Текст книги "Добрым словом и пистолетом (СИ)"

Автор книги: Норлин Илонвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– «Штука»? Да, эта штука определенно стоит дороже пары-другой разбитых лбов, господин Турамбар.

– Просто потому что светится? В отличие от любого другого брульянта?

– Посетую, что это весьма примитивное объяснение, но самую суть вы уловили верно: она светится. А за что же и стоит побороться, как не за свет?..

– Чтобы потом упиваться в одно лицо? Нет, – опередив, Турин мотнул головой, заслонился ладонью, – понятно, король Тингол так и поступил – запер камешек в железную коробку и посматривал на досуге. Но я не про то – не чтоб осуждать или нет. Мне больше интересно, какой тут личный резон. Зачем подставлять голову, чтобы кто-то другой занимался ровно тем же.

Нолмэндил молчал и не двигался, с интересом рассматривая его, – глаза тоже недвижно блестели в темноте.

– Похвальная пытливость, господин Турамбар. Я бы с большой радостью провел с вами обстоятельную беседу на эту тему. О том, почему нам так важно вернуть Сильмариллы, почему так будет лучше для всех – для всего Эндорэ – и почему вы ошибаетесь в своих мыслях о железной коробке. А заодно нам бы стоило поговорить и в целом: о природе света, о его ценности в нашем затененном мире… И почему стремление к нему – единственный способ выжить во мраке.

– К нему ли, – без вопроса в голосе добавил Белег.

– О, я понимаю подтекст твоих сомнений!.. Верно, одним стремлением сыт не будешь, надо питать себя чем-то еще. Мудрые и добрые предлагают надежду. Это верный огонек, не спорю, но все же часто слишком слабый и тусклый. Бывает нужно что-то поярче. Из одной только светлой надежды глотку никому не вырвешь – а такое тоже порой требуется.

– И чем же вы себя питаете? Скрежетом зубовным?

– Ну-ну, господин Турамбар, вы натура деятельная, живая, вам и самому легко представить спектр эмоций… Я воздержусь, а то господин Куталион решит, что я переступаю неписаные границы … Белег, ты скажи, если наш обмен мнениями затянулся и пора перейти к делам насущным.

– Скажу, – произнес Белег и замолчал, глядя в окно, в сторону во мраке тонущего тротуара.

Там, у самой стены дома, трепался на сквозняке придавленный чем-то газетный лист и двоил свое отражение в стекле маленького подвального окошка.

– Скажу, что сильное пламя пожирает само себя. А на пепелище сопротивляться мраку невозможно.

Нолмэндил тихо рассмеялся.

– Надо же, мы ступили на тропу ярких, но приевшихся метафор!.. Что же, позволь заметить: на этот счет у тебя чисто теоретические суждения. Что такое настоящее пепелище, даже ты не представляешь: вам выпало лишь в щелочку на него взглянуть. Совершенно искренне не желаю подобной участи, но если вдруг – помяни мое слово: на голом пепелище стоится тверже. А свет Сильмариллов, господин Турамбар, и есть надежда – залог того, что потом все снова зазеленеет. И уже для всех.

Они посидели еще – в темноте и в молчании. Снаружи звуков тоже почти не доносилось: долетали только очень приглушенные, еле различимые за бронированным кузовом шумы автомобильных двигателей со стороны бульвара, скрип оконных и дверных створок где-то поблизости, да один раз переулок перебежали двое – мужчина и женщина, остерегаясь, озираясь, сразу сунув в замок заготовленные ключи.

Белег взглянул на хронометр.

– Ладно, довольно, – тут же донеслось с заднего сиденья. – Думаю, мы прояснили: никто не желает Дориату судьбы Хитлума и Ард-Галена. Но и совсем благотворительностью заниматься мы не будем. Как и договорились, готов поделиться с тобой всей собранной информацией, а еще готов сделать предложение – но это уже не тебе.

Саэрос выбежал из дворца спустя двенадцать минут после телефонного звонка. Действительно выбежал – даже шейный платок сбился набок, и угол его развевался шелковым лиловым всполохом.

