Текст книги "You're All I Want (СИ)"

Автор книги: Paula.M.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Сидя после уроков в кафе около школы, я с усталым видом помешивал свой кофе чайной ложкой, и бросал на задумчивого Рихарда мимолетные взгляды. Наверное, он задается вопросами о том, почему я практически ничего не сказал ему за весь день, и, возможно, даже винит себя.

– Пауль, я могу задавать тебе вопрос? – произнес он, разглядывая мое лицо.

– О чем угодно, – ответил я.

– Я понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, и если сейчас ты скажешь мне, чтобы я никогда не возвращался к этой теме, я не буду. Что произошло с тобой пару недель назад? – наконец спросил он, вызывая на моем лице бурю эмоций, потому что сказать, что я растерялся – это ничего не сказать. Умеешь же ты попасть в точку, сукин сын.

– Да нет, я сам собирался тебе рассказать, правда не знал, как ты на это отреагируешь, – тихо ответил я, отодвигая пластиковый стакан с кофе в сторону. Рихард заметно напрягся, приготовившись к не самому простому разговору.

– М?

И тогда я ему все рассказал. Про то, как мне было плохо, как Рита показала мне фотографии, и я, чтобы не сидеть дома и избежать одиночества, ходил на занятия по химии, где произошла одна из самых неприятных встреч в моей жизни. Я уже почти дошел до той части своего рассказа, где мне со всей силы врезали по ногам и начали избивать, но воспоминания настолько сильно накрыли мой разум, что я просто замолчал и уставился в окно, не зная, как продолжить дальше и стоит ли вообще.

– А потом? – осторожно спросил Рихард, призывая меня завершить начатое мною повествование. Я отчужденно смотрел куда-то в окно, наблюдая за тем, как пешеходы перебегают дорогу на красный свет.

– Он попросил меня встать на колени перед ним, – ответил я и широкая нервная улыбка затронула мои губы, которые уже начинали дрожать от нахлынувших на меня воспоминаний.

– Блять, что… – бормотал он себе под нос, в неверии качая головой, – Пауль, они с тобой что-то сделали? – тихо спросил меня он, но я просто впал в ступор и не мог произнести и слова, – Не молчи, говори уже! – Рихард положил руки мне на плечи и мягко качнул в сторону, заставляя выбраться из своих угнетающих сознание мыслей.

– Нет, нет… – я помотал головой в отрицании и заметил, как Рихард с облегчением выдохнул, – Я отказался и поплатился за это, как видишь. В итоге они оставили меня и ушли.

– Кто эти двое? – решительно спросил он, но отвечать я ему не собирался. Знал бы ты, Рихард, что их было трое. И твой Томас там тоже был.

– Я не хочу говорить тебе. Все равно это уже ничего не изменит.

– Не изменит? – он практически поперхнулся воздухом, повышая на меня голос, – То есть ты считаешь, что все в порядке?

– Нет, просто махать кулаками – это последнее дело, – констатировал я, пытаясь не сорваться и не убежать отсюда после всего, что рассказал ему.

– Я и не собирался, – ответил Круспе, – Так кто это?

Я смотрел в его глаза, которые наблюдали за мной с таким доверием и надеждой, что просто не мог соврать ему и оставить все как есть. В итоге я просто произнес это чертово имя и склонился над стаканом с кофе, вдыхая еле уловимый запах корицы и ванили.

– Спасибо, – холодно произнес он, застегивая пуговицы на своем черном пальто.

– Я правда… – начал я неуверенно, – Все в порядке, честно.

Рихард сразу же изменился в лице, смотря словно сквозь меня и мне было жутко неловко из-за всей этой ситуации.

– А что твой отец? – осторожно поинтересовался я, пытаясь перевести тему.

– В своем репертуаре.

– М?

– Приехали напомнить мне о моем большом и светлом будущем.

– Рих, мне так жа… – зачем-то начал я, но тот перебил меня, уже приподнимаясь со своего места:

– Не стоит об этом. Они все равно уезжают через пару дней.

– Ты зайдешь ко мне? – спросил я.

