Текст книги "You're All I Want (СИ)"
Автор книги: Paula.M.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)
– Можно к тебе? – тихо спросил папа, открывая дверь ногой из-за того, что руки его были заняты подносом с двумя чашками. Я нехотя разлепил веки, отодвигаясь к стене и позволяя ему сесть рядом, – Извини, ты видимо задремал…
– Нет-нет, заходи… – запротестовал я.
– Как насчет чашечки кофе со стариком отцом? – улыбнулся он и поставил поднос на прикроватную тумбочку. Я аккуратно взял чашку в руки и поднес ее к губам. Кофе.
– Ну только если с коньяком, – пробормотал я, сразу же добавляя: – И ты не старик.
– А коньяк я тоже прихватил, – он усмехнулся, извлекая небольшую флягу из кармана штанов. Я улыбнулся, вспоминая о том, как мой дедушка подарил ему ее лично, – Пауль, я бы хотел серьезно поговорить с тобой. Без нотаций и указаний. Как отец с сыном. В конце концов, как друзья, если ты конечно считаешь меня другом.
– Я тебя слушаю, пап, – серьезно и вполне спокойно ответил я, понимая, что отец точно знает обо мне и Рихарде, просто до этого момента он не решался говорить со мной об этом. Несмотря на мою внешнюю незаинтересованность в этом разговоре, я невероятно боялся его, но всеми силами старался не показывать своих эмоций. Благо, у меня был хороший учитель, который свои эмоции тоже маскировал искусно. Или же он такой всегда.
– Это касается Рихарда, – он сразу подтвердил мои мысли своими словами, – Если ты думаешь, что я ничего не понял еще в тот день, когда вернулся с работы пораньше, чтобы посмотреть футбол, то ты очень ошибаешься. Я конечно был увлечен совсем другим, но… Вы были такие взвинченные, испуганные, да еще эти засосы у тебя на шее, так что… – смущенно продолжал он, пока я вспоминал тот самый вечер и улыбка сама появилась на моем лице.
– Пап, – остановил его я, прекрасно понимая, что дальше я это слушать точно не смогу.
– И я не осуждаю это. Для меня главное, чтобы ты был счастлив. А с кем ты счастлив, это уже второстепенный вопрос. Мне очень стыдно, что из-за работы и бесконечных дел я совсем не замечал, что с тобой происходит и не видел, какой у вас с матерью конфликт. Я не буду себя оправдывать, я виноват, – на одном дыхании произнес он, и я заметил эту чертову горечь и внезапное сожаление на его лице, которое я видел так мало в последнее время, – Очень виноват. И я не знаю, как искупить свою вину перед тобой. Я даже и не представлял, что вокруг меня творится такое.
– Мне очень приятно это слышать, но ты ни чем не виноват, – честно ответил я, – Мы с Рихардом расстались, это все.
– Но ты ведь этого не хочешь, так? – неожиданно спросил он меня.
– Да какая теперь разница… – я устало махнул рукой куда-то в сторону гитары, стоящей в углу, подаренную мне Круспе.
– Пауль, не будь идиотом.
– Что? – я просто оторопел от его слов.
– Он ведь тебе нравится, да? – снова задал мне вопрос отец и я даже не осознавал, что говорю про свою личную жизнь с батей. Про своего бывшего парня… С батей.
– Хуже, – коротко отрезал я, про себя подумав что-то ванильное вроде «Я люблю его больше всего на свете».
– Так дай ему второй шанс, – радостно ответил мне отец, и я хотел запротестовать, но ничего толкового не приходило мне на ум.
– Но…
– Просто поговори с ним, – папа убеждал меня, пока я пытался понять, что происходит.
– Кажется, все вокруг меня сговорились.
– Рано или поздно тебе все равно придется это сделать.
– Да, да, хорошо, я поговорю с ним потом, – соврал я, лишь бы он уже ушел и оставил эту тему. Я не хочу с ним говорить. И никогда больше не буду.
– Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сегодня?
– В смысле… – я непонимающе уставился на него, когда он начал приподниматься с кровати.
– Я могу его просто позвать, – папа потянулся к ручке двери.
– Позвать? – переспросил я.