На звонок после изрядного количества гудков ответил секретарь и начал что-то недовольно говорить о том, что «господин казначей сейчас занят, и вы можете потом…»; Белег оборвал его резко и резко скомандовал разыскать господина казначея сию же минуту и передать ему следующее, а вот если этого сделано не будет – секретаря ждут вполне определенного вида последствия (тут пришлось употребить доходчивое выражение из лексикона самого Саэроса, и ждущий в стороне метрдотель виду не подал, даже не вздрогнул, но от чопорно неподвижной его фигуры повеяло негодованием).

Что именно сыграло решающую роль – обещанные кары или собственная сознательность казначейского секретаря – осталось неведомо, но сообщение достигло адресата в кратчайшие сроки.

– …никак ты нашел себе нового помощника? По такому случаю и форменная одежда? – все в том же легком возбуждении интересовался Саэрос, когда они вчетвером прошли через двойное оцепление, принявшее не столько предъявленные документы, сколько сопровождающего и его емкое «Это со мной».

– Можно сказать, на испытательном сроке, – в тон откликнулся Нолмэндил. Он быстро шел с ними в ряд и успевал с подчеркнуто заинтересованным видом крутить по сторонам головой и засматриваться на парадное убранство. – Рассчитываю зарекомендовать себя с выгодной стороны.

– Вот так новость! Уж не дум…

– Господин Нолмэндил – коллега по другой части, – перебил Белег, и Саэрос, сбившись с шага, взглянув искоса, резко сменил траекторию – отшатнулся от голдо, словно ошпарившись.

Оставшийся путь по дворцу проделали молча.

***

В тот раз Тингол орал так, как до этого орал лишь дважды в жизни – когда узнал правду об Альквалондэ и когда узнал о побеге дочери.

Началось с совещания. Его можно было бы назвать обычным, но все же обычным оно было не вполне: присутствовал весь Малый совет, все высшие военные чины, командующие отдельными пограничными пунктами, отдельными гарнизонами и участками; полным составом пришли члены специального комитета от Государственного собрания, Орофер как его председатель; главы административных районов королевства, а еще представители фалатрим, лаиквенди и авари. Стремительно приближалось лето, а вместе с летом – давно планируемая большая голодримская кампания.

– …таким образом подытожу: Граница и приданные ей в усиление части уже переведены в состояние повышенной готовности и в случае обвала фронта и встречного наступления по любому из направлений будут способны выдержать натиск. Переброска уже определенных дополнительных резервов из мест дислокации отработана и займет не больше двух часов. Прикрытие городов и ключевых населенных пунктов, а также путей сообщения обеспечивается полностью, – закончил свой доклад командующий Гилрэс и упер в пол длинную резную указку. На большой карте у него за спиной пестрели стрелки, цветные прямоугольники и круги с эмблемами родов войск, полков, а еще с гербами и особыми метками. Впрочем, не слишком подробными.

– Что ж, – Тингол слушал его особенно внимательно, хотя в кресле, как всегда, успел повертеться, поерзать и сейчас устроился в позе совсем вольготной – сполз на сиденье, вытянул вперед ноги и беспокойно подергивал носками сапог. – Звучит все обнадеживающе. Может, кто покритикует? Вопросы умные задаст? Нет?.. Тогда возвращайся к нам, Гили.

За столом зашевелились, поворачиваясь обратно от карты к собственным записям, зашептались приглушенно, забормотали. Совещание, в общем, уже не предполагало каких-то принципиальных споров, важных решений и резких смен планов: все доклады предварительно полежали на сукне в профильных ведомствах, потом побывали в руках у Тингола, и целью сегодняшнего собрания было скорее подведение итогов, сведение их воедино и окончательное разъяснение всех важных приготовлений к любому исходу грядущей кампании.

Ордиль локтем тронул Белега, не поворачивая головы, на волос подвинул перед собой серую папку без подписей. Про эту папку Тингол знал, но окончательную версию содержимого ему еще не показывали.

