Текст книги "Добрым словом и пистолетом (СИ)"

Автор книги: Норлин Илонвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Он призывно помахал – для этого пришлось освободить вторую руку, сунуть в зубы предмет, который он перед этим показывал.

– Что это за ложка? Чем угощаешь? – подходя, спросил Имдир.

– Шам ты лошка, невеша! – рассмеялся Гвинтанн.

Предмет у него в зубах действительно отдаленно напоминал причудливую ложку – глубокий черпачок и длинный черенок к нему.

– Это трубка, – пояснил Дорион. – Я видел такие у наугрим.

– Молши! Тьфу, молчи! – Гвинтанн справился с содержимым мешочка и ссыпал в черпак щепотку сухой смеси, примял пальцами. – Не порть эффект!

Стоящие – застежки на курках выдавали в них химрингских всадников – заинтересованно толкались локтями, наблюдали за манипуляциями. Дорион хмыкнул и попятился.

– Ты куда?

– Сейчас поймешь. Я займу нам места. Вон с того краю.

Имдир с любопытством посмотрел ему вслед, не ушел, но на всякий случай отодвинулся.

Народу вокруг прибавлялось. Вынесли с кухни козлы, следом большой котел, запахло крепкой ухой и горячим хлебом. Дорион отошел к столу, выбрал свободную лавку. Огляделся. Голодрим, синдар, нандор, авари – по большей части из крепости и города, но были из отрядов лордов тоже – собирались группами, переговаривались, принюхиваясь поводили носами; провожали взглядами разносчиков еды, мяли натруженные плечи, занимали места и сразу рассаживались или просто кидали на лавки одежду и отходили в стороны – поболтать еще. Кто-то пришел переодевшись, кто-то – как был, в рабочей рубахе с закатанными рукавами и распущенным воротом.

Мимо шмыгнул работник с кухни, взглянул коротко – на бегу почти сунул Дориону ведерко с ложками.

Потянуло ароматным дымом. Тут же кто-то захлебнулся кашлем, долетели возмущенные возгласы и смех Гвинтанна:

– Я ж говорил – осторожно! Да не шуми ты, с первого раза всегда так!..

Дорион улыбнулся, не поднимая головы от ложек и от столешницы, но тотчас вскинулся – кто-то подошел сзади.

– Ну и денек, – Брантиль устало тер глаза.

– То ли еще будет, – с наигранной радостью пообещал интендант Келенхиль, пихнул его локтем и пошагал дальше, в сторону кухни.

– Еще немного, и я возненавижу наугрим, – признался Брантиль. – Подозреваю, когда они приедут, домой будет не попасть вовсе.

– К этому все идет, – согласился Дорион.

– Ладно, увидим… Давай сядем, а про них забудем хоть до завтра.

Но сесть не вышло, потому что из толпы за его спиной вынырнул его ротный и поймал за отворот куртки.

– …значит так, выяснил: как рассветет, ты со своими ждешь у ворот в приличном виде. Едем всей ротой – сопровождаем лордов смотреть горные заставы.

– Мы?! Почему не химрингцы? Или не разведка? – возмутился Брантиль.

– Химрингцы будут двигать лагерь тиритбарцев вместе с ними же. А разведка – ровнять тракт на подъезде к городу, – язвительно пояснил ротный. – Поэтому в горы с лордами едем мы. А вместо нас подежурит не знаю кто, может кухня. А вместо кухни… таможню вот поставят.

– Это будет самая плохая идея, – с улыбкой заметил Дорион.

– Но это точно будут не мои заботы, – демонстративно отряхнул руки ротный. Хотел добавить что-то еще, но не успел.

Со стороны внешних ворот раздался слитный шум, и во двор, тесня собравшихся, стали заходить еще: возвышался над всеми Маэдрос, где-то рядом с ним шел Карантир, их советники, их командиры. Кто-то громко похлопал в ладони.

