Текст книги "Много снов назад (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Алекс разворошил улей её негодования. Гуляя знакомыми улицами, Рози всё больше думала о том, что поведав о себе Дугласу всё, она ничего не знала о нем. Признания, давшиеся ей с трудом, должны были выстроить мост доверия между ними, сделать ближе, и на короткое мгновенье, Рози решила, что так оно и было. Он смотрел на неё будто бы с любовью, полной грусти и печали, что растворилась, стоило ей заговорить о собственной любви к нему, что спугнула его, сорвав с места. И когда Дуглас взял её в лицо в свои большие ладони и говорил все те прекрасные вещи, Рози полюбила его ещё сильнее, взлетев так высоко, что земли даже видно не было. И она всё ещё летела вниз в ожидании того, как окончательно разобьется, если не будет внезапно спасена.

Вернувшись домой, Рози основательно решила, что не было смысла ограждать себя от секретов Дугласа. Она рассказала ему то, чем прежде не намерена была делиться с кем-нибудь. О брате её знал только Реджи, о том ужасном вечере в общежитие – только Клайв Стэнли. Дуглас же за один вечер узнал всё. Кроме того он видел её насквозь, знал Рози лучше, чем она сама. Он был тем, о ком она подумала в первую очередь, стоило попасть в беду, а теперь оставался тем, чей номер она нарочно удалила, чтобы ненароком не позвонить.

Двери в квартиру оказались не запертыми. Взбудораженная навязчивой идеей открыть для себя другую сторону жизни Дугласа, Рози немного расстроилась появлению друга, для которого вошло в привычку не предупреждать о своем возвращении.

Как обычно, Реджи хотел удивить или испугать, забыв о том, что оставил двери открытыми. Это всегда подавало Рози условный знак, что он вернулся, а потому эффект неожиданности всегда был испорчен заранее. И всякий раз ничего не менялось.

Рози открыла дверь тихо, хоть подозревала, что парень, в свою очередь, мог услышать звяканье ключей, их неудавшейся поворот в замочной скважине, а потому с той же легкостью узнавал о её возвращение, как и она о его. Это стало сродни необусловленной игры – кто кого первым заметит, в которой неизменно проигрывали оба. Рози бегло сбросила пальто, тяжелые ботинки, прежде чем обнаружить посреди гостиной развалившегося на диване нарядившегося в костюм Санты Реджи. Он нарочито громко храпел, притворяясь, будто спал, поэтому Рози сложила руки на груди и ждала, когда его неумелая импровизация закончиться.

– Я хотел встретить тебя в спальне для полной неожиданности, но там такой бардак, что я даже задумался о том, не вернуться ли мне завтра, – промычал Реджи, продолжая лежать с закрытыми глазами и сложенными на груди руками.

– Надо было так и сделать, – хмыкнула Рози и подошла к парню. Грубо оттолкнула его, вынудив подвинуться, чтобы и она села на край дивана. Под столом она заметила большую коробку, завернутую в подарочную бумагу. Она оказалась прилично тяжелой.

– Я задавался этим вопросом много раз, но ответа, похоже, не найду никогда – почему мы всё ещё дружим? – Реджи открыл глаза и посмотрел укоризненно на подругу. Подтянув к себе ноги, он заложил руки под голову, наклонив голову. – Разве девушки не должны быть милыми и нежными? Бегать босиком по цветочным полям и приносить в мир красоту?

– Девушки вообще ничего не должны, – она достала коробку из-под стола и принялась открывать, не спрашивая на то разрешения.

– Нет, подожди! – Реджи резко выхватил коробку из рук Рози, когда та успела снять оберточную бумагу. Картонная коробка без всяких рисунков, совершенно не наталкивала на мысль о том, что могло быть внутри. – Хо-хо-хо, – парень натянул белую бороду на лицо, сдвинув брови вместе. – Ты была послушной девочкой в этом году, Рози?

– Я не получу своего подарка, если скажу правду? – она смотрела на него устало, без всякого энтузиазма и живого интереса к тому, что было в чёртовой коробке.