На месте докладчика уже появился Саэрос и теперь наблюдал, как куда более рослый его заместитель вешает поверх карты скрепленные листы графиков и схем. Дождавшись, начал: привычно без приветствия, без покашливания и без вступления, и сразу – без записей, без заметок – принялся сыпать цифрами, процентами и сравнениями, ссылаться на данные прошлых лет и тут же делать прогнозы на будущее. За столом Совета чуть приуныли, а Тингол снова заерзал в своем кресле. Белег кивнул Ордилю, и тот послал папку по рукам.

Саэрос говорил долго, и за это время Тингол успел и прочитать записку на нескольких листах, и изучить длинный список – не поименный даже, поименный вышел бы листов на сорок, и их с Маблунгом рапорта. Потом взял со стола авторучку и размашисто написал что-то поперек первой, почеркал во втором, а потом, авторучку отложив, методично и мелко порвал оба рапорта и ссыпал клочки куда-то себе под ноги – в не видимую за столешницей мусорную корзину. Убрал бумаги в папку и отправил ее по рукам обратно.

Распинающийся возле своих графиков Саэрос уже сделал несколько раздраженных пауз и наконец поинтересовался:

– Я не мешаю?

– Ну что ты, – безмятежно ответил Тингол и сцепил на животе руки.

Отвлекшиеся на манипуляции слушатели бросили переглядываться, а Белег, быстро просмотрев почерканное, вложил вместо уничтоженного заготовленные дубликаты. Папку пока оставил при себе.

После Саэроса говорил два дня назад вернувшийся из поездки в Нарготронд Галадон. Запрет для членов королевской семьи официально встречаться со втородомцами на их территориях Тингол отказался снимать, даже когда поставил племянника во главе Посольского управления. Это было неудобно, это было неумно, но это было последовательно. В результате на последнюю встречу лордов голодрим Галадон как бы и не ехал, а просто вместе сыновьями и невесткой навещал родича своего Ородрета по его же приглашению – подобно тому как сам Нарготронд как бы и не принимал участия в голодримском Союзе.

Кроме содержимого той серой папки Белег для совещания ничего отдельно не готовил: материалы разведки были заранее переданы в соответствующие ведомства и включены в их доклады, поэтому они с Ордилем только слушали, да Ордиль иногда давал уточняющие комментарии. Но когда договорил Галадон, за ним глава Медицинского управления и Подуправления дел призрения, и стало понятно, что больше выступать некому, Гилрэс покосился на Белега и уточнил:

– Разве мы все обсудили?

– Да, – присоединился командующий Границей, – что с отрядом наших наблюдателей, что с добровольцами? Списки собирались в частях и передавались прямо в разведку.

– С ними нужно еще поработать, – небрежно махнул Тингол. – А то по этим вашим спискам набирается не добровольческий отряд, а экспедиционный корпус.

– Так и есть, – с горячностью подтвердил Гилрэс. – Я возражаю! И офицеров от капитана и выше отпускать запретил. Но ведь все равно! Только в регулярных частях под тысячу рапортов – кто из-за родни на той стороне, кто-то вбил в голову, что обязан поучаствовать. Может просто свернуть все, а, Элу? Отправить, как думали изначально, пять-шесть-десять или сколько там надо офицеров разведки, и пусть они наблюдают сколько заблагорассудится. А, господин полковник? – и он посмотрел на Белега.

– Хорошая мысль, – за него ответил Тингол и сгреб перед собой бумаги в подобие стопки. – Подумаем и обговорим еще разок. Завтра? Нет, лучше послезавтра, завтра смотр… Ну решим. Обсудим с учетом доработки предложенного плана, – Тингол невозмутимо указал на лежащую перед Белегом серую папку. – А сейчас предлагаю закончить.

Через пять минут все, включая вопросительно взглянувшего напоследок Ордиля и явно хотевшего задержаться Гилрэса, вышли, оставив в зале Малого совета только Тингола, Белега, сходившего запереть двери Маблунга и с непроницаемым видом копающегося в своих бумагах Саэроса.

