355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Paper Doll » Много снов назад (СИ) » Текст книги (страница 12)
Много снов назад (СИ)
  • Текст добавлен: 2 декабря 2020, 16:00

Текст книги "Много снов назад (СИ)"


Автор книги: Paper Doll



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Где все? – из столовой послышался голос Киллиана, который перевернул внутри неё всё верх тормашками. Рози ещё никогда так сильно не волновалась в присутствии брата. – Почему никого нет в столовой? – парень оказался на кухне и выглядел весьма потрясенным. Рози взглянула на часы. Ужин должен был начаться ещё пятнадцать минут назад. Киллиан, как обычно, опоздал.

– Мистер Гудвин ещё не велел подавать на стол. Ужин готов, но…

– Это так странно, – парень почесал затылок. – Он вообще дома?

– Да, в своем кабинете, – быстро ответила Нел.

– Пошли со мной, – он кивнул Рози, и та нехотя соскочила с места.

Они подошли к кабинету отца, из которого издали был слышен его срывающейся в крике голос. Киллиан приложил к губам указательный палец, хоть девушка и не собиралась произносить хоть слово. Они оба осторожно приложились ушами к двери, но Рози едва могла что-то расслышать.

Парень затормошил её за плечо, вынудив отойти от двери, что в следующую же секунду распахнулась. Рози избежала удара, и у неё сердце чуть не остановилось от испуга. Отец был зол, но во многом не них, пытавшихся подслушать разговор, а сам по себе. Его лицо раскраснелось и, казалось, он взорвется, если кто-нибудь из них решиться спросить, в чем было дело.

– Плохие новости, – бросил мужчина. Голос его был уставшим, но сохранявшем стальные нотки злости. – Против меня подали иск за сексуальные домогательства студенток, имена которых я слышу впервые. Это абсурд!

– Это абсурд, если ты, правда, этого не делал, – спокойно ответила Рози, подозревая, что это вызовет ещё большую бурю злости. – Ты ведь можешь быть с нами честными, – Киллиан бросил на неё испуганный взгляд, но Рози смотрела отцу в глаза.

– Я этого не делал, – прошипел мужчина. – И я не хотел бы, чтобы ты даже допускала мысль о том, что я мог совершить подобное, – он бросил короткий взгляд на сына, виновато опустившего голову вниз. – Садитесь ужинать без меня. Мне нужно встретиться с адвокатом, – бросил мистер Гудвин, прежде чем уйти.

Рози так и не спросила Киллиана ни о чем. Он и сам был в тот вечер необычайно молчалив. Но что было более необычно, так это, как они двое сразу после ужина остались ночевать в своих старых комнатах.

Глава 11

Гудвин поджидал Дугласа у двери его кабинета с самого утра, преждевременно оставив сообщение о том, чтобы тот, как можно скорее, пришел на работу. Дело было щекотливое и не требовало отлагательств, о чем мужчина едва мог знать. Он появился на месте лишь спустя час. Неожиданный звонок от Гудвина, голос которого оказался взволновано требовательный, подорвал его с кровати. Дуглас едва сумел сообразить, к чему была подобная спешка, но всё же действовал быстро, чувствуя во всем этом не ладное.

По дороге к университету пытался собраться с мыслями. Может, дело было в Рози? Может быть, и в нем? Может быть, это касалось их обоих, что неприятно волновало, но не сказать, чтобы совсем страшило. Дугласу не было чего опасаться, поскольку их соседство оставалось вполне невинным, не учитывая ряда обстоятельств, что можно было плавно опустить, не выдав ни себя, ни девушку.

Дуглас был наверняка уверен в том, что Рози ни за что не пожаловалась бы отцу на него, насколько серьезной не была бы их размолвка. Невзирая на всё более подтверждаемое убеждение в том, что Рози умела быть непредсказуемой, она бы этому ни за что не поддалась. Девушка была совершенно не из тех, кто разбалтывал о себе направо и налево. У неё ведь наверняка и друзей было немного. Дуглас всего раз видел парня, покидающего её квартиру, и девушку, с которой она должна была подняться наверх. Вечера она изо дня в день проводила одиноко за одним и тем же забронированным столиком в «Ужине у Барни», любила читать и ни разу не была поймана хотя бы за одной пагубной привычкой. В ней хранилось достаточно рассудительности, сбивавшей с толку. Казалось, девушке не были интересны увлечения сверстников, чем сам Дуглас едва ли мог похвалиться пятнадцать лет назад.

