Текст книги "You're All I Want (СИ)"

Автор книги: Paula.M.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

В итоге, кое-как отделавшись от Риты и сдав все свои долги по некоторым предметам, я направился в ближайшее кафе, чтобы выпить чашечку кофе и перекусить чем-нибудь, перед тем как я сделаю то, что задумал. Пусть это мне не нравится, пусть я иду у него на поводу и выполняю правила какого-то глупого детского спора, но только с помощью эффекта неожиданности я смогу утереть Тиллю его нос. Я с грохотом поставил пустую чашку на стол и направился в парикмахерскую.

Что же, пути назад все равно нет.

***

Придя вчера слишком поздно вечером домой, я старался не разбудить никого из родителей, чтоб они – не дай бог – не увидели мой новый образ, потому как их адекватную реакцию я себе вообще не представлял. Так что я рискнул просто лечь спать, почему-то наивно надеясь на то, что утром никто ничего не заметит.

Быстренько накинув на себя плед, я подошел к зеркалу в коридоре и прикрыл ладонью внезапно открывшийся от удивления рот в тихом и неожиданным для самого себя вздохе. Немного отойдя от шока, я несмело провел рукой по своим теперь уже светлым волосам, будто боясь чего-то и желая испытать какие-то новые ощущения во время прикосновений к своей шевелюре. Но все было как прежде, только вот я не мог оторвать взгляд от своего слишком странного отражения в зеркале, даже не понимая, хорошо это или плохо. Все же я немного боялся реакции родителей, поэтому как можно быстрее собрал свои вещи и направился получать знания, даже не позавтракав.

Не стоит говорить, что в школу я зашел с победным видом, оглядываясь по сторонам на восторженные и не очень лица, которые то вытягивались в удивлении, то искривлялись в недоумении.

– Смело, – только и изрек слегка удивленный Шнайдер, когда я подошел к ним с Тиллем и Флаке, стоящим у двери в кабинет литературы.

– Необычно, – подтвердил Флаке и сразу же поправил свои очки на переносице, будто бы пытаясь разглядеть меня поближе. – Мне нравится.

– Ни хуя себе, ты серьезно? – воскликнул Тилль, обходя меня вокруг. – Пауль?

– Ведь вы этого достойны, – театрально произнес я, пародируя ту девушку из рекламы косметических средств, но, к сожалению, мои волосы были недостаточно длинными для того, чтобы я взмахнул ими в точности как она в этой рекламе для усиления эффекта. Ребята звонко рассмеялись, а Тилль, кажется, был действительно повергнут в приятный шок моим поступком.

– Тебе идет, – послышался приятный шепот прямо у меня над ухом, и, обернувшись в ту же секунду, я увидел Рихарда, который почему-то сегодня снова выглядел слишком хорошо для того, чтобы я смотрел еще на кого-либо в этом здании. – И свитер тоже.

– Спасибо, – сказал я, когда наконец смог взглянуть ему в глаза, которые так изумленно смотрели на меня. – Ты как? – я окинул взглядом его белую рубашку с непринужденно расстегнутыми верхними пуговицами, предоставлявшую моему взору его изящную длинную шею, и нервно сглотнул, отводя взор в сторону. Начинается, блять, веди себя нормально, Пауль, здесь же твои друзья.

– Все в порядке, а вот ты, я вижу, проиграл свой спор, – он тыкнул меня указательным пальцем в грудь, слегка улыбнувшись.

– Рих, я… – начал свои оправдания, но тот лишь меня перебил:

– Это характеризует меня как крайне плохого учителя, – Рихард снова покачал головой, поджав тонкие губы.

– Я просто синтез не знал… – с долей негодования в голосе растерянно пробормотал я, уже практическим надув губы, как маленький ребенок, из-за этой обиды.

– И что мне с тобой делать?

– Учить.

Стоит ли говорить, что с появлением в школе Рихарда все кардинально менялось и я вообще не хотел, чтобы уроки заканчивались? Слава богу, олимпиада показалась ему легкой и мы все дружно держали за него и его результаты кулачки, хотя я даже не сомневался в его победе.

