Текст книги "Добрым словом и пистолетом (СИ)"

Автор книги: Норлин Илонвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

– Коллега, коллега, успокойтесь!.. − снова попросил Игливин.

– Еще раз. Удар должен наноситься слегка сверху, – доктор Лайнион взял себя в руки и, снизив тон, повернулся к Турину. – Позвольте. Вот: молодой человек, он выше меня на полголовы. Если я буду бить его сзади какой-нибудь палкой, след окажется под углом. А он почти горизонтальный.

– Молодой человек? – с наигранным удивлением переспросил доктор Миаред. – Горизонтальный?

– След! – рявкнул доктор Лайнион. – След удара горизонтальный!

– Так он и сидеть мог!..

Они явно вернулись к уже звучавшим аргументам и, не обращая внимание на попытки Игливина урезонить, стали перекрикивать друг друга и одновременно тянуть Турина в разные стороны. Тот попытался освободиться, но вместо этого был усажен на стул и мгновенно сделался объектом испытаний.

– Значит, так, – понаблюдав за перепалкой, негромко заговорил Айлин Лирион. – Однозначных выводов не будет. Они тут проспорят до Второй Музыки, но я тебе скажу как есть: да, мог быть какой-то неубедительный, неловкий удар сзади, а затем – тут я согласен с Элрет – кто-то пустил в дело кулак. Но все же склоняюсь к другому: били один раз, очень точно и наверняка – а потом уже тело или подхватить не успели, или не удержали как следует. Никакого свободного падения с высоты роста в любом случае не было.

– Айлин, скажи – как есть. Случайность допустима?

– Случайность? А я не собью? Наше дело – факты, выводы за тобой. Или кто их будет делать…

– Не собьешь.

– Как скажешь… Случайно ударить в голову и сразу проломить такой череп?.. – Лирион отвел взгляд, посмотрел на прикрытое тело, вздохнул. – Случайно все возможно… В моей практике хватает странных случаев – вплоть до мрачных курьезов. Помню, как-то сестра зашивает парню губу – решили, осколком порвало, зуб выбило. Он сидит, смеется, сестра ругается, чтоб не мешал. А когда закончила – встал, покачнулся и рухнул. Мы на вскрытии обомлели: в нёбе дырка, в голове пуля, вместо содержимого каша… – он потер щеку тыльной стороной ладони и вздохнул. – Извини, профессиональные байки… Дарлас, помоги-ка, перевернем.

Белег посторонился, освобождая место.

Доктор Курмин, непривычно тихий и подавленный, все это время молчал, не участвовал в споре и как будто не слишком интересовался им. Разве что на Белега, когда тот вошел, взглянул вопросительно и явно хотел что-то спросить, но не стал. Сейчас они с Лирионом в четыре руки перевернули тело, и Белег подошел ближе.

– Вот смотри. А сперва ответь: какие есть на теле точки, удар по которым повлечет мгновенную смерть?

Белег ответил.

– Точно. Значит, если хотели убить быстро и наверняка, разумнее было бы бить… Куда… Допустим, кость височная, она тоньше. В кадык тоже – гарантированно, хотя это несколько секунд агонии и удушья. В переносицу очень хорошо, но жертва еще может успеть отстраниться. А тут… Понимаешь, кость-то лобная оч-чень крепкая. Но зато именно с такой силой, именно в такой проекции, смотри, что получилось – только прошу, не падай… Видишь, снаружи все чистенько, а под крышкой вон какие разрушения, одно сплошное кровоизлияние, здесь вот вообще – ошметки. Случайность?.. – Лирион отложил ланцет и развел руками. – Ты спросил, я, как мог, ответил. А есть ли в этом деле место случайностям – решай…

– Я тебя понял.

Двое спорщиков продолжали кружить над Турином, а тот вертел головой, слушая обоих и более-менее успешно уворачиваясь от экспериментальных ударов с разных сторон. Доктор Игливин уже просто сокрушенно наблюдал за ними, вздыхал и крутил завод карманных часов.

– Про гнома что-то скажешь?

Лирион покачал головой.

– Установка была – закончить с Элу. Только потом гном. Его даже в наш морг уже перевезли.

