Текст книги "You're All I Want (СИ)"
Автор книги: Paula.M.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)
На биологии, которая, к счастью, была последним уроком, внимание со стороны Рихарда ко мне стало проявляться чаще. Конечно, я старался не пересекаться с ним взглядами, но мое боковое зрение, как всегда, не давало мне этого сделать. В конце концов до меня дошло, что он о чём-то сигнализирует мне.
«Наше место».
Вот что я прочитал по его губам, когда на секунду повернулся к Шнайдеру за своим карандашом. Наше, блять. Я все ерзал на стуле, представляя себе исход нашего разговора, в то время как все ребята были заняты самостоятельной работой по генетике и не видели его посланий мне. Я ничего не ответил, а просто уткнулся в свой листок, на котором я еще не написал даже своего имени. А, к черту все. Дождавшись звонка, я поцеловал Риту в щеку и, сдав полупустой листок, отправился к выходу, пока половина класса ещё оставалась на своих местах дописывать тест. К несчастью для Круспе, я настиг его уже в коридоре.
– Что тебе от меня еще нужно? – я гневно смотрел в голубые глаза человека, который так умело манипулирует мной и моими чувствами.
– Рита твоя, – снова начал он совершенно спокойно. – Мы трахались, знаешь, спроси у нее сам. И насчет физики… Передай ей, что я знаю всю правду про тот случай.
– Зачем ты говоришь мне это?
Но от потока обрушившейся на меня только что информации я не смог больше ничего сказать и так растерялся, что на секунду потерял равновесие и позволил сбить себя с ног каким-то пятиклассникам, которые неслись из кабинета через коридор в столовую.
– Осторожно, – прошептал мягкий и такой родной голос, обладатель которого удерживал меня за талию, предотвратив позорное падение.
– Я тебе не верю, – равнодушно ответил я на сказанные им слова, с каким-то сожалением отдирая его теплые руки от себя. – Устал уже твою ложь слушать.
Оставив Рихарда в недоумении, я спешно направился домой, по пути забежав за курткой в гардероб. Какие игры он еще задумал со мной вести? Хочет поссорить нас с Ритой – ничего не получится, я же знаю, что он врет мне. Не понимаю зачем, но знаю, что это так. Вранье – это его образ жизни, без этого у него не получается. Поднимаясь на свой этаж, я все думал о том, чтобы завтра серьёзно поговорить с ним. Плевать, что будет со мной и этой сволочью. Он по-прежнему очень дорог мне, и я чувствую что-то похожее на очень сильную, мать ее, привязанность.
– Эмили, я дома, – крикнул я и, включив свет, бросил свой рюкзак к прочей обуви. – Ты здесь?
Внутри меня все похолодело, когда я увидел дверь в свою комнату открытой. Господи, там же Тима! Все, они нашли его.
– Да, Пауль, я здесь, – спокойно ответила Эмили, которая стояла в моей комнате с моим котом в руках. Увидев мой полный ненависти взгляд, она сразу же начала оправдываться, опустив котенка обратно в коробку. – Пауль, прости меня, мне пришлось зайти, он так сильно мяукал, я просто не знала, что…
– Родители знают? – тихо спросил я.
– Нет, я сразу поняла, что говорить им не стоит, раз ты не сказал, – просто объяснила она, разводя руками.
– Фу, – выдохнул я, и поднял голову к потолку. – Спасибо, Господи.
– Ты его не кормил, Пауль! Он поэтому пищал и мяукал, и…
– Блять, точно, его еще кормить надо, – пробормотал я в недоумении. – Сука…
– Не ругайся, – Эмили пригрозила мне пальцем. – Он такой милый, где ты его взял?
– Где взял, там уже нет, – усмехнулся я, стягивая с себя рубашку.
– Мы ничего не будем говорить родителям?
– Пока нет, пожалуйста, давай сохраним это в тайне, – бубнил я, напяливая на себя одну из любимых домашних футболок. – Они явно не обрадуются.
– Хорошо, только при одном условии, – воскликнула она. Мое сердце пропустило удар. Только не просьба познакомить их с Рихардом, пожалуйста. – Можно я буду приходить играть с ним в твою комнату?