Мужчина умел быть проницательным, но всё, что касалось Рози, сбивало его прицел. Она выдавалась достаточно отстраненной от семьи. Пропущенные звонки от матери, отвращенное игнорирование брата, пренебрежительный тон по отношению к отцу. Можно было предположить, что всё это было напускным и подстроенным нарочно впечатления ради, но Рози была не из тех, кто умел врать, к тому же точно, не глядя ему в глаза.

Размолвки с семьей – обычное дело, но это выдавалось куда более серьезным. Обстоятельство было неисправимым. Гудвина сложно было назвать отцом года, но Рози, будто ненавидела их всех, отделяя себя, в буквальном смысле. В конце концов, она могла быть не лучше брата, разбалованной, ленивой и пустой. Накаченная наркотиками и ботексом королева выпускного, но всё в ней выдавало сопротивление перспективе стать такой однажды. Рози целеустремленно двигалась в другом направлении, отдаляющим её от семейных ценностей фамилии Гудвин.

– Ты должен был прийти по меньшей мере полчаса назад, – Гудвин набросился на него, как сорванный с цепи пес. Глаза были красными, будто он не спал всю ночь, а взлохмаченные волосы подавали условный знак, сообщающий о растерянности мужчины. Гудвин с опаской осмотрел коридор, поторапливая Дугласа, который безуспешно раньше времени намеревался выяснить, в чем было дело. – Открывай чёртову дверь, скорее!

Дуглас открыл двери и даже не успел заметить, как Гудвин прошмыгнул внутрь, совсем как шустрый воробей. Уселся на кресло напротив стола, когда Рейвенгард продолжал не спеша снимать пальто.

– Какого чёрта у тебя здесь так холодно? – Гудвин стал потирать руки, осматриваясь вокруг. Окно было открыто. Дуглас нарочно попросил уборщицу, чтобы в безветренную и безоблачную погоду она оставляла открытой хотя бы форточку, что женщина послушно делала с недавних пор. Она даже пыталась отговорить его, но дышать в этом затхлом месте, отдающим старостью, было так тяжело порой, что лишь холодный осенний воздух, покрывающий легкие коркой льда, спасал от удушения.

Дуглас закрыл окно, прежде сел на тот самый стул, что давно пора бы уже было заменить, но он никак не находил времени. Мысль о дурацком стуле стала настолько внезапной, что мужчина сам ей поразился, ведь она была избавлена беспокойства, преследовавшего его всю дорогу к университету.

– Меня обвиняют в сексуальном домогательстве. Пятеро студенток, взявшихся абсолютно из ниоткуда, решили разрушить мне жизнь, – голос Гудвина сорвался в беспомощном вопле. Его колено нервно дергалось, пальцы выстукивали по мягкому подлокотнику. – И мне нужна твоя помощь, – прошептал мужчина, чуть наклонившись вперед.

Дуглас чуть было не выдохнул с облегчением, но обстоятельства дела были слишком серьезными для того, чтобы он решился сделать это. Выражение лица оставалось непроницаемым, будто не было в этом чего-то невероятного или невообразимого. Это удивило Дугласа, но он настолько привык не проявлять эмоций к подобного рода заявлениям, что даже забыл, как именно реагировали на это другие люди, не привыкшие подавлять своих впечатлений под строгой маской профессиональной учтивости.

– Я больше не практикующий адвокат. Меня избавили лицензии. Так я и оказался здесь, – Дуглас пытался вложить в свой голос, как можно больше сочувствия, что давалось с трудом. Он с едва ли скрываемым подозрением смотрел на Гудвина, чего тот совершенно не замечал, как и много чего остального, что было не мудрено в его состоянии.

