Текст книги "You're All I Want (СИ)"
Автор книги: Paula.M.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)
Даже для туманного утра воскресенья такие сумбурные и беспорядочные мысли были слишком странными. С самого начала дня в доме творилась какая-то неведомая ересь. Вся проблема заключалась в том, что мама пыталась убрать весь годовой беспорядок за один день, при этом стараясь приготовить как можно больше разнообразной еды. Я всегда удивлялся ее искреннему желанию постоянно стоять у плиты. Зачем? Все равно гости по большей части разговаривают и пьют наше домашнее вино, а не едят ее «салаты с секретиком». Я в последний раз оглянул комнату на предмет валявшейся здесь одежды или бутылок из-под газировки, но все было на удивление достаточно чисто и красиво.
С самого утра я старался занять себя чем-то полезным, чтобы время до вечера пролетело гораздо быстрее. Я не знал, чего можно ожидать от Рихарда, но все же безумно хотел его видеть, а тот факт, что сегодня на ужине должна была появиться моя родня, немного успокаивал: при них он не станет творить какую-нибудь непредсказуемую хуйню, чем обычно и занимается. События вчерашнего вечера были еще слишком свежи в моей памяти, и при каждом моем воспоминании о них я чувствовал весь спектр эмоций от полного ступора до желания повторить это снова. То, что было до этого, теперь казалось тусклым и неясным по сравнению с тем, что случилось вчера. Теперь я точно был уверен в том, что происходящее между нами не плод моей фантазии, не паранойя и не помутнение рассудка. Все было вполне реально: его мягкие губы, сильные руки, горячее дыхание. Но я также прекрасно понимал, что об этом не должна знать ни одна живая душа. А это усложняло мое положение. Конечно же, я понимал, что у Рихарда хватит мозгов, чтобы никому не говорить об этом, но страх того, что кто-то может нас видеть или слышать, заставлял меня хмуриться и чувствовать какую-то непонятную тяжесть, что отдавалась тупой болью в груди каждый раз, когда я думал о том, что происходит сейчас в моей жизни.
Еще полгода назад мы ненавидели друг друга больше всего на свете. Точнее, я просто старался избегать его и делать вид, что безразличен к его выходкам. Нет, это даже не ненависть. Я не испытывал по отношению к нему ничего, кроме искреннего непонимания. И я до сих пор продолжаю не понимать, за что он меня ненавидел, зачем он делал все эти вещи, которые так отравляли мне жизнь в школе. Сначала он морально травил меня столь продолжительное время, затем стал моим другом, а после чем-то большим. Что заставило его изменить свое мнение?
Но это была далеко не единственная вещь, которая меня беспокоила на данный момент. Я был просто уверен в том, что интерес моей сестры к Рихарду испарился вместе с нашим последним разговором о его отношении к девушкам, но я был просто слеп и глух. Я даже не замечал, как она брала мои школьные альбомы и забирала оттуда фотографии с классом, на которых запечатлен Рихард. Я также не замечал, как время от времени она тараторила про него моей матери и расспрашивала отца о том, что нравится противоположному полу в девушках. Я ничего этого не видел, и поэтому, когда мать сказала Эмили, что Рихард навестит нас на Новый год, ее реакция привела меня в шок. Она все еще была влюблена в него.
Как и я.
Теперь мне стало ясно, что мама позвала его на ужин не просто потому, что мы друзья. Она просто решила потакать Эмили. Разве она не понимала, какую ошибку она бы совершила, будь он не заинтересован во мне настолько?
Заинтересован во мне.
Я перевел взгляд с полной чашки чая на улыбающуюся мне Эмили, которая уже долгое время пыталась выбрать подходящее платье. С самого утра она буквально светилась от счастья, пребывая в самом лучшем настроении. Сестра все никак не могла усидеть на месте, бегала к зеркалу каждые полчаса. Поэтому, когда до наступления вечера оставалось всего ничего, я начал жутко нервничать и незаметно для всех попивать вино. Я уже представлял себе, как мне будет стыдно перед Рихардом, и предвещал шутки в стиле «у вас это семейное». Это наша первая встреча с того момента, как между нами произошло что-то определенное, и я не знал, как он будет себя вести, да еще и в такой странной ситуации.