Только сегодня я заметил, как сильно изменился Рихард. По крайней мере, в общении со мной он стал абсолютно другим человеком. Нет, он всегда слушал и понимал меня, мог поддержать в любую трудную минуту, но сейчас я чувствовал его эмоциональную отдачу и его нужду во мне как в человеке. Конечно, он не перестал смущать меня своими взглядами и фразами, не перестал оставаться для меня неразгаданной тайной, как и не прекратил заставлять меня задерживать дыхание каждый раз, когда он что-то шептал мне на ухо и я не мог совладать со своими эмоциями, но сейчас все в корне изменилось и я чувствовал, как с каждым днем между нами крепнет невидимая и ничем не рушимая связь. Пути назад уже не было, и я понимал, как сильно я хочу быть с ним рядом вопреки всем моим чертовым принципам и комплексам.

– Прогидрируй, вот и получишь, – небрежно бросил Рихард, развалившийся рядом со мной на кровати, когда мы занимались у меня дома и пока я сидел близ него, на краю, и пытался сделать ненавистную цепочку по химии.

– А почему я не могу использовать кумольный способ? – удивился я, тупо уставившись на свои кривые каракули в тетради.

– Потому что это не кумол, балда, – усмехнулся он.

– А что это?

– Стирол. Пауль, ты меня пугаешь.

– Точно… – я развернулся, чтобы взять в руки карандаш, и нечаянно задел руку Рихарда своей, сразу же отвернувшись.

– Чего ты так смущаешься? – тихо спросил он меня, и я вновь почувствовал, как впервые за прошедшие пару недель я снова краснею, поэтому стал усердно делать вид, что заметил что-то невероятно интересное в тетради.

– Я вовсе не смущаюсь, – выдавил я из себя эту ложь, и принялся с особым рвением зачеркивать все реакции, написанные мною прежде, в этот самый момент ощутив, как подбородок Рихарда удобно устроился на моем плече, а его руки обвили талию сзади, заключая меня в объятия.

– Здесь еще исправь, – прошептал он мне прямо в ухо, и одна из его рук накрыла мою ладонь, отодвигая в сторону карандаш и тетрадь. – Иди сюда.

– Черт, – прошептал я, прикрывая глаза, как только почувствовал легкий поцелуй в шею. – Рих, не надо.

– Что такое? – прекратив свои действия, все так же тихо спросил он, а я даже не знал, что ему ответить, потому что настоящая причина моего стеснения заключалась не только в нем и в том, что со мной творили его руки, но еще в том, кто смотрел за нами все это время, сидя под моим письменным столом, и любопытно высовывал свою хитрую рыжую морду, внимательно изучая нас своим зеленым кошачьим взглядом.

– Там кот сидит и смотрит, – наконец выдавил из себя я и уже приготовился к смеху Рихарда.

– Идиот, что ли? – услышал я.

– Нет, ты посмотри, он меня сейчас глазами сожрет, – я показывал Рихарду рукой на кота, который действительно смотрел на нас с каким-то презрением и осуждением. – Уберешь?

– Ох, черт, – шикнул Рихард, и я ощутил, как его руки ослабили хватку на моем теле, забирая с собой принесенное ими тепло. Круспе свесил ноги с кровати и, задумчиво почесав затылок и изучив взглядом Тиму, не медля направился к нему, старясь не спугнуть животное.

– Пауль, я не хочу тебя расстраивать, но твой Тима не совсем мальчик, – оценивающим тоном произнес он, когда взял в руки моего питомца.

– Что? – сразу же вырвалось у меня.

– Не мне тебе объяснять, в чем различия между женскими и мужскими особями.

– Охуеть дела, – на одном выдохе произнес я, наблюдая за тем, как Рихард поглаживает мою теперь уже кошку по макушке. Вот взял я, значит, кота, а он кошка, блять.

– Есть ключ? – спросил он, кивая на дверь, и я понял, к чему он это спросил.

– У меня никого нет дома, Рихард, – тихо напомнил ему я, отложив тетради и все письменные принадлежности в сторону. – Иди лучше сюда.

– Может, лучше закрыть дверь? – настаивал он на своем. – А то у нас уже был один случай, знаешь.