– Нет, извини, у меня еще есть дела в школе, – напоследок бросил он и спешно направился в сторону выхода из кафе, – До завтра.

Я растерянно смотрел на Рихарда, покидающего кафе и все никак не мог понять, что это сейчас было, и куда он, черт возьми, свалил. Обиделся? На мои слова? И черт меня вообще дернул начать говорить о этой гребаной жалости, которую он и так прекрасно ощущает, находясь рядом с мной. Сколько времени мы общаемся, а я до сих пор не усвоил одной простой истины: нельзя лезть в душу к Рихарду, иначе он просто пошлет тебя нахуй. Ну или уйдет неизвестно куда, оставив тебя в полнейшей неизвестности и с кучей вопросов в голове. Отлично, Пауль, просто прекрасно.

***

– Так, и кого у нас нет? – учительница поправила очки, надавив на переносицу указательным пальцем и все начали оглядываться по сторонам в поисках пропускающих уроки учеников. Лично я заметил только одного отсутствующего человека на уроке обществознания, и именно ним у меня и была забита голова со вчерашнего вечера, потому что он не отвечал на мои сообщения, не брал трубку, да и к моему подъезду утром не пришел, хотя мы договаривались о том, что пойдем вместе и выпьем кофе утром по дороге в школу. Но не отсутствие кофе волновало меня с утра, а отсутствие Рихарда. Ситуация до боли напоминала ту, что случилась со мной относительно недавно. Тогда он тоже словно провалился под землю, и я даже не знал, что мне думать и как себя вести, когда нашел его таким безразличным на следующий день. Больше всего я боялся, что ситуация повторится снова, мы опять поссоримся и расстанемся, и на этот раз навсегда. Такие мысли неспроста закрадывались ко мне в голову таким ранним утром, потому что зная его спонтанность и внезапность, от Рихарда можно было ожидать чего угодно, и я до сих пор не мог угадать каким будет его настроение сегодня: будет ли он целовать меня и говорить о моей исключительности или пошлет меня нахуй.

– Рихарда, – пробубнил я, прикрываясь дряхлым учебником, который уже разваливался в моих руках и явно нуждался в клее.

– Правда? – переспросила фрау Альте, оглядывая класс, но затем подтвердила мое высказывание: – Да, действительно.

– Поговаривают, что он вместе с отцом в кабинете директора, – сказал Гюнтер, от высказывания которого у меня просто сперло дыхание из-за страха. Не знаю, что за человек отец Рихарда, но мне он показался не очень дружелюбным, да и тот так робел перед ним, что я даже не поверил своим глазам позавчера и положению моего друга сейчас можно только посочувствовать.

– Что? – спросил я его, обернувшись.

– За драку с Марком, – добавила Рита.

– С Марком? – переспросила Марта с соседней колонки.

– Драка? – послышалось со всех сторон.

– Когда? – влез и я со своим вопросом.

– Вчера вечером. Директриса их и спалила за этим делом, – Шнайдер захлопнул учебник и обратился ко мне. Так вот какие дела у него были гребаным вечером в школе. И почему меня это не насторожило?

– И ты молчал все это время? – я готов был разнести все к чертям от злости из-за того, что как обычно узнаю все последним.

– Я еще не успел сказать, первый урок же, – растерянно пробормотал он, виновато опустив глаза.

– Это с тем из физико-математического? – переспросил кто-то сзади, но я уже не слушал, потому что просто хотел покинуть это помещение и отправиться на поиски Рихарда.

– Извините, я могу выйти? – подняв руку, я обратился к учительнице.

– Да, конечно, Пауль.

