Текст книги "Добрым словом и пистолетом (СИ)"

Автор книги: Норлин Илонвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Гвинтанн смотрел на него с нарастающим сочувствием и наконец вздохнул и припечатал по спине.

– Да-а-а… дичаешь! Пойдем-ка есть.

– Знаешь, на кого ты похож?

– На того, кто отлистал два шкафа подшивок и кому осталось еще два.

– Это частности, – отрезал Гвинтанн, – похож ты на сыча.

Дорион на это возражать не стал, тем более что действительно сидел в тени и утомленно смаргивал. Его позвали – почти вытребовали – с каким-то очередным Гвинтанновым знакомцем. В крепость отправилась по рукам записка, гласившая, что бумажки бумажками, а обед по расписанию, и в «Трех рыбешках» нынче на выбор традиционная уха и белегостская похлебка с колбасками; а еще всегдашний свежий хлеб и только что откупоренная бочка с пивом: початых после вчерашней ночи уже и не осталось. Дориона пришлось подождать здесь же в приятной тени крытой террасы, но он действительно пришел.

– Не спи. Остынет, – мягко напомнил Имдир, и замерший было Дорион встрепенулся и снова взялся за ложку. – Что Карантиру подшивки эти?

– Я не знаю, – ответил Дорион. – Выписки нужны. Сколько чего, какие цены, какие пошлины. Считают.

Карантир – и это знали все – удивительным образом сочетал в себе неуемную энергию, порывистость, охоту сильно пошуметь, да быстро успокоиться; не стеснялся и покуролесить со своими, не гнушался залезть в любую грязную работу, но вместе с тем имел отчетливую не склонность даже – любовь к цифрам и бумагам. Он без видимых усилий мог часами заниматься подсчетами, выводя какие-то новые суммы, количества, соотношения и последовательности; мог перетрясти свои на удивление упорядоченные горы свитков и кодексов, а потом очень быстро навести в них прежний порядок; мог замучить такими же отчетами всех окружающих, вынуть их вместе со всей душой; мог увязать урожай пшеницы пятилетней давности и нынешние цены на пеньку в Бритомбаре, а потом охотно и непринужденно рассказать о своих выводах так, что понятно становилось са́мому от арифметики далекому. Известно это было всем, а потому и нынешняя бурная работа во всех службах никого почти не удивляла.

– В Тиритбаре же вроде все сосчитано давно. Сейчас-то что разыскивать? В ваших-то бумажках? – не унимался Гвинтанн, а Дорион только пожал плечами и продолжил размеренно хлебать из миски. – Хотя если из Химринга приедут, может, какие новые указания будут…

– Из Химринга приедут? – переспросил Дорион.

– Да вот. Похоже, Ланти что-то до почтовой станции повез. Лично!

– Повез. Значит, правда, указания.

Они замолчали. Гвинтанн крошил на стол хлеб и глазел по сторонам, иногда вдруг расплываясь в адресованной проходящим улыбке, обменивался короткими приветствиями или просто махал рукой. Имдир задумчиво глядел на озеро. Дорион ел.

– Вот! – раздался рядом голос. Брантиль раздвинул остановившихся у ограждения каменщиков с кружками и перегнулся к столу. – Здесь вы.

– Здесь, – подтвердил Гвинтанн.

– Садись, – подвинулся Имдир.

– Фадифь, – сквозь вареную рыбью голову повторил Дорион.

– Нет, я не затем. Помочь надо. В крепости кое-что потаскать.

– А что, тут больше некому? – сходу возмутился Гвинтанн. – Ты сам-то вообще-то в гарнизоне трудишься – не на складе.

– Меня попросили, – коротко пояснил Брантиль, – по дружбе. Рук не хватает. А своих я уже давно всех пристроил.

– Интересно, – Гвинтанн выразительно обвел ладонью заполненную народом набережную, – мы что, единственные остались, кто тут без дела шатается?

– Вы единственные остались, кого я могу просто и быстро попросить. Если только ты вот не свистнешь нам полсотни своих знакомых, – Брантиль улыбнулся и забрал у Гвинтанна остатки хлеба, сунул в рот. – Очень надо, – он наклонился и понизил голос, – очень надо быстро привести в порядок все покои в Северной башне.

