Текст книги "Много снов назад (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Рози не стала делиться с Брианой своим пониманием. Пожала плечами, мол «и что в этом такого»? Ненужным посчитала делиться с девушкой своей неопытностью. Больших надежд от дня рождения у Рози не могло быть, но расспросы об этом испортили бы всё окончательно.

День выдался длинным. Всё, чего ей хотелось, это съесть дурацкое пирожное, выпить очередную чашку кофе и прогуляться по скользкому блестящему снегу домой в одиночестве. По дороге можно было зайти в книжную лавку и побродить там немного, а затем заскочить в супермаркет и прикупить недостающих дома вещей. Можно было порадовать себя и свернуть в антикварный магазин, что был по дороге. Рози там всего однажды купила большое зеркало, после чего оставалась лишь гостьей, которую знали в лицо и порой даже угощали чашкой кофе.

Планы вмиг провалились с треском, когда Рози заметила машину матери на стоянке школы. В глупой леопардовой шубе она стояла, облокотившись об авто, сверкая стеклами очков от солнца, привлекая к себе всеобщее внимание. Пустился редкий снежок, но Бонни он не страшил. Подняв голову гордо вверх, она выдыхала вместе с паром сигаретный дым.

– Какого чёрта? – Рози остановилась напротив неё, сложив на груди руки. Благо тому, что Бриана ушла домой раньше и не была свидетельницей развернувшегося представления, в котором чувствовала бы себя крайне неловко.

– Я тоже рада тебя видеть, дорогая. С днем рождения! – Бонни подошла к дочери чуть ближе, чтобы обнять её, выбросив из пальцев сигарету. Стойкий запах табака всё ещё был повсюду.

– Сегодня не пятница. И, невзирая на мой день рождения, я никуда с тобой не пойду, – сквозь зубы прошипела девушка.

– А что если мы не поедем домой? И не в забронированный на весь вечер ресторан. Ты не увидишь сегодня ни отца, ни Киллиана. Обещаю, – она натянуто глупо улыбнулась, вынудив Рози закатить глаза в ответ. Отношения между ними были неизменно испорченными. – Ладно, Рози, не глупи. Садись и поехали, – Бонни открыла дверцу машины и ловко запрыгнула внутрь. – Я отвезу тебя домой.

Рози села в прогревшейся салон автомобиля и устало откинулась на мягкое удобное сидение, предварительно пристегнувшись ремнем безопасности. Бонни начала разговор. Несколько вежливых фраз, будто они были встретившимся посреди улицы ненароком старые знакомые, которые во избежание неловкости расспрашивали друг друга о том, о чем, в сущности, им было не так уж интересно узнать. Рози отвечала коротко и сухо, отвернув голову к окну, не желая даже смотреть в сторону матери. Ничего не спрашивала в ответ, поскольку не была любительницей притворяться. Да и было впрочем перед кем это было делать? Бонни была точно не той, кого девушка хотела бы впечатлить.

– Должна тебя расстроить, этим Рождеством мы не отправимся в семейную поездку. Отец придумал устроить дома праздничный прием, на который стоит пригласить наших друзей. Будет не так весело, как обычно, но что мы ещё можем сделать при подобных обстоятельствах?

Приближение Рождества не давало о себе забыть. Витрины пестрили яркими украшениями, в торговых центрах были выстроены очереди к Санте, напротив мэрии уже высилась огромная ёлка. Рози не спешила приобретать подарки, как и соглашаться праздновать Рождество дома в компании незнакомых людей, количество которых теперь-то должно поубавится, но даже лестной фальшивости тех было достаточно для того, чтобы она сторонилась торжества.

– Я не приду, – сухо отрезала девушка, устремив хмурый взгляд в окно. Улицы были расчищены от снега, сугробы которого высились, как оборонные башни по обе стороны проезжей части.

