Текст книги "Много снов назад (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)
Она сильно изменилось с того времени, из-за чего мужчина и не сразу узнал её. Сменила прическу, выкрасив волосы в платиновый блонд, и стиль в одежде, подчеркивая формы, привлекающие внимания мужчин, что первым бросилось в глаза. Большие очки, занимавшие половину лица, заменила на линзы. Её макияж стал более аккуратным и сдержанным, чем был прежде. Кэрол стала привлекательной, и это сильно отвлекало от того, что она оставалась Кэрол.
– Я и не знал, что ты стала преподавать.
– Как ты мог знать об этом, когда даже не приехал на встречу выпускников, устраиваемую мной, – фыркнула женщина. – В любом случае, рада видеть тебя, – её ладонь легонько сжала его предплечье. Кэрол мило улыбнулась, будто извинялась за прежний тон, и это сняло напряженность, что не отпускала Дугласа ещё с начала их разговора.
– Я тоже рад, – скорее он не ожидал этой встречи, чем был ей рад, но мог ли мужчина себе позволить ответить иным образом.
– Мы могли бы пойти пообедать сейчас, если ты не занят, – ненавязчиво предложила Кэрол. Он заметил, как женщина стала теребить пуговицу на рубашке. Ироничный комментарий был лишь способом его уколоть, что, как Дуглас позволил ей думать, у неё не получилось.
– Прости, я сейчас немного занят, – он поднял в воздухе ключ. Они обменялись неловкими улыбками.
– Так, значит, это твой кабинет? – Дуглас кивнул в ответ. Желание отделаться от Кэрол было сильнее, чем разговориться, вспомнив былые времена. – Забавно, мне личный кабинет предоставили лишь спустя семь лет практики, – женщина грустно улыбнулась. – Я тогда, пожалуй, не буду тебя задерживать. И я рада, что ты вернулся, – Кэрол подмигнула, оставив мужчину. Выдохнув с облегчением, он скрылся за дверью своего нового кабинета.
Дуглас не стал осматриваться долго вокруг, решив оставить это дело ко времени, когда у него будет на то настроение. Он всё ещё был ошеломлен новостью о том, что Кэрол Тринити была его коллегой, которую мужчине предстояло видеть в каждый из своих четырех рабочих дней. Прежде у него и времени не было думать о ней, поэтому Дуглас надолго забыл о самом её существовании, и теперь он был более, чем уверен, что она начнет донимать его, как делала это в студенчестве.
Около часа Дуглас провел, пялясь угрюмо в окно. Кэрол была не самой большой проблемой из числа тех, с которыми ему приходилось встречаться. Хоть она была заносчивой, но он сумел уязвить её в последнюю ночь, когда они виделись. В реальном мире, выходящим за стены университета, где мужчина оставил всё, кроме знаний, люди были куда заносчивей, черствее и жестче, покуда Дуглас научился выживать среди них, не присоединяясь к их числу.
По пути домой он купил продукты, чтобы приготовить обед. Поужинать Дуглас намеревался в ресторанчике, где можно было бы невзначай встретить Рози и отвести душу, разговорившись с ней о чем-то пустячном. Может быть, он даже рассказал бы ей о том, как прошел его день. И рискнул бы упомянуть и нелепый совет Гудвина, и короткий спор с Алексом Сэмплом (без упоминания смысла, что парень вложил в обвинение), но только не о Кэрол.
И все его планы развеялись прахом, когда поднимаясь неторопливо с двумя пакетами на свой этаж, Дуглас успел заметить, как двери квартиры Рози открылись и оттуда вышел парень, явно младше него. Он остановился, застряв на лестнице, чтобы не попадаться им на глаза.
Дуглас не видел Рози, спрятанную за широкой спиной, но заметил, что девушка стояла босиком, опираясь о двери. До него донесся её звонкий смех, а затем она что-то произнесла, чего мужчина не сумел расслышать. Он ещё чуть постоял, не двигаясь с места, как хлопок двери и звучный поворот ключа в замке был условным знаком продолжить своё движение.
