Текст книги "Далекие странники (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 45 страниц)

– А как иначе?! – выкрикнул Хуан Даожэнь.

– Моя ошибка, – Чжоу Цзышу закатил глаза, легонько вздохнул и покачал головой. – Как я мог хоть на миг представить, что в свиной голове заведётся человеческая мысль…

– Признание своих недостатков – величайшая добродетель,^[262] – ободрил его Вэнь Кэсин.

– Ты! – Хуан Даожэнь собирался броситься в атаку, но Юй Цюфэн, с громким щелчком закрыв веер, преградил ему путь рукой и продолжил разговор с Чжоу Цзышу:

– Может быть, господин Чжоу объяснит своё присутствие в этом месте? Мы все поспешили сюда вслед за молодым мастером Е, так как преследовали вора, который рыскал по поместью Гао, а потом сбежал. Странно, что похититель исчез на том самом месте, где мы наткнулись на вас двоих и…

Он посмотрел вниз и встретился взглядом с лежащей на земле Лю Цяньцяо. Женщина вздрогнула, будто её обдало холодной водой, а Юй Цюфэн ухмыльнулся:

– Не может быть! Легендарная Зелёная Лиса Лю Цяньцяо, не так ли? Тысячеликая, непредсказуемая и неуловимая. Увидеть… истинный облик этой особы – поистине удача трёх жизней!

Как только слова «Зелёная Лиса Лю Цяньцяо» слетели с губ Юй Цюфэна, на лицах собравшихся за его спиной героев отразились удивление, отвращение и презрение. Репутация этой женщины, казалось, валялась сейчас на земле вместе с хозяйкой. Лю Цяньцяо до сих пор не могла встать на ноги, хотя и пыталась перебороть обездвиженность изо всех сил. Её лицо раскраснелось, а шрам на левой щеке пульсировал лиловым, став ещё более устрашающим.

Вдруг Чжоу Цзышу вспомнил, как она вошла в таверну и мгновенно привлекла восхищённые взгляды своей сказочной грацией. Понимая, что Зелёная Лиса не заслуживает сострадания, он всё же ощутил в душе смутное сочувствие.

Неужели внешность настолько важна?

Лю Цяньцяо посмотрела на Юй Цюфэна и открыла рот, собираясь ответить. Губы Зелёной Лисы дважды дрогнули, но она так и не произнесла ни слова.

– Он не грабил поместье, – внезапно вмешался Е Байи, кивнув на Чжоу Цзышу.

Юй Цюфэн снисходительно усмехнулся:

– Мастер Е ещё молод и долгое время провёл на горе Чанмин, потому не подозревает о двуличии и коварстве людей. Поскольку господин Чжоу утверждает, что не имеет отношения к происшествию, я хотел бы поинтересоваться, осмелится ли он снять одежду и продемонстрировать отсутствие на пояснице татуировки маски призрака?

Вэнь Кэсин мгновенно взбеленился:

– Что? Даже если он разденется, то не для тебя! Кем, чёрт возьми, ты себя возомнил?

Юй Цюфэн проигнорировал его, сосредоточив внимание на Чжоу Цзышу:

– Господин Чжоу, вы отказываетесь? Неужели вы стыдитесь чего-то, что нельзя показать людям?

Стыдится ли он чего-то? Ситуация была забавной до слёз. На пояснице Чжоу Цзышу не было татуировки. Зато в груди сидели семь гвоздей! Как и маску призрака, их определённо нельзя было «показать людям».

В итоге он рассмеялся.

«Чего мне стыдиться? – весело подумал Чжоу Цзышу. – При предыдущем императоре я запустил цепочку событий, уничтоживших шайку Второго принца; я извёл паразитов, отравлявших двор подлыми интригами. А когда северные варвары вторглись на Центральные равнины и окружили столицу, я удерживал городские ворота Чэнву,^[263] не отступив ни на шаг перед лицом смерти. Если сейчас народ Дацина оправляется от бедствий и войн; если земли возрождаются в мире достаточно прочном, чтобы люди могли спокойно дожить до старости; если герои цзянху наслаждаются собачьей грызнёй за неимением худших проблем – кто, как не я, выполнил грязную работу за кулисами и привёл вас к хвалёной золотой эре? Пусть я был жесток. Пусть я убивал. Но сегодня, даже с искалеченным телом, которому недолго осталось, я могу совершать достойные поступки и копить добродетели. От начала и до конца моя совесть чиста, я не нахожу в своём сердце никаких сожалений. А раз так, чего мне стыдиться?»