Следом за сомнением в том, действительно ли Гудвин был способен на подобное, Дуглас задался вопросом, было ли об этом уже известно Рози? Старик мало напоминал человека, делившегося с семьей чем-либо, что происходило с ним, хоть и был достаточно разговорчивым, что порой донимало таких несговорчивых, как Дуглас.

– По-твоему, я спятил? Конечно, я знаю об этом, – он подхватился с места, не в силах высидеть на месте дольше. Гудвин стал расхаживать из одного угла комнаты в другой. – Мой адвокат кретин. Ты же в своем деле гениален. Сколько дел ты проиграл за всю карьеру?

– Три.

– Что и требовалось доказать. Знаешь ли, я был убежден в твоем успехе, когда ещё ты был нашим студентом. Знал, ты перещеголяешь всех этих заносчивых франтов из Гарварда и Йеля, которые напрасно считают себя чем-то лучше нас, – чистейшей воды лесть, которую смог бы распознать и ребенок. Гудвин безобразно врал, в надежде пробудить в Дугласе чувство долга перед старым профессором, назначившим его однажды помощником. Тем не менее, в учебе он добивался во многом успехов сам, а не благодаря назначению, что лишь прибавило больше обязанностей. – Поработай с ним, я прошу тебя. Иначе дело будет заведомо проиграно.

– Неужели ваш адвокат настолько уж плох? – Дуглас облокотился о стол, подперев голову сложенными вместе ладонями.

– Должен признаться, я не так уж сильно ему доверяю. В конце концов, на кону стоит не только моя должность, но и репутация, – он остановился, только чтобы пронзить мужчину жалостливым взглядом, который не сработал. Дуглас всё ещё держался в стороне от этой затеи.

– Ещё и свобода, если для вас это важно, – он не мог не иронизировать.

– Важнее некуда, – Гудвин подошел к окну, напротив которого застыл. Студенты торопились на занятия, ещё наверняка не подозревая о скандале, что должен был вот-вот стать всем известным. Это была бомба замедленного действия, что должна была подорвать университетские коридоры. Дуглас был уверен, к окончанию занятий об этом уже будут знать все. Это не будут держать в тайне. Подобные сведения не задерживаются подолгу за графой секретности. – Я доверяю тебе свою жизнь, – слишком много лишнего пафоса даже для такого серьезного дела.

– Прежде чем я соглашусь, единственное, что хотелось бы знать, это правда или…? – Дуглас не был уверен в реакции Гудвина на этот вопрос, поэтому говорил осторожно, хоть и напрямую.

– Нет. Я бы ни за что… – его голос звучал чрезмерно взволновано. – Я бы не сделал этого, – Гудвин снова сел в кресло напротив Дугласа. Посмотрел мужчине прямо в глаза, дабы доказать правдивость собственных слов. А всё, что замечал Дуглас, это насколько похожи были глаза Рози к его. Тот же голубой, только разве что чище и яснее.

– Ладно, я верю вам, – он нагнулся через весь стол, чтобы похлопать старика по ладони. Дуглас действительно ему верил. – Оставьте контакты своего адвоката. Я обязательно с ним свяжусь. Сегодня же.

– Конечно, – Гудвин засуетился. Из кожаного портфеля мужчина достал визитку. Клайв Стэнли. Дуглас впервые о нем слышал.

В Вашингтоне он знал большую часть практикующих адвокатов, меняясь с каждым по очереди ролями оппонентов и союзников. Между ними не могло завязаться дружбы, но всё же профессиональное уважение было обязательным, невзирая на обстоятельства, что могли их объединять. Некоторые из них откровенное раздражали Дугласа своей надменной уверенностью, будто они способны достичь чего-угодно какими-угодно методами с крепким осознанием того, что это сойдет им из рук и в этот раз. Он всегда изучал оппонента прежде, чем выяснял обстоятельства дела, перекладывая эту задачу по большей части на Карла. Сперва это было непосильно трудной задачей, но чем дольше Дуглас работал бок о бок с теми людьми, тем с большей вероятностью мог предугадать их последующие действия и быть на несколько шагов впереди, что давало большое преимущество.