Сердце бешено билось и готово было вырваться из груди, когда я думал о том, что Рихард заступился за меня и полез в эту драку, получил травмы, пострадал из-за меня, и я опять во всем виноват и приношу людям одни беды. У него и без того не очень приветливый отец, а если он узнает, что вместо того, чтобы готовиться к выпускным экзаменам, Рихард занимается такими вещами, он может сделать что-нибудь ужасное, я уверен. Вот и наступил тот самый пиздец, которого я так долго ждал. Добежав до кабинета директрисы, я притаился у самой двери и пригнулся, чтобы подслушать разговор, который, как я уже услышал еще в самом начале коридора, происходил на повышенных тонах. Мне было чертовски неудобно и даже стыдно, но я ничего не мог с собой поделать, и просто должен был убедиться в том, что Рихард здесь, а не в медицинском пункте со сломанным пальцем или вывихом руки. Воображение рисовало ужасные картины, в то время как я, затаив дыхание, пытался расслышать Рихарда, который так и не подавал голоса, поэтому я уже начал сомневаться, что он вообще находится в кабинете.

– Это просто возмутительно, – произнесла женщина, голос которой я узнал сразу же, – Рихард, конечно же, один из лучших учеников нашей школы, но это не значит, что все будет сходить ему с рук.

– Я понимаю, – подтвердил мужчина, и тут я просто обомлел. Конечно, я видел отца Рихарда один раз в жизни и слышал всего несколько произнесенных им слов, но этого мне хватило, чтобы хорошо запомнить его голос и без труда распознать его сейчас.

– И у мальчика чудовищные травмы, понимаете? Они могут подать на вас в суд. А успеваемость? Вы видели его оценки за последний месяц?

– Я поговорю с сыном и обещаю вам, что исправлю эту ситуацию, – снова сказал он также холодно, как и позавчера, когда мы с Рихардом заявились к нему домой.

– А что вы скажите о его отношениях с парнями? – неожиданно даже для меня самого спросила директриса, и я облокотился на стену, чтобы просто не упасть от шока. Отношениях? С парнями? Она знает о нас?

– Я скажу, что это не вашего ума дело, а теперь, извините, но у меня работа. До свидания, – повторил он, и я услышал скрип стульев и тихое шарканье обуви по полу кабинета. Что есть сил я рванул в конец коридора, чтобы побыстрее скрыться за углом у лестницы и не быть так позорно замеченным. Почти что наебнувшись о собственные ноги, я все же успел завернуть за угол до того, как увидел отца Рихарда и его самого, выходящими из кабинета. Опустившись практически на самый пол, я издалека наблюдал за ними, не в силах сдвинуться с места. Любопытство и волнение за Рихарда были сильнее меня.

– Мне, черт возьми, плевать, с кем ты спишь, только делай это так, чтобы это не мешало твоей учебе, – он резко рванул Рихарда за плечо на себя и практически выплюнул эти слова ему в лицо.

– Пап… – начал Рихард, закатывая глаза.

– Я все сказал. Попробуй только еще раз пропустить занятия, и ты будешь ходить в школу под конвоем, ясно?

– Яснее некуда, – огрызнулся тот, разворачиваясь.

– Давно нужно было забрать тебя отсюда и отправить в закрытый пансион, а все твоя мать… – с сожалением произнес его отец, качая головой.

– На хую я вертел твой пансион, – спокойно ответил Рихард,

– И все остальное, видимо, тоже.

– Один из моих девизов по жизни.

– Пошли, у нас еще много дел.

– Рихард, – тихо позвал его я, выходя из своего укрытия в виде стены. Тот удивленно смотрел на меня, спешно идущему ему навстречу.

– Я сейчас, – он кивнул отцу, и сделал пару шагов вперед.

– Зачем ты это сделал? – как можно тише спросил его я, – Зачем ты полез к Марку?

– Сам знаешь, – многозначительно вздохнув, ответил он.

– Рихард… – снова повторил я его имя, даже и не зная, что я еще могу сказать.

– И плевать я хотел, пусть отчисляют, если хотят.

– Никто тебя не отчислит, а вот про наши отношения, кажется, знают уже и учителя, – сказал ему я.

– Тебя это так беспокоит? – спросил Рихард.

– Нет, мне абсолютно все равно, я просто волнуюсь за тебя.

– А я волнуюсь за тебя, – сказал он, чуть приобнимая меня за плечи.

– У тебя кровь, – прошептал я, глядя на его лицо, которое снова находилось слишком близко.