Тем временем приехали мои родственники: тетя, ее муж и бабушка. Мне оставалось только молиться, что Рихард наебнется в какой-нибудь сугроб на улице, не сможет выбраться и поэтому пропустит весь этот спектакль.
«Совсем недавно забирали из роддома».
Действительно. Восемнадцать лет назад.
«Как же ты подрос».
Это шутка такая?
«А девушка есть?».
Да. А зовут ее Рихард.
Мать накрывала на стол, а я утвердительно кивал на каждый из вопросов своей родни, пытаясь не показывать своего истинного недовольства и натянуто улыбаться в ответ. Теперь мои молитвы о Рихарде приобрели иной оттенок: я, наоборот, захотел, чтобы он пришел. Пришел и спас меня.
– Сегодня придет одноклассник Пауля, – сказала мама, будто читая мои гребаные мысли об этом самом человеке. Она поставила последнюю тарелку на стол. – Они хорошие друзья.
– Куда хочет поступать? – оживилась бабушка. Главный вопрос сегодняшнего вечера.
– Он будет…
Когда наконец-то раздался долгожданный звонок в дверь, я мгновенно замолчал и бросился к входной двери. Слава Всевышнему, это был он.
– Привет, – как-то по-глупому сказал я с улыбкой, открывая дверь званому гостю. Рихард почему-то не спешил заходить, все внимательно изучая меня взглядом. В одной руке у него был букет роз, а в другой – какой-то огромный черный пакет. – Ты так и будешь стоять? Сквозняк тут, как бы…
– Привет, – наконец не спеша произнес он. – Извини, что опоздал. Весь город вдруг решил затариться цветами, – он виновато улыбнулся, все еще переминаясь с ноги на ногу на пороге моей квартиры.
– Это что такое? – я недоверчиво уставился на неопознанный черный объект.
– Ну, корм для кота, – пояснил он, явно не понимая моего замешательства и расстегивая пальто, с которого сыпались еще целые снежинки.
– Ты серьезно? – спросил я и в то же время начал нервно трястись, заходясь в приступах смеха. Рихард смотрел на меня как на идиота, что заставляло меня смеяться еще сильнее. – Я же, блять, пошутил!
– Считай, что теперь твои шутки хотя бы приносят пользу и он не умрет от голода, – спокойно ответил Круспе.
– Что тут за шум? – в прихожей появилась мама и, увидев нас, замерла на одном месте с тарелкой в руках. – Рихард, дорогой, проходи. Ты зачем гостя на пороге держишь? – обратилась она ко мне.
– Да он сам там держится… – зачем-то пробубнил я себе под нос и поплелся закрывать входную дверь. Блять… Держится? Я прыснул от смеха, но все-таки сдержал свои эмоции. Смеяться над своими же шутками, которые ты и вовсе пошутил про себя, – это пик странности.
– Это вам, – Круспе протянул моей матери букет цветов, и на усталом лице той появилась широчайшая улыбка.
– Ох, мне? – не могла поверить она, рассматривая действительно шикарные цветы. – Не то что твой отец, от него не дождешься. Пойду поставлю их в вазу.
– Всем же ты угодить умеешь, – верно подметил я, когда мы направлялись в гостиную.
– Не могу поспорить.
Дальнейшее развитие событий было настолько нелепым и странным, что я готов был просто сползти под стол и остаться там навсегда, но вместо этого был вынужден неторопливо пить чай и слушать полупьяные беседы моих родственников и Рихарда. Надо признать, что абсолютно все за этим круглым столом были просто очарованы Рихардом: его легкой речью, жестами, лучезарной улыбкой. И я не мог не попасть в этот капкан обаяния, ловя каждое произнесенное им слово во время ужина. Ладно, столько раз уже попадал, что это стало даже приятно. Тем временем в этот самый капкан попал не только я, но и моя сестра, и, к несчастью, Круспе это тоже понял и почти незаметно подмигнул мне, когда я в очередной раз без стыда и зазрения совести пялился на него. Мои родственники задавали моему другу различные вопросы про учебу, про будущее, и его уверенные ответы заставляли их восхищаться, а меня стыдиться того, что я даже не выбрал дело своей жизни и не определился с экзаменами. Все же мы такие разные: у него все распланировано, и он уверен в своем будущем, а я не знаю ровно ни хуя.