– Рихард на кухне пьет чай, – спокойно повествовал он, и моя голова просто взорвалась от количества полученной информации.
– Ты сейчас так шутишь не смешно или я чего-то не понимаю? – бормотал я себе под нос, когда отец уже скрылся за дверью.
Нарастающее волнение не умолкало во мне ни на секунду, и я даже не знал, почему я так переживаю: из-за того, что могу его простить или же из-за того, что я не выдержу этого разговора? Я боялся, что мне снова скажут то же самое. То, что я уже слышал в холодном туалете своей школы. И пусть меня изобьют и унизят еще сотню раз: это будет физическая боль, которая пройдет со временем. Но есть некоторые слова, причиняющие такую душевную боль, которую просто нельзя сопоставить с физической. Физическая боль хотя бы проходит.
– Рихард! – послышалось в коридоре. Мое сердце пропустило удар. Через несколько мгновений он появился в комнате.
– Я вас оставлю, – тихо сказал отец и захлопнул дверь в помещение.
– Я рад, что ты в порядке, – наконец тихо произнес он, облокачиваясь на дверной косяк позади себя. Я смотрел на него так, словно мы не виделись неделями, годами или десятилетиями. Конечно, я не наблюдал этого человека так близко с собой только пару недель, но сейчас я отчаянно пытался бороться с самим собой и не любоваться им. Наверное, это выглядело довольно нелепо, так как я то смотрел на него, то отводил взгляд в сторону или же вовсе сверлил взглядом рядом лежащую Тиму, делая вид, что меня чрезвычайно привлекает ее ошейник, который Эмили зачем-то купила ей в зоомагазине. Но все было не так. И мое волнение и замешательство были очевидными: бесполезно было отрицать, что Рихард для меня ничего не значит и я готов порвать с ним.
Я самый последний трус. За это время я даже не посмотрел ему в глаза, хотя и очень хотел, но разум отчаянно боролся с чувствами, которые я никак не мог в себе задушить. Просто я понимал, что посмотрев ему в глаза, я навсегда забуду обо всех ссорах. Терять свою гордость именно в этот момент казалось мне дикой крайностью.
– В порядке, – спокойно повторил я его слова, размеренно выдохнув.
И тут настала тишина. Та самая тишина, которой я боялся, от которой бежал и прятался. И вот она снова настигла меня, толкая все ближе к пропасти, которую я сам себе и создал.
– Тилль мне рассказал, – произнес я, снова не поднимая на него взгляда, а лишь перебирая мягкую рыжую шерсть кошки пальцами.
– Да, я знаю и надеюсь, что ты все понял, – ответил он. Чертов Рихард, даже сейчас он ставил меня в неудобное положение своими неоднозначными фразами. И как я должен это воспринять? Ты хочешь помириться? Или ты хочешь послать меня куда подальше?
– Тебе легче сказать это чем извиниться? – не выдержал я, срываясь. Рихард нервно сглотнул, качая головой и нервно улыбаясь.
– Я уезжаю, – холодно отчеканил он, все еще не двигаясь с места.
– Куда? – сразу же спросил я и чуть не откусил себе язык. Пауль, заткнись ради всего святого, не надо унижаться.
– В Берлин, – ответил он, и сразу же решил разъяснить свое путешествие в этот город: – Собеседование по поводу университета. И я постепенно перевожу вещи в свою квартиру.
– Это все, что ты хотел мне сказать? – спросил я и наконец посмотрел ему в глаза.
– Не совсем… Просто… – Рихард начинал что-то говорить, крепко задумавшись.
Я чувствовал себя ужасно. И нелепо. Как так может быть? Неужели такое бывает? Совсем недавно я не представлял себе человека ближе, чем тот, что стоит в паре метров от меня, а теперь мы находимся в одной комнате и я не чувствую ничего, кроме совершенного непонимания. Мы находимся в той комнате, где вместо химии мы не раз занимались совсем иными вещами и даже моя мать палила нас. А теперь я ощущал, что мы чужие друг другу, что стены между нами каким-то образом снова были возведены, и на этот раз ни у кого из нас не хватит сил их пробить, потому что никто и не желает этим заниматься.
