Текст книги "Много снов назад (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

– Я не собираюсь вредить тебе, всего лишь предупредить. Твоему брату удалось откупиться, но этого недостаточно. Он должен признать вину и понести наказание за совершенное преступление, – он сильнее прижал её к стенке, вынудив охнуть. – Ты ведь знаешь, что он совершил?

– Знаю, – Рози виновато опустила глаза вниз, не решаясь смотреть парню в глаза. По тому, как вспыхнули её щеки, он и сам догадался, что ей обо всем было известно. – Только он не сделает этого.

– Придется. Иначе пострадаешь ты, поняла?

– Он даже ради меня не пойдет на это.

– Тогда постарайся убедить его, – рявкнул парень, после чего в ту же секунду оглянулся. Его ладони осторожно отпустили её запястья. Рози подняла на него тот самый взгляд, смелость которого будоражила кровь. И, несмотря на свою слабость, она обожгла его им, вкладывая в него всю ту злость, что должна была испытывать вместо стыда, след которого по-прежнему оставался на покрасневших щеках.

Глава 10

Рози без излишних контекстов понимала, в чем было дело. Успело пройти чуть меньше полугода, как ошибка брата настигла её, за что она возгорелась к нему ненавистью ещё большей, чем была до этого. Он сделал кое-что чудовищно ужасное, и хоть это было совершено не по отношению к ней самой, девушка не могла простить брата. Киллиан совершил преступление, и только отцовские связи и деньги смогли спасти его, чего, по мнению Рози, он не заслуживал.

Она не произнесла и слова с тех пор, как обо всем узнала, пораженная до глубины души правдой. Первое время Рози ощущала её тяжесть на своих хрупких плечах, и это премного угнетало. Она будто стала невольной соучастницей всех этих событий с тех самых пор, как ей строго велели держать семейную тайну за семью замками, что было почти невозможно. Рози провела несколько бессонных ночей в сомнениях о том, не пойти ли ей против отцовского запрета и обвинить самолично брата в том, что он безвозвратно разрушил. В конце концов, не смогла сделать и этого.

При виде Киллиана, беззаботность которого противоречила действительному положению дел, Рози всё больше поражалась его жестокой безразличности. Казалось, он не чувствовал и малейшего укола вины, когда её раздирало изнутри чувство беспомощности перед тем, чего уже нельзя было исправить.

Рози не заметила, как страх стал овладевать её телом. Это было так на неё не похоже, но с тех пор, как сделка отца и Киллиана прошла успешно, она больше не могла нормально спать, есть, заниматься какими-либо делами. «Тебя это не касается» – отрезал однажды отец, когда девушка пыталась воззвать хотя бы к его совести. И с тех пор Рози даже не пыталась.

Находиться рядом с ними, разделять одну фамилию и кров стало вдруг настолько невыносимым, что она воспротивилась существующему положению дел. Вместе с чувством вины, поглощающим девушку целиком, Рози решила отречься и от людей, которые не испытывали её и капли. Кровь была отравлена ядом ненависти, заполнившей всю её доверху. Их безразличие привело Рози к крайности. Она решилась поставить отцу условие рассказать обо всем полиции, если тот не отпустит её восвояси.

Девушка никогда не забывала о случившемся, но всё же со временем от души её отлегло. Она сумела убедить себя в отсутствии вины за молчание, не ставшем губительным ни для кого, кроме правосудия. И всё же всякий раз, когда Киллиан был рядом – сидел напротив за столом вовремя пятничного ужина или приползал пьяный под двери её квартиры, Рози не чувствовала себя в безопасности. Смесь отвращения, страха и глубокой злости опьяняла разум ненавистью по отношению к брату, который был последним связывающим звеном с семейством Гудвин.

И даже когда Рози с ужасом осознала, что за ней началась охота, она не спешила идти к Киллиану. Перед лицом страха не пришла искать мнимого чувства защиты и у Дугласа. Упрямо решила не доверять эту заботу кому-либо. Оставить её за собой, замкнуть внутри себя.