– Где? – спросил Рихард, и его теплое дыхание чуть коснулось кожи моего лица, заставляя снова вздрогнуть.

– Вот… – начал я, смущенно отводя взгляд, и моя рука неуверенно дернулась к его лицу, задевая алую капельку крови на нижней губе, и я как-то глупо добавил, улыбнувшись: – Здесь.

Я уже хотел отстраниться, прекрасно понимая, что его отец наблюдает за нами и ждет своего сына, но не успел я опомниться и сказать хоть что-то против его действий, Рихард резко рванул меня на себя, притягивая одной рукой за талию и целуя в губы. Я в шоке попытался его оттолкнуть, но все же прикрыл глаза, смутно осознавая, что в паре метров от нас стоит старший Круспе, спокойно наблюдает за нами и ждет Рихарда для того, чтобы забрать его для каких-то важных дел. Бурный коктейль чувств из прилива адреналина, нашей неожиданной близости и смущения, вызванного не только нахождением рядом со мной Рихарда, но еще и его отца, просто вскружили мне голову, и я буквально обмяк в его руках, неуверенно отвечая на поцелуй и ощущая металлический привкус крови на своих губах.

– Ты идешь или нет? – послышался строгий голос мужчины над моим ухом, и я в шоке распахнул глаза, отстраняясь от Рихарда, руки которого постепенно ослабляли свою хватку.

– До встречи, – пробормотал он, чуть улыбаясь и напоследок похлопав меня по плечу, пошел вслед за отцом в сторону выхода, немного прихрамывая на правую ногу. Все-таки целым и невредимым из драки он не вышел. Я же так и стоял на одном месте, прислушиваясь к спешным шагам, которые отдавались эхом на весь этаж и не мог понять, что это только что было. Медленно опустившись на скамейку позади, я в шоке прикоснулся к своим губам, вытирая их рукавом. Выходит, что его отец все знает.

***

Поцеловать меня при своем же отце… Какой же ты идиот, зачем?

Что же такое случилось и как мне сделать так, чтобы Рихард почувствовал единство со своей семьей и был с нею в гармонии? Я прекрасно понимал, что в этой ситуации от меня ничего не зависит, да и не должно, потому что это меня не касается, а исправить взрослых людей с их привычками и желаниями – это довольно трудно. Не буду же я им объяснять, как им воспитывать своего сына?

На следующий день Рихард вообще не пришел в школу, ничего не сообщая мне о своем местонахождении и дальнейших планах, но я не стал паниковать и подумал, что он со своими родителями, поэтому решил не беспокоить его своими расспросами. Наверное в данный момент я не должен лезть в их отношения, а лучше дать им немного времени, которое они проведут вместе, и может тогда их отношения наладятся.

Нет, господи, какой же бред, ничего у них уже не наладится. Разрушенное до основания за столько лет доверие вряд ли можно вернуть за несколько дней, а особенно если Рихард сам этого не хочет.

Домой я вернулся в каком-то подавленном состоянии довольно поздно: я гулял по вечернему парку, курил, думал о приближающихся экзаменах и наших отношениях. Осталось всего два с половиной месяца до окончания школы и после этого у нас начнется совсем другая жизнь. Совсем иная жизнь, в которой мне может и не оказаться места. Рихард уедет в другой город, я останусь здесь и все, что было между нами останется лишь приятным воспоминанием.

С такими угнетающими состояние мысли я и выходил из душа, стараясь не поскользнуться на мокром паркете ванной. Еще в тот момент, когда я только включил воду, я услышал, как входная дверь захлопнулась, и в квартиру кто-то вошел. Сомнений не осталось: это была мать. Плохое предчувствие преследовало меня с самого утра, поэтому теперь, когда я столкнулся с ней в коридоре, и она со мной даже не поздоровалась, я заподозрил что-то неладное, поэтому сразу переоделся и отправился на кухню.