– Друзья! – пробравшись вперед, Карантир взбежал на пролет крепостной лестницы, привлекая внимание, вскинул руки. – Не пугайтесь – я не буду мучить вас речами! Просто – спасибо! Пересказами наших больших планов мучить вас не буду тоже, но скоро вы все узнаете и, уверен, разделите тогда нашу радость и лучше поймете наши суматошные вроде бы приготовления. Сегодня мы все хорошо потрудились, и предстоит еще много работы, но когда мы ее пугались? Пока отдыхайте, а мы с братом не будем вас смущать! Да, Маэдрос? – Маэдрос кивнул и улыбнулся. Про него знали, что, приезжая в земли братьев на правах старшего, он почти не демонстрирует это старшинство на публике. – Тогда оставляем вас. Тольво, смотри, чтобы все были сыты и довольны, отвечаешь лично!..

Под дружный смех и одобрительный стук кружек он махнул напоследок и стал спускаться. Откуда-то из толпы протолкался Алантар, увидел уже за столом всю свою компанию, протиснулся:

– Ну и переполох, – вид у него тоже был изрядно запыленный и помятый.

– Ты в Тиритбар, что ли, скатался? – двигаясь на лавке, предположил Гвинтанн. Он закончил развлекать химрингцев своей трубкой – те, кашляя и ругаясь, отошли в сторону и, найдя себе места, сердито посматривали теперь через стол.

– Угадал, – подтвердил Алантар. – И туда тоже.

Вокруг еще весело покричали-похлопали, и лорды со свитой потянулись внутрь крепости.

– О, глядите! – взглядом показал Гвинтанн. – Вот и Сурвэ! Скажите, мощь!..

За столом кто просто из любопытства, кто наслышав о сегодняшнем финале заплывов, тянули шеи и с интересом провожали взглядами идущих мимо химрингцев, толкались локтями и указывали. Кто-то сшиб со стола миску и полез ее доставать.

– …это, – продолжил Гвинтанн, – я узнал, это тот второй, Имрэ, он раньше вообще командовал всей конницей Химринга, а теперь больше по части разговоров – с Барад-Эйтель там, с Нарготрондом – с кем нужно. Рядом в алой накидке первый знаменосец Маэдроса – Виалендил, кстати, сын нашей Линмэ Тариэль, ну знаете, глава Палаты Исцеления в Тиритбаре. А вот там голдиэ…

Карантир и Маэдрос уже скрылись, за ними проем входа на мгновение загородил плечами Сурвэ, следом тянулись другие воины, советники. Гвинтанн провожал их взглядом, кого называя по имени, о ком строя догадки. Одна из женщин, утром плывшая вместе с Сурвэ и Имрэ, прошла мимо стола, краем рукава задела кого-то из сидящих, но остановилась только через несколько шагов. Остановилась резко, будто натолкнувшись на препятствие, обернулась медленно и посмотрела на их часть стола – внимательно и будто удивленно, словно ища кого-то взглядом. Вернулась.

– Келенхиль…

Интендант – он вышел уже с кухни и теперь стоял по другую сторону стола, уперев руки в бока и придирчиво наблюдая, как вдоль столов начинают носить полные миски, – возвел очи горе.

– Что?! Что еще-то? Подводы? Кровати? Медовые коврижки? Ты не стесняйся, говори: что еще я должен достать из воздуха прямо сейчас?!

– Да нет… м-м-м, – женщина опустила глаза, растерянно потерла переносицу, – не подводы… Что-то я спросить хотела…

– Спрашивай, – милостиво согласился Келенхиль, – если про плотников, то завтра будут, нашли их.

– Хорошо… – медленно покивала женщина, всмотрелась перед собой в столешницу, словно на ней было что-то написано. Тряхнула головой. – Ладно, завтра. Ты вот что: посади меня где-нибудь здесь. Не пойду с остальными – опять все эти споры-разговоры… Вот тут и посади… Кто тут у тебя? Составите компанию?

– Да пожалуйста. Это… – Келенхиль пожал плечами, хмыкнул и помахал руками – и приглашающе, и поторапливая: Брантиль и Гвинтанн раздвинулись, уступая место, откуда-то передали еще кружку и ложку. – Садись. Это мои добрые знакомые. Пятерка друзей, знакомьтесь… – он быстро назвал всех по именам.

