Текст книги "You're All I Want (СИ)"
Автор книги: Paula.M.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)
– Тсс, ради бога не вставай, а. Что такое? – я засуетился, вскакивая со своего места и отбрасывая конспекты в сторону.
– Черт… – еле слышно изрек он, откинувшись обратно на подушки. Когда я сел рядом и коснулся его действительно горячей кожи, я ощутил, как его тело бьется в лихорадке, заставляя даже одеяло дрожать.
– У тебя жар, господи, что мне делать… – в полнейшей растерянности я смотрел на беспомощного Рихарда и бормотал какие-то несвязные предложения, быстро перебирая у себя в голове все возможные варианты моих спасательных действий. Сорвавшись с места, я быстренько развел в стакане пакетик жаропонижающего, смочил попавшуюся мне под руки марлю холодной водой и через минуту вернулся в комнату, протягивая Рихарду стакан.
– Должно стать легче, – успокаивающе изрек я, прижимая к его лбу холодный компресс. Голубые глаза внимательно смотрели на меня, блестели этим больным блеском, пока моя рука заботливо придерживала холодный и мокрый кусок ткани у его огненной головы и лениво перебирала его черные шелковистые волосы.
– Я должен был тебе сказать, Пауль, прости идиота… – ни с того ни с сего начал бормотать он словно в бреду, прикрыв глаза. – Я солгал. Нас давно… давно уже ничего не связывает. И раньше не связывало.
– Зачем тогда ты это сказал? – спросил я с каким-то отчаянием в голосе. Понять Рихарда я уже даже не пытался, потому что это казалось мне невозможным, но почему-то сейчас, когда я, практически нависая над ним, держал его лицо в своих руках и смотрел в эти глаза, я понимал, что он не может мне лгать.
– Не знаю… хотел просто… просто… – Рих начал волноваться и попытался встать, но моя вторая рука легла на его и без того тяжело вздымающуюся грудь, удерживая его в лежачем положении.
– Тсс, успокойся и лежи тихо, – снова прошептал я, продолжая поглаживать его по голове.
– Я…
– Заткнись.
– Я все объясню, но со временем, – продолжал хрипеть он.
– Да завали ты уже.
– Я думал, что мы уже окончательно послали друг друга на хуй тогда, – усмехнулся он.
– Я тоже.
Грустная усмешка на его лице заставила меня и самого рассмеяться. Даже сейчас, в таком ужасном состоянии, он все равно выглядел невероятно красивым, постоянно облизывая пересохшие от частого дыхания губы. Болезнь будто бы обнажила все наши скрытые эмоции, и Рихард говорил со мной искренне, и я точно чувствовал это, как и чувствовал его благодарность мне, о которой он вряд ли когда-нибудь скажет, но и не надо было. Я понимал, что, связавшись с ним однажды, я уже не смогу повернуть назад, хотя и прекрасно осознавая, что с таким человеком, как Рихард, меня ждет еще много пиздеца и новых тайн. Но я был готов к этому.
Все еще придерживая холодный компресс у его головы, я все больше думал о том, что не оставлю его здесь одного в таком состоянии, пусть хоть пинками меня выгоняет. Я вообще никогда больше не оставлю его.
Комментарий к The Past Will Catch You Up As You Run Faster
Ребята, уже 180 страниц…Я в шоке сижу. 180 страниц выноса мозга. Извините хд
========== Special Needs ==========
Яркие лучи солнца, умело пробравшиеся в комнату, заставили меня невольно зажмурить глаза и как можно быстрее накрыться мягким пледом с головой, в бессмысленных попытках снова заснуть, но воспоминания о вчерашних событиях быстро промелькнули в моем сонном сознании, и я в шоке распахнул глаза, обнаружив себя дома у Рихарда. Вчерашнего больного уже не было в кровати гостиной, холод говорил о том, что он давно покинул свое спальное место. Я еще раз осмотрелся в комнате, где вчера произошло столько всего странного и даже страшного, и с опасением отправился на кухню, надеясь застать его хотя бы там, потому что если он куда-то ушел, будучи больным, то я даже не знаю, что я с ним сделаю. Мне удалось расслабиться и вздохнуть спокойно, когда по еле уловимому запаху свежесваренного кофе я понял, что он действительно там.