Свой подарок Рози отдала ещё до отъезда Реджи, настрого велев открыть его не ранее рождественского утра, поэтому именно звонок друга прервал её сон в безрадостный праздничный день. Тем не менее, последняя вышедшая часть компьютерной игры, которую парень обожал и о выходе которой даже не подозревал, привела его в настоящий восторг. Рози не ошиблась и выбрала то, что нужно. С Реджи ей ещё ни разу не удавалось прогадать.

– Это ничего не изменит, но можешь хоть раз в жизни подыграть? – он закатил глаза, вымученно вздохнув. Рози не могла сдержать улыбки.

– Может, мне ещё и на колени тебе сесть и рассказать своё самое заветное желание? – Рози вопросительно приподняла одну бровь, сдерживая себя от смеха, настолько серьезным было выражение лица друга. Всё же он умел заставить её на время забыть о плохом. Может, все эти дни Реджинальда ей не хватало больше, чем кого-либо другого? Может, он и был той самой необходимой панацеей? Или всего лишь временным забвением?

– Первое будет лишним…

– Твоя девушка, должно быть, будет против, – она словила тень смущения в выражении лица парня, прежде чем её сменила кроткая улыбка. Реджи мотнул головой, но отрицать этого не стал, что откликнулось внутри Рози привычным уколом. Вмешательство Брианы в их узкий круг всё ещё выдавалось чем-то непривычным, с чем сложно было просто смириться, невзирая на то, что и ей она отправила свой рождественский подарок. – Пойман, – Рози приглушенно засмеялась и, воспользовавшись растерянностью друга, выхватила из его рук дурацкую коробку и принялась открывать.

– Тебе самой не мешало бы влюбиться. Может, была бы не такой злой и грубой.

Рози ничего не ответила на это замечание и даже не подала виду, будто оно могло её задеть. Она влюбилась, но любовь не действовала на неё так, как на других людей. Может, дело было в ней самой, может, в человеке, которому она без лишних сомнений хотела вверить своё сердце. Скорее всего, дело было вовсе в них обоих, но объяснять это кому-то не было смысла, куда важнее было понять это самой и принять.

Это был чайный сервиз, купленный в антикварном магазинчике. Она знала, где Реджи купил его и сколько тот стоил, поскольку сама видела его на полках магазина, где любила ошиваться, рассматривая вещи, что не имела возможности купить. Тем не менее, её бесцельные блуждания ещё ни разу не были пресечены. Напротив зачастую её ещё и угощали травяным чаем.

Рози не умела быть восторженной, даже когда ей всё, в сущности, нравилось. Сервиз был очень милым и по большей мере даже сказочным, вот только она не находила места, где могла спрятать его, а потому оставила на журнальном столе посреди гостиной, когда Реджи включил глупую рождественскую музыку и утащил её в танец, вынуждая временно забыть и об Алексе, и о Дугласе, и обо всем на свете.

Все дни одиночества слились в один, освободив свои цепи. Впервые за долгое время Рози стало немного легче. Праздничные дни растворялись в прошлом, напоминая о себе в медленно гаснущих гирляндах, выброшенных елках, потерявших свой прежний блеск и красоту, сложенных к следующему году игрушках. Рождество уходило из города медленно, возвращая Рози к жизни, что хоть и не могла уже стать прежней, но должна была начать налаживаться.

Реджи помог ей убраться в комнате, они вместе испекли печенье, что съели за просмотром какого-то глупого фильма, имевший смысл лишь благодаря ироничным комментариям парня.

Они оказались в постели лишь в половину третьего ночи, но Рози всё равно не хотелось спать. Уложенные под разными одеялами на одной кровати, они лежали в темноте, и Рози прислушивалась к тихому равномерному сопению друга, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. По завершению дня вся радость растворилась во мраке всепоглощающего чувство пустоты. И весь день начал казаться ей напускным и ненастоящим, будто Реджи временно поместил её мыльный пузырь, что вдруг лопнул, оставив её на том же месте, где она оказалась до возвращения друга.

Рози смотрела на Реджи и мысленно спрашивала, не заметил ли он изменения в её глазах или голосе. Она поддала сомнению свою искренность лишь тогда, когда вся веселость и праздность иссякли, забывая о том, что некоторое время назад ей действительно было чуть проще.