– Хочу, чтобы ты знал, что я благодарен тебе… – бормотал он, но я действительно не хотел слушать то, что «нам нужно расстаться», «это ошибка» и прочие банальные фразы. Я и без тебя это знаю, Рихард. Просто, наверное, часть меня все еще хотела его, и надеялась на то, что Круспе вдруг начнет переубеждать меня.
– Я так понимаю, что это конец, – я решил все-таки подвести итоги нашей беседы, – Может, ты после всего, что было, все-таки расскажешь мне, зачем нужен был весь этот спектакль?
Рихард внимательно смотрел на меня, не отрываясь и не моргая. Я не мог отвернуться или спрятаться от этого взгляда, потому что попросту не хотел, и именно в это мгновение он сделал несколько шагов вперед, оказавшись совсем рядом, у моей постели.
– Я никогда… – максимально тихо шептал его голос только для меня, – Слышишь? Я никогда не изменял тебе.
Я медленно повернул голову в его сторону, и не знал, что мне делать дальше. Его теплое дыхание снова приятно щекотало кожу моего лица, и мысленно я был где-то там, в прошлом, где такие моменты были для меня на вес золота. Рихард облизнул губы, потянувшись ко мне, но я в самый последний момент отвернулся, закрывая глаза.
– Иди, Рихард, – тихо прохрипел я, отстраняясь и мягко отталкивая его от себя. Рихард молча опустил глаза приподнялся с кровати, чтобы уйти. Он все еще непонимающе смотрел на меня, и я уверен, что я смотрел на него с таким же непониманием.
– Иди, – снова повторил я, – Все кончено.
***
Я провел дома практически две недели, ни с кем не разговаривая. Раньше я смеялся, когда краем глаза мог увидеть текст в маминых глупых романах о любви, когда она постоянно забывала книги на подоконнике на кухне. Главные героини постоянно чувствовали себя ужасно после расставания с любимыми, им казалось, что жизнь закончена, а главным штампом всех книг являлась одна единственная фраза, которая всегда приводила меня в полнейший восторг: «Она чувствовала лишь пустоту внутри». Но сейчас, когда я испытал на себе, что значит быть оставленным человеком, который тебе дорог, я тоже чувствовал эту самую пустоту, которую никто не мог заполнить кроме одного лишь единственного идиота. И мне больше было не смешно.
Спустя какое-то время меня все-таки отпустили в школу и, наверное, впервые в жизни я так сильно туда хотел.
– Ты Рихарда все выглядываешь? – тихо спросил меня Тилль, когда я вертел головой по сторонам в поисках Круспе. Тилль нес мою тяжелую сумку, и мы вместе направлялись на первый урок, где я действительно надеялся увидеть кое-кого, но, видимо, мне мои желания не суждено было воплотить в жизнь.
– Мы так соскучились, – пролепетала Рита, как только я зашел в класс. Я был очень рад ее видеть. И всех тех, кто также был рад видеть меня. Но Рихарда здесь не было. Впоследствии я узнал, что он действительно уехал в Берлин, и еще неизвестно, когда вернется и вернется ли вообще.
– Ну что, выходим на финишную прямую, – фрау Майер вместе со звонком зашла в класс, сразу же присаживаясь за учительский стол, – До начала экзаменов всего неделя, но вместе с этим близится и выпускной. Все свои пожелания касательно этого мероприятия изложите, пожалуйста, на этом листочке и положите мне на стол как закончите, – женщина пустила по рядам белоснежный лист и ребята шумно начали обсуждать предстоящий праздник.
Жизнь стала прежней. Как и почти год назад. Такой же незаурядной, со скучными уроками и бесполезными разговорами одноклассников за спиной.
– Я не понимаю, почему мои друзья такие недоразвитые идиоты, – возмущался Тилль, когда мы выходили из школы. Я закатил глаза в ответ на его слова.
– Тилль…
– Почему ты вообще позволил ему уйти? – спросил он меня, и я уже пожалел о том, что вообще рассказал Линдеманну о визите Рихарда.
– Потому что он этого сам хотел, – просто объяснял я, пиная ногами камни, встречающиеся мне на пути, – Не могу понять, как мне к нему относиться.