– Ты как? – почему-то почти прошептал я, отворив дверь на кухню. Рихард задумчиво глядел в окно и медленно попивал свой еще горячий кофе, и влажный пар, исходящий от него, я видел даже находясь у двери. Он как-то странно взглянул на меня и, кротко улыбнувшись, вернулся к своему окну. Я сразу заметил, что на нем был тот самый темно-зеленый свитер с оленями, который он надел лишь раз. Умилившись такому одеянию Круспе сегодня, я подавил глупую улыбку на своем лице и прошел к столу.
– Все-таки я тебя разбудил, – виновато произнес он, покачав головой.
– Я сам проснулся, – сказал я, присаживаясь напротив. – И все же, что с самочувствием?
– Благодаря тебе вполне неплохо, – все еще хриплым голосом ответил Рихард, сделал пару глотков из своей чашки и добавил: – Ты всю ночь не спал.
– Ты тоже, – я устало пожал плечами.
– Пауль, ты сейчас пойдешь домой и отдохнешь, – серьезно сказал Рихард и поставил чашку на стол.
– Мечтай, я тебя не оставлю.
– Я бы очень хотел, чтобы ты остался, – он сразу же замолчал и как-то рвано выдохнул, видимо, понимая, что сказал что-то лишнее, – но ты просидел со мной всю ночь, тебе нужно отдохнуть, да и к тому же твоя мама наверняка волнуется. И еще я все-таки могу тебя заразить, помнишь?
Я недоверчиво посмотрел на него, с сожалением понимая, что он, в общем-то, прав. Родители наверняка не находят себе места, из-за того что я не пришел ночевать домой.
– Только пообещай мне, что будешь пить таблетки, – напомнил я Рихарду, увидев на его лице заметное облегчение.
– Обещаю, – кивнул он и улыбнулся, прежде чем сделать очередной глоток терпкого напитка.
– Я купил вчера, они там, на тумбочке лежат, – я задумался, вспоминая названия препаратов. – И еще сироп новый, а то этот тебе чем-то не нравится, поэтому…
– Обязательно.
– Можно хотя бы кофе с тобой выпить? – с надеждой в голосе спросил я.
– Сколько угодно, – Рихард поднялся со своего места и поставил чайник.
Удивительно, как одна ночь может перевернуть мое и так уже давно пошатнувшееся сознание. Я даже не могу сказать, сколько примерно я сидел рядом с Рихардом, время от времени смачивая тряпку холодной водой, кутая его в одеяло и заставляя пить тот сироп от кашля, который, я уверен, не был таким уж и противным, просто кое-кто уж слишком не хотел, чтобы я о нем заботился.
Рихард извинился передо мной. Я не знаю, было ли это бредом, потому что люди с температурой под сорок градусов вряд ли могут совладать со своими мыслями, но, даже если это был крик его подсознания, я все равно был доволен. Этой ночью что-то изменилось: гора сомнений упала с плеч, и между нами с грохотом рухнула эта чертова невидимая стена непонимания, оставив после себя только небольшие глыбы камня, которые со временем превратятся в пыль и вовсе исчезнут. Когда Рихарда затрясло в этой чудовищной лихорадке и он еле-еле шевелил губами в попытках извиниться передо мной, я вдруг ощутил себя таким неправым, таким одиноким и беспомощным. Я чертовски боялся, что это что-то очень серьезное, что у него могут начаться какие-нибудь осложнения из-за моей неуклюжей первой медицинской помощи, которую я придумал буквально на ходу в панике, только потом вспомнив, что на человека в таком состоянии нельзя накладывать столько одеял. Наверное, я успокоился только к шести утра, когда температура его тела упала на два градуса, пульс выровнялся и Рихард сказал мне, что хочет поспать. Как же я обрадовался, что он наконец сможет отдохнуть, дать организму эти необходимые часы сна, которые у него отняла эта чертова болезнь. Я убрал компресс с его головы, собрал все лекарства в единую кучу на прикроватной тумбочке и уже собирался вставать, как Рихард молча взял меня за руку, практически невесомо надавливая на мою ладонь, видимо, из-за упадка сил и посмотрел мне в глаза. Тогда-то я и понял, что мне не нужны от него никакие слова, извинения и клятвы, ибо все это я видел в его благодарном взгляде и слова были бы здесь лишними, да и вообще ненужными. В этот момент я окончательно убедился в отсутствии каких-либо преград между нами. Простые прикосновения и взгляды могут сказать гораздо больше, чем длинные горячие речи, или же могут быть гораздо интимнее чего-либо другого. Не знаю, о чем думал Рихард, когда так неожиданно взял меня за руку, но в моей голове крутилась только одна мысль:
Рихард мне доверяет.
