Текст книги "Далекие странники (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 45 страниц)

– Шифу, мне снился человек, закутанный в плащ с головы до пят… Он задавал отцу один и тот же вопрос: «Где эта штука?», приставив нож к горлу его второй жены. Это было так… так…

Чжоу Цзышу распахнул глаза, и тут же в приоткрытую дверь вошёл Вэнь Кэсин.

– Как выглядел тот человек? – спросил Вэнь Кэсин на редкость серьёзным тоном. – У него имелись примечательные черты?

Чжан Чэнлин ненадолго задумался, а потом разочарованно покачал головой:

– Во сне всё виделось очень смутно…

Чжоу Цзышу вспомнил, как настойчиво Скорбящий Призрак расспрашивал Чжан Чэнлина о человеке без пальца, и решил повторить вопрос:

– Ты случайно не обратил внимание, у того незнакомца в плаще был полный комплект пальцев на руках?

Чжан Чэнлин снова отрицательно мотнул головой и посмотрел на шифу печальным взором. Чжоу Цзышу вздохнул и ещё раз погладил парнишку по голове:

– Неважно. Спи.

Они так и оставались подле Чжан Чэнлина, один стоя, другой сидя, пока дыхание мальчика не стало размеренным и спокойным. Убедившись, что его ученик хорошо укрыт, Чжоу Цзышу встал и вышел из комнаты вместе с Вэнь Кэсином.

Оказавшись снаружи, Вэнь Кэсин с глубоким вздохом внезапно обнял Чжоу Цзышу со спины и уткнулся лицом в его плечо. Оба долго стояли, не говоря ни слова и совершенно не двигаясь, пока тихий голос Вэнь Кэсина не нарушил уютную тишину, возвращая их в действительность:

– Эти дни походили на чудесный сон… Почему мы должны проснуться так скоро?

Примечание к части

∾ Скорбящий Призрак, Призрак Висельника, Призрак Непостоянства – Учан Гуй (无常鬼): второстепенное божество в китайской мифологии. Учан Гуй обладает изменчивой природой: может выступать как божество удачи, награждая за добрые дела, либо как злобное божество, наказывая за злые поступки. Иногда представляется в виде двух сущностей: Хэй Учан 黑无常 и Бай Учан 白无常 (Чёрное Непостоянство и Белое Непостоянство) – слуги Яньвана, отвечают за сопровождение душ умерших в Диюй.

∾ «Давным-давно потрёпанное одеяло холодно как железо» – строки из стихотворения Ду Фу «Осенний ветер дует все сильней…»: 布衾多年冷似铁.

∾ Техника Цинна – реально существующая техника ушу, борьба с болевыми приёмами, воздействующими на мышцы, суставы или акупунктурные точки, перекрывающими дыхание или кровоток.

∾ «Ты так настойчиво хочешь присутствовать при моём сне?» – 侍寝, или «прислуживать во время сна» – выражение, означающее действия, ожидаемые от наложницы императора, когда она выбрана в качестве спутницы императора на ночь.

∾ «Боюсь, я недостоин столь драгоценного дара…» – в соответствии с китайской культурой дарения, диалог описывает ситуацию, когда человек из-за слишком дорогого подарка попадает в затруднительное положение. Отказ от подарка невежлив, а принятие – неуместно по причине отсутствия возможности вернуть подарок той же ценности в будущем. Словом, Чжоу Цзышу говорит о том, что не сможет вернуть ответную услугу.

Том 3. Глава 55. Подслушивание у стен

Том 3. Шить другому свадебный наряд

Всё как прежде – ручей, и песок, и тропа под уздечкой. Орхидеи свежи, и леса изумрудные вечны. Постарел только странник, который бродил здесь беспечно.

Снова пенье красавиц летит с золочёных ступеней, Тростниковая дудочка вторит ему с упоением. Сладки лёгкие ветры, что мчатся с востока Лояна, Но на западе ветры стихают – и больно, и странно.

Всё немного не так, и кукушку сегодня не слышно. Допивает вино своё странник в закатном затишье. ^[370]

Три человека верхом на тощих лошадях неспешным шагом плелись по казённой дороге,^[371] в сторону городских ворот Восточной столицы,^[372] давно потерявшей былое великолепие.

