой поместья. Эта карта, сотканная из тысяч светящихся линий, занимала целую стену и казалась чем-то, не принадлежащим земному миру. Вэнь Кэсин запрокинул голову и с открытым ртом уставился на путаный узор.

– Что-то я не разберу, где верх, где низ, – изрёк он в итоге. – Даже если всю жизнь тут просижу, яснее не станет. Нечего и браться!

– Какое облегчение! Значит, нас двое таких недалёких, – с усмешкой подхватил Чжоу Цзышу.

Е Байи бросил на них взгляд, которым впору было замораживать реки. Впервые он не подобрал достойных эпитетов и хмуро позвал себе в помощь Чжан Чэнлина. Так, на пáру, они и занимались поиском выхода. Е Байи пробовал подступиться к сверкающей паутине то с одной, то с другой стороны. Чжан Чэнлин старательно выполнял его указания. Спустя какое-то время карта разъехалась в стороны, открыв взорам еще более мудрëную головоломку. Сложная система крутящихся и жужжащих механизмов поднималась под самый потолок. Каждая деталь была изготовлена так тонко и хитроумно, что Чжоу Цзышу невольно вздохнул:

– Тот, кто придумал всё это, был незаурядным человеком. И великим мастером.

В этот раз Е Байи и Чжан Чэнлин приложили гораздо больше усилий, чтобы добиться результата. Когда никто уже не ждал, потолок вдруг приподнялся, а с ним и часть противоположной стены, открывшая лестничный пролет. Ступенек было не счесть, но каждая приближала к свежему воздуху и дневному свету. Наконец, лестница вынырнула в тихом закрытом дворике. Солнечные блики на траве и нежный шелест листьев создавали удивительный контраст с кошмарными подземельями.

– Вот и настоящее поместье Марионеток, – угрюмо проворчал Е Байи.

Оглядев сад, он решительно направился к отдельно стоящему домику. Этот домик скрывался в плотной тени старого дерева, выбиваясь из общей картины мрачным видом и ощущением обречённости. Окна были наглухо заколочены, а дверь забрана крепкой решёткой. Настоящая темница.

Не замедлив шага, Е Байи наполнил энергией свою ладонь. Одного взмаха его руки хватило, чтобы вырвать кованые прутья. Непревзойдённые навыки позволяли Е Байи обходиться без церемоний, и он первым шагнул внутрь. Остальные двинулись следом и одновременно замерли на пороге.

В маленькой комнатке не было ничего, кроме кровати, к которой был прикован совершенно седой старик. Его глаза давно ослепли от постоянного пребывания в темноте, но он чутко повернул голову на шум, и по костлявому, измождëнному телу прошла судорога. После долгого молчания Е Байи, собравшись с духом, спросил у него:

– Ты… Лун Цюэ?

Примечание к части

∾ 蚍蜉撼树 – идиома (букв. «муравьи, встряхивающие дерево») в оригинале.

∾ 春宫图 (букв. «картины весеннего дворца») – запись в китайской Википедии настаивает на том факте, что они были пособиями по половому воспитанию. Эротические книги иногда были частью приданого женщины, чтобы научить её, как доставить удовольствие мужу. Также бытовало мнение, что эротические альбомы защищают от пожаров и поэтому их хранили на кухнях: дождь ассоциируется с сексом, потому что в китайском воображении земля оплодотворяется его падением. Следовательно, изображение полового акта символизирует стихию воды, которая противодействует стихии огня.

∾ В оригинале герои описываются как «не очень хорошие мармеладки» (不是好枣).

∾ 粽子 – цзун, блюдо из клейкого риса, начинённого разными начинками и завёрнутого в листья бамбука, тростника или другие крупные листья. Готовят на пару или в кипячении, перевязывают длинными нитками.

∾ Каламбур – «给个棒槌就当针» или «получить дубинку и принять ее за иглу». Слово «игла» омофонично слову «истина», поэтому альтернативное значение фразы: «принять дубинку за иглу / истину».

∾ Каламбур – Вэнь Кэсин говорит: «好剑!» («Отличный ход мечом!»), произносится как «хао цзянь», а Чжоу Цзышу говорит: «好贱» («Какой подлец»), также произносится как «хао цзянь».

Том 2. Глава 50. Ключ

Примечание к части

Дорогие читатели,

недавние события прямо или косвенно затронули многих,

в том числе и членов нашей команды.

Возможно, сейчас не время для развлекательного чтива,

но у нас есть задел глав на стадии шлифования, практически готовых к публикации.

Поэтому мы будем продолжать публикации в прежнем режиме в надежде,

что новелла поможет кому-то отвлечься и подарит несколько приятных минут.

Все мы остаемся людьми, которые понимают друг друга, искренне переживают и поддерживают.