С того дня Рози ни разу не наведалась в гости к Дугласу. Он несколько раз замечал её в окне милого ресторана, где она обитала изо дня в день в одно и то же время, но так и не присоединился к ней ни разу, хоть и спускался исключительно для этого. Уныло уставший настрой девушки, что она никак не пыталась скрыть в силу своей прямолинейности и совершенно отвратного умения врать, мужчина списывал на свой счет, не подозревая о том, что таилось у неё на душе кроме этого.

Может, если бы Дуглас не шел так слепо на поводу у принципов и дал хоть бы самому себе единый шанс, то смог бы скрасить тревогу девушки, не прилагая к этому больших усилий. Мысль об этом была мучительно неправильной, но Рози обожала его, во многом наделяя теми характеристиками, что выдавали в нем совершенство, ослепляющее наивный взгляд милых голубых глаз. Он сторонился чувств девушки так яростно, не имея и малейшего представления о том, какова была их природа. Дуглас не испытывал любви прежде и не был уверен было ли противоречивое притяжение к девушке ею. Лишь сила воли и умение контролировать себя спасали от нерешительности, что была для него чувством совершенно новым и до дрожи отвратительным.

Одна малейшая попытка вернуть всё на круги своя, возможно, помогла бы Рози избавиться тревожности и чувства преследования, возрастающего с каждым днем всё больше и больше. И она так отчаянно хотела обратиться к Дугласу, как к единственному, к кому могла проникнуться доверием и пониманием, но сочла одну мысль об этом абсурдной. Рози внушила себе, будто мужчина должен был чувствовать себя обманутым и разочарованным в ней, и излишняя навязчивость выставила бы её в дурном свете.

Подобного с ней не бывало раньше. Избавившись остатков мечтательности, оставленной на запылившихся полках подсознания, Рози научилась смотреть на вещи реально. Пыталась находить изъяны в поведении и действиях каждого, находя во всем корыстные побуждения. Пренебрежительное отношения со стороны родных научило её тому, что всякая доброта подразумевала за собой что-то большее, некую плату, которую она никогда не была намерена платить, а потому по большей мере оставалась в стороне от общественности. Дуглас был единственным, в ком она не искала подвоха.

В нем ничего не было с излишком. Всего в меру – доброты, рассудительности, остроумия, строгости, начитанности, учтивости, вежливости и непринужденности. Он будто наперед репетировал все фразы, предугадывая каждую строчку произнесенную ею. Его естественность была столь притягивающая, что Рози не находила поводов для сомнения в том, был ли мужчина в полной мере настоящим. Признавала банальность мнения о том, что он был не таким, как всё, но думать иначе не могла.

И они оставались на расстояние друг от друга, оставленные наедине с собой. Рози истощала себя внушением о преследовании, Дуглас глубокой озадаченностью о том, что останавливало его войти в чёртов ресторан, когда он не должен был быть стесненным чувствами семнадцатилетней девушки.

Неладное в поведении Рози сумела заметить Бриана. Защита проекта прошла отлично, покуда никто не смог их переплюнуть, и едва ли кто-то пытался это сделать. Тем не менее, преподаватель истории был глубоко поражен проделанной девушками работой и обещал заранее обеим хорошие оценки по итогу выпускных экзаменов. Прежде ещё и спросил у них разрешение на показ их небольшого фильма перед другими учащимися, на что те неохотно согласились, поскольку это означало лишь то, что им нужно будет выступить вместе ещё несколько раз.

Бриана заметно волновалась перед первой презентацией проекта. Репетировала слова, будто должна была не просто прочитать их, отрывая время от времени глаза от листа, а выступить с монологом Джульетты на сцене «Глобуса». Рози же напротив оставалась хладнокровно спокойной и, наверное, даже несколько безразличной к происходящему. Её поведение не должно было вызвать лишних вопросов, поскольку было привычным для неё, но всё же что-то было не так.