– Собирай вещи, мы уезжаем, – произнесла мать, домывая последнюю тарелку. Я нахмурился, удивленно глядя на нее и искренне не понимая, что я сделал, куда мы уезжаем и почему именно сейчас. Ее холодный и уверенный тон голоса уже на этом этапе разговора породил в моем сознании самый худшие и ужасные предположения.

– Чего? – для верности переспросил я, притягивая к себе чашку с ее горячим кофе и делая пару глотков. Скрыть свое волнение здесь для меня не составляло труда, но не это было главным. Та спокойно выключила текущую из крана воду, вытерла руки полотенцем и села за стол напротив меня.

– Мне звонили из школы, – она развела руками, чуть улыбаясь.

– Мам… – начал я, наконец понимая, по какой причине ей звонили, и кто это сделал. Сомнений в том, что Марк показал наши фотографии директрисе уже не оставалось. Не знаю, сделал ли он это из паршивой мести или глупой злости, но он вполне мог сделать кучу копий, раскидав их по всей школе, однако почему-то этого не сделал, и я задавался вопросом, почему же. Мать в упор смотрела на меня, как бы ожидая моих оправданий, но обратившись к ней, я уже не смог продолжить, вновь прижимая чашку с ароматным напитком к губам. Я хотел услышать ее версию событий и мне было даже интересно, что же ей сказала директриса.

– Отцу я уже все рассказала, – спокойно констатировала она.

– Что «все»? – уточнил я, чуть сощурившись.

– Про ваши ненормальные отношения, про то, что я видела, про ситуацию в школе, – произнесла она уже в который раз эти слова, и я еле удержался от того, чтобы не вскочить и не уйти из этого чертового дома, где меня никто не понимает и не ценит моих чувств и желаний. Я бросил на нее мимолетный взгляд, который, как мне показалось, должен был что-то изменить, так как я все еще надеялся пробудить в ней хоть какие-то искренние материнские чувства, заставить ее вспомнить то время, когда она понимала меня и заботилась о моем душевном спокойствии, но ее безразличное выражение лица и потухшие глаза говорили о том, что мы даже не родственники, а какие-то чужие друг другу люди, – Куда ты катишься?

– Сколько раз я должен тебе повторить, что у нас все серьезно? – устало пробормотал я, опуская чашку на стол, чтобы не дай бог она не полетела на пол из-за нарастающей во мне злости и обиды. Конечно, больше всего я чувствовал обиду, вызванную нелепым непониманием и нежеланием принять чувства другого, как мне казалось, важного для человека. Я же ее, блять, сын. А вот обида, зревшая во мне так долго, как раз таки и делала меня злым на весь чертов мир, который поворачивается ко мне задницей в самые прекрасные периоды моей жизни. Наверное, будь она другой, я бы плевал на мнение остальных, оно было мне безразлично, ведь чужие люди для меня ничего не значат – они могут поливать меня грязью, говорить гадости за моей спиной и осуждать меня за мое «аморальное» поведение, но если это делает один из самых близких мне людей, а тем более, моя мать, остальной мир просто перестает для меня существовать.

У меня есть Рихард, и то, что мы с ним имеем – несомненно очень важно, потому что только с ним я чувствую себя живым и нужным, и осознаю, что он значит для меня слишком много, но я не понимаю, почему же ей так сложно это принять.

– И насколько серьезно? – ответила она вопросом на вопрос, и по ее внезапно ставшему заинтересованным лицу я понял, что она имеет в виду. Ей интересно, успел ли Рихард меня совратить или нет. Знала бы ты, мама, что я больше всего на свете хочу сам совратить его.

– Да ты себе не представляешь насколько, – я продолжал увиливать от ответа, нагло ухмыляясь ей в лицо.

– Вы… вы… – начала она, захлебываясь в собственных эмоциях, но я выставил руку вперед и произнес то, что стало решающим аргументом для нее в отношении ко мне.

– Можешь не утруждаться, у нас уже все было, – спокойно ответил я, и через несколько секунд сверления моей наглой физиономии взглядом, мать замахнулась и ударила меня по лицу. Я в шоке распахнул глаза, схватившись за свою пылающую щеку, и взглянул на нее: она испуганно и растерянно смотрела на меня, но мне было ни капельки ее не жаль.