Они разминулись, и Дуглас не успел распознать лица парня. Его глаза наткнулись лишь на глупую улыбку, что омрачила почему-то его день.
Мужчина решил остаться дома, приготовив ужин в одиночку. Дуглас стал готовить следующие лекции, сосредоточившись на работе всецело. И не было ли совпадением, когда ручка его двери повернулась, но особа, которой не удалось проникнуть внутрь так просто, легонько постучала трижды, когда на часах было 19.28, а Дуглас читал книгу в спальне, не слыша и звука?
Глава 3
Наихудшей частью дня Рози считала обеденный перерыв, что с недавних пор ей нужно было проводить в столовой, которая выдавалась девушке самым отвратительным местом в школе. Она много и не ела. Брала с собой каждый раз яблоко или апельсин, чего вполне хватало для скорого перекуса. После занятий отправлялась в кофейню неподалеку, где выпивала чашку ароматного кофе с эклером, а затем не ела ничего до самого ужина.
Рози перестала ходить в столовую ещё с самого первого дня в старшей школе. Это место выдавалось ей гадким и грязным. Она не могла терпеть ни здешний запах, ни предлагаемую еду, ни людей, которых увы не могла избежать и за пределами этого отвратительного места. Девушка пряталась в классах, восседая на широких подоконниках, где её уединению не мог никто помешать, поскольку все коридоры были в это время особенно пусты и тихи. Но, обозлившаяся на неё, мисс Хорн, молодая учительница литературы, выгнала девушку из класса, когда та ела яблоко, расположившись за одной из последний парт. Её урок поставили на замену математике, и она, как обычно, пришла намного раньше, чем урок должен был начаться. Взъевшаяся на Рози уже давно, женщина стала требовать, чтобы девушка покинула класс, что та воспротивилась делать. Не терпевшая любого сопротивления, мисс Хорн довела дело до кабинета директора, а тот в присутствии Рози и её нерадивого доносчика позвонил отцу, пристыдив её.
С того дня ей было велено есть исключительно в столовой, что было такой глупостью, которую девушка пыталась игнорировать. Яблоки, запертые в шкафчике, сгнивали, а желудок оставался пустым до конца занятий. Рози упрямо слонялась коридорами перед глазами мисс Хорн, пока ей не пришлось сдаться и пойти в столовую, чтобы перекусить.
Она заняла один из пустующих столиков, игнорируя перешептывания тех, кто обсуждал её конфликт с Хорн в течение всей прошедшей недели. Оставалось делом времени, когда Рози сдастся, что она сделала быстрее, чем кто-либо, сталкивающейся с упрямостью девушки, мог от неё ожидать. Её безмерно раздражали люди, взгляды которых ограничивались глупыми сплетнями и развлечениями, что не подразумевали какого-либо развития, что девушка считала едва ли не самым главным. Она находила взгляды сверстников поверхностными, суждения слишком простыми, интересы глупыми. В то же время Рози была бессильна перед тем, чтобы определить, в чем же был смысл, который так беспомощно искала.
Наибольшую радость она находила в эстетике, которой самозабвенно предавалась. Никто не мог отрицать того, что у Рози был хороший вкус к вещам, казалось бы, пустым по своему предназначению. Девушка любила холодные ночи, находя отражение звезд, мерцающих в темноте, в бокале с шампанским, поднимавшиеся вверх пузырьки которого приятно шипели. Находила прелесть в маскарадах, мечтая однажды оказаться на одном из них, чтобы шармом прежде всего своего голоса, а не лица, завлечь таинственного незнакомца в сад, полон излюбленных пион. Там среди трели кузнечиков и приглушенного пения птиц поцеловать его без шанса узнать, кем он был на самом деле. Девушка теряла голову в красивых платьях, от которых приходилось отказываться, мрачных портретах, ни на одном из которых не было её лица, старинной архитектуре, где потайным мечтаниям века назад предавались другие девушки.