Во время их короткого выступления голос Рози звучал безучастно и даже немного скучно, что в итоге совсем им не помешало. Бриана то и дело бросала в девушку молнии, искрящееся в глазах от волнения, но та не внимала условным сигналам. Она даже ни разу не посмотрела на девушку, игнорируя свою участь в том, что обе представляли.

И Бриана наблюдала за Рози вместо того, чтобы смотреть видео-проект, но не обрушила и слова. Та в свою очередь облокотилась о парту и, положив голову на сложенные в замок руки, с поддельным интересом смотрела фильм, в то же время пропуская всё мимо себя. Взгляд был пустым, безучастным. Казалось, мысли уносили её куда-то далеко за пределы замкнутого пространства класса. И всё же к её отчужденности нельзя было придраться, поскольку это было так для Рози типично, но последняя их встреча настолько выбила Слоан из колеи, что та сумела увидеть девушку в совершенно другом свете.

Она обнаружила в Рози мягкость, которой раньше не было места и в самом коротком взгляде. И чем больше Бри не только наблюдала за девушкой, но и имела возможность общаться с ней, то замечала в ней черты, не замечаемые другими. Невзирая на строгость и категоричность заносчивого высокомерного характера, она была более уязвима, чем давала об этом знать.

– Ты в порядке? – спросила Бриана, когда они оказались в шумной столовой. Рози грустно перекатывала по столу яблоко, когда девушка позволила себе набрать еды побольше. Она была довольна результатом проделанной ими работой, в отличии от Рози, которая будто ещё больше погрузилась внутри себя. Девушка не выражала ни единой эмоции, приняв напускной скучающий вид.

– А ты? – парировала Рози.

– Почему я должна быть не в порядке? – удивленно спросила девушка. – Напротив, я рада, что у нас всё получилось. Кто мог подумать, что мы станем такой отличной командой? – она подняла в воздухе раскрытую ладонь, но Рози проигнорировала жест, откинувшись на спинку липкого стула.

– Точно не я, – усмехнулась девушка. – Что бы ты не подумала, меня тоже безмерно радует, что мы покончили со всем этим. По крайней мере, нам теперь не придется общаться.

– Тебе ведь это понравилось, не так ли? Я тебе нравлюсь, – Бриана самодовольно улыбнулась, пытаясь хоть немного приободрить и Рози, но вынудила ту лишь недовольно закатить глаза.

– Ты слишком высокого о себе мнения. К тому же я никогда не намеревалась и не буду заменой для Грейс. Сама в подруге я никогда не нуждалась, – Рози по привычке выпятила подбородок, смерив девушку высокомерным взглядом, от которого той должно было стать не по себе, если бы она не свыклась с тем, что это был лишь отталкивающий жест и не более.

– Всем нужны друзья. Даже тебе, – она наполняла рот едой, отчего раздувались щеки. Бри говорила с набитым ртом, и это даже немного забавляло, но Рози не позволяла даже самой короткой улыбке нарушить свою угрюмость.

– Только если ты убедила себя в этом, – упрямо стояла на своем Рози.

Их противоречивый диалог прервало сообщение, отвлекшее внимание Брианы. Телефон лежал на столе, и она схватила его с такой молниеносной скоростью, будто что-то скрывала. Девушка даже не вытерла о салфетку жирные от картошки фри пальцы, оставляя следы на экране. И это, наверное, стоило того, покуда она поджала губы, только бы утаить улыбку, что вторила блеску в глазах. Она подняла неуверенный взгляд на Рози, которая всё это время наблюдала за ней, а затем снова попятила взгляд в экран. Щеки её тут же разгорелись.

– Кто написал? – Рози облокотилась о стол, не отрывая бдительного взгляда от девушки. Та подняла телефон на уровне глаз, быстро печатая сообщение.