Взяться заново за дело, снова примерить на себя роль адвоката было сложнее, чем могло показаться. Дуглас до конца не сумел свыкнуться с мыслью о том, что был окончательно и бесповоротно избавлен жизни, которой посвящал себя на протяжении нескольких лет, пролетевших настолько незаметно, что это заставляло думать о скоротечности времени, что внезапно остановилось прямо здесь, в Филадельфии. Он не хотел заново втягиваться, забываться в иллюзии самообмана.

Дуглас вошел в кабинет Клайва Стэнли с четким убеждением, что это станет разовой акцией. Он призывал себя не переступать границ позволенного и помнить всё время о своей роли советчика и наблюдателя. Ему всего-то и нужно было проконтролировать, или даже, скорее всего, лишь убедиться в том, что нанятый Гудвином адвокат действительно делал всё, что было в его силах (а вместе с тем и оценить собственные силы). Дело было чрезвычайной важности, и понять старика было не так уж сложно. Не каждый день его обвиняли в сексуальном домогательстве.

Как и ожидалось, Стэнли оказался корыстолюбивым пронырой, не так уж ознакомленный с обстоятельствами дела. Должно быть, Гудвин платил ему неплохие деньги, раз уж тот хотя бы принял вид глубокой заинтересованности, что пока что не сдвинулась с места. Мужчина был не сильно обрадован компании Дугласа, хотя спустя полчаса разговора должен был признать, что тот был профессионалом своего дела. Клайв читал о нем прежде в контексте нашумевшего дела, но совсем другим оказалось вдруг сотрудничать с ним.

Дуглас видел настороженность во взгляде и неприметное недоверие ко всему, что он говорил, но, тем не менее, старался не придавать этому значения. Этот день немало утомил его. Наверное, дело было в погоде. Синоптики обещали к вечеру снег. Он уже и позабыл, как рано начиналась зима в Филадельфии.

Они начертили план действий спустя три часа упорных споров. Клайв сопротивлялся мягко, будто делал это исключительно ради самого сопротивления, а не из абсурдности предложенных Дугласом вариантов. Все они были незамысловато просты, но всё же наиболее эффективны. Прежде всего, нужно было поговорить с самими девушками. Задать им вопросы, которые завели бы их в тупик. Запутать их не представлялось такой уж непосильной задачей – сказать одной, будто другая говорила что-то отличительно другое, и они уже сами забудут о договоренности между собой. Затем пытаться договориться с ними о замятии дела.

По дороге домой Дуглас поймал себя на том, что пребывал в особом поднесении, что ощущалось удивительно правильным. Он будто всё это время находился в комнате, полной пыли и старых вещей, и вот, наконец, смог свободно дышать, чувствуя как чистый, но холодный воздух растворяется в крови, ускоряя её обращение. Мужчина пребывал в приятном волнении, захватившим его всецело. Наверное, не стоило обнадеживать себя в том, что черта, которую он обещал не переходить, была невидимой, из-за чего не нарушить её не было возможным.

Проходя мимо «Ужина у Барни», Дуглас заметил за окном скучающую Рози. Неужели было уже так поздно? Посмотрел на часы – 19.55. Темнело теперь стало рано, и потеряться в ощущении времени было слишком просто.

Он чуть сдал назад и вошел в ресторан. Рози подняла уставший взгляд, лишь когда мужчина остановился напротив столика, за который тут же сел. Казалось, она не была удивлена увидеть его, невзирая на то, что когда они виделись несколько дней назад, девушка была не в самом лучшем расположении духа, что вылилось в гневное обвинение в том, будто Дуглас был эгоистом, что отчасти было правдой.

Перед ней лежала полупустая тарелка с пастой. Уголки губ были испачканы в соусе. Она подпирала голову рукой, одновременно наматывая на вилку виток нескончаемо длинных спагетти.

– Наверное, мне должно быть жаль за всё, что я наговорила вам в прошлый раз, но почему-то мне не жаль, – Рози смешно сморщила нос, заставив его улыбнуться. Напряжение не было ощутимо. Они оставались на своих местах, заняв роли, неотъемлемые от личностей, которые не выбирали.