– Да забей ты.

В итоге Рихард выставил мою кошку в коридор и легонько прикрыл дверь, перед этим убедившись, что животное не рвется обратно. Я же просто сидел на том же краешке кровати, нервно сжимая дерево карандаша в руках и молча наблюдая за плавными движениями Рихарда. Немного помедлив, он направился ко мне и, сев на свое место, неожиданно схватил мои ноги, расположив их на своих коленях.

– Так что там со стиролом? – прижимая мои ноги к себе, произнес он, заглядывая мне в глаза.

– Я его прогидрировал, – едкая улыбка затронула мои губы, и Рихард неожиданно дернулся вперед.

Мои ноги лежали на его коленях, пока он притягивал меня к себе, позволяя мне вдыхать этот до боли родной запах его тела, от которого у меня кружилась голова и учащалось сердцебиение. Рихард целовал мою шею, скользя одной рукой по спине и опускаясь все ниже вдоль поясницы, пока вторая рука почти невесомо касалась моих волос, оттягивая мою голову немного назад и вынуждая меня издавать еле слышные, приглушенные стоны каждый раз, когда он с еще большим усилием припадал к моей коже горячими губами, оставляя все больше алых пятен, какие я позже буду прикрывать свитерами с высоким горлом.

Я был уже не в состоянии сдерживать свои стоны, закусывая до крови губу всякий раз, как Рихард отрывался от моей истерзанной настойчивыми поцелуями шеи и едва различимо ухмылялся, упиваясь моим стыдом и смущением, когда я пытался подавить очередную реакцию своего организма на его развратные действия. Я чувствовал, как возбуждаюсь, как медленно теряю контроль, как мои руки, вопреки моему затуманенному рассудку, непроизвольно тянутся к нему и легко ложатся на его талию, неумело поглаживая упругую кожу сквозь ткань фланелевой рубашки. Мои неуверенные касания заставили Рихарда томно выдохнуть и чуть прогнуться в спине, оторваться от меня и впиться настойчивым поцелуем в мои приоткрытые от удовольствия губы, не давая мне возможности отстраниться и прервать его, притягивая меня к себе как можно ближе.

Мысли в голове отчаянно путались и вовсе исчезали, в то время как язык Рихарда проникал все глубже в мой рот и я подавался ему навстречу, охотно отвечая на поцелуй. Я понимал, как стремительно тону в его глазах, его руках, даже не пытаясь схватиться за чертов спасательный круг, который может вытащить меня отсюда в любую секунду, – я, наоборот, отодвинул его подальше, закинув туда и последние остатки трезвого разума.

– Пауль? – когда я услышал сдавленный голос матери, больше похожий на шепот, сразу же в шоке распахнул глаза и, оторвавшись от своего прежнего занятия, тупо уставился на нее, стоящую у двери и сжимающую в руках свою сумочку. Я перевел взгляд на абсолютно обалдевшего Рихарда и понял, что на этот раз мы действительно попали.

– Мам, – ошарашенно произнес я, даже не задумываясь над интонацией, потому что не знал, как и что мне говорить. – Мы не…

– Позвольте объяснить, – начал Рихард, выставляя ладони перед собой, в то время как мои ноги все так же мирно покоились на его коленях.

– Да зачем же объяснять, когда у меня есть глаза? – язвительно спросила она его, чуть повысив голос. – Тебя, Рихард, я прошу уйти.

Я взглянул на него и одними губами произнес что-то вроде: «Я приду», сам не понимая, куда я собирался прийти и зачем. Тот спешно встал и прошел мимо моей матери, чуть задев ее плечом. К такому мы точно не были готовы.

– Так ты гей? – спросила она, сложив руки на груди. В ее голосе не было злобы или ненависти, скорее искреннее негодование, но такой тон все равно меня не устраивал.

– Нет! – практически закричал я, вскакивая с места.

– Так что же это тогда такое? – она пристально смотрела на меня, подступая все ближе. – Пауль, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Это противоестественно. Такие отношения противоречат природе человека.