– Кажется, ты сказала, что мы не друзья, – нахмурившись, ответила Бриана. Она положила телефон рядом с собой, предварительно его заблокировал, будто Рози действительно могла бесцеремонно выхватить его и самой прочитать чужие сообщения. Подобное не было в её стиле. Девушка не любила нарушать чужое личное пространство, требуя того же от окружающих.

– Это Реджи, не так ли? – напрямую спросила Рози, сохраняя в голосе холодные стальные нотки явного недовольства. Она вопросительно приподняла брови. И озадаченность, возникшая на лице Брианы, вытянувшемся от удивления, была довольно-таки красноречивым ответом. Девушка лишь успела открыть рот, чтобы попытаться оправдаться, как Рози не позволила ей произнести и слова. – Ты должна оставить его.

– Что? Мы ведь просто… – Бриана начала запинаться, заливаясь всё сильнее краской.

– Кого ты пытаешься обмануть? Вы не можете быть друзьями. Ты буквально забываешь, как тебя зовут, когда видишь его.

– Это… Это совершенно не имеет значения, – девушка потупила глаза вниз. Кажется, аппетит у неё совершенно пропал. – Мы неплохо ладим, но между нами ничего не может быть. Клянусь, – говорила Бриана вполне искренне, но достаточно таки самонадеянно. Она смотрела на Рози тем самым наивным взглядом, от которого у той рассыпались мурашки по коже, покуда в нем девушка находила себя.

Только совершенно не это побуждало её делать то, что она делала. Червоточина ревности въелась в сердцевину её нутра. Реджинальд был единственным другом Рози, и доверие, завязавшееся между ними, позволяло ей вручить ему ключи от своего временного обиталища, а кроме того большую часть секретов, о которых за узким семейным кругом не было ничего неизвестно. Он был неотъемлемой частью жизни Рози, и делиться им с кем-нибудь было для неё такой невыносимой мыслью, что она сама ненавидела себя за эту слабость.

Чувство собственности пробудило ещё большую озлобленность по отношению к Бриане. Она перестала искать в проявлениях внимания девушки к себе какой-либо подвох, как новость о продолжении общения Бри с Реджи ударила обухом по голове.

Ей стоило предусмотреть подобный поворот событий, потому что не заметить того, как заминалась Бри в присутствии парня, было почти невозможно. Реджи в свою очередь всё время будто притирался к девушке, отпуская глупые шутки, в которых проскальзывала неловкость. Они симпатизировали друг другу, но Рози, будто нарочно пыталась не замечать этого, чтобы излишне не расстраиваться. Она так мало людей подпускала к себе ближе, потому с такой неохотой делилась ими.

Она знала обо всех девушках, с которыми встречался Реджи. Их было всего двое. Безликие в её воображении, они будто никогда и не существовали по-настоящему. Рози знала об их присутствии в жизни парня, но в то же время игнорировала это. С Брианой всё было по-другому. Она знала её, но что было более веским в упрямом сопротивлении так это то, что Рози знала и Грейс, с которой девушка провела бок-о-бок несколько лет. Последняя была образцом поверхности и легкомыслия, самым красочным стереотипом пустоты за очаровательной оболочкой королевы выпускного бала. И хоть Бри отчаянно доказывала свое отличие от бывшей подруги, но Рози не могла в это поверить, ведь если девушка так умело подстроилась под своенравную Грейс, копируя её поведение, то не подстраивалась ли она и под неё саму?

– К тому же, если бы ты хотела с ним встречаться, то давно бы уже сделала это, не так ли? – с неким вызовом спросила Бриана, подавляя в голосе предательскую дрожь.

– Ты права. Вот только я не хочу с ним встречаться и не буду. Мы всего лишь друзья, что ты пытаешься нарушить.

– Мы можем дружить все вместе, – наивно предположила девушка. – Что в этом плохого? Почему ты так противишься всему новому?

– Пожалуйста, только не строй из себя святую добродетель. Ты и без того знаешь обо мне больше, чем следовало, но не пытайся проникнуть в мою жизнь ещё больше, ладно? – сквозь зубы процедила Рози, идя на поводу у паранойи, захватившей разум.

