Текст книги "Добрым словом и пистолетом (СИ)"

Автор книги: Норлин Илонвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– К сожалению, – пояснил Игливин, – на определенной стадии подготовки мне пришлось убедить Ее Величество не вмешиваться. Пришлось дать обещание: в противном случае их с принцессой безвозвратное расставание произошло бы раньше естественного срока.

– И что, – переварив, спросил Турин, – пошли бы на это? Вы же… вы же это… наверняка первый ее на руки взяли…

Тут лицо у Игливина сделалось совсем печальным и почти таким же отрешенным, как у королевы – он тоже прислушался к чему-то внутри себя и ответил не сразу.

– Я очень рад, что Ее Величество не стала испытывать мою решимость…

Снаружи в темный танцевальный зал не долетало ни звука: никто не ходил по пустым покоям, дамы, видимо, ушли следом за принцессами, а командир гвардии на входе вряд ли впустит посторонних – его же просили не мешать… Если только сам пойдет проверить.

– Почему не пытались влиять? – спросил Белег. – Прямо или исподволь.

– Я пытался, Белег. Я пытался все эти годы – осторожно и деликатно, но в прежних условиях этого было недостаточно. А открыться… Вы же понимаете, к чему бы это привело. К тому, что столько лет останавливало даже Ее Величество: маленькие недомолвки имеют большие последствия. Но даже это не главное… Понимаете, переговоры, Сильмарилл – это уже финальная стадия того, к чему все шло очень давно. Опрометчивость Элу Тингола началась не этой весной и не двадцать лет назад. Он оказался слишком одарен и потому слишком любим, его ошибки стали ошибками очень многих. Целый народ остался там, где ему нельзя было оставаться, просто потому что Элу Тингол свернул не туда. Очень многое пошло бы иначе, не задержись он на той своей прогулке. Впрочем, не подумайте, вины Мелиан я не умаляю: ее вина не меньше, даже больше – она как раз понимала, каковы будут последствия, она из личных устремлений пренебрегла долгом. Вы согласны со мной, Белег?

– Что дальше.

– Дальше? Имеете в виду, что будет потом? После того, как вековые связи между народами нарушены, а угроза ширится по рубежам? Конечно, в такой ситуации нужно просить о помощи…

– Пф-ф, хотите сказать, с какого-то перепугу позвонить за океан? А оттуда не могут вызваться сами? Пока ангбандские полки не двинулись…

– Увы, господин Турамбар. Помощь такого рода приходит лишь к тем, кто искренне просит о ней. Это не акт унижения, нет. Просто нельзя спасти кого-то силой. Это уже не будет спасением. Мы не можем принуждать Эрухини – только присматривать, направлять, ждать их зова. Вы должны прийти сами. Я осознаю, что уже переступил дозволенные границы и отвечу за это, но… Но ангбандских полков пока можете не опасаться – Ангбанд еще не готов ударить всей силой. Еще нет.

Турин закатил глаза и шумно выдохнул.

– Мне кажется, кто-то из нас бредит! Белег, скажи ты! скажи наконец что-нибудь! Отомри!

– Повторю: что дальше.

– Да-да… Белег, мы добрались до главного. Дело в том, что мы с доктором Адвэллионом оказались в неожиданном затруднении. Мы должны были приступить к реализации следующего этапа нашего плана еще некоторое время назад, но возникло препятствие. Сильмарилл. Вы случайно не знаете, где он?

Турин открыл рот, закрыл, снова открыл и осторожно посмеялся.

– Вы… вы что же… продолбали свой трофей?

– Не уверен в формулировке, но, видимо, да. Сильмарилл загадочно исчез оттуда, где я его оставил. Признаться, я не вижу подтверждений, но все еще думаю на вас, Белег, – он сделал паузу, подождал реакции, не дождался и продолжил: – Это было бы крайне огорчительно, но объяснимо в свете вашего стремительного отъезда на Амон-Эреб. И-и-и… стало менее объяснимо после возвращения. Развейте же мои подозрения.

– Развеиваю.

– Может быть, вам нужно немного подумать и ответить еще раз?