– Но… – хотел было возразить я, но мать меня перебила:

– Это тяжкий грех, – с какой-то горечью в голосе произнесла женщина, кивая в подтверждение своим словам. Она так смотрела на меня, что можно было подумать, что я убил человека или ограбил банк… Она же моя мать, неужели ей не важно, что мне так хорошо и что я чувствую себя комфортно с этим человеком?

– Грех? – уже не выдержал я. – Мам, убивать людей это тоже грешно, но неужели ты поставишь меня и мои чувства в один ряд с кровожадными убийцами?

– Это другое… – как-то замялась она, потупив взгляд в пол.

– Нет, это то же самое, – нервная улыбка затронула мои губы, когда я понял, что ей не выстоять в этом споре.

– Как ты вообще можешь называть это чувствами?

– А как мне это называть?

– Преступлением… Господи, я уверена, Он тебя простит. В конце концов, ты еще слишком молод, чтобы понимать себя. Ты должен выбрать, что для тебя важнее: твоя семья или… – мама практически шептала, и я осознавал, что она уже готова упасть на колени перед многочисленными иконами в ее спальне и замаливать там мои грехи своими пустыми молитвами.

– Или Рихард? – оборвал ее я на полуслове, и непонятная улыбка все же застыла на моем лице. – Что? Мало того что ты обесцениваешь это, так еще и заставляешь меня выбирать, да? Мне не нужно, чтобы какой-то бородатый дядя в сорочке, которого вы именуете Богом, за что-то меня прощал. В таком случае я выберу второго, потому что это лучше, чем жить с человеком, который тебя не понимает и не уважает твои чувства, – на одном дыхании произнес я, глядя в глаза матери, которая молча опустилась на стул позади себя и уставилась куда-то в одну точку.

Вот оно как, оказывается. Что же, если за это мне придется пройти все семь кругов ада, я готов. В ту же секунду я сорвался с места и, быстро схватив свою сумку, покидал туда какие-то вещи, учебники, кинул зубную щетку и стал спешно одеваться.

– Куда ты? – крикнула она мне.

– Туда, где меня понимают, – напоследок как-то уж слишком пафосно бросил я и захлопнул дверь, невзирая на то что мать еще что-то говорила уходящему мне вслед. Почему она вообще пришла сегодня так рано? На часах всего семь вечера, а она не приходит раньше восьми, да и всегда звонит в дверь, прежде чем войти. Почему-то в своей голове я связал это с той самой запиской, сам даже не понимая почему. Ну не бывает таких совпадений. Что-то здесь не так.

– То есть ты сделал свой выбор? – с надеждой и в то же время горечью в голосе спросила она меня.

– Да, – утвердительно ответил я, даже не взглянув на нее, и сорвался вниз по лестнице, уже потом вспомнив, что забыл надеть шапку.

Выбежав на улицу, я сразу же прикурил сигарету и как можно быстрее направился в прекрасно известном мне направлении. Я почему-то был уверен в том, что я поступаю правильно, уходя из своего дома на ночь глядя и даже не представляя, что ждет меня дальше и разрешит ли Рихард мне вообще у него переночевать. Злоба и ярость просто переполняли меня, мне хотелось неистово кричать или топать ногами из-за слов матери, которые задели за самое живое, чтобы хотя бы заглушить их в своем сознании. Но они все так же звучали в моей гудящей голове, громко и отчетливо: «Грех», «Противоестественно», «Преступление» и, самое главное, «Выбор». Да пусть так. В таком случае у меня больше нет семьи.

