Текст книги "Добрым словом и пистолетом (СИ)"

Автор книги: Норлин Илонвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

– Хороший вопрос.

– Что?

– Хороший вопрос. Что именно мы расследуем.

– То есть?

Белег поправил за спиной подушку, отодвинул к стене «Карсид» и уселся поудобнее.

– Расскажи, что мы расследуем. Место преступления ты видел, с медицинским отчетом знаком, со свидетелями говорил. Квалифицируй дело.

Турин потоптался на месте и все же подошел к стулу, сел.

И на улице, и в доме было тихо. С улицы по-прежнему светило через щель, и Турин наклонился ниже, избегая этого света.

– Знаешь, я вообще-то про другое… – произнес наконец, глядя в пол.

– Знаю. Квалифицируй.

Стул со скрипом качнулся на месте, Турин приподнялся, нашарил за шторами щеколду. В распахнувшееся окно ринулся свежий утренний воздух, и тут же запахло спичками и табаком.

– Ну хорошо! Поехали! Имеем: со стороны парка то ли вместе, то ли порознь вошли двое – гном и кто-то еще, предположительно тоже гном. Этот кто-то убил короля, убил гнома, забрал Сильмарилл и ушел.

– Так.

– Это нападение с целью похищения имущества.

– Так.

– Имеется медицинское заключение: удар, вероятно, нанесен кулаком. Это для запланированного преступления странновато, зато тянет на спонтанное нападение.

– Так.

– Ну что «так»? Это твое «так» звучит как на экзамене, который я стремительно заваливаю… – сварливо заметил Турин.

– Хорошо бы мы были на экзамене, – вздохнул Белег, потер глаза и стал выбираться из-под одеяла. В комнате уже сделалось свежо, пришлось накинуть пиджак и тянуть под ноги веселенький вязаный половичок.

– И что тогда-то? У тебя есть другая версия?

– В том и дело: для одной версии слишком много фактов. С виду слишком стройно. Дай мне папиросу.

Они отодвинули стол и пересели на подоконник; Турин дождался, когда Белег откашляется, и заметил:

– Доктор Курмин не одобрил бы.

– Определенно.

Доктор Курмин возмутился бы до глубины души: он спрашивал о курении.

«Нет», – ответил Белег. «Злоупотребляете? – Нет». «Имеете другие вредные привычки?» – то же самое. Наконец подумал и спросил уже явно из любопытства: «Какие-нибудь привычки в целом?» И Белег честно признался: «Не заводить привычек».

– Слишком стройно? Это как?

– С виду. Но присмотреться – все неопределенно. Зыбко, – подобрал слово Белег. – Версия выстраивается легко и логично. И это тоже слишком. Но бесспорный факт всего один.

– Какой?

– Кто-то несомненно вошел.

По проезду, громко стуча подбитыми ботинками, прошел армейский патруль. Турин извернулся, проводил их взглядом и задумчиво пожевал мундштук.

– Ну еще есть время… Где-то час зазора, когда все могло случиться. Место тоже… И зашли они с террасы, больше неоткуда. Чем не факты?

– Пусть, согласен. Что это дает?

– Что… Пришел мастер Англазар с подельником, воспользовался…

– Стоп. Ты подгоняешь под ответ.

– Так это ж выглядит очевидно?..

– Именно что выглядит, – за неимением пепельницы Белег высунулся в окно и потыкал папиросу о карниз, пристроил окурок на подоконник. – Ты слышал показания гномов, видел фотографии. Похож мастер Англазар на того, кто мог бы расправиться с кем-либо голыми руками?

– Пф-ф, похоже, не похоже – ты всегда говорил, это не довод!.. И потом, вы эльфы, вообще плохо отсекаете, кто на что способен. Я про нас и про гномов.

– Тоже согласен, – признал Белег. – Хорошо, ответь тогда так: зачем было убивать – убивать там – гнома? Не говори: «Чтобы не делиться».

Турин ненадолго задумался.