– Сильмарилл, – вмешался вдруг безмолвно слушавший все это время Адвэллион – заговорил негромко, но отчетливым резковатым тоном и так же резко посмотрел на Белега – пристально и хватко, словно хотел взглядом удержать; может, так оно и было – Белег повел плечами и снова ощутил секундную скованность. – Сильмарилл – не семейная безделушка. Не красивая диковинка, чтоб носить по праздникам. Это материя высшего порядка. Считайте, в детские руки попало то, что отдаленно похоже на игрушку. Но игрушкой не является.

– Поэтому лучшая идея – у детишек ее отобрать?

– Сидите спокойно. Нет, не отобрать. Это не вещь, которой можно завладеть силой. Заполучить – да. Заслужить, получить в дар. Но не забрать. Иначе благо обернется злом.

– Пф-ф, наверное, поэтому король перед смертью с почтением отдал вам его?

– Нет, господин Турамбар, – ответил Игливин, – Сильмарилл пришлось забрать, но именно поэтому мы не оставили его у себя даже на время. Он должен быть отдан добровольно. Это действительно тонкая материя, ее долго и излишне объяснять, но вы только что высказали несколько саркастичную, а в общем-то верную мысль: он должен послужить входным билетом.

– Для кого?

– О, есть очень подходящая кандидатура. Буквально примиряющая. Но видите – все застопорилось из-за исчезновения самого Сильмарилла. Так мне повторить свой вопрос: Белег, вы не знаете, где он?

– Нет.

– Очень жаль, – поморщился Игливин. – Я надеялся до последнего… В таком случае, давайте подумаем, как нам поступить. Предлагаю компромиссное решение: я, доктор Адвэллион и Ее Величество уходим. Вы, господин Турамбар и принцесса Галадриэль остаетесь здесь целые и невредимые, дав нам маленькую фору. И я, в свою очередь, дам обещание, что никто больше не пострадает – ни вы, ни принцесса Лютиэн, ни ее семья или кто-либо из моих пациентов. Но все же побуду настойчив и спрошу в последний раз: может, у вас есть соображения относительно Сильмарилла?

– Серьезно думаете, Белег сейчас камень из кармана выудит?

– Это многое бы упростило.

– Где вы оставили его? – перебив, спросил Белег.

– Представьте себе, на дереве. Согласен, символическая ирония не сильная моя сторона, но она напрашивалась. Здесь, – Игливин кивнул на торчащее из-за ширмы Урожайное дерево, – у всех на виду и под хорошей охраной, но после произошедшего никого не заинтересует еще очень долго. Я положил Сильмарилл в такую маленькую подарочную коробочку и повесил на ветку поглубже в крону.

Хохот Турина отразился от стен пустого зала и, двоясь эхом, пронесся по всему залу.

– Понимаю, господин Турамбар, вышло на удивление глупо. Я осмотрел все дерево, но ни коробочки, ни каких-либо следов ее не осталось. Что вы думаете? Вы побывали здесь раньше нас с доктором Адвэллионом? Как будто нет, но не могу поручиться и не могу предположить, чтобы кто-то еще сделал такую находку и ее утаил!..

Белег развернулся и молча, без спешки пересек зал от окна до того места, где стояла ширма и грудились за ней и вокруг нее коробки, свертки, плетеные корзинки с украшениями, мотки лент и гирлянд. Из стыка между двумя ящиками от пинка выкатилось подвявшее яблоко, со стуком покатилось по паркету, сверкая красным-желтым, красным-желтым боком. Белег взялся за створку, немного отодвинул ее от стены и под деревом, у большой глиняной кадки, у груды сваленных возле нее подарков встретил полный ужаса мальчишечий взгляд.

– Возможно, коробка упала, и ее выкинули с мусором.

– О нет, я крепко привязал ее специально на такой случай!

Трандуил сидел, сжавшись на корточках, прихлопнув ладонями рот, и, кажется, давно забыл дышать.

– И что же, ветка, к которой привязывали, цела?

– Да! Она довольно низко, не на виду. Я нашел следы от своей бечевки и того, как ее отвязывали.

– Чудненько, во дворце завелся еще и воришка…

Белег задумчиво пощупал ближайшую ветку, снял с нее шоколадный бретилин в серебряной фольге, развернул и сунул в рот. Трандуил, бледный, с расширившимися зрачками, невидимый из зала, таращился на него, не меняя позы.