Не в силах уснуть она считала до десяти пятнадцать раз заново, поэтому, в конце концов, не нашла другого занятия, как включить ноутбук и впервые за всё время вбить в поисковике имя Дугласа Рейвенгарда.

***

Дуглас вернулся в город за неделю до назначенной даты суда. Оставаться в Вашингтоне не было смысла, да и окрестности города скорее напоминали об утраченной жизни, что в воспоминаниях будто и не ему принадлежала, чем помогали не думать о Рози, которая была ещё одной утраченной возможностью, что он не находил шанса вернуть, как бы сильно того не хотелось. Она не занимала его мысли полностью и всецело, но Дуглас не мог отрицать того, что думал о девушке больше, чем следовало. Он и не надеялся, что её образ раствориться на фоне воспоминаний о старом, потому что всё, что было прошлым, стало чуждым, когда Рози выдавалась ему чем-то родным и не заменимым.

Имея в наличии время, Дуглас находил всё больше причин винить себя за опрометчивость собственного ухода. Объяснения были неубедительными и недостаточными, чем Рози не медлила ему упрекнуть, да и к тому же они были не так уж важны после всех её признаний. Он увидел уязвимую сторону Рози, но даже в свете слабости и бессилия она оставалась по-своему прекрасной. Разрушенные недомолвки и загадки не разрушили пугающего мужчину чувства, а лишь прочнее укрепили его. Его любовь пустила корни, и он чувствовал, как те неприятно щекотали душу.

Праздники прошли незаметно, но в то же время его одолевала скука. Рождественский ужин и новогодняя вечеринка прошли весело и без особых происшествий. Он пил размеренно и немного, не позволяя алкоголю взять вверх над рассудком, что толкнули бы его на необдуманные решения, сродни того, чтобы позвонить Рози и признаться в собственных чувствах, что могло разрушить его жизнь, когда та едва успела хоть немного наладиться. Соблазн набрать её номер одолевал его и трезвым, но Дуглас решительно не знал, что сказать, и насколько было бы уместным говорить что-либо. Это заставляло чувствовать себя глупо, будто ему было не больше семнадцати, и он влюбился в самую загадочную девушку в школе, от которой все старались держаться подальше.

И всё же в компании равных себе по возрасту людей Дуглас острее обычного ощущал силу годов, что разделяли его и Рози. Он был рассудительным взрослым, который в силу зрелости своих лет имел сформировавшееся мировоззрение. На счет всего у него были свои твердые убеждения, обосновательные доводы и умные мысли. У него за спиной был багаж опыта и знаний. Дуглас умел разбираться в людях, справлялся с жизненными проблемами, трезво оценивал действительность. Дуглас был взрослым, за плечами которого была созданная семья, купленный на заработанные деньги дом и постоянная работа. Всё развалилось, но он держал себя в руках. Казалось, он впервые ощутил зрелость души с первым же переездом в Вашингтон, сразу после выпуска из университета, вот только сидя за столом с людьми, равными ему по годам, мысль об этом показалась ему новой.

Ему было тридцать два, не так уж много, но Рози заставляла его чувствовать груз прожитых лет, либо же своим присутствием стирала их все в пыль. Порой Дуглас и сам не понимал, заставляла ли Рози чувствовать его моложе или же сама умом гораздо превосходила свои года, выдаваясь намного старше. Пусть иногда забыть об этой разнице не составляло большого труда, но в самые важные моменты Дуглас не мог позволять себе делать этого.

И всё же рядом с Бетти, Майклом и их общими друзьями, ему было отчасти не по себе. Он улыбался и смеялся, порой даже присоединялся к обсуждениям, но всё это было пустым, избавленным какого-либо смысла. И ощущая нутром своим эту пустоту, Дуглас невольно возвращался мыслями к Рози, находя в ней больше мудрости, чем во всех этих людях.

Невзирая на гостеприимность Бетти, приятная компания которой скрашивала холодные дни, полные предпраздничной суеты, Дуглас замечал, как стеснял своим присутствием кузена. Как будто его не пригласили, а он нарочно появился незваным гостем и мозолил глаза своим навязчивым пребыванием в чужом доме. Он знал, что Майкл был таковым по своей натуре, а потому сильно не был оскорблен его сухостью, граничащей порой с грубостью, что испарялась по мере того, как алкоголь градусом подпитывал кровь. В конце концов, у него был свой дом, куда не хотелось возвращаться исключительно из-за неловкости.