Утром он говорил со мной достаточно мягко, более открыто, чем обычно, и я был почти уверен, что он тоже это чувствовал, поэтому умолкал после каждой произнесенной им фразы, будто боясь сказать что-то не то. Конечно, он не подпускал меня к себе в эмоциональном плане настолько близко, насколько мне бы хотелось, но и это уже было огромным шагом вперед. Я пытаюсь его понять, почувствовать и изучить, и мне кажется, что сейчас у меня начинает получаться.
Как и ожидалось, мать явно не была в восторге от того, что я даже не удосужился ей позвонить и решил пропустить школу в субботу, но все же пригласила меня позавтракать и, в принципе, не была зла или обижена. В любом случае я был более чем рад, что так вышло, но все никак не мог найти себе места дома, представляя, как Рихард лежит дома с температурой, не пьет таблетки и продолжает глушить свою бессонницу алкоголем. И вот, в воскресенье вечером, прекрасно понимая, что ему еще нужно оставаться дома около недели, я думал о том, в какие дни я смогу ходить и навещать его, но мать прервала мои размышления, громко и настойчиво постучавшись в дверь моей комнаты.
– Пауль, ты не занят? – робко спросила она, прикрывая за собой скрипучую дверь.
Я отрицательно помотал головой, отползая на кровати немного назад, чтобы она смогла присесть рядом.
– У меня к тебе есть важный разговор, – она сложила руки в замочек на коленях и наконец подняла на меня взгляд. – Когда ты молодой, тебе хочется попробовать все и сразу, поэтому иногда именно в таком возрасте можно натворить очень много глупостей, за которые тебе будет стыдно в будущем…
Пока мама что-то говорила, я вертел в руках телефон и, увидев новое сообщение, сразу же открыл его:
«Я пью новый сироп, и он тоже на вкус как дерьмо, но я бы сказал, что это элитное дерьмо, так что это определенно лучше того, что ты давал мне вчера, поэтому спасибо».
Я нервно хохотнул, не удержавшись, но сразу же понял, что сделал это зря, и инстинктивно зажал рот рукой. Мама на мгновение замолчала и внимательно посмотрела на меня.
– Мам, если честно, я не понимаю, к чему ты это говоришь, – сдержав подступающие приступы смеха, я все-таки успокоился, откинул в сторону телефон и смог говорить нормально.
– В последнее время ты часто не бываешь дома, у тебя от меня какие-то секреты, ты стал более закрытым, и я понимаю почему. Ты уже взрослый мальчик, и я, конечно же, понимаю, что у тебя есть девушка. Вы молоды, вы любите друг друга, и, возможно, у вас есть секс… – на последнем слове она как-то скривилась и потупила взгляд в пол. Очевидно, что ей было трудно говорить со мной о таком, а мне еще труднее о таком от нее же и слышать.
– Мам, ради Бога, пожалуйста… – я стал практически умолять ее прекратить и был готов, как в детстве, зажать свои уши руками, только бы не слышать этого кошмара.
– …Поэтому я хочу быть уверена, что все твои сексуальные контакты сопровождаются использованием средств контрацепции, – наконец договорила она, и ее рука мгновенно дернулась к карману халата, а я уже настолько ахуел и даже онемел от происходящего, что даже не удивился, когда она протянула мне несколько пачек презервативов разных размеров.