– Похоже, вы правы, господин Турамбар, в дориатском королевстве дела идут все более неважно… А… – Игливин внезапно встрепенулся и нахмурился, словно услышал что-то, шагнул вперед. – Что там? Кто там? – изменившимся голосом приказал: – Выйди!

Белег бросил смятую фольгу прямо на пол и протянул руку: мальчишка замотал головой и отклонился, чуть не опрокинулся, потеряв равновесие.

– Выйди!

– Давай же.

Поднялся на ноги он тоже не сразу, запнулся за коробки и, выходя, сразу схватился за Белега, стиснул его руку.

– Дядечка Белег… Я…

– Помолчи.

– Да-да… – недоверчиво покачал головой Игливин и тут же улыбнулся: – Конечно, можете теперь надо мной смеяться. Но с другой стороны: видите, ваша помощь оказалась так кстати. Надо же, такая мелочь: проверить снова…

– Мелочь, – повторил за ним Турин, – мелочь! я сам попрошу твоего отца тебя выпороть!

Трандуил, похоже, не понял.

– Подойди сюда, дитя, – ласково позвал Игливин. – Расскажи мне, ты ничего не брал с дерева до праздника?

– Стой, – оборвал Белег, задвинул мальчика себе за спину.

– Ну нет, господин Куталион, совсем не время препираться. Пусть дитя подойдет и расскажет. И мы решим, как поступить дальше. Решим ведь? Ваше Высочество, куда вы заиграли коробочку?

Белег крепче сжал руку мальчика и посмотрел на него: тот так и таращился в ужасе и почти беззвучно шевельнул губами.

– Я… смотрел просто… и ел. И там вдруг… а никто… Никого не было. Я подумал…

– Ай-ай. За такие шалости впору надолго остаться без сладкого. Вы сняли коробочку, Ваше Высочество, и что же дальше?..

– Не бойся, – произнес Белег и чуть повернулся. – Окно рядом, я успею тебя вытолкнуть, а бегаешь ты быстро.

– Я досчитаю до…

– Нет! – Игливин резко повернулся, упреждающе выставил в сторону Адвэллиона ладонь, и тот сразу замолчал.

Воздух вокруг дрогнул, словно его рассекло что-то острое и стремительное – как пущенная стрела, как птичьи когти – и словно завязло, кануло в чем-то, что опять сгустилось, замылилось, оплыло зыбким туманом. И пропало.

– Не надо, – Игливин вздохнул, согнал с лица недовольство и повернулся, пояснил для Белега и Турина: – Не будем испытывать друг друга угрозами. Просто скажите, что уже поняли меня, Белег. Отпустите мальчика, пусть он подойдет ко мне и скажет, куда дел Сильмарилл. Мы найдем способ вернуть его и на этом разойдемся.

– Ага, а заодно дать вам чесслово оставить разговор в тайне?

– На этот счет не испытываю иллюзий. Но упреждаю: даже если все пойдет худшим путем, то ваш гипотетический рассказ еще дополнится – дополнится удивительными находками, которые будут сделаны в помещениях медицинской службы и на квартирах у нас с доктором Адвэллионом… Что же скажете, Белег? Согласитесь, вас одолевает плохая, плохая мысль – не следовало бы кидаться на меня с голыми руками, даже будь вы в лучшей форме.

Трандуил испуган был до дрожи – ладонь его дрожала у Белега в ладони, губу он, похоже, прокусил еще в начале подслушанного разговора, и она уже почти не кровила. Он ждал – смотрел не только с ужасом, но и с затаенной выжидающей надеждой. Почти так же, только не со страхом, а с едва – из последних сил – контролируемой яростью, которая пока еще находила выход в многословии вопросов и возмущенных, притворно язвительных реплик, – так же смотрел и Турин; с яростью, с надеждой и ожиданием чего-то – то ли знака, то ли примера. Ждал Игливин. Бесстрастно ждал Адвэллион. Даже королева подняла голову и смотрела на него, и в ее тусклом помертвевшем взгляде показалась какая-то искра – молчаливая просьба?.. Только Галадриэль все еще безвольно лежала на полу, да стоял рядом с ней равнодушный к происходящему Маурмэ.

Белег потянул мальчика и поставил его перед собой, встряхнул за плечо.