Комментарий к Road To Nowhere

* Цитата из книги «Жизнь взаймы», Эрих Мария Ремарк

========== Get A Little Closer ==========

Я спешно шел по улице, уткнувшись носом в свой теплый шарф в попытках хоть как-то согреться из-за отсутствия на мне шапки, которое, я думаю, обругает сейчас Рихард. В боку уже начинало колоть, и я, все-таки решив переждать реакцию своего организма на ускоренный шаг, опустился на скамейку рядом с подъездом друга. Черт, я не могу поверить, что это вообще произошло. Произошло со мной, вот так глупо и неожиданно, а моя мать практически отказалась от меня из-за этого. Неужели я для нее уже не тот человек, что был несколько минут назад? Неужели моя связь с Рихардом может заставить ее перестать любить меня? Она, кстати, даже мой новый цвет волос не оценила, потому что настолько сильно была этим шокирована. Я нахмурился, встал и поднял голову, уставившись на окна третьего этажа. Я не знаю, сколько я просидел вот так, пытаясь согреться и все-таки решить для себя, к кому пойти переночевать: к Рихарду или к Тиллю. В конце концов решив, что первое будет логичнее, я потер уже онемевшие от мороза руки и направился прямиком к знакомой двери подъезда. Надеюсь, он дома.

– Там ведь был винилацетилен? – спросил я Рихарда, как только он открыл мне дверь. Мой друг встретил меня без рубашки, выглядел как-то растерянно, да и вообще непривычно, отчего я отвел глаза в сторону. Его волосы вновь были растрепаны: судя по всему, я застал его за водными процедурами.

– Это все, что ты мне хочешь сказать? – ответил он вопросом на вопрос, сложив руки на груди и смотря на меня исподлобья, пока я пытался отскрести остатки своей бесстыжих глаз от его полуобнаженного тела.

– Нет… – угрюмо пробормотал я, все же посмотрев ему в глаза. – Можно я поживу у тебя пару дней?

Он многозначительно вздохнул и понимающе закивал, в ту же секунду сделав пару шагов в сторону и пропустив меня в свою квартиру.

– Да хоть пару недель, – услышал я наконец за своей спиной, когда дверь с грохотом закрылась и я более-менее успокоился, почувствовав себя в безопасности.

– Хорошо, – я скинул свою сумку на пол, и уставился на направившегося в комнату Рихарда. – Выпить есть чего?

– После Тилля осталось только вино, – он развел руками и прошел вглубь гостиной, пока я стягивал с себя верхнюю одежду.

– И вино пойдет, – безразлично бросил я ему в след, уже и не пытаясь оторваться от прекрасных очертаний сильных плеч и выделяющихся лопаток.

– Что было-то? – спросил он, разливая темно-красную жидкость по бокалам. Я молча сидел на краюшке кровати его родителей и смотрел в упор на журнальный столик перед собой, снова и снова прокручивая всю ситуацию у себя в голове. Взгляд матери, полный ненависти и презрения, колом врезался в мое сознание, оставив после себя слишком яркую картинку ее горящих глаз. – Пауль?

Я поднял усталый взгляд на своего друга, и тот тихо поставил бокалы передо мной. Через несколько секунд свитер с оленями, который мирно лежал на кресле, уже был на Рихарде, и тот сел рядом со мной.

– Расскажи мне, – утвердительно сказал он, протягивая мне один из бокалов. Я молча взял его из его рук и кивнул, глубоко вздохнув.

– Ты и сам, думаю, знаешь, – пробормотал я, сделав пару маленьких глотков.

– Знал бы – не спрашивал бы, – все не унимался он.

– В общем, я – ошибка, это грех и преступление, и она сказала еще кучу всякой ерунды, но дело в том, что она попросила меня сделать выбор: или семья, или… – я, перечислив ему все оскорбления, сказанные матерью в мой адрес, запнулся и уставился на бутылку вина, оставленную Рихардом на полу.

– Эй, не волнуйся, слышишь? Я уверен, что она просто погорячилась и потом вы спокойно поговорите, – снова твердил мне его тихий бархатный голос, и я правда начинал в это верить.

– Как я могу спокойно разговаривать с человеком, который сказал мне такое? – не выдержал я, взмахнув бокалом в воздухе. – Господи, все из-за этой ебаной двери, ты же говорил, нужно… – я закрыл лицо руками, отрицательно качая головой, когда до меня начала доходить вся тупость и абсурдность совершенного мною.

– Не надо винить себя в том, в чем ты не виноват. Тем более рано или поздно тебе пришлось бы открыть эту дверь для других. Возможно, ты сделал бы это менее болезненно, но… – он остановился, задумавшись о чем-то. – Да послушай ты меня, все будет в порядке, просто для нее это шок. Как и для меня, например. Вот что бы ты сделал, если бы увидел, как твой сын целуется с другим парнем на твоих глазах? – голубые глаза вопросительно смотрели на меня, пока я пытался придумать ответ как можно остроумнее.