– Тебе не должно быть жаль. Твои слова были правдивы, – он глупо улыбнулся. Официант отвлек их. Дуглас не стал рассматривать меню, заказав то же, что было уже на столе, а также отдал парню своё пальто, вежливо его поблагодарив.

– А что на счет ваших слов?

– Прости, что?

– Насколько правдивыми были ваши слова? – Рози вдруг выпрямилась и начала ерзать на месте, будто не могла удобно усесться. – Будто между нами не могло быть чего-то большего? – объяснила она, когда прочитала в его глазах недоумение. Её выражение лица было полно решимости. Голос снова обрел уравновешенную смелость, присущую ей на самом начале. С чего она вдруг снова завела этот разговор? – Вы можете не отвечать, если…

– Мои слова правдивы ровно в той же степени, что ты считаешь их правдивыми.

– Это мне и нравиться в вас, – Рози дотронулась до руки мужчины, что лежала на столе, и потрясла. Ироничная улыбка тронула розовые губы. – Отвечаете намерено, чтобы запутать меня, но я всегда вас понимаю. Даже сейчас.

– Не поверишь, но если бы ты не понимала, я бы так не говорил, – Дуглас дотронулся до руки девушки в ответ, что заставило её едва заметно содрогнуться, будто она действительно не могла ожидать этого жеста. – Вижу, тебе намного лучше, – он отпустил её ладонь и совершенно непринужденно перевел тему, против чего никто не возражал.

– Совсем чутку, – она разом засунула в рот спагетти, намотанные на вилку, и, прикрыв рот ладонью, стала их пережёвывать. Дуглас смотрел на девушку и упрямо не находил в ней детской неуклюжести, резкости и ловкости. Мягкость, уступающая место строгости. Усталость, полна разочарования. Внутренняя сила, спрятанная в бессильном поиске ответов на непроизнесенные вслух вопросы. Рози была умной, но не всегда благоразумной в своих рассуждениях. Она была удивительно смелой для девушки её лет, но в то же время хрупкой, что сама в себе боялась замечать.

– Надеюсь, это правда.

– Вы ведь пришли не ради милой беседы. Мы не встречались здесь уже больше недели, – пронзительный взгляд голубых глаз прошиб мужчину насквозь. – Вы всё знаете, не так ли? И пришли только чтобы убедиться, знаю ли обо всем я.

Отчасти она была права. Отчасти он, наверное, успел соскучиться по ней.

– Возможно, – только и ответил мужчина, когда подоспел его заказ. Дуглас изрядно проголодался, поэтому не стал медлить и взялся за приборы.

– Он не виноват. Я в этом уверена.

– Он же твой отец, – Дуглас пожал плечами.

– Нет, не поэтому. Поверить в то, что он действительно мог пойти на это, не было бы такой уж неожиданностью. Просто он не с тех, кто стал бы отрицать. Скорее из тех, кто стал бы утаивать, но вместо этого рассказал нам с Киллианом обо всем почти сразу, – ещё один виток оказался во рту. – Это на него не похоже.

– Я буду работать над этим делом вместе с адвокатом Гудвина, – он не мог ещё раз повторить вслух слово «отец», но в то же время для Рози слышать собственную фамилию, произнесенную сухо и небрежно, было непривычно. Она посмотрела на Дугласа, будто тот окликнул её, а затем потрясла головой. – Он в надежных руках.

– Не сомневаюсь, – Рози улыбнулась. – Знаете, я не питаю к нему особенно глубоких чувств, невзирая на то, что он обеспечил меня всем, что у меня есть. Не хочу, чтобы вы меня неправильно поняли, но… Я никогда не была для него важна. Он будто заведомо был во мне разочарован, стоило мне лишь появиться. И это так несправедливо, – речь девушки сбила его с толку. Дуглас смотрел на неё и видел в ней это. Её голос не звучал грустно, и, очевидно, Рози не напрашивалась на сострадание. Это просто была правда, которую она доверяла ему безвозмездно. И эта честность была жестом глубокого доверия, которому мужчина был признателен.