– Что, передумали? А зачем тогда гномам целый гостевой дом отстроили?

– Да не гномам… – покачал головой Брантиль.

Хотел добавить что-то еще, но тут со стороны дамбы донесся слишком быстрый, сдвоенный стук копыт. На набережной поспешно расступился народ, пропустил двух всадников: вторым, пригнувшись в конской шее, скакал Алантар. А перед ним на отличном ард-галенском скакуне летел еще один, тоже в яркой черно-красной накидке вестового. Он тоже низко нагибался, а на попоне поверх вышитой восьмиконечной звезды можно было разглядеть увенчанный крепостью черный холм – эмблему Химринга.

Большой отряд въехал в город к вечеру. Весть к этому моменту уже растеклась по всему Хеледосу, ее успели обсудить и подготовиться.

Полоскались знамена, бились еще более щедро расставленные, разожженные вдоль набережной жаровни и факелы, звенели трубы и рожки. Карантир, конечно, сам вышел встречать брата, а вместе с ним вышли и комендант крепости Тольво, и сполна получивший свой нагоняй интендант Келенхиль, и взводные, ротные, полковые командиры; и главные мастера, городские старосты, главы здешних цехов…

Алантара милостиво отпустили отдыхать и лечить растянутое плечо.

– Все, кончилась наша веселая жизнь – да раньше срока, – напророчествовал Гвинтанн.

– И плавки ваши тоже. Плавни…

– Заплывы, – поправил Дорион.

– Неважно, – Брантиль не без торжества ухмыльнулся, но увидев, что Имдир с Гвинтанном расстроенно вздохнули, остановился. – Да что там, успеете еще намерзнуть.

– Хорошо тебе говорить!.. Стоило вообще селиться у озера, если боишься воды.

– Я не боюсь. Просто не надо меня сталкивать.

– Я же извинился!..

Они впятером в плотной толпе других зрителей, кому не хватило места на набережной и на прилегающих улицах, опять стояли на крытом деревянном мосту в Озерный форт. Пусть и не таким зрелищным событием был приезд хоть бы и самого лорда Маэдроса, чтобы бежать толкаться и глядеть на него из первых рядов, но все же и без внимания оставить его было никак нельзя.

– Что-то передумали лорды наши, – быстро перешел от печалей к новым догадкам Гвинтанн. – Переписывались столько времени, порешили все… А вон как – лично Маэдрос!.. Может, что посерьезнее торговых пошлин подпишут?

– Тебе лишь бы поугадывать, – покачал головой Брантиль. – Решили – подпишут. Не решили – разъедутся и снова думать будут.

– Поражаюсь: какие вы все нелюбопытные! – искренне удивился Гвинтанн. – Да, мне интересно! Мне очень интересно, что вокруг происходит: какой народ где живет, что делает, чем занят, к чему это все. Иначе зачем жить-то? Может, у нас завтра из-за этих вот переговоров вся жизнь перевернется? А вам как будто все равно!

– Да не все равно мне! – возразил Алантар. – Я просто не привык распространяться о делах своего лорда. Даже среди друзей…

– Хоть мне-то как раз и правда эта торговля не очень интересна, – заметил Имдир. – но справедливо сказать, что это не только лорда дела – это всех коснется.

– Хорошо, – согласился Брантиль, – дела лорда, ваши дела – а у меня просто своих хватает. И их теперь только прибавится… А ты что скажешь? – обернувшись, спросил он Дориона.

– Скажу, – тот запустил пальцы в волосы, задумчиво их потрепал, – я скажу, что завтра будет дурной день. Хорошо бы выспаться.

========== -3– ==========

Дорион явно дул на воду – день шел как день. Да, Маэдрос с Карантиром со всей своей свитой прошлись – скорее пробежались – по городу, по крепости, посмотрели что-то там, не иначе как для порядка, да и засели в башнях – с комендантом, с интендантом, с таргелионскими и химрингскими войсковыми командирами, с командирами служб снабжения, со строителями, с Цеховым советом, с начальниками Таможенной палаты, патрулей, почтовой службы, дорожной службы, командирами сопровождения торговых караванов и так далее, и так далее…

Настороженные, огорошенные сперва хеледосцы присмотрелись ко всему этому бурному нашествию, к выставленной страже, к явно основательному намерению лордов судить-рядить за закрытыми дверями – присмотрелись, да и выдохнули; вернулись к прежним своим делам, а кто и к прежним развлечениям.