Она разозлилась на Бриану, но чувство ревности уже давно вышло за свои границы. Оно стало больше, сильнее и несколько иначе. Подвело девушку к крайности, соединив между собой последние несколько дней со всеми их неприятностями.

– Ты окончательно сошла с ума, – Бриана нахмурилась, сложив руки на груди. – Слухи о тебе оказались правдивыми.

– Ты, наверное, только тем и занимаешься, что собираешь их…

– Прекрати! – от нетерпения девушка хлопнула ладонью по столу. – Твоя взяла. Я не буду общаться с Реджи, если дело, конечно, исключительно в этом, – она вопросительно взглянула на Рози в надежде предугадать, было ли так на самом деле. Всё это выходило за рамки нормального, и Бри не могла понять, в чем на самом деле было дело, поскольку подобная реакция казалась ей чрезмерно странной.

Рози была не в себе, и сорванный в крике голос, обративший к себе несколько любопытных взглядов, был лишним тому подтверждением. Бриана отказывалась верить в то, что дело было исключительно в продолжение её незатейливо невинного общения с Реджи, который к тому же написал ей первой. Что-то было не в порядке и вместо того, чтобы аккуратно это выяснить, девушка лишь разбередила улей, оставшись покусанной.

– Дело ещё и в том, что ты должна знать своё место и не лезть в чужую жизнь, – злобно прошипела Рози, поднявшись в то же время с места, чтобы уйти. Она оставила на столе не надкушенное яблоко, но Бриана не стала её останавливать, оставив и свой поднос с едой наполовину полным.

Рози корила себя за несдержанность. Стоило держать себя в руках, не выдавая эмоций, плещущиеся через край. Забыть о самобичевании помогло чувство преследования, что было не лучшим. Она не могла перестать ощущать на себе чужой взгляд, проникающий под кожу и леденящий кровь. Девушка даже не могла заставить себя поверить в то, что всё это было ненастоящим, предавшись иллюзии с такой легкостью, что та поглотила её целиком.

Рози постоянно оглядывалась. В автобусе нарочно включила музыку, чтобы немного оглушить собственные переживания, хоть прежде не любила делать этого, дабы не отвлекаться на лишнее и оставаться сосредоточенной на действительности. Стоило кому-либо расположиться рядом, как девушка невольно вздрагивала. Ещё хуже было, когда в окне её взор ловил похожие очертания фигуры и лица парня, которого в действительности Рози едва сумела запомнить.

Она вышла на две остановки раньше. В голове считала до десяти, а затем начинала заново, только бы унять поток головокружительных мыслей, не дающих покоя. Ошибка брата преследовала её и сознаться в этом ему самому означало признаться в своей уязвимости и слабости, а вместо поддержки получить небрежное «Тебе не о чем беспокоиться. Это всё ерунда». Рози знала парня слишком хорошо, чтобы ожидать от него чего-то другого, кроме безразличности, вызванной несерьезностью к чему-либо.

Чем ближе она была к своей квартире, тем безопаснее себя ощущала. Рози поднималась по лестнице быстро, с легкостью одолевая ступеньку за ступенькой, дожидаясь с нетерпением момента, когда повернет ключ в замке и отгородит себя от всех опасностей мира.

Она уже копошилась с ключами, выискивая их в сумке, когда легкое прикосновение к локтю заставило едва ли не подпрыгнуть на месте. Сердце девушки забилось в разы сильнее, но в этот раз не от волнения, а от опасения. Телефон вместе с наушниками в тот же миг оказались на полу.

Это был всего лишь Дуглас. Рози не задержала на нем удивленного взгляда, опустившись вместе с ним резко вниз, чтобы поднять телефон. Они стукнулись по-дурацки лбами, но Дуглас был единственным, кого это заставило улыбнуться. Девушка оставалась непроницаемо серьезна, и он не мог не списать это на свой счет.