– У каждого любовь своеобразна. Некоторые прячут её за воспитательским тоном и так называемым желанием сделать, как лучше, – Дуглас с неподдельным интересом смотрел на Рози, которая вдруг усмехнулась. Это всё были глупости. Он и сам знал, что это к ней не относилось. – У кого-то просто напрочь отсутствует родительский инстинкт.

– Это уж точно, – она тяжко вздохнула. – Только почему-то, невзирая на это, мне жаль его. Всё, что случилось с ним, неправильно. И это заставляет меня чувствовать себя неправильно, потому что он не заслужил моего сострадания, – Рози начала говорить быстро, задержав при этом дыхание. Его колено под столом коснулось её, и девушка посмотрела на Дугласа, сохраняя во взгляде теплоту, которой ему не хватало.

– Это вполне нормально. Проявление сочувствия не делает тебя слабой. У меня тоже некоторое время были проблемы с отцом, которые мы разрешили лишь годы спустя, – признался он, почувствовав некий укол за то, что решился признаться в этом. Такая глупость. Дуглас будто приоткрыл для девушки двери в своё прошлое, и теперь только и ожидал, когда она начнет задавать вопросы один за другим, возвращая его к местам, что так упорно хотелось забыть.

– Если бы проблемы были только с ним, – ответила Рози, не став нарушать более личного. Не то, чтобы ей было не интересно или она пропустила это мимо себя, девушка намерено не стала просить Дугласа копаться в его прошлом, посчитав это едва уместным. Она сама разоткровенничалась, но почувствовала, что мужчина сделал это нехотя, лишь утешения ради, что само по себе было приятным. Рози могла ошибаться, но всё же боялась, что навязчивые расспросы могли всё испортить.

В ответ Дуглас не стал спрашивать об остальных. Учтивы в отношении друг к другу, они не спешили открывать границы личного пространства, ограничивая себя в дальнейшем движении по неизведанным путям прошлого. То, что они уже знали, по большей части, лишь развело их в разные стороны, стало камнем преткновения и разрушило непринужденность, мыльным пузырем охватившую их прежде. Всё стало иначе, но в то же время они остались теми самыми, из-за чего прекращения связи, завязавшейся с самых первых дней, было невозможно.

– Должно быть, я вас сильно утомила, – произнесла Рози, отодвинув пустую тарелку к краю стола. Её колено легко ударило его, и Дуглас только тогда вспомнил о том, что всё это время их ноги касались друг друга, передавая тепло через ткань брюк. – Обычно, я так много не болтаю обо всем этом. Я не так уж часто и задумываюсь об этом, если честно.

– По правде говоря, этот разговор даже выдался мне приятным.

– Спасибо, – произнесла девушка, прежде чем подняться с места.

Он надеялся с ней ещё немного поболтать. Возможно, им помог бы отвлечься от всего разговор о книгах, беспосредственно последней прочитанной ею. Можно было попытаться вернуться к самому началу, поговорив о вечном, что не утопало в море ограниченной действительности, беспощадно поглощающей грезы, не находивших своего отражения. Рози была приятной собеседницей, каковых в этом городе ему ещё не приходилось встречать, то ли из собственной разборчивости, что не давала шанса любому, кто не был ею, то ли из нежелания заводить с кем-либо дружеские отношения, в силе которых Дугласу пришлось однажды разочароваться.

Рози оставила его одного, не произнеся больше и слова. Оставила после себя шлейф недосказанности то ли в попытке заставить мужчину последовать за собой, чего он не сделал, то ли из желания уединиться, избавившись от любой компании. В любом случае Дуглас уже по привычке не мог предугадать, что она сделает. Он лишь проследил, как девушка торопливо прошла мимо его окна, опустив голову вниз, спасаясь от холода. Обещанного снега так и не было, что едва кого-либо огорчило. Тем не менее, в воздухе чувствовался мороз, неприятно покалывающий кожу.

Дуглас обнаружил возле дверей квартиры книгу с короткой запиской, что выпала, как только он поднял её. «Насколько правдиво утверждение, что Ремарк полон романтической грусти? «Триумфальная арка» должна утопать в винтаже полуночного Парижа». Маленькое сообщение, насквозь пропитанное грезами самой Рози.