Дуглас не ожидал, что сможет выдохнуть с облегчением, стоит ему оказаться в Филадельфии. Этот город никогда не был к нему жестоким. Скорее жестоким по отношению к нему был сам Дуглас. Ему было приятно возвращаться домой, и даже мысли о Рози, преисполненные чувства вины не могли исправить накатившей на него волны нежности. Дуглас вернулся домой, и ощущение этого ещё никогда не было таким опьяняюще приятным.

Оказавшись на лестничной площадке, он долго возился с ключами, поскольку окоченевшие от холода руки не слушались. Мешало и то, что Дуглас краем глаза поглядывал на двери в квартиру Рози. Ему равномерно сильно хотелось увидеть её и убедиться, что всё было в порядке, на что вряд ли можно было надеяться, и не видеть, чтобы не бередить ни своей души, ни её. Это заставляло его чувствовать себя глупо, чего Дуглас не умел себе прощать. Казалось, он перебирал ключи и пытался попасть в замочную скважину целую вечность, прежде чем оказался дома.

В день приезда Дуглас вынужден был ещё и поехать в офис Клайва Стэнли, который наряду с Гудвином пытался добраться до него всё это время. Оба донимали звонками, как будто совершенно ничего не могли сделать без него, имея на руках имя человека, который подстроил обвинение. Суд ещё можно было перенести, если бы Стэнли потянул за нужные рычаги. Если он сумел замять дело Киллиана, то с этим у него не должно было возникнуть проблем.

– Наконец-то, – Гудвин соскочил с дивана, оставив на столе чашку с ароматным чаем, чтобы поприветствовать Дугласа, разрушившего угнетенную обстановку воцарившуюся между двумя мужчинами. – Сколько тебя не было в городе? – он рьяно тряс руку Дугласа, не дав тому даже снять верхней одежды.

– Всего две недели, – он натянуто улыбнулся. В кабинете оказалось достаточно тепло, а потому ему почти сразу стало невыносимо жарко. Гудвин, как назло, застыл на месте, сжав его ладонь обеими руками.

– Казалось, прошла целая вечность. Ты уже знаешь об анонимной записи?

Дуглас молча кивнул, переведя вопросительный взгляд на Стэнли – анонимная запись? Тот смотрел в ответ с не меньшим недоумением, не в силах поддаться убеждению, будто Дуглас мог откуда-то знать правду о том, кто на самом деле достал запись. Для Клайва это было решительно невозможно, поэтому он поддался сомнению, наделяя удивленный взгляд Дугласа долей неверия, что сам Стэнли достал запись из ниоткуда, присвоив заслугу Рози себе.

Аккуратно достав руку из тисков пожатия Гудвина, Дуглас подошел к Клайву, чтобы бегло поприветствовать и его, прежде чем сбросить с себя груз верхней одежды. Гудвин приземлился обратно на диван, подвинувшись к самому краю, чтобы освободить место для Дугласа, который не спешил садиться, бросив на диван вещи.

– Вы уже говорили с Гумбертом и девушками? – он занял место Стэнли у стола, сложив руки перед собой. Клайв расположился на поручне дивана рядом с Гудвином, который продолжил чаепитие с тем же обеспокоенно безучастным видом, что и всегда.

– Они ещё не вернулись после каникул, поэтому я не мог с ними связаться. Гумберта сейчас тоже нет в городе, но он должен вернуться завтра, поскольку тоже вызван в суд, – декламировал Клайв с уставшим выражением на лице. Ему порядком хотелось закрыть это дело, чтобы наконец-то избавиться от этой навязчивой семейки и заниматься делами более простого кроя, невзирая на то, что гонорар Гудвина был внушительно большим.