Рози подозревала, что мечтательная сторона её инфантильной души будет её же гибелью, а потому держала под строгим замком подсознания любовь ко всему этому. Девушка пыталась оставить романтичную наивность в детстве, закончившееся с первым разочарованием в людях, которые должны были питать в ней любовь, вместо чего взращивали глубокое презрение, граничащее с ненавистью к ним же.
Она была обижена отцом, который большую часть времени уделял своему сыну, воспитывая в нем качества ответственности и рассудительности, что с рождения были присущи большей мере дочери. Во время гостеприимных ужинов, устраиваемых то в них дома, то в знакомых, он любил хвалить чужих дочерей, отмечая их миловидность, послушность и любознательность, представая перед ними добрым и веселым, когда успехи Рози его едва ли занимали. Он ведь даже отрицал любую похвалу от кого-небудь другого, кто мог невзначай восхититься ею, мол не такой она была.
Матери до девочки и вовсе не было дела. В вечном поиске вдохновения женщина не находила ни времени, ни желания заниматься дочерью, оставив это дело на строгую няньку, которая научила девочку лишь материться и ничего большему. Автор нескольких бестселлеров, каждый последующий из которых продавался быстрее предыдущего, она была женщиной, которой восхищались миллионы, но не Рози.
С братом ей посчастливилось с детства иметь хорошие отношения. Старший на три года Киллиан был хорошим другом для неё, пока не связался с плохой компанией, что пустила парня берега. Он стал совершенно невыносим. Ограниченный в постоянном поиске веселья, Киллиан пренебрегал всем, что могло помешать ему совершить то, что он намеревался. В конце концов, парень дошел до крайности, что окончательно разорвала его связь с сестрой, которая прониклась к нему презрением, что было в разы больше неё самой.
По жизни Рози старалась держаться одиночкой, находя в этом свои преимущества. Мечты остались жить на задворках сознания, когда девушка наружу выставляла нарочитую строгость и колючесть, которые прятала лишь перед теми, кто добивался её уважения.
Дуглас, кажется, пренебрег и этим. Рози была очарована им, что было непривычно ужасающе. Он путал её мысли, сбивал с толку, взывая к мягкости строгих черт, чему она невольно подчинялась. Рози не успевала понять, что смешного мужчина сказал, как из груди выскакивал живой смех, а губы вытягивались в широкой улыбке, которую девушка не могла спрятать, как бы не пыталась. Рози пыталась быть с ним осторожной, что было невозможно, поскольку она то и дело пыталась его поддеть каким-либо замечанием или вопросом, что больше озадачивали её саму, чем его.
Девушка не подозревала, к чему приведет незатейливая шутка, начата ею со скуки. Она ведь намеревалась озадачить незнакомца, смутить его, заставить пойти на попятную, когда от взгляда пронзительных глаз ей самой пришлось вжаться в стену. С ней ранее подобного не происходило, и Рози едва подозревала, что подобное случалось с кем-либо. Мысли девушки путались, она чувствовала себя сбитой с толку и совершенно растерянной. Во время самых невинных разговоров с Дугласом чувствовала себя неопытным канатоходцем, каждый шаг которого мог быть обречен на падение, хоть и держалась Рози, к собственному удивлению, не так уж плохо.
Он прочно засел в голове девушки, что заставляло её чувствовать себя глупо. Расположившись в шумной столовой, Рози приняла хмурый вид, свидетельствовавший о глубокой задумчивости. Казалось, её угнетало положение дел, в котором она оказалась, но думала девушка исключительно о том, как прошло три дня с её последней встречи с Дугласом.
Рози тщетно пыталась его поймать, чтобы перекинуться хоть ненароком парой-тройкой слов. Не страдающая излишком навязчивости, девушка и не хотела ею злоупотреблять, но желание увидеться с Дугласом было настолько сильным, что занимало всё её тело, вытесняя оттуда какие-нибудь силы, чтобы заниматься чем-либо. Он пошатнул её собранность, вынуждая мечтательную сторону натуры девушки проснуться из глубокого сна. Она так долго и упорно усыпляла наивность внутри себя, как этот чудный зверь начал царапать её душу, пытаясь выбраться наружу.