– Медицинский университет? – взволнованно переспросила моя бабушка Рихарда, когда тот ответил на вопрос о своей будущей профессии. – Собираетесь куда-то ехать поступать?
– Да, – Рихард утвердительно кивнул, сделав пару глотков вина, – в Берлин. Кстати, завтра я уезжаю туда на медицинскую конференцию.
Я опешил от его слов. В Берлин? На конференцию? И он говорит это только сейчас, да и не мне вовсе? Но, блять, почему?
– Невероятно. Для семнадцати лет ты добился очень многого. Наверное, отличный повод для гордости твоих родителей, так ведь? – уточнил мой отец, привычно выглядывая из-под развернутой перед его лицом газеты.
– Да, – он как-то натянуто улыбнулся при одном лишь упоминании о своих родителях. Я, кстати, давно заметил, что он неохотно говорит о них, особенно об отце. Сразу начинает как-то прятать глаза, отворачиваться или переводить тему на совершенно другую. Даже немного пообщавшись с Рихардом, можно было заметить, что тема семьи является действительно очень больной для него. Ну не может человек без семейных проблем так себя вести. Что-то там было не так, но я правда не хотел лезть ему в душу с этими глупыми расспросами. Я помню, как Тилль говорил мне, что они хотят для него всего, чего не хочет он.
– У тебя есть девушка? – как бы невзначай спросила мама, но я-то видел, как она неестественно напряглась, еще даже не задав этот вопрос.
– Нет, – спокойно ответил Рихард.
– Эмили тоже хочет поступать в медицинский, но у нее есть некоторые проблемы с биологией. Может, ты смог бы как-нибудь помочь ей? – сразу же спросила она. То ли от наглости моей семьи, то ли от переизбытка чувства собственности я начинал злиться. С каких это пор она собралась в медицинский?
– Да, конечно, – последовали короткий ответ и легкая улыбка. Я со всей силы сжал свой бокал с вином в руках, уже начиная закипать от его спокойствия. Наконец собравшись с мыслями, я со всей силы замахнулся ногой и пнул Рихарда под столом по бедру, отчего тот еле заметно покачнулся в сторону и посмотрел на меня круглыми от удивления глазами. К счастью, практически никто не заметил моей атаки под столом, потому что большая часть собравшихся решила пойти гулять.
– Мам, мы в комнату, – бросил я и, не дождавшись ответа от ничего не понимающей матери, буквально потащил Рихарда за собой.
Когда мы оказались наедине, я готов был разорвать его на маленькие кусочки. Рихард вопросительно смотрел на меня исподлобья, облокотившись всем телом на закрытую дверь в комнату, скрестив руки на груди. Я просто не мог не заметить то, как поразительно шла ему эта белая рубашка, сквозь довольно неплотную ткань которой можно было видеть то, как она идеально подчеркивала мышцы широкой спины и мощные плечи. Я еле заметно закусил губу, наконец отрывая от него взгляд.
– Это что еще за выходки такие? – тихо спросил он, заставляя меня вспомнить о причине моего недовольства.
– Почему ты мне ничего не сказал про эту конференцию? – серьезно спросил я, нахмурившись. Я не собирался провоцировать его на ссору, тем более мы никогда и не ссорились, но выглядело это так, будто я просто хочу найти причину.
– А надо было? – спокойно спросил он.
– Представляешь, да. Я думал, мы проведем эти дни вместе, знаешь, позанимаемся… У Тилля день рождения, – наконец нашел я главный аргумент. Уж день рождения своего лучшего друга он точно пропускать не собирался. И я на это надеялся.
– Тебе тоже биологию объяснить? – ни с того ни с сего спросил он, ухмыляясь.