– Возьми это, и я буду спокойна, – произнесла она, все еще держа руку вытянутой.
– Господи, мам, если это из-за того, что я сегодня не ночевал дома, то ты не так все поняла! – пытался убедить ее я, глупо размахивая руками в воздухе, но она лишь улыбалась, глядя на меня.
– И из-за этого тоже, но все в порядке, я понимаю, какой у тебя сейчас возраст.
– Бля, – тихо протянул я, в шоке прикрывая глаза, – Я не…
– Кушать будешь? – как ни в чем ни бывало спросила она, дотронувшись до ручки моей входной двери. – Жду тебя на кухне через десять минут.
– Мам, мне… – женщина в ту же секунду исчезла за дверью, оставив меня наедине с презервативами. Ну ебана.
***
Я устало взглянул на часы: без десяти восемь. Закинув школьную сумку на плечо и бесшумно проскользнув через входную дверь, я оказался на своей родной улице и неспешно зашагал к школе. Снег на улице уже начинал таять, и на смену прекрасной снежной погоде пришли грязь, слякоть и невероятное количество луж, в которые я почему-то так четко наебывался каждый раз, когда, наоборот, пытался их обойти. С того самого дня, как я узнал, что Рихард болеет, прошла целая гребаная неделя, которую я смело могу назвать самой ужасной и скучной неделей в своей жизни. Все это время я ходил домой к своему другу каждый день, проверял, чтобы он пил таблетки, не курил и не пил, пока я получаю знания в нашем «любимом» учебном заведении. Конечно же, я знал, что он все это делает, но, несмотря на все нарушения, которые он совершал, Рихард уверенно шел на поправку и постоянно рвался в школу, объясняя это тем, что близится конец января, а он должен столько всего еще сделать. Все это сопровождалось кучей мата и проклятий в мой адрес, а также и угрозами вроде: «Кетоны и альдегиды сам разбирать будешь» или же «Сейчас весь твой сироп окажется у тебя на голове», но я только умилялся, глядя на Рихарда, который все так же боролся со мной и с собой.
Я не хотел, чтобы он шел в школу не только потому, что он не выздоровел окончательно, но еще и по причине моих незавершенных отношений с Ритой, о которых я не хотел ему напоминать. Черт, ну как я мог ей сказать? И главное – что? Я даже не мог предположить, как начать с девушкой разговор о том, что мы должны расстаться, и при этом не обидеть ее. Будь я Рихардом, вообще ничего не объяснял бы, а тут еще и извиняйся, блять. Забавно, но очень часто, прежде чем что-то сделать, я думаю о том, как бы поступил Рихард в той или иной ситуации, и каждый раз все больше удивляюсь тому, какие мы с ним разные.
– Что ты как маленький? – спросил меня Тилль, когда мы в очередной раз разговаривали о чем-то в шумном коридоре школы, и я решил поведать ему со Шнайдером о забавном случае недельной давности.
– А я что, большой, по-твоему? – спросил я.
– Пауль, совершенно очевидно, что она о тебе заботится и не хочет, чтобы ты наделал глупостей, – отмахнулся Тилль в ответ на мой пламенный рассказ о разговоре с матерью.
– Да я и не собирался, – бросил я, отводя взгляд куда-то в сторону.
– Но это все равно очень смешно, – он усмехнулся, наблюдая за моим кислым выражением лица.
– Смешно ему, блять, у меня травма, понимаешь? Моя мама говорила со мной об этом! – в шоке практически закричал я, надеясь на то, что так я смогу убедить Тилля, каковы все-таки масштабы случившегося.
– Удивительно. А ты не знал, как появился на этот свет? – лукавая улыбка затронула губы Кристофа, и в следующую секунду он уже улыбался во все тридцать два, готовый засмеяться.
– Блять, завалите все, вы не понимаете, – бросил я, отворачиваясь от них.
– Что за шум? – спросил в этот же момент вовремя подошедший Рихард, и выражение моего лица изменилось десять раз за эту секунду, и смешавшиеся на моем лице эмоции в итоге напоминали возмущение и радость одновременно.