– Правда или нет, что Хорн обозлилась на тебя из-за того, что Киллиан влюбил её в себя, а затем бросил? – её привел в сознание голос Брианы Слоан, которая уселась за тем же столиком. Девушка откинулась на спинку шаткого стула, и Рози надеялась, что она упадет, так сильно её раздражало это самодовольное лицо.
– Правда или нет, что после переезда твоей милой подружки, все забыли о твоем существовании? – парировала Рози, пытаясь уколоть девушку побольнее. Она вернула свою строгость в два счета, будто ей это ничего не стоило, но ощущение того, что Рози хоть ненадолго, но выпала из реальности, оставалось неприятной пустотой внутри.
– Ты не ищешь здесь друзей, – Бри подняла руки в воздухе, сдаваясь перед Рози. – Если тебя вдруг снедал изнутри вопрос, не буду ли я против, что ты нагло оккупировала мой стол, то я не возражаю.
Рози хмыкнула в ответ, не удостоив девушку внимания. Это всё выдавалось ей такой большой глупостью. Какая разница, кто и чей столик занял? Почему за одним столиком должны сидеть футболисты, за другим – черлидеры, за третьим – члены литературного клуба и так дальше. Будто в этом был хоть какой-нибудь малейший смысл. Подобные мелочи сами по себе стравливали людей друг против друга. И если бы все замечали абсурдность внутреннего устоя, всем было бы плевать, кто, с кем и где сидит в чёртовой столовой, главное предназначение которой быть местом, где можно просто перекусить, не терзая себя предрассудками.
Поэтому это место неизменно вызывало у Рози рвотные рефлексы. Ограниченные переплетом сплетен и стереотипов, установленных однажды кем-то неизвестным, большая часть её сверстником довольствовалась подобным образом жизни, не замечая неограниченных просторов познания, в котором Рози безуспешно пыталась найти всему смысл.
– Читала последнюю книгу твоей матери. Мне понравились её рассуждения о…
– Перестань, – рявкнула вдруг Рози, раздраженная посторонним вниманием, прикованным к её семье. И всё же больше всего она не переносила хвалебных разговоров о матери и её дурацких книгах, ни одну из которых девушка не удосужилась прочитать.
Все её книги были о саморазвитии и понимании собственной души, в чем, по наблюдениям Рози, мать вовсе не преуспела. Многие женщины, богатые или бедные, едва ли не боготворили её, будучи безмерно благодарными за то, как советы Бонни МакЛьюис (она сохранила девичью фамилию для украшения обложек своих книг) изменили их жизни. Она устраивала регулярные встречи, вела изредка блог, порой даже отвечала на письма поклонниц, умудряясь в то же время уделять минутку процессу написания той или иной книги, которые на деле мало отличались друг от друга.
Рози ненавидела мать, поскольку та постоянно врала, описывая свою, казалось бы, идеальную жизнь, когда не находила хоть немного времени для мужа и детей. Женщина проводила время с родными, выбираясь время от времени в отпуск загород, где у них располагался летний домик. И там запиралась в своем кабинете, поддаваясь вдохновению, что, по её словам, было «мимолетным, чудным видением; свежим восточным ветром», силе которого женщина не могла сопротивляться.
Девушка замечала, как некоторые одноклассницы будто бы нарочно читали книги матери у Рози на виду. Теперь Бриана решила ткнуть её носом в это, измываясь над Рози, которой ещё пуще хотелось ударить девушку.
– Мы можем просто сидеть в тишине? Ты должна была справляться с этим неплохо, когда меня здесь не было, – грубо произнесла она, не пытаясь скрыть в голосе раздражения.
– Думаешь, что лучше многих здесь, не так ли? – серьезно спросила Бри, не сводя с Рози глаз. Та намеревалась смутить девушку, но та лишь вскинула подбородок вверх, вытянув губы в ядовитой улыбке.