– Ладно, – безмятежно ответила мать. Ей было плевать. Отец бы стукнул кулаком, крикнул, пригрозил, в конце концов, но Бонни была крепким орешком. Упрямство дочери выводило её несколько раз из себя, но случалось это крайне редко, потому что по большей части Рози была ей безразлична. – Ты ведь здесь живешь? – кивнула в сторону дома, у которого намеревалась притормозить. Рози безразлично кивнула.

– И что теперь? – спросила девушка. – Это всё было явно не для того, чтобы мило поболтать, провести время вместе. Это всё не в твоем стиле.

– Ты права, – Бонни потянулась к бардачку и достала оттуда небольшой ключ с эмблемой Ford. Затем кивнула головой, вынуждая Рози следовать за ней. Вышла из машины, аккуратно прихлопнув двери, что поспешила сделать и девушка. Подняв руку в воздухе, Бонни нажала на небольшой брелок рядом с ключами, и машина подала сигнал в ответ, выделяясь на фоне других. – С днем рождения, – женщина сладко растянула слова, надев на лицо гадкую улыбку.

Рози таращилась на красный Ford широко открытыми глазами, рассматривая в отполированном капоте собственное отображение. Обошла машину вокруг, обводя пальцами её неровные поверхности.

– Нравиться? – самодовольно спросила Бонни.

– Я не приму этот подарок, – упрямо заявила вдруг. Рози обернулась к машине спиной, острый ключ царапал сердце, когда гордость оставалась в целости и сохранности. – Точно не от тебя.

– Если тебе так будет проще, отец тоже внес часть денег, – раздраженно ответила Бонни, ткнув острым концом ключа дочери в грудь. – Бери и не глупи. Будь так благодарна за то, что я уговорила его не устраивать пиршества в твою честь.

– Если бы на него ещё кто пришел, – фыркнула девушка. – Мне не нужна чёртова машина. Всё, что мне нужно было от вас, у меня уже есть. Хочешь преподнести мне подарок, оставь меня в покое.

– Рози, прекрати уже этот цирк, – мать прошипела сквозь зубы. Рози видела, что это был её предел, а потому смело улыбнулась в ответ, чтобы дать ей отпор, задеть, заставить чувствовать себя пристыженно.

Воздух рассек звук звонкой пощечины. Рози чуть пошатнулась на месте, прежде чем почувствовала жар. Щека в ту же секунду запылала, и она прикоснулась к ней холодной ладонью, встретившись с пронзительно ледяным взглядом матери, которая не чувствовала ни капли раскаяния.

– Ты должна знать своё место, глупая…

Рози не дала матери договорить. Ударила её, что было силы в ответ, а затем не стала долго ждать и вбежала мигом в подъезд, хлопнув за собой дверью.

Дуглас продолжал стоять у окна, даже когда услышал на лестничной площадке быстрые шаги Рози, за которыми последовал звучный хлопок дверьми. Представшая перед глазами картина, заставила его чувствовать себя скверно. Он обозлился на Бонни вдруг так сильно, что готов был сбежать вниз и отчитать за содеянное, но Рози справилась и без его помощи. И Дуглас не осуждал её ни в коем случае, невзирая на теплую память о собственной матери.

Глава 14

Рози чувствовала, будто это был канун важнейшего в жизни сражения, исход которого мог стоить всего. Она ужасно нервничала, чувствуя под кожей покалывание тысячи иголок, что безжалостно раздирали тело на куски, оставляя внутри кровавое месиво животного страха. Девушка едва ли могла припомнить, когда в последний раз так нервничала, потому что этот момент был ни на один не похож. Никогда ещё прежде её неумелое вранье не заводило так далеко.

Она чувствовала на плечах вес ответственности за то, что готова была совершить. В случае чего готова была взять вину за себя. Если кто раскусит вдруг Бри или Реджи, Рози не сумеет соврать, что они в равной степени причастны ко всему. Это всё была она одна, и никто другой не должен был стать жертвой обстоятельств в случае чего.

– Уверена, они нам поверили, – безмятежно ответила Бриана, будто ей ничего не стоило соврать. Наверное, она даже вошла во вкус, приняв на себя роль жертвы, каковой не была. Ей казалось, половину пути они уже сумели пройти, вот только беспокойство Рози передавалось со скоростью лесного пожара. Бри ещё держала себя в руках, но едва смогла бы делать это дольше.