– Блять, дверь бы закрыл и не мешал бы! – не выдержал я, вспылив.

– Сомневаюсь, – мягкая улыбка затронула уголки губ Рихарда, и его рука легла на мое плечо, успокаивающе поглаживая.

– Ладно, наверное, ты прав, – бездумно пробормотал я, переведя взгляд на уже малое количество темной жидкости в своем бокале.

– Главное, что ты не считаешь это преступлением, – лишь задумчиво сказал он.

– Не считаю, – я залпом допил остатки вина, поставил пустой бокал на столик перед собой и отрицательно помотал головой. – Я просто не выбрал то, что она хотела.

– Хорошо, что она не зашла минут на десять позже.

– А что было бы? – тихо спросил я. И черт меня только дернул поинтересоваться этим аспектом!

– Мы бы продолжили, – спокойно сказал он, и я уже тогда напрягся, чувствуя, как рука Рихарда аккуратно переместилась на грудную клетку, затем медленно скользнула вниз по торсу. – И мы продолжим, – прошептал он, и привычная дьявольская улыбка заиграла на его лице.

– Что ты… – растерянно начал я, но мой друг перебил мои так и не начавшиеся возмущения.

– Тсс, – изрек он, все еще поглаживая мою кожу сквозь ткань рубашки.

– Рих… – умоляюще прошептал я, цепляясь за его рубашку пальцами.

– Помолчи, – снова прервал он.

– Что ты делаешь? – наконец произнес я, практически задыхаясь, когда его руки остановились на ремне моих джинсов.

– Помогаю тебе расслабиться, – снова прошептал он, придвигаясь ко мне еще ближе. Пунцовый румянец на моих щеках наконец дал о себе знать, и Рихард, посчитав это согласием, с довольным лицом продолжил делать то, чем он занимался до моего бессмысленного возражения.

– Рих… Не надо, – медленно проговорил я, сам осознавая, что лгу, и на секунду прикрыл глаза, все еще плохо понимая, что он собирается сделать.

– Твое тело говорит об обратном, – его томный, соблазняющий голос застыл у меня в голове, задевая за самое живое, заставляя дрожь снова пройти по телу и содрогнуться от звука своего расстегнутого ремня и когда мой взгляд скользнул по внушительной выпуклости на своих же штанах, я снова прикрыл глаза. Боже, как стыдно.

– Ммм… – в беспамятстве промычал я, уже забывая о своих возражениях.

– Сексуальное возбуждение в первую очередь возникает благодаря твоему зрению, слуху и обонянию, а уже потом передается нервным центрам головного мозга, – шептал он, в то время как его руки оставили в покое мои джинсы и теперь просто нахальным образом трогали мое тело, касаясь самых чувствительных зон.

– Рихард…

– Хочешь обмануть свой мозг? – продолжал он, мягко поглаживая мои плечи, а затем спускаясь все ниже к грудной клетке. – Или меня?

– Ты переборщил с изучением нервной системы человека, – как-то неуверенно и неубедительно пробормотал я, пытаясь зачем-то отодвинуться от него на другой край кровати, но его властная рука в который раз удержала меня на месте, в то время как вторая едва ощутимо сжала чувствительную кожу на внутренней поверхности бедра. – Ах, блять…

Ладонь Рихарда в последний раз коснулась моих джинсов, а тонкие пальцы аккуратно подобрались к ширинке и потянули вниз язычок молнии. Я даже не успел опомниться, как его рука аккуратно легла на мою промежность и немного сжала уже затвердевшую плоть сквозь плотную ткань, заставляя меня закатить глаза в сладкой истоме и снова закусить губу до болезненных ощущений и металлического вкуса во рту. Его действия заставляли меня выгибаться под столь приятными прикосновениями, смягчаемыми лишь наличием ткани между центром моего возбуждения и его напористой рукой.