После этих размышлений Чжоу Цзышу взглянул на Юй Цюфэна и с лёгким сердцем произнёс:

– Совершенно верно. Кем, чёрт возьми, ты себя возомнил?

Примечание к части

∾ Цао Вэйнин снова ошибается и путает хризантемы со сливами, цветущими ранней весной. 梅花香自苦寒来 – аромат сливы исходит от лютых морозов. Идиома со значением, близким к «без боли нет результата».

∾ Железный веер Юй Цюфэна – отсылка к железному вееру принцессы из «Путешествия на Запад». Параллель с женским персонажем явно саркастическая.

∾ «Нет большей добродетели, чем признать свои недостатки и исправить их» (知错能改，善莫大焉) – цитата из Цзо Жуаня, произнесённая придворным чиновником Ши Цзи после наказания цзиньского князя Лина за массовые убийства.

∾ 程武门 – «ворота военного правления». Планирование городов в соответствии с установленными принципами, включающими космологию и то, что сегодня известно как фэн-шуй, является древней традицией. Самые ранние записи о планах с крепостными воротами датируются третьим веком до нашей эры. Архетипический город представляет собой площадь, окруженную городскими стенами, с воротами на каждой стороне.

Том 2. Глава 37. Балаган

Примечание к части

Хотелось бы выразить большую благодарность всем, кто идёт по этой истории вместе с нами, читает, оставляет комментарии и благодарит! Нам безумно приятно, и мы рады стараться для вас, потому что видим – наш труд интересен не только нам, но и вам тоже! В самое сердце! ❤️

За последнее десятилетие, которое Чжоу Цзышу прожил то ли человеком, то ли тенью, его сердце ожесточилось, научившись не поддаваться панике и сомнениям. В пятнадцать лет на плечи Чжоу Цзышу пала ответственность за поместье «Времена года», в восемнадцать случайная встреча с наследным принцем Хэлянь И пробудила в нём юношеское рвение, в двадцать три он основал Тяньчуан. Он достиг всего, чего мог достигнуть. Даже если имя Чжоу Цзышу не упомянуто в летописях, горы и реки были свидетелями его заслуг.

Закончив обмен любезностями с Юй Цюфэном, Чжоу Цзышу окинул толпу колким ледяным взглядом и приподнял уголки губ в улыбке, больше напоминавшей оскал.

Хуан Даожэнь внутренне заколебался, и его охватило внезапное желание отступить. Но покосившись на чопорного Юй Цюфэна, Жёлтый Даос решил ещё немного постоять на своём, чтобы не выглядеть трусом.

В глубине души Хуан Даожэнь всегда считал Юй Цюфэна, как и его погибшего отпрыска, бесполезными декорациями. Никакой сути – одна видимость! В отношениях с другими крупными школами эти смазливые бездельники могли полагаться лишь на былую славу своего приходящего в упадок поместья. Адепты Цаншань и Хуашань издавна поддерживали братские отношения, поэтому Хуан Даожэнь помогал бездарным отцу и сыну – исключительно по доброте душевной. Жёлтому Даосу нравилось выставлять себя благородным человеком, ценящим дружеские узы, он даже немного жалел Юй Цюфэна. И уж конечно никак не мог сбежать с поля боя на глазах у изнеженного приятеля.

Обведя воинственным взглядом толпу сторонников, Хуан Даожэнь мысленно успокоил себя: «Нас много. Даже если каждый наступит на этого проходимца по разу, от него мокрого места не останется!».

– Нечего любезничать с кем попало! Поймаем его, допросим, тогда и поговорим! – гаркнул Жёлтый Даос, храбрясь на публику.

Его крик взорвался петардой прямо над ухом Юй Цюфэна. Тот поморщился от резкого звука, чинно кивнул и рассеянно обмахнулся веером с изображением великолепного пейзажа.

Юй Цюфэна, в свою очередь, удручала необходимость выступать одним фронтом с таким грубияном, как Хуан Даожэнь. Жёлтый Даос и внешне был неказист, и вёл себя, как неотёсанный босяк. По мнению утончённого главы ордена Хуашань, даже мясник, рубящий свинину на рынке, обладал большим изяществом, чем Хуан Даожэнь. Вдобавок, скудоумный глава ордена Цаншань считал себя пупом земли и из кожи вон лез, лишь бы попасть в центр внимания. Например, вопил так, что в деревне за десять ли отсюда горшки падали с полок.