Двое всадников были стройными и красивыми мужчинами, при этом один из них отличался невесомо тонкой фигурой и прозрачной бледностью. Скорее, просто занимая руки, он отстёгивал от пояса кувшин с вином и покачивал взад-вперёд, а отхлёбывал лишь изредка, подолгу смакуя вкус. Казалось, мысли путника витают далеко-далеко, однако по непроницаемому лицу невозможно было угадать, о чём он задумался. Замыкал процессию крепкий и простоватый на вид юноша.

Это была компания Чжоу Цзышу, прибывшая прямиком из Шучжуна.

Пока они тащились по невзрачным окрестностям, Вэнь Кэсин зорко наблюдал, как Чжоу Цзышу прикладывается к вину. Судя по плеску, немаленький кувшин почти опустел, хотя был откупорен совсем недавно. Когда Чжоу Цзышу в очередной раз запрокинул голову для глотка, Вэнь Кэсин не выдержал и остановил его за предплечье:

– Может, хватит уже пить?

Чжоу Цзышу искоса посмотрел в ответ и перехватил кувшин свободной рукой:

– Ты мне жена, чтобы придираться на каждом шагу?

Вэнь Кэсин переместил пальцы с его руки на кувшин и возразил с явным укором:

– Мы делили постель и спали, касаясь кожи друг друга. Или ты уже вдоволь наигрался и теперь собираешься избавиться от меня?

Чжоу Цзышу легко отразил и этот упрёк:

– Скорее хочу избавить тебя от вдовьей доли.

Вэнь Кэсин отказывался сдаваться. Нисколько не заботясь о душевном спокойствии Чжан Чэнлина, ехавшего неподалёку, он с поразительным бесстыдством заявил:

– О, не стоит беспокоиться об этом! Каждую ночь я не могу сомкнуть глаз. Ты позволяешь мне смотреть и прикасаться, но не более. Это ли не вдовья доля, хотя ты ещё жив?

Рука Чжоу Цзышу соскользнула, а Вэнь Кэсин подхватил кувшин и торжествующе улыбнулся.

Чжан Чэнлин ехал за ними и, опустив голову, выискивал на дороге трещину, чтобы зарыться в неё поглубже.

На радостях от успешного похищения выпивки Вэнь Кэсин сделал большой глоток, краем глаза посматривая на Чжоу Цзышу:

– Вино далеко не лучшее. Но вкус… неожиданно приятный. На удивление приятный, – и расплылся в довольной ухмылке.

Чжоу Цзышу заторможенно глядел, как наглец упивается триумфом, а затем резко пришпорил лошадь. Подъехав вплотную, он склонился и прошептал на ухо Вэнь Кэсину:

– Моя прекрасная жёнушка теряет ночной сон, терзаясь от одиночества и неутолённых плотских желаний? Этот муж действительно плохо с тобой обращался и сожалеет об этом. Сегодня, после вечернего омовения, я обязательно навещу супружескую спальню и позабочусь о том, чтобы…

Фантазия Вэнь Кэсина рисовала весьма яркие картины. Увлечённый ими, он невольно потерял связь с реальностью и не сразу заметил, что рука вместо кувшина держит пустоту.

Зеркально повторяя действия Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу бросил на него косой взгляд из-под ресниц. Правда, в его глазах читался скорее блеск озорства, а не многообещающий намёк.

Настала очередь Чжоу Цзышу самодовольно ухмыляться. Он демонстративно покачал кувшином, прежде чем приложился к горлышку и сделал большой глоток. Вдруг он почувствовал, как что-то маленькое и твёрдое проскользнуло в рот. Содрогнувшись, Чжоу Цзышу выплюнул эту штуку на ладонь и чуть не выпрыгнул из седла, увидев кусочек грецкого ореха! Чжоу Цзышу перекосило от отвращения, словно ему в рот попал комок человеческого мозга, а не безобидное ядрышко.

– Чёртов ублюдок! – яростно бросил он Вэнь Кэсину.

Вэнь Кэсин смиренно сложил руки в поклоне:

– Я не заслуживаю такой похвалы, ты превзошёл меня во всём!

Лицо Чжоу Цзышу безо всякой маски приняло землистый оттенок:

– Ты!.. – несомненно блестящий ответ остался невысказанным, поскольку желудок Чжоу Цзышу скрутило от отвращения. Тошнотворный образ крошечных человеческих мозгов отказывался покидать воображение.

Вэнь Кэсин неторопливо подъехал ближе, взял его запястье и размашисто провёл языком по ладони, забирая злополучный орешек.