– Чего… – я тупо уставился на него и смущенно опустил голову в ту же секунду, как увидел эту ехидную улыбку и внимательный взгляд глаз. Какая к черту биология?
– Какой раздел тебя интересует больше всего? Может, анатомия? – он наконец отошел от двери и стал медленно приближаться ко мне, а затем одним моментальным движением развернул меня за плечи и прижал к холодной стене.
– Что за бред ты несешь? – прошептал я ему в лицо, смотря прямо в глаза и этим самым пытаясь скрыть нарастающее волнение, но у меня это плохо получалось. Мое дыхание снова сбивалось, а сердцебиение в считанные секунды участилось так сильно, что, наверное, весь город мог его слышать, когда я чувствовал горячее дыхание Рихарда на своей щеке.
– Не прикидывайся. Я видел, как ты смотрел на меня вчера, – прошептал он мне прямо в ухо, чуть ухмыляясь. Кровь снова прилила к моим щекам, а стук сердца отдавался каким-то гулом в голове и ушах, усиливаясь из-за наличия этилового спирта в моем организме. После этих слов меня прошиб холодный пот и показалось, что земля просто уходит из-под ног. Наши носы практически соприкасались, и это томительное ожидание того, кто из нас сократит эти три сантиметра между нашими губами, заставляло мои щеки пылать еще сильнее.
– Рихард, что ты… – когда я наконец опомнился, он уже положил руку на мою шею и притянул меня к себе, но все еще недостаточно близко для поцелуя.
– Думал, я не замечу? – снова прошептал он настолько тихо, будто бы нас кто-то хотел подслушать.
– Дверь… – жалобно протянул я, в блаженстве прикрывая глаза. В коридоре буквально в нескольких метрах от моей двери копошились родственники, и кто-то из них мог в любой момент зайти в мою комнату, но мне уже было плевать. Через секунду Рихард перестал сжимать мои запястья и отстранился.
– Я приеду ко дню рождения Тилля и, надеюсь, с победой. У нас будет еще много времени, – как ни в чем не бывало пояснил он.
Блять, да что он делает? Я перестал упираться руками в холодную стену и, обойдя стоящего рядом Рихарда, плюхнулся на кровать. Хочет заставить меня чувствовать себя неловко? Хорошо, у него получилось. Получится и у меня.
– Спасибо за гитару, – я первым нарушил тишину. – И не смей сейчас уклоняться от ответа, Рихард: я знаю, что это ты. Мои родители не разбираются в гитарах и не имеют таких денег. Поверь мне, я знаю, сколько она стоит, я хожу в центр каждые выходные, чтобы просто посмотреть на нее.
Он долго выжидающе смотрел на меня и на новенькую гитару, стоящую в углу комнаты, пытаясь понять, уверен ли я в своих словах или просто проверяю теорию.
– Хорошо, – наконец сдался он и лег рядом на безопасном расстоянии. – Это я.
– Но зачем? – я чуть повернул голову в его сторону.
– Я хотел, чтобы ты развивал свой талант.
– Но я теперь чувствую, будто чем-то тебе обязан, – растерянно промямлил я.
– Это не так.
Я промолчал. Что я мог ему сказать? Даже пресловутое «спасибо» здесь было бы лишним, потому что он и без этого слова прекрасно понимал, что он для меня сделал и как это важно.
– У вас вкусное вино. Я прихватил бутылочку, – продолжил он и достал непонятно откуда взявшуюся бутылку с темно-вишневой жидкостью.
– А я-то думаю, куда она делась, – протянул я, сощурив глаза. – Оно странное, в смысле, я думаю, что… У меня в голове что-то не складываются слова, – я снова прокрутил у себе в голове то, что только что произнес, и начал смеяться, игнорируя равнодушного Рихарда рядом.
– Эмили забавная, – неожиданно задумчиво изрек он.
– Рихард, скажи, ты же ведь не собираешься заниматься с ней? – спросил его я напрямую. Тот начал ворочаться рядом и, сделав глоток прямо из бутылки, ответил:
– Только не говори мне, что это твой очередной приступ ревности, – услышал я довольный голос в ответ. – Можно я покурю?