Юй Цюфэн смотрел на Чжоу Цзышу с застывшей улыбкой, делая вид, что не знаком с Хуан Даожэнем. Когда бы ни ослабление школы Хуашань, ни сложности с поиском союзников, разве стал бы он якшаться с вульгарным главой Цаншань? Если этот жёлтый дурак готов взять на себя ответственность, Юй Цюфэн милостиво уступит ему дорогу! Поскольку боевые умения дерзкого незнакомца могли неприятно удивить, а ученик Древнего Монаха ещё не обозначил свою позицию, Юй Цюфэн счел за благо прощупать почву руками Хуан Даожэня.

И вот тут случилась досадная заминка. Издав боевой клич, Хуан Даожэнь решил, что сделал достаточно, и дальше Юй Цюфэн справится без него – поведёт всех в бой, чтобы смести с дороги врагов. Жёлтый Даос не спешил мараться лично и с удовольствием понаблюдал бы за расправой со стороны. Но Юй Цюфэн продолжал молча обмахиваться веером, ожидая, что именно Хуан Даожэнь возглавит атаку. Ничего не понимающая толпа застыла в недоумении, никто и не подумал двинуться с места.

В заполненном десятками людей узком переулке воцарилась мертвая тишина.

За всю жизнь Вэнь Кэсин не видел более нелепого зрелища. Смеяться, когда весело, плакать, когда грустно, или хулиганить просто потому, что напало вдохновение – Вэнь Кэсин всегда решал сам, чего ему больше хочется. Приличия и уместность не имели значения. Вот и сейчас Вэнь Кэсину вздумалось освистать^[264] Хуан Даожэня с его бесплатным цирком, потому что хохот накатил сам собой.

– Вы что, в ролях запутались?! – потешался Вэнь Кэсин. – Как можно объявлять спектакль, не вызубрив реплики? Пошли вон со сцены, шуты гороховые! Кыш-кыш, чаевых не будет!

Оценив начало представления, Е Байи бросил короткое:

– Позорище, – и пошёл прочь, не оглянувшись на Лю Цяньцяо. Вскоре его белоснежная фигура растаяла вдали как облако.

Ситуация и в самом деле походила на балаган, чем дальше, тем больше. У Чжоу Цзышу не было желания развлекать толпу. Он хотел уже скромно удалиться, но тут Жёлтый Даос, наконец, решился атаковать.

– А ну стой, мерзавец! – завопил Хуан Даожэнь, погнавшись за Чжоу Цзышу. – От меня не уйдёшь!

Его противник спокойно продолжил путь, только выпрямил спину, внезапно став выше Хуан Даожэня.

– Катись отсюда! – бросил Чжоу Цзышу, даже не оглянувшись.

Взмахом длинных рукавов он отправил два мощных вихря энергии. С невероятной точностью один поразил плечо нападавшего, другой – колено. Хуан Даожэнь, как послушный сын, беспрекословно откатился в сторону.

Вэнь Кэсин сложился пополам и упёрся рукой в стену, задыхаясь от смеха. Он с радостью обнаружил, что Чжоу Сюй не только хорош собой, но и обладает особым чувством юмора! Это было ужас как занимательно. Но тут комедия чуть не обернулась для Вэнь Кэсина трагедией. Пока всеобщее внимание было приковано к Чжоу Цзышу, Юй Цюфэн надумал взять реванш. Его длинный меч со свистом вылетел из ножен и без предупреждения устремился к шее Вэнь Кэсина.

Всё это время Юй Цюфэн только притворялся, будто ему есть дело до Чжоу Цзышу, а сам украдкой наблюдал за Вэнь Кэсином. Глава ордена Хуашань не простил бы человека, который заставил его принародно упасть лицом в грязь, даже если бы господин Вэнь давно обратился в пепел. Юй Цюфэн просто не чувствовал бы себя мужчиной, если бы не попытался отомстить за оскорбление! На самом деле глава Юй напрасно так сокрушался. Даже до позорного падения ни один дурак в этом мире не считал его за достойного человека, и месть обидчику тут не помогла бы.