К полудню, когда летний зной как следует всех разогрел, на пляже снова принялись гоняться. Обещанный турнир начался еще накануне, тогда же провели заплывы на отсев, и сегодня состязания должны были продолжиться уже среди настоящих мастеров.

Алантар и Гвинтанн отправились вдвоем: Имдир опять куда-то пропал, не иначе ушел бродить по окрестностям, Брантиль был занят в крепости, а Дорион вчера еще сказался, что кровь из носу должен закончить какие-то дела и, может, появится к полудню, но так и не появился. Впрочем, сами они за заплывами только наблюдали: Алантар с досадой на распухшее плечо, Гвинтанн с азартом и как будто вовсе не печалясь о собственной вчерашней неудаче – отбор он не прошел.

– Эх, жаль, наш гуляка запропал – ему как шепчет кто, ни одной ставки не проиграл!

– Так он знает всех, – предложил объяснение Алантар.

– Так и я ведь знаю!..

Они стояли на площадке на стене, где бастион ближе всего подходил к галечному пляжу. Крепость Хеледос выросла на берегу в том месте, где когда-то неведомой силой оказалась сброшена в воду огромная скала, даже не скала – целая горная вершина; меньшие ее части громоздились на склоне, самая большая послужила основанием крепости, а осколки пошли на строительный материал. Вокруг сохранились даже глубокие борозды – следы того древнего крушения, и в одной из них пролегло русло Заоградного ручья. По нему когда-то и стали строить первый ряд укреплений, а теперь, убранный в черте города в каменный ров, он нырял под столп бастиона и уже из-под него со звонким шепотком вливался в озеро.

Обзор отсюда открывался вполне приличный – немного далековато, немного со стороны, но зато и действо все видно как на ладони. Да и места на набережной давно были заняты, а на сам пляж соваться и вовсе не стоило – к здешним зевакам, к приехавшим за последние дни зрителям и участникам присоединились теперь и оставшиеся пока без дел химрингцы.

– Может, пойдем лучше на оружейный двор? – предложил Алантар – предложил недовольно, скрипнув зубами и в сердцах от озера отвернувшись.

Внизу только что закончился очередной заплыв, и распорядитель под общий радостный гул, смех и хлопанье ладоней выкрикнул имена тех двоих, что успешно прошли в следующий круг – и обоих Алантар позавчера обогнал, а потому мог бы и сейчас рассчитывать на хороший результат.

– Да ладно тебе! – со смехом хлопнул его по спине Гвинтанн. – Тоже мне потеря! В другой раз всем покажешь.

– Другой… Когда он будет-то – другой… – буркнул Алантар.

Гвинтанн рассмеялся снова и явно хотел добавить еще что-то ободряющее, но тут позади возникло какое-то движение, и из крепости на площадку бастиона стали выходить голодрим, нандор, синдар – кто в официальном красном и черном с эмблемами лордов и крепостей, кто просто по форме, кто в обычной одежде. Видно, где-то там закончилось или прервалось на время очередное важное обсуждение неизвестно чего.

– О, Ланти! Ты очень кстати.

Карантир быстро прошел мимо расступившихся зрителей и остановился как будто только потому, что уперся в парапет. Уперся, с силой хлопнул по нему ладонями и чему-то своему резко кивнул.

– Так! Ты, – взглядом того, кто пытается думать одновременно о нескольких вещах, он мазнул по Алантару, остановился на его плече и, похоже, счел увиденное сносным, – Фариндол, Миарн – надо, захватите еще кого, – посмотрите свежим глазом гостевой дом. В деталях: что с подъездом, со всеми удобствами, с постелями, с посудой… поилки, коновязи… Потом идете в дом Цехового совета и смотрите, как там разместить дорогих гостей. Учтите, что наугрим на круг будет не пятьдесят, а никак не меньше восьмидесяти – видишь, как здорово, что мы запасливые?.. Смотрите и думайте, что нужно довезти и сделать за оставшиеся дни, чтобы мы тут не опозорились, а я лично не краснел сильнее обычного. Два часа вам на все.