Надеемся, что каждый из вас в порядке и в безопасности.

Старик повернулся к ним ухом и нервно дёрнулся. Потревоженные движением тяжёлые цепи зазвенели. Чжан Чэнлин украдкой потянул за рукав Чжоу Цзышу и спросил, не веря своим глазам:

– Шифу... эти цепи пропустили насквозь?

– Ш-ш! – Чжоу Цзышу окинул мрачным взглядом сидевшего на кровати человека и убедился в отсутствии кандалов: металлические звенья пронзали тело, пробив лопатки и колени. Плоть вокруг ран сгнила, оголив кости. Выживание в подобном состоянии само по себе было подвигом.

В тёмном помещении стояла невыносимая вонь испражнений. Давно потерявшая цвет одежда старика превратилась в полуистлевшие лохмотья, непристойно обнажавшие сморщенное тело. Зрелище производило поистине гнетущее впечатление.

Прикованный узник открыл рот и натужно, будто ему давно не приходилось разговаривать, медленно и невнятно просипел:

– Кто… вы? Где… Лун Сяо?^[348]

– Лун Сяо – это полупарализованный калека в самоходной коляске? Он мёртв. Кем он тебе приходился?

Услышав слова Е Байи, старик надолго уставился пустым взглядом куда-то вдаль. Вдруг он широко открыл рот и затрясся в будто бы в искреннем, но странно беззвучном смехе. Уголки его глаз увлажнились, пара мутных капель скользнула по щекам и сорвалась с подбородка. Слёзы быстро исчезли, и он вновь засмеялся, словно безумец. Не обратив внимания на эту жутковатую смену настроений, Е Байи присел на корточки, чтобы осмотреть цепи.

Поразмыслив, он протянул руку Чжоу Цзышу:

– Одолжи свой меч.

Чжоу Цзышу догадался, что тот собирается освободить узника, поэтому достал Байи и протянул рукоятью вперёд. Взяв меч, Е Байи рубанул по цепи. Раздался громкий лязг, но на металле не осталось даже зарубки. Зато лезвие меча после удара продолжало сильно дрожать. Сердце Чжоу Цзышу болезненно затрепетало с ним в такт.

– Не нужно… Не тратьте силы впустую… Это бесполезно, – внезапно проскрипел старик.

– За какой ужасный поступок тот паралитик так сильно тебя возненавидел? – спросил Е Байи.

Старик не спешил отвечать, но в конце концов тяжело вздохнул и произнёс:

– Я… единственный ужасный поступок, что я совершил, – вырастил такого… сына, как он.

Присутствовавшие обменялись удивлёнными взглядами. Теперь стало понятно, почему Лун Сяо впал в ярость, когда Е Байи сказал ему: «Видать, ты родной сын Лун Цюэ». Старым обжорой руководило божественное провидение, не иначе. Пусть случайно, но он оказался прав насчёт столь невообразимой родственной связи.

Вэнь Кэсин нарушил воцарившуюся тишину:

– Когда вы говорите «Лун Сяо», «Сяо» – это ведь не «сыновний» от «сыновней почтительности»?

Подозревая, что Вэнь Кэсин надавил старику на больное место,^[349] Чжоу Цзышу ощутимо ткнул болтуна локтем. Не посмев уклониться, Вэнь Кэсин потёр ушибленные рёбра и посмотрел в ответ округлёнными от обиды глазами.

Из горла Лун Цюэ вырвались хриплые звуки, отдалённо напоминавшие смех.

– Должно быть, карма настигла меня за грехи, совершённые в прошлой жизни! – старик протянул морщинистую руку к спинке кровати, пытаясь опереться. Постепенно его речь становилась более чёткой. – Раньше тут находились наши с Юй Чжуй^[350] покои, здесь и родился этот маленький зверь. Подумать только: мы оба, муж и жена, умрём по его вине… Эх, если это не судьба, то что?

– Юй Чжуй – ваша досточтимая супруга? – осторожно спросил Чжоу Цзышу.

Лицо старика было настолько испещрено морщинами, что в их сетке невозможно было рассмотреть, красиво оно или нет, радостно или печально. Но при имени Юй Чжуй оно, казалось, расслабилось. Одинокая слеза застыла в глубокой складке у рта, мерцая в тусклом свете.

– Да. Она скончалась из-за родов. Я построил поместье Марионеток после того, как потерял Юй Чжуй. Отпустил всех слуг…

Не только Е Байи обладал чудесной проницательностью. Чжан Чэнлин потрясённо посмотрел на Вэнь Кэсина – точность его догадки о потере важного, единственного в жизни человека показалась мальчику абсолютно невероятной.