– Вы себя к кому отнесли? – помолчав и поулыбавшись в потолок, спросил наконец Тингол. – К тем, у кого родня? Или к тем, кого совесть обязывает поучаствовать?

– Я расписал, почему мне нужно наблюдать лично.

– Да я видел, видел… – Тингол сделал ленивый жест, и Белег снова запустил по столешнице свою папку. Снова зашелестела бумага. – С чем-то даже согласен. Со многим. Кроме того, что начальнику разведки обязательно самолично совать голову под пули и снаряды.

– Не в первый раз.

– Так не в такую же мясорубку, – легко отмахнулся Тингол. – Нет. Даже не доказывай ничего – не пущу.

– Но кого-то другого отпустишь?

– Вот только не надо передергивать!

– Элу!..

– Что «Элу»? Ты вот, – он извернулся в кресле, через спинку посмотрел на Маблунга, смерил его веселым взглядом, – тоже отколол. Вот прямо так, прямо в этом мундире и отправляйся. Еще саблю парадную возьми – и вперед, в атаку! Нет, я все понимаю: надоело сидеть в Менегроте, все это слышали, и не по разу! Но давайте тогда учения какие-нибудь проведем? Или парадный смотр. В конце концов, большую охоту устроим… Может, появятся еще какие-нибудь свежие мысли – только без самоубийственного геройства под началом голодримских князьков.

Тингол бросил записку обратно в раскрытую папку, а рапорта на этот раз рвать не стал, небрежно сдвинул в сторону.

– Так. А ты? – он посмотрел на шустро перебирающего свои справки Саэроса. – Ты что сидишь? Тоже вдруг захотелось повоевать? Тоже такую писульку накропал?

– Я уже настолько похож на сумасшедшего?.. – не поднимая глаз, поинтересовался Саэрос.

– А-а… Славно. Короче! Вы пошутили, я посмеялся. С добровольцами глупо получилось, согласен, но ничего – перебьются, отпускать под две тысячи штыков ради мук чьей-то совести я не позволю. Сейчас подумаю, как все это ловчее повернуть. Так что дел у всех полно, а потому – проваливайте.

Белег остался сидеть, Саэрос тоже, Маблунг подобрался и выжидающе водил взглядом, зато Тингол вдруг резко подскочил и, пнув в сторону кресло, прошелся от стены к стене.

– Нет, вот что уперлись-то? На ровном месте! Ты-то чего закусился, а?! Тебе другой работы нет? Вроде на скучную жизнь никогда не жаловался! Послать некого? Не верю! Или что? Голодрим твои разлюбезные сами не разберутся, как им головы свернуть?! Или обязательно за компанию нужно? Или тебе покойнее?!..

Белег поднял голову, Тингол осекся, всплеснул руками и вот тут уже, повернувшись к Маблунгу, шагнув к Маблунгу, разорался на него от всей души:

– А ты! ты что расселся?! Тебя-то куда несет?! Ты когда последний раз из города выезжал, а?! Ты еще помнишь, как стрелять полагается?!..

Маблунг сначала недоуменно мигал, глядя снизу вверх, потом тоже взвился на ноги, опрокинул за собой кресло, зашумел в ответ, и вот они оба уже толкались, махали руками и даже пару раз пихнули друг друга в грудь. Наконец поднялся Белег.

– Не подпишешь этот рапорт, будет другой.

Несмотря на шум, его услышали. Тингол выпустил отворот на мундире Маблунга, обернулся. Саэрос тоже мгновенно поднялся.

– Да-а-а? Друго-о-ой? Другой рапорт мне? Угрожаешь, значит? Пугаешь! А давай! Неси! Все несите! Всем Менегротом, всем Дориатом пишите, несите и катитесь ко всем тварям! Всем всё подпишу!