Я в беспамятстве закинул голову назад, полностью растворяясь в невероятных и противоречивых ощущениях, чувствуя, как его пальцы ласкают мою плоть все настойчивее, а тепло такого желанного тела становится все ближе и ближе ко мне, лишая возможности нормально мыслить и даже дышать. Когда я в очередной раз сдавленно застонал, изгибаясь в его руках, которые, казалось, были повсюду, пытаясь почему-то оттолкнуть его вопреки грязным желаниям своего тела, губы Рихарда неожиданно накрыли мои и сопротивляться уже не было смысла, потому что я был готов поклясться, что просто потерялся во времени и даже не заметил, как его ладонь скользнула под резинку моих боксеров и обхватила мой напряженный член, лишая свои ласки этой преграды в виде ненужного куска ткани и сжимая его у самого основания. Мой протяжный, довольно громкий стон от такой неожиданности, видимо, считался одобрением, поэтому Рихард лишь мягко усмехнулся своей успешности в мои губы и начал неспешно двигать своей горячей ладонью вдоль моего уже сочившегося естественной смазкой члена, внимательно наблюдая за моей неадекватной реакцией. Я пытался отвернуться, закрыть свое алое от стыда и смущения лицо руками, но Рихард только кротко целовал меня в губы и что-то шептал мне на ухо, постоянно задевая мочку горячим языком и заставляя дрожь пробегать по трясущемуся от желания телу снова и снова, в то время как его ладонь на моей пульсирующей плоти набирала темп все больше и я готов был стонать что есть силы, позволяя Рихарду упиваться своей властью надо мной, показывать ему, что он победил и что сейчас я полностью в его распоряжении.

– Черт, – я отчаянно выдохнул куда-то в область его ключицы, резко отстраняясь, громко втягивая носом казавшийся мне раскаленным воздух, как только почувствовал, что уже близок к разрядке. – Рихард…

В следующую секунду его губы накрыли мои и стали жадно посасывать и вбирать их внутрь его рта, в тот момент как кольцо его пальцев все так же уверенно двигалось на моем члене, и я, снова оторвавшись от него, уже не стонал, а практически кричал прямо ему в рот, так пошло и прерывисто, замечая, как довольная дьявольская улыбка играет на его губах. Рихард лишь усмехнулся, понимая, что я уже на пределе, и ускорил темп своей руки, заставляя меня почувствовать, как тело начало трясти от приближающегося оргазма и в глазах потемнело от захлестнувших мой разум и тело ощущений. Вместе с моим пронзительным криком теплая вязкая жидкость наконец вырвалась наружу, сдерживаясь лишь немного сбавляющей темп ладонью Рихарда, а мои руки, вцепившиеся в его напряженные плечи, ослабили свою железную хватку.

– Блять, – ошарашенно выругался я, в ужасе зажмурив глаза, как только мое тело перестало так содрогаться. – Черт…

– Тсс, все в порядке, – снова успокаивающе пробормотал он, вытаскивая свою руку из моих штанов и хватая лежащее рядом полотенце, с которым он тогда, видимо, вышел из ванной.

– Господи, прости, – я все еще пытался спрятать лицо и шептал себе под нос эти слова, ощущая, как на смену приятному теплу, разливающемуся по телу, приходит жгучий стыд и даже какое-то отвращение к себе.

– Ты чего? – взволнованно спросил он, глядя в мои стеклянные от шока глаза. – Пауль?

– Я не хотел, я… – начал бормотать я, буквально захлебываясь словами, и Рихард понял, что я нахожусь на грани истерики, причины которой были даже мне не совсем понятны.

– Боже, да все в порядке, – убеждал он меня, все качая головой. Голубые глаза смотрели на меня с явным непониманием и даже волнением, а мой растерянный взгляд все метался по его лицу, отчего я тем более не мог четко сформулировать свои мысли. Мне было стыдно, мне было так стыдно, как не было, наверное, никогда в жизни. Господи.

– Но ты… Я… Ты мне, ты…

– Я тебе подрочил, ну и что? – спокойно спросил он, буквально срывая эти стыдные и какие-то грязные слова с моего заплетающегося языка.

– Блять, – выругался я, услышав сказанное им.