Вэнь Кэсин рефлекторно оттолкнулся ладонью от стены и резко прогнулся назад, спасаясь от бешеного шквала ударов – каждый яростнее предыдущего. Он был весьма озадачен таким напором. В день, когда они с боем забирали Чжан Чэнлина из поместья Гао, Вэнь Кэсин был так пьян, что себя не помнил. Конфуз, приключившийся с Юй Цюфэном, попросту выпал из его памяти. Но даже если бы Вэнь Кэсин не забыл, как стегнул кнутом главу ордена Хуашань и заставил его пропахать носом землю, ничего бы не изменилось. Вэнь Кэсин прекрасно видел, что Юй Цюфэн не нежная девица, которой надо беречь лицо и блюсти достоинство. Ну упал? И что с того?

Продолжая уворачиваться от ударов, Вэнь Кэсин искренне недоумевал, почему утончённый глава Юй кидается на «невинных» прохожих? Юй Цюфэн как будто настиг негодяя, соблазнившего его жену! Вэнь Кэсину даже стало немного обидно: мужчины, как правило, не брали в жёны других мужчин. Значит, достойное объяснение отпадало.

Не торопясь атаковать в ответ, Вэнь Кэсин ловко отскочил назад и улучил момент, чтобы уточнить:

– Ты почему так взъярился?

– Нечестивцы несут зло своими подлыми уловками! – с холодной свирепостью усмехнулся Юй Цюфэн. – Ради народа цзянху я обязан вытравить скверну. Нет нужды что-либо объяснять, просто сдохни!

Вэнь Кэсин крутанулся в сторону, в очередной раз избежав удара, и резко замер. Склонив голову набок, он вытянул вперёд руку и сжал двумя пальцами меч Юй Цюфэна.

– Вытравить? – усмехнулся Вэнь Кэсин. – Прошу меня простить, но я не портовая крыса. А ты, любезный крысолов, будь добр, спустись с небес!

Вэнь Кэсин так и не шелохнулся, но под его пальцами меч Юй Цюфэна раскололся надвое.

В мире боевых искусств уничтожение чужого оружия считалось преступлением, по тяжести не уступавшим убийству родителей или похищению супруги. Глаза Юй Цюфэна моментально налились кровью. Оттолкнувшись ладонью от груди Вэнь Кэсина, глава ордена Хуашань подпрыгнул, чтобы ударить противника ногой в промежность. Движения благородного главы были такими стремительными, словно он жизнь положил на отработку одного этого приёма. В этот момент Хуан Даожэнь снова прокувыркался мимо как перекати-поле. Прочие герои, внезапно вспомнив, для чего собрались, бросились надоедать Чжоу Цзышу. Из-за суматохи никто не заметил, что глава ордена Хуашань даёт чуть в стороне сольное представление под названием «Дразнящий дурной удар».^[265]

Странные события случались во все времена, но этот год бил рекорды. Блокируя подлую атаку, Вэнь Кэсин приподнял колено и встретил им голень Юй Цюфэна. Послышался треск ломающейся кости, и в тот же миг ладони противников соприкоснулись. Юй Цюфэн почувствовал приливную волну смертоносной ци, но было слишком поздно. Он уже не мог оторвать руку, а шквал атакующей энергии, словно цунами, разлился по его меридианам, перегружая их до предела.

Юй Цюфэн в панике вскинул взгляд и увидел, что обычно легкомысленное, с бесшабашной улыбкой лицо Вэнь Кэсина стало зловещим. Словно за невесомой мишурой скрывался тёмный, отчуждённый и безучастный демон, убивавший без малейшего промедления и сожаления.

Вдруг в воздухе раздался пронзительный женский визг. Вместе с порывом свирепого ветра в Вэнь Кэсина полетели светящиеся синим иглы. Рефлекторно отпустив Юй Цюфэна, Вэнь Кэсин выставил перед собой ладонь – тонкие длинные иголки осыпались на землю, но поток убийственной ци Вэнь Кэсина понёсся дальше. Не успев увернуться, женщина встретила удар грудью и отлетела, врезавшись в стену.

Только тогда Вэнь Кэсин разглядел, что это была Лю Цяньцяо. Незаметно для всех Зелёная Лиса разблокировала свои акупунктурные точки и решила напасть исподтишка. Изумлённое лицо Вэнь Кэсина через мгновение озарилось догадкой.

– А-Сюй, ты смотри, что делается! – крикнул он через улицу. – Эти двое любовники, как пить дать. Налицо супружеское предательство!

Чжоу Цзышу не представлял, что тут можно ответить. Развернувшись, он пинками отогнал от себя особенно настырного искателя смерти, подхватил на руки Лю Цяньцяо и лишь тогда отрывисто бросил Вэнь Кэсину:

– Пойдём уже, хватит паясничать.