– Пятерка друзей, значит, – чуть дрогнув улыбкой, повторила женщина, – очень занятно. Были у меня тоже когда-то знакомые – тоже на озере и тоже пятерка.

– И где они сейчас? – поинтересовался Келенхиль.

– Ты не поверишь. Один греет задом трон в Дориате. Другие… должны быть там же. Но может, и в каких других неожиданных местах.

========== -4– ==========

Белег стоял на бастионе, опершись на нагретые за день, но уже почти остывшие камни парапета, и смотрел на озеро. Стемнело. Звезды гляделись в черную зеркальную гладь, и их свет знакомо омывал все вокруг серебром и хрусталем. Звезды были те же, озеро – другое.

Рядом раздался тихий смех.

– …слушай, я сегодня утром, когда плыли, посмотрела на дно, и там в гальке как будто беззубки. Ты же помнишь тех беззубок? Как вы в первый раз угощали нас вареными – с чесноком и щавелем? Выглядело довольно гадко… Айсо плевался и отказывался, а Маблунг его уговорил. Помнишь?

– Помню. Но здесь нет таких беззубок.

– Я так и подумала. Откуда им.

Они вышли из-за стола вместе, не сговариваясь прямо.

Впрочем, сам ужин близился к концу: миски почти опустели, пивные бочонки ополовинились, а стук ложек сменялся все более громкими разговорами. Кто-то поднялся постоять или пересесть к другим знакомым, кто-то потянулся к выходу из крепости – пройтись вдоль озера перед сном или присоединиться к тем, кто сидел на привычном месте на набережной, не попав на ужин для «славно потрудившихся».

Их компания – они пятеро, юный Гибриу, голдиэ, в последний момент подсевший сюда же набегавшийся за день интендант Келенхиль, сменившие гнев на милость химрингские всадники, гарнизонные – все они так и болтали обо всем подряд, пока голдиэ не тряхнула головой, не хлопнула по столешнице руками и не поднялась с места.

– Спасибо всем за приятный ужин и за такую приятную компанию! Но пора. Доброй ночи!

– Эй-эй! – безуспешно попытался поймать ее за рукав слегка захмелевший и оттого развеселившийся Келенхиль. – Куда! Рано же!

– Пора, – с улыбкой повторила голдиэ. – А… я по этой лестнице на бастион выйду?

– Лучше по другой, – тоже поднялся Белег, – я покажу.

И они пошли вместе под чей-то многозначительный присвист.

– …но, знаешь, морские беззубки вкуснее. Ты их пробовал? Тоже на любителя, надо привыкнуть, но зато их можно есть сырыми. Мы ныряли за ними в скалах за Альквалондэ и там же ели – немного уксуса, вино, хлеб… Я, Иорвэн, Айсо, Накасто, Соиэль… Все наши. Обычно нас Тильмо и Освэн возили на своей лодке, а иногда даже Ольвэ… И – представь! – Айсо каждый раз вспоминал то ваше угощение!

Она стояла рядом с Белегом, низко наклонившись, и опиралась на парапет локтями – почти лежала на них, неотрывно, неподвижно глядела на озеро, и кривая скомканная улыбка блуждала по лицу.

– Послушай, – позвал Белег.

– Нет, это ты послушай! – она резко выпрямилась, оттолкнувшись от упора. Но замолчала, ничего больше не добавила.

За ужином незатейливо болтали обо всем на свете. О сегодняшнем суматошном дне, о будущих переговорах, об обычной жизни и быте – в самом Хеледосе, в Тиритбаре, в Химринге, в Белерианде вообще. Она никак виду не подавала, ничего особенного не выспрашивала и про себя лично говорила мало, но Белег осознавал: слово за слово, один вскользь заданный вопрос за другим, и постепенно все их истории – и совместной службы, обернувшейся настоящим товариществом, и дальнейшей, порознь, в разных местах, по разным направлениям, – оказались озвучены и осмыслены.