– Конечно, – я спокойно выдохнул, плюхнувшись на кровать. – Сколько угодно.
– Спасибо, – Эм поцеловала меня в щечку и понеслась на кухню с радостными воплями.
Сытый Тима уже мирно сопел в коробке под моей кроватью, а я все никак не мог найти покоя. Вспоминая все, через что мы прошли вместе, я все никак не мог понять: что я же упустил? Когда что-то пошло не так? Я часто прокручиваю в голове все значимые моменты в нашем общении. Итак, Тилль исполнил мою просьбу – и вот мы с Рихардом уже занимаемся химией у меня дома, сидя на этой же кровати, играем на гитаре и смеемся. Каждый раз, когда мы проводим время вместе, я чувствую себя по-настоящему счастливым. А как же тот день? Тот день, когда я видел, что ему плохо и он мучается, выдавливая из себя какие-то ненужные слова в мой адрес, которые так и не прозвучали полностью по вине проклятого звонка. Но теперь мучаюсь и я, размышляя над тем, что же он хотел сказать тогда и в тот самый вечер, когда я выгнал его. Таким расстроенным и растерянным я не видел его никогда с момента нашего знакомства в первом классе. Он никогда не показывал свои настоящие чувства, всегда был невозмутимым и безразличным, но тогда я понял, что он тоже способен чувствовать, просто для него слишком сложно говорить об этом. Сейчас я понимаю, что он что-то испытывает ко мне. Но что это? Простое сексуальное влечение… ко мне? Серьезно? У него слишком много поклонников и поклонниц, и вряд ли он стал бы тратить такое количество времени, проводя его со мной и притворяясь, что ему хорошо, нахваливая пирожки моей матери и моясь в моем, мать его, душе. А я запутался. Я так, блять, запутался. Я хочу и в то же время боюсь его. Я хочу его рядом с собой, хочу заниматься с ним этой гребаной химией, хочу делать всю эту херню, которую мы творили, гуляя в Центральном парке. Но выходит так, что если он не солгал мне, то я действительно не нужен ему так, как он нужен мне.
Он нужен мне.
Почему я не могу сказать ему об этом? Почему я не могу вернуть того самого Рихарда, которого я увидел в тот вечер и который хотел сказать мне что-то? Тогда я просто выгнал его, но сейчас я готов говорить. Говорить о том, что тревожит меня и его, говорить о том, что между нами что-то происходит. Еще не поздно просто поговорить с ним, а завтра как раз идеальный для этого день: химия первым уроком, и он приходит раньше, чтобы готовиться, поэтому я смогу поговорить с ним в тишине. Я не знаю почему, но я не могу перестать думать об этом.
***
Я спешил в школу, как никогда раньше, перескакивая через лужи и наебываясь о камни. Мое рвение было вполне оправдано, потому что всю ночь я думал, что сказать Круспе при встрече, и поэтому так бежал, чтобы не забыть все заранее заготовленные фразы и вопросы. Приближаясь к школе, я немного уменьшил темп, чтобы отдышаться и не пугать прохожих своим странным поведением. Ну какой долбоеб будет бежать в школу в восемь утра? Наверное, только я, озабоченный мыслями о Рихарде. А что, если мы будем общаться как прежде? А что, если…
– Блять, – прерывая поток своих мыслей и подойдя к воротам, вслух прошептал я. Рихард и Томас говорили о чем-то прямо у школы на повышенных тонах. Пригнувшись, я спрятался за один из кустов, аккуратно высаженных около школы. Толку от моей маскировки было мало, ведь отсутствие листьев на деревьях в ноябре месяце было совершенно логично. Я медленно сползал на землю, понимая, что история повторяется. Картинки того самого дня, когда я застукал этих двоих, застыли у меня в голове, не давая оторвать глаз от происходящего. Давай же, встань и иди в школу, чем они тебе мешают? Уже поднявшись с колен и собрав всю волю в кулак, я в последний раз взглянул в их сторону и замер: они, блять, целовались. Целовались у гребаной школы на моих, блять, глазах. Томас обнимал Рихарда, которому, судя по всему, нравились его манипуляции, и останавливаться не собирался. А я, не способный и пошевелиться, просто стоял и смотрел на все это. От обиды и злости я готов был провалиться сквозь землю, на коей стою. Через несколько секунд я все же сдвинулся с места и пошел, только совсем в другую сторону. На хуй тебя, Рихард, мне все ясно. Я так же бежал, как и в начале своего пути, пиная от злости все бедные камни, которые попадались мне. Сердце колотилось с бешеной скоростью, руки тряслись, а ноги подкашивались, но я все равно продолжал бежать, посылая на хуй красный свет и возмущенных водителей.