– Должно быть, они взяли время для того, чтобы связаться с зачинщиком, проверить данные о тебе. Пока что у них нет оснований для изобличения, но всё же нам нужно будет надавить посильнее.

Рози водила указательным пальцем по ободку кружки, освободившейся из-под кофе. К пицце, заказанной на двоих, ещё не успела притронуться. Невзирая на голодное урчание живота, она не могла есть или даже смотреть на еду, от которой ещё с утра ужасно воротило. Волнение брало над ней верх, и Рози никак его не могла унять.

Бриана пила свой горячий шоколад, смакуя его с пончиком, изрисованным розовой приторно сладкой малиновой глазурью и наблюдала за Рози, взгляд которой был рассеяно затравленный. Она была необычайно бледна. Всё время вытирала потные ладони о края пальто и выдыхала через рот, будто забыла о том, как правильно было дышать.

– Тебе стоит выпить успокоительного, – Бри стала копошиться в сумке, когда Рози протяжно вздохнула, обреченно опустив голову вниз. Провела пальцами по испаринам на лбу, но те не разгладились, а затем прошлась пятерней по шелковисто гладким волосам, собранных в высокий хвост, что к концу длинного дня успел растрепаться.

Ожидание было невыносимым. Рози чувствовала, будто была на пороге смертной казни, что было явным преувеличением с её стороны. Попытки Брианы успокоить её были неуверенными, поскольку в ней самой сомнений было больше, чем смелости. Впрочем Рози сама всё это затеяла, что впрочем пока не вызывало упомрачительного восхищения и восторга.

Пока план девушки работал отлично, хоть и повернул неожиданно не в ту сторону. Ожидать того, что они за считанные секунды выведают тайну было глупостью, но всё же Рози сумела предастся прежней наивности, возникшей на почве закаленной души совсем неожиданно. Из долгого заточения выбрались наружу все недостатки, которых она так сильно страшилась и пыталась подавлять в себе. В отместку за своё тщательное угнетение душу разом захватили страх, нерешительность и наивность. Голова утопала в горячке суетливых мыслей.

Они заявились в юридический корпус ровно в половину десятого утра. Благо тому, что Рози знала карту здания и передвигалась по его коридорам легко, будто у себя дома. Ей был знаком каждый поворот и расположение каждой аудитории. Всего на миг девушка остановилась лишь напротив одной двери, на которой теперь красовалось имя, появившееся совсем недавно, а потому даже это незначительное изменение обратило к себе её внимание.

Рози остановилась и прочитала совсем тихо вслух – «Дуглас Рейвенгард». И губы невольно исказились в улыбке, а глаза всего на миг засияли. Его имя отдавало теплом, сумевшим разогнать в голове тучи, что роились внутри, затмевая страхом каждую новую мысль. Короткий оклик Брианы вернул её на землю. Рози провела пальцами по вытесненным золотом буквам, прежде чем продолжить пробираться дальше к нужному им кабинету.

Больше всего Рози опасалась того, что кто-нибудь её узнает. Это было бы чудовищной ошибкой и недоразумением, что она не могла себе позволить. Куда хуже было бы увидеть Дугласа, который непременно отговорил бы её, взывая к здравому рассудку. Даже в случае самого яростного сопротивления он бы окинул девушку холодным разочарованным взглядом, что скользнул бы под кожу подобно самому острому клинку ножа, под натиском которого Рози всё равно сдалась бы. Ему бы даже не пришлось прикладывать усилия, потому что Дуглас был единственным, кто имел на неё какое-либо влияние.

Рози нарочно отвернулась к окну, надвинув на лицо волосы, когда Бриана стояла лицом к пока ещё закрытой двери, за которой шел экзамен. Барабанила пальцами по подоконнику в ритм быстро бьющемуся сердцу, что так и норовило выскочить из груди, пока успокоительное не успело сработать. Бри сжимала в ладонях подол рубашки, нога нервно дергалась.