– Carnistir, – позвал подошедший следом комендант Хеледоса, – при всем уважении. Что там смотреть – надо второй такой же дом ставить. Каменный не успеем, но из готового бруса собрать можно. Начинать только…

– Тольво! тебя уже все услышали! – разом нахмурившись, обернулся к нему Карантир. – Наугрим в брусовый домик? Самому не смешно? Сейчас ребята пойдут и посмотрят, а потом нам расскажут. А потом окончательно решим – кого в гостевой, кого в Цеховой, а кто вообще свой дом любезно освободит и поживет пока на перевале.

Комендант обиженно замолчал, посторонился, давая дорогу.

Маэдрос возвышался над окружающими на добрую ладонь, но дело было не только в росте, не только в стати, не только в огненно-медной, притягивающей взгляд шевелюре. При его появлении все как-то сразу ощущали присутствие спокойной уверенной силы. При его появлении все невольно подтягивались.

– Довольно спорить, – произнес он, останавливаясь рядом с братом, приобнимая одной рукой его, другой – с неподвижной металлической кистью – коменданта, – не сердись, Тольво. Если бы можно было, мы бы поставили тебя в известность заранее.

– Сердиться? Создатель с тобой, Maitimo. Я не сержусь: со стороны, может, незаметно, но в душе я в тихом ужасе.

Они трое рассмеялись и выдохнули, дружно сожмурились на яркий солнечный блеск на озерной глади.

– А что это, – помолчав, спросил Маэдрос, – что за массовые купания?

– Да плавают тут на скорость, – отмахнулся Карантир. – На какой-то приз.

– Жбан пива и тридцать монет – это за первое место, – вставил вдруг Гвинтанн.

Алантар уже исчез – не медля, отправился по поручению; остановившиеся рядом лорды Гвинтанна как будто не заметили, и он, с интересом рассмотрев и Маэдроса, и сопровождение, решил, похоже, это невнимание исправить.

– Солидно, – обернулся на голос Маэдрос. – А за второе?

– Жбан пива и двадцать монет.

– Про третье догадываюсь… – Маэдрос кивнул, с намеком взглянул на коменданта. – Видишь, и руки свободные найдутся.

– Это же отпускники. Имеют законное право, – за него ответил Карантир. – Нет, ты своей властью можешь их разогнать, но учти – за испорченное веселье будут тебя ненавидеть до следующего лета.

– А командиры?

– Командиры застав с наших перевалов, – не без ехидства в голосе подсказал Тольво, – или сами плещутся, или стоят в первом ряду. Кроме того, что торчит во-он там на возвышении и всем распоряжается. А начальница городской почтовой службы считает ставки.

– А судит – второй помощник коменданта… – невзначай добавил Гвинтанн, и комендант встрепенулся, возмущенно на него посмотрел.

– Какой основательный подход.

Маэдрос понимающе улыбнулся. Обернулся, нашел глазами остановившегося в нескольких шагах голдо: высокий – даже рядом с Маэдросом очень высокий, очень плечистый, в легком доспехе черной кожи; на поясе – у него у единственного здесь на бастионе – висел меч в черных ножнах, длинные черные волосы струились по спине, стянутые в тугой хвост. Беззвучно пройдя вперед, голдо замер рядом с Маэдросом, подобный внушительной тени, цепко посмотрел на продолжающееся внизу веселье и, уловив какую-то мысль, просто, без слов кивнул.

Уходя уже, обернулся, внимательнее взглянул на Гвинтанна.

– Мы ведь встречались где-то?

– Было дело! – охотно подтвердил тот, расползаясь в улыбке. – Гвинтанн Дианмор. Сопровождаю торговые караваны и в Химринге бываю иногда.

На бастионе снова сделалось свободно – лорды, комендант, командиры и начальники проветрились и вернулись к своим разговорам, а небольшая часть от свиты отделилась и отправилась вниз, к пляжу. У парапета остались прежние зеваки, а среди них Гвинтанн и незаметно в общей сутолоке появившийся из крепости Брантиль.

– Знаешь, кто это? – спросил Гвинтанн, кивая на фигуру в черном – сопровождавший Маэдроса голдо притягивал взгляд даже в толпе, даже отсюда, с высоты.