Вэнь Кэсин согласно хмыкнул и без малейшего возражения последовал за ним.

С их уровнем цингуна Дунтин в мгновение ока скрылся позади. Когда они оказались достаточно далеко, а самые ярые преследователи давно сбились со следа, Чжоу Цзышу наконец остановился. Уложив едва живую Лю Цяньцяо под дерево, он запечатал несколько акупунктурных точек на теле женщины.

Вэнь Кэсин скрестил руки на груди и усмехнулся:

– Отлично! Ты угробил нашу репутацию, похитив беззащитную деву. Из-за тебя нас будут считать злодеями.

Немного поразмыслив, он милостиво прибавил:

– Ну и ладно. Мы ведь вместе не до первого дождя! К тому же, у меня и так была дрянная репутация. Ты – мой. Поэтому, к добру или к худу, нам остаётся только держаться друг друга. Верно я рассуждаю?

Чжоу Цзышу продолжил молча проверять состояние «беззащитной девы». Достав из кармана пузырёк с лекарством, он поскорее вложил пилюлю в рот обессилевшей Лю Цяньцао. Сработает или нет, это уж как повезёт – травмы у неё были серьёзные.

– Лао Вэнь,^[266] рот дан человеку, чтобы есть или говорить по делу, – вздохнул Чжоу Цзышу. – Ты чуть не убил эту женщину. Можешь хотя бы не трещать мне под руку?

Услышав столь близкое обращение, Вэнь Кэсин возликовал. Остальные слова он великодушно пропустил мимо ушей, списав их на неумение кое-кого проявлять нежность. Что ж, «милые бранятся – только тешатся»!

Лю Цяньцяо приподнялась на локтях, но закашлялась и чуть не упала снова. Гневно зыркнув на Чжоу Цзышу, Зелёная Лиса прохрипела:

– Зачем… ты играешь в добряка?

Чжоу Цзышу проигнорировал её возмущение и присел рядом на корточки.

– Позволь узнать, где ты научилась навыку маскировки?

Лю Цяньцяо не ожидала, что это будет первый вопрос. Она немного помолчала в растерянности, потом сердито сплюнула и выпалила:

– Для себя интересуешься?

Ответ прозвучал дерзко, несмотря на то, что смерть уже заглянула в глаза Лю Цяньцяо.

– Госпожа Лю, вы меняли обличия, чтобы раздобыть Кристальную броню ради Юй Цюфэна, не правда ли? – мягко вмешался Вэнь Кэсин. – Позвольте дать вам совет: не бойтесь быть уродливой или глупой, но бойтесь быть слепой. Как вас угораздило влюбиться в такое ничтожество, как глава Юй? Или вы не поняли, как он нашёл нас? И почему Е Байи в погоне за вором свернул именно в тот переулок? Ответьте, кто мог ввести вас в заблуждение, заставив думать, что сбежавший человек в чёрном – это Юй Цюфэн, чтобы вы напали на Е Байи? И наконец, кто раскрыл вашу личность перед всеми? Вас использовали, как живой щит, глупая!

Своими словами он разорвал на кусочки «юные девичьи надежды» взрослой женщины. Удар был гораздо серьёзнее и больнее брошенной фразы Е Байи про уродину. Останься у Лю Цяньцяо капля сил, чтобы двигаться, она бы загрызла Вэнь Кэсина насмерть!

– Заткнись уже, – тихо велел ему Чжоу Цзышу.

Получив приказ, Вэнь Кэсин сжал губы так плотно, что от них осталась только тонкая линия.

Чжоу Цзышу попробовал прикинуть возраст Лю Цяньцяо и вдруг спросил:

– Ты не встречала в детстве безбрового человека? Он был ранен, и ты носила ему еду в укрытие.

Однажды его шифу Цинь Хуайчжан, тогдашний глава поместья «Времена года», жестоко пострадал от врагов и спасался от преследования в заброшенной лачуге. По соседству жила девчушка со шрамом на щеке, которая тайком его подкармливала, пока опасность не миновала. Не имея при себе даже мелкой монеты, глава школы в благодарность обучил девочку нескольким техникам маскировки, чтобы внешний изъян не омрачил её судьбу. Конечно, Цинь Хуайчжан и подумать не мог, как это в будущем навредит Лю Цяньцяо.

Хотя она ничего не ответила, на лице Зелёной Лисы промелькнуло замешательство, и Чжоу Цзышу понял, что угадал. Он опустил голову, задумался на мгновение, а затем поставил рядом с женщиной пузырёк с целебными пилюлями и предупредил:

– Теперь всё зависит только от тебя.