– Но мы посмотрели – внешне, – заговорил наконец доктор Курмин. Заторможенно отер ладонью лицо, глаза, проморгался. – С ним пока причин для спора нет: на теле имеются отдельные синяки, но они старые, и это скорее что-то бытовое, пустячное. Сильно били по лицу – вероятно, тоже кулаком. Хотя мы с Урвасом сходимся в предположении – разумеется, предварительном – что ему как раз сначала переносицу сломали. Я бы даже больше сказал: вдавили внутрь.

– Тоже кулаком?

– Как вам сказать, господин Куталион, – доктор Курмин с сомнением взглянул на старшего коллегу, но тот лишь пожал плечами – решай, мол, сам. – Не хочется голословно утверждать, это пока предположение…

– Говорите.

– В общем, там такая характерная поперечина… На ощупь скорее, чем на глаз. Труп полежит, она обозначится. Может, это от ребра ладони… Но я бы из своего чисто хирургического опыта предположил, что его обо что-то ударили. Проще всего – о край стола. Знаете, так: хват за затылок и с размаху. В принципе, и по росту тогда подходит… Но тогда это было наповал, и не очень понятно, зачем бить по лицу дальше…

– Это как раз объяснимо.

– Вам виднее… Но я повторю, господин Куталион: это только первое впечатление и только визуальный осмотр. Так-то гном в общем здоровый, хотя есть какие-то признаки… печень вот увеличена. Что еще?.. Работал руками, не голодал, мылся… у парикмахера и где-то в бане был буквально накануне… Кстати, вот: туфли на нем чужие.

Наверное, нашлось бы еще что спросить, но тут из-за прикрытой двери в соседнее помещение раздался шум – чей-то севший незнакомый голос, быстрые шаги, и следом дверь распахнулась.

– Белег! – застыл на пороге бледный Марондир, покачнулся, схватился за косяк и почему-то, глядя прямо в глаза, тупо уточнил: – Ты здесь?

04 часа 46 минут

Через коридор к кабинету Маблунга пришлось проталкиваться, работая локтями. Белег за шиворот выдернул с порога кого-то из комендантских, отпихнул застывшего секретаря, прошел вперед. Внутри было полно народу. Возле рабочего стола, по обе стороны от кресла, стояли майор Роглин и полковник Руиндис – оба оторопело смотрели перед собой, и первый держал в руках пустую кобуру, а вторая – табельный «Карсид».

Маблунг, все так же без мундира, в одной белой рубашке, лежал грудью на столе, отвернув голову на бок и уронив на сукно правую руку. Левая, опутанная вересково-плющевыми побегами, неловко свисала к полу.

«Главе Государственного Совета

королевства Дориат и Белерианд

Его Высочеству принцу крови

Ороферу Эльмиону

от коменданта города Менегрота

Маблунга Фаротиона»

Далее вместо текста лист был щедро залит мутной алой лужей.

Комментарий к Глава IV. Особые полномочия

Маблунг (иллюстрация от нейросети Kandinsky)

https://postimg.cc/6T0dfrvk

========== Глава V. Недоброе утро ==========

Комментарий к Глава V. Недоброе утро

В главе обсуждается суицид.

07 часов 09 минут

«Глаурунг» завернул в подворотню в то утреннее время, когда по Кирпичному проезду обычно вовсю уже спешили рабочие. Чуть позже, после восьми, появлялись и служащие, начинали грохотать подводы, гудеть автомобили, цокать копыта лошадей, и тогда город окончательно просыпался, входил в привычный ежедневный ритм. Но сейчас улица была пустынна, тиха, окна в домах задернуты, и только на больших перекрестках шевелились в утренней дымке темные фигуры вооруженных патрулей.

В кабинете Маблунга все закончилось час назад. С носилками ушли двое полицейских в младших чинах, с ними, предварительно помявшись, потоптавшись со своим саквояжем, ушел и доктор Игливин, а треть комендатуры, что так и торчала в коридоре, заторможенно провожала их взглядами и вразнобой козыряла заляпанной белой простыне.

– Что ж, проблема решилась сама собой, – вслед носилкам заметил Орофер.