– Супруг мой, твоему возрасту не подобает придирчивость к еде! Нельзя разбрасываться с трудом добытой пищей, – усмехнулся Вэнь Кэсин, с нескрываемым наслаждением прожевав орех.

Чжоу Цзышу отвернулся, подавляя рвотные позывы. Ему потребовалось некоторое время, чтобы произнести слабым голосом:

– Я хочу отказаться от жены…^[373]

Вэнь Кэсин расхохотался.

Щёки Чжан Чэнлина за это время успели неоднократно сменить цвет с пятнисто-малинового на бледно-зелёный. Наконец он набрался смелости, догнал пару бессовестных шутников и промямлил:

– Ши-шифу, п-почему… почему мы направляемся в Л-лоян?

Бледность ещё не сошла с лица Чжоу Цзышу, зато с язвительностью было всё в порядке:

– Хм, дай-ка подумать… С чего бы нам туда ехать? О, возможно, мы предполагаем выяснить, кто охотится за твоей паршивой шкурой?

Чжан Чэнлин оказался в полнейшем ступоре. Он только и мог, что разинуть рот, похлопать глазами, да выдать откровенно бестолковое:

– А?..

Вэнь Кэсин расслабленно правил лошадью, придерживая поводья одной рукой. Озвучивая свои размышления, второй рукой он потирал подбородок:

– Два разных заказчика по отдельности нанимали отряды скорпионов для убийства ребёнка…

– Я не думаю, что человек в багряных одеждах, Сунь Дин, намеревался убить его, – вмешался Чжоу Цзышу. – Если бы Скорбящий Призрак хотел отнять жизнь бестолкового мальчишки, то не тратил бы время на расспросы.

Обернувшись, Вэнь Кэсин изучающе поглядел на Чжоу Цзышу, словно читал его мысли по лицу.

– Поэтому ты хочешь узнать, кто купил услуги более дорогостоящих скорпионов-смертников? – задумчиво протянул Вэнь Кэсин. – Это означает… Ты намерен отыскать скорпионов. Следовательно, их логово находится в Лояне, я прав?

Чжан Чэнлин посмотрел на Вэнь Кэсина с восторгом. Он считал этого старшего гением, который мог сделать десять выводов из одной фразы, создать полную картину по аналогии и… и… на основании одной гипотезы выстроить три аксиомы!^[374]

Однако Чжоу Цзышу не впечатлился:

– Красуешься, чтобы показаться умнее этого маленького олуха?

Вэнь Кэсин привык к постоянным колкостям, поэтому пропустил их мимо ушей и продолжил тему:

– Хочешь сказать, ты знаешь, где расположено гнездо Ядовитых скорпионов?

Чжоу Цзышу по привычке потянулся к кувшину на поясе. Он уже поднёс вино к губам и собрался сделать глоток, но вспомнил, что подложил туда подлец Вэнь, и вновь передёрнулся от отвращения. Рука с кувшином бессильно упала. По мнению Чжоу Цзышу, люди, портящие хорошую выпивку, достойны отдельного круга преисподней. Он злобно посмотрел на Вэнь Кэсина и отпустил очередную едкую шпильку:

– Твоё невежество не означает, что я такой же.

Вэнь Кэсин заметил молнии в его глазах и поспешил погасить их лестью:

– Конечно, конечно, само собой разумеется. Господин Чжоу не только выдающийся мастер кунг-фу, он также обладает блестящим умом и множеством знаний. Как может этот скромный простолюдин мечтать сравниться с ним?

Чжоу Цзышу захотелось больно стукнуть находчивого болтуна, поскольку тот начинал снова входить во вкус. Но потом он подумал, что, вероятно, не сможет победить его в драке. И мудро решил вернуться к игнорированию языкастого спутника.

– – – – -

Прибыв в Лоян, они разместились на постоялом дворе, пообедали и разбрелись по комнатам, чтобы отдохнуть с дороги. Когда некоторое время спустя Чжоу Цзышу позвал к себе Чжан Чэнлина, мальчик не почуял подвоха и радостно подбежал к шифу. Вместо приветствия его ожидал удар в плечо – очередной неожиданный урок. Не успев заблокировать атаку, Чжан Чэнлин наклонился и неуклюже прошмыгнул под рукой учителя.