На этом они расстались с Лю Цяньцяо. Чжоу Цзышу пошёл прочь, больше не вспоминая о Зелёной Лисе. Вэнь Кэсин последовал за ним, продолжая радоваться лёгкому потеплению в их отношениях.

– Эта особа хотела тебя окрутить и убить, А-Сюй, – приговаривал он оживлённо. – Но ты всё равно так добр к ней, что…

Он умолк на вдохе, когда Чжоу Цзышу извлёк из-за пазухи ещё один пузырёк и начал растирать по лицу его содержимое. Сначала ничего не происходило, но после нескольких движений цвет кожи постепенно начал меняться.

Вэнь Кэсин затаил дыхание и перестал моргать. Его глаза распахивались всё шире и шире, пока…

Примечание к части

∾ Освистывание зрелища или исполнителя (喝倒彩). В традиционных уличных постановках происходит активное взаимодействие между актерами и зрителями – от аплодисментов и возгласов до освистывания по ходу представления. Зрители могут давать чаевые, бросая деньги на сцену.

∾ «Дразнящий дурной удар» (撩阴脚) – это реальное название, нечестный прием.

∾ Лао Вэнь. Здесь «лао» – старина, дружеское обращение между давно знающими друг друга друзьями.

Том 2. Глава 38. Засада

Постепенно восковой желтовато-зелёный оттенок кожи Чжоу Цзышу исчезал. Казалось, с нижней челюсти он удалил целый кусок маскировочной плоти, обнажив точёный контур подбородка.

Вэнь Кэсин невольно затаил дыхание, наблюдая, как ловкие пальцы снимают обманную личину.

Этот человек не походил ни на милого румяного щёголя из Лояна, ни на ярко накрашенного музыканта из Дунтина.^[267] Мужественные черты Чжоу Цзышу напоминали графический чёрно-белый рисунок, лишённый красок. Бледные худые щёки; тонкая линия бескровных губ; рельефные брови; густые ресницы, обрамляющие поразительно тёмные, словно густая тушь, глаза.^[268]

Да, «тёмные, как самая густая тушь» – в тот момент это было единственное описание, какое смог придумать Вэнь Кэсин. В этих глазах клубился сгустившийся чёрный цвет и лишь под определённым углом мелькал приглушённый блеск.

Вэнь Кэсин поймал себя на мысли, что Чжоу Цзышу выглядит в точности так, как должен. Если бы тот носил маску всю оставшуюся жизнь, Вэнь Кэсин представлял бы его настоящего именно таким. Первый взгляд на истинный облик спутника лишь подтвердил мысленный образ, словно… он знал его очень, очень давно.

Вэнь Кэсин невольно сглотнул.

– А-Сюй…

– …Хммм?

Избавляясь от последних следов маскировки, Чжоу Цзышу погрузился в раздумья. Лицо бродяги стало настолько привычным, что воспринималось почти как собственное. Было немного странно снимать его. Изначально Чжоу Цзышу намеревался унести это обличье с собой в могилу, но кто думал, что череда неприятностей спутает карты? Перспектива смены масок каждые два дня весьма удручала.

Вэнь Кэсин облизнул уголок губ и хрипло спросил:

– Я… Я упоминал ранее, что на самом деле мне нравятся мужчины?

Ответный косой взгляд ясно говорил: «Без шуток, был ли у меня шанс не заметить?». Опомнившись, Чжоу Цзышу выудил из одежд ещё одну маску и бросил её Вэнь Кэсину:

– Надень, если не хочешь новых проблем.

В другое время Вэнь Кэсин с огромным интересом изучил бы такой необычный, мастерски изготовленный подарок. Однако сейчас он был не в силах отвести взгляд от Чжоу Цзышу и даже не посмотрел на маску.

– Ты сейчас пытаешься меня соблазнить? – серьёзно уточнил Вэнь Кэсин.

Всю жизнь Чжоу Цзышу ощущал себя мужчиной во всех смыслах, до мозга костей. И на его памяти никто раньше не смотрел на него так жадно и не флиртовал так настойчиво. Теперь Чжоу Цзышу окончательно укрепился во мнении, что, раз у Вэнь Кэсина не обнаружилось проблем со зрением, значит имелись проблемы с сердцем: либо оно открыто настежь, либо в нём не хватает пары отверстий.^[269] Иначе почему он постоянно пристает к нему с непристойными шутками, когда в любом городе может отыскать более благодарных и симпатичных слушателей – хоть девушек, хоть юношей?