– У меня их вообще не было, – я нахмурился и повернул голову к стене, проигнорировав его вопрос. Пусть делает что хочет и на хуй идет со своей ревностью, никого я не ревную. Удивительно, но ни на один из вопросов, которые я задал ему, он так и не ответил.
Удивляясь талантам своего друга, я задумчиво испепелял потолок взглядом и думал о странности ситуации. В коридоре хлопнула дверь. Ушли. Тем временем Рихард лениво тыкнул меня пальцем в плечо, протягивая бутылку с ароматным напитком. Я приподнялся, чтобы сделать глоток, и лег обратно. Новогодняя ночь, в моем доме нет никого, кроме нас вдвоем, лежащих на кровати хотя бы на безопасном друг от друга расстоянии. Я понимал, что, если он сейчас совершит что-нибудь неожиданное, я даже не буду сопротивляться. Когда он прижал меня к этой холодной стене, я не думал ни о родственниках поблизости, ни о том, что могло бы произойти. Когда он касается меня, все мыслительные процессы – на которые я еще почему-то был способен – сразу же затормаживаются, а рамки нравственных принципов и вовсе исчезают.
– Ты один поедешь? – я вернулся к началу нашего разговора. Серые облака дыма поднимались к потолку и быстро рассеивались, оставляя после себя только запах табака.
– Да, – он мерно выдохнул новую порцию густого дыма.
– А где твои родители? – неожиданно даже для самого себя спросил я, поворачивая голову в его сторону.
– У них научная работа. Я даже сомневаюсь, что увижу их на этой неделе, – равнодушно произнес он. Пальцы Рихарда дрогнули, когда сигарета дотлела почти до фильтра. Он перекинул через меня руку и, как только открыл окно, избавился от дотлевшей до конца сигареты.
– Расскажешь мне о них? – тихо спросил я.
– Тебе правда интересно? – услышал я удивленный голос Рихарда.
– Да, – это было правдой. Я действительно хотел узнать, что у него за семья, кто его родители и почему он о них никому ничего не рассказывает.
Рихард тяжело вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха, и начал рассказывать. Долго и интересно. Я узнал, что его родители врачи, поэтому они в вечных разъездах и редко бывают дома. Он с заметным волнением говорил об их научной деятельности, и его губы каждый раз искривлялись, когда он произносил имя своего отца. Как я понял, мать была единственным человеком, кто хотя бы спокойно относился к его увлечению музыкой, а отец был категорически против и говорил, что это занятие для идиотов и вообще не профессия. Со временем под воздействием его мнения мать Рихарда также перестала интересоваться его музыкальными успехами и встала на сторону отца, считающего, что Рихард занимается полной ерундой.
– Зачем тебе тогда вообще медицинский? – удивленно прервал его я. – Занимайся тем, что тебе нравится, и докажи им, что это чего-то стоит, – бунтарский дух во мне уже нельзя было унять. Круспе закатил глаза и еле слышно рассмеялся.
– Они тут ни при чем, Пауль. Я сам этого хочу, – я смотрел на него и в полумраке пытался различить хоть какие-то эмоции на его лице и уловить что-то неуверенное в словах, сказанных им, но ничего такого не было. Он говорил, как обычно, уверенно и равнодушно. И теперь я вообще не понимал, зачем этот университет ему так нужен, если, по его словам, родители не имеют над ним никакой власти.
Я даже не знаю, сколько времени мы провели вот так, просто лежа на кровати и разговаривая обо всем на свете, но я точно не хотел, чтобы эта ночь вообще кончалась. Тусклый свет фонаря немного освещал комнату, представляя мне возможность хоть как-то разглядеть лицо Рихарда. За окном слышались какие-то пьяные возгласы, люди веселились. А мне просто хотелось, чтобы Рихард никуда не уезжал и остался здесь, рядом со мной.
– Может, я хотя бы смогу проводить тебя на вокзал? – с надеждой в голосе спросил я, когда мой друг решил наконец покинуть мою квартиру.
– Нет, Пауль, не стоит, правда. Уже шесть утра, а мне еще нужно заскочить домой, – он мягко улыбнулся, застегивая последнюю пуговицу на своем пальто.