– Должно быть, чтобы свидетельствовать, какой мистер Гудвин прилежный работник, – Дуглас усмехнулся, качнув головой. – Девушки тоже вызваны в суд, поэтому должны быть в городе. Скорее всего, они просто соврали. Нужно связаться с их адвокатом. Буквально прямо сейчас, – он поднялся с места, взял со стола телефон и передал Стэнли, который не так уж был рад этой затее. Гудвин отставил пустую чашку в сторону и вытянул шею, заглядывая через плечо Клайва в экран его телефона, будто без его бдительного контроля ничего не могло случиться. Вид его был смешон и совершенно недоуменный. Даже теперь он был взволнован и труслив, как заяц, поджавший хвост в погоне от беззубых волков.

Дуглас занял место Стэнли, обшарив взглядом захламленный бумагами стол. На его собственном робочем месте в прежнем офисе всегда был идеальный порядок, без которого не мог жить. Он был педантом в отношении ко многим вещам, был нетерпим к беспорядку, любил чистоту и слаженность. И пусть тщательно подобранная правильность навевала скуку, Дуглас находил в этом удобство, не замечая и того, что порядок в кабинете вышел далеко за его четыре стены. Идеальная жизнь, замкнутая в стеклянном шаре, в конце концов, всё равно лопнула, как бы сильно Дуглас не пытался не нарушать её спокойствия и размеренности.

Пока Клайв разговаривал по телефону, его взгляд зацепился за фото в рамке. Молодая красивая женщина улыбалась, заключенная в крепкие объятия неуклюжего Стэнли. Её голова была смущено опущена, длинная челка закрывала глаза, но не скрывала миловидности черт. Клайв же наоборот поднял голову вверх, сверкая улыбкой, которой Дуглас, кажется, ещё ни разу не видел на его лице, где серьезность то и дело сменялась скукой. Рядом с этим фото было и другое – поллароидный снимок двух детей. Рассмотреть их черты было сложно, но уголки губ Дугласа невольно вздернулись вверх, от умиленного изображения того, как старший ребенок держал на руках, замотанного в куколку, младенца.

Решив не поддаваться сантиментам, он продолжил рассеяно осматривать разбросанные по столу бумаги, пока его взгляд не зацепился случайно за имя Рози Амелии Гудвин. Он поднял глаза, чтобы убедиться, что временно был вне постороннего внимания – Стэнли продолжал говорить по телефону, расхаживая по небольшой комнате, а Гудвин неотрывно и напряженно следил за ним. Дуглас аккуратно поддел бумагу пальцами, вытащив наверх. Это была копия аннулированного заявления о попытке изнасилования, квалифицированной, как нападение. Сердце пропустило глухой удар, он не заметил, как задержал дыхание.

Рози обратилась за помощью к Стэнли – к кому ещё ей было идти? Она позвонила Дугласу с полицейского участка и рассказала обо всем первому, просто потому что доверяла, в чем не боялась признаться, но её доверие спугнуло его, и он сорвался с места, когда должен был остаться хотя бы за тем, чтобы помочь. Укол вины не медлил пустить яд в кровь. Он обреченно выдохнул, потерев пальцами переносицу.

– Он согласен на встречу. В его офисе через час, – наконец-то произнес Клайв. – Даже обещал связаться со своими клиентами, чтобы устроить встречу при условии того, что она случиться без вас, мистер Гудвин, – мужчина только и успел приподняться с места, взволнованный от предстоящей поездки.

– Вам лучше вернуться домой. К вечеру всё станет ясно, – Дуглас поднялся с места и обошел стол.

– Ты не поедешь со мной? – спросил Клайв, не желающий справляться со всем в одиночку. Теперь, когда Дуглас вернулся в город, он снова мог перебросить часть забот, как того требовал прежде всего Гудвин. Полагаться на него стало сродни привычки, которой Стэнли не хотел изменять, во всем ссылаясь на Дугласа. И если прежде дело было безнадежно проигрышным и вмешательство бывшего адвоката, да ещё и с таким громким именем, было спасательной соломинкой, то теперь это было лишним, поскольку все козыри были именно в их руках.

– Я не могу. Я их преподаватель. Это, по меньшей мере, не этично. Здесь даже не с чем справляться, по сути, – раздраженно ответил Дуглас, не понимая, в чем вообще был смысл его появления. – Упомяни имя Гумберта, а если они и затем станут всё отрицать, то включи запись. Надеюсь, ты её обрезал?