– Да может, там вторым номером вообще кто другой был, не этот мастер… Или их еще больше было… Хотя больше вряд ли, толпа бы короля насторожила. Что тогда… Ну… А вот, смотри! Задумал этот мастер Анг… – Англазар, да? – черное дело: спланировал, нанял какого-нибудь бугая, послал с ним попку ряженого – себя изобразить. Не думаю, что король уж так его запомнил, гном и гном. Зашли вдвоем, под каким-то предлогом – ну я не знаю, помощник, охранник типа?.. А бугай тот всех кинул – двух холодных оставил и сдернул с добычей. Ну или хорошо, не морщись, другой расклад, еще проще: прознали лихие ребята, что у мастера Англазара дело красное горит, и решили в долю встать. Мастера, поверим старичку, перехватили, расспросили да и прикопали где-нибудь. А дальше сами пошли, сами порешали, а по ходу – ну и да, и так бывает! – один другого высадил.

– Турин, – переварив, Белег вздохнул и замолчал.

Жизнь и компания на Амон-Руд очень быстро счистили с Турина остатки столичного лоска. Как прежде на Границе, он с большой охотой нахватался грубоватых привычек, чужих специфических манер и сомнительного говорка: компания там подобралась лихая, отчаянная и с пестрой биографией; сам Турин это честно признавал, как признавал и даже подчеркивал перемены во внешности – отпустил тогда густую щетину, избавился от дориатской формы и в разномастных, по случаю добытых вещах, с неизменным отцовским шлемом, либо сдвинутым на затылок, либо за проушины болтающимся на ремне, выглядел истинным разбойничьим атаманом. В его понимании все это имело и конкретное применение – служило «установлению и упрочению связей с собственным народом». Белег перемены никак не комментировал, однажды только заметил: няня Нэллас не преминула бы вымыть бывшему воспитаннику с мылом рот.

– Что – Турин? Хотя понял – увлекся… Можно я в стену швырну или разобью что-нибудь? Весь день хочется.

– Разбей.

Действительно, давно можно было бы что-нибудь разбить. Или сломать. Или прокусить до крови руку: Белег лежал с этим желанием, глядя в потолок, но останавливало, что бедная рука не так уж давно зажила и могла вскоре получить лучшее применение.

Они помолчали, размышляя. За окном стало совсем светло и солнечно, ночная хмарь прошла, оставив в небе легкие обрывки облаков – день снова выдался погожий, и тем страннее выглядела по-прежнему пустынная тихая улица – только птичий гомон в сквере и глухой собачий лай неподалеку ее чуть оживляли.

– Вообще я тебя понял. По всему, дурная какая-то затея. Короля? Грабить? Зачем?.. Куда потом камень этот… В ломбард не сдашь, под матрасом всю жизнь прятать? Так он все равно всплывет, и дальше? Нет, тут надо быть совсем конч… совсем без ума, а у таких не выгорело бы… Что, думаешь, кто-то из соседей заказ грамотный выставил?

– Ты помнишь, с чего мы сейчас начали?

– С чего… про факты… И до этого – про что… про квалификацию ты меня пытал.

– И?

– Ну, не томи ты, говори прямо! Тут-то что не так: пришли грабить, убили походя, как получилось, – Турин потянулся, с силой отер ладонями лицо, но резко остановился и посмотрел на Белега. – Скажешь, не так? Не походя?

Белег неопределенно покачал головой.

– Если задуматься, убить Элу – большого труда не требуется.

– Ну… Пожалуй. Так-то делов – он и не прятался никогда, хоть вплотную подходи, хоть в парке из-за дерева стреляй… Чего тогда? Спланированное убийство голыми руками? Смешно.

– А что было бы не смешно?

– Ну… Пф-ф. Стрелять – риск большой, дураку понятно. Но чем плох старый добрый нож? Подходи да бей. Скажешь, испачкаться страшнее, чем промазать и наградить короля шишкой? Дурь же? По-моему, случайно – спонтанно все вышло.

– Спонтанно.

Белег сплел пальцы в замок, сжал их до белых костяшек и вдруг вскинул голову, рывком поднялся с подоконника.