Рози почувствовала, как Бри подхватилась с места и воззвала к одной из девушек, вытащив её из толпы разбегающихся студентов. Следом за ней потянулось ещё двое. Сложив руки на груди, они не весьма дружелюбно рассматривали Рози, повернувшуюся к ним, и Бриану.

Бри начала говорить шепотом, прежде оглянувшись, будто опасалась, что их мог подслушать кто другой. Голос дрожал, как должно было быть, а тон был совершенно жалостливым. Рози нервно жевала губы, сжимая в потной ладони телефон с включенным диктофоном, и не внимала разговору, что разворачивался на её глазах. Кивала глупо головой и пыталась заглянуть через полуоткрытые двери, за которыми с испугом заметила Кэрол, копошащуюся с собранными билетами. Заметив краем глаза собравшуюся в коридоре компанию, она присмотрелась к ним. Рози чуть подвинулась, пытаясь спрятаться за фигурой близ стоящей к ней девушки. Кэрол подошла к дверям, и шум голосов вмиг умолк. Все застыли в ожидании чего-то, но больше всего опасений было у Рози. Она старалась не смотреть на Кэрол, будто это должно было гарантировать то, что и она на неё не взглянет, что работало совершенно иначе.

В конце концов, Кэрол хлопнула дверью, и Рози выдохнула с облегчением.

– Стерва, – прошептала одна из девушек, обратив к себе рассеянное внимание Рози. – Начала встречаться с новым профессором и вовсе с катушек слетела.

– С новым профессором? – голос Рози вдруг стал до неузнаваемости тонким и совершенно неестественным. Она перебила Бри, которая намеревалась вернуться к прежней теме разговора. Прочистив горло, девушка бегло оговорилась. – Я и не знала, что они встречаются.

– Заочники никогда ничего не знают. А у вас разве был экзамен с Рейвенгардом? – спросила другая девушка, и этот вопрос стал костью поперек горла Рози. Она будто набрала в рот воды и вдруг не смогла ничего из себя выдавить.

– Нет, но мы видели его посреди коридора несколько раз, – Бри быстро подхватила нить разговора, чем спасла Рози от провала. – Он показался нам милым. Странно, что он посмотрел в сторону этой… – девушка замешкалась с именем преподавательницы, лица которой даже не успела запомнить за тех несколько коротких секунд, что они пересеклись.

– В конце концов, это всего лишь слухи, – кажется, никто не заметил провала. Напротив, они приняли взывание к мисс Тринити, как к «этой» достаточно пренебрежительным, чтобы не обратить внимания на то, что имя её осталось не названным.

– О которых, тем не менее, треплются все вокруг. Она ведь постоянно ошивается у его кабинета. Я сама несколько раз видела, как Тринити выходила оттуда, всякий раз воодушевленная и радостная…

– Простите, но мы хотели с вами обсудить кое-что иное, – Бриана снова понизила голос до шепота. Она начала изъяснятся, как Рози поникла. Лицо покрылось красными пятнами, от злости она не заметила, как прокусила губу, лишь почувствовав на кончике языка металлический привкус. Сжимала крепко ладони в кулаки, а дыхание стало вдруг затруднительным.

Рози выпала из разговора, а опомнилась, лишь когда одна из девушек сжала её плечо, обращаясь на прямую. Спрашивала о том, была ли она одной среди них. Она невольно поморщилась, опустила голову и совсем невнятно ответила. В следующую же минуту они попрощались.

– Какого чёрта? – спросила Рози, когда девушки начали удаляться, оставив их с Брианой снова наедине.

Не задавая лишних вопросов, Бри всё объяснила. На клочке вырванного из тетради листа им оставили адрес. Девушки условились о встрече в общежитие, где за закрытыми дверями комнаты смогли бы обсудить этот щекотливый вопрос. Встреча эта должна была состояться вечером, около семи часов. Поэтому теперь Бри вместе с Рози сидели в кафетерии рядом с общежитием, нетерпеливо ожидая того, когда всё закончиться.