Слышно с бастиона было плохо, но по отдельным долетающим словам, по обрывкам фраз, а больше по жестам и движениям суть происходящего становилась ясна: химрингцы из свиты Маэдроса легко затеяли спор с распорядителем Вирмо, с судьей, с победителями заплывов, и дело явно шло к тому, что сейчас состоится показательный и преждевременный финал.

– Догадываюсь, – ответил Брантиль, – это Сурвэ.

Сурвэ за глаза называли Правой рукой Маэдроса – за глаза больше для него, чем для самого Маэдроса. Подробности были известны узкому кругу посвященных, но в общих чертах знали все: после освобождения и после выздоровления братья и приближенные настояли, что главе Дома, как бы это ни задевало его гордость, нужна надежная охрана. И пусть меч в левой руке Маэдрос научился держать очень быстро, в поездках за пределы Химринга его всегда сопровождала личная охрана, а помимо нее всегда рядом, всегда наготове был Сурвэ. (Говорили еще, что будто бы Маэдрос сначала отказывался наотрез и заявил, что даже спорить по этому поводу не будет. Поэтому братья и попросили Сурвэ: спорить с тем, кто бок о бок с Финвэ прошел все Эндорэ, отправился с ним же в Форменос, после гибели его одним из первых высказал однозначное намерение возвратиться, а в Битве под Звездами уцелел только потому, что был ранен так, что сочтен за мертвого, – всерьез спорить с Сурвэ было непросто даже Маэдросу).

– Да, это он! – подтвердил Гвинтанн – он почти распластался по парапету и с живейшим интересом наблюдал за происходящим внизу. – Видел его в Химринге… У-у-у! Ну держись, сейчас Пробужденные нашим жару зададут!..

– Зададут, зададут, – придвинулся Брантиль, – ты только от восторга вниз не свались.

Пробудившихся у вод Куйвиэнен в рядах Первого Дома в Белерианд вернулось меньше, чем под знаменами Финголфина. В основном они осели в крупных крепостях – резиденциях лордов или ближе к опасным северным рубежам. В Таргелионе их вообще оказалось немного, в Хеледосе из голодрим не было и вовсе никого – только нандор Орсэ и Муро жили на ферме ниже по течению Нгавада и появлялись в самой крепости нечасто.

Внизу на пляже спорить уже закончили: явно возмущенный и раздосадованный Вирмо махал руками, равняя на старте шеренгу, в ней нетерпеливо топтались и подпрыгивали на месте три десятка разделяющих его оскорбленные чувства разгоряченных пловцов. Под усилившийся гул и свист еще четверо неспешно готовились: Сурвэ поручил свой меч на хранение кому-то из зрителей; рядом стаскивал кавалерийские сапоги еще один голдо – тоже высокий, но не такой внушительный, тоньше, острее. Две женщины, смеясь и толкаясь, крепче затягивали в косы убранные волосы.

Наконец в ряд выстроились все. Вирмо ударил по стальному бруску и еще раз повторил правила и привычные свои указания; в толпе покричали, посвистели и похлопали. На бастионе, где зрителей тоже прибавилось, не отстали и интерес свой обозначили не менее дружно.

Сигнальный звон бронзового кувшина разнесся хорошо слышно, и тотчас в плеске и шуме потонул весь пляж.

Обычно все или забегали в воду далеко вперед, или как можно дальше прыгали, поднимая фонтаны брызг (особым шиком было плюхнуться так, чтобы долетело и до зрителей), – старались сразу оказаться на глубине и сразу начать молотить руками. Опытные участники поступили так и в этот раз. Но присоединившаяся к ним четверка вбежала как-то иначе: плавно и слитно, словно вода вовсе не была им помехой, словно рассекли они ее не тревожа и, оказавшись едва по пояс, ушли под воду слитно – тихо ушли и пропали.

Тридцать пенных, почти соединяющихся в один бурлящий котел дорожек устремились вперед сходящимися лучами – в такой толчее важно было не дать оттеснить себя, успеть добраться прежде, чем у столба соберется настоящая очередь. На пляже и на бастионе стало непривычно тихо: с этими тридцатью все было ясно, но если где-то под водой и скользили еще четыре силуэта, то отражения облаков на солнцем залитой озерной глади прятали их от зрителей. Гвинтанн козырьком приложил ладонь к глазам и стал размеренно считать, кто-то рядом недовольно шикнул, но отвлекся и замолчал.