Проигнорировав дурацкий вопрос Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу вытащил очередную маску и, не сбавляя шага, приладил её к лицу. Так Вэнь Кэсин стал свидетелем превращения прекрасного мужчины в жуликоватого косоглазого хмыря. Столь радикальная смена облика произвела эффект сдвига земной и небесной осей. Вэнь Кэсин почувствовал, что его желудок совершил кульбит. Сразу отчаянно захотелось промыть глаза – настолько беспощадным было зрелище.

– Проклятье! У меня сейчас кровавые слёзы потекут! Поменяй на что-то другое! – не выдержав, Вэнь Кэсин протянул руку, чтобы сорвать с Чжоу Цзышу отвратительную маску и избавиться от кошмара.

Чжоу Цзышу воспринял этот порыв как очередной повод для приставаний и мотнул головой, не дав до себя дотронуться. Вэнь Кэсин проявил неожиданную настойчивость и перешёл в открытое нападение. Так двое мужчин, которые не более часа назад выступали плечом к плечу против общих врагов, в отсутствие внешних угроз возобновили противостояние и дошли до рукопашной.

В какой-то момент Чжоу Цзышу направил кулак в ключицу Вэнь Кэсина, но тот не уклонился и не блокировал это движение. Чжоу Цзышу не планировал всерьёз его калечить и сместил удар в район плеча. Вэнь Кэсин немедленно обернул ситуацию себе на пользу, перехватил руку Чжоу Цзышу и предложил, посмеиваясь:

– Эй, давай обсудим кое-что. Мы оба одиноки. Как насчёт того, чтобы быть вместе?

Широкая улыбка превратила его глаза в две нечитаемые изогнутые линии. Вэнь Кэсин нарочно не давал определить, говорил он искренне или подначивал. Чжоу Цзышу это рассердило:

– И зачем мне такое счастье?

Вэнь Кэсин приблизился вплотную, подтянул его кулак к своему лицу и легко провёл по сомкнутым пальцам кончиком подбородка. Чжоу Цзышу ощутил бег мурашек вдоль позвоночника и поспешил отдёрнуть руку. Использовав момент замешательства, Вэнь Кэсин сорвал с Чжоу Цзышу маску жулика, отбросил её в сторону и тихо предложил:

– Ты мне скажи.

Чжоу Цзышу сначала закатил глаза, а затем некоторое время бесстрастно смотрел на Вэнь Кэсина, прежде чем рассмеяться. Молчание, белоснежная бледность кожи и глубокие тени придавали его лицу выражение отстранённой холодности. Только от смеха он очаровательно преобразился: лоб разгладился, по уголкам рта появились морщинки, а бескровные губы порозовели. По примеру Вэнь Кэсина, этот восхитительный мужчина так же тихо, но с нажимом произнёс, делая паузы после каждого слова:

– Быть. Рядом. С тобой. Чтобы… съесть, когда наступит голод?

Лёгкая хрипотца его голоса отправила волну дрожи по телу Вэнь Кэсина. Но едва ли он успел насладиться ощущением: следом за проникновенным шёпотом прилетел удар. Сильный. Колени Вэнь Кэсина подогнулись, он еле удержался от падения ничком на землю.

А Чжоу Цзышу с самодовольным видом зашагал прочь, на ходу доставая и надевая новую маску – ещё уродливее предыдущей. Это уже было вовсе не человеческое лицо, а оскорбление небес.

– – – – -

Пока пара уважаемых мастеров беззаботно развлекалась, флиртуя друг с другом, одинокий Чжан Чэнлин всё сидел на ступеньках таверны, полностью погружённый в размышления о смысле жизни. Он не успел понять, что произошло, когда Гу Сян схватила его за шкирку и отшвырнула в сторону. Спустя секунду на мальчика брызнула тёплая кровь, а вокруг поднялся крик.

На красивом лице Гу Сян появилось убийственное выражение, с её кинжала стекали багряные капли, а у ног лежала отрубленная рука музыканта в чёрном… и две половинки маленькой пёстрой змейки.^[270]

Мертвенно-бледный лютнист сбежал через окно. Понимая, что оставаться в таверне небезопасно, Гу Сян подняла на ноги Чжан Чэнлина и, задрав голову, крикнула Цао Вэйнину:

– Нужно уходить отсюда!