Бри протянула ей таблетку успокоительного, что Рози тут же проглотила, попросив ещё одну. Ей было жарко в теплой одежде, голова шла кругом. Рози хотелось визжать, крошить всё вокруг, чтобы затем рухнуть от бессилия вниз и позволить себе выдавить из глаз несколько соленых капель.

Чувствовать себя слабой было для неё в новинку. Ни тело, ни душа не принимали дурацкого вранья, что было сродни неудачно подсаженного органа, жизнь без которого была не то, чтобы невозможной, но уж точно неполноценной. Рози ненавидела себя за это несовершенство. Она могла изменить свои убеждения, но не себя саму. Вырвать с корнями наивную мечтательность было не просто. Её сорняки по-прежнему находили своё место на почве души. Рози не изменила своей сущности, лишь направление мысли, что стала более практичной. Изменить подкожную нетерпимость ко лжи она не могла, как бы сильно не хотела.

– Могу ли я тебя спросить кое-что личностное? – спросила вдруг Бриана, вытирая с кончиков пальцев розовую глазурь от пончика.

– Никаких «правда или нет»? – она неуверенно усмехнулась, но лицо Бри сохраняло хладнокровную серьезность, будто она должна была спросить о чем-то действительно личностном, что могло бы не понравиться Рози. – Не уверена, что смогу ответить тебе, но можешь попытаться.

– Между тобой и тем профессором что-то было? – Бриана решила рубать с плеча. – Я имею в виду, было ли что-то большее, о чем ты теперь могла бы жалеть? – более мягко спросила девушка, заметив, как к лицу Рози в ту же секунду прилила кровь. Она опешила, открыла рот от удивления, но не смогла произнести и слова. Затем глупо улыбнулась, сжала губы в тонкую полосу, а потом их уголки и вовсе опустились вниз.

– Мы знакомы, но… Он ни за что и никогда не сделал бы ничего плохого, – Рози подняла стеклянные глаза на Бри, которая распознала в них что-то глубоко сокровенное. Это была сама суть естества девушки, что было чистым алмазом, потерявшемся в пыли безразличности и высокомерия, что она пускала в глаза каждому, кто подходил к ней чуть ближе, чем сама хотела, чтобы к ней приближались.

Короткая минута слабости, что одолевала с каждым днем сильнее. Вопрос Брианы стал ударом поддых. Рози больше не могла скрывать своей привязанности к Дугласу, что стала неотделимой частью её самой. Ещё одно короткое упоминание о нем кольнуло в сердце неуверенностью и упреком, стоило ли ослушиваться его. Мотнула головой, отгоняя сомнения, что без мыслей о Дугласе наполняли Рози всю доверху своей желчью, и проверила часы на телефоне.

– Реджи знает? – Бриана решила не останавливаться на половине стези, что вела в самую сердцевину сущности Рози, дверь которой оказалась случайно приоткрыта. Страх сделал её уязвимой, но всё же не глупой и малодушной.

– Знаешь, ему не обязательно знать обо всем, что со мной происходит, – в голосе прорезались нотки раздраженности, и Бри поняла, что оступилась. Зашла слишком далеко, воззвав к той самой Рози, которую опасалась и избегала. – Особенно о том, что, в сущности, не имеет большого значения, – произнесла нарочито громко. Похоже, успокоительное начало действовать.

– Прости, я не хотела. Просто твое поведение было странным сегодня. И…

– Пожалуйста, давай сосредоточимся на важном, – Рози закатила глаза и обреченно вздохнула. В конце концов, она отломила треугольник пиццы и заставила себя съесть что-нибудь, унимая недовольное ворчание голодного желудка. Таблетки действовали, и Рози почувствовала накрывшую её волну спокойствия, что было не настоящим. Голова всё ещё гудела от голосов, что стали всего лишь тише. Они перестали кричать, но стиха шептали, угрожая тем, что всякая ложь будет разоблачена.