Ребята взорвались истерическим смехом, как только Круспе подошел к нам с таким вопросом как никогда вовремя. Я почему-то рассмеялся вместе с парнями, но не по тому же поводу, что и они. Я просто был невероятно рад, что Рихард вернулся и нам придется терпеть эти их шуточки вместе. Конечно, я не стал выражать ему своё негодование по поводу того, что он заявился в школу в понедельник. В конце концов, я так чертовски соскучился по нему, что готов был сам заболеть.
– Ах да, Пауль, они же тебе не понадобятся, – сквозь слезы выдавливал из себя Шнайдер, пока Тилль просто злорадно посмеивался, как-то придерживая первого, чтобы тот не упал, корчась в приступах смеха.
– Все как обычно, – тихо протянул Рихард, наблюдая за нашими общими смеющимися друзьями.
– Я тебе потом объясню, – прошептал ему на ухо я, стыдливо отводя глаза в сторону. Интересно только, как я буду это делать.
– Ладно, ребят, я на химию, а то у меня с ней проблемы, – вдоволь посмеявшись, ответил Тилль и уже собрался уходить, но я, как истинный любитель подколоть своих обидчиков и просто человек, который ищет себе приключений на пятую точку, почему-то сказал ему одну фразу, задевшую его до глубины души.
– Ну, неудивительно, у вас вообще слабый класс по химии, – даже не подумав, сказал я вслед уходящему Тиллю, который сразу же развернулся и быстрыми шагами направился ко мне.
– Кто это там слабый? – переспросил меня он.
– Ну, ваша учительница, мягко говоря, вообще свой предмет не знает, – промямлил я, отходя от него на пару шагов назад.
– А ваша знает?
– Вполне, – я пожал плечами.
– Давай поспорим, что я напишу полугодовую контрольную лучше тебя?
Я нервно сглотнул. Только не споры.
– По рукам, – почему-то спокойно произнес я.
– Эй, эй, эй, ребят, вы чего? – спросил Кристоф.
– Все в порядке, просто спор, – убедительно сказал я. – Кстати, на что спорим?
– Ну, будешь с балкона кричать, что ты идиот, – пробормотал он.
– А поумнее ничего придумать не мог? – язвительно прошипел я в ответ.
– …Что ты идиот, встречающийся с парнем, – чуть тише произнес он, и хитрая улыбка затронула уголки его губ.
– Ты нарываешься, – усмехнулся я.
– Тот, кто проиграет… сделает себе татуировку c надписью «я – неуч», или – в твоем случае – можно барсука набить.
– Это слишком жестоко и бессмысленно, ребят, хватит, – снова попытался встрять Шнайдер, но мы с Тиллем одновременно ответили:
– Заткнись.
– Проколоть нос?
– Я не настолько ненормальный.
– То есть ты признаешь, что ты проиграешь? – ехидно спросил меня он.
– Линдеманн, я сейчас в тебя чем-нибудь кину.
– Разберемся после того, как ты проиграешь, – напоследок сказал он, и, злобно усмехнувшись, побежал вниз по лестнице.
Я смотрел вслед уходящему Тиллю и краем глаза видел, с каким волнением на меня смотрел Рихард. Неужели, сомневается во мне или моих способностях к этому чудесному предмету?
***
Все же в этот день я действительно волновался перед химией намного больше, чем обычно. Достаточно давно я вообще не делал домашнее задание, спасаясь на контрольных только конспектами Рихарда и его виртуозным умением беззвучно листать учебник под партой, но сейчас я понимал, что я должен буду писать все это сам, без его помощи, потому что до конца года он вообще освобожден от каких-либо контрольных из-за его успехов и заслугами перед школой. Все следующие несколько дней я только и делал, что штудировал учебник и решал разного рода задания, но почему-то все равно чувствовал, что провалюсь, и уже сотню раз проклял себе за то, что поспорил с этим идиотом.