– Всего лишь хотел поздороваться, – неловко произнес мужчина, когда Рози отвернулась, не удостоив его вниманием, на которое он рассчитывал. – Я не хотел тебя напугать.

– Всё в порядке, – промямлила под нос девушка, поворачивая в замочной скважине ключи, обнаруженные на самом дне сумки. – Всё нормально, – она наконец-то обернулась к нему, чтобы продемонстрировать неуверенную улыбку, коснувшейся уголков губ. Взгляд Рози надолго на нем не задержался, как было прежде, а блуждал повсюду, будто не мог за что-либо зацепиться.

Дуглас заметил, как девушка сжимала в ладонях ключи так крепко, что, казалось, их тисненный след непременно должен был остаться на коже. Плечи были опущены, она неловко переминалась с ноги на ногу. Рози поджала губы, глаза выдавали тревогу.

– Как тебе книга? – он хотел задержать её хотя бы ненадолго, чтобы убедить себя в том, что его волнение о ней было пустым и напрасным, но всё свидетельствовало об обратном. Ей было неуютно рядом с ним, и она во многом вела себя отталкивающе, будто хотела побыстрее уйти, избежать даже самого короткого разговора с ним.

– Замечательно, – уголки её губ дрогнули в неуверенной улыбке. – Я закончила читать ещё несколько дней назад. Скоро отдам, – она посмотрела на Дугласа лишь мельком, а затем снова отвела взгляд.

– Я не спешу. Ты могла бы и сейчас…

– Нет. Простите. У меня много дел, и я не могу сейчас искать книгу. Совсем забыла, где её оставила, – ладонь девушки уже легла на дверную ручку. Она перебила его слишком резко, не дав закончить фразы. Рассеянный взгляд опустился вниз. Рози вела себя крайне странно, и не заметить этого было невозможно.

И Дуглас почему-то почувствовал себя виноватым. Он тщательно избегал Рози в последние дни, испытывая неловкость, стоило увидеть её за окном ресторана, где она появлялась в одно и то же время без опозданий. Теперь же мужчина заметил девушку на лестничной площадке и посчитал, по меньшей мере, неприемлемым просто пройти мимо, сделав вид, будто не мог её заметить. Дуглас поздоровался с Рози дважды, прежде чем подошел, всполошив девушку и перепугав. И всё же, казалось, не его неожиданное появление было причиной бледности на милом лице.

– Мне очень жаль, если…

– Вы действительно думаете, что всё вокруг вертится только вокруг вас? – Рози перебила его уже во второй раз. Она угрожающе нахмурилась, остановив на Дугласе короткий взгляд, который не смогла выдержать, покуда он смотрел на неё в упор. Девушка была резка настолько, что это было сильно на неё непохоже.

Дуглас осторожно положил свою ладонь поверх её, легонько сжимающей дверную ручку, и она с силой оттолкнула его, будто было в этом жесте нечто запредельно ужасающее. Этого мужчина точно не мог ожидать, что не так уж интриговало, как прежде, а скорее пугало.

– Что случилось?

– Да ничего же! – Рози беспомощно вскинула в воздухе руками, вынудив мужчину отступить назад. – Какой глупый вопрос! В нем совершенно нет смысла.

– Рози, – Дуглас попытался приблизиться к ней снова, но в этот раз девушка вытянула вперед руку, останавливая его. Она не касалась его, просто держала на расстоянии.

– Вы жуткий эгоист, мистер Рейвенгард. И вместо проявления жалости ко мне, проявите её к себе, – бросила она, прежде чем спрятаться за дверью.

Дуглас так и оставался стоять на месте, недоумевая, что произошло всего секунду назад. Прокручивал в голове, пробовал на язык её слова, шепча их тихо себе под нос, но они едва вязались с тем, что между ними произошло. Дуглас не понял ровным счетом ничего, кроме того, что Рози была не в порядке.