– Вот! Правильно! Спонтанность! Не было там спонтанности – в этом все дело. Похоже. Очень похоже, убедительно. Но не то, – он быстро прошелся до стены и обратно, ищуще огляделся – спальня превратилась в дворцовый кабинет, маленький стол стал большим письменным, стул – креслом, рамка на стене – дверцей сейфа. – Смотри: все очень быстро. Осмысленно. Удар – готов! Подхватить, положить аккуратно, почти без следов, без шума. Второй удар – готов! Лицо разбить – еще три-четыре удара, это несколько секунд. На столе все как будто перевернуто и сброшено, так? Но нет, телефон цел, рамки только треснули, осколков – один стакан. Нет, Турин, их не швыряли, остереглись шума. Просто переложили. Мелочь – да, разом смели, без разбора. Чай, чернила – как пролились, не размазаны. Дальше: стол сдвинут, фонарик и жестянка с воском как нарочно сверху, на виду. Но зачем они? Сейф закрыт был, ключ на месте, в скважине воска нет, царапин нет, вскрыть его не пытались, и: – Белег остановился, резко обернулся и наставил на Турина палец, медленно опустил, с силой упер в край столешницы, – кофр. С Сильмариллом. Деревянный черный кофр, с жестким ребром. Он уже был на столе – дожидался мастера. Сейф закрыт: конечно, зачем открывать при посторонних, Элу достал бы заранее. И вот упал он как раз на этот кофр – поэтому и следов крови нигде нет. Значит, подгадано: бей, бери, уходи. Значит, времени на все потребовалось: – Белег прикрыл глаза, еще раз прокрутил в голове сцену, – пара минут от силы.

Турин на подоконнике застыл с потухшей папиросой в зубах.

– Ну знаешь ли… Это как-то… Слишком резво.

– Хуже, Турин. Слишком продуманно.

10 часов 02 минуты

Белег быстро застегивал рубашку, стараясь не выпустить из зубов густо умасленный кусок хлеба. Турин листал пухлый журнал и недовольно принюхивался: порученный кофе ниссэн Авриль принесла ровно две минуты назад, не иначе дожидалась на лестнице удара часов. Следом за ней дружно заглянули озабоченные мастер Сормас, ниссэн Тармивэль и господин Гвириэль – все со своими приношениями.

– Я готов отчитаться по каждому пункту, господин Турамбар! – попытался задержаться последний, но вместе с остальными с благодарностями был выставлен за дверь, а уже оттуда прокричал: – Мне показалось, или у вас накурено? Напоминаю, что Мальвис…

– И что теперь с этим добром делать? – спросил Турин, носком ботинка пихая табурет со свертками – париками, нитками, тряпками.

– Не знаю, повесь куда-нибудь. Потом вернем.

– Ага, а потом они будут гордиться – следствию помогали! – хохотнул Турин и тут же скривился – с неудовольствием посмотрел на фарфоровую чашечку.

– Пусть гордятся, – Белег вышел в прихожую, на ходу дожевывая бутерброд. Одернул жилет, залпом выпил кофе и похлопал себя по бокам. «Карсид» был теперь на своем месте, и ремень кобуры привычно обнимал спину и грудь.

Взглянув на него, Турин внезапно помрачнел.

– Белег. Почему ты вдруг стал совать мне оружие?

– Ситуация предполагает.

– Нет. Не юли. Я тебя знаю: тут другое. Ты спросил про Маблунга, что мы видели, что говорили. Потом встал и притащил проклятый пистолет. Повторяю: почему?

Белег наклонился, достал с полки туфли и стал обуваться.

– Ну хорошо! Я успел подумать − так и эдак. Тут-то с Маблунгом… Тут как раз все понятно! Прозрачно! И обстоятельства, и рана, и револьвер – все сходится. Я же проверил – на коже, на рукаве следы пороха, он точно сам стрелял! Что тебя напрягло? Кроме того, что… ну… понятно…

Туфли за день запылились, Белег прошелся по ним тряпкой, выпрямился, застегнул пиджак.

– Дверь была заперта изнутри, ее выламывали.

– И это логично!

– Дверь на террасу была открыта.

– Открыта, а с этого что… Скажешь, вот прям кто-то по террасе прошел, отнял у Маблунга револьвер…

– Револьвер лежал в соседней комнате на диване.

– Положим…

– Выстрелов было два.

– Один в стену! И-и-и?..

– Турин. Скажи, мы оба с ним разговаривали: было похоже, что Маблунг собирается пустить себе пулю в голову?

– Опять похоже, не похоже?

– Так что?