Я ничего не ответил, а просто тупо уставился в пол. Мне казалось, что я сделал что-то не так или сказал что-то не то – какую-то вещь, которая его расстроила и снова сделала таким закрытым. Виноват я? Или мои родители? Черт, даже когда он говорил о своей семье довольно интимные вещи, он все равно не приоткрывал эту завесу тайны до конца и меня все еще можно было назвать абсолютно неосведомленным о его жизни человеком. Рихард начал двигаться в сторону двери, но неожиданно развернулся и стал быстро приближаться ко мне.
– Спасибо, – наконец выдавил из себя он.
– Мы даже гулять не пошли.
– Это было намного душевнее.
Душевнее. Я невольно улыбнулся и, все еще внимательно изучая его лицо в полумраке, сделал шаг вперед и крепко обнял его. Сначала Рихард никак не отреагировал, но через пару секунд его руки также легли на мою спину и я услышал, как он тихо усмехнулся.
– Удачи, – отстранившись, сказал я. Тот кивнул и через мгновение исчез из моей квартиры, оставив о себе только память в виде пустой бутылки из-под вина и моих красных щек, которые, я надеюсь, он не мог разглядеть в темноте.
Я устало посмотрел на часы. Действительно, шесть утра. И где только мои гуляют? Я открыл окно в своей комнате, чтобы помещение успело проветриться от сигаретного дыма до прихода родителей, убрал пустую бутылку и уже хотел завалиться на кровать, чтобы вновь и вновь прокручивать у себя в голове сегодняшний день, как вдруг заметил, что Рихард оставил у меня свой телефон.
Черт.
Я быстро схватил его и метнулся к окну, но мой друг уже скрылся из виду. В этот момент аппарат завибрировал и на экране отобразилось одно пропущенное сообщение. Что? В шесть утра? Я не выдержал и открыл его. Надпись на экране заставила мое сердце пропустить один удар:
01/01
Томас Браун
«Я буду ждать тебя на нашем месте.»
========== Protect Me From What I Want ==========
На следующий день я только и делал, что думал об этом проклятом сообщении. Что ему от него надо? Почему он пишет Рихарду в шесть утра и зачем хочет ждать его где-то на их, мать его, месте? Я даже не знаю, что бы я сделал, будь Рихард сейчас рядом. Ничего не смог бы, наверное. Он бы опять как-нибудь повернул разговор в другую сторону, и я, скорее всего, поверил бы в очередной бред, который он бы выдумал в свою защиту. Я даже и позвонить-то ему не мог, потому что его телефон находился в моих чертовых руках, и при одной лишь мысли о том, что они сейчас вместе, мне становилось плохо и морально, и физически. Почему я позволяю ему врать мне?
Когда ты постоянно находишься дома и тебе даже нечем заняться, это начинает дико утомлять и ты начинаешь думать о чем-то совсем глупом, все больше и больше навязывая себе какие-то ненужные мысли. К тому же дома мне никак не давала покоя Эмили, которая то и дело разговаривала только о Рихарде, медицинском и биологии.
А я уже придумал себе в голове целую историю из-за одного сообщения. Господи, это всего лишь сообщение, почему бы мне не перестать думать об этом? Тем более читать чужие переписки плохо.
Находясь взаперти дома, в четырех стенах, я только и прокручивал у себя в памяти все прошедшие события, пытаясь вспомнить что-то подозрительное или необычное, просматривал вновь и вновь это сообщение, и, когда до возвращения Рихарда в город оставался всего лишь день, я немного успокоился и убедил себя в том, что все само собой прояснится.
Именно по причине моей крайней степени паранойи я согласился пойти погулять со Шнайдером: он предложил выбрать подарок Тиллю на день рождения накануне праздника вечером. Что же я упустил? В любом случае это могло меня хоть как-то развлечь, да и к тому же прогулки в хорошей и веселой компании мне никогда не были чужды.
– Кстати, а мне барабанную установку все-таки подарили, – Шнайдер просто сиял, сообщая мне эту новость. Наверное, я никогда не видел его таким довольным и счастливым.