– Пора уже привыкнуть к тому, что это Рихард. И он не всегда делает то, чего действительно хочет.
– Да, это так. Но что я должен был сделать? – не выдержал я, – Я устал думать за двоих, Тилль. Даже то, что случилось со мной не дает ему повода для того, чтобы послать на хуй свою гордость или что там у него еще есть… Или он действительно относится ко мне не так, как я думал.
– Он тебя любит, – сказал он, всматриваясь куда-то вдаль. И у меня неожиданно сперло дыхание от осознания того, что может быть и является правдой. А вдруг?.. Нет, не может быть такого.
– Тилль, мы это уже проходили. Этот человек просто не способен на такое, – продолжал парировать я.
– Нет, нет… – протестовал Тилль в ответ на мои слова, – Ты просто не видел его в то время, пока ты был без сознания. Он… Он был в отчаянии.
– Может, просто чувствовал вину или стыд, – рассуждал я, – Но это не любовь. Рихард искусный актер, и, быть может, он просто хотел поиграть.
– Такое нельзя подделать, – тот лишь разочарованно качал головой в ответ на мой реализм.
– И он получил то, что хотел, – добавил я спокойно.
– В смысле вы… – Тилль вдруг остановился, но я лишь улыбнулся.
– Да. Но мне уже все равно, – лишь произнес я, – Я не жалею. И тоже ему благодарен.
– Он вернется и вы поговорите, я уверен, – продолжал убеждать меня Тилль, но я даже не хотел его слушать, лишь ускоряя свой шаг.
– Я не хочу говорить. Пора уже освободить нас обоих от этого груза. Мы оба устали.
– То есть это конец? – спросил Линдеманн, все-таки осознав, что я настроен крайне серьезно.
– Да, – решительно ответил я, и мы, взглянув друг на друга, продолжили свой путь молча, каждый думая о своем.
Я знал, что впереди меня ждет новая жизнь, новые знакомства, возможно даже другой город, где я полностью поменяю свое окружение, но была одна вещь, которую я понимал отчетливее остальных: я могу изменить все вокруг себя, но одного лишь человека выбросить из своей головы так, как он выбросил меня, я точно никогда не смогу.
========== A Little Death ==========
Комментарий к A Little Death
Предпоследняя глава. Ваниль на ванили ванилью погоняет. Даже не верю, что заканчиваю этот фанфик. Мне грустно. Тем временем меня все еще не отпускает после концерта в Финляндии. Мне грустно вдвойне. Пора врубать Placebo на полную. Бета скоро вернется, не бейте меня. Бейте ее)0)
P.S Клип на песню, название которой украшает эту главу, советую посмотреть всем тем, кто не смотрел. Это шикарно.
– Эту или вот эту? – спросила меня Эмили, указывая на ее кофточки, висящие в шкафу. Я пробормотал что-то несвязное, и в итоге она выбрала розовую рубашку и аккуратно сложила ее в чемодан. После выпускных экзаменов сестра собиралась поехать с Мартой к ее бабушке на дачу. Даже несмотря на то, что до летних каникул оставалось полтора месяца, Эмили уже вовсю собирала вещи, суетилась, и подробно описывала мне, как они будут ходить купаться на озеро, разводить костры и ночевать в лесу с палатками. Я просто бездумно кивал на ее слова, глядя в одну точку. Рихард так и не объявился.
Наверное, я был в каком-то беспамятстве, в оцепенении, что позволил себе так обращаться с ним, что не дал ему ничего сказать, что сам ничего не сказал. Когда моя гордыня усмирилась, и пелена ненависти наконец благополучно упала с глаз, я остался наедине со своими чувствами, которые не давали мне спать. И я никуда не мог убежать от этого: и в школе, и дома меня преследовали воспоминания.
В школе вообще все обстояло даже хуже, чем дома. Учителя с тоской смотрели на мой гипс, жалели меня из-за полученных травм, о которых уже были наслышаны, и завышали оценки, из-за чего я чувствовал себя самой последней тварью на свете. Я ведь никогда и не гнался за высокими оценками, зачем же делать это сейчас? Меньше всего я хотел к себе особого отношения, и уж тем более всеобщего сочувствия, которое меня просто убивало. Каждый считал своим долгом поинтересоваться, как у меня дела и что случилось. Я кисло улыбался, болтал что-то о недосыпании и одиноко брел дальше. Это было даже хуже, чем год назад.