Чжоу Цзышу мрачно отметил, что у мальчишки есть неоспоримый талант: любое движение, каким бы грациозным и красивым оно ни было по задумке, в исполнении Чжан Чэнлина походило на нелепые ослиные кувыркания. Но, несмотря на несуразную пластику, последовательность шагов была выполнена правильно.

Не сходя с места, Чжоу Цзышу повернул ладонь и достал Чжан Чэнлина круговым ударом. Мальчишка удивлённо ойкнул, плюхнулся на спину, извернулся, как земляной червь, и вскочил на ноги. Не успев восстановить равновесие к моменту, когда в него полетела третья атака, Чжан Чэнлин наступил на маленький чайный стол. Тот опасно закачался и с оглушительным грохотом опрокинулся вместе с незадачливым учеником.

Чжан Чэнлин снова оказался на полу, перевернулся на живот, а затем по-жабьи оттолкнулся одновременно руками и ногами, чтобы подпрыгнуть. Вернувшись в вертикальное положение, он сразу же споткнулся и вновь приземлился задницей на пол. Впрочем, это помогло ему избежать последнего размашистого удара Чжоу Цзышу. Перебирая по полу всеми конечностями, Чжан Чэнлин отполз за пределы досягаемости шифу. Следовало отдать должное стараниям мальчика: в его движениях появилась плавность. Они даже органично перетекали одно в другое, «подобно потоку плывущих облаков».

Чжоу Цзышу был так сбит с толку, что из его ноздрей чуть не повалил дым.

– Ты что, нанялся сюда вытирать полы? – осведомился он, указав пальцем на паршивца.

Чжан Чэнлин вскочил на ноги, смущённо потёр нос рукавом и робко объяснил:

– Старший… старший Вэнь сказал, что… любой ход, который может спасти жизнь, хорош. Потому что в настоящем бою невозможно следовать схемам. И что, если я от страха забуду последовательность, мне придётся импровизировать и приспосабливаться…

– ВЭНЬ КЭСИН!!! – в гневе взревел Чжоу Цзышу. – Иди сюда, чума на твою голову! Наглец, ты пытаешься сбить моего ученика с толку своими извращёнными техниками и превратить в себе подобного?

Вэнь Кэсин, как оказалось, увлечённо наблюдал за представлением, прислонившись к дверному косяку и лакомясь орехами из нового мешочка. После гневного крика Чжоу Цзышу он закрыл нижнюю половину лица рукавом^[375] и некоторое время молчал, печально глядя в ответ и пытаясь побыстрее прожевать орешки.

– М-мой господин, ты… отвергаешь эту супругу? – наконец произнёс он дрожащим от обиды голосом.

Чжан Чэнлин от души сочувствовал старшему Вэню. Пусть он и не был той невестой, которую можно с гордостью представить семье и друзьям, но с готовкой и бытовыми обязанностями справлялся весьма успешно. Лишённый светской грации, в бою Вэнь Кэсин был грозным противником. Кроме того, он обладал крепким телосложением и не требовал дорогих подарков. Чжан Чэнлин от всего сердца сожалел, что шифу отвергает поистине одарённого человека.

Чжоу Цзышу не хотел участвовать в этом фарсе и развернулся к Чжан Чэнлину:

– Ты! Остаёшься в гостинице. Я отлучусь на несколько дней, чтобы прощупать скорпионов. Жди тут и не высовывайся.

– Шифу, позволь пойти с тобой! – взмолился Чжан Чэнлин.

– Пойти со мной, чтобы что? Путаться под ногами?

Чжан Чэнлин от этих резких слов надулся, но нежелание расставаться пересилило, и он предпринял ещё одну попытку достучаться до строгого наставника:

– Шифу…

Чжоу Цзышу пнул мальчишку под зад:

– Что ещё? Хочешь, чтобы я тебя к груди приложил? Пропади уже! И помни, если по возвращении я не замечу прогресса в твоём паршивом кунг-фу, то переломаю тебе ноги!

Горемычный Чжан Чэнлин уныло поплёлся прочь. По пути мальчик пытался подсчитать, по сколько раз на дню учитель грозится сломать ему ноги, и жалел, что не может превратиться в многоножку.

Увидев, что Чжоу Цзышу направляется к выходу, Вэнь Кэсин метнулся ему наперерез со словами:

– Я! Я пойду с тобой!