– Ну… Орофер его, конечно, вздрючил при всех, да и в целом объяснимо… Но так, по разговору… Проклятье, я не знаю!

– Тогда послушай.

***

…Они сидели все в том же кабинете Тингола – он, Маблунг, сам Тингол и Саэрос. С легкой руки последнего мероприятие называлось «общий сбор» и предполагало, что они – кто не рыскает на рубежах или за рубежом – в последний день месяца в обязательном порядке встречаются пропустить по стаканчику и поговорить о чем угодно, кроме дел.

Стаканчики к тому моменту уже не по разу опустели, и речь шла о житейском: о новостях из Гаваней; о новой пивной в квартале Наугрим; о том, что Маблунг в очередной раз позволил отвести себя на какой-то концерт и теперь был озадачен последствиями. Впрочем, тут нового не было: его периодически куда-нибудь водили, после чего он снова пропадал на службе и потом решительно не мог вспомнить, какая именно из канцелярских машинисток или сестричек госпиталя обиделась на него последней. Саэрос считал, что это ничего – главное, на таких прогулках ничего не подписывать и с осторожностью отвечать «да».

Зазвонил телефонный аппарат.

– Кому там… – недовольно заворчал Тингол и тут же осекся, изумленно округлил глаза: – Ах ты, бродяга! Объявился!

Даэрона не видели больше трех лет. После возвращения принцессы и Берена он недолго оставался в Дориате. Тингол бушевал: «Какая еще отставка?! Я прикажу тебя тоже запереть, повязать и кормить с ложки!» Но шум этот ни к чему не привел, и Тингол вынужден был бумаги подписать. «Отпуск на неопределенный срок?» – грустно улыбнулся тогда Даэрон, но спорить не стал – детали его не волновали. Только уже уходя, уже после прощальной попойки, он отвел Белега в сторону. «Уверен, Элу поручил присматривать, а эти двое ждут и без поручений. И уверен, ты поступишь как всегда: как сочтешь нужным. Но все же попрошу: не надо. Объяснять почему?» От объяснений Белег отказался.

Названия в донесениях поначалу были сплошь белериандские: Даэрон пересек Андрам, ненадолго задержавшись в средней его части, углубился далеко в Таур-им-Дуинат, пожил там, затем вернулся к северу берегом Гелиона и на полгода осел в землях Белегоста. Его видели в коротких поездках вдоль гор, в самих горах, а потом он вдруг пропал. Только через шесть месяцев один надежный парень, Ниан, получил весточку от дальней родни в восточных отрогах ЭредЛуин, и понадобилось еще какое-то время, чтобы эту информацию подтвердить и обдумать. В конце концов Белег дал отбой.

И вот Даэрон позвонил.

Они обступили телефонный аппарат, и Маблунг с Тинголом стали наперебой сыпать вопросами, а Саэрос все пытался отобрать у них трубку: где? что? как дела? какие новости? когда обратно? Знакомый, но далекий голос смеялся и выборочно отвечал, сам спрашивал примерно то же самое. Проболтали ни о чем минут двадцать и попрощались, десять раз взяв слово звонить еще. А потом, когда Маблунг и Тингол, оба уже порядком набравшиеся, еще продолжали пересмеиваться, Белег по смутному наитию снова снял трубку: «Куталион. Офицер, выясните, откуда был последний звонок, и сразу соедините».

Еще через четыре минуты на том конце провода ответил дежурный: «Гостиница «Золотой очаг», Нан-Татрен, чем могу помочь?..» Гостиница была известная. Если в ней и было что-то золотое, то только цены – между землями Нарготронда и Гаванями это было самое приличное и потому самое дорогое место. Белег снова представился и спросил у дежурного о постояльце, звонившем недавно в Менегрот. «За последнее время со стойки никто не звонил, – с резким южным выговором отвечал голос на том конце провода. – Правда, у нас есть еще один аппарат – в номере высшего разряда, он как раз занят одним господином. Счет придет завтра, пока я не могу сказать…» Белег уточнил внешность постояльца и настоял, чтобы того все же побеспокоили. Маблунг, Тингол и Саэрос все это время пихались рядом и пытались что-то услышать. Но когда дежурный после споров передал трубку разбуженному администратору, а потом вернулся ни с чем, кроме блеяний о закрытом номере, Тингол трубку все же вырвал и, уже протрезвев, рявкнул: «Дверь ломайте!»