– Поздравляю, – искреннее порадовался за него я, немного замедляя свой шаг. Мы с Кристофом не спеша прогуливались по вечернему белоснежному парку недалеко от моего дома. Удивительно, но выдалась крайне чудесная погода без ветра и дождя, что просто не могло не радовать. – Уже успел постучать?
– Конечно, – он усмехнулся и задумался о чем-то, наверняка вспоминая свою виртуозную игру на барабанах. – А потом мне отец по голове постучал.
– Я уже боюсь за твою голову, – усмехнулся я в ответ.
– Палочки недостаточно массивные, чтобы мне что-то повредить. Но я надеюсь, что Рихард с Томасом не забудут заглянуть в тот музыкальный магазин в Берлине и взять мне те, которые я просил… – задумчиво рассуждал он, но я уже не слушал дальнейшее повествование своего друга. При одном лишь упоминании имени Круспе, да еще и в одном предложении с Томасом, я заметно напрягся, и Шнайдер это заметил. Почему же я всегда обо всем узнаю последним? Даже Шнайдер об этом знал, хотя не такие уж они и друзья.
– С Томасом? – аккуратно уточнил я, стараясь не выдать своего волнения и в какой-то степени даже раздражения.
– Ну да… – как-то замялся он, внимательно вглядываясь в мое лицо, полное непонимания. Видимо, понял, что ляпнул что-то лишнее, и затем начал будто оправдываться передо мной: – Они же вместе от школы поехали на эту конференцию. Я попросил их купить мне палочки, ведь у нас в городе таких нет. Разве ты не знал?
– Знал, все в порядке, – я натянуто улыбнулся, и мы продолжили свой путь по мрачному, но чертовски располагающему к прогулкам парку. Мне не очень хотелось, чтобы Шнайдер знал о том, что происходит, и это не потому что я не был уверен в нем как в надежном человеке, умеющем держать язык за зубами.
Я знал о Кристофе не очень много, хотя мы и учились вместе с первого класса. Он всегда казался мне слишком социальным человеком, а таким людям я не особо доверяю: они контактируют с таким количеством народа, что это слишком меня настораживает. Сплетни распространяются с невероятной скоростью, особенно если ты умеешь правильно их распространять и владеешь необходимыми навыками общения и убеждения. Я так и думал о Шнайдере очень долгое время. Предполагал, что он достаточно легкомысленный человек, который травит свои бесполезные рассказы и разносит по школе глупые слухи, но я ошибался. И, наверное, не в первый раз в жизни я был очень рад, что ошибался. Первое впечатление довольно часто обманчиво, и не стоит судить о человеке по каким-то случайно брошенным им словам или паре инцидентов, произошедших с ним. Да, он очень общительный, но этим и душевный человек. С ним всегда есть о чем поговорить, с ним интересно и весело. Кристоф идеально совмещает в себе черты, которыми должен обладать каждый человек, который желает назвать себя хорошим другом. Ему можно пожаловаться, ему можно рассказать о каких-то проблемах, и с ним же можно и посмеяться. Тилль тоже все это умеет, но обычно он слишком глубоко копает, ударяется в философию и в итоге выходит так, что у тебя оказывается еще больше проблем, чем до разговора с ним. А Шнайдер способен парой слов облегчить все твои страдания и убедить тебя в том, что проблем у тебя, в общем-то, и нет. Есть еще один человек, который вообще без слов меня понимает, но сейчас он неизвестно где и неизвестно с кем.
Я чувствовал себя какой-то ревнивой супругой, которая ждет своего неверного мужа из командировки и точно уверена, что он развлекался где-то без нее. Пожалуй, это самое ужасное, что мне когда-либо приходилось чувствовать. Мало того, что я прочитал его сообщение, так я еще и ревную его. Ревную. Блять, из практически жизнерадостного человека я превратился в какое-то его унылое подобие и теперь пытался сделать вид, что все в порядке. Нет, он ни за что не должен узнать, что я читал его сообщения, что я не нахожу себе места здесь без него и что чертовски скучаю и испытываю это унизительное чувство. Если я позволю этому случиться, то это сделает меня еще более уязвимым в его глазах. Я прекрасно понимал, какую власть надо мной имеет Рихард, и, к несчастью, он тоже это осознавал. Мне буквально сносило крышу от его слов и прикосновений, но я должен был как-то притормозить этот процесс. Я не хочу впадать в такую дикую зависимость от него, хоть она и невероятно приятна временами. Он тоже должен понять, каково это, – чувствовать себя зависимым от меня. А зависим ли он вообще от меня? Я в этом теперь даже сомневаюсь.