Он поднес вырванный из школьной тетради лист к носу. Слова пахли духами девушки, полными пряностей, приятно щипающим ноздри. Тисненные чёрной ручкой буквы были витиевато округлыми, чего мужчина уже давно не встречал. Она будто нарочно аккуратно вырисовывала слова, что придавало им ещё большего смысла, наделяло душой.

На следующее утро Рози обнаружила у своей двери другую книгу, единственным посланием в которой были подчеркнутые слова – «Только мечта помогает нам примириться с действительностью».

***

Новость быстро распространилась по всему городу во многом благодаря небольшой заметке в местной газете. Телевидение ещё не успело взяться за повод, что было лишь делом времени, поскольку случай был прецедентным.

Рози повсюду стали сопровождать косые взгляды сверстников, которые шептались исподтишка, едва замечали её. Это было грубо и не воспитано, но едва это кого-то волновало. Общественность была взволнована, и она ничего не могла с этим сделать, кроме, как горделиво задрать и голову вверх, не внимать общему повышенному вниманию. Это оказалось сложнее, чем девушка могла представить, но поскольку ей уж пришлось иметь с этим дело, Рози была на удивление спокойна и непроницательна, за что её осуждали вдвойне сильнее. Публика требовала раскаявшегося страха, но ей не было за что испытывать чувство вины, поскольку виновницей она не была, как и остальные члены её семьи, невзирая на необоснованные суждения.

Была одна из перемен, и Рози стояла ногами на ободке унитаза, прячась за высокой перегородкой в ожидании того, когда другие девушки наконец-то прихорошатся и уйдут. Она их вовсе не боялась, но в то же время не испытывала большого желания встретиться с ними, изображая напускное безразличие к их явному отвращению. Они как раз обсуждали её, поэтому внезапное появление навряд ли заставило бы их заткнуться, скорее это подбило бы их на излитие гадостей. И Рози оборонялась бы, не став терпеть грубостей, но всё же избежать этого было кратчайшем путем сопротивления.

– Это поразительно ужасно. Её отец был почтенным человеком в городе. Кто мог подумать, что подобное может случиться? – произнесла одна из девушек.

– А я не удивлена на самом деле. Богатые ублюдки способы на всё, – ответила другая хриплым прокуренным голосом. Судя по запаху, она и сейчас курила. – Не удивлюсь, если студенток этих было куда больше, покуда не все могут решится на признание.

– Что намного ужасней, это что Гудвин теперь навряд ли примет хоть один приличный университет.

– Точно не после того, как её папаша сядет в тюрьму, – они вместе захохотали.

– Там он долго не продержится. Таких ублюдков убивают сразу…

Речь одной из девушек была оборвана на полуслове. Кто-то вошел и прервал их разговор. На короткий миг пространство заполнил шум коридоров, а в следующее мгновенье он снова утих, как только дверь оказалась закрытой.

– Слоан, это всё правда, что говорят о Гудвин? – задиристо спросила одна из девушек. – Или ты перестала водиться с ней после новостей? Вас давно не видели вместе.

– Закрой рот, Кэндалл, – фыркнула Бриана, включив один из кранов.

– Действительно, Кэндалл, не глупи. Уже весь город об этом знает, почему бы этому не быть правдой? – послышался следом прокуренный голос, утонувший в хриплом смехе. – Будет так грустно, если обнаружиться, что он надругался и над дочерью. Может, потому она такая тихая?

Рози чуть было не потеряла равновесие и не упала. Это был уже предел. Её чуть было не вырвало прямо на месте от одной мысли о том, что кто-то мог о подобном вообще подумать.

В следующую секунду раздался характерный звук удара ладони по щеке, за которым последовал пронизывающий слух крик. Падение, пыхтение, сдавленное дыхание и визг, скорее всего, впечатлительной Кэндалл. Тогда уж Рози не смогла дольше выжидать и вышла из чёртовой кабинки, запечатлев не весьма приятную картину того, как Бриана была прижата к грязному полу туалета крепким телом Лекси Стэндалл, которая прижимала к руке девушки всё ещё тлеющую сигарету. Кэндалл стояла в стороне, нарочно откручивая все краны, чтобы заглушить звук сдавленного крика Бри.