Восемьдесят лиг до Нан-Татрена сделали за восемь часов.

Вереница из двадцати автомобилей ворвалась в городок, пугая жителей своим видом: торчащими на крышах пулеметами, ревом моторов и свистом покрышек. Тингол впервые после сражения у Амон-Эреб покинул границы Дориата – никакие разумные доводы ни Совета, ни советников, ни даже Мелиан остановить его не могли.

Номер к их приезду был по возможности не тронут: ванна осталась наполнена красной водой, возле ее гнутой ножки стояли фужер и едва начатая бутылка «Старого Адуранта»; здесь же на табурете поблескивали телефонный аппарат и маленький складной нож. «Незаменимая в хозяйстве вещь, – охарактеризовал его Тингол, когда дарил тысячу лет назад. – И карандаш заточить, и колбасы нарезать, и пырнуть кого-нибудь». Белег взвесил нож в руке и убрал в карман, оглядел превратившиеся в грязный налет почти просохшие лужи и прошел в комнату.

Даэрона уже достали из ванны и перенесли на застеленную клеенкой постель. Рядом ждали врач и дежурный полицейский. Нантатренский глава поселения, начальник местной полиции и владелец «Золотого очага» встретили их еще на улице.

– Я бы хотел отметить, – заторопился последний после коротких формальных приветствий, – что мое заведение не может нести никакой ответственности за случившееся и, напротив, должно считаться потерпевшей стороной…

Когда все обнаружилось, и стало ясно, что они выезжают, поднятый среди ночи владелец изрядно перетрусил. Но за эти восемь часов успел отойти, успокоился и теперь начал втолковывать про свою непричастность, а когда они все поднялись в номер, пошел дальше – заговорил о репутации, испорченных коврах и каком-то еще уроне. Тингол только взглянул на адъютантов, и дюжие парни за шиворот вынесли разом затихшего господина за порог.

– Заверяю, что мы осмотрели все с полным пониманием, − повторил начальник полиции, когда закончил короткий отчет и взглянул на своего дежурного. Тот не отрываясь смотрел на короля, потому кивал с опозданием. – Прискорбное происшествие, но нападение исключено. Доктор Глортан может подтвердить.

– Здесь освидетельство. Я все изложал, – сухо и с сильным акцентом произнес доктор Глортан, обращаясь непосредственно к Тинголу и протягивая ему бумагу.

Тот смотрел только на тело и не ответил ни одному, ни другому. Наконец повернулся к доктору Лириону:

– Проверь сам. Убедись, что… никто не излажал, – и вышел из номера. Через пару минут его голос уже громыхал на улице – там стали готовить перевоз.

Осмотром занялись сразу: следами в ванной, пятнами на ковре, личными вещами. Маблунг сидел на корточках перед раскрытым чемоданом, Саэрос – в ногах на постели и не реагировал на попытки военврачей себя передвинуть. Белег поворошил в пепельнице основательную горку бумажного пепла, нашел в ней уголок фотокарточки и еще один уголок – плотной акварельной бумаги, на каких печатали открытки. Ни записки, ни следов ее не было. Он отошел к стене, нащупал в кармане складной нож, раскрыл: лезвия были на первый взгляд чистые, и рукоятка полностью высохла, но на свету виднелся буроватый налет, а внутри корпуса поблескивала влага. Белег вынул из кармана платок и стал протирать.

– Я могу уходить?

Из них пятерых Даэрон был не только самым одаренным, самым талантливым, с самым золотым характером; самым красивым был тоже он – до неприличия, до постоянных девичьих слез, к которым прежде относился с философским принятием. Безупречно стройный, белокожий, чернобровый, с угольными волосами мягкой волной, с сияющими синими глазами, с самым безупречным вкусом. Это было очевидно всегда, но однажды как-то неожиданно высветилось и с другой стороны: на одном из праздничных приемов во дворце они с принцессой танцевали в общем танце. Было шумно и весело, но другие пары сами собой вдруг стали отпадать, отходить в стороны, освобождая место; заканчивали танец Даэрон и Лютиэн уже вдвоем – весь зал только наблюдал в едином восхищении и потом разразился едиными длинными, совершенно спонтанными овациями.

Наверное, все это тоже было проявлением вкуса: сейчас Даэрон лежал на постели, и его волосы давно просохли и сами собрались крупными черными локонами; лицо, фарфорово-бескровное, будто протерли от румянца. Но Белег смотрел и видел не это, а стыдливую клеенку поверх голого матраса, задранную рубашку в бурых разводах и ванну, в которой будто полоскали сырое мясо.

– Господин, не знаю вашего имя, – не унимался доктор Глортан, – рисковаю заметить, что мои пациенты ожидают целого дня. А этот господин уже закончился.

Белег перевел на него взгляд. Типично черноволосый и типично сероглазый, с превратившимися в ниточку поджатыми губами, он всеми силами демонстрировал крайнее раздражение. «Чем рассерженный голдо отличается от кошки? – спрашивала старая шутка. − Если обрызгать кошку – зашипит не каждая».

– Здесь не Дориат, а свободные земли. Я не поддаюсь Элу Тинголу.

– Почему же вы еще здесь?

Белег забрал у него бумагу. Как и ожидалось, написано было аккуратно и без ошибок.

«…ввиду критического уменьшения объема циркулирующей крови…»

– Спасибо за помощь, доктор Лауртанно{?}[Здесь и далее выделенная в тексте курсивом прямая речь – квенья.], – Белег перешел на квенья. – Я вас не задерживаю.

Голдо сгреб свой саквояж и с оскорбленным видом удалился.

Фактически, если не брать в расчет формальную карту «королевства Дориат и Белерианд», Нан-Татрен был самостоятельным населенным пунктом на толком никем не контролируемых землях; весьма пестрый состав проживающих этому только способствовал. Реально же все его дела решались в Нарготронде с оглядкой на Менегрот. Но на дворе был не Долгий мир, а в Нарготронде – не Финрод: едва ли глава какого-то Нан-Татрена решился бы ослушаться прямого приказа из Менегрота – заткнуться и ждать.

Закончили уже в сумерках. Ночевать здесь никто не хотел, и на центральной площади готовили в обратный путь автомобили. В багажную дверь загрузили укутанные носилки – места там было почти столько же, сколько в просторной гостиничной ванне. Саэрос уже давно сидел там же на пассажирском сиденье и, казалось, подремывал. Сюда они ехали порознь, поэтому не говорили, но на месте было ясно – Саэрос, против обыкновения, не проронил ни звука. Надо было с ним поговорить, но не получалось ни подобрать слов, ни избавиться от мысли, что лучше всего это удалось бы Даэрону.

Белег вернулся в гостиницу, поднялся на опустевший этаж и вошел в номер.

– Погаси, пожалуйста, – попросил Маблунг. Он был внутри один: в густых клубах дыма сидел на подоконнике, свесив ноги наружу.

Белег снова щелкнул выключателем.

– Идиот, ну какой же несчастный идиот… – бормотал Маблунг куда-то в темноту, откуда долетал шум работающих моторов, голоса и – отдельно, перекрывая все, – крики Тингола. – Белег, ведь он же из нас самый здравомыслящий! Никогда никаких тупых выходок…

– «Чем больше ума, тем масштабнее глупости», – невпопад проронил Белег.

– Что это? Барадэйтельская народная мудрость?

– Не знаю. Расхожая.

Маблунг на редкость грязно выругался, пульнул в окно окурок и снова полез за портсигаром. Белег не глядя протянул руку.

– Это же, представь, владелец бы даже шум не поднял… Да и куда – никаких документов, никаких следов, – Маблунг поднял голову, страдальчески скривил рот и постучал себя по носу. – Если бы не чуечка твоя, мы бы не узнали даже.

– Пришло бы донесение, – Белег покачал головой. – Через пару дней, через неделю.

– Разве что…

Они помолчали, потом Маблунг кивнул на силуэт в окне автомобиля:

– Ничего?

– Нет.

– И мне не отвечает. Хоть бы ругался… Надо присматривать.

– Надо.

Они помолчали еще.

– Не знаю, ты поймешь меня или нет, но так хочется – прям до зуда – дать ему в зубы. Я про Даэрона.

– Я понимаю.

– Этот теперь, – Маблунг кивнул снова, – совсем с цепи сорвется. Элу себя грызть будет. Про малышку я даже думать не хочу… Да как такое в мозг могло прийти! До свиданья, а вы тут разбирайтесь сами? Позвонил ведь еще, попрощался… Сволочь, – он снова выругался, а потом вдруг ссутулился, спрятал лицо в ладонях.

Белег присел на подоконник спиной к улице, рукой обхватил Маблунга за шею, и они склонились, прильнули друг к другу головами. Внизу возле машин продолжалась суматошная возня, и Тингол продолжал неистово орать на неуклюжих, косоруких, в край потерявших совесть идиотов, которыми покарал его Создатель, судьба и весь этот проклятый мир.

– Я уточню: и поэтому у тебя сомнения? – дослушав, заговорил Турин. – Потому что Маблунг дцать лет назад что-то там сказал, а теперь, будучи не в себе, поступил иначе? Нет, ты, конечно, знал его куда лучше… Но как аргумент это так себе.

– Это не аргумент, Турин. Это чистое знание. Пусть и не подкрепленное фактами.

– А оно как-то укладывается в «Основы оперативной работы»? В какое-нибудь методическое руководство?

– В основы – нет. Это другой уровень. Называется «опыт».

– Ну а я не знаю, что тогда сказать… И что тут делать? Хорошо, давай предположим – предположим! – потому что я не улавливаю твою логику – предположим, что некто убил Маблунга. Во-первых, этот кто-то вошел в кабинет, запер дверь в приемную, подошел вплотную и пальнул! И никто ничего не понял до последнего момента, включая самого Маблунга! Ты ведь сейчас понимаешь, к чему это сводится? Даже если он вошел с балкона и так же вышел…

– А во-вторых?

– И во-вторых! Это что же за такая срочная необходимость, чтобы стрелять посреди всей кутерьмы чуть ли не на глазах у целого дворца? Малейшая оплошность, задержка – кто-нибудь заметил бы. Зачем надо так рисковать?

– И зачем?

– Ну… – Турин нахмурился, развел руками и стал перечислять и тут же себя опровергать. – Понятно, Маблунг мог что-то видеть. Но тогда у него уже была прорва времени об этом рассказать! Кому угодно! Где уверенность, что не рассказал? Если бы рассказал, уже бы подняли шум? И что, это «бы» опаснее, чем вот такое рисковое дело?

– Еще версии?

– Еще… На Маблунга что-то удобно спихнуть? Хреновую организацию охраны? А смысл?.. Тут и спихивать не надо, да и уже… Еще. Допустим, он знал что-то важное, но сам этого не понимал и потому ничего не сказал, но потом бы это обязательно всплыло, и все пошло бы по одному месту… Я не запутался? Так вот: это объяснило бы спешку. Но тогда одними гномами не отделаться – не гном же разгуливал с револьвером по дворцу. Ну или охолонись, Белег, тут где-то закралась ошибка.

– Ошибка. Ты прав: больше всего это похоже на ошибку.

– Да? – с подозрением переспросил Турин.

– Да. Мы сильно отстаем, но спешить опасно. Можно увлечься и уйти ложным следом. Лучше постоять, оценить все в целом и поискать ошибки.

– И где мы их поищем?

– Думаю, уже нашли.

– Да? Где? Что кто-то крупно рискнул и убрал Маблунга, а ты это понял?

– Нет, – не согласился Белег. Полез во внутренний карман и вынул оттуда зеленые корочки допуска. – Ошибся крупнее. Возможно, убирать следовало. Но не Маблунга.

Комментарий к Глава V. Недоброе утро

1. Доходный дом г-на Гвириэля, а вернее, подобранная для него визуализация в Графском переулке – https://delta.news/media/4048227315ccff2891e4e9.jpg

2. Примерный аналог пистолета Белега – компактный Browning M1906 https://ru.wikipedia.org/wiki/Browning_M1906

3. Расположение географических объектов и расчеты расстояний по ходу текста выводятся по картам из «Атласа Средиземья» Карен Уинн Фонстад, а конкретно по карте Белерианда – https://www.theonering.com/wp-content/uploads/2022/11/Beleriand-Atlas-of-Middle-earth.jpg

4. Выведенное расстояние от Менегрота до Нан-Татрена – 380 км, или примерно 80 лиг. Для примера, автомобиль Ford Model T («Жестянка Лиззи») развивал максимальную скорость в 70 км/ч. Хотя, конечно, не смог бы выдерживать ее на протяжении нескольких часов.

========== Глава VI. В мутной воде ==========

Комментарий к Глава VI. В мутной воде

В главе присутствует ненормативная лексика.

Карта Менегрота пригодится снова – https://postimg.cc/t7pRcPqG

10 часов 32 минуты

В приемной у Маблунга было непривычно пусто. С отсутствующим видом за столом сидел давешний ординарец (выяснили уже, его зовут Нурмиль – корнет Нурмиль) и смотрел, как сквозняк с открытого балкона перебирает на столе бумаги. Дверь в сам кабинет тоже была приоткрыта: на раскуроченную створку прикрутили амбарного вида скобу, и в проушине болтался раззявленный замок, тоже амбарный.

Белег без слов прошел через приемную, едва посмотрев на ординарца, заглянул в кабинет: внутри никого не было, шкафы пусты, стол пуст и замыт, шторы опущены. Позади щелкнул запор на входной двери – Турин сделал, как договорились.

Белег убедился, что мешать некому, быстрым шагом вернулся в приемную и, пока корнет Нурмиль озадаченно смотрел в сторону выхода, наклонился к нему и за грудки выдернул через стол. Чернильница, карандашница полетели на пол, бумажки – в стороны, а подоспевший Турин подхватил дрыгающиеся ноги, и они вдвоем вынесли корнета на балкон, где вниз головой свесили через перила. На все про все ушло секунд пятнадцать.

– Пускай, я держу, – произнес Турин, крепко зажав голенища сапог под мышками.

Нурмиль подергался было, из карманов у него выскользнула какая-то мелочевка, и он замер, кое-как изогнувшись.

– Я так из штанов вывалюсь…

– А ты не трепыхайся, – посоветовал Турин.

– Это будет некстати, – добавил Белег. Он облокотился на мраморные перила и теперь смотрел на корнета сверху вниз.

До земли, вернее, до брусчатки, со второго этажа было прилично – райвов{?}[Raew (синд.), ranga (кв.) – мера длины, примерно соответствующая ярду (~91 см). Здесь и далее райв и ранг; оба для простоты приняты за метр.] девять. Выпавшая из мундира то ли зажигалка, то ли табакерка звонко подскочила там на камнях, и ее подобрал проходивший мимо, шарахнувшийся от неожиданности офицер-гвардеец. Задрал голову и удивленно уставился на балкон.

Нурмиль молчал. Лицо у него быстро становилось багровым, светлые волосы разметались вокруг головы, и мундир сполз под мышки. Вид был нелепый, но, вопреки ожиданиям, не очень-то испуганный.

– Полковник, это не я. Клянусь!..

– Хорошие голодрим не клянутся попусту.

Ординарцы у Маблунга менялись часто: умные быстро просили перевод, способных он сам стремился продвинуть, после чего их, как правило, сразу забирали военные или Граница; от дураков избавлялись под разными предлогами. Правда, в этой вынужденной текучке была и осознанная лазейка – иногда на вроде бы незначительную, но приближенную к самым верхам должность требовалось взять какого-нибудь смышленого молодого офицерика – сироту не из местных, с безупречной биографией и с кристально честным целеустремленным взглядом. За офицериком таким потом присматривали и ждали случая. На жаргоне разведуправления это называлось «гадить в уши союзникам».

Корнета Нурмиля Белег вчера увидел впервые. Ничем он из череды предшественников не выделялся, спрашивать про него у Маблунга было недосуг, но сейчас они с Турином зашли в картотеку и, помахав зелеными корочками, вытребовали личное дело. А там действительно в нужном месте обнаружилась нужная пометка.

Под окнами уже кричали: офицер убежал, зато прибежал через площадь один патруль, другой, а из дворца высунулись еще служащие. Наконец и в дверь приемной стали колотить.

– Полковник, не дури.

Вместо ответа Турин по кивку освободил одну зажатую ногу и, резко перехватив другую, опустил Нурмиля еще ниже. Тот все же заорал.