– Послушай меня, – наконец последовало продолжение, – ты сейчас пойдешь к себе, соберешь, что нужно в дорогу, возьмешь на конюшне хорошую лошадь, и к утру тебя в городе не будет. Не перебивай. Я подпишу подорожную – на случай, если захочешь ехать через посты. Хотя, думаю, ты и через посты сможешь проехать без бумаг?

– Смогу, – согласился Белег, – но не поеду. Выслушай теперь ты. У меня есть дело, и я его закончу. Мы оба понимаем: ты меня не выдашь. Раз уж мы стоим здесь, а не перед Маэдросом.

– Ах, не выдам? – переспросила она, повернулась и скрестила на груди руки, спиной оперлась на парапет. – Не выдам… Сделаю вид, что я тебя не заметила, не узнала, и позволю дальше заниматься своими делами?

– Это было бы лучше всего.

– Лучше?!

– Но если ты будешь кричать, лучше нам все-таки сразу идти к Маэдросу.

В последний раз они спорили как будто в таком же тоне – как будто этот же тон сейчас и подхватили: она наигранно смеялась, злилась и дергалась, Белег старался быть спокоен; кончилось скверно – на очередную его реплику она вот с таким же выражением оборвала вдруг метелки росших на той поляне цветов, пошвыряла в него, развернулась и ушла. Белег тогда постоял и тоже ушел – ни догонять не стал, ни вообще возвращаться на праздник (в Митрим он приехал в небольшой свите Даэрона и внимания к себе осознанно не привлекал) – сразу отправился в Дориат.

– Извини.

На бастионе цветов не росло и швыряться было нечем – если только наклониться и смести с пола нанесенный песок. На бастионе вообще никого не было: они стояли на площадке, а та выходила не на север, к пляжу, где утром наблюдали за гонкой, а на запад – здесь был уединенный, обращенный к горам закуток, и озеро внизу подступало сразу к стене, плескалось там в недобро торчащих скалах. Только издалека как будто, со стороны, долетали приглушенные голоса, смех и прочие звуки продолжающегося позднего веселья.

– Извини!.. – повторила она – то ли передразнив, то ли нет. – Ты так и не ответил: ты пробовал морских беззубок?

– Да. Я бывал на побережье. Там их тоже приправляют уксусом и резаным луком. А еще пекут в горячем песке.

– Печеные мне как раз не нравятся… Лучше пожарить на палочке над костром.

– В Бритомбаре это считают низким вкусом. Не знаю почему.

– Ха! В Бритомбаре есть к чему-то вкус?.. – она уже отвернулась и снова стояла, низко наклонившись, подпирала подбородок ладонью. Коса свисала вдоль руки, и она пальцами перебирала ее, не отводя взгляд от озера.

– А озеро?

– Что с ним?

– Оно тебе нравится?

– Оно очень красивое.

– И все?

– Все, – повторил Белег, – оно совсем не похоже на Куйвиэнен, но, пожалуй, тем лучше.

– Тогда оставайся. Будет непросто, но я подберу слова – наши поймут. Маэдрос точно, Карантир не сразу, но со временем примет и он. Оставайся.

– Это щедрое предложение.

– Рада, что ты так считаешь. И-и? – она посмотрела искоса, не поворачивая головы.

– Мне нужно отвечать?

Она фыркнула и дернула плечом, коса тяжело закачалась.

– Я же сам звал тебя в Дориат. Даже слова были похожие. Ты помнишь свой ответ?

– Не помню! Догадываюсь. Сказала, что мне не понравятся лиственные леса? Нет? Что у вас там слишком тесно? Или что мне трудно будет найти общий язык с твоим ненаглядным другом? Тем, который так некстати теряется и вынуждает себя искать? Я не помню, Белег. Кажется, я тогда много чего тебе наговорила, но мы все равно друг друга не поняли.