– Пауль, – тихо начала она, приподнимаясь со своего места, – Сынок…

– Я тебя ненавижу, – произнес я, чуть потирая свою щеку от удара. В ту же секунду я сорвался с места, и, быстро добравшись до свой комнаты, хлопнул дверью, заставляя даже стены дрожать от моих собственных эмоций. Все. С меня хватит. Теперь я точно уйду и плевать куда, блять, идти. К Рихарду или Тиллю – мне безразлично, а если родители первого не уехали, а второй отправился на очередные соревнования, я буду ночевать в каком-нибудь подвале или в, мать ее, школе, но только не здесь. Я больше здесь не останусь ни минуты, и ничто не сможет заставить меня вернуться в эти угнетающие мое естество стены. Я мог ждать чего угодно – дальнейших унижений, нотаций или обвинений, но только не этого.

Решив не оставлять письма для сестры, я быстро накидал вещей в сумку, взял все самое необходимое и лег на кровать в ожидании того, что мать, наконец, перестанет суетиться возле моей двери и даст мне со спокойной душой уйти через окно. Если бы не звонок в дверь, я, наверное, и не решился бы прыгать снова. Было очевидно, что отец пришел с работы, а если верить матери, то он все знает, поэтому теперь мне было нечего терять. Зря Рихард пытался не разрушить мои отношения с семьей, потому что я разрушил их сам.

Я выбрал его.

Комментарий к There Is A Light And It Never Goes Out

Ну что, все готовы к следующей главе? *лицо, полное загадочности и тайн*

Прошу прощения за длительную задержку. Мне сделали операцию и я третий день лежу как овощ, пытаясь не умереть.

Господи, 303 страницы. Ебаните меня по голове сковородкой, чтобы я образумилась и перестала выносить людям мозг.

P.S Глава снова не бечена, because все беты решили дружно послать меня, поэтому извиняюсь за обилие ошибок хд

========== Going Down ==========

Комментарий к Going Down

Warning: слишком много «расслабься» и «смотри на меня» ахах

Warning (2): глава не бечена, господа, ждем бету.

Всем приятного чтения, котики.

– И что ты будешь делать? – спросил меня Тилль, когда мы добрались до гардероба, чтобы повесить наши куртки. Я многозначительно пожал плечами в ответ и притянул свою сумку еще ближе к себе. Вчера вечером я ушел из дома. Нет, не просто ушел – я сбежал через чертово окно. Конечно, я не сразу понял, к кому из ребят я пойду, но здравый рассудок вторил мне о том, что это должен быть Тилль. Я принес Рихарду слишком много проблем в последнее время: и разборки с его отцом, и драка, да и вообще у меня такое чувство, что я приношу ему одни гребаные проблемы, поэтому заявиться к нему домой вчера вечером было бы верхом наглости и эгоизма, как сильно мне этого ни хотелось бы. И вообще, а вдруг его родители еще не уехали, а я бы пришел такой красивый, с сумкой на плече и словами «Не ждали? А я приперся!». Ну уж нет, тем более мне вообще страшно и стыдно смотреть в глаза его отцу. И сейчас у меня перед глазами стоит этот зловещий взгляд, которым он провожал меня вчера, когда они с Рихардом направлялись к лестнице. Наверное, так неудобно мне не было даже тогда, когда моя мать застукала нас вместе с Рихардом у меня дома.

Тилль, конечно же, не ожидал гостей в десять часов вечера, но все равно принял меня с распростертыми объятиями. Невзирая на то, что его родители были дома, друг налил мне коньяка, даже не спрашивая в чем дело и что случилось. За это я и люблю его. Он просто понимает все без слов, видит как мне плохо, и осознает, что не надо донимать меня глупыми расспросами и лезть мне в душу, пока я сам этого не захочу. Безусловно, после пары рюмок меня понесло совсем не в ту степь, я про все ему рассказал, и тот внимательно выслушал мое печальное повествование до конца и изрек лишь одну фразу в ответ, которая и описывала мое эмоциональное состояние на тот момент: «Вот это пиздец». Конечно, после этих слов я не мог не улыбнуться. Он здорово поднял мне настроение, заверил в том, что все будет хорошо и проблемы решатся со временем, и мне действительно хотелось верить ему, и я верил, хоть и понимал, что даже если это случится, то точно не в ближайшее время.