Он в сердцах схватил со стола пачку чистой бумаги и метнул ее к потолку – листы с громким шелестом посыпались во все стороны; развернулся, пихнул опять подвернувшееся на дороге кресло – оно снова закачалось, но теперь все-таки хлопнулось на спинку – дернул дверь и вышел в приемную. Вырванная со щепками щеколда беззвучно упала на ковер, а сама дверь захлопнулась с таким грохотом, что из-под притолоки что-то мелко посыпалось; створка распахнулась снова и еще раз с силой ударилась о стену. Из приемной раздался чей-то перепуганный вскрик, а невидимый уже Тингол, громыхая сапогами и, похоже, роняя на пути какие-то то ли стулья, то ли тумбочки, прокричал:

– …подохнете – не возвращайтесь!

Маблунг, пунцовый и взлохмаченный, посмотрел ему вслед, кое-как одернул мундир и, переведя дух, укоризненно взглянул на Белега.

– Правда, чего ты закусился – так-то?

Белег промолчал. Саэрос – на удивление – тоже.

***23 часа 28 минут

По существу, когда сели уже и скомкали всколыхнувшиеся было споры и взаимные поддевки, Нолмэндил начал с того же, что перед этим пересказал Белегу и Турину в полумраке «Глаурунга».

– …в среде наугрим ничего не всплывало. Никаких осмысленных намеков, косвенных признаний, случайных свидетельств. Разговоров, разумеется, много, но это не те разговоры. В Белегосте и в Ногроде тоже много что говорят, но больше о будущем, чем о прошедшем. У нас нет ни одной стоящей зацепки по наугрим. У вас – я знаю, наши источники частично совпадают – тоже.

– Выгораживаете последних своих союзников? – заметил Орофер.

Он, еще более потускневший за эти дни, помявшийся и даже как будто растерянный, на появление Белега с Турином отреагировал сдержанно, но все же с едва различимым облегчением, возможно даже – с какой-то затаенной надеждой. Ничего детально расспрашивать не стал, ограничившись вопросами общими, а больше взглядами.

Зал Малого совета они заняли вдевятером. Орофер пришел предпоследним – у него в кабинете, как уже известно стало, образовался своего рода оперативный штаб по наведению порядка в городе. Назначенный все-таки «и.о. коменданта» Марондир, Руиндис, армейские чины, городские чиновники, полковник Вальвэн, доктор Игливин и другие сновали там туда-сюда, принося новости, планы и прогнозы по тушению пожара, по состоянию раненых, по беспорядкам в городе и в Квартале, по задержанным, пострадавшим, по организованному лагерю и потянувшимся к выездам из города ручейкам тех, кто в панике хочет из города выехать… Похоже было, штаб этот несколько подменил собой первоначальную группу расследования.

Все это коротко пересказали уже ждавший внутри Эльмо и немного отошедший от своего тихого бешенства Саэрос. Пришли Галадон и Галадриэль, следом – Орофер. Последним почти прибежал заранее окаменевший лицом Ордиль, и на этот раз явно собирался высказать что-то Белегу, но, не начав еще, открыв только рот, разглядел Нолмэндила – тот улыбнулся приветливо и спокойно, то ли и правда не воспользовавшись шансом на издевку, то ли завернув ее слишком глубоко. Поэтому или нет, но и Ордиль только запнулся, говорить ничего не стал, зато Белега одарил взглядом, полным уже нескрываемой ярости.

– Полагаете, это имеет смысл? – Нолмэндил не стал напрямую спорить. – К тому же принцесса Галадриэль, – он сделал паузу и чуть наклонил голову, – может эту информацию подтвердить хотя бы отчасти. Если, конечно, у нее есть такие цели.

Галадриэль – по-прежнему в глухом черном платье, по-прежнему с распущенными своими волосами – сидела от него через стол и рассматривала с откровенным любопытством, но пока ничего не говорила, только медленно покручивала на пальце одинокое обручальное кольцо.

– Мы ведь раньше встречались? – не сразу спросила вместо ответа.

– Разумеется.

– Но вот где?..

– Буду удивлен, если вы вспомните.

– Тогда я особенно постараюсь это сделать.