В тот же миг из ниоткуда появился десяток одетых в чёрное мужчин, вооружённых крюками – прибыл второй отряд скорпионов-смертников. Посетители таверны разбежались, не дожидаясь развития ситуации и не озаботившись оплатой счетов. Работники попрятались кто куда.

– Что происходит? Кто эти люди? Чего они хотят? – на одном дыхании выпалил Цао Вэйнин, подбежав к Гу Сян и Чжан Чэнлину.

Сжимая рукоять кинжала, Гу Сян медленно оглядела скорпионов. Чувствуя, что ладони стали влажными, она перехватила оружие поудобнее, внутренне негодуя. Попасть в западню именно сейчас – Гу Сян в очередной раз крупно повезло! Одна она могла легко пробиться и сбежать, но если с маленьким олухом что-то случится, господин живьём сдерёт с неё кожу. Такое наказание было бы вполне в его духе.

Скорпионы не спешили нападать, а медленно приближались, перекрывая пути к отступлению. Краем глаза Гу Сян отметила неуверенное лицо Цао Вэйнина и обречённое – Чжан Чэнлина, который явно чувствовал себя на волосок от смерти, и в полной мере прочувствовала горечь строк:

«Промозглый ветер воет,стужа сковала обе воды Ишуй.Отважный муж в дорогу уходитИ не вернётся назад».^[271]

Это был самый неудачный момент в её жизни, потому ответ Цао Вэйнину прозвучал чересчур резко:

– Скорпионы охотятся на мелкого щенка, забыл?

– А! – Цао Вэйнин только теперь заметил, что нападавшие одеты и вооружены так же, как трупы наёмников в поместье Гао. Мгновенно подобравшись, он взял меч на изготовку и наказал Чжан Чэнлину:

– Держись рядом.

Гу Сян решила, что их может спасти только перехват инициативы. Поэтому, нахмурив изящные брови, она атаковала первой, бросив в скорпионов такую щедрую горсть метательных звёзд, будто оружие не стоило и медной монеты. Схватка началась…

Хотя Гу Сян (которую Чжоу Цзышу опознал как Пурпурного Призрака) и была молода, всё же она владела множеством боевых приёмов, становясь в драке непредсказуемой и бесстрашной.

Хотя Цао Вэйнин (который доводил людей до зубной боли своим пониманием поэзии) и был малость туповат, всё же он являлся лучшим мечником нынешнего поколения школы Цинфэн и не позволял ерунде вроде книг отвлекать его от тренировок.

Вместе они составляли грозный тандем. Даже в сражении с отрядом смертников их шансы на победу были велики.

Проблема заключалась в Чжан Чэнлине. Помочь в схватке неумелый мальчишка не мог, но мешал сильно. А главное, нужно было следить, чтобы этот «мёртвый груз» не погиб и не пострадал. Гу Сян никогда раньше не испытывала таких неудобств!

Занятый сдерживанием одного скорпиона, Цао Вэйнин пропустил другого, который пронёсся мимо него и набросился на мальчика. В отчаянии Цао Вэйнин схватил Чжан Чэнлина и перекинул его Гу Сян.

От прилетевшей в неё немаленькой ноши Гу Сян громко ойкнула. Ей пришлось сделать пару шагов, чтобы погасить инерцию, на ходу девушка успела заколоть кинжалом очередного скорпиона. Другой смертник почти схватил её за волосы, но пропустил укол в живот скрытым в сапоге лезвием. Последний враг оказался самым настойчивым и, раненый, продолжил атаковать. Вторым ударом Гу Сян отправила-таки его на встречу с богом смерти.

Лезвия сверкали в опасной близости от ушей Чжан Чэнлина, тени клинков пролетали над его головой. Цао Вэйнин и Гу Сян перекидывали мальчишку друг другу, как мешок с картошкой. От этих полётов у Чжан Чэнлина закружилась голова и перед глазами всё поплыло. Время от времени он мнительно ощупывал себя, проверяя, все ли части тела на месте.

Одежды Гу Сян пропитывались чужой кровью всё гуще, а ряды противников делались всё реже. Ближе к концу противостояния подуставшая девушка чуть не пропустила коварный удар изогнутого крюка в поясницу. К счастью, она успела увернуться и поразить нападавшего, иначе миниатюрная красавица превратилась бы в две половинки миниатюрной красавицы. С лица Гу Сян стремительно сбежали краски, Цао Вэйнин держался из последних сил и выглядел не лучше.