В очередной из однообразных и скучных дней, приближающих выпускные экзамены, я устало шел к выходу, чтобы наконец-то прийти домой и немного поспать. Мысль о том, что я должен зайти к Рихарду не покидала меня ни на минуту пару недель его отсутствия, но я все равно упрямо шел мимо его дома, все же надеясь увидеть его силуэт в окне.
– Пауль! Постой! – закричал кто-то позади меня, и я недовольно обернулся, увидев перед собой Томаса. Тот немного отдышался, и протянул мне какой-то черный пакет: – Передай это, пожалуйста, Рихарду.
– Можешь передать ему все, что захочешь самостоятельно, я с ним больше не общаюсь, – терпеливо произнес я, и уже развернулся, чтобы спокойно продолжить свой путь, но рука парня неожиданно легла мне на плечо, призывая остановиться на одном месте. Внутренне я возмутился, и тяжело втянув воздух ноздрями, с вызовом в глазах обратился к нему.
– В смысле? – недоумевающе спросил он меня, и вдруг добавил, оценивая мой внешний вид: – Выглядишь дерьмово.
– Спасибо, – пробормотал я, не желая больше язвить из-за банального недостатка сил, – Думаю, тебе он обрадуется больше.
– Ты так и не понял, – Браун устало закатил глаза в ответ на мои слова и почему-то улыбнулся, – Я, конечно, знал, что люди могут быть тупыми, но не настолько же… – снова рассуждал он и я уже начинал злиться.
– Еще одно слово, и я тебе точно врежу, – прошипел я, стаскивая его руку со своего плеча.
– Да тихо, остынь, я не это имел в виду, блять… – он был искренне удивлен моей реакцией на его слова. Практически все в моем окружении в последнее время говорили мне, что я совсем не похож на себя прежнего, но я ничего такого за собой не замечал, хотя и не мог отрицать, что злости и отчужденности стало во мне в разы больше, – У тебя нет никаких оснований не верить Рихарду. Если бы твой друг пришел к тебе в грязи и попросил помощи, ты бы его выгнал?
– Нет, – честно ответил я, понимая к чему он клонит. С этой минуты я сам стал заинтересованным в этом разговоре. Понятное дело, что Рихард мог его подослать или сделать что-то в этом духе, но мне почему-то мало в это верилось и я вдруг почувствовал себя идиотом. Все говорили мне о том, что он не виноват, а я упрямо твердил обратное. Может, он действительно не виноват? Мне так хотелось в это верить и снова видеть его рядом с собой.
– Вот и Рихард меня не выгнал, – продолжил он терпеливо, – Если хочешь, можешь и дальше тешить свое эго и успокаивать свою гордость, но тогда ты можешь его потерять.
– С тобой я свою личную жизнь обсуждать вообще-то не собирался… – почему-то снова продолжал грубить я, даже не обращая внимания на то, что Томас был настроен ко мне вполне доброжелательно.
– Я понимаю, почему сейчас ты хочешь мне хамить и перечить, но я не злюсь, – он покачал головой, – Просто знай, что я искренне хочу, чтобы у вас все было хорошо.
– Спасибо, – как-то растерянно пробормотал я, нехотя принимая пакет из его рук. Еще несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, но парень, сдавленно улыбнувшись, наконец покинул меня, направившись на второй этаж. Я долго смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в толпе школьников, немного отойдя от произошедшего, развернул пакет: там была та самая одежда Рихарда.
***
На часах было всего лишь восемь утра, а я и Тилль сидели на моей кухне, залитой солнечным светом, и завтракали. Родители работали в ночную смену, никто не суетился у плиты и мы могли спокойно обсудить насущные проблемы человечества. Правда, говорил в основном Тилль, а я лишь уныло кивал, даже и не понимая порой о чем он говорил. Линдеманн как всегда отличался особой энергичностью, продолжая о чем-то увлеченно мне рассказывать, но я думал лишь о том, что я никогда не смогу простить себя за то, что не дал Рихарду сказать то, что он хотел.