– Пауль, привет! Все в школу, а ты из школы, – радостный и, как всегда, выспавшийся Тилль шел мне навстречу, размахивая спортивной сумкой в руках. Тебя тут только не хватало. – Забыл что-то?
– Нет, я хочу прогулять, оставь меня в покое, – пробубнил, продолжив свой путь, но сильная рука Линдеманна преградила мне дорогу. Я нахмурился, делая два шага назад.
– Что случилось? – уже серьезно спросил он. Рихард случился, блять.
– Ничего, я просто неважно себя чувствую, – соврал я, понимая, что если скажу ему правду, то вряд ли наш крайне длинный разговор обойдется без вопросов, на которые я не хочу и не знаю как отвечать.
– Пауль, я же вижу, что дело не в этом, – проницательность Тилля, как обычно, была кстати.
– Просто оставь меня, – я покачал головой. – Я пойду домой.
Миновав преграду в виде недоумевавшего Тилля, я направился домой, умоляя всех существующих богов о том, чтобы родители покинули квартиру к тому времени, как я вернусь. Давай же, успокойся, возьми себя в руки. Покурить, может? Еще одна гениальная мысль после маскировки с кустами пришла в мою голову, так как большинство людей говорят, что их это успокаивает. Наплевав на все свои принципы, я зашел в магазин неподалеку и попросил Красные Мальборо. Именно те сигареты, которые курит Рихард. С покупкой никаких проблем не возникло, и про себя я даже возмутился тем, что мой паспорт не потребовали, ведь на восемнадцать я явно не выгляжу. Но в любом случае сейчас халатность продавщицы сыграла мне на руку, и я, схватив сигареты и сдачу, рванул на улицу.
«Курение убивает», – черно-белая надпись красовалась на только что приобретенной мною красной пачке сигарет. Как глупо. Я обещал себе заставить Рихарда бросить курить, а теперь сам собираюсь начать убивать себя. Кинув сигареты в рюкзак, я быстро дошел до своей квартиры и, закрыв за собой дверь, сполз вниз по стене, прислушиваясь к тишине дома. Никого нет.
«Пауль, ты ничего не знаешь».
Зато я знаю, что я настоящий идиот, который надеялся на какой-то хороший исход и счастливый конец; который позволил себе зависеть от тебя так сильно. Может, так и должно было быть? В таком случае я буду встречаться с Ритой, а он будет жаться по туалетам с этим мудаком. Теперь между нами точно не может быть ничего общего.
Мы все разрушили.
========== Born To Be Wild ==========
Иногда люди совершают поступки, которым не могут найти объяснение в дальнейшем. Поступки, которые могут показаться бессмысленными или даже безумными. После увиденного мною инцидента я просто не мог понять, почему же я так хотел поговорить с ним и старательно убеждал себя в том, что мне это необходимо.
Все совершенное мною было в каком-то помутнении рассудка: я не помню, как я шел в школу, что я делал утром и как вернулся домой. Именно в тот самый момент, у ворот моей школы, мой мозг будто включился, и я начал снова трезво оценивать свои действия и задаваться вопросами. Что я, черт возьми, надеялся получить? Что произошло бы, если бы я оказался на пороге школы пятью минутами раньше? Или, быть может, позже?
Я не могу сказать, что я замкнулся в себе после этого случая, но что-то во мне определенно изменилось. Если до этого дня я постоянно анализировал свои действия, разговоры, происходящие между нами, то сейчас я просто не могу, я устал и слишком растерян. Растерян из-за того, что я реально что-то чувствую к нему, и это что-то с каждым днем становится все сильнее, оно не дает мне открыться людям, и я замечаю, как я закрываюсь даже от самого себя, не желая это принимать. Но, к сожалению, это вижу не только я. Тилль уже неделю не дает мне покоя, постоянно спрашивает меня о том, что случилось и почему я веду себя так странно; мама волнуется и хочет отвезти меня к психологу. Боже, через пару дней мне стукнет восемнадцать, а мама хочет за ручку вести меня к врачу. Хотя психолог это даже не врач. Как он может помочь мне? Как вообще хоть кто-нибудь может мне помочь и понять меня?
С наступлением зимы все только усложнилось. Не только мысли о Рихарде, но и череда предстоящих зачетов и полугодовых экзаменов не давали мне спать, прятать Тиму стало все тяжелее, а мне все тяжелее общаться даже с самыми близкими друзьями.
– Пауль, ты в порядке? – аккуратно перевернув страницу учебника по биологии, произнес Тилль, сидящий напротив меня. – Правда здорово, что наши классы объединили сегодня?
– Угу, – промычал я, наблюдая за тем, как маленькие снежинки за окном аккуратно ложатся на землю.
В классе стояли шум и гам, которых не было со времен окончания девятого класса: учитель биологии действительно болеет крайне редко, а справиться с двумя классами в одном кабинете другому учителю в одиночку кажется действительно невозможным, поэтому нам просто позволили заниматься своими делами.
– Пауль, может, ты поговоришь со мной? – снова донеслось до меня, и я понял, что сейчас мне не удастся отмазаться.
– Может, – кивнул я и повернулся к нему. – Чего ты хотел?
– Я хотел, чтобы ты объяснил, что происходит, своему, блять, лучшему другу, черт возьми, – прошипел Тилль мне в лицо. – И только посмей мне сейчас сказать, что все хорошо.
– Я…
Я тяжело вздохнул: если я скажу ему об этом, то, скорее всего, он вообще перестанет общаться со мной. Он меня не поймет, как сильно мы бы ни были близки. И вообще, я прекрасно помню, что случилось с одним пареньком в прошлом году. Он был геем и не скрывал этого. Еще тогда я подумал о том, каким сильным и уверенным в себе должен быть человек, чтобы открыться перед всей школой и не стесняться того, кто ты есть на самом деле. В то же время, поддавшись общественному мнению, я считал его нездоровым. Через две недели после того, как на новогодней вечеринке он признался перед всеми в своей ориентации, его нашли на заднем дворе. Парень был избит до полусмерти: лицо было похоже на одно сплошное месиво, у него были сломана рука, два ребра и нога. Позже выяснилось, что несколько местных гомофобов решили проучить его и показать, что значит быть настоящим мужчиной, так унизив его. Но они унизили только себя. И самое ужасное в этой ситуации было тем, что эти твари получили условный срок.
Я знаю, что он уехал в Берлин после этого случая, перевелся в другую частную школу и больше никогда не возвращался в этот город. И единственное, в чем я виню себя сейчас, это то, что я тоже считал его ненормальным, больным и что в какой-то мере я способствовал тому, что он замкнулся в себе, ведь я не делал ничего, что могло бы его спасти.
Конечно, Тилль бы никогда не поступил так, но он определенно стал бы относиться ко мне по-другому и смотреть на меня иначе, а я не хочу этого. Не хочу вопросов и косых взглядов. И к тому же, я вовсе не гей. Мне не в чем признаваться.
– Ты? – Тилль посмотрел на меня исподлобья, как бы намекая на то, что наш разговор несколько прервался.
– Я… Я просто, знаешь, переживаю из-за всех этих экзаменов и поступления, – неуверенно выдавил я из себя, перетягивая учебник на свою сторону. Линдеманн недоверчиво посмотрел на меня, но затем немного смягчился в лице.
– Пауль, это того не стоит. За неделю у тебя появились огромные мешки под глазами, ты перестал разговаривать со мной, и иногда мне кажется, что ты вообще не рядом, а где-то в другом месте.
– Тилль, извини, – я устало покачал головой. – Я действительно очень волнуюсь.
– Эй, когда мы с тобой валили зачеты? М? Ты помнишь такое? Вот и я нет. Поэтому хватит мотать сопли на кулак, и давай поговорим про твой день рождения.
Вот блять. Он все-таки вспомнил.
– Я как-то не планировал праздновать, – пробормотал я.
– Что? – воскликнул Тилль, но, видимо, вспомнив, что мы в классе не одни, огляделся по сторонам и продолжил уже тише. – Тебе, блять, восемнадцать исполняется, чувак. Это не семнадцать и не девятнадцать, это самое крутое время в твоей жизни.
Да, определенно крутое. Я без понятия, как я смогу сдать выпускные экзамены. Я также не знаю, чего я хочу от жизни и совершенно не понимаю, что мне делать и как разобраться в том, кто я есть. Определенно очень хорошее время.
– Да, – протянул я, оглядывая класс. Урок приближался к концу, некоторые ребята уже собрали свои сумки и молча сидели за партами, уставившись за окно или на доску. Именно этим и я пытался заняться, но Тилль был невероятно бодрым для конца седьмого урока.
– Хочешь, приходи ко мне в восемь завтра. Родители уезжают на дачу.
– Зимой? – уточнил он.
– Ага, не зря же они там дом пять лет строили. Так, придешь?
– Да, хорошо, – он кивнул, и вместе с его словами прозвенел звонок.
– Я, наверное, провожу Риту, а то сейчас рано темнеет и…
– Давай, Казанова, до завтра, – он подмигнул мне и улыбнулся одной из своих самых пошленьких улыбок, в ответ на что я молча закатил глаза.
***
К несчастью, Рита тоже стала замечать мои уныние и апатию ко всему. Всю неделю она пыталась вытащить меня куда-нибудь, но, куда бы мы ни ходили, мое унылое ебало ей исправить не удавалось.
– Ну вот и все, – я довел Риту до дома и уже собирался развернуться, как ее рука остановила меня.
– Подожди, – произнесла она, поправляя непослушную прядь волос, которая каким-то неведомым образом выбилась из-под смешной шапки с помпоном. На самом деле эта шапка была очень даже милой, что совершенно не вязалось с ее одеждой: на ней были короткая юбка, едва прикрывающая ягодицы, и очень легкая для такого времени года куртка. Конечно, я понимал, что все это делается ради меня, но для меня это ровным счетом не значило ничего.
– М? – я вопросительно уставился на нее.
– Я знаю, что завтра у кого-то день рождения, – она таинственно улыбнулась, – и я хотела бы подарить тебе кое-что особенное. Приходи завтра ко мне в пять, я попрошу маму испечь пирог.
– К тебе? – я немного растерялся от такого предложения, вспомнив о том, что еще и Тилль завтра придет ко мне. Но, предположив, что побуду у Риты в гостях пару часов, я немного помедлил и согласился.
– Отлично, – ответила она, внезапно притянула меня к себе и поцеловала; другая её рука тихо легла на мой затылок.
– Почему ты такой напряженный? – прошептала она, немного отстраняясь.
– Очень устал, – снова соврал я.
– В таком случае отдыхай. До завтра, – обменявшись взаимными объятиями, мы разошлись по домам, а я с ужасом думал о завтрашнем дне. Во-первых, я просто ненавижу свои гребаные дни рождения, потому что каждый год они проходят по одному и тому же сценарию: я прихожу домой, ем торт и засыпаю. Во-вторых, зачем вообще отмечать день рождения, если ты даже не можешь позвать человека, которого действительно хочешь видеть в данный момент? Которого я, между прочим, не видел уже больше недели. Он, конечно же, может себе это позволить, потому что оценка «отлично» по каждому предмету ему обеспечена, но он никогда не прогуливал так часто и так долго. Может, с ним что-нибудь случилось? Заболел? Отгоняя от себя самые ужасные мысли о самочувствии Рихарда, я продолжал свой путь, пытаясь препятствовать ветру и снегу.
***
С самого утра на меня посыпались поздравления с восемнадцатилетием, подарки и всякие прочие приятные вещи. Как бы я не хотел наступления этого дня, он все равно наступил и оказался не таким уж и паршивым, каким я себе его представлял. Удивительно, но все одноклассники, за исключением лишь одного, поздравили меня. Это было очень приятно, но лучше бы меня поздравил лишь один.
Сразу же после уроков я отправился к Рите, но, учитывая то, что на меня по дороге обрушился сильнейший ливень, до пункта назначения я добрался промокший до последней ниточки, желая наконец-то зайти в какое-нибудь теплое помещения.
– Я тебя уже заждалась, – дверь мне открыла Рита в розовом шелковом халате и пушистых мягких тапочках. Ее длинные волосы были красиво уложены, а макияж был неброский и очень аккуратный, что навело меня на мысли о посещении моей девушкой салона красоты сегодня днем.
– Дождь, – с очевидностью отметил я, снимая куртку.
– Боже, ты весь промок! – воскликнула она. – Давай сюда куртку, надевай тапочки и проходи в гостиную.
Я уже был у Риты дома однажды. Это было год назад, когда она просила меня помочь донести ей книги из школы, поэтому сейчас я довольно свободно ориентировался в квартире. Когда я вошел в гостиную, я понял, что Рита хорошо подготовилась: комната была украшена разноцветными гирляндами и шариками, свет был приглушен, а кое-где виднелись маленькие свечи. Посередине комнаты находился стол с какими-то угощениями и бутылкой хорошего вина. Почему-то я не сомневался, что оно было именно хорошим.
– Присаживайся, не стесняйся, мы здесь одни, – зачем-то произнесла она, потянувшись за бутылкой алкоголя. – Я поздравляю тебя.
– Спасибо, – ответил я и оглянулся по сторонам. – Ты так все красиво украсила…
– Не стоит благодарности, – она ловко справилась со штопором, и через несколько секунд ароматный напиток уже разливался по нашим бокалам. Я чувствовал себя очень неловко, хотя бы потому что все это было сделано ради меня, а я просто обманывал ее. Мы сидели и пили вино, какая-то музыка для медленного танца еле слышно звучала, а я не знал, что я тут вообще делаю и как мне поскорей уйти к Тиллю.
– Может, потанцуем? – тихо предложила она перед тем, как поставила пустой бокал на стол. Ох и зря ты это мне предлагаешь. – Пауль?
– Рита, я не умею, – рассмеялся я, допивая вино. – Правда не умею.
– Никогда не поздно учиться, вставай, – она подошла ко мне и, взяв меня за руку, начала давать свои указания. – Положи руку мне талию, так, а эту на плечо. Двигайся плавно, вспомни уроки бальных танцев в младшей школе.
– Это было семь лет назад, – нервно усмехнулся я, выполнив про себя очень сложные математические вычисления. Пытаясь двигаться в такт музыке, что у меня крайне плохо получалось, я то и дело наступал Рите на ноги. – Извини.
– Ничего. Почему ты стоишь так далеко? Сделай шаг вперед, ближе, – я крепче обнял девушку за талию, и заметил, что расстояния между нашими телами уже почти не осталось. Алкоголь медленно расслаблял все мое тело, голова немного закружилась, и я стал чувствовать, что танцевать у меня получается в разы лучше, чем это было пару минут назад.
– Еще ближе, – прошептала Рита на ухо, одновременно положив руку мне на задницу, и я вспомнил, кто еще из моих знакомых любит так делать. Не успел я хотя бы внутренне возмутиться, Рита, прикусив губу, отошла от меня на пару шагов и принялась развязывать бант на своем халате. В ту же секунду, мягкий шелк соскользнул с ее острых плеч и почти оказался на полу, в то время как Рита слегка придерживала его у талии. Она немного прогнулась в спине, выставляя ногу вперед и представляя моему вниманию изящные чулки на подвязках и кружевное белье розового оттенка, которое прикрывало только самое необходимое. Распустив свои длинные волосы, она стала медленно подходить ко мне. – Надеюсь, ты принимаешь такие подарки.
– Боже, – пробормотал я, в то время как Рита толкнула меня на кровать позади. Это случилось за несколько секунд, и, когда я понял, что происходит, было уже слишком поздно бежать. Нависнув надо мной, Рита настойчиво прильнула к моим губам, прижимаясь ко мне еще сильнее. В моей голове мелькала лишь одна мысль: если я ничего не сделаю, то у меня сейчас будет секс. И если быть точным, всего лишь второй за мою жизнь.
– Тебе нравится? – прошептала она, в то время как ее рука гладила мой живот под свитером, спускаясь все ниже и в конце концов остановившись на ремне моих джинсов. Потянув его на себя, она медленно сползала вниз, и, когда ее голова оказалась на уровне моих почти расстегнутых штанов, я понял, что надо предпринять что-то.
– Рита, стой, – я слегка приподнялся на локтях, вызвав недоумение на лице девушки. – Не надо, – я притянул ноги к себе и, свесив их с кровати, сел поудобнее, и растерянная Рита села рядом со мной.
– Я что-то не так сделала? Что… Что не так? – спрашивала Рита, недоумевая. – Я думала…
– Все хорошо, дело во мне, – объяснил я. – Я очень устал сегодня и вообще не в настроении.
– Я тебя не возбуждаю? – разочарованно спросила она.
– Возбуждаешь, – произнес я, наверное, самую большую и нелепую ложь в своей жизни. Нет, у Риты было довольно привлекательное для девушки тело. Она была обладательницей пышных бедер и красивой груди, но меня это почему-то не интересовало. Я смотрел на нее как на картинку и ничего не чувствовал.
– Тогда в чем дело? – снова начала она.
– Я действительно устал, прости, – снова ложь, но без нее здесь никак. Если бы я сказал ей правду, это вряд ли было бы правильным решением в данной ситуации.
Рита вздохнула.
– Подарок не удался.
– Удался, просто… Кстати, я хотел с тобой поговорить.
– О чем ты?
– О Рихарде, – выдавил я из себя.
– О Рихарде? – ошарашенно переспросила она.
– Да, он… Я, конечно же, не воспринял эти слова всерьез, но все равно насторожился. Он сказал мне, что знает какую-то правду про тебя и физика, а еще про то, что…
– Подожди, что конкретно он тебе сказал? – было заметно, что Риту взволновало начало нашего разговора, но она старалась сдерживать себя.
– Ничего, кроме этого, – на этот раз я действительно сказал правду.
– Пауль, я не хотела тебе говорить, но, видимо, сейчас настал момент, – я насторожился и, повернувшись к ней, внимательно посмотрел в ее глаза. Она сразу же уставилась в пол и только спустя несколько секунд тихо продолжила: – Рихард приставал ко мне…
– Что?! – завопил я.
– Пытался напоить меня на одной вечеринке, а потом стал приставать и сказал, что если я не пересплю с ним, то он расскажет всей школе, что я шлюха, и будет придумывать всякие гадости про меня, – я просто не мог поверить словам девушки, но все сходилось: теперь мне стали ясны причины их взаимной ненависти. – Конечно, я отказала ему, и с тех пор он плетет сплетни за моей спиной, чтобы отомстить.
Мне стало настолько жаль Риту в тот момент, что, хоть я и не чувствовал к ней ничего, я крепко обнял ее.
– Вот козел, – пробормотал я. – Как он мог вообще?
– Только не говори ему, не надо.
– Не буду. Просто объясню ему, что нельзя так обращаться с девушками.
Я был вне себя от злости. Это было очень не похоже на Рихарда, но сейчас я все больше убеждаюсь в том, что я совсем его не знаю. И, может быть, эта сторона одна из тех, что до сих пор мне неизвестна.
Я поблагодарил Риту за прием, еще раз извинился и побежал на хуй из этого проклятого дома, направляясь к себе, где меня уже должен был ждать Тилль.
***
– Что? Серьезно? У меня в голове не укладывается! – кричал Тилль, размахивая бокалом с виски и колой в руках. – Я не могу поверить, Пауль, что ты творишь?
– Не делай из этого катастрофу, пожалуйста, – я вальяжно раскинулся на диване, закинув на него еще и ноги.
– Да что ты говоришь? Девушка – да еще и какая девушка – позвала тебя к себе, напоила, надела для тебя свое самое лучшее белье, пыталась уломать тебя на секс, а ты просто сбежал?
– Все не так было, – запротестовал я, на секунду отрываясь от своего бокала.
– Ты, наверное, первый человек, который добровольно ушел от минета, – четко подметил он.
– Очень смешно, блять.
– Теперь она подумает, что ты импотент, или, чего хуже, гей, – он звонко рассмеялся и, запрокинув бокал, выпил все оставшееся содержимое. Теперь я знаю, что он думает. Для него, оказывается, гей хуже импотента. – И все же я не понимаю, что тобой двигало.
– Желание быстрее нахуяриться с тобой, – я удачно перевел тему, и, слава всем Богам, Тилль на время забыл об этом происшествии.
Наверное, после двух часов пьяных разговоров по душам, этот мой день рождения все же можно было назвать удавшимся. Каким бы крепким Тилль ни казался внешне, против виски и водки он обычно не мог выстоять больше двух часов. Как и предполагалось, вскоре он отключился, и я заботливо накрыл его одеялом, захватил с собой надувной матрас и, выключив свет в комнате, пошел спать в гостиную. Эмили, к счастью, уже давно спала, а я удачно расположился в большой комнате.
Когда организация моего спального места на этот вечер была уже почти доведена до идеала, в дверь неожиданно позвонили. Как можно быстрее взбив подушку, находящуюся у меня в руках, я направился к двери, размышляя над тем, кто вообще может прийти ко мне в двенадцать часов ночи. Посмотрев в глазок, я никого не увидел. Дверь пришлось открыть, но и тогда я не встретил звонившего в дверь человека. Только когда я посмотрел вниз, я заметил под ногами черный чехол. Из-за приглушенного света в подъезде, я сразу не понял, что это, и, не медля подняв его, я закрыл дверь и принялся открывать его. Гитара, что было понятно и по форме чехла. Потянув вниз застежку, я просто ахнул. Я неплохо разбирался в музыкальных инструментах, несмотря на то что играл я, откровенно говоря, не очень —, но у каждого человека должна быть мечта, верно? Так вот, моей мечтой была именно эта гитара, и я точно знал, что она стоит бешеных денег, потому и моя семья не могла себе такого позволить. Аккуратно достав гитару, я не нашел ни какой-либо открытки, ни записки.
Мысли о том, что это мог быть один человек, промелькнули у меня в голове, но я все же отогнал их подальше. Это точно не он.
Не день рождения, а гребаный детектив.
Комментарий к Born To Be Wild
Моя бета очень быстрая.
========== Everybody Talks ==========
Понедельники научили меня многому, но я до сих пор не знал, как обучиться мастерству высыпания и наконец-то прийти в школу бодрым и свежим, как альпийские луга. Подходя к воротам, я вновь поборол невероятный соблазн и не свернул в другую сторону, то есть направился прямо к входу, куда уже начинали подтягиваться люди. Прогулять понедельник всегда было для меня огромным искушением и настоящим испытанием, и обычно я так и поступал, но сейчас что-то подсказывало мне, что я непременно должен появиться в школе.
– Как выходные? Чем занимался? – загадочным голосом спросил Шнайдер, подходя ко мне, как только я переступил порог учебного заведения.
– Да особо ничем, – протянул я в недоумении, попутно стягивая с себя куртку. – Спал все воскресенье.
– Ну, да, после такого-то субботнего вечера просто необходим отдых, – он подмигнул мне и пошел куда-то в сторону столовой, откуда уже пахло свежим тестом и пирожками с капустой. Я еще несколько секунд глядел ему вслед, но, потом решив, что, скорее всего, он не выспался, как и я, просто продолжил свой путь в гардероб. Безусловно, мне уже давно известно, что я гребаный параноик, но сейчас это ощущалось особенно сильно. Ребята, разговаривающие в гардеробе и просто левые люди, вешающие свою одежду на крючки, уставились на меня и прекратили свои беседы, как только я появился, и начали еле слышно перешептываться, внимательно разглядывая меня. Быстро бросив свою куртку, я зашагал в сторону нужного мне кабинета, и, оказавшись там, был встречен громкими овациями и аплодисментами. Впервые в жизни я оказался в ситуации, о которой знали все, кроме меня самого.