Они продолжили сидеть в напряженном молчании. Бриана жадно ела пиццу, кусок за куском, когда Рози заказала ещё одну чашку кофе.

– Осталось немного, – произнесла Бри, когда они покинули маленькое уютное кафе, оказавшись на промозглой улице. Шел снег, большие хлопья которого залетали за ворот и остужали пыл возбудившегося тела, что в жаре снова начало сопротивляться волнению. Небо успело окраситься в глубокий синий, пестривший белыми бликами, утопающими в штучном свете уличных фонарей.

Рози поежилась. Натянула на руки перчатки, замотала шею в шарф, хоть идти им было не так далеко. Чудилась тому, что тело не охватывала приятная дрожь волнения, а напротив сердце проваливалось в темные глыбы мрака, сковывающие сознание в крепкие цепи. Когда она обводила вокруг пальца помощника Дугласа, это выдавалось ей забавой, да и только. Рози блефовала так легко, ловко играла с парнем, не замявшись ни на секунду. Была убедительно серьезной и прямолинейной. Была самой собой, что сработало безотказно. Теперь это не срабатывало.

Очевидно, дело было в том, что всё было куда серьезнее, чем прежде. Рози всё тщательно продумала, а не действовала, как обычно, экспромтом, блистая умением импровизировать в запутывание, блефе и иронии, смесь которых была безотказно действенной. Умудрилась вмешать во всё Бриану и Реджи, чтобы затем самой не быть уверенной в том, что делала всё правильно. Она должна была ощущать себя иначе, но была на пределе чувств, что вырвались наружу, когда Рози полагала, что сумела похоронить их все заживо, выстроив из себя ту личность, которой было удобнее быть. Она даже сумела убедить себя в том, что была настоящей в своей высокомерной строгости, что хоть и было не далеко от правды, но истоки своих чувств Рози искала намеренно не в правильных местах.

Она не копалась часами в прошлом, что почти ничем не отличалось от действительности. Не зацикливалась нарочно на издевках отца, который не находил в своей беспочвенной критике что-то неправильное, или безразличности матери, увлеченной самой собой больше, нежели воспитанием детей. Не хотела даже думать о брате, который так легко испортился, позволив себе немыслимое безрассудство и жестокость. Кроме Реджи у Рози больше не было друзей. Никто ни разу не признавался ей в любви.

Самоуверенность не была признаком любви к себе, но стала порождением эгоизма. Истоки вели к одиночеству, что было искорени самым глубоким чувством, что Рози отчаянно отрицала. Прятала его внутри себя, прикрывая самообманом того, что ей никто, в сущности, не был нужен. Она была умнее, красивее, лучше того мира, что отказывался её принимать. Вот только вместо того, чтобы испытывать на себе это убеждение, девушка лишь показательно его демонстрировала, заставляя других верить в собственную неуязвимость, что пала у подножья неуверенности перед единственным, чего она не могла научиться делать – врать.

Они оказались на пороге общежития ровно в обозначенное время. Бриана сжимала в ладони отрывок с номером комнаты, что они изучали, неторопливо ступая путанными суетливыми коридорами, где никому до них не было дела. Здесь оказалось достаточно шумно и многолюдно, особенно под вечер, невзирая на то, что многие из студентов собрались убывать в скором времени домой, куда спешили попасть к Рождеству.

Рози с ужасом осознавала, что подобное ждало её уже меньше, чем через год. Только бы планы не были отменены против её воли. В попытке сохранять свои взгляды реалистичными, а мысли трезвыми, она не исключала и худшего развития событий. И, тем не менее, картина предстоящей жизни удручала. Слишком много шума, слишком много лиц, слишком много здесь было того, чего Рози обычно избегала. Одноклассников после школы она могла ещё полдня не видеть, в университете отдыха от одинаковых серых лиц не было совсем.

Они обнаружили на одной из комнат тот самый номер, что искали на протяжении пятнадцати минут. Ещё раз неуверенно переглянулись между собой. Рози включила диктофон, сжав телефон в потной ладони, Бриана набрала полную грудь воздуха, прежде чем постучать.