– Я тоже считаю, что документы можно подать и позже, но, знаешь, лучше позаботиться об этом заранее, – парировал Тилль, протягивая руку за очередной печенюшкой, лежащей на столе. Я бездумно перемешивал сахар в чашке с кофе, но все мои действия были напрасны: я почему-то положил так много сахара в горячий напиток, что он вообще перестал растворяться. Гребаные мысли о Рихарде, я даже делать ничего нормально не могу.
– Не хочу я никуда поступать, – огрызнулся я, с дребезгом отодвинув чашку с приторным кофе на край стола. И какой в этом смысл теперь?
– Так, а это вообще что за тон такой? – возмутился он, отставляя кофе в сторону, – Хочешь без образования остаться?
– Ты сейчас сидишь на моей кухне, пьешь мой кофе и ешь мое печенье, – пробормотал я в ответ, делая акцент интонацией на нужных словах, – Так что советую тебе меня сейчас не поучать.
– Нашел чем испугать, – ответил он, снова протягивая руку за дополнительной порцией печенья. Я видел, что он определенно что-то хочет мне сказать, но не решается. Но вот наконец Тилль сделал последний глоток ароматного кофе, с грохотом поставил чашку на стол и внимательно посмотрел на меня: – Слушай, я понимаю, расставание с Рихардом, тебе тяжело, да, но надо двигаться дальше, ты же не собираешься всю жизнь провести в таком режиме?
Я возмущенно и довольно громко втянул воздух носом. Блять, давайте, все залезьте в мою личную жизнь, мне ведь это так поможет и все мои проблемы исчезнут!
– Хватит об этом уже, – только и сказал я, уже приподнимаясь со стула, и Тилль сделал то же самое.
– Как скажешь, – он спокойно пожал плечами, присмирев, и мне вдруг стало жутко стыдно за свое поведение, благодаря которому страдают мои друзья и все окружающие меня люди, не сделавшие мне ничего плохого.
Я быстро направился в прихожую, словно пытаясь убежать от Тилля, который хорошо знает меня и пытается поговорить со мной на эту больную тему. Несмотря на противоречие чувств, которое я испытывал, я все же спросил его о Рихарде вопреки своим желаниям:
– Он все еще в Берлине? – как бы невзначай произнес я, но, видимо, интерес в моих глазах было не скрыть. Я наконец застегнул куртку, и пропуская друга вперед себя, закрыл входную дверь, направившись к выходу из дома навстречу теплой весне.
– Да, вроде, снял квартиру, – ответил Тилль, доставая пачку сигарет из кармана, – Независимый дохуя.
На носу выпускные экзамены, и почему он уехал именно сейчас? От кого же ты бежишь, Рихард? От меня и проблем, или же от себя?
Погоня.
Вся наша жизнь похожа на погоню. И не всегда то, к чему мы бежим и так отчаянно пытаемся его достигнуть, действительно приведет нас туда, куда надо. Я так бежал к Рихарду, буквально спотыкаясь о время и людей, я оказывается так хотел этой самой любви, даже и сам не понимая, что влюбился. Каждый раз мне казалось: еще чуть-чуть, и мы остановимся, лжи больше не будет, потому что мне больше некуда бежать. А зачем? Если цель в виде Рихарда достигнута… Я остановился, а Рихард продолжал бежать. Видимо, от самого себя, оставляя меня позади.
– Да, он такой… – задумчиво произнес я, выбираясь из пелены своих мыслей, – Ладно, давай ускоримся, а то мы опоздаем в школу.
***
Подперев голову кулаком на очередном уроке литературы, я листал модный журнал вместе с Мартой и присматривал девушке своей сестры какое-нибудь красивое платье. Это выглядело довольно странно, но мне было больше нечем заниматься. Учительница сказала, что оценки по ее предмету уже выставлены, и мы можем спокойно заниматься своими делами. Так как все вокруг говорили только о выпускном, обсуждали макияж, туфли, платья и прочую дребедень, я просто был вынужден заниматься этим же. В макияже я не разбирался, все туфли были для меня совершенно одинаковы, но вот посмотреть на платье Марты мне жутко хотелось. Мне просто пришлось делать это, чтобы убежать от своих мыслей о Рихарде, которые вновь пожирали мое сознание. Так мне удавалось отвлекаться.
– Почему бы тебе не взять что-то такое, с открытой спиной? – предложил я, указывая на одно из платьев в журнале, – Мне кажется, это довольно элегантно, тем более с твоей осанкой.
– Такое уже купила себе Рита, – с грустью в голосе произнесла девушка, перелистывая страницу.
– Последовала моему совету, значит… – задумчиво произнес я, вспоминая, как советовал ей что-то вроде того, – Хорошо, а что насчет длинного платья, со шлейфом и в меру глубоким декольте?
– Не знаю, это вообще не мой стиль… – как-то засомневалась Марта, задумчиво пожимая плечами.
– Марта, – я недовольно покачал головой, перебивая ее, – У тебя прекрасные ключицы, зачем ты их прячешь? Волосы поднимем наверх и это будет вообще шикарно.
– Да, может быть ты и прав… – пробормотала она в ответ.
– Я в этом дерьме вообще не разбираюсь, но в журнале это выглядит… – я немного замялся, стараясь про себя подобрать слово как можно красивее и литературнее, но на ум все же ничего не пришло, и я сказал то, что чувствую, – Заебато.
– В журнале все выглядит, – она попыталась воспроизвести мои же слова, но видимо ее воспитание ей этого не позволило, – Кхм, вот так, Пауль.
– Все равно ты будешь самой красивой, – закончил я, широко улыбаясь девушке, которая в последнее время стала для меня частью семьи. Только ты, Марта, меня понимаешь.
– У меня небольшое объявление, – тихий голос гулом раздался по коридорам, кабинетам и всем помещениям школы. Школьное радио снова работает?
Я напрягся, закрыв журнал с вечерними платьями и повернул голову в сторону недоумевающей учительницы. Этот голос поведал нам всего четыре слова, но я уже подозревал, кому он принадлежит, но не мог окончательно разобраться из-за плохой слышимости. Или же я просто настолько соскучился по его обладателю, что принимаю действительность за желаемое. Пауль, тебе нужно к психологу…
– Я бесчувственный мудак, который не достоин внимания и понимая со стороны одного человека, – продолжил парень. Я все еще не был уверен в том, что это именно он. Я нервно сглотнул, нетерпеливо постукивая пальцами по поверхности старой парты, – Я признаю, что вел себя как последняя скотина и посмел пользоваться твоим доверием, Пауль, – человек наконец произнес мое имя и в тот же момент меня прошиб холодный пот. Наверное, если бы я не сидел, то точно бы упал и обязательно повредил себе что-нибудь еще. Я оглянулся по сторонам: все вокруг меня перестали разговаривать, лишь смотрели на учителя и меня.
– Сейчас я понимаю, что мои слова вряд ли что-то исправят, но я действительно… – небольшие помехи из-за старого оборудования и не менее древнего микрофона создавали неприятный шум, но голос Рихарда все равно замолчал, словно выжидая чего-то, – Я, черт возьми, люблю тебя! Черт…Спасибо за внимание.
– Что это сейчас было? – тихо произнесла фрау Бергер. Все в классе смотрели на меня и мне было очень неловко. Не выжидая больше ни секунды, я пулей сорвался с места и понесся по коридору вперед. На всю школу, господи, на всю школу… Я бежал по пустым коридорам учебного заведения, даже не представляя куда мне следует направляться. Рихард здесь, в городе, в школе, но где именно? Где же ты, я, блять, так долго тебя ждал. Наконец выбежав на улицу и практически спотыкаясь о высокий порог при входе, я готов был тут же упасть на землю, из-за того, что ноги подкашивались от внезапной физической нагрузки, сердце бешено стучало и в левом боку начинало покалывать. Даже несмотря на все вышеперечисленное, я улыбался. Улыбался так, как, наверное, не улыбался еще никогда. Рихард стоял спиной ко входу и всматривался в даль парка перед школой. Зеленая поляна была залита солнечным светом, на улице царила романтическая, весенняя пора, птицы то и дело щебетали, придавая окружающему миру реальности и объема, и, казалось, мертвая зона между нами двумя становилась все меньше, преображаясь в какой-то единый поток света. Наконец, видимо услышав мои шаги, он обернулся, тоже улыбаясь мне в ответ. Я стоял на одном месте, пытаясь отдышаться, и снова невольно любовался им.