– Трандуил. Слышишь меня? Я сейчас отпущу…

– Нет!..

– …я отпущу, а ты подойдешь к доктору Игливину и честно ответишь на его вопрос.

– Нет!.. – снова выдохнул мальчик и вцепился обеими руками. – Дядя Белег! пожалуйста, я…

– Давайте я попробую сам, – Игливин мягко шагнул вперед, и Белег сразу отступил, дернул мальчика за собой.

– Стой, где стоишь.

– Хорошо-хорошо! – Игливин замер, показал открытые ладони.

– Дитя. Трандуил, – тихо позвала вдруг Мелиан, – тебе понравилась вещица, и ты решил оставить ее себе?

– Нет, – мальчик наконец отмер и помотал головой, – я не себе… не взять… Я понял. Хотел проследить… Подумал, вдруг это сестрица, она же хочет… она могла бы … – он посмотрел на лежащую Галадриэль и дрогнул губами.

– Вот как. Это было рискованно, – Белег опустился на одно колено, положил руки Трандуилу на плечи, повернул к себе, – не смотри туда, с ней все будет в порядке.

– Да… Я не подумал…

– Подумай сейчас. Послушай меня внимательно, подумай хорошо и сделай по порядку. Слышишь? Слышишь? Ты сейчас спокойно подойдешь к доктору, он спросит, и ты ответишь ему. Ты не будешь пытаться вырваться или убежать. Не будешь кричать. Просто скажешь. Скажешь. Если потом попросят – принесешь камень. Ты понял меня?

Белег не мог сделать ничего более, кроме как смотреть мальчику в глаза и стискивать сильнее или чуть отпускать его плечи. Трандуил, все такой же бледный и дрожащий, посмотрел как будто с пониманием, возможно мнимым.

– Давай.

Скованно и оглядываясь через шаг, он все-таки пошел. Не дойдя, замер. Игливин сам осторожно приблизился и, как Белег, осторожно опустился на колено.

– Ну же, Ваше Высочество, – он протянул руку и ласково погладил мальчика по плечу, по щеке. – Не нужно так дрожать. Я просто послушаю вас. Помните, почти как в тот раз, когда вы упали с крыши и ушиблись, но обошлось без переломов?.. Или, помните, совсем малышом убежали и надышались мукой на хлебном складе? Пришлось несколько дней провести в постели и пить настой, но все же закончилось хорошо?..

В тихом мягком голосе опять зазвучали те же успокаивающие, убаюкивающие интонации, и показалось, то ли воздух вокруг с них с Трандуилом зарябил, то ли снова проявился и тут же развеялся слабый туман. Мальчик уже не пытался пятиться и не отшатнулся, когда Игливин наклонился к нему совсем близко и шепнул что-то на ухо, а тот кивнул и зашептал в ответ.

– Да-да… – проговорил Игливин, задумчиво перебирая-поглаживая золотистые волосы Трандуила. – Хорошо. Не так все и плохо, если рассудить. Дитя по недомыслию получило то, что брать вовсе не следовало, а если уж вышло так, то следовало сразу отдать старшим… Но уж как вышло. Он уже наказан за свое озорство, но я вынужден помучить еще немного, – он выпрямился и поднялся, протянул руку, и Трандуил, оглянувшись на Белега и заручившись кивком, за эту руку взялся.

– Белег, ты… ты что, серьезно? Ты правда отпустишь их?! – Турин попытался подняться с места и даже отмахнулся от снова надавившего ему на спину Адвэллион.

– Так надо.

– Как?!

– Действительно, господин Турамбар, – настойчиво попросил Игливин и опять жестом остановил Адвэллиона, покачал ему головой. – Не нужно испытывать судьбу. После всего произошедшего господину Куталиону очень тяжело будет потерять последнего близкого друга…

– Турин, – перебил Белег, – ты пообещал мне весной – я не просил, но ты обещал: ты будешь прислушиваться ко мне и будешь осмотрителен. Сейчас исполни это обещание.

– Это!.. – начал Турин и замолчал, сжал челюсти, сжал кулаки и пошел красными пятнами. Но и встать больше не пытался. – Валяй. Пусть парнишке проломят голову за озорство.