На это собрание узкого круга посвященных, кроме нее с ее обтекаемой пока ролью то ли советницы, то ли посредницы; кроме главы Посольского управления Галадона; кроме Ордиля, без которого все равно ничего на перспективу решить было нельзя, – на собрание следовало позвать еще и Берена, и Лютиэн. Но принцесса вместе с Диором, вместе с Келеборном была сейчас за рекой – там где в стороне от Заречья обустраивали временный лагерь погорельцев и где оказывали им помощь. Решение поехать было отчасти рискованное, но со всех сторон разумное, а потому, как сказал Эльмо, никто не нашел убедительных доводов против, а доводы неубедительные Лютиэн слушать не стала. Берена оперативно вызвонить бы тоже не удалось: со своими толгаленцами он был сейчас где-то в районе Квартала. Острая фаза столкновений там приостановилась, стрельба поутихла, и пока через баррикады и заслоны шли не слишком успешные переговоры. Галадон как раз и вернулся в изрядно опустевший дворец обсудить текущую обстановку, а Берен остался там – вместе с командующими округом, городским гарнизоном и внутренними войсками. Вызывать еще и их, а тем более кого-то из высших армейских по общему молчаливому согласию пока не стали.

– Хорошо. Давайте сойдемся на том, что и у нас тоже нет ничего интересного по гномам. Нет и нет, – добавила все-таки Галадриэль и вольно откинулась в кресле, царапнула ногтями подлокотники. – Своеобразный результат мы в таком случае получили. Господин Куталион и господин Турамбар совершили выдающийся автопробег, вся цена которому – отсутствие информации, сожженное топливо и разбитый лоб. Мои кузены встретили вас настолько неласково? Мне следует за них извиниться?

– Встретил Менегрот.

– А, так вы уже лично наблюдали здешние новые порядки?..

– Я полагаю, – Галадон мягко накрыл ладонью ее ладонь, чуть погладил, – порядки понаблюдали уже все. И если все согласны, что с ними стоит что-то делать – и не одной лишь вооруженной силой, то мы можем продолжить. Вы готовы поделиться только отсутствием информации или есть какие-то дальнейшие предложения, господин Нолмэндил?

– Отсутствие информации – тоже информация… А предложения есть.

Он сидел в своем кресле спокойно: в меру собранно, в меру расслабленно, не ерзал и не гримасничал, не шарил по столу руками и говорил тоном тоже спокойным и бесцветным, какой и впечатления особого не производил, и не вспомнился бы потом ничем, как не вспомнился бы сам облик – заурядный, ничем не примечательный, даже глаза как будто перестали гореть азартом. И подвижный владелец безымянного ломбарда в Клубке, и нетерпеливый настройщик музыкального салона «Скрипичный ключ» в этой невзрачности просматривались с трудом. Хорошего тут, по большому счету, было мало.

– Общее наше с вами настроение мы как будто прояснили. Свою информацию и свои соображения по наугрим я изложил. А в продолжение добавлю: мы предлагаем Дориату свое посредничество. В переговорах. Напрямую в ЭредЛуин и здесь, в Квартале.

– Господа голодрим не подавятся? – сразу спросил Саэрос.

– Щедрое предложение, – одновременно произнес Галадон, а закончил за ним – мрачно – Орофер:

– И в обмен пожелаете?..

– Гарантии. Разумеется.

– И если мы откажемся, то влезете вы все равно, только…

– Не настолько, чтобы потакать прямому нападению на ваши рубежи. Но.

– Какое великодушие, – даже не обозлившись и даже не удивившись, вздохнул Орофер и задумался, опустил голову, стал перебирать сцепленными пальцами и разглядывать перед собой столешницу.

О своем как будто задумались все. Белег встретился взглядом с Галадриэль: она так и сидела, откинувшись и поцапывая подлокотники кончиками ногтей, с тонкой улыбкой рассматривала всех собравшихся одного за другим; Нолмэндилу улыбнулась отчетливее и подмигнула.

– К мыслям о поисках понимания пришел даже Элу, – в общей тишине произнес молчавший до этого Эльмо. – Пожары в Менегроте потушены, но на рубежах их опасность возрастает.