Рихарду я решил вообще ничего не говорить пока хоть что-то не прояснится, но, видимо, карма снова решила укусить меня за задницу и напомнить мне о том, что ни один из моих планов так и не был выполнен идеально. Когда я встретил Круспе у кабинета биологии утром, я сразу же насторожился и даже испугался. У него был настолько встревоженный и в то же время серьезный вид, что я даже побоялся подходить к нему первым, но позже понял причины его настроения.

– Где ты ночевал? – Рихард пример меня к стене, настигая уже в коридоре и не давая возможности двинуться в сторону. Я нервно сглотнул, стараясь не смотреть на него, но под этим взглядом голубых глаз я все равно чувствовал себя прокаженным. Я даже не мог понять, как он на меня смотрит: то ли выжидающе, то ли взволнованно и даже со злостью. В любом случае, я чувствовал себя на чертовом допросе, где мне еще и приходилось снова врать.

– Дома, – зачем-то соврал я, отворачиваясь. Если он спрашивает, то уже знает, что это не так. Какой же я идиот.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – он снова продолжил говорить тем же лукавым тоном, несмотря на спокойствие которого, мне все равно хотелось бежать отсюда как можно дальше и не оглядываться. Лучше бы он на меня наорал, чем скрывал в себе эту гребаную злость, которая делала меня еще более уязвимым сейчас.

– Хорошо, – сдался я, наконец выдохнув, – Я ушел из дома. Тебе Тилль рассказал?

– Нет, твоя мать, – Рихард нервно улыбнулся, опуская свои руки.

– Чего?.. – пробубнил я себе под нос, явно не понимая его радости.

– Приходила утром ко мне домой, – спокойно пояснил Рихард и сделал несколько шагов в сторону кабинета, увлекая и меня за собой.

– О, боже мой… – я закрыл лицо руками, когда до меня наконец-то дошла вся суть его слов, – Прости, я…

– Почему ты не пришел ко мне, Пауль? – уже чуть мягче спросил он, когда мы зашли в кабинет, где было только несколько наших одноклассников. Те помахали нам в знак приветствия и продолжили играть в карты на последней парте. Очевидно, что наши разговоры никого не интересовали, поэтому мы сели у окна, и я, все же нервно оглядываясь по сторонам, продолжил свое повествование:

– Я думал твои родители, они…

– Да плевать на родителей, – нетерпеливо перебил меня Рихард, – И вообще, почему ты ушел из дома?

– Потому что мне все это, блять, надоело, я не собираюсь выслушивать ее бред про наши отношения, и я, блять, тоже человек, и у меня есть… – начал я, сам того не понимая повышая голос, и через несколько секунд меня уже трясло от неистовой злости, когда я вспоминал, с каким отвращением она говорила о нас и каким презрительным взглядом наблюдала за мной все это время. События вчерашнего вечера настолько сильно задели меня, что я невольно коснулся своей щеки, будто чувствуя эту чертову хлесткую пощечину снова. Ребята, играющие в карты вдруг остановились и посмотрели на нас.

– Тихо-тихо, – прошептал Рихард, мягко поглаживая меня по руке под партой. Я заметил, как он дернулся вперед, чтобы обнять меня, но затем резко остановился и добавил: – Я понял, все хорошо, успокойся.

Я сделал глубокий вдох, и наклонил голову вниз, разглядывая сплетенные пальцы наших рук под партой. Неужели вот так будет всю жизнь? Неужели даже для того, чтобы взять его за руку или обнять, мне нужно будет делать это максимально незаметно?

– Я пока побуду у Тилля, ладно? – наконец выдавил из себя я.