– Ну-ну, господин Турамбар, не равняйте меня со злым чудищем. Я повторю: у нас нет права идти против свободной воли Эрухини, мы можем только направлять их. Но разве вы, увидев, как расшалившийся ребенок подбивает товарищей бежать в кишащий волками лес – разве вы бы не вмешались? А вы, Белег? Предупреждая новое сравнение: да, вмешательство вышло суровым. Но даже после него Элу Тингол вернется однажды. Туда, куда ему следовало стремиться и куда, отчасти по его вине, не попали столь многие. Нельзя было позволить ему совершить новую ошибку такого же масштаба. Понимаете?

– Я понимаю. Очень хорошо понимаю. Ошибку нельзя, но можно аргументировать кулаком, а потом раз и навсегда убедить всех не иметь никаких дел с заморскими гостями. Так?

– Насчет последнего я бы не торопился: пересказ нашей с вами беседы будет выглядеть несколько… странновато. А некоторые улики, о которых я упоминал…

– Белег, ты слышишь? Он же…

– Давайте закончим на этом. Вы сейчас отойдете в сторону и позволите нам с мальчиком выйти в сад, доктор Адвэллион будет сопровождать Ее Величество, а Маурмэ, – помощник-администратор сразу встрепенулся и бодро прошагал к каминной полке, взял с нее револьвер, – пока побудет с вами – чтобы удержать от необдуманных поступков.

– Зачем вам королева?

– Уверяю вас, никакого принуждения. Ей ни к чему здесь больше оставаться. Считайте это актом милосердия: она нанесла себе слишком глубокую рану и… назовем так, скоро истает от нее. Но такова судьба, которую она давно себе назначила, а, как я только что сказал, Элу Тингол однажды вернется к нам…

Мелиан на эти слова по-прежнему никак не реагировала, но поднялась с места и медленным механическим шагом пошла к двери.

– Вы хотите спросить что-то еще, Белег?

– Почему Маблунг?

– О, вот это была трагическая ошибка – моя, я признаю. Следствие заблуждения. Я сделал неверные выводы: не понял, кого именно Его Величество посвятил в свои планы и собирался отправить как доверенное лицо. Вы так однозначно отошли от дел и погрузились в новые, что убедили меня. Ее Величество в этом вопросе не смогла дать определенных сведений, а прочий выбор был невелик, да еще и эта непонятная поездка на ТолГален… Я очень испугался, что господин комендант успеет посвятить еще и вас с господином Турамбаром, и тогда придется опасаться вашей пытливости или идти на новые жертвы. К сожалению, вышло и то, и то…

– Дядя Белег, – вдруг шепотом позвал Трандуил. – Пожалуйста, можно я не пойду?

– Ну-ну, Ваше Высочество…

– Я ведь сказал!.. Как вы велели: я сказал. Господин доктор знает, где это, это недале…

– …тише-тише, дитя. Не нужно повторять. Мы же договорились: просто возьмем коробочку, и я сразу оставлю тебя там же.

– …но я боюсь там один… Ночью! Уже все птицы улетели… А вдруг лисица на свет придет?.. Или вернется барсук?..

– Ну-ну, – улыбнулся Игливин, – вы же синда, Ваше Высочество, маленький принц из темного леса. А это даже не настоящий лес, здесь нет барсуков…

– Есть! Там барсучье логово!

– Не будем больше спорить, – прервал его Игливин и мягко, но настойчиво потянул за собой. – Белег, я очень рад, что сумел быть достаточно убедительным. Сейчас попрошу вас…

Белег медленно отступил в сторону, пропуская их к окну.

– Дядя Белег…

– Все хорошо. Ты молодец.

Тяжелая штора колыхнулась, из приоткрывшейся высокой створки в зал ворвался ночной ветер, и он же как будто толкнул входную дверь – она открылась бесшумно и так же бесшумно закрылась: Адвэллион и Мелиан исчезли.

Одновременно ночь проглотила и Игливина с мальчиком: две фигуры, высокая и маленькая, растворились за полосой электрического света, и они – Белег и Турин, Галадриэль и оживившийся Маурмэ с «Карсидом» в руках – остались в зале вчетвером.

– Да что это сейчас было-то?!

От пинка зачехленный стул с грохотом отлетел к стене.