Печально взглянув на соседнее место за партой, где обычно сидит Рихард, я с грустью уставился в окно, дожидаясь, пока фрау Майер дойдет и до нашего ряда, обеспечив меня листочком с заданиями, и, как только я увидел задачу с химическим синтезом, я мысленно стал придумывать, как мне быстрее бежать из страны куда-нибудь в Мексику, где Тилль со своими глупыми спорами и желаниями меня не найдет. Мне даже страшно подумать, что он попросит меня выполнить.
«Схема превращений для получения изофталевой кислоты из вторичного метилпропионата натрия».
Блять, да кто эта изофталевая кислота вообще такая? Мы не проходили этого.
«Схема превращений для получения изобутена из бензола».
Ахуеть, еще лучше. Как я избавлюсь от этой ебаной ароматической связи?
Я бездумно смотрел в стену напротив, пытаясь не грызть карандаш из-за нервов и не встречаться взглядом с Рихардом, который сидел на соседней колонке в гордом одиночестве. Если он узнает, что я ничего не сделал, то, скорее всего, мне придется скрываться в Мексике не только от Тилля. Все же мне следовало бы попросить у него помощи, прежде чем с кем-то спорить об этом. Черт, а если обратить все это дело в шутку? Нет, с Тиллем это не прокатит.
Когда последний урок кончился, я одним из первых сдал полупустой листок фрау Майер и подошел к Рихарду, стараясь не упоминать о контрольной и поговорить на другую тему. К счастью, у меня это получилось и через несколько минут мы вышли из школы и направились в парк, весело разговаривая о всякой ерунде.
– Все написал в контрольной, кстати? – обратился он ко мне, когда мы уже почти подошли к моему дому.
– Да, – небрежно соврал я, как-то немного нервно дернувшись в сторону.
– Спасибо, – на одном выдохе произнес Рихард, останавливаясь у моего подъезда.
– М? – я непонимающе уставился на него.
– За все спасибо, – снова повторил он.
– Не стоит, – я отрицательно покачал головой, когда наконец понял, о чем он.
– Еще как стоит, – настаивал Рихард.
– Я же не мог тебя там оставить, да и тем более мы же…
Рихард выжидающе смотрел на меня и улыбался, пока я пытался выдавить это из себя. Я даже не думал, что мне будет так трудно произнести «мы вместе», да еще и для человека, с которым я состою в этих отношениях.
– Я понял, – Рихард усмехнулся и кивнул.
В следующую секунду я потянулся к нему и обнял так крепко, как только мог, впервые за эти несколько дней, когда он находился в школе и не позволял мне находится слишком близко рядом с ним из-за того, что некоторые симптомы болезни все еще беспокоили его. И вот, когда я уже хотел было отстраниться и дать отдохнуть моим рукам, обнимающим его сзади, Рихард неожиданно потянул меня на себя, все еще придерживая меня за спину обеими руками, и получилось так, что наши лица разделяла буквально пара сантиметров и мой взгляд встретился с его сияющими голубыми глазами, заставив меня вздрогнуть в который раз. Теплое дыхание Рихарда снова щекотало кожу и становилось все ближе, пока я пытался бороться со своими желаниями и держать его на безопасном расстоянии от себя, но я все равно чувствовал, как моя крыша начинает быстро собирать вещи.
– Кто-нибудь может нас увидеть, – прошептал я ему прямо в губы, в то же время подавшись вперед, прикрывая глаза.
– А я еще болею, – с еле заметным разочарованием в голосе ответил он, повернувшись в сторону.
Наконец расцепив замок из рук на моей спине, Рихард неспешно оторвался от меня, сделав вынужденный шаг назад, и, попрощавшись, пошел в сторону своего дома, по дороге прикуривая сигарету.
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и, бросив последний взгляд на удаляющуюся от меня фигуру в черном пальто, с сожалением пошел домой. Мать твою, Рихард, что же ты со мной делаешь? Нет, это уже невозможно, я скучаю по нему каждый чертов день. Мне просто необходимо отвлечься.