Клайв неуверенно посмотрел на Дугласа, что было красноречивее любого ответа. Он не догадался этого сделать. Если бы это был его офис, Дуглас не медлил бы его уволить, настолько рассеянным и не далекоглядным он был.

– Пожалуй, я действительно лучше пойду, – Гудвин ретировался под пристально испепеляющим взглядом Дугласа. – Надеюсь, всё в скором времени разрешиться. Иначе за что я плачу свои деньги? – пробубнил под нос, прежде чем взял свои вещи, бросил беглое прощание и ушел.

– Он знает об этом? – Дуглас вернулся к столу и протянул Клайву найденный им документ, излишне не возвращаясь к обсуждению его безрассудства. В конце концов, это Стэнли, а не ему, платили деньги, невзирая на то, что проблема была решено во многом благодаря риску Рози, что обернулся против неё самой.

– Конечно, нет, – Стэнли резко выдернул из рук Дугласа копию заявления и оставил его снова среди кипы других бумаг. – Это недоразумение, что удачно разрешилось, – раздражительный тон свидетельствовал о том, что дело не подлежало обсуждению, но Дугласу было плевать, хотелось Клайву обсуждать с ним Рози или нет.

– И как же оно разрешилось?

Клайв обратил к нему недоумевающий взгляд, в котором ясно читался вопрос – «какая тебе может быть разница?». В заданном Дугласом вопросе не было живого интереса, а будто бы скрытая угроза, в чем Стэнли тоже не был уверен.

– Дело довольно-таки запутанное и сложное. Она подписала запрет о приближении, – с натянутой безмятежностью продолжил Клайв, пытаясь быть предельно осторожным в своих догадках. – Дело закрыто. Давай забудем об этом, – бросил небрежно, достав из шкафчика верхнюю одежду с намерением уходить. – Скоро и это удачно разрешиться. Должен признать, мы неплохо поработали вместе, – Стэнли глупо улыбнулся, продолжая дергать за ниточки самообладания Дугласа.

Они вместе вышли из офиса и выпили по стакану кофе, прежде чем Стэнли поехал на встречу с адвокатом стороны оппонента, что мог сделать и ранее, если бы приложил хотя бы малейшее усилие. Дуглас решительно не понимал подобного безразличия к тому, за что Клайв получал реальные деньги, в отличие от него, выполняющего свою работу исключительно в знак благодарности. Окажись они друг против друга в зале суда, Дугласу даже не пришлось бы особо стараться, потому что силы их были в этом не равными.

Сковершив покупки в маркете, неподалеку от дома, он вернулся в квартиру, не намеренный следовать привычке ужинать в ресторане вместе с Рози, что едва было уместно теперь. Был поздний холодный вечер, когда он вышел на балкон, освежить голову и отравить легкие табачным дымом. Наблюдая за размеренной жизнью города, что продолжалась и вне его отсутствия, Дуглас испытывал спокойствие, столь непривычное в последние дни.

Большие дома и маленькие люди – он остановил взгляд на паре молодых людей, задержавшейся прямо под его окнами. Лицо парня выдавалось знакомым. Наверное, один из студентов, имена которых Дуглас затруднительно помнил. Девушка стояла к нему спиной, поэтому узнать её он сразу не мог. Они о чем-то разговаривали, пока парень вдруг не подался резко вперед и не поцеловал девушку. Она стояла неподвижно, как и прежде, не обнимая его в ответ и не подаваясь вперед, следуя романтичному волнению. Стояла, как будто пригвождена к месту, но в то же время не спешила отстраняться.

Парень первым отошел, не говоря и слова, прежде чем оба неуверенно рассмеялись. Их смех долетел до Дугласа, вызвав и на его лице улыбку, что задержалась до тех пор, пока он не узнал в этой девушке Рози. Она обернулась сразу после того, как бегло и неуклюже попрощалась с парнем, и подняла голову вверх, будто ощущала на себе чей-то любопытный взгляд. И стоило ей увидеть облокотившегося о балконные перила Дугласа, докуривающего сигарету, как она опустила голову вниз и бегло прошла мимо в своей молчаливой обиде.