– Опасность скорее остается, отец, – поправил Галадон, – прямое столкновение с гномами маловероятно, но…

– …но торговые пути на востоке мертвее мертвого. Хотя слабоумному понятно: господа голодрим почуяли пустое место и рвутся на него влезть.

– Верно, господин казначей. Для тех, кто, возможно, не в курсе, коротко: на данный момент восточная торговля полностью остановилась, наши эред-луинские предприятия и капиталы под арестом, как и наши представительства. Поэтому я согласен с отцом: нужно рассмотреть все возможности для взвешенного диалога.

– Рассмотреть можно. Не забывая, что пути на восток могут быть не только прямыми. И что армия Дориата тоже готова к разговору.

– Да-да, – покладисто согласился Нолмэндил, – ваш командующий настроен крайне решительно. Кстати, где он?

То, что Орофер лично дал распоряжение пропустить Белега и Турина по возвращении без каких-либо препятствий, успел еще по телефону упомянуть Саэрос. Почему этого не произошло, почему пришлось тратить время на разъезды между постами, оставалось вопросом, но не слишком сложным: командующий Гилрэс неистовствовал, что ситуация в Квартале вышла из-под контроля только по причине несвоевременной реакции – не ввели сразу достаточное число контингента, не арестовали поголовно всех гномов королевства; то же самое, по его мнению, следовало сделать и с Заречьем, а в отношении Амон-Эреб продемонстрировать однозначные и четкие намерения – ни на какие послабления и провокации не поддаваться.

Командующие внутренними войсками, гарнизонами и прочими армейскими соединениями в целом были с ним солидарны, и только структуры комендатуры четко следовали распоряжениям дворца, разведка в привычном для себя автономном режиме занималась тем, чем считала нужным, а командование Границей было поглощено своими делами: поднятыми и который день стоящими в полной боевой готовности гарнизонами, донесениями войсковой разведки и рейдами в Пограничье – на счастье, тревожных признаков наступления все еще не наблюдалось.

Орофер поднялся со своего места во главе стола и подошел к карте, остановился, заложив руки за спину.

– Вам не кажется, что вашими стараниями положение только усугубилось, а, господин Куталион?

– Нет.

– «Нет»? Все? – подождав, обернулся Орофер.

– Не прозвучало ничего из того, что мы друг о друге не знаем.

– А по существу?

– По существу предлагается одно «если» в обмен на другое.

Нолмэндил на вопросительные взгляды чуть улыбнулся и развел руками.

– К сожалению или к счастью, но пока это так. Получается что-то вроде взаимной страховки, не находите?

– Но вы хотите гарантий, – заметил Галадон.

– Разумеется.

Треугольник Дориат – гномьи королевства – сыновья Феанора не всем был очевиден, но он существовал – и существовал в давнем шатком равновесии. Благополучный, богатый, населенный густо Дориат, лишенный развитого производства и развитой добычи, веками охотно поглощал все то, что по охраняемым голодрим торговым путям везли с востока гномьи купцы, не слишком вникая, на каких именно неожиданных товарах стоят эред-луинские клейма. Без этой торговой нити Дориат не насыщался бы в должной мере тем, что земли Нарготронда всегда поставляли в первую очередь в Хитлум, а после Бреголлах и Нирнаэт почти не поставляли никому, потеряв значительную часть собственных территорий; без Дориата и гномов голодрим не было бы куда сбывать достаточное количество своих товаров; без голодрим гномы вовсе не смогли бы торговать в Белерианде. В прежние дни, не имея официальных сношений, Химринг и Менегрот иной раз опосредованно договаривались через Белегост и Ногрод. И вот ситуация причудливо развернулась.

– Без принцессы мы все равно не можем принимать решение, – после еще каких-то раздумий произнес Орофер. – И без Берена.

– Понимаю, – легко согласился Нолмэндил. – Имеет смысл подождать их возвращения. Но не слишком долго.