– Знаешь, однажды ты спросил меня, не надоело ли мне притворяться? – неожиданно начал он, хмыкнув и сделав еще пару шагов вперед, – Я помню, что долго шел по темному коридору, и гнал прочь посторонние мысли, потому что ты был прав. Да, мне надоело. Я больше не хочу притворяться. Можешь сказать мне, что я сделал большую глупость, еще и тебя подставил, извини… – наконец Рихард находился на расстоянии вытянутой руки от меня и извинялся, а я даже не хотел ничего слышать. Все было в прошлом.
– Рихард, заткнись, – только и произнес я, восхищенно улыбаясь. Он снова стоял напротив меня, улыбался своей этой прекрасной искренней улыбкой, с этой манерой постоянно поджимать тонкие губы. Я уже и забыл, каково это, смотреть на такого естественного Рихарда и не подозревать его во всякой ереси.
– Я правда виноват, – он все продолжал говорить, но я лишь мотал головой и не хотел ничего слушать. Даже если ты виноват, Рихард, я готов тебя простить за что угодно.
– Рихард… – тихо стонал я, призывая его замолчать.
– И я не знаю, что еще я могу сделать, но я без тебя не смогу, – казалось, Круспе закончил и нерешительно протянул руку ко мне, положив ее на правое плечо.
– Я все знаю… – только и сказал я, чтобы дать ему понять, что я наконец прозрел и больше не буду подозревать его во всяких гнусных действиях. Я с Рихардом, я верю ему, и какие бы ситуации мне не приходилось бы видеть в этой жизни, нужно сначала поговорить, а потом уже махать кулаками и говорить пламенные речи о измене. В этой ситуации был виноват я. И я готов был вечно извиняться за свою вспыльчивость, эмоциональность и нежелание выслушивать людей. Поганый характер.
– Я не виню тебя в том, что ты мне не верил, – ответил он, – Я бы тоже не верил. Ты попал в аварию, чуть не погиб из-за меня…
– Из-за тебя? – искренне возмутился я, неловко протягивая руки к его рубашке, чтобы коснуться этой мягкой ткани, снова почувствовать его и вернуть себе то самое ощущение счастья, – Тут виноват скорее я сам.
– Ты меня простишь? – спросил он меня без особой интонации. Я взглянул на окна школы, у которых стояли ученики и учителя, смотрящие на нас. Да плевал я на всех вас!
– Да, – я решительно сделал шаг вперед, окончательно сократив расстояние между нами, – А себя не прощу.
Рихард плавно выдохнул, и второй рукой приобнял меня за талию, прижимая к себе максимально близко, но в то же время стараясь не задеть все еще больную руку. Я с какой-то мольбой и радостью одновременно смотрел в его глаза и не мог понять, почему до этого я не заметил в них этого отчаяния.
– Можно я уже, блять, поцелую тебя? – с улыбкой спросил он, усмехнувшись, и не успел я дать свой положительный ответ, как Круспе сам дернулся ко мне, и накрыл мои губы своими, не давая мне шанса на бегство. Я охотно отвечал на такой долгожданный поцелуй, которого я ждал так сильно, что почти забыл, каково это.
***
Неужели я мог представить себе жизнь другой после всего, что мне пришлось испытать? Как я мог такое подумать? Как?
Часто люди совершают глупые поступки, способные разрушить их жизни до основания просто потому что не смогли вовремя поговорить или кто-то из них не хотел делать первый шаг. Сейчас, спустя столько времени, я понимал, что все вокруг меня были правы. Каждый, кто убеждал меня в том, что я веду себя подобно самому последнему долбану на свете, были правы. И я даже не хотел отрицать этого. Мне самому было стыдно за свое поведение. Стыдно за сомнения и недоверие.