Она заставила мужчину думать о себе достаточно долго, чтобы эти мысли сумели запутать его и вывести из равновесия. Склонен к аналитическому типу мышлению, Дуглас никогда прежде не сталкивался к непониманием чего-либо, поскольку во всем без лишних затруднений находил причины. Последствия могли быть разными, но у каждого их них была исходная точка.

Дела Рози были плохи, и хоть между ними и прежде было не всё ладно, он знал наверняка, что не в этом была истинная причина. И Дуглас обратился за советом к семнадцатилетнему себе, с которым был, по правде говоря, едва ли знаком. Те мысли, те ощущения давно уже стерлись из памяти, но очевидным было, что бы он не чувствовал, это было заостренным.

Увидев девушку через окно «Ужина с Барни» снова, Дуглас решил не нарушать её покой. Он не испытывал ещё вчерашних стеснений, но всего лишь хотел убедиться, что положение дел не дошло до крайности. Задержав взгляд на одинокой фигуре Рози, мужчина ощутил укол совести за то, что был слишком резок и жесток с ней. Это не было похоже на чувство вины или раскаяния перед разбитыми надеждами семнадцатилетней девочки, в которой детскости было меньше, чем в нем уверенности в собственных противоречивых мыслях.

В беспокойстве Дугласа ощущалась некая теплота, не испытываемая им ранее. Странная, но приятная нежность, отвергаемая прежде, как нечто чуждое его характеру и натуре. Он позволил себе на долю секунды проникнуться этим чувством, прежде чем пресечь его, унять, избавиться, как отчего-то неправильного. И Дуглас ушел домой, оставив под дверью квартиры Рози записку, заведомо уверенный в том, что это решение было ошибочным. «Если тебе нужна будет помощь, я рядом. Буквально. Просто постучи в соседние двери».

***

Рози решилась рассказать обо всем Реджинальду. Держать взрывоопасную панику внутри себя девушка больше не могла. Это сводило её с ума, как бы сильно она с этим не боролась. Она стала вести себя сдержаннее, что удавалось лишь потому, что ей удалось отгородиться от тех, кто замечал в ней неладное. Рози перестала появляться в шумной столовой, мимо двери Дугласа проходила тихо и бесшумно. Не подавала виду, будто её что-то беспокоило, избавившись привычки часто оглядываться и в каждом лице находить забывшиеся черты.

– Ты должна рассказать обо всем Киллиану, – упрямо твердил Реджи, невзирая на долгие объяснения девушки, почему она не могла этого сделать.

– Ты заставляешь меня жалеть о том, что я решилась тебе обо всем рассказать, – Рози устало потерла переносицу. Девушка сидела на диване, поджав под себя ноги. Укрытая пледом, она ощущала холодок, проходившейся по коже и оставляющий свои едва заметные следы. И вместо облегчения её охватило волнение не от воспоминаний, а скорее от того, как долго она обо всем молчала и наконец-то смогла заговорить.

– Если ты этого не сделаешь, то я сам поговорю с ним. Приеду на следующих же выходных и встречусь с ним, – голос парня выдавал решимость, которая по большей мере страшила Рози.

– Нет! Пожалуйста, не делай этого, – девушка сделала большой глоток кофе и прижала чашку к щеке. – Это дело уже давно должно было остаться в прошлом. Для меня так уж точно, – пробормотала она, выпустив тяжелый вздох.

– Единственное, в чем ты права, так это в том, что твоей вины во всем этом нет. Киллиан должен научиться отвечать за свои поступки, и если не сейчас, то когда? – возмущение парня было таким естественно убедительным, что у неё на глазах даже проступили слезы, с которыми Рози отлично справлялась. Грубо потерла ребром ладони глаза, не позволив себе большего проявления слабости.

– Ладно. Я всё ему расскажу. В пятницу, сразу после ужина, – нехотя согласилась. Реджи никогда не пустословил, а потому она была убеждена, что если этого не сделает сама, то он непременно возьмет дело в свои руки, что только усугубит ситуацию.

– Ты ведь знаешь, что я узнаю, если ты меня проведешь?