Чжоу Цзышу одним прыжком отпрянул от него, указывая пальцем на мешочек с орехами с таким видом, будто в нём притаились пять ядовитых существ и четыре вредителя.^[376] Вэнь Кэсин примиряюще улыбнулся, быстро свернул мешочек с лакомством и спрятал его в недрах одежд. Затем он отряхнул руки от оставшихся крошек и последовал за Чжоу Цзышу, больше не возражавшим против его общества.

Добравшись до окраины города, они миновали пышный цветущий сад и через небольшой переулок вышли к гудящему от гомона людских голосов павильону. Вэнь Кэсин осмотрелся, почувствовав хорошо знакомую атмосферу: приглушенное освещение, воздух, напоенный ароматами благовоний, духов и вина… они оказались у входа в бордель. Со странно переменившимся лицом он указал на верхний балкон, где певица играла на цитре.

– Неужели логово Ядовитых скорпионов находится в… таком месте?

– Будет тебе! Можешь перестать притворяться человеком высоких моральных устоев, незапятнанный лотос Вэнь, – с долей ехидства ответил Чжоу Цзышу и переступил порог заведения.

Вэнь Кэсин поспешил оттащить его назад и тихо напомнил:

– Но ведь… у тебя уже есть молодая супруга, которая желает присутствовать при твоём сне…^[377]

Чжоу Цзышу подхватил спутника за подбородок и смерил его лицо оценивающим взглядом. Вэнь Кэсин смотрел в ответ глазами, полными нежности. Чжоу Цзышу вздрогнул и выпалил:

– Жёнушка Вэнь, ты слишком меня раздражаешь!

С этими словами он развернулся и нырнул в толпу искателей удовольствий.

– Да как ты смеешь! – проворчал себе под нос Вэнь Кэсин. – Прелюбодействовать у меня на глазах, словно я уже мёртв! Хорошо, ты ещё узнаешь, что такое рык львицы,^[378] – он глубоко вдохнул, до отказа наполнив лёгкие воздухом, и открыл рот, собираясь закричать. Но уже через секунду выдохнул и печально покачал головой.

Смирившись со своенравием спутника, Вэнь Кэсин последовал за ним, вполголоса приговаривая:

– Помнить о трёх послушаниях и четырёх добродетелях, три послушания и четыре добродетели… тьфу!^[379]

Чжоу Цзышу, уверенный, что останется незамеченным, прыгнул на крышу прямо из толпы гостей. Толстяк рядом, с затуманенными от возлияний глазами, почувствовал лёгкое движение воздуха. Немного протрезвев от неожиданного ощущения, он заозирался по сторонам, но не заметил ничего необычного. Вэнь Кэсин присоединился к Чжоу Цзышу, и они невесомо заскользили по черепице многочисленных павильонов весеннего дома.

Вскоре Чжоу Цзышу соскочил вниз, красиво перевернувшись в воздухе, и мягко опустился на траву. Приземлившись рядом, Вэнь Кэсин оглядел небольшой дворик, в котором они оказались. До ушей доносился звон винных кубков, обрывки разговоров и узнаваемые звуки плотских утех. С долей веселья Вэнь Кэсин подумал: «Если ставка скорпионов действительно находится здесь, их аппетиты, должно быть, ненасытны!».

Чжоу Цзышу неслышно шёл впереди, зыбкой тенью прижимаясь к стене. Замирая под каждым окном, он внимательно вслушивался в доносящиеся из комнат звуки. Вэнь Кэсин поразился тому, что кто-то может выглядеть настолько достойно даже во время подслушивания. У одного из окон Чжоу Цзышу показал жестом, что обнаружил искомое.

Вэнь Кэсин попытался собраться и понял секрет: нужно сосредоточиться на скрипе кроватей в комнатах и не обращать внимания на человеческие голоса. Приблизившись, он постарался вплотную приклеиться к Чжоу Цзышу. Таким образом, они вместе принялись внимать страстным женским стонам, доносящимся через окно.

Примечание к части

∾ Казённая дорога – 官道, букв. «Дорога чиновников». Как и римляне, китайцы за счёт государства строили и содержали обширную сеть дорог, по которым можно было перевозить припасы и войска.

∾ Лоян назывался Восточной столицей (Дунду, 东都) во время правления империи Тан (657-907). Это могло бы задать временные рамки истории, если бы не конфликтовало с другими элементами.