– Я обещал жене достойно воспитать этого маленького зверя, но он родился калекой, неспособным стоять на ногах. Поэтому я научил его всему, что умел, надеясь, что благодаря этим знаниям он сможет позаботиться о себе. Ха!

– Если так, почему он заточил тебя здесь? – спросил Е Байи.

Старик задрожал всем телом. После долгого молчания он наконец пробормотал:

– Из-за «Руководства Инь Ян».

Все, кроме ничего не понимавшего Чжан Чэнлина, враз посерьёзнели и пристально воззрились на старика. Чжоу Цзышу первым нарушил тишину:

– Это… «Руководство Инь Ян», принадлежавшее госпоже Жун?

Старик кивнул и глухо пробормотал:

– На костях вырастает новая плоть, мёртвые оживают, когда инь и ян меняются местами.

Считалось, что в мире не существует болезни, которую не могли бы излечить секреты этой священной реликвии из Долины целителей. Даже Зелёная Лиса искала «Руководство Инь Ян», надеясь избавиться от уродливого шрама на лице и вернуть красоту. Но кто мог мечтать о заветной книге сильнее, чем честолюбивый и амбициозный человек, парализованный с рождения?

– Разве «Руководство Инь Ян» вместе с книгами «Меч Фэншань» и «Дхарма Люхэ» не запечатаны Кристальной броней? Или ваш сын думал, что вы владеете всеми фрагментами? – уточнил Чжоу Цзышу.

– Всеми фрагментами? – старик усмехнулся и покачал головой. – Вы заблуждаетесь… Я – создатель Кристальной брони. Но Броня всего лишь замóк… Даже если бы у меня имелись все фрагменты, это ничего не дало бы. Чтобы получить запечатанные сокровища, нужен ключ.

– И у тебя есть этот ключ? – приподнял бровь Е Байи.

– У меня его нет, – деревянным голосом проговорил старик.

Е Байи не собирался останавливаться:

– Если у тебя нет, у кого ещё ему быть?

Старик горестно рассмеялся:

– Ну конечно, вы мне не верите! Он тоже не верил.

Чжоу Цзышу в задумчивости смотрел на искалеченного узника, а затем снова прервал всеобщее молчание вопросом:

– Старший Лун, вы ведь знаете, кто владеет ключом?

Старик повернул голову на звук голоса Чжоу Цзышу, словно мог его видеть:

– Верно, я знаю. Но я дал клятву не раскрывать эту тайну. Никому и никогда. Лун Сяо… Поэтому Лун Сяо сошёл с ума!

Е Байи прищурился и продолжил почти угрожающим тоном:

– Значит ли это, что ты был свидетелем событий, произошедших между Жун Сюанем и другими тридцать лет назад?

Старик молча кивнул. Но прежде, чем Е Байи успел задать следующий вопрос, Лун Цюэ предупредил его:

– Я не могу вам ничего рассказать. Жун Сюань и его жена – благодетели, спасшие мне жизнь. Я пообещал госпоже Жун сохранить тайну.

– Ты не в том положении, чтобы решать, – ледяным тоном отрезал Е Байи.

Старик расхохотался. С большим трудом он схватился за ногу, нащупал пронзённое цепью изуродованное колено и приподнял его на всеобщее обозрение. Продолжая смеяться, он спросил неподходящим для тяжёлой атмосферы легкомысленным тоном:

– Что хуже этого вы можете сделать? Лун Сяо, маленький зверь, три года держал меня в плену! Что ещё можно со мной сотворить?

Старик, которому каждый вдох давался с видимым усилием, устало прислонился к спинке кровати. Его губы скривились в слабой насмешливой улыбке. Казалось, ему было плевать на весь мир. Глядя на Лун Цюэ, Чжоу Цзышу припомнил изречение Фань Куая: «Я не боюсь даже смерти, зачем мне отказываться от простой чаши вина?».^[351]

Он задумался, каким на самом деле был Лун Цюэ? Из-за одного человека – любимой жены, которую потерял, – он возвёл загадочное и опасное поместье Марионеток, в котором заперся от мира. Из-за одного давнего обещания он не открыл секрет даже собственному сыну и пережил три года ада на земле… Чжоу Цзышу пришёл к выводу, что во всём цзянху никто не имел большего права называться «благородным героем», чем этот умирающий старик.

Вдруг Чжоу Цзышу ощутил, что рука Вэнь Кэсина, до того спокойно покоившаяся на его талии, сильно напряглась, будто тот хотел прижаться всем телом. Чжоу Цзышу обернулся, недовольно нахмурившись, и обнаружил, что Вэнь Кэсин не сводит глаз с Лун Цюэ. От его обычной улыбки не осталось и следа, а в темных глазах на мгновение промелькнул влажный блеск.

– Эй, древнее чудовище! – выкрикнул Вэнь Кэсин. – Раз он не хочет рассказывать, так тому и быть. Перестань донимать людей!