Приняв холодный душ, сделав себе чашечку кофе и удобно расположившись на своей кровати, я открыл сумку и стал спешно доставать учебники, желая быстренько сделать уроки и поиграть на гитаре. Когда я вытаскивал последнюю книгу, то из учебника, который, кстати, был именно по химии, вывалился какой-то белый листок. Когда я развернул белоснежную бумагу, на которой была написала лишь одна строчка, мое сердце пропустило удар:
«Я знаю, что вы не просто друзья».
Комментарий к Special Needs
P.S Кто-нибудь, удалите из моего плейлиста все песни Placebo.
========== Road To Nowhere ==========
«Каким неуклюжим становится человек, когда он любит по-настоящему! Как быстро слетает с него самоуверенность! И каким одиноким он себе кажется: весь его хвалёный опыт вдруг рассеивается, как дым, и он чувствует себя таким неуверенным».*
Строчка из старой и потрепанной книги почему-то крепко застряла в моем сознании, вынуждая меня думать над ее смыслом. Я помешивал ложкой кофе и улыбался, как только вспоминал, с каким предложением ко мне в комнату недавно пришла мама, говоря со мной о любви к девушкам. Удивившись своим же мыслям, я почему-то отложил книгу и задумался. Любовь? Какая же это любовь, да и вообще, что это за зверь такой – любовь? Я никогда и ни с чем не ассоциировал это слово и даже не знал, каково это – любить, если дело не касалось, конечно, любви к моей стране или к семье, где все было предельно ясно. Наверное, глупо называть интрижки на одну ночь таким высоким словом, которое заключает в себе слишком много для того, чтобы вообще использовать его в повседневной речи. Требует ли любовь объяснения или толкования? Не думаю. Такое многогранное, такое глубокое и полное слово не может характеризоваться лишь какими-то определенными действиями и словами, это неправильно. Возможно, в прошлой жизни я был бабушкой, которая постоянно тосковала по своей молодости, романтике и высоких чувствах, потому что иначе я не могу найти объяснение своим взрывающим мозг мыслям. Мне почему-то кажется, что раньше все было по-другому, что слова «Я люблю тебя» редко могли оказаться брошенными на ветер, что люди ценили чувства, моменты и воспоминания, а самое главное, понимали истинное значения слова «любовь». Сейчас же оно пало настолько низко, что практически каждый человек считает своим долгом и обязанностью вытереть о него ноги, связывая это понятие с сексом и прочими плотскими утехами. Нет, любовь это не секс, а секс это тем более не любовь. Но что тогда это?
«Сегодня второй тур олимпиады. Меня не будет».
Весьма ясные слова, полученные мною в коротком сообщении от Рихарда утром, испортили мое и без того ужасное настроение, которое я действительно весьма старательно пытался подкрепить чудесным сочетанием чтения одного из произведений Ремарка и чашки горячего кофе, но одно лишь сообщение от Круспе прервало все мои размышления о вечном и высоком, и я с грохотом поставил чашку на стол. Отличное начало дня, одна новость просто ахуительнее другой. Мало того что не общались толком две недели, так и в день, когда я вообще-то собирался предложить ему сходить в кино или что-то вроде того, он свалил на свою олимпиаду. Ладно, это важно для его будущего, в конце концов, и чего это я?
Все же есть проблемы намного важнее и глобальнее, чем рассуждения над чем-то или неожиданная утренняя тоска по Рихарду. Я снова и снова прокручивал у себя в голове имена и лица всех своих друзей и знакомых, которые могли нас видеть и знать о том, что между нами происходит, но в голову мне не приходило ничего разумного. Шнайдер? Ерунда. Если бы он хотел подшутить надо мной, то, скорее всего, придумал бы способ оригинальнее подкидывания какой-то жалкой бумажки мне в школьную сумку. Рихард? Ему меньше всех надо, чтобы я ходил, хмурился и параноил по этому поводу. Я даже боялся идти в школу на следующий день, и когда поднимался на нужный этаж, то заглядывал в глаза практически каждому знакомому человеку, чтобы удостовериться, что они смотрят на меня адекватно и я для них все еще человек с «нормальной» сексуальной ориентацией. Когда я на следующий день бежал к кабинету, где у Тилля должен был быть урок, чтобы поговорить с ним о записке и спросить его мнение, то столкнулся с ним же уже в коридоре и он с гордым видом заявил мне, что их работы проверили и у него высший балл. Теперь настроение просто наебнулось о мою самоуверенность и, попытавшись встать, все равно было задавлено гордостью Тилля.