∾ «Отказ от жены» (休妻) – в древнем Китае муж мог в одностороннем порядке расторгнуть брачный союз по одной из семи причин (неудача в рождении наследника, излишняя болтливость и др.).

∾ Три идиомы о выдающихся умственных способностях Вэнь Кэсина: 闻一知十, 触类旁通 и 举一反三.

∾ Пять ядовитых существ и четыре вредителя – 五毒四害: первые пять – это скорпион, змея, многоножка, ящерица и жаба, вторые четыре – это крыса, таракан, муха и комар (современная концепция, возникшая в брошюрах, направленных на продвижение санитарии и сельскохозяйственного производства во время Большого скачка (1958-1960 гг.))

∾ «Рык львицы» – 河东狮吼, выражение используется для описания суровой жены, повелевающей мужем.

∾ Три послушаниях и четыре добродетели – 三从四德: согласно конфуцианскому кодексу поведения, все женщины (в т.ч. лёгкого поведения), должны были: слушаться отца до замужества, мужа после замужества, сына после вдовства. Четыре добродетели: нравственность в поведении, сдержанность в речи, приятная внешность и умелость в рукоделии.

Том 3. Глава 56. Чёрные вороны

Чжан Чэнлин ворочался без сна в своей постели. Снаружи шумел ветер. Тени изогнутых ветвей причудливо двигались на оконной бумаге.

В любую другую ночь он назвал бы эту картину «изящный танец ивовых ветвей в серебристом сиянии», но сегодня его настроению была созвучна «демоническая пляска оскаленных мертвецов в призрачном свете».

Чтобы отвлечься, он принял позу для медитаций и начал нараспев повторять мнемонические рифмы, покачивая головой в такт. Старшие относились к этой его привычке скептически.

Вэнь Кэсин считал, что механическое запоминание, даже при правильном понимании каждого слова по отдельности, не имеет ничего общего с реальным осмыслением сути техники.

Шифу был уверен, что техника должна усвоиться сама собой после того, как человек запомнил строки и применил их на практике. Чжоу Цзышу никогда не видел, чтобы кто-нибудь заучивал простую рифму так усердно, будто она была сложнее для понимания, чем Четыре книги и Пять канонов.^[380] В его глазах бестолковость Чжан Чэнлина засверкала новыми гранями.

Вскоре блуждающий разум Чжан Чэнлина зацепился за мысль, что после ухода шифу и старшего Вэня он остался на большом постоялом дворе без всякой защиты. Следом пришло предчувствие ужасной беды, окатив волной нервной дрожи. Чжан Чэнлин вскочил, задёрнул полог кровати, лёг обратно в постель и натянул одеяло на голову… словно благодаря этим действиям он оказался в безопасности.

Свернувшись калачиком, мальчик напряжённо прислушивался к каждому шороху, чтобы не проспать возвращение шифу. Правда, он упустил из виду то, что Чжоу Цзышу передвигался совершенно беззвучно. Даже если бы тот вернулся, ученик ничего бы не услышал. Чжан Чэнлин провел в беспокойном ожидании большую часть ночи, но так и не уловил ни единого шевеления. В конце концов его веки слиплись, и он погрузился в сон.

Поутру мальчика разбудил гомон проснувшихся постояльцев. Чжан Чэнлин кубарем скатился с кровати и бросился в комнату Чжоу Цзышу, только чтобы с разочарованием обнаружить холодную заправленную постель. Старшие не возвращались.

В комнату постучался служка гостиницы и пригласил молодого господина на завтрак. Чжан Чэнлину ничего не оставалось, кроме как спуститься в обеденный зал в ужасно подавленном настроении.

Чжан Чэнлин размышлял о своей никчёмности. Уже не ребенок, но юноша, чьи брюки с каждым днём становились короче, а прогресс в обучении застопорился.

Сначала Старший Ли спас ему жизнь, потом он встретил шифу, который сопроводил его в Тайху, где Чжан Чэнлин остановился у дяди Чжао. Последний привёз его в Дунтин, где он снова встретил шифу… Чжан Чэнлин не совершал поступки по своей воле, лишь послушно следовал чужим решениям.

Он рассеянно жевал булочку, впервые серьёзно обдумывая, что делать с собственной жизнью. Как найти свой путь?

Ход бесплодных размышлений прервал шум голосов у входа. Откусив половину булки, Чжан Чэнлин рассеянно обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, да так и застыл. Впрочем, остальные постояльцы тоже недвижно замерли.