– Уверена, так и есть, – скромности ей было не отнимать, как и высокомерия, что некоторые, упоминающие Рози ненароком, списывали на положение её семьи в обществе. У них взаправду было достаточно денег, чтобы Киллиан учился теперь в Пенсильванском университете, мать на время написания книги уехала в Италию, а отец состоял в дурацком гольф-клубе, заполучив там золотую карту. Привилегия девушки оставалась исключительно в том, что ежемесячно на её карте появлялась ограниченная сума денег, которых Рози было вдоволь для того, чтобы регулярно платить за скромное жилье, каждый вечер ужинать в домашнем ресторанчике и изредка обновлять гардероб и книжный шкаф. У неё было больше, чем было бы достаточно любой её сверстнице, но Рози едва ли удовлетворяло положение, в котором она оставалась заложницей собственной семьи, от членства в которой она бы с удовольствием избавилась.
Девушка поднялась с места и ушла, оставив на столе лишь единожды надкушенное яблоко. Ей было невыносимо находиться в компании Бри, которая ещё в прошлом году под бдительной опекой Грейс Уотербли, что норовила в этом году стать королевой выпускного бала, смотрела на всех свысока, воображая, будто внимание, прикованное к ней, было наибольшей жизненной ценностью.
У неё и с Грейс были натянутые отношения особенно после прецедента, случившегося в девятом классе, когда Уотербли распространила о Рози грязный слух. Грейс растрепала всем, будто Рози делала старшеклассникам за деньги минет, когда та застала её за этим же делом с братом. Девушка и не собиралась кому-либо рассказывать об этом, как Уотербли решила, что лучшей защитой для неё будет нападение. Рози не стала терпеть насмешек и в отместку поместила фото Грейс на сайте знакомств, оставив там её номер. В профиле она тщательно расписала о том, какой искусной любовницей была Грейс, к тому же прифотошопила лицо девушки к телам моделей из эротических журналов. Закончилось всё публичным извинением Грейс, которой пришлось сдаться перед изощренной выходкой соперницы, которой она не смогла противостоять.
У Рози же друзей не было ни до этого случая, ни после. Наверное, после того, как всё случилось, сверстники и начали её опасаться, держась на расстояние от девушки, которая могла выбросить подобную жестокость в отместку на, как многим казалось, безобидную сплетню. Она стала опасным героем в глазах впечатлительного зрителя, и этот образ стал Рози по душе. Девушка смотрела на всех свысока, обращая томный взгляд красивых голубых глаз на кого-то лишь ненароком, не замечая на деле человека, что мог стоять прямо перед ней. На уроках всё чаще вид у неё был скучающий, а поведение всё больше вызывающим, из-за чего возникали конфликты с кем-то вроде мисс Хорн.
Казалось, девушку это совсем не занимало. Она жила в отдельном мире, о котором никто не имел ни малейшего соображения, и воображала, будто те проблемы, что у неё были, случались единожды и только с ней. Рози была категорично упряма в собственных суждениях, хоть и часто сама поддавала их сомнениям, упорно выискивая ту самую истину, что объяснила бы всё. Девушка совершенно не умела задавать вопросы, а ответы всё равно продолжала искать в противоречии с самой собой.
Перекусив тающим во рту пирожным и чашкой чёрного горького кофе, Рози всё равно чувствовала в желудке пустоту. Взяв ещё одно кофе на вынос, девушка подавила в себе отчаянное желание купить ещё одну сладость во благо фигуры, за которой отчаянно пыталась присматривать. Ей и без того не нравились широкие бедра, которыми её снабдила генетика, и склонность к полноте, способная превратить её тело в мягкий пудинг в два счета, чего Рози сильно опасалась. И хоть даже в этом девушка не находила смысла, повторяя заложенное в уме «если мне всё равно однажды придется умереть, то какая уж разница», но как только на весах появлялась неудовлетворяющая её запросы цифра, и мнение Рози на этот счет быстро менялось.