– Хорошо, но ты помни, что двери моего дома для тебя всегда открыты.

Я молча кивнул и еще сильнее сжал пальцы его рук.

Весь урок я просто не мог найти себе места, даже не понимая за какие проблемы в моей жизни мне сейчас браться. Больше всего меня пугало то, что мне негде жить, потому что проживание у Тилля – это временно, даже если он сам предложит мне остаться у него навсегда. Я же понимаю, что это невозможно и так нельзя. Проблема с жильем постепенно сменялась другой в моем сознании, и, конечно, она была намного весомее и важнее, чем первая, и являлась ее прямым следствием: мать меня ненавидит. И ради чего все это?

Я устало повернул голову вправо, разглядывая своего приятеля, который вновь что-то упорно писал в тетради. Закусив губу от усердия, Рихард аккуратно чертил какой-то график функции, отмечая на нем определенные точки, впоследствии соединяя их и надписывая рядом какие-то цифры и буквы, значение которых меня совершенно не волновало. Вот ради чего все это. Вот ради кого я готов терпеть нападки со стороны родителей и общества. Выходит то, что я чувствую, гораздо сильнее злости, выше ненависти и гораздо важнее, чем любовь и уважение к моим родителям. Кроткая улыбка промелькнула на моих губах, когда я подумал об этом и на секунду перевел взгляд на доску, а затем снова вернулся к Рихарду. Тот на момент остановился, внимательно оглядывая свое рабочее место в поисках чего-то необходимого в данный момент, и через секунду тонкие пальцы начали перебирать какие-то листы, аккуратно вложенные в дневник. Я на секунду задумался, и все внутри меня затрепетало от одной лишь чертовой мысли.

Что же ты еще можешь делать этими пальцами, Рихард?

Я нервно закусил губу, наблюдая за тем, как такой родной почерк заполняет все больше места, покрывая синей пастой ручки практически все пространство листа. А я уже и не стыдился того, что в открытую пялился на него: изучал внимательным взглядом его одежду сегодня, следил за каждой эмоцией, промелькнувшей на таком серьезном во время урока алгебры лице. Казалось бы, обычные взгляды, ну что в этом особенного? Но при одной лишь мысли о том, что своим переездом мать может отнять у меня простое созерцание таких приятных моим глазам тонких черт лица, родные прикосновения теплых рук и таких желанных губ, я ощущал себя загнанным в клетку зверем. Я ведь могу больше его не увидеть.

Так я и просидел все уроки, наблюдая за Рихардом с какой-то светлой грустью, теплящейся в моей груди, потому что мысленно я уже стал сам с ним прощаться, чтобы потом это было не так больно, как я себе представлял. После звонка Рихард задержался у учительского стола, и я, решив, что подожду его у кабинета, на ватных ногах и с той же кучей мыслей в голове направился к выходу и разместился на скамье у двери.

– Ландерс, давай поговорим по-хорошему, – проговорил Томас, присаживаясь рядом. Меня передернуло, когда я увидел его лицо настолько близко: карие глаза этого парня всегда сверкали неприветливым блеском, который просто не мог не настораживать. Тот все также выжидающе смотрел на меня, пока я пытался вымолвить хоть что-то. Наверное, самое неоднозначное отношение, самые двоякие чувства, с которыми мне только приходилось встречаться в жизни, вызывал у меня именно Томас. Этого человека я не мог охарактеризовать ни плохими, ни хорошими словами, и все те, что приходили мне в голову, все равно не смогли показать Брауна таким, какой он есть на самом деле. Я не мог утверждать, что это плохо, но разве это нормально? У меня должно сформироваться хоть какое-то мнение о человеке, но вот Томас своими поступками будто бы сам не хотел, чтобы я делал о нем какие-то выводы как о личности. Он меня бил, он угрожал мне расправой, но и он же, чертов мерзавец, спас меня от верной гибели, что только добавило его образу еще больше загадочности, и я начал даже немного его уважать.

– Господи, тебя мне еще не хватало, просто отлично, – пробормотал я себе под нос, откладывая учебник алгебры в сторону.