У дверей стояла примерно дюжина женщин, с ног до головы облачённых в чёрное. Они напоминали стаю ворон, влетевших на порог. Их возраст и внешность нельзя было различить из-за масок – грубо сработанных поделок, неизменных атрибутов ярмарочных лотков, зияющих провалами пустых кукольных улыбок. Однако эти маски вряд ли позабавили бы детей: на белых лицах горели жуткие демонические глаза, а уголки раззявленных губ сочились нарисованной кровью.

Лидер группы холодно приказала подавальщику:

– По тарелке пшеничной лапши с овощами на человека. Ещё раз косо взглянешь, и я вырву твои глаза!

Грубый и хриплый голос исходил злобой и принадлежал, похоже, пожилой женщине. Она окинула взглядом помещение, и все постояльцы поспешили спрятать любопытство, уткнувшись в свои тарелки. Никто не хотел лишних неприятностей, так как дамы не выглядели благожелательными.

Пожилая женщина, разумеется, заняла место во главе стола и властно махнула рукой, разрешая остальным присоединиться.

– Не спускайте глаз с маленькой стервы. Быстро едим и в путь.

Чёрная стая по её команде послушно принялась рассаживаться за столом, не тратя лишних слов. Только тогда Чжан Чэнлин заметил молодую, растрёпанную, несчастного вида девушку, которую подтолкнули грубым пинком. От удивления он чуть не выронил изо рта откушенную булочку: «Это ведь драгоценная дочь героя Гао Чуна, Гао Сяолянь! Как она оказалась в плену этой отвратительной шайки?».

Да, это была Гао Сяолянь, но она не заметила Чжан Чэнлина. Губы девушки были разбиты, она и сейчас боролась, пытаясь освободиться из крепко державших рук, от чего поджившие ранки снова закровоточили. Вдруг Гао Сяолянь вздрогнула от пронзительной боли и замерла – половина её тела потеряла способность двигаться. Одна из стражниц извлекла длинную иглу, которую воткнула в бок пленницы секундой ранее.

– Как думаешь, что лучше сделать в следующий раз… – холодный смешок раздался возле уха Гао Сяолянь, – превратить тебя в парализованную калеку или оставить несколько шрамов на твоих гладких нежных щёчках?

Гао Сяолянь застыла, не осмеливаясь более сопротивляться. Уголки её глаз покраснели, на бледном лице читалась ненависть вперемешку со страхом. Охранница безжалостно ударила её сзади под колени, заставив чуть ли не упасть на лавку, и предупредила:

– Веди себя смирно!

Чжан Чэнлин поспешно склонил голову, притворившись, что ничего не видел. Он старательно отводил взгляд, пока чёрная стая не занялась поглощением лапши. Тогда Чжан Чэнлин украдкой, искоса да исподлобья, решился рассмотреть пленницу.

Гао Сяолянь всегда была добра к нему. Чжан Чэнлин считал её хорошим человеком, благовоспитанной и красивой цзецзе.^[381] Увидев, что нежная сестрица щеголяет фингалом под глазом и другими очевидными следами побоев, Чжан Чэнлин решил для себя, что шайка чёрных ворон заслуживает наказания.

Мальчик с надеждой взглянул на дверь: «Почему же шифу и старший Вэнь ещё не вернулись?» – тревожно пронеслось в голове.

Женщины спешили отправиться в дорогу. В отличие от неторопливого, рассеянно жующего Чжан Чэнлина, они в два счёта набили животы, бросили монеты на стол и направились к выходу. Чуда не произошло, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин не появились.

Чжан Чэнлин больше не мог сидеть сложа руки. Что было странно, ведь в обществе Чжоу Цзышу юноша всегда был трусоватым, бесполезным учеником. Во-первых, для самого нетерпеливого в мире шифу слово «бесполезный» стало одним из любимых эпитетов, когда дело касалось Чжан Чэнлина. Во-вторых, чувствуя защиту и поддержку шифу, Чжан Чэнлин привык полагаться на неё и часто вёл себя как избалованный матерью-наседкой ребенок. При малейших признаках неприятностей всё, что было нужно – это громко крикнуть «Шифу, спаси!». И грозный могущественный шифу, какими бы словами он при этом ни бранил «бесполезного» ученика, тотчас приходил на выручку.