– Ты что творишь?!..

– Стой.

Остановился не Турин, а нахмурившийся и заводивший дулом Маурмэ – тот, к кому Белег и обратился.

– Куда?! что теперь?!..

Белег уже жестом оборвал Турина.

– Что тебе поручено?

– Что? – Маурмэ удивленно посмотрел, держа перед собой взведенный револьвер.

– Что тебе поручено?

– Я… что…

– Побыть с пациентами?

– С… кем… с… я должен посидеть здесь. С пациентами. Да… Какое-то время.

– С пациентами? – раздельно переспросил Белег.

– Ну… с-здесь. Посидеть…

– А что…

– Турин, молчи. Тебе поручено сидеть с пациенткой, так? С той, которую ты сейчас нес.

Маурмэ нахмурился, почесал пальцем бровь.

– Да… Наверное. Ей стало дурно… Ей стало дурно, и я взял ее на руки, принес и…

– И теперь должен побыть рядом. Пока ей не станет лучше. Так?

– Вроде…

– Тогда что это?

– Что?.. – не понял Маурмэ.

– Что это такое? – переспросил Белег. – Почему она лежит – прямо на полу?

Маурмэ в замешательстве обернулся. Смотрел несколько секунд, то ли туго соображая, то ли пытаясь вспомнить что-то. А потом возгласом сопроводил всплеск рук, и Турин даже дернулся, проследив движение револьвера, но ничего не произошло: Маурмэ сорвался с места, чуть не промазав, сунул «Карсид» за пояс и сразу опустился на колени, склонился над Галадриэль.

– Создатель, а что?! что такое случилось?!.. Где она так разбила голову? Сейчас-сейчас…

– А…

– Иди.

– Белег…

– Иди, – повторил Белег. – Где твой пистолет?

– Пистолет?

– Я отдал тебе пистолет. Он забрал его?

Турин моргнул. В заторможенном замешательстве сунул руку в глубокий карман галифе и с изумлением вытащил маленький черный пистолет.

– Вот ведь… Я осёл. Белег… Я … ведь просто забыл про него… На…

Белег не стал ничего говорить, взглянул на «Карсид» под рукой у захлопотавшего Маурмэ и покачал головой.

– Оставь. Иди за ними.

– Нет! – Турин замотал головой. – С тобой! Не королеву же!..

– Не спорь. Тебя будет слышно через весь парк. Иди. Нагонишь их и поднимешь тревогу.

– А ты… Куда… куда ты вообще?!

Белег не стал слушать дальше, повернулся и пошел к распахнутому окну. Черный пиджак и порванный галстук упали ему под ноги, рубашку он вместе с жилетом вывернул прямо через голову, и она затрещала манжетами. На террасе скинул туфли.

– Да куда…

– Куда. Куда. Если правильно понял, куда к птицам наведывался не только барсук, но и маленькая хитрая лиса… Турин! – Белег обернулся уже за порогом. – Давай же. Мне ты не поможешь, помоги королеве. Подними тревогу. Их нельзя отпускать. Нельзя! Думай! Не знаю, каким путем, но они выйдут из дворца, а ты догонишь. Тогда решай мгновенно. Но, прошу тебя, успей думать.

Турин неуступчиво сделал еще несколько шагов, пытался что-то сказать вдогонку, поспорить, но он не слушал – махнул напоследок и ступил в темноту. И темнота поглотила. Сомкнулась вокруг, спрятала и не выдала ни шага по траве, ни сменившего шаг бега, ни того слабого беззвучного колыхания, с которым расступились парковые заросли, пропустив ворвавшуюся в них фигуру.

В первый раз Белег увидел Сильмарилл лежащим на ладони Маблунга в окружении кровяных сгустков и ошметков плоти, но грани его, его поверхность, его ровный ласковый свет не были запятнаны, и сияние разлилось мягким потоком, завораживая и успокаивая. Маблунг протянул камень Тинголу, и тот потрясенно замер.