– Ты этого сказать не мог или что? – все не унимался он, видимо, пытаясь понять причину моего недовольства, хотя, в принципе, я должен был его благодарить.

– Я… – снова начал я, но Рихард опередил меня.

– И не говори, что тебе не понравилось, – дьявольская полуулыбка снова затронула его губы.

– Хорошо, поговорим об этом позже, – наконец сдался он, понимая, что убеждать меня в чем-то сейчас – это дохлый номер. – Винилацетилен, говоришь?

Я почти поперхнулся воздухом, когда в дверь неожиданно позвонили и я буквально подорвался на месте, чтобы открыть ее незваному гостю, но только потом вспомнил, что я нахожусь не у себя дома. Рихард поднялся с кровати, пробормотав себе под нос что-то вроде «Кого там еще принесло», а я принялся приводить себя в порядок, не забыв посмотреть в зеркало: взволнованный взгляд, легкий румянец на щеках в сочетании со светлыми волосами, к которым я еще и сам-то не привык, заставили мои глаза в удивлении снова поползти на лоб. Отличный видок.

– Пауль, это тебя, – услышал я голос Рихарда из прихожей и, когда наконец достиг цели, молча уставился на свою растерянную и даже заплаканную мать, представшую передо мной на пороге. Клянусь, в этот момент, когда я стоял аккурат между ней и Рихардом, я готов был разорваться на две части, лишь бы не причинять ей столько боли от осознания того, что я тот, кем я являюсь. Я прекрасно понимал, что она и здесь не права, но мне все равно было чертовски жаль ее хотя бы потому, что она моя мать.

– Пойдем домой, – тихо сказала она, склонив голову.

– От того, что я сейчас с тобой пойду, ничего не изменится, – быстро проговорил я, сам удивляясь своей холодности. – И я не собираюсь слушать то, что ты сказала мне, еще раз.

– Я понимаю, и мы не будем говорить об этом, – сразу же согласилась она, и я, бросив беспомощный взгляд на Рихарда, принялся натягивать на себя верхнюю одежду и поднял свою сумку с пола. Я снова посмотрел на мать и, подойдя к своему другу, спросил его о том, что мне делать, и получил в ответ тихое «Иди». Он немного приобнял меня за плечи, и я, в последний раз заглянув ему в глаза, чтобы удостовериться, что он действительно считает мой уход домой правильным поступком, развернулся и поспешил покинуть его квартиру, ставшую мне вторым домом за эти полгода.

Всю дорогу до дома мы с матерью шли молча, и я даже не представлял, какие мысли и вопросы крутились в ее голове. В моей голове, как и обычно, их было несколько десятков. Например, откуда она вообще знает, где живет Круспе? Ладно, с этим я разберусь позже. Все же я был слишком шокирован событиями последних нескольких часов, что просто не мог и слова из себя вымолвить, все вспоминая лицо Рихарда перед собой, его учащенное дыхание, когда он касался меня, и от этих слишком ярких и во всех смыслах горячих воспоминаний меня бросало в жар на уличном морозе и я уже не мог думать об этом, но позже все равно возвращался за шкатулкой воспоминаний в своем сознании и открывал ее снова и снова. Даже когда Рихард делал приятно мне, я все равно чувствовал себя невероятно уязвимым перед ним, и его властность не исчезла даже в этой ситуации, а, наоборот, приобрела все большие масштабы, потому что один лишь взгляд голубых глаз все еще вгонял меня в краску после всего, что между нами произошло. Все зашло слишком далеко, нет, дальше некуда. Так должно быть? Я должен возбуждаться от его прикосновений, поцелуев? Должен думать о нем в таком ключе? Должен ли я хотеть его?

Я могу потерять из-за этого свою семью, окружение, некоторых друзей. Почему я должен выбирать и жертвовать чем-то, если я чувствую себя таким счастливым рядом с ним? Мне очень жаль, что я не могу иногда забраться к нему в голову и узнать, что там творится и о чем он думает. Испытывает ли он ко мне то же самое? Или для него это просто реалистичная игра, которая разбавляет его учебные будни? Нет, я не могу думать о таком.