Орофер закончил переставлять с места на место воткнутые в край карты флажки и обернулся на брата; тот по одному этому взгляду поднялся быстро и текуче, и они вместе вышли в приемную. Голосов сначала слышно не было, но потом, после как будто утратившего недавнюю резкую требовательность возгласа «Корлас!», стукнула дверь, стукнули каблуки сапог, и голоса зазвучали отчетливее: кого-то велено было отправить в лагерь за рекой, кого-то – в Квартал.

– Пока есть время, – дождавшись возвращения принцев, но еще не дав им сесть, уловил момент Белег, – господин Нолмэндил может оказать нам услугу. По существу.

– Какую же? – с интересом, но мигнув во взгляде настороженностью, спросил голдо.

– Вы могли бы взглянуть на задержанных. На тех, кого разведка задержала до визита в «Хромую собаку».

– Я собирался предложить отправить господина Нолмэндила к задержанным, – с непроницаемым видом отозвался Ордиль.

И он, и Турин все это время просидели молча: молодой человек только вертел по сторонам головой, несколько раз порывался открыть рот и что-то вставить, но каждый раз косился на Белега и сдерживался; Ордиль просто наблюдал.

– Это будет несколько противоречить предыдущим нашим планам, но и такой вариант я рассмотреть готов…

– Какой в этом резон? – не дал продолжить Орофер.

– В «Хромой собаке» никого из тех, кто привлек его внимание в Заречье, господин Нолмэндил не узнал. Возможно, их уже задержали в другом месте. Возможно, у господина Нолмэндила появятся иные соображения.

– А возможно, господина Нолмэндила и правда следует взять в штат вашего агентства?

– По итогам испытательного срока.

Голдо сдержанно хмыкнул, задумался над ответом, но раньше него ответил Ордиль:

– Я против.

– Не видите необходимости в сотрудничестве? – уточнил Галадон.

– Не вижу необходимости свое решение пояснять.

– …налицо чье-то скверное влияние, – заметил Саэрос.

– Может быть, у вас есть какие-то более детальные – обоснованные доводы, а, господин Куталион? Чтобы мы могли все взвесить и принять коллегиальное решение?.. – спросил Орофер, но Ордиль перебил теперь уже его.

– У этого собрания нет полномочий для каких-либо решений, ваше высочество. Равно как полномочий кому-то что-то поручать. В Управление разведки любой посторонний войдет с моего единоличного разрешения или не войдет вовсе.

17.09.490 г.

00 часов 12 минут

Все усложнялось еще и тем, что на заседании Государственного собрания единогласно утвердили только общий список претендентов на корону, кое-как назначили отдельных ответственных лиц и составы рабочих групп, а почти по всем принципиальным стратегическим вопросам разгорелись такие нешуточные споры, что остановили их только начавшиеся в городе беспорядки. Вышло, что все официальные решения по-прежнему мог принимать только Чрезвычайный кабинет полным составом, но и среди его членов согласия было немногим больше.

Набирающую обороты перепалку за столом Белег слушал по-прежнему молча. Орофер же то и дело бросал на него недовольные взгляды, пока сам, откровенно уязвленный, выяснял у Ордиля его видение сложившейся ситуации:

– …правильно ли понимаю вас, господин полковник? На данный момент вы не считаете себя подчиненным кому бы то ни было в принципе?

– Неправильно. Как и все должностные лица, в отсутствие короля я подчиняюсь решению Чрезвычайного кабинета и Государственного собрания.

– Это уж само собой…

– …а мы тут так – тесной компанией анекдоты потравить собрались… Кстати! Вы не слышали новый анекдот? Голодримский. Мне его буквально утром рассказали, господин Нолмэндил наверняка уже знает.

Саэрос наблюдал за происходящим с обычным своим выражением крайнего скептицизма, тоже какое-то время помалкивал, постукивал пальцами по столу, а потом с Белегом взглядом встретился и тогда встрепенулся, повысил голос.

– Итак, внимание, анекдот: что общего у Элу Тингола, дориатских шуток и куриного яйца? Тупой конец!

В общем молчании Галадриэль одна запрокинула голову и медленно рассмеялась – низковатым грудным смехом. Галадон вздохнул, Орофер нахмурился и поджал губы.