– Приноси как-нибудь гитару, может, сыграем что-нибудь вместе, – предложил Шнайдер между делом. – Можно еще у Тилля его стихи попросить.
– Ты же знаешь, как он к этому относится, – я напомнил Кристофу о стеснительности нашего общего приятеля, немного поворачиваясь в сторону собеседника. Ветер начинал усиливаться, и, казалось, намечалось что-то снежное и холодное, поэтому мы были вынуждены ускориться и идти в направлении наших со Шнайдером домов.
– Я умею убеждать людей.
Я был действительно рад, что мы с Кристофом подружились в последнее время. Наверное, это все благодаря дежурству, где мы проводили половину учебного времени все полгода. Не думал, что когда-то буду благодарить своих учителей за это, но все же я был безмерно рад этому факту.
– У Тилля, кстати, были соревнования по плаванию сегодня, – неожиданно произнес Шнайдер, шмыгнув носом.
– Ну и как? – поинтересовался я.
– Первое место. Ты не представляешь, как он кричал мне в трубку, – смеялся Кристоф, изображая примерные эмоции Тилля руками.
– Ох, я как раз-таки представляю, – усмехнулся я, пытаясь вспомнить те самые соревнования, когда Тилль позвонил мне среди ночи. – Помнишь, когда он занял третье место на городском чемпионате в прошлом году? Его ор в трубку слышала даже моя мать, находящаяся через две комнаты от меня.
Шнайдер тихо посмеивался.
– Кстати, он просил завтра прийти пораньше, если ты можешь и хочешь. Ему там, знаешь, помощь нужна с едой и алкоголем.
– Без проблем. Мне все равно делать нечего, – сказал я и даже обрадовался, что мне не придется сидеть дома весь день, пытаясь пристроить свое бесполезное тело где-нибудь в квартире.
– Говорил же ему: не надо звать столько людей, – упорно твердил Шнайдер и качал головой.
– А «столько» это сколько? – уточнил я, сощурившись.
– Двадцать, – Кристоф назвал точную цифру, и я раскрыл рот от удивления.
– Размахнулся он, однако, – было все, на что меня хватило.
– Еще бы. Увидимся завтра, – Кристоф направился к своему дому, помахав мне на прощание рукой.
– Пока, – сказал я ему вслед и пошагал в противоположную сторону.
Двадцать человек. Совсем из ума выжил? Думал, посидим тихо, вшестером, а тут на тебе. В любом случае я тихо надеялся на то, что Рихард все-таки приедет и все как-то прояснится, мы поговорим и все будет хорошо. Хотя я прекрасно понимал, что все мои попытки поговорить с ним, которые когда-либо совершались, как-то особо не увенчались успехом. Может, мне повезет в этот раз. После новогодней ночи, которую мы провели вместе, я ощущал нечто двойственное и непонятное. Вроде бы и говорили, вроде бы он как-то открылся мне, хоть и не совсем, но это сообщение и его вечное игнорирование моих вопросов просто выводили из себя. Да еще и наши… отношения, скажем так, находятся, в каком-то подвешенном и шатком состоянии, что я, блять, вообще не понимаю, что мне с этим делать и к чему это приведет. Я всегда привык совершать поступки спонтанно и резко. Захотела левая пятка – я поступил так или иначе, даже не задумываясь о гребаных последствиях, потому что кому это на хуй надо? Какое можно получить удовольствие от жизни, если ты постоянно продумываешь свои действия на семимильные шаги вперед? Нет никакой непредсказуемости, никакой загадки и таинства, мать его. Какой тогда смысл вообще в жизни?