За дверью послышался крик, но слова были едва различимы. Ещё через два стука дверь открыли, и перед ними стояла одна из девушек, которую они встретили днем. За её спиной Рози заметила ещё четверо других девушек.

– Мы как раз тебя ждали, – девушка отодвинулась, позволив Бриане войти в комнату. Когда Рози вознамерилась войти следом за ней, ей этого не позволили сделать. – Тебе лучше остаться здесь. Обещаю, с ней всё будет в порядке, – девушка выдавила натянуто вежливую улыбку, которая была, как ведро холодной воды вылитой на голову как раз в разгар разбушевавшегося мороза.

– Я буду ждать тебя… – только и успела произнести Рози, прежде чем дверь перед её носом захлопнулась. Она оставалась стоять на месте ещё несколько бесконечно долгих минут в смятении, что же стоило делать дальше.

В конце концов, выключила диктофон, расстегнула пальто и обессиленно опустилась на пол и зажала голову между ног. Теперь она точно ничего не могла сделать.

***

Оставался всего один экзамен, но Дуглас вынужден был появляться на рабочем месте каждый день, что было, по его мнению, бессмыслицей, которую будто бы забавы ради придумал мистер Мэдден, занявший место Гудвина. Он стал к нему тщательнее присматриваться, что не очень помогало, потому что новоиспеченный декан был с головой в делах и выделял время на подчиненных лишь дважды в неделю исключительно по расписанию. Неразговорчив и нелюдим – он был полной противоположностью Гудвина, любителя громких вычурных торжеств и слишком явной лести. Кроме того Мэдден едва справлялся со своими обязанностями, о чем Дугласу неизменно докладывала Кэрол, которой было напрасным верить, но в то же время пропустить её болтовню через себя он тоже не мог.

Дуглас просил Клайва найти, как можно больше информации о Мэддене, которую желал изучить самостоятельно. Прежде с подобным ему помогал справляться Карл, о котором он вспомнил совсем ненароком, прочесывая до полуночи предоставленные Клайвом документы. Должно быть, Николь теперь проклинала его имя, вспоминая куда чаще, чем это теперь случалось с ним, и ему стало интересно, как они теперь жили. В его-то квартире должно быть не так уж плохо, но всё же было странным, что от самой Николь он не получил ни единой вести.

Случайное вспоминание о бывшей жене вынудило открыть давно забытую электронную почту. Вспомнил пароль лишь с третьей попытки. После того, как новость о поддельном мошенничестве распространилась через СМИ, Дуглас получал на электронный адрес много писем с угрозами, которые устал блокировать, пока, в конце концов, не создал себе новый профиль. О нем знали немногие – отец, кузен из Вашингтона, а теперь ещё и Гудвин и почти все студенты, присылающие на его почту запоздалое домашнее задание.

Николь всё же прислала ему несколько имейлов, что значились непрочитанными. Последнее было отправлено чуть меньше полугода назад. Дуглас неохотно открыл её письма и принялся читать, не ожидая встретить слова, в которых хотя бы ненароком можно было встретить слова «скучаю», «люблю» или «вернись». Это были угрозы, сменявшиеся мольбами. В одном из писем Никки взывала к их прошлому, вспоминая несколько действительно согревающих душу эпизодами, чтобы затем в другом своем письме истерзать его сердце упреками.

В последнем письме она бранила его за то, что он был намерен забрать хотя бы свою машину, что, в конце концов, всё равно досталась ей. О последней поездке Карла она не писала вопреки тому, что Дуглас почти был уверен в том, что его отказ изрядно её выведет из себя, что за последнее время их общения у него получалось легко. В отличие от Карла, Николь знала гораздо больше обо всех условностях договора, что Дуглас был вынужден подписать после всего того безумия, во что его вязали против воли. Единственное, что мужчину удивляло так это исключительно то, что всё же Николь осталась после всех этих слов в стороне. Оставила его в покое, что было не так уж на неё похоже. Она изменила ему, бросила, первой подала на развод и отняла почти всё, не позволив даже оставить себе чёртову машину и кроме того имела наглость надеяться на то, что он поможет ей и её любовнику. Наверное, дело было в беременности, воспоминание о которой тяжким бременем снова легло на плечи Дугласа.