Вода взорвалась фонтаном. Сурвэ появился с хорошим отрывом, подняв за собой волну, пошел ритмично отмахивать обеими руками – гребки были дробные и мощные, словно удары молотом. Второй голдо вынырнул с меньшим вплеском, и поплыл тем же манером, но взмахивая чаще и как будто точнее. Следом с разницей в несколько мгновений показались обе женщины: одна старалась держать тот же темп; другая, последняя, скорость сильно сбавила и плыла короткими нырками – вытянувшись, прижав к бокам руки и по-рыбьи изгибаясь всем телом.

– Что-то мне подсказывает, дальше вам гоняться станет неинтересно, – заметил Брантиль.

– Почему же нет? – возразил Гвинтанн. – Будем перенимать озерный опыт старших!..

– Неинтересно – отойдите и не мешайте, – толкнула обоих стоящая рядом девушка – в платье с закатанными рукавами и в кухонном переднике, видно из улучивших перерыв интендантских.

До скалы с утыканным столбом на ней оставалось райвов двадцать, когда все четверо плывущих впереди нырнули снова. Теперь уже на поверхности остались волнующиеся дорожки, на них с запозданием набегал неровный клин преследователей. Момент выдергивания стрелы всегда был ответственным: здесь можно было замешкаться и потерять время, а можно было время и нагнать, уже на финише вырвать победу.

Сурвэ снова показался первым. Вернее, его будто подбросило откуда-то из глубины, подняв над поверхностью едва не до середины бедра. Стрелу он выдернул в этом же слитном движении, изогнувшись и плашмя рухнув обратно в воду. Те, кто наблюдал в океане игрища огромных китов, что выныривают друг перед другом, чтобы затем погрузиться обратно в пучину, увидели сейчас нечто схожее. Второй голдо выскользнул у скалы, заметно отстав. Вытянул руку, ухватил ближайшее древко и втек обратно. Разрыв между ним и отстающими женщинами увеличился.

– Вот сейчас они с непривычки скорость и потеряют! – ехидно заметил кто-то из наблюдателей на бастионе. Гвинтанн обернулся, явно собравшись что-то уточнить, но получил новый тычок между лопаток: стой смирно, не мешай.

Действительно, плыть, держа в руках длинный тонкий предмет, было неудобно. В этом и состояла задачка: быстро добраться до столба могли многие, немногие умели потом так же быстро вернуться. Стрелы выскальзывали из рук, терялись в спешке, иногда ломались, иногда дело заканчивалось вывихами пальцев, если не локтей…

Сурвэ пришлось сменить манеру – теперь он плыл на спине, по очереди загребая руками, и держал стрелу в зубах. Так поступали многие, но немногим удавалось не выронить, не нахлебаться и сохранить темп до самого берега. Скорость его действительно сильно упала, но не перестала быть впечатляющей. Второй голдо сбавил не так заметно – вытянувшись в струну, поочередно взмахивал руками, умудряясь ловко перехватывать ношу перед собой. Первая из женщин отстала от него еще больше; вторую долго не было видно, а потом она вдруг вынырнула значительно ближе, чем была до этого, и скорость, наоборот, заметно прибавила.

Упорные преследователи все еще пытались если не нагнать, то хотя бы с честью завершить дистанцию – кто-то добрался до столба и даже повернул обратно; некоторые сочли за благо из гонки выбыть или просто не выдержали темп: хлебнули воды и, откашливаясь, барахтались теперь на поверхности, крутили головами – клин распался почти посередине, пропустил сквозь себя всю безнадежно оторвавшуюся четверку.

Расстояние между ними самими почти выравнялось, а между ними и берегом быстро сокращалось. Зрители отмерли и снова кричали, свистели и улюлюкали – уже не болели ни за кого конкретно, просто глотнули азарта гонки…

– Эх, такое развлечение попортили, – не всерьез посетовал Гвинтанн и поскреб на груди рубаху.

Снизу долетал все никак не утихающий шум, на бастионе тоже только-только начали успокаиваться.