Её слабостью были ужины. Рози любила сытно поужинать, чтобы на следующий день морить себя голодом до самого вечера. Избавлена какого-либо контроля, она преуспевала в совершении подобных ошибок, не задумываясь о их пагубных последствиях. Юность позволяла пренебрегать многим, что не казалось таким уж важным. Всё крутилось вокруг красоты, которую молодые люди неизменно пытаются запечатлеть, как вокруг себя, так и внутри. Падкая к таинственности, граничащей со смелой серьезностью, Рози на другие мелочи не умела обращать внимания, пока на то не было надобности. Воспитывая в себе практичность, девушка всё ещё подчинялась мечтательности.
Она чувствовала во всем теле усталость, возвращаясь автобусом домой. Голова устало лежала на спинке неудобного кресла. Рози без особо интереса рассматривала пейзажи, что изучала вот уже второй месяц с тех пор, как переехала на Грейс Ферри. Район был другим, а город тем же, в котором ей хотелось оставаться не дольше, чем до выпускного. Мысленно Рози уже собирала чемоданы, чтобы уехать подальше, оставив всё позади.
Её взгляд остановился на знакомых чертах лица мужчины, который быстрой походкой шел по тротуару, будто бы не замечая ничего вокруг в своей спешке. Усталость девушки, как рукой сняло, когда она резко подхватилась с места, намерена выпрыгнуть на следующей же остановке, только бы пойти ему навстречу и пересечься будто бы невзначай. Рози испытывала волнение, нахлынувшее на неё, как теплый весенний ветер, приятно обволакивающий тело. На лице девушки заиграла улыбка, которую она тут же попыталась спрятать, вовсю сопротивляясь самой себе.
Она выскочила из автобуса и едва оказалась на улице приняла невинный вид, будто спокойно гуляла, как вдруг, кто бы мог подумать, совершенно случайно встретила Дугласа. Внутри неё по-прежнему всё переворачивалось от волнения, и девушка едва справлялась с эмоциями, принимая ко вниманию всю глупость подстроенной встречи, но, казалось, игра стоила свеч.
– Какая неожиданная встреча, – он заприметил её издалека. Рози распознала в голосе мужчины иронию, что неприятно уколола. Девушка неуверенно улыбнулась, но всё же не позволила себе отвести от Дугласа глаз, испытывая себя. – Надо быть, нам даже по дороге, если ты возвращаешься домой, – он кивнул ей, предлагая продолжить ход, а не стопорить уличное движение, и Рози пришлось стать рядом с ним.
– Больше мне некуда возвращаться, – в её тоне послышалось раздражение, что заставило Дугласа смягчить тон. – Куда вы так спешите? – спросила девушка, когда стала едва поспевать за ним.
– Прости. Привычка из прошлого, – он усмехнулся, сбавив шаг. – Теперь-то мне действительно некуда спешить.
– Раньше у меня была привычка быстро говорить. Настолько быстро, что меня совершенно никто не понимал, – Рози подавила сдавливающий горло вопрос о том, куда ему приходилось спешить раньше и почему не нужно было делать этого теперь. Рози почти была уверена, что их доверительные отношения были ещё недостаточно прочными, чтобы Дуглас хотел делиться с нею чем-либо, как и она опасалась открываться перед ним полностью, будучи достаточно осторожной в каждом слове.
– Любая привычка может быть искоренена при большом желании и усердии.
– И всё же порой, кажется, меня до сих пор никто не понимает, – тихо произнесла Рози, но в шуме улицы Дуглас сумел её расслышать. И он понял её, хоть и не знал, в чем была причина всеобщего непонимания.
– Прямо таки никто? – всё же вторил мужчина. – Даже твой парень? – сорвалось с его губ ненароком. Дуглас краем глаза посмотрел на девушку, когда та улыбнулась. Сердце её забилось быстрее, дыхание затаилось. И всё же в глазах мужчины она оставалась милой кокеткой, которой это замечание лишь польстило. Дуглас пожалел о сказанном, но сожаление осталось с ним ненадолго.