Может, в этом и было дело. Не в том, что разъяренный Тингол сболтнул однажды большую глупость, а потом из чистого упрямства в эту глупость вцепился и сам поверил – подобное было не ново и не удивительно. Но вот позднее, когда все постепенно улеглось, когда Лютиэн с Береном вернулись и жизнь в королевстве тоже вернулась к прежнему как будто бы руслу, Тингол все чаще стал уделять время созерцанию своего нового сокровища, все больше говорил о нем, все заметнее замирал и вдруг задумывался, и можно было ручаться, что думает он ровно о том же. Плотные шторы в его кабинете теперь регулярно оказывались задернуты без единой щели, а террасная дверь открывалась на стук с запозданием более длительным, чем требовалось, чтобы просто дойти к ней от стола.

Конечно, добавляли своего и все те многочисленные споры и просто разговоры, которых за годы было выслушано немало – и здесь, в Дориате, и в землях голодрим, и на побережье, в южных лесах, в горах… В каких-то он участвовал сам, в каких-то был просто наблюдателем – споры, доказательства, доводы и контрдоводы о том, что есть такое три эти камня размером с крупный лесной орех, чем они не являются, кому они принадлежат и кому принадлежать не могут. Но в конце концов сводилось все к тому, что не так важна была мнимая или истинная ценность предмета спора – ключ ли Сильмариллы к будущему спасению мира, просто ли великая работа великого мастера или вовсе – всего лишь приметная безделушка, – главным было то, во что из этого действительно верил каждый из спорщиков.

Белег сторонился.

Он без охоты смотрел на камень в шкатулке, если Тинголу случалось показывать; он отговорился и не стал брать в руки, когда Тингол настойчиво вручал; он отмалчивался, не вступая во все прибывающий хор восхищенных голосов – Дориат быстро принял и быстро полюбил свою реликвию.

Наверное, третье, что подпитывало это отношение, была неуверенность. Может, даже в какой-то степени страх – страх перед слишком сильной красотой, страх ослепления ею, страх притронуться, принять и тоже увязнуть в них, в этих смыслах, этих спорах, этих непознаваемых материях – величия, падения, абсолютного блага и абсолютного зла. Наверное, все это было слишком – слишком далеко, слишком сложно и слишком отвлеченно для него, для обычного лесного эльфа, которого всегда вели вещи куда более понятные и объяснимые. Простые.

И то, что после всего услышанного, после заново открытого и требующего большого осознания, все-таки не нужно было задаваться вопросами высших материй, решать что-то глобальное и сомневаться – все это было очень кстати.

Задача оказалась на удивление проста и понятна: ночь, тьма и таящиеся во тьме твари. И он – охотник.

01 час 43 минуты

Они упали на землю все трое и раскатились в разные стороны: Трандуил в кусты, куда его отправил крепкий пинок и откуда под стегнувшее криком «Пошёл! пошёл!» он вылетел и зайцем понесся с такой скоростью, словно на плечах у него висели все темные твари Предначальной эпохи; Игливина швырнуло головой в дерево, и он на мгновение пропал у Белега из поля зрения – ровно на то мгновение, что сам Белег кувыркался по земле и делал лишний оборот на случай – на ту исчезающе малую, но всегда необходимую вероятность, в которой соперник оказывается столь быстр и стремителен, что не уступит ему самому.

Кувырок закончился на ногах: Белег выпрямился и сразу по наитию, по чутью, по веками накопленному опыту извернулся, перетек в сторону, уходя от возможного догоняющего удара и озираясь уже в движении.

Над ухом свистнуло.

Трава шелестела уже за спиной, и что-то едва различимо хрустнуло в ней, набирая разгон, налетая сзади, превращаясь в кружение, в мелькание, в слитый единый смерч, почти что в танец, в который Белега затянуло сразу, но который – пусть стремительный невероятно, почти не различимый зрением и нахрапом навязывающий свой ритм – был ему хорошо знаком.

Они кружились на одном месте, только задевая друг друга по рукам, по груди, по лицам, обжигая рассеченным воздухом и редко-редко успевая схватить край одежды или волос, но не успевая удержать.

Потом распались.

– Очень жаль, – произнес Игливин, когда выпрямился и замер – почти в той же мнимо расслабленной позе, в которой только что стоял в танцевальном зале, когда говорил и смотрел на Белега, не упуская его из поля зрения, даже если отворачивался. – Очень жаль. Мы миновали больше, чем полпути, и я действительно поверил, что смог вас убедить…

До укрытой в чаще уединенной поляны с беседкой, с кормушками для шумных соек, со шкафом для бисквитов, с бисквитами для Тингола – до нее действительно оставалось недалеко: мужчина и мальчик быстро прошли от дворца прямой парковой дорожкой, потом прямой тропинкой и отворачивали, только приближаясь к растянутому оцеплению.

Белег тоже замер. Чуть склонился, чуть напрягся, готовый в любой момент спружинить, отскочить в сторону или, наоборот, броситься вперед, уловив единственный верный момент. Он почти не запыхался, и тело не подвело его, вернув прежнее привычное ощущение – подзабытое за весну и лето осознание собственной силы и собственной ловкости. Обманываться было нельзя, но все же пока тело выдержало: выдержало и летящий, на грани захлестывающего азарта бег через чащу, через хлещущие мимо лица ветви, брызжущие из-под ног листья и крошки, через касание воздуха и саму темную, недвижную, едва ощутимую здесь, в мирном дворцовом парке, но все равно оставшуюся лесной, дикой тишину; мало кто в Дориате, да и во всем Белерианде мог бежать так – быстро, но почти не издавая шума, не тревожа заснувших в кронах птиц, не думая почти, но чуя – улавливая в отдалении торопливые шаги взрослого и ребенка. Тело Белега, будто вспомнив, изголодавшись, выдержало все это, а еще выдержало рывок – обоих смявший прыжок из ночного мрака – с разбегу, без прикидки, без времени на размышления, с единственной попыткой на успех; наконец, тело держало и сам танец.

– …что же мне теперь с вами делать?.. – размышляя, спросил Игливин.

Он вовсе не запыхался и не растерялся, и только по лицу опять стекала кровь – из рассеченного лба, по щеке, на тоже рассеченный и уже запекшийся подбородок. Он медленно расстегнул на пиджаке пуговицу, скинул – как кожу, стряхнул сам пиджак и медленно шагнул в сторону, по окружности – Белег отражением двинулся в противоход.

– Да, а что с Маурмэ? Я ведь не ощущаю, что вы с ним что-то сделали… Не поделитесь?.. Нет?.. Жаль, это ведь очень любопытно… Ну хорошо-хорошо, уверен, с Маурмэ все в порядке, а главный вопрос, конечно, другой: куда побежал мальчик. Спасать себя или спасать свою случайную находку? Вот вы как думаете?

Они замолчали оба, слушая ночную тишину, но та не давала подсказок.

– …готово дитя еще раз рискнуть, а может, уже попало под очарование Сильмарилла? Или все-таки нет, и на этот раз здравомыслие восторжествует?.. А вы сами, Белег? Зачем?.. Что вас смутило, скажите? Я как будто предельно ясно дал понять, что мальчик не пострадает. Я отпустил бы его, как и обещал, а заодно избавил бы от неприятных воспоминаний…

Шагая так, они сделали неспешный полуоборот и снова остановились, поменявшись местами. Белег тоже выпрямился, ловя секунды и давая себе короткий отдых.

– …не хотите отвечать? Понимаю… Решительность ваша весьма наглядна. Дадите мне последнюю попытку? – Игливин осторожно промокнул манжетом лицо, мельком взглянул на красный отпечаток. – Может быть, остановимся хотя бы на этом? Мне не хотелось бы, чтобы эта история закончилась еще и вашей смертью, а иного выхода вы мне не оставляете. Может быть, сочтемся на том, что мальчик скрылся, Сильмарилл не дался мне в руки – что же, это объяснимо, а… да… что там… Да-да: мальчик, Сильмарилл… а ваше понятное желание отыграться, пусть и в малой степени, но все же удовлетворено. Может быть, довольно, позволите мне уйти? Ваша выносливость впечатляет, но согласитесь, ее недостаточно. Видите, не все оказывается в наших силах, как бы ни хотелось. И потом: подумайте о господине Турамбаре, он ведь едва не помешался после того… происшествия. Тут я сужу с абсолютно профессиональным знанием дела и даже больше. А представьте, что с ним будет в случае вашей гибели? Это удар… Путь господина Турамбара может сделаться очень темен и очень зловещ…

Они сделали еще пол-оборота на том же пятачке земли возле парковой тропинки и вернулись на прежние свои места.