– Может, и к лучшему, – заметил Брантиль. – Я, ты знаешь, не разделяю…

– Еще как не разделяешь!

– …не разделяю, но не в том дело: вы так расслабились, а надо бы уже собраться. Важное дело близится.

– Да понятно все… Лорды наши не дураки, любому ясно. Слышал ведь? Что гномов сильно больше будет, что решают, как размещать их по уму. Я так сужу: не мог наш Карантир обсчитаться, другое тут что-то…

– И лично Маэдрос со своими не торговые пошлины обсуждать приехал… – помолчав, согласился Брантиль. – Не стали загодя объявлять, нарочно туману нагнали.

– Вот я так и думаю! И знаешь что! – Гвинтанн охотно покивал, а потом вдруг встрепенулся, быстро взглянул по сторонам, понизил голос. – Пойду-ка! Что-то мне подсказывает, надо убираться – пока вежливо не попросили присоединиться к каким-нибудь заботам. Гляди-ка, внизу уже началось…

Внизу вместо Вирмо на возвышение действительно взобрался старший помощник коменданта и, вскинув руки, что-то пытался говорить: пока вокруг шумели и его совершенно не слушали, но едва ли этим бы все и закончилось. Гвинтанн на удачу еще раз наклонился над парапетом, попытался уловить хоть что-то, но оказалось тщетно. Потому выпрямился и хлопнул себя по ляжке.

– Ты же сегодня подневольный? Сочувствую! А я – ушел!

Брантиль коротко взглянул ему вслед, снова посмотрел на блестящее на солнце озеро, на заполненный пляж, на четверку голодрим, что уже обтерлись и стояли возле парапета – туда из «Трех рыбешек» вынесли три пивных жбана и еще несколько подносов с глиняными кружками, и теперь призовым пивом, похоже, собирались угощать всех желающих. Брантиль на это посмотрел, повел плечами и, повернувшись, молча ушел обратно в крепость.

***– Где был? – спросил Имдир, обернувшись на дверной скрип.

Внутри, в помещении Таможенной палаты, выстроились вдоль стен шкафы со свитками и подшивками бумаг, с журналами и пачками разрозненных записей; ящики с пломбами, ярлыками, нарубленными свинцовыми лепешками, с брусками сургуча, мотками бечевы, гирьками, гирями, весами… Посередине – три и три – стояло пять деревянных столов, нагруженных бумагами, за шестым, таким же нагруженным, сидел очень несчастный, очень юный аваро и из последних сил что-то писал.

Когда Имдир заглянул внутрь, аваро при виде его чуть не расплакался: сразу рассказал, что его бросили здесь одного, а сами все разбежались. Глава Палаты Рандиэль забрала с собой старших и засела с лордами на каком-то совете; Линрэт, Хэландон и Фирвиэль вместе с химрингцами сгинули на торговом складе, а хуже всех Дорион – тот заявил, что ему нужны выписки из учетных книг заставы, и вообще смылся.

«И я сам вот все свожу!» – закончил он краткую историю своих сегодняшних мучений, и тут как раз дверь открылась и вошел пыльный Дорион.

– Наверх съездил, – ответил Дорион и махнул в негодовании вскочившему с места пареньку, – проверил кое-что. Гибриу, как у тебя дела, продвинулось?

– Как дела?! – возмутился паренек. – Да я!.. Да ты!.. А если бы меня на совет вызвали? Прямо к лорду Маэдросу и прямо с этим отчетом! Да я бы умер там!..

Дорион улыбнулся.

– Я думаю, ты преувеличиваешь. Маэдрос ест детей только в дориатских сказках. Садись, сейчас объясню, и мы вместе все быстро исправим. Имдир, ты так заглянул или какое дело?

Он набросил на гвоздь куртку, пристроил дорожную сумку на край стола и вынул из нее сначала большое яблоко, а потом сложенные помявшиеся бумаги.

– Лови.

– Какие уж у меня дела, – посторонившись, улыбнулся Имдир.

Оба подволокли стулья, сели по бокам от паренька – тот жмурился и хрустко потягивался, довольно жевал яблоко.

– Я тебя зашел позвать. Остальные внизу уже: двое быстро нашлись, третий сам примчался, как ужином запахло.