Он не удержался и проверил заодно Фейсбук и Твиттер. Слишком глупо, но Дуглас уже пустился по этой колее вниз и не мог остановиться. Одинокий зимний вечер сам нашептывал на ухо воспоминания, которым он не мог противиться, потому что, невзирая на плохой исход, начиналось всё достаточно приятно.

Они познакомились в конторе, куда Дуглас устроился впервые на работу. Небольшое съемное помещение, где группа ещё недавних студентов занимались защитой гражданских прав людей со средним доходом. Она пришла на месяц позже него, и уже в первый же рабочий день Дуглас пригласил Николь на свидание, что завершилось в её постели. Встречи после работы быстро превратились в привычку, но всё же обязывать друг друга отношениями они не спешили. Дуглас не был уверен, кем они были друг другу, пока Николь не пригласила его на Рождество к себе домой. Тогда уж сомнений вовсе не осталось.

Через год он нашел работу в более серьезной и высокооплачиваемой фирме. Николь перетащил следом за собой, устроив на приличной должности. Работы было навалом, поэтому даже в четырех стенах одного офиса они пересекались изредка, что, наверное, даже больше укрепило их отношения. Дуглас по-прежнему не знал, как это срабатывало, но чем меньше они виделись, тем больше скучали друг по другу, а потому конец дня всегда был лучшей его частью. Он двигался по карьерной лестнице куда быстрее девушки, успевал переступать широким шагом две-три ступени, когда Никки могла перешагнуть лишь одну.

Он сделал предложение на третью годовщину отношений. Ничего замысловатого. Столик в дорогом ресторане, кольцо в бокале с шампанским, одно колено, согласие, аплодисменты, бесплатный десерт. Дуглас даже не задумывался над тем, чтобы сделать всё иначе.

Ещё через год Николь решила уволиться с работы. Его дохода вполне хватало для обеспечения. Дуглас не возражал решению жены, ведь в сердцах надеялся на то, что означало это исключительно то, что она готовилась стать матерью для их общих детей, о чем сама Николь думала в последнюю очередь.

Совместные десять лет жизни с Никки прошли для мужчины незаметно. Казалось, всё длилось не больше года, когда его знакомство с Рози, казалось, затянулось на десятилетия. Теперь, когда было время, Дуглас замечал каждую деталь, чувствовал каждый свой неосторожный шаг навстречу пропасти, к которой осторожно подступал в темноте. И это нравилось ему равнозначно тому, как и раздражало. Терпимость была неплохим качеством, вот только даже его грани были четко обозначены. И его тяга к девушка уже давно давила на толстые стены самообладания, что трещали по швам.

Профиль бывшей жены украшала портретная фотография с Карлом, опубликованная как раз во время их затянувшегося развода. Она была в сети совсем недавно, но обновлений больше не было. На странице ещё остались старые фото, на которых они были вместе, что даже было забавным. Надолго Дуглас на профиле бывшей жены не задержался. Хотел найти Рози, но попытка оказалась безуспешной. Нашел страницу Киллиана и Бонни, но не Рози. Почему-то его это даже не удивило.

Он сидел в своем кабинете и безнадежно скучал. Смотрел пустым взглядом на плоский экран ноутбука, где изучал профиль некоего Реджинальда Кинси, лицо и имя которого казались смутно знакомыми. Рози несколько раз упоминала о своем друге с индийскими корнями, о которых он никогда не вспоминал, упрямо твердя всем вокруг, что родился в холодной Канаде, откуда его родители переехали, едва ему успело исполниться три. Это было не так уж важно, но Дуглас почему-то помнил об этом. Безошибочно это был именно этот парень. И он пролистывал сотню фотографий, надеясь отыскать хотя бы на одной из них знакомое лицо Рози.