Он явился, почти прибежал, сразу за Белегом и Турином. И почти сразу пришел в себя, огляделся и надавал знакомых уже распоряжений: ключи сюда, доклады – мне, документы под сургуч. Прежнее распоряжение Марондиру и Руиндис тоже повторилось, и оба невпопад помычали, вроде как соглашаясь. На этом и следовало закончить. Но Орофер не закончил, а потом и добавил, подчеркнуто не глядя ни на кого:

– Хоть кому-то хватило смелости признать свои ошибки.

Белег медленно отвел взгляд от забрызганного стола, и тут же кто-то – оказалось, доктор Курмин – цепко прихватил его за локоть и сунул в сжимающийся кулак что-то маленькое, влажное.

– Господин Куталион… Возьмите, пожалуйста.

Пальцы захолодило, резко запахло нашатырем.

– А вот это – правильно, – согласился Орофер. Развернулся, вздернул подбородок и пошел к раскуроченным дверям, где два адъютанта сразу подтянулись, посторонились.

– Ваше Высочество, – клочок ваты превратился в тугой шарик, Белег аккуратно убрал его в карман и так же тихо договорил: – Поясните.

Орофер приостановился. Помедлив, обернулся. Несколько секунд они с Белегом смотрели друг на друга, пока принц не дрогнул лицом, не кивнул еле заметно и не приложил к груди правую руку. После этого вышел.

Ватный шарик в кармане почти просох, но резкий запах от него не выветрился. Белег сунул его обратно, дождался, когда Турин припаркуется, и открыл дверь. Почти сразу напротив распахнулась дверь парадной, следом вторая; со стороны флигеля хрипло гавкнул Батон; где-то хлопнуло, зашевелились слабо подсвеченные шторы, и не прошло минуты, как «Глаурунг» оказался в плотном кольце высыпавших во двор соседей.

Мотор затих, Турин тоже выбрался наружу.

– Неужели это правда, господин Куталион? Король действительно умер?! – первой решилась всегда приветливая, всегда общительная ниссэн Ливиэль.

Они с супругом, с мастером Сормасом, несколько лет назад переехали из приграничного Ниврима: скромный капитал, помощь взрослых детей – и вот в столицу пожаловала образцовая семейная пара, их имущество и их небольшое предприятие. «Дориатский завиток» – так называлось заведение на первом этаже с отдельным входом из подворотни, владельцы жили этажом выше, в квартире №3, а господин Гвириэль регулярно ставил им на вид чересчур сильный запах шампуней и одеколонов и регулярно пытался подловить мастера Сормаса на выливании в подворотне мыльной воды. Впрочем, ни разу не преуспел.

– Это же не может быть правдой? – подхватила ниссэн Авриль. Без привычного передника, в пестром домашнем платье, она зябко куталась в нелепо-мохнатую желтую шаль.

Другие жильцы словно дождались команды и посыпали возгласами, причитаниями и полными отчаянной надежды вопросами.

– Действительно, не может же быть!..

– Околоточный сказал! Не наврал же?

– Расскажите, что случилось!

Дверь «Глаурунга» закрываться не хотела, и Белег двинул ее кулаком – зеркало задрожало, раздался тугой щелчок, а вокруг как-то резко осеклись.

– Это правда.

Милая нис Дорвэн спрятала лицо в худеньких ладонях и горько заплакала.

– Что ж это… прямо во дворце? – прочистив горло, уточнил Идмо.

– Да! – дергано бросил Турин, отвернулся и не менее дергано распахнул капот – срочно полез проверить нутро «Глаурунга». Обычно это сразу притягивало весь выводок детей из восьмой квартиры, но сейчас они притихли и разноголовой глазастой гурьбой жались за спинами родителей.

– Да-а-а… – повторил Идмо. Стянул с головы фуражку и потер макушку увечной рукой. – Да…

Остальные молчали, переваривая как будто бы только теперь ставшее окончательным, бесповоротным известие. А потом словно очнулись и разом загомонили.

– Да как же такое произошло?

– Что ж теперь будет-то?!

– Значит, война начнется…

– Но их же поймают!..

– Ангбандские шпионы это, не иначе!

– Но околоточный сказал – гномы!

– А к нам, господин Куталион, знаете, прямо на лекцию пришли… прервали и по домам отправили, – вставил в общем шуме студент-первокурсник Урвил, которого все в доме звали просто – Урьо.

Их с братом-близнецом (того почему-то называли полностью – Эрвилиндион) родители прислали учиться из маленького городка в Регионе, и теперь между прогулками, танцами и бурными вечеринками они иногда посещали свой факультет коммерции.

– Порт закрыт, на реке военные катера, – тихо добавил Келентир.

Среди детей раздалось хныканье, и кто-то из мальчишек тут же зашикал-зашептал: «Ну что ты! что! Это же наши катера!»

– Нам тоже велели закрыться. И мастеру Гуину… – сообщил мастер Сормас и опасливо покосился на гнома.

Тот, понурый и подавленный, стоял чуть в стороне от других жильцов и, вопреки обычной своей веселой словоохотливости, помалкивал.

– Мастер Гуин, – позвал Белег, – у вас возникли неприятности?

Гном откашлялся в бороду, покачал головой.

– Как будто нет, господин Куталион… Надолго ли?.. Проверили документы, расспросили, из города велели не уезжать. Соседи вот, спасибо им, подтвердили, что я из лавки не отлучался…

Соседи действительно покивали, но как-то неуверенно, отводя глаза.

Мастер Гуин ввиду неких своих противоречий с гильдией жил не в квартале Наугрим. Его просторная квартира с парадным выходом на перекресток Кирпичного и Торфяной служила разом мастерской, лавкой и домом: здесь он скупал, ремонтировал и перепродавал разную мелкую технику – фотокамеры, электрические нагреватели, телефонные аппараты и тому подобное. В доме он числился на хорошем счету.

– Да! К нам, знаете ли, приходил околоточный, и розыскной офицер вместе с ним! – спохватился тут господин Гвириэль. Резво протиснулся между спинами жильцов и вылез прямо перед Белегом. – Всех пересчитал, всех расспросил, проверил бумаги – я про вас с господином капитаном сразу сказал: уехали куда-то поспешно, а куда – не сказали, а он говорит так невежливо: «Знаю!» Но у меня-то в бумагах все в порядке, все цифры сходятся, и регистрационные списки я подаю всегда в срок… А подлинность документов выявлять не моя забота, я же не специалист в этом вопросе и могу даже не подозревать, если что не так! – он частил и как всегда тараторил, а заодно косился куда-то вбок. – И потому я так и сказал: дом у меня приличный, а значит…

На третьем этаже, в угловой квартире прямо напротив Белега и Турина, жил некто Халардон – скрытный, неразговорчивый и регулярно пропадающий на несколько дней кряду тип. Господин Гвириэль уже дважды делился с Белегом своими подозрениями и дважды просил поспособствовать: «С бумагами у него все в порядке, и оплачено исправно! Но я уверен: это голдо! голодримский шпион! Я хочу выселить его до приезда Мальвис, ей совсем ни к чему такое соседство! Да вот беда – я не сразу разглядел его натуру, а договор подписан сразу на год…» Белег с этими доводами не спорил, но от решительных мер господина Гвириэля постарался мягко удержать. Что до Ломраса Халардона, то тут большого секрета не было: жил он в Менегроте второй год, работал в Зареченской больнице; от ворот у него имелся дубликат ключа, и в сумерках он часто спускался вниз, чтобы встретить или проводить свою медсестру.

Сейчас высокий и худой Халардон стоял поодаль, молчал и только быстро-быстро крутил в левой руке спичечный коробок. Красноречивый взгляд в свою сторону он, может, заметил, может, нет – в любом случае ничего не сказал и виду не подал.

– А вот знаете! знаете ли, может быть, сейчас не совсем подходящий момент! – вдруг сам себя перебил и опять зачастил, опять замахал руками господин Гвириэль.

Из внутреннего кармана его синего бархатного пиджачка появился аккуратно сложенный листок.

– Вот раз уж мы с вами собрались все тут, и все тут заинтересованные лица, я хотел попросить вас взглянуть и подписать. Это составленная мною петиция на имя господина коменданта о переименовании нашего Кирпичного проезда! Как всем известно, я давно добиваюсь этого и предлагаю очень красивое название: Яблоневая улица! Дело в том, что Мальвис очень любит яблони в цвету, но главное, Кирпичный завод находится совсем не по нашей улице! И совсем не по делу называть нашу Яблоневую улицу таким заурядным и непоэтичным названием – Кирпичный проезд! Мы с вами давно согласились, что это топографическая ошибка! И, пользуясь случаем!..

Умолкнув было, соседи загалдели снова, заглушили его чередой все тех же вопросов. Турин, не выдержав, громко хлопнул сначала капотом, затем ладонью – по нему же.

– Так, господа хорошие! Хватит! Утро раннее, нам с господином полковником нужно спокойно помозговать.

– А вы действительно возглавили расследование?..

– …я так сразу и сказала: не иначе наш господин Куталион этим займется!

– Он-то все распутает!

– Постойте, вы просто обязаны поделиться подробностями, господин Турамбар! В конце концов, по городу разгуливают убийцы!..

– Господин полковник, уже задержали кого-то?

– А кто же теперь станет королем?!..

Дождавшись в этом шуме секундной паузы, Белег вскинул руки, призывая к вниманию. Один за другим соседи умолкли.

– Мастер Сормас. Будьте добры, одолжите нам пару париков любого цвета. А также жестянку пудры, лучше светлую.

– Да… Конечно… А?..

– Ниссэн Тармивэль, буду благодарен, если у вас найдется мужской плащ моего размера. В любом состоянии.

В квартире №8, над мастером Гуином и под господином Гвириэлем, как раз и жили перебравшийся из Бритомбара после Бреголлах капитан портового буксира Рилиос Келентир, его жена ниссэн Тармивэль и восемь одинаково неугомонных детей – никто из жильцов особо не пытался различать их по именам, воспринимая всех единой шумной ватагой. Капитанского жалования на такую большую семью хватало только-только, и потому ниссэн Тармивэль занималась на дому заказным шитьем и ремонтом одежды.

– Конечно… а… господин полк…

– Если найдется лишний кусок мела, я буду благодарен вдвойне. Теперь вы, господин Гвириэль. Ваша задача – подготовить список жильцов за все время сдачи квартир.

– У меня есть! У меня все есть, есть все данные! Журнал аккуратно хранится, я готов вам все предоставить и рассказать!.. – немедленно засуетился, захлопал себя по карманам господин Гвириэль.

– Минуточку, господин Куталион!..

– Да, госпожа Йорвен. Пожалуйста, постарайтесь припомнить и изложить – лучше письменно, – какие подозрительные разговоры вы слышали в последнее время.

Сразу после Нирнаэт немолодая семейная пара из Дор-Ломина – господин Армир и госпожа Йорвен – успели попасть в Дориат в числе первых беженцев. И оба их сына со своими семьями, и дом, и успешное галантерейное предприятие сгинули в тот год в той войне, но остался предусмотрительно заведенный в Наугрим-банке счет, и это позволило обоим невесело, но безбедно жить все эти годы и даже открыть небольшую галантерейную лавочку. В прошлом году господин Армир то ли в силу возраста, то ли от каких-то людских болезней скончался, а госпожа Йорвен лавочку продала, сменила жилье на более бюджетное и коротала дни в долгих прогулках, разговорах со всеми встречными и шапочными знакомыми, в чтении, а еще в сочинительстве пользующихся нишевой, но стабильной популярностью сентиментальных рассказов для «Дамского обозрения» под псевдонимом «Таландис Синдимиэль».

На просьбу госпожа Йорвен сперва возмущенно всплеснула руками, едва не заехала в глаз Урвилу, но тут же замерла, задумалась, закусила сморщенные густо накрашенные губы и азартно заблестела глазами.

Белег оглядел остальных, задержал взгляд на кухарке: та комкала свою шаль и явно раздумывала, не спросить ли что-то еще.

– А вас, ниссэн Авриль, я попрошу к десяти утра сварить нам крепкий кофе – самый крепкий, какой только сможете. Договорились? Тогда все. Спасибо.

От нехитрой раздачи поручений соседи как будто успокоились: осознали момент и один за другим потянулись к дверям парадных. Голоса зазвучали тише; ниссэн Ливиэль шепотом требовала у мужа немедленно пойти искать перечисленное господином полковником, нис Дорвэн по обыкновению помогала госпоже Йорвен добраться до парадной, но та справлялась и сама – шустро стучала клюкой, явно спеша на встречу с письменным столом. Господин Гвириэль тоже заторопился, рассуждая вслух – сообщить ли страшные новости жене или поберечь ее здоровье и хрупкие нервы.

– Кофе? – скептически уточнил Турин.

– Ты хотел простоять до вечера? Идем. Нужно поспать хотя бы пару часов.

Они вошли в парадную следом за Халардоном: тот медленно поднимался, на ходу закуривая. За все то время, что длилось во дворе нечаянное собрание, ближайший сосед так и не проронил ни слова и все вертел, вертел в пальцах свой коробок. Уже в дверях квартиры он обернулся и из темноты сверкнул глазами – в них тревожно отразился красный огонек папиросы.

– За реку сейчас можно как-то попасть?

– Не стоит, – предостерег Белег.

***07 часов 34 минуты

Белег дождался, когда секундная стрелка пересечет деление, и выключил примус. Турин к этому моменту уже сжевал треть буханки и теперь сразу полез в котелок, ложкой подхватил яйцо – и тут же уронил его на стол, выругался. Вчерашний хлеб из пекарни нис Дорвэн с разрешения владельца передавала в благотворительный сбор, но иногда – предлагала соседям. Обычно Турин отказывался от этой, как он называл, «подачки», но сейчас, когда с лестничной площадки раздался робкий стук, принял с мрачной благодарностью.

– Можешь меня осуждать, но я голоден.

– Я не осуждаю.

– Каков наш план?

Они выдвинули из угла складной стол, на холостяцкий манер застелили его газетами и расположились. Турин почти с остервенением вывалил себе в миску по полбанки тушенки и фасоли, там же размял яйцо, хлеб, размешал и с усердием взялся работать ложкой. Белег рассматривал вареное яйцо.

– Собираем данные, анализируем, находим убийцу.

– Пф-ф-ф, делов – начать и кончить. А дальше?.. – Турин многозначительно кивнул на письменный стол. Там, на газете, лежал разобранный «Карсид» и его собранные на полу детали.

– Об этом рано, − отрезал Белег и принялся чистить скорлупу.

Пару минут ели молча.

– Ты вошел в кабинет вместе с Маблунгом?

– В смысле, в кабинет короля? Тогда еще? Да. С ним, с Рандиллионом и с офицерами из приемной – ну, я называл.

– Называл. Сказал, там находился кто-то еще.

– Точно, − Турин уже подчищал миску куском хлеба. − Я не вспомню, кто именно – трое-четверо то ли ординарцев, то ли адъютантов – кто их разберет… Я сразу к королю. Ну а там все понятно уже… Белег, ты правда думаешь, гномы его? Друг другу на плечи взобрались?

– Пока не знаю. Слишком много информации. Или слишком мало. Надо ее обдумать, – Белег взглядом указал на дверь. – Постарайся уснуть и припомни все в деталях. Отдельно подумай: могли вы с Маблунгом видеть что-то, чего не видели остальные. Или, может, он успел тебе что-то сказать.

– Хм, – задумался Турин, ладонью снял с подбородка крошки. – Да вроде нет… Ничего. Там уже вопили вовсю, с террасы кто-то стучался, из приемной набегали… Все видели одно и то же. Мы-то как раз позже подошли. А Маблунг как понял все, сказал за тобой бежать – мы и поговорить толком не успели…

– Ты все же постарайся, подумай, – попросил Белег и поднялся.

– А почему вдруг такой вопрос? Эй, ты куда?

Две небольшие спальни в квартире находились по обе стороны от гостиной-приемной и хоть и были спланированы одинаково и одинаково выходили окнами на проезд, но обстановка в каждой была своя, заботливо и со вкусом подобранная, и только подвыцветшая уже, заметно неновая. Так, у Белега на стенах выгорели голубоватые обои с незабудками и с целой выставкой акварелей – приятных белериандских видов; стояла высокая кровать с изящно гнутыми железными спинками, с блестящими шарами на них, с яростно скрипящей под матрасом пружинной сеткой; у окна поместился стол, плетеная этажерка и два шатких гобеленовых стула, а в торце возле двери возвышался большой добротный шкаф – даже слишком большой для нынешнего невеликого содержимого.

– Да что ты там ищешь? – спросил Турин, извернувшись на стуле и в распахнутую дверь наблюдая за тем, как Белег достает из шкафа и открывает чемодан.

Поиски были недолгими. Белег вернулся и рукояткой от себя положил на стол небольшой, очень ладный, под заказ сделанный пистолет – нан-эльмотский вороненый «Тинду». Лежащий на газете разобранный «Карсид» был верным рабочим револьвером с одним существенным недостатком – он был большой, шумный, его невозможно было спрятать от профессионального взгляда. Поэтому у Белега был еще один – подарок Тингола; очень хороший, тоже рабочий, но для других несколько нужд и для скрытого ношения. Мастер по своей традиции вместо серийного номера выбил на нем имя – «Англахель», а Белег называл попросту – «второй».

– Вот. Возьми.

– Нет! – Турин от пистолета отшатнулся, опасно закачавшись на стуле, тут же вскочил на ноги и принялся поспешно прибирать со стола. – И не подумаю! Больше в жизни не притронусь к этой штуковине.

– Турин. Это просто оружие.

– Это не просто оружие! – Турин нервно смахивал в газету разом и объедки, и банки, и миски с ложками, а одновременно пятился от Белега вокруг стола. – Даже не предлагай!

– Хорошо. Давай поменяемся. Или найдем тебе что-то другое.

– Никакого другого! Никакого оружия! Белег, все: закрыли тему раз и навсегда, – он убежал в прихожую и стал греметь там мусорной корзиной. – Давай я признаюсь – слышишь меня? – как-то летом набрался храбрости, одолжил у Маблунга револьвер и с парой жестянок отправился в лес. И знаешь что?!

– Что?

– У меня руки вот так гуляли! – он заглянул в комнату, из пальца прицелился в стену и по-пьяному замахал рукой. – Хочешь, чтобы я кого-нибудь пристрелил ненароком?

– Тебе нужно немного потренироваться.

– Не нужно! Не нужно мне ничего! Белег, я себя боюсь! Себе не доверяю!

– Об этом я и говорю. Ты не первый, кто случайно подстрелил товарища.

– Подстрелил?! Белег, подстрелил – это про другое! Я тебя не подстрелил, дружище, я тебя почти убил! Слава Создателю, нам с «Глаурунгом» повезло, я на него вовек молиться буду… Но если ты, Белег, думаешь, я себе прощу когда-нибудь, то глубоко ошибаешься. Не будет такого. Убери с глаз!

Предыдущий разговор на смежную тему у них тоже получился не с первого раза. И даже не со второго. Хуже было то, что времени на новые разговоры не осталось вовсе.

– Хорошо, – поколебавшись, уступил Белег, – отложим.

Он вернулся в спальню, снова достал из шкафа чемодан, снова стал разворачивать одежду.

– Турин! Не знаю, как все обернется, но я рассчитываю, ты сможешь прикрыть.

– А я прикрою, Белег! Даже не думай: я обязательно прикрою, – мрачная решимость обещания прозвучала недобро.

09 часов 27 минут

Потолок спальни был темно-синий с резким прочерком света – в плотных шторах осталась узкая щель. Нужно было встать и задернуть, но Белег не двигался – лежал на спине, рассматривал эту похожую на лезвие полосу.

– Как вы? – спросил вдруг доктор Курмин – когда осмотрел все и наскоро расписался в бланке.

Бледный и печальный доктор Игливин на этот раз сам заполнял бумаги и уже успел увидеть свою долю вины в произошедшем («Это моя, моя ответственность… Я неверно оценил тяжесть состояния господина коменданта, а должен был! И должен был настоять хотя бы на временном отстранении по медицинским причинам…»), успел предложить Белегу все тот же успокоительный укол (реакции не дождался) и успел попереглядываться с доктором Курмином.

– Лучше, – ответил Белег, подразумевая, что лучше Маблунга. Выстрелом тому опалило волосы и кожу на виске – мелочь по сравнению с тем, что натворил «Карсид» с левой стороной головы.

К этому моменту из кабинета уже выгнали всех лишних. Руиндис сразу в приемной учинила допрос белому как мел ординарцу, майор Роглин забрал своих и вроде бы вознамерился вернуться к работе, но доносящийся из коридора, с балкона, с площади отдаленный гул голосов и отдельные чьи-то реплики создавали ощущение, что во дворце снова все замерло, оцепенело, потеряло всякий ход.

Доктор Игливин поставил на бланке закорючку, пробежал еще раз глазами, вздохнул. Из задней комнаты тоже слышались голоса: там изымали содержимое сейфа Орофер, Марондир с порученцами и еще несколько старших офицеров; принцу о случившемся доложили мгновенно, он явился, быстро скомандовал медикам, затем полиции. Дело было ясное – и второстепенное.

– Говорят, после Голфина в Барад-Эйтель перестрелялась четверть штаба, – помолчав, заметил доктор Курмин.

– Да, – подтвердил Белег.

Четверть не четверть, но всякое было.

– Господин Куталион?

– Да?

– Посмотрите на меня.

Белег рассматривал принесенные носилки. Похоже, те же самые. Полицейские стояли рядом, примеривались ловчее перехватить тело. Одного подвинул Турин, присел на корточки, подобрал фарфоровый черепок – понюхал. Легкомысленного вида чашку с фиалками и порхающими бабочками Маблунгу подарила очередная его машинистка. Края у чашки были изрядно выщерблены из-за привычки Маблунга ее грызть, уткнувшись в бумаги. Вторую пулю уже выковыряли из стены и уже прикинули траекторию – похоже, Маблунг сперва пальнул в нарисованных бабочек.

– Полковник…

– Не беспокойтесь, − наконец поднял голову Белег, − мне есть чем заняться.

Доктор Курмин продолжал смотреть на него еще несколько секунд, потом оглянулся на замершего доктора Игливина – тот только развел руками.

– Хорошо. Знаете, господин Куталион, я ни разу не говорил на приеме, это не совсем этично, но сейчас скажу: вам ведь не то что повезло – вас спасло по чьей-то прихоти.

– Я знаю.

– И сейчас вы определенно не лучшей форме.

– Я знаю.

– Знаете… Рекомендации мои вы тоже знаете, но вижу, должен их повторить: если хотите довести дело до конца, не пренебрегайте отдыхом. Может, напряжение и не скажется вот так, – он, не поворачиваясь, указал на письменный стол, – но и ничем хорошим не обернется.

Тут Белег мог только промолчать, а доктор понизил голос и добавил:

– И еще одно. Вижу, что вы без оружия. Но лучше не рассчитывайте на кулаки.

– Я не сплю, – негромко сказал Белег, и дверь в комнату приоткрылась.

Турин так и не ложился. Едва слышно бродил на другом конце квартиры, скрипел стулом, садился на подоконник и курил. Курить не то что в доме – во дворе строжайше запрещал господин Гвириэль, настаивал на привычном: «Мальвис и детям вредно дышать табаком!» Поэтому Турин курил в окно, набивая бычками спрятанную за наличником консервную банку.

– Не спишь, – произнес молодой человек и прошел внутрь; тяжело, обеими руками оперся на спинку кровати. Он был все в той же синей клетчатой рубашке, и спущенные лямки подтяжек свисали по бокам потертых галифе. – И я не сплю – думаю.

Белег подтянулся, сел на постели.

– Что надумал? Садись.

Но Турин только помотал головой и принялся хрустеть костяшками пальцев.

– Белег, я, наверное, днем не понял ничего… Как будто рейд очередной наскочил, а? Что-то сожгли, убили кого-то − жаль, беда, но… но война ведь, всяко бывает… И вот теперь мы думаем, где же это они могли пролезть и чем нам на это ответить… Не бред ли?

Белег молчал.

– Я к тому: неправда же? Ну не мог ведь кто-то зайти просто так и убить короля? Это же король… Тингол… он… Он же всегда есть! Что бы ни случилось – всегда во дворце есть король! Что за нелепость-то… Ведь обычный самый день, погода неплохая… По улицам народ шустрит, афиши висят, молоко вон – подорожало… все… обыденно? И получается, среди этой обыденности кто-то взял, зашел, ограбил и убил короля? Что мы, вот это теперь расследуем? – он развел руками и замолчал.