Однако Чжоу Цзышу сейчас не было рядом. Чжан Чэнлин подозвал прислужника, дал ему ряд указаний, а затем, с неведомо откуда взявшимися спокойствием и смелостью, отправился за группой женщин в чёрном.

– – – – -

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин не вернулись, потому что оказались в центре странного стечения обстоятельств.

По мере того, как по другую сторону стены стоны и скрип кровати становились всё необузданнее, Вэнь Кэсин чувствовал всё бóльшую озадаченность. Обычно в весенних домах подобные развлечения происходили в будуарах прелестниц. Эта дева была глухой, или слепой, или совершенной идиоткой, чтобы не замечать гнездо Ядовитых скорпионов по соседству со своим ложем?

Потянув Чжоу Цзышу за руку, Вэнь Кэсин кончиком пальца прочертил на его ладони вопрос: «Чья это комната?».

Чжоу Цзышу замер ненадолго, а затем написал: «Главы скорпионов».

Замешательство Вэнь Кэсина только усилилось. Глава Ядовитых скорпионов разрешал шлюхам развлекать клиентов в своей спальне? Зачем? А может, предводительница скорпионов настолько обеднела, что помимо основной деятельности по организации убийств и поджогов, подрабатывала по ночам, принимая клиентов?

В ужасе от собственных рассуждений, Вэнь Кэсин снова написал на чужой ладони: «Глава скорпионов – блудница?».

Чжоу Цзышу покачал головой, что сбило Вэнь Кэсина с толку ещё сильнее. Он снова прислушался к звукам, на этот раз со всей внимательностью, и обнаружил, что на самом деле в комнате находилось не двое, а трое людей. Пара совокуплялась настолько яростно, что заглушала третьего. Дыхание этого человека было очень лёгким, но Вэнь Кэсин, к своему растущему удивлению и нездоровому восхищению, определил учащённый, сбивающийся ритм вдохов. Глава скорпионов оказался любителем весьма своеобразных удовольствий…

Вэнь Кэсин вывел иероглифы очередного вопроса: «У него не встаёт?».

После продолжительной паузы Чжоу Цзышу веско кивнул. В серебряном свете взошедшей луны его облик источал такую деловитую сосредоточенность, будто благородный господин Чжоу вершил дела государственной важности, а не подглядывал за трахающимися в борделе. Вэнь Кэсин пришел к выводу, что если из всех людей, невозмутимо изображающих серьезность, Чжоу Цзышу может претендовать на второе место, то в мире ещё не родился тот, кто мог бы претендовать на первое.

Спустя довольно долгое время шум в комнате наконец-то начал затихать. Чжоу Цзышу надеялся, что спектакль близится к финалу, и терпеливо ждал, когда актеры покинут сцену. Он никак не рассчитывал услышать, что каркас кровати снова начнет скрипеть, да в гораздо более неистовом ритме.

Чжоу Цзышу страдальчески возвел глаза к небу. Эти ребята вообще собирались останавливаться? Их выносливость была достойна похвалы, но насколько бесстыжими нужно быть, чтобы с энтузиазмом предаваться разврату под взглядом третьего?

Вэнь Кэсин заметил противоречивое выражение лица своего спутника и чуть не рассмеялся вслух.

Из комнаты доносились страстные вскрики, им томным рефреном вторил шум из комнат других павильонов. Под этот чувственный аккомпанемент взгляд Вэнь Кэсина заскользил от профиля Чжоу Цзышу к его шее, изучающе прошёлся вдоль спины, задержался на талии и остановился на бёдрах.

Снаружи им совершенно нечем было заняться, только ждать. Парочка внутри воодушевлённо пошла на второй заход, давая Вэнь Кэсину достаточно времени для непристойных фантазий.

После нескольких секунд пристального рассматривания Вэнь Кэсину надоело сдерживаться. Он протянул руку и положил её на талию Чжоу Цзышу. Тот обернулся, окинул его недовольным взглядом и вопросительно вскинул бровь.

Вэнь Кэсин с совершенно бесхитростной улыбкой приложил палец к губам, призывая хранить молчание. Чжоу Цзышу на это закатил глаза и подумал, что из-за постоянных поддразниваний стал слишком чувствительным к подобным выходкам. Ну притронулся к нему Вэнь Кэсин, что с того? В конце концов, Чжоу Цзышу сам был мужчиной, и можно было поспорить, кто кого использует. Рассудив так, он великодушно опустил веки.