– Наши работы еще не проверили, – уныло протянул я, уже прекрасно понимая, что облажался по полной программе, потому что высшего балла у меня точно не будет из-за того, что я сдал практически пустой лист и там были задания, которые буквально вогнали меня в ступор на работе.
– Я, кстати, придумал, что ты сделаешь, когда получишь свою работу с соответствующей оценкой, – он ехидно улыбнулся и полностью обернулся ко мне, перестав облокачиваться на стену. Тилль смотрел на меня сверху вниз, как-то странно и злорадно ухмыляясь, пока я, все еще не проснувшись и до конца не осознавая, на что я подписался, молился всем существующим богам о том, чтобы он просто попросил меня встать на стол в столовой во время большой перемены и прокукарекать, но, зная его безудержную фантазию, я понимал, что Тилль не упустит такой возможности распорядиться ею так, как он пожелает.
– Покрасишь волосы. Скажем, в розовый, – наконец сказал он, внимательно следя за моей реакцией и наслаждаясь видом моих округлившихся от шока глаз.
– Жопу себе в розовый покрась, что ты несешь? – раздраженно шикнул я в ответ на предложение своего друга.
– Ну ладно, в любой, какой тебе нравится, – он махнул рукой куда-то в сторону.
– Мне мой нравится, – с грустью в голосе произнес я и тупо уставился в пол, стараясь не представлять в своем сознании себя с розовыми волосами, потому что я заведомо знал, что это выглядело бы ужасно.
Может, это Тилль подбросил мне записку? Скорее всего, он просто разозлился из-за того, что я вчера сказал про их класс. Разве можно обижаться на правду? Хотя нет… У него корявый почерк, а тот, которым были аккуратно выведены несколько слов на листке, был каким-то уж слишком аккуратным и, вероятнее всего, вообще женским. Чертов детектив, ну почему я не могу жить спокойно? Да еще и Рихарда отправили на очередную олимпиаду, поэтому мне было даже не с кем поделиться своими опасениями и предположениями по поводу того, кто же мог кинуть мне эту записку в сумку, или же пожаловаться на то, что я проиграл спор. Что же, я умею достойно проигрывать, и если он думает, что я не исполню его просьбу и не сделаю того, что он сказал, позволив впоследствии назвать себя трусом или слабаком, то он ошибается. В конце концов, какая разница? Нужно внести хоть какое-то разнообразие в мою серую, скучную и ничем не примечательную жизнь.
Именно с такими мыслями я сидел на последнем уроке, геометрии, и старательно делал вид, что действительно что-то решаю в тетради, сверяясь с записями на доске, но девушка, сидящая рядом, все никак не давала мне этого сделать. Рита сегодня проявляла ко мне особое внимание, и я был невероятно благодарен богу справедливости за то, что одного человека сегодня нет в школе, потому что ему не нужно было видеть этого. Она провела со мной вместе практически весь день, подсев ко мне абсолютно на всех уроках и рассказывая мне о последних новостях на переменах. Я же чувствовал к ней лишь жалость и даже какое-то отвращение после всего, что между нами произошло. Но здесь было что-то еще… Такое поганое и неприятное. Ах да, чертовы угрызения совести по поводу того, что я использовал ее, а я ведь действительно сделал это. Я воспользовался ее чувствами в своих целях, я обманул ее, да и себя тоже. На душе было это мерзкое ощущение, и терзало ее еще сильнее, когда девушка лучезарно улыбалась мне или брала мою руку в свою. Нет, я просто должен положить этому конец в ближайшее время. Но, несмотря на все «непонятки» с Ритой, мне все равно было спокойно находиться в школе хотя бы потому, что я уже долгое время не видел Томаса, который знал подозрительно много о наших отношениях.