– Если вы говорите о Реджинальде, то он не более, чем друг для меня. Он совершенно не тот тип мужчин, которые мне нравятся, – её голос сам по себе стал выдавать игривость. Кокетливость выскакивала наружу, как пузыри из разлитого по высоким бокалам шампанского.
– Какой же тип тебе по душе? – продолжал Дуглас, словив себя на мысли, что ответ на этот вопрос его почему-то жутко интересовал.
– Более зрелые, – её щеки запылали алым, когда девушка прикусила нижнюю губу, наблюдая за реакцией Дугласа, который смотрел прямо, внимая каждому её слову. – А также терпеливые, сдержанные, заботливые, ответственные, понимающие и умные, надежные и, может быть, совсем немного таинственные.
– Неужели ни одной из этих черт нет у твоего друга?
– Есть и не одна. Но мне нужны они все. Меньшего я не заслуживаю.
– Не вижу и малейшего смысла спорить с этим, – он поднял ладони в воздухе, рассмешив девушку. Её затуманенное сознание твердило, будто Дуглас и был всем, в чем она нуждалась, и Рози не находила малейшего возражения этому убеждению.
– Мы могли бы чаще устраивать случайные встречи, – осмелилась произнести девушка, продолжая наблюдать за мужчиной, на лице которого заиграла ухмылка. Ей казалось, он предугадывал каждое её слово, и лишний раз, убедившись в предсказуемости Рози, поражался её посредственности. Хоть это было не так, она почему-то упрямо убеждала себя в этом, не будучи ни в чем уверенной, когда дело касалось его.
– Последние дни я был очень занят, – Дуглас нахмурился, выпуская наружу задумчивость, хотя на самом деле он чувствовал себя неловко. Его смутил Реджинальд, оказавшейся совсем безобидной преградой, на которую ему не стоило и внимания обращать. Или же Рози врала самой себе. Прежний опыт научил мужчину не делать преждевременных решений, в чем преуспевала девушка, решив, что виной их длительной разлуки, было нежелание Дугласа видеть из-за навязчивости, с которой она, кажется, переусердствовала.
Они расстались на лестничной клетке. Дуглас хотел пригласить девушку на чашку обещанного кофе, но она нашла в себе силы вежливо отказаться. Её ужасно влекло к нему. Так сильно, что это казалось безумием. И всё же рассудок девушки был не всецело захвачен в тиски лихоманки, а потому Рози следовала его зову, игнорируя обманутое наружной таинственностью сердце.
И всё же мысли Рози продолжали крутиться вокруг имени мужчины и дальше, мешая сосредоточится на уроках. Раздраженно скрепя зубами, она справилась и с дурацким эссе, и законспектированным параграфом, и заученным на память стихом. Ужасно вымотанная и ещё больше проголодавшаяся, Рози спустилась в ресторан, чуть раньше обычного времени, как обнаружила за столом удобно расположившегося Дугласа.
– Случайность, да и только, – мужчина вызвал на её лице вымученную улыбку. Она уселась на удобный диван, развернув меню, что уже лежало перед ней.
– Странно, что вам разрешили сюда сесть. Уже больше двух месяцев в это время за этот столик не пускали никого, кроме меня, – хмыкнула Рози, подняв на секунду глаза на Дугласа. Заметив, что он смотрел на неё в ответ, она снова вернулась к изучению меню.
– Я умею быть убедительным.
– Что вы заказали? – она опустила меню и посмотрела на него.
– Огромный отлично прожаренный стейк и овощи на гриле.
– Отлично. Я буду то же самое, – Рози подозвала к столику официанта, сделав заказ.
Дуглас начал незатейливый разговор с обсуждения Филадельфии, помогая Рози увидеть этот город другим. Они снова принялись спорить и делиться самыми невинными воспоминаниями, что в большей мере основывались на впечатлениях от того или другого места. Для Дугласа этот разговор стал отдушиной, в которой он нуждался с их самой последней встречи. Для Рози это был ещё один риск провалиться в пропасть испытываемого восторга, в который её приводил мужчина, поражая всякий раз своим острым умом, честностью и обаянием.