– Ужином, – повторил Дорион, – да что ты. Дай угадаю: ужин в честь победителей заплыва.

– Нет, не угадал. С заплывами покончено, а Тольво выставляет всем славно потрудившимся хороший ужин – внизу, прямо в большом крепостном дворе.

– Кто это и над чем так потрудился? И почему тогда Гибриу тут сидит?

– Да! Почему я сижу?

Дорион, не поднимая головы, быстро перебирал свои записи, а другой рукой листал страницы подшивки, над которой настрадался сегодня юный аваро.

– Вижу, ты почти закончил. Молодец, расскажу Рандиэль, она порадуется. Клади пока яблоко, бери грифель и камень – будешь исправлять. Имдир, так что с ужином?

– Ты пропустил все. Турнир досрочно закончился впечатляющей победой Сурвэ. Хотя будь дистанция подлиннее, я бы ставил не на него… А здесь закипела та еще работа: изгнали на улицу Цеховой совет, вытрясли оттуда все, намыли, обставили по высшему разряду – не хуже покоев лордов. Гвин слух принес: к нам чуть ли не Горный совет всем составом едет.

– Всем составом. Быть не может.

– Конечно, не может, их же там – сколько? Сотни полторы?

– Восемьдесят постоянных членов от старинных семей и еще восемьдесят выборных, – важно поправил Гибриу и носом ткнулся в камнем подчищенные записи – подул, придирчиво посмотрел, – мне брат рассказывал.

– Вот я и думаю… Но это ничего, сколько ни будет – всех поселят. А завтра грядет продолжение: на работы уже прямо зовут записаться – за дополнительное жалование и двойной отпуск.

– Ты записался?

– Еще нет: думаю. Думаю, что веселее – город мыть или наш тракт до самого перекрестка с Эред-Луинским ровнять. Еще тиритбарский лагерь передвинуть хотят, но тут они сами должны справиться… Ты видел, как химрингцы встали? Как на военном смотре – всё в парадном, всё сияет.

– Как на смотре. Да, с перевала их хорошо видно. Отборной кавалерии целый полк.

– Это они так наугрим поразить хотят! Брат говорит, если их правильно уважить, они тогда душой мягчеют и податливее делаются, легче с ними сговориться.

– Не отвлекайся. Зачистил? Тогда смотри. У нас тут ничего не сошлось, потому что везде меры разные. Это в наших сотнях и четвертях, а вот это уже с подорожных переписано, в них все в бочках – причем где в белегостских, где в ногродских.

– А-а-а! – Гибриу выронил камень и с возгласом ужаса подпрыгнул на стуле, припечатал себя ладонью по лбу. – Я поколочу кого-то на заставе!

– Не надо. Они уже все осознали. А «шерсть г.» – это не «грубая» и количество тюков, а дориатские гонды.

– Нет, точно съезжу и поколочу…

– А почему вдруг меры дориатские? – поинтересовался Имдир.

– Товар шел на Дориат, сразу пересчитали.

Имдир покачал головой.

– Не могу с Гвином не согласиться: у вас тут поди разберись…

– Разобраться со всем можно. Но надо поскорее, иначе мы с наугрим много не наторгуем. Записал? Тогда дальше.

Во дворе крепости действительно выставили уже вереницу столов, на них грудились кружки, стопки мисок и подносов, а разносчики с кухни уже тащили котлы, чаши и корзины с едой. В просторном вообще-то дворе стало тесно и шумно: собрались, похоже, все интендантские, все плотники и каменщики, все гарнизонные и все, кого удалось привлечь на работы после утренних гонок на озере – на добровольных пока началах.

В торце столов в окружении очередных знакомых стоял Гвинтанн и что-то им показывал.

– …сказал, наугрим его откуда-то с востока везут.

– А смысл в чем?

– Сейчас увидишь! – пообещал Гвинтанн и запустил руку в замшевый мешочек, а одновременно заметил вышедших во двор Имдира, Дориона и Гибриу. – О, парни, вы вовремя! Мне тут Илиндан, вы его не знаете, он из мастеровых тиритбарских, проспорил такую штуку… Сам выиграл в кости у наугрим… Сейчас-сейчас!