Проигнорировав эти слова, Е Байи схватил Лун Цюэ за руку и жёстко отчеканил:

– Мне нет дела до Кристальной брони, тайного ключа и всего, что с ними связано. Единственное, что меня интересует, – правда о том, как умерли Жун Сюань и его жена Юэ Фэн.

На тыльной стороне ладони Е Байи вздулись вены – так сильно он стиснул чужую руку. Лицо Лун Цюэ страдальчески исказилось от боли, но он не уступал:

– Я не…

Вэнь Кэсин подтянул Чжан Чэнлина и знаком велел ему поддерживать Чжоу Цзышу, а сам отстранился. По непонятной причине он был разгневан.

– Старый монстр, да заткнёшься ты когда-нибудь? – со злостью выпалил Вэнь Кэсин и без предупреждения атаковал Е Байи в спину.

Чжан Чэнлин с отвисшей челюстью наблюдал за головокружительным вихрем схватки между парой мастеров. Он совершенно не понимал, что могло послужить причиной внезапной ссоры недавних товарищей по оружию. Эти двое крушили всё на своём пути и устроили немалый беспорядок. Схлестнувшись в очередной, особо яростной атаке, они выплеснули столько энергии, что стены темницы заходили ходуном, как от землетрясения. Вэнь Кэсин явно впал в ярость – каждый его удар был злее и ожесточённее предыдущего.

– Твою мать, да ты совсем свихнулся?! – яростно прорычал Е Байи.

Вэнь Кэсин насмешливо отозвался:

– Ты урод, потому я и хочу надрать тебе задницу. Чем не повод?

Чжан Чэнлин привык обращаться за разъяснениями каждый раз, когда сталкивался с чем-то непонятным.

– Шифу…

Чжоу Цзышу не отреагировал на очередное подёргивание за рукав. В тот момент он был целиком погружён в собственные мысли, ища подтверждение догадкам. Внезапно его осенила идея, он оттолкнул Чжан Чэнлина и присел рядом с Лун Цюэ.

– Ты ранен? – спросил тот, прислушавшись к дыханию Чжоу Цзышу.

– Стараниями вашего сына.

– Дёшево отделался, – хрипло рассмеялся старик. – По сравнению со мной, ты в полном порядке!

Чжоу Цзышу не стал его разубеждать, сосредоточившись на изучении цепей, пропущенных сквозь тело узника. В механизмах ловушек он ориентировался слабо, но в конструкции пыточных устройств бывший командир Тяньчуана разбирался получше многих. Тем не менее, даже после тщательного осмотра он не смог определить сплав металла. Спустя несколько минут Чжоу Цзышу сдался и обратился к Лун Цюэ:

– Я не могу придумать, как избавить вас от цепей. Сейчас, когда ваш сын мёртв, что с вами будет?

Лун Цюэ задумчиво ответил:

– Полагаю, пришла моя пора. Я должен был скончаться давным-давно, но Лун Сяо не позволял. Теперь никто не помешает… Больше всего я сожалею о том, что не сумел поступить правильно с сыном Юй Чжуй. Полюбить его… Я знаю, он и мой сын тоже, но я не нашёл в себе сил его простить. Мне всегда казалось, что он повинен в смерти своей матери. Если бы… Если бы за эти годы я смог смягчить сердце и стать хоть наполовину лучшим отцом, он бы не вырос таким жестоким.

Чжоу Цзышу чувствовал истинность озвученных мыслей и не мог найти слова утешения. В конце концов он предпочёл откровенность:

– Ваша правда.

Между тем Е Байи и Вэнь Кэсин буквально снесли крышу и выпрыгнули наружу, чтобы продолжить драку. Комнату, которая не один год была погружена в темноту, залил дневной свет. Лун Цюэ кожей почувствовал тёплые лучи, протянул вверх дрожащую руку, словно хотел дотронуться до солнца, и с облегчением вздохнул. Чжоу Цзышу собрался было что-то сказать, когда снаружи раздался бешеный рев Е Байи:

– Мелкий сопляк, перестань совать нос в чужие дела! Лун Цюэ, я должен узнать, что случилось с Жун Сюанем во что бы то ни стало! Он был моим учеником!

Застыли все: Чжоу Цзышу с открытым ртом, Лун Цюэ с поднятой рукой, Вэнь Кэсин с занесённой для удара ногой. Оставаясь в этом забавном положении, Вэнь Кэсин со странным выражением лица смотрел на Е Байи. В самом деле, Жун Сюань и Лун Цюэ были ровесниками, а Е Байи только что признался, что являлся шифу Жун Сюаня… Неужели старый ублюдок действительно был бессмертен, как легендарные тысячелетние черепахи?^[352]