– Так же, как ты меня с Брианой Слоан? – она пыталась пошутить, но тон вышел слишком уж строго обвинительным.

– Это был не обман, и ты прекрасно об этом знаешь.

Реджи сумел сменить тему быстрее, чем девушка успела спросить о том, правда ли он перестал переписываться с Брианой. Она не могла запретить им делать этого, но забирать свои слова обратно не была намерена. Реджинальд был её единственным другом и делить его с кем-либо означало потерять какую-то его часть, а вместе с тем и часть себя. Это было странно, но Рози настолько привыкла к парню, что тот стал для неё важнее семьи. Единственный, кто знал её подноготную, единственный, кому она могла доверять.

Рози никогда не думала о большем. И даже малейшее предположение Бри казалось ей абсурдным. Они слишком много знали друг о друге, чтобы быть вместе. Куда важнее для неё была некая недосказанность, что хоть зачастую и была преградой, но Рози ведь никогда и не представляла отношения безоблачно счастливыми, иначе в чем тогда был бы смысл?

Это была ещё одна мечта. Иллюзия, предаться которой девушка страшилась больше всего. Тонкая материя эстетики, соткана из загадок и полунамеков. Она видела любовь неизменно в лиловом свете, ранящий глаза своей ослепительной яркостью. Это неизвестность, чувственность и разочарование, следующие друг за другом строго в обозначенном порядке. Рози не обнадеживала себя заезженным до дыр «долго и счастлива», отбросила эту навязчивую идею, проникшись другой, что была более темной и глубокой. Боль, как основа всего. И, может быть, душевные изувечения Дугласа над ней было во многом притягательным, нежели отталкивающим.

Она не хотела ему доверять свои заботы, оставляя дымку недосказанности. Рози чувствовала себя уязвленной рядом с ним, а расскажи мужчине обо всем, как она останется вовсе ни с чем. Слабой и беспомощной Рози окончательно не умела быть, и стоило Дугласу хоть на долю секунды уловить в ней это, как она сорвалась и накричала на него. И теперь жалела об этом больше, чем следовало.

К пятнице Рози уже была решительно настроена обо всем поговорить с Киллианом, вынудив того предпринять что-либо. Пора было расправиться с жутким страхом преследования, что был напускным и ненастоящим (по её усердному убеждению) и вернуть себе себя.

Рози пришла, как обычно пораньше. Устроилась на одной из кухонных тумб, наблюдая за тем, как Нел колдовала над ужином. Молчаливо смотрела в окно, за которым распростерся мрак, поглощающий все её мысли. Хотела покончить со всем побыстрее, и это желание было сильнее обычного. Рози прокручивала в голове будущий диалог с братом, и это неизменно никуда не приводило.

– Как дела в школе? – спросила Нел, нарушая звук гудения, кипения и непрекращающегося звона. Печальный вид девушки её заботил больше обычного, поскольку с тех пор, как явилась, Рози не произнесла и слова, что было на неё не похоже.

– Отлично, – без энтузиазма ответила Рози. – Надеюсь, следующим твоим вопросом не будет, всё ли со мной в порядке? – грустно улыбнулась.

– Спрошу, если в этом действительно есть необходимость, – Нел вопросительно посмотрела на Рози. Она всегда понимала её, хоть и не всегда так, как нужно. Женщина наивно полагала, что дело было в мальчике, поддаваясь распространенному мнению о том, что ничего иного девушек к этом возрасте интересовать не могло.

Нел была женщиной непривередливых вкусов. Мудрая, но не всегда далекоглядная. Всё ещё наивна в своем мнении о том, что ничего в жизни важней любви не может быть, она свято верила в это, словно была одной из героинь книг Викторианской эпохи.

– В этом нет необходимости, – девушка взяла Нел за руку и провела пальцем по сухой коже. Вымученная добродушная улыбка сумела убедить женщину и немного успокоиться.

Рози всё ещё было не под себе. Этот ужин обещал стать мучительно долгим.