– Какого чёрта? – крикнула Рози, тут же обратив к себе внимание. – Отстань от неё, – она начала оттягивать Лекси за ворот кожаной куртки, впитавшей в себя до тошноты ужасный запах сигарет. Девушка упала прямиком на колени Бри, которая зашипела от боли с новой силой. И Рози начала тащить Лекси на себя, пока тупоголовая Кэндалл не подошла сзади и не потащила её за волосы.

Спустя пятнадцать минут все четверо оказались в приемной директора. По одну сторону сидели Бри и Рози, по другую – Лекси и Кэндалл. Первая испепеляла девушек взглядом, когда вторая содрогалась из страха перед предстоящим вызовом родителей, которых они все вместе дожидались. Ни одна из них даже не догадывалась о том, кто стал невольным свидетелем их драки, а заодно и разоблачителем, но то, что отстранения нельзя было избежать, было очевидным.

Они прошли в кабинет директора по очереди. Рози не испытывала ни капли стыда, волнения или страха. Как и Бриана, она рассказала всё, как было, не придав своему тону обвинения или негодования. Говорила ровно, твердо и спокойно, не испытывая стеснения. Она не могла не заметить, как директор смотрел на неё с неким неодобрением, что по большей части касалось не драки в туалете, а положения, в котором теперь оказалась вся её семья. И всё же Рози вместе с Бри отстранили от занятий лишь до конца дня, когда других двух девушек – на следующих полторы недели.

– Ты заслуживаешь всего, что с тобой происходит, – зло прошипела Лекси. – Надменная сука.

– Закрой рот, – устало простонала Рози. Она надеялась, отец не будет в ряду первых, кто придет за ней, что вызовет лишнее негодование. Было бы куда лучше, если бы он попросил сделать это кого-то другого, пусть это и была Кэрол, раздражающая своей навязчивостью.

Первой явилась мать Кэндалл. Костлявая блондинка, будто бы сошедшая с обложки глянцевого журнала, толкающая дочь к анорексии. Окинула всех оценивающим взглядом, прежде чем фыркнуть себе под нос, и удалиться, оставив всех в большом недоумении. Затем явился обкуренный брат Лекси, избавивший их её навязчиво неприятного общества.

– Тебе не стоило этого делать, – Рози покосилась на покраснение, оставшееся на руке девушки и напоминающем о её храбрости. – Они всё время разное болтают, а потом забывают об этом. Ничего нового.

– Это было несправедливо по отношению к тебе. И очень грубо. Знаю, ты не считаешь меня своим другом, но я не могла иначе.

– Неприятно признаваться, но это кажется мне милым. Спасибо, – она похлопала Бри по колену, когда та без лишнего промедления заключила её в теплых объятиях. В этот раз они были куда приятнее, хоть обстоятельства могли сложиться и лучше. Рози неуклюже обняла девушку в ответ, неловко при этом улыбнувшись.

И они сидели неподвижно несколько бесконечно долгих секунд, пока их не прервало появление отца Рози. Выражение лица у него было привычно раздраженное, хоть отчасти и уставшее. Он обжег обеих девушек острым непроницаемым взглядом, вызвав боязливое исступление на лице Бри. Гудвину стоило лишь кивнуть Рози, как она неловко попрощалась с Брианой, ещё раз шепотом поблагодарив её за героический поступок.

Отец был не в лучшем расположении духа. Рози почти была уверена, что, как только они окажутся в замкнутом пространстве его автомобиля, он начнет с необоснованных и совершенно незаслуженных обвинений. Мужчина не стал бы разбираться в обстоятельствах дела, спустив на дочь всех псов. Готовая к неприятным разговорам девушка преждевременно бросила на лицо тень упрямого неповиновения, которое должно было окончательно вывести отца из себя, что её уже мало беспокоило.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю