Текст книги "Добрым словом и пистолетом (СИ)"

Автор книги: Норлин Илонвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Белег полистал наспех переписанные бланки и присмотрелся к подколотой фотокарточке; разрешение на проживание продлевали в этом году, и снимок был свежим. Запечатленный на нем моложавый солидный гном с явно крашеными волосами и аккуратно расчесанной бородой имел определенное сходство с забитым насмерть гномом из кабинета короля. Но определенно им не был.

– Белег, может, подскажешь что? Куда, где, что главнее? Я все бегаю, будто догнать пытаюсь – а не успеваю поразмыслить, – Марондир расстегнул на мундире верхнюю пуговицу и обшлагом вытер блестящий лоб. Плечистый, широколицый, с густыми бровями и мягкой ямкой на подбородке, он всегда был энергичным, сообразительным и быстрым на верные решения. Маблунг очень его ценил.

– Что главнее? Я не знаю, Сурьо, – честно ответил Белег, – никто сразу не скажет. Нужны результаты от врачей, показания и обыск. И допросы гномов. Дальше будем сопоставлять.

– Да-да, это-то понятно… Только видишь, мы их, этих – из мастерской, сюда еще не переправили, – Марондир быстро закивал и раздосадовано дернул подбородком. – Явился Магистрат полным составом и требует объяснений и оснований. Там сейчас посольские включились. Я вот и размышляю…

Квартал Наугрим, или попросту Квартал, был выделен гномам в постоянное пользование на безвозмездной основе – этакий жест вечной дружбы и доброго сотрудничества между двумя народами. К нему, образуя правильный квадрат (единственный оставшийся от некогда амбициозного плана сетчатой городской застройки), примыкали Большие Торговые ряды – сердце всей внешней торговли Дориата, денежных махинаций, крупных сделок и долгих переговоров за закрытыми дверями. Власть в этом городе-в-городе осуществлял Магистрат – девять почтенных мастеров, глав основных цехов под председательством полномочных представителей от Белегоста и от Ногрода с правом обоюдного вето. Через Магистрат велось и взаимодействие сорокатысячного гномьего населения королевства с его официальными структурами.

– Сурьо, – Белег отложил бумаги на парапет и повернулся, застегнул Марондиру верхнюю пуговицу.

Под началом Маблунга тот служил очень давно, едва ли не с первых лет Менегрота – отец привел. Сперва просто в дозорном отряде при строящейся крепости, потом отряд возглавил, потом получил еще один – так и дорос до полковника и до правой руки коменданта столицы. Отец, бывший охотник, еще с Куйвиэнен, подобно многим таким, однажды и тесным Менегротом, и службой пресытился – вышел в отставку, перебрался с женой в провинцию и счастливо жил там на природе. Другое дело сын – плоть от плоти большого города.

– Сурьо, – повторил Белег и поправил ему погоны, – твой король мертв. А информация от этих гномов сейчас очень, очень нужна. Не надо размышлять.

Красный, переминающийся на месте Марондир застыл и как по щелчку сделался пунцовым.

– Я тебя понял, – ответил через паузу. Поправил на бедре кобуру, дернулся к стеклянной двери, но тут же развернулся и быстро пошел к парку. Резкий свист и оклик, обращенные к кому-то из полицейских, донеслись уже из-за деревьев.

16 часов 56 минут

Какие-то совещания на высшем уровне уже состоялись: это было ясно со слов офицеров в коридорах. Орофер дал распоряжение созывать Государственное Собрание, но до него еще не дошло – не раньше официальных заявлений о случившемся. Пока же выработать это самое заявление и обсудить первичные меры должен был узкий круг – Малый кабинет. Входили в него одиннадцать членов: резкий, решительный и неуступчивый генерал Гилрэс – командующий войсками; непрошибаемо-спокойный командующий Границей генерал Аймо (а вернее, его постоянный заместитель в столице − полковник Ириу, тоже спокойный, хоть и не настолько); начальник разведки; глава Посольского управления принц Галадон; комендант Менегрота; главный казначей или его заместитель; выбираемый на десять лет представитель народов нандор (на данный момент – молчаливый и скромный господин Диртан), а также главы Медицинского и Управления дел культуры и призрения − полковник Вальвэн и профессор Сульвег. Председательствовал сам король или в редких случаях его отсутствия – принц Эльмо. У того не было никакого официального поста или должности, но официально закрепленным местом и правом голоса он обладал.

О необходимости присутствовать на заседании Белегу и Турину сообщил запыхавшийся и едва не плачущий порученец Орофера.

– Куда же вы пропали?! – выпалил он, когда обнаружил обоих в парке на берегу Круглого пруда.

Молодой человек ходил по берегу, трое полицейских в болотных сапогах бродили по бедро в воде и щупами мутили воду, надеясь что-нибудь отыскать.

– Я прикинул: здесь тропа самая уединенная и ведет прямо к лесу, – поделился Турин, когда увидел вышедшего на голоса Белега. – Если б сам выбирал, так бы и шел. А дальше к Старой Конной. На машину или верхом – и тю-тю. Может, по пути что-то скинул…

Рациональное зерно в этих поисках было, но проверить лично не удалось – явился порученец.

Малый кабинет заседал в Новом дворце в отдельном парадном зале. Сам зал был просторный, но не чрезмерно; высокий, но без излишеств; вполовину закрыт дубовыми панелями, дальше – тканевыми обоями с густым растительным узором. Пол укрывал богатый ковер – еловые лапы и переплетения золотых жгутов. Окон здесь не было, и тяжелая дубовая дверь в единый стиль панелей, мебели и резного потолка не пропускала звук ни в зал, ни из него.

Помимо самих членов кабинета внутри переговаривались, пихали друг другу бумаги и давали распоряжение высшие офицеры, адъютанты и секретари всех ведомств. Галадон как будто пришел в себя и диктовал помощнику, Орофер внимательно слушал рослого светловолосого штатского со скучным, непроницаемым лицом. Тот что-то тихо и ровно говорил, почти не шевеля губами, но успевая наблюдать за всем, что происходит вокруг – как того и следовало ожидать от действующего заместителя начальника разведки. Бывшего шефа он тоже видел и игнорировал.

– Здравствуй, Белег, – донесся сквозь общий шум голос Эльмо. – Здравствуй, Турин.

Брат Тингола в обычном своем длиннополом старомодном одеянии стоял за спинкой кресла как раз напротив пустого кресла короля и будто к чему-то прислушивался. Явно не к разговорам. И явно не к шагам. Из всех, кого Белег за свою жизнь знал, Эльмо обладал самой развитой способностью эти шаги запоминать и потом мгновенно узнавать идущего в любом шуме. Молодые офицеры и слуги во дворце всегда поначалу этого пугались.

– Здравствуйте, Ваше Высочество, – откликнулся Турин, дернулся поклониться и, как всегда, стушевался.

– Здравствуй, – Белег подошел – обняться.

Чуткие пальцы Эльмо привычно пробежали по спине и плечам, легко коснулись лица.

– Как ваши дела? Элу не преувеличил, ты похудел… Кайссэ читала мне ваше объявление. Мы даже затеяли игру – придумать вам задание потруднее…

Они с женой часто что-то затевали, начинали вдруг перебрасываться спонтанными стихами, певучими фразами, низками цитат – будто забывали про окружающих и переходили на собственный странный язык. Некоторых пугало и это. Хотя главной причиной смятения и досужих кривотолков были не эти мнимые странности, а повязка у Эльмо на глазах.

Тогда, у Амон-Эреб, им пришлось туго. Пробивались с тяжелыми боями и только к вечеру разорвали кольцо – противник дрогнул и обратился в бегство. И уже глубокой ночью, после того, как бои стихли, а потери еще подсчитывали, пришло сообщение: один из тех бегущих без оглядки отрядов пытался уйти лесом, поджег его за собой и, заблудившись, угодил в ловушку. Он – и двигавшийся к своим медицинский обоз. Тингол только к утру добрался до него и почти перевернул, прежде чем среди забинтованных искалеченных тел отыскал брата. Самый опытный из целителей, Айлин Лирион (ныне доктор Лирион, профессор) на прямой вопрос тогда долго молчал, затем признал: даже самые страшные ожоги со временем заживут, но насчет зрения надежды нет никакой…

– Придумали?

– Да. Но, как ты понимаешь, Элу снова нас всех обставил… – Эльмо говорил негромко и небыстро, задумчиво и плавно – черта, так сильно отличающая его от старшего брата.

Они трое никогда не были слишком похожи. Хотя родство в лицах просматривалось бесспорно: те же длинные серебряные волосы, те же выступающие скулы, по-разному проявившаяся, но заметная у всех троих горбинка носа. Но исполинский рост и мощная фигура Тингола вкупе с неиссякаемой энергией, веселым нравом и звучным голосом сильно отличали его и от Олу (куда более среднего и ростом, и статью, и способностями), и от Эльмо – длинного, тихого, отстраненного. Тингол любил обоих, но когда-то давно придумал шутить: мол, один брат – не от мира сего, а другой – себе на уме, осталось выяснить, где который.

– Извини, я не стал вас дожидаться, мы с Кайссэ побыли с Мелиан. Ты не в обиде?

– Нет, – еще Эльмо имел привычку ждать ответы на любые заданные вопросы. – Как она?

– Сейчас, наверное, никак. Спит. Ты ведь хочешь поговорить с ней? Придется подождать… Я знаю, вас пустили, хоть и с приключениями. Мой младший упрям, но не глуп. Так ведь? – спросил он, чуть повысив голос.

Белег обернулся и увидел, что Орофер уже идет к ним вокруг стола.

– А? Что такое? Что именно? – младший из двух сыновей Эльмо в присутствии отца приобретал нехарактерную суетливость и многословность, говорил громче и жестикулировал шире – словно пытался делаться заметнее.

– Что теперь мы можем продолжать.

– Да! Я как раз предложить – сейчас пять будет, все здесь вроде… Может, ты?..

– Тогда начинай, – не дослушав, мягко согласился Эльмо, отодвинул кресло и сел.

Орофер с подозрением взглянул на Белега и на Турина – хотел что-то добавить, но явно передумал в последний момент и вернулся к своему месту. Сел и трижды хлопнул в ладоши – деревянный молоток на подставке перед креслом короля лежал нетронутый.

– Господа, продолжим. Младшим чинам выйти и не беспокоить нас.

На собрания Кабинета Белег при возможности отсылал Ордиля или того же Халькона – тогда еще не замначальника, не майора, а только капитана и главу отдела сбора информации. Не потому что такие совещания были пустой тратой времени, нет. Всю ключевую информацию он действительно знал заранее, большинство решений мог при необходимости обойти через Тингола лично, но важнее было другое – следовало держать их обоих – и Ордиля, и Халькона – накоротке со всеми и давать самим вникать в курс дела. И хотя после истории с Таргелионом сам он уже не пропадал месяцами за пределами Дориата, но нельзя было не просчитывать и некоторые риски. По этой же причине и решение присоединиться к Турину далось относительно легко, и особой вины за решением не ощущалось. Хотя с Ордилем, и это было известно наверняка, отношения были загублены под корень.

Вообще-то Ордиль был отличным замом и отличным сотрудником на своем месте: умный, ответственный, в меру инициативный, с достаточной полевой практикой и тем выгодным соотношением осторожности и отваги, какое позволяет не поддаваться неоправданному риску, но и не упускать рискованных возможностей. Недостаток в виду прочих характеристик у него был один, но такой, что многие почитали за достоинство: даже в исключительных обстоятельствах Ордиль был не в состоянии нарушить прямой приказ. И уж конечно, он никогда бы не удрал прямо из-за стола, не предоставив начальству развернутый план своих действий, целей и задач…

Все уже расселись вокруг стола и выжидающе переглядывались. Вместо Маблунга в его кресле беспокойно крутилась глава Управления дворцовых дел полковник Руиндис, доктор Игливин шептался с полковником Вальвэн, командующий Гилрэс раздражался и спорил с Галадоном… Помимо них, помимо обычного состава кабинета на совещание вызвали еще и командующих внутренними войсками, женскими вспомогательными частями, начальников служб связи и дорог, таможни и торговых дел, а к господину Диртану присоединились младшие представители – нандор, фалатрим, лаиквенди и даже странно выглядящий на фоне мундиров и пиджаков пестрый татуированный Руй-гведд от диаспоры авари.

Кроме Белега и Турина, посторонних не было.

– Для тех, кто присоединился, – начал Орофер, дождавшись тишины, – сообщаю: мы заседаем составом Чрезвычайного кабинета. И напомню, что, согласно Основному своду законов королевства Дориат и Белерианд, в случае чрезвычайных обстоятельств высшие должностные лица могут принимать экстренные меры без участия короля и до созыва Государственного…

Дверь открылась.

Застегнутый на все пуговицы, аккуратно причесанный и мрачный Маблунг задержался на пороге, окинул взглядом собрание и, прихватив от стены свободный стул, прошел к столу. Руиндис потеснилась, кивнула удовлетворенно и крутиться в кресле перестала.

– Вас как будто не приглашали, господин Фаротион{?}[От faroth (синд.) – охотник.], – помолчав, проговорил Орофер.

– Я заметил, – глухо ответил Маблунг.

– А где же ваш рапорт?

Ответа не последовало.

– Что ж, позже мы вернемся к этому. Пока к делу.

На обсуждение установленных фактов ушел добрый час. Без особого толку заслушали предварительный медицинский доклад доктора Игливина, постановили ждать окончания осмотра и вскрытия; выслушали сообщение принца Галадона (квартал Наугрим оцеплен, Магистрат получил официальную ноту и предписание не препятствовать обыскам и задержаниям; последствия для отношений с гномьими королевствами будут резко негативные, но думать об этом пока не приходится); полковник Руиндис зачитала полицейский рапорт (все работники мастерской Англазара доставлены для допроса, труп гнома из кабинета короля они не опознали; с ними продолжают работать). Город перекрыт, документы у приезжих и переселенцев проверяют, рейды по районам компактного проживания идут, свидетелей опрашивают.

– Все это, конечно, крайне содержательно. Время идет, а где результат? Помимо разговоров? – резко заметил командующий Гилрэс, когда полковник замолчала. Слушал он недовольно и мрачно и то и дело порывался перебить, но все же удерживался – дергал себя за кольцо в левой мочке, с силой запускал руку в коротко остриженные темно-рыжие волосы и все поправлял и поправлял портупею. – Хватит – хватит трепаться! Надо брать и трясти каждого гнома в этом городе. А еще лучше каждого голдо! Последнему болвану понятно, что без них не обошлось. Может, даже спелись друг с другом. Не справляется хваленая полиция – давайте подключать армию. Мои ребята с удовольствием пообщаются и с теми, и с другими!

– А начнут с жены моего внука… – негромко заметил Эльмо.

– Не надо меня подлавливать! Начнут… вон, разведка знает, с кого начать, – Гилрэс отмахнулся в сторону Халькона, но свирепо посмотрел при этом на Белега. – Должна же она знать хоть что-то?

Особое указание подчиняло Разведывательное управление непосредственно и исключительно королю. А потому начальник разведки, даже уступая чином, мог по собственному разумению принимать или игнорировать любые мнения любых армейских генералов. Чем всю жизнь и занимался.

– Разведка знает. По своим каналам мы работаем. Ваши вопросы переадресуйте к городским властям, – хладнокровно отбил Халькон.

– Городским?! Издеваетесь?! – сходу завелась Руиндис. – У города ресурса не хватает, об этом говорено-переговорено! Все на нас – порядок, службы, конфликты!..

– …где порядок?..

– …вся стройка, весь комфорт ваш, все капризы бесконечные!

– …капризы? Да от вас ничего, кроме жалоб, не дождешься!

– …даже визит принцессы с семьей – и то почему-то должны мы организовать! Почему не посольские? Почему нужно лично коменданта слать на ТолГален!

– Успокойтесь, полковник, визита не будет!..

– Будет, конечно, принцесса приедет! Им ведь сообщили уже?..

– …у нас не хватает ни денег, ни сотрудников! Зато Граница в деньгах купается!

– Да одна только Граница и работает!..

– Ага, знаем, как работаете: вы свой расход спирта и патронов видели?..

– Не надо завидовать!

– …давайте еще сметами померяемся!..

– У всех своя служба!..

В зале поднялся изрядный шум, некоторые повскакивали на ноги и норовили сгоряча толкаться или через стол кидать комканую бумагу. Орофер наблюдал молча, давая всем выпустить пар. Выждав, хлопнул по столешнице, повысил голос.

– Довольно! Генерал! Полковник! Сядьте.

Не сразу, но тишина вернулась, и Орофер, убедившись, что все перевели дух и снова слушают, продолжил:

– Про степень и меру вины каждого мы поговорим позднее и в другом составе. Но один момент обойти вниманием нельзя уже сейчас – в противном случае это помешает эффективности расследования. Здесь уже правильно заметили: работа комендатуры никуда не годится. Налицо системные просчеты, халатность и личная некомпетентность.

Орофер откинулся в кресле и ровно, спокойно, с расстановкой, посматривая по очереди на всех, кроме безмолвного Маблунга, принялся перечислять прегрешения – в организации охраны дворца, в организации режима, в выдаче без должной проверки разрешений на проживание в городе и так далее, и так далее…

Отповедь слушали молча, озадаченно переглядываясь.

– …в свете сказанного и для более эффективного управления городом в нынешней экстренной ситуации выношу на голосование предложение: составом Чрезвычайного кабинета немедленно снять с должности господина Маблунга Фаротиона и назначать исполняющего обязанности из числа кандидатов. Вот предлагаемый мною список.

Этим могло закончиться: Маблунг рассматривал стол, не реагируя и не делая попыток оправдаться. Но медлили и остальные, и Орофер для пущей убедительности продолжил:

– Если у вас остались сомнения, то напомню: всем известно, как поставлена кадровая работа комендатуры, что за сотрудники поступают на службу, какова их квалификация. Я неоднократно выносил протест, что отбор на должности проходят в том числе сомнительные лица – не установленные толком беженцы, переселенцы с неясной биографией, полукровки-голодрим. Стоит ли удивляться, что в городе процветает и контрабанда, и подделка документов, а уровень преступности среди смертных постоянно растет? Что говорить: были случаи выявления среди жителей чистокровных голодрим – и отнюдь не из союзных нам королевств! Между прочим, с полного потакания разведки. Не так ли, господа? И именно они теперь будут вести расследование? А где гарантия, что они его не саботируют? Да и вообще: где гарантия, что они сами не причастны к произошедшему? Это все, кстати, равно касается и вас, полковник Руиндис, с вами будет отдельный разговор…

Тяжелый деревянный стул, спотыкаясь, проехался по ковру, пудовый кулак уперся в столешницу, второй – в подлокотник кресла отпрянувшего профессора Сульвега: Маблунг поднялся и с видом взъярившегося медведя развернулся к Ороферу. Орофер невольно застыл с приоткрытым ртом.

Внезапных вспышек гнева за добродушным, уравновешенным Маблунгом не водилось – всерьез вывести его из себя казалось делом невыполнимым, но Орофер успешно угадал едва ли единственный способ.

– Какая степень вины, какие сомнительные лица? Ты что тут устроил? Тебя уже выбрали куда-то? – полурыком поинтересовался Маблунг, не обращая внимание ни на вытянувшиеся лица, ни на осторожные оклики из-за стола, ни на то, что профессор Сульвег втиснулся в спинку кресла и дышит через раз. – Я виноват – я отвечу. Но не раньше, чем сделаем дело. Я – комендант города, а в городе – чрезвычайное положение. Подписано. Мною. Только что. Назначить и снять меня может только король и только Государственное Собрание. Проголосует – подчинюсь. А пока на ребят моих даже смотреть косо бойся. А армия в городских границах, – он повернулся к подобравшемуся в кресле Гилрэсу и показал стиснутый кулак в темных прожилках татуировки, – без моего одобрения даже воробьев пугать не будет.

Ростом Маблунг не так уж сильно уступал Тинголу, но казался шире в плечах и потому мощнее. Да и сам контраст между всегдашним благодушием и нынешним перекошенным лицом был слишком убедителен. Поэтому никаких возражений более не последовало, и спор вместе со взаимными межведомственными обвинениями окончательно сошел на нет.

– Я думаю, остальные распоряжения стоит рассмотреть позже, – безмятежно проговорил Эльмо, пока все молча переваривали услышанное. Ни на слова сына, ни на вспышку Маблунга он никак не отреагировал, зато не преминул вставить нередкий свой мрачный каламбур – кто-то за столом, как всегда, смущенно покосился. – Остался последний вопрос.

– Да, – откашлявшись, поборол смятение Орофер, стал сосредоточенно копаться в бумагах и украдкой косился на отца, – последний…

Маблунг уже уселся: шумно ворочался в кресле, буркнул что-то наклонившейся Руиндис. Белег поймал его сумрачный взгляд и слегка кивнул. Маблунг тоже кивнул – и чуть улыбнулся.

– Что ж… да… да… Последний пока вопрос – передача власти. Утверждать кандидатуры и ставить вопрос о выборах короля будет Государственное Собрание, но нам есть что заранее уточнить.

– Я думаю, противоречий возникнуть не должно? – удивленно заметил полковник Ириу.

– Надеюсь, – выдерживая паузу, Орофер медленно обвел взглядом присутствующих и остановился на Турине.

– Господин Турамбар! – молодой человек, до того озадаченно наблюдавший за происходящим, вздрогнул от неожиданности. – Всем известно отношение к вам покойного короля. Вы воспитывались в Менегроте на правах члена семьи, и Его Величество подписал некий документ о своем опекунстве. Но! – Турин открыл рот и стал подниматься с места, Белег в кресле выпрямился, Орофер повысил голос еще сильнее. – Никакого официального усыновления проведено не было. И даже если бы оно состоялось…

– Да вы в своем уме?! – через стол крикнул Турин. – Я не…

– Турин, – мирно позвал Эльмо, успокаивающе поднял гибкую белую руку – широкий рукав мантии сразу сполз до локтя, – присядь, пожалуйста. Я не думаю, что ты успел взглянуть на ситуацию с этой стороны. Но взглянуть надо.

За столом опять озадаченно молчали.

– Ничего я не успел взглянуть… И… не собирался я претендовать на… на что-то, – Турин остался стоять, стиснув кулаки. – В мыслях не было. У меня один интерес – расследование. Найти и покарать! Если нужен отказ какой-то официальный – давайте сюда! Подпишу и к делу!

– Нужен, – немедленно подтвердил Орофер. Вынул из папки уже подготовленный листок и отправил по рукам. Белегу пришлось привстать, чтобы выхватить его прежде, чем Турин не глядя подмахнет.

Пауза затянулась. Пока Белег карандашом водил по напечатанным строчкам, за столом ждали и перешептывались. «Кто его вообще пустил?» – прошелестел то ли глава службы связи господин Эндир, то ли полковник Ириу. Орофер на другом конце стола молчал, неподвижно наблюдая поверх сцепленных в замок пальцев.

– Не «от всех приобретенных прав», – наконец произнес Белег и внимательно взглянул на принца. Тот выпрямился, крепко взялся за подлокотники. – Вернее будет «от права на наследование короны». И еще по мелочи.

Орофер посмотрел холодно, но спорить не стал.

– Хорошо. Справедливо. Исправим. Но я хочу, чтобы господин Турамбар немедленно перед всеми присутствующими подтвердил свой отказ от любых претензий! Под протокол. Господин Турамбар?

Турин смотрел на Орофера с еще меньшей приязнью, но в руках себя удержал.

– Да пожалуйста, – наконец заговорил. – Я, Турин Турамбар Хуринион из Дома Хадора, не собираюсь отказываться от названного родства, коим одарил меня король и владыка Элу Тингол, – он говорил громко, твердо и с холодным звенящим бешенством, – но здесь и сейчас я отказываюсь от любых притязаний на корону Дориата и Белерианда, высказанных мною или от моего имени сегодня или позже. Пусть все присутствующие будут свидетелями моего слова.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Орофер и откинулся в кресле с некоторым облегчением, – допустим. Учтите, это будет в ближайшее время отражено в официальном документе и в протоколе совещания. Все присутствующие должны будут поставить под ним свои подписи.

Раздался нестройный, но одобрительный гул. Турин сел, мрачно покосился на Белега.

– Далее. Ознакомьтесь: это предварительный список кандидатов на корону. Предлагаю утвердить его с рекомендацией Кабинета и передать в Собрание для дальнейшего обсуждения. Предлагаю всем официальным, – он выделил голосом, – лицам ознакомиться и подписать. Если будут возражения или дополнения – озвучить немедленно.

Ни того, ни другого не последовало.

До Белега и Турина листок тоже дошел, и они его быстро проглядели: ничего неожиданного. Королева, принцесса, принц Диор, принц Эльмо, принц Галадон, принц Орофер, принц Галатиль, принц Келеборн, принц Трандуил, принцесса Нимлот, принцесса Галадриэль, король Ородрет, принцесса Финдуилас, король Кирдан, его сын принц Эйтан, его дочь принцесса Эрейнис, ее сын принц Эрейнион Гил-Галад{?}[Использован распространённый фанон, что женой Фингона была дочь Кирдана Корабела.], принц Маэглин{?}[И Кирдан, и Эол названы родичами Тингола без указания конкретной степени родства.]. То есть все возможные кровные родственники Тингола, включая самых дальних и заведомо абсурдных кандидатов. Турин хмыкнул и передал список дальше вокруг стола. Присутствующие один за другим ставили свои подписи.

Простого ответа на вопрос о передаче трона не было.

Мелиан была мудрой, чуткой и разбирающейся в делах, но она всегда держалась отстраненно – в стороне, даже в какой-то степени над – над регламентами, над собраниями, над административными заботами королевства. Она жила жизнью Дориата каждый день, но редко участвовала в его решениях напрямую, не навязывала свою волю, не давила, но всегда влияла, советовала самому Тинголу. Она была майа.

Лютиэн… Лютиэн любили. Лютиэн обожали. Но собственно государственными делами – настоящими, трудными, связанными с постоянными спорами, заботами, с подсчетами, ежедневными рутинными проблемами – такими делами она всерьез никогда не занималась и едва ли имела к ним склонность. К тому же у Лютиэн в запасе было… сколько? Тридцать лет? Сорок?..

Юному Диору едва исполнилось восемнадцать, он был наполовину человеком и всю жизнь провел в дальней провинции. Эльмо всегда подчеркнуто дистанцировался от любых официальных постов, предпочтя обтекаемую роль советника. Его старший сын был слишком мягок и подвержен чужому влиянию. Младший, Орофер, из всей семьи больше всех стремился походить на Тингола, уверенно разбирался в делах, обладал несомненными способностями, решительностью и ценной готовностью брать на себя ответственность. И вместе с тем он был неуживчив, упрям, неважно ладил с окружающими и нередко оставался глух к словам тех, кого открыто недолюбливал. Ороферу не хватало мудрости.

Их с братом дети перед Диором имели преимущество разве что в отсутствии людской крови, но в остальном точно так же не обладали ни опытом, ни самостоятельностью. Передача короны Ородрету или его дочери или же в род Кирдана вряд ли кем-то рассматривалась всерьез, а Маэглина явно вспомнили только из приличий или чьей-то скрупулёзности. Вот если бы Тингол в свое время действительно усыновил Турина, ситуация могла бы стать абсурдной…

И все же была в этом перечне кандидатура, обладающая разом правом крови, бесспорными талантами и собственным стремлением к власти.

Тингол когда-то давно заметил, что внучка брата одна могла бы заменить половину Малого кабинета. Правда, привлекать ее к официальным делам он не спешил – возможно, по этой же причине. Сама она как будто не настаивала и вполне довольствовалась скромной ролью компаньонки королевы, посредницы в сношениях со своими братьями – сыновьями Арфина – и возможностью периодического участия в расширенных заседаниях разных ведомств. Отношение к ней в Дориате было неоднозначным: большинство ею открыто восхищалось, многие – недолюбливали, некоторые – боялись. Белег не упускал ее из вида.

Как эта репутация с приложением в виде мужа – двоюродного внука короля, маловероятного, но все же наследника, а также колоссального состояния и прочных связей с Нарготрондом, Амон-Эреб и, судя по всему, с Гондолином сыграет в дальнейшем, пока было непонятно. Понятно было только то, что с Галадриэль необходимо переговорить.

– Спасибо, – произнес Орофер, когда список снова вернулся к нему от господина Диртана. Его самого он заодно одарил пристальным взглядом, но представитель нандор и дальний родственник Ленвэ на этот взгляд ничем не ответил. – Что ж, единогласно.

На этом они готовы были расходиться. Секретарь принес перепечатанную бумагу, и Турин все же поставил на ней свою размашистую подпись; командующий Гилрэс за рукав оттащил в сторону Халькона и что-то ему, невозмутимому, втолковывал. Маблунг встал из-за стола и направился было к Белегу и Турину, но тут двери в зал распахнулись. В сопровождении двух младших офицеров вошел майор Роглин, что часа два назад остался у Потайного пруда мерить болотными сапогами илистое дно. В руках он нес темную мокрую тряпку, с которой сначала резво капало на ковер, а затем от души брызнуло, когда тряпка шлепнулась на приставной секретарский стол.

– Вот. Выловили. Пролежал в пруду совсем недолго.

Находка оказалась мундиром. Короткий и широкий, черного сукна с золотыми пуговицами, с цеховыми знаками на обшлагах и отворотах, он был формой Наугрим-артели. Так назывался сохранившийся со времен дворцовой стройки особый цех гномов, что работал на нужды королевской семьи и Дворца в целом. Мастера-архитекторы, декораторы, ювелиры, механики и прочие инженеры следили за коммуникациями, поддерживали убранство и исполняли всякие сезонные капризы вроде перетяжки обоев и золочения перил Большой Сирионской лестницы. Попасть в Артель хотели многие, но требования в ней были повыше, чем в иных цехах Квартала.

Все, кто был в зале, сразу столпились вокруг стола, а в дверях прибыло офицеров и секретарей – пронесенная через половину дворца, находка уже перестала быть тайной. Но никто ничего не спрашивал и не говорил, пока командующий Гилрэс не приподнял мокрый рукав и не припечатал:

– Проклятые недомерки.

Комментарий к Глава III. Вся королевская рать

Примерная “политическая” карта Белерианда на момент описываемых событий – https://postimg.cc/Y409h8dm

========== Глава IV. Особые полномочия ==========

Комментарий к Глава IV. Особые полномочия

В главе присутствуют анатомические подробности.

13.09.490 г.

02 часа 24 минуты

– …в который раз вам говорю!

Возмущенный возглас ударился о стены маленькой, два на три, комнатенки без окон и сразу стих. Белег поднял от бумаг голову, дождался, когда гном отведет взгляд, и продолжил чтение.

Они сидели в этой комнатенке вдвоем – гном уже часа четыре, Белег несколько раз выходил – уступал место офицерам Полицейского управления, заглядывал в другие кабинеты и возвращался снова.

Всю Наугрим-артель, всех шестьдесят пять ее членов скрутили в считанные минуты: кого-то заковали, кого-то помяли в сердцах – и, распихав по кабинетам, начали допрашивать. Мастерскую Англазара полным составом тогда же доставили во дворец, заодно прихватив из Квартала особо ретивых защитников. На столах в управлении быстро выросли стопки личных карточек, и Белега без вопросов пустили их просмотреть. Он и просмотрел: раскидал наскоро, отобрав дюжину перспективных, и отдал половину Турину.