Они снова брели бок о бок под задумчивой луной, вдыхая прохладный вечерний воздух. Речи не прекращались ни на секунду, расширяя рамки невзрачного города до бесконечности.
– И всё же я хотела бы жить в Нью-Йорке, – заявила Рози, остановившись перед самим домом. Она будто не собиралась входить, затормозив и Дугласа, остановившегося в метре от неё. Девушка смотрела на звездное небо и предавалась забытым грезам. Сдалась перед красотою вечера, в котором мягкое сердце находило опасность в лице мужчины, который умел быть обходительным, осторожным и жуть каким интересным.
– Этот город и вполовину не такой прекрасный, каким его рисуют, – он снова обратил на себя её сияющие в ночи глаза. Что-то в них изменилось. Её взгляд, будто стал мягче, чем был прежде. Не было прежних задирства и дерзости.
– Так вы там оставили своё прошлое? – она сладко улыбнулась.
– Нет, оно живет в Вашингтоне. В Нью-Йорк я попал ненароком.
– Я не оставлю вас до тех пор, пока не расскажете об этом городе всё, что вас в нем разочаровало, – она подошла ближе. И не став выжидать дольше, пронеслась мимо него в дом, чтобы затем вновь нарушить личное пространство Дугласа, оказавшись в его маленькой уютной квартирке.
Здесь Рози чувствовала себя уютнее, чем у себя дома. На съемной квартире было тихо, но совершенно скучно. В доме родителей было всегда шумно, но ужасно одиноко. Она будто нигде не могла найти себе места, и квартира Дугласа оказалась вполне подходящем для этого местом. Она находила его жилище особенно теплым и уютным. Здесь хотелось надолго остаться.
Дуглас разжег костер в камине и принялся готовить обещанный кофе, пока Рози вновь застыла напротив книжной полки, не прерывая его рассуждения и единым словом. Когда мужчине казалось, что девушка совсем его не слушала, он умолкал. Рози сразу же оборачивалась к нему, вынуждая продолжать. Она была достаточно сосредоточенна на его голосе, чтобы внимать каждому слову. Её мечта его словами.
– Это город амбиций и жестокости. Подобного полно и в любом из других городов, но Нью-Йорк всё же в центре всего этого беспредела.
– Неужели там и вовсе нет ничего хорошего? – серьезно спросила Рози, расположившись за журнальным столиком, где уже остывал её кофе. – Непрекращающееся движение, вездесущие огни и всё небо сплошь в небоскребах, – Рози смутила собственная наивность суждений, но она крепко держалась за картинку, застрявшую в голове, и упрямо не желала её отпускать.
– Это то, что ты получаешь в качестве выигрыша. Сперва, ты позволяешь этому городу проглотить тебя, сломать, чтобы затем вознаградить. И знаешь ли, только счастливчики остаются довольными после знакомства с Нью-Йорком. Это очень большая редкость.
– Поэтому вы там не оставались? – спросила девушка, сжимая в маленьких ладонях чашку. Напиток пришелся ей по душе. Дуглас сделал отменный кофе. Хорошо вымолотый, достаточно крепкий, чтобы на кончике языка оставалась приятная горькость.
– Я не намерен был этого делать, – он пожал плечами. Нью-Йорк, правда, не был пределом его мечтаний. Когда-то Дуглас и в Вашингтоне не думал оказаться, но так сложились обстоятельства, которым мужчина не стал сопротивляться. Помимо того, что он много работал, Дуглас знал, что был счастливчиком, принявшим свой успех слишком легко, за что вскоре поплатился. Некогда его ум называли гениальным, и мужчине легко было поверить в это, но всё свелось к тому, что он оказался поверженным собственной уверенностью. – И суждения мои построены на мнениях других людей, поэтому мне лучше не верить, – он неловко улыбнулся, встретившись глазами с обеспокоенной его заявлением Рози.