В тот, прошлый раз, они обсудили многое, но толком не договорили: ни один из вариантов им не подошел – ни Дориат, ни фалатримское побережье, ни занятые голодрим земли Белерианда, ни формально не занятые земли на юге; даже земли к востоку от ЭредЛуин – бескрайние равнины, темные леса, могучие горы и быстрые реки, которые они не увидели на пути когда-то давно, тысячу лет назад – шли тогда, жалея о невозможности выбрать сразу несколько дорог. В те далекие земли за ЭредЛуин все еще можно было вернуться, но теперь и это не подходило.

Тогда они снова разошлись каждый своей дорогой, и Белег потом уже узнал: Митрим, Дортонион, Химринг. Химринг.

– Я ведь не обвинял тебя.

– Не обвинял?! – она знакомо вскинулась, всплеснула руками. Оглянулась и понизила голос: – Не обвинял!.. Так может, в том и беда? Может, надо было обвинить? Тебе – меня, мне – тебя! Мы бы по-настоящему разругались, и стало бы легче. А так? Только морока!

– Я же не об этом.

– А я – об этом! И потом, что ты – ждешь теперь взаимной любезности? Мне тоже тебя не обвинять? Вопросов лишних не задать? О том, как через перевалы просачиваются торговцы неучтенным товаром. Как товар так ловко прячут от проверок. Почему в бумагах вечная неразбериха. Почему такой большой торговый поток на юг уходит и всплывает уже в Дориате. Что там еще?.. Перепродажа наших камней? Наших коней? Еще и боевых! еще и под видом тягловых! Следующее что – тайны наших мастеров?

– Я не торгую конями.

Белег отвернулся и опять смотрел на прожилки серого камня перед собой и на то, как дальше, за ним, на озерной глади бесстрастно сияют звезды.

– Ты – нет. Ты просто слушаешь и просто смотришь. Просто собрал вокруг себя подходящую компанию: что сам не узнаешь, другие разнесут. Один такой бравый, так кстати отличился, да еще на глазах у Карантира! Карантир счастлив будет узнать…

– …он отличился без моей…

– …другой шатается по всему Белерианду, а рот у него явно не закрывается никогда…

– …он хороший и верный товарищ, хоть и болтливый…

– …еще один прямо в крепости. Очень аккуратный, очень внимательный, на глупости не отвлекается! В ротные метит! Очень удобно…

– …он метит своими силами…

– Ну и разведка, конечно, куда без нее. Разведчик ваш неразговорчив, но и у него можно полезные сведения выудить. Не правда ли? И это ведь только ближайший твой круг… Разумно. Ловко. Есть над чем задуматься.

– Это необходимость.

– Необходимость? Уточни, будь добр, что именно. Забраться в тыл к… ну хорошо, не к союзникам, но и не к врагам. Подсматривать, подслушивать, вредить?.. Или необходимость – эти четверо? А они ведь искренне считают тебя другом. И они даже не проклятые голодрим, если тебе это важно, от твоих дориатских друзей почти не отличаются. Ну, кроме как присягой другой.

– Я им никогда не вредил. И тоже считаю друзьями.

– Не смеши меня!

– Не смейся. Что ты хочешь услышать? Оправдания? Сожаления? Признания, что мне все это не в удовольствие? А может, лучше сама расскажешь: как вы сознательно перерезаете торговые пути? Как задираете цены? Как при любой возможности ссорите нас с гномами? Или как тянете к себе всех местных на занятых землях? Хотите обложить нас и вынудить поступиться? Не выйдет. Не таким способом. А с наугрим мы договоримся. Уже договаривались – и раньше вас. Если ваши лорды рискнут попрекать их обманом – тем лучше.

– Что я вижу: ты, кажется, разозлился.

Белег замолчал. Что-то кололо руку, и он не сразу сообразил, что это сам же так сильно уперся в камень, что оцарапался острым выступом. Одернул себя.

– Лучше всего, если мы сделаем вид, что этого разговора не было. Ты отойдешь в сторону и не будешь мешать. На время. А еще лучше, если просто скажешь: что все это значит, зачем здесь Маэдрос. Будет не торговый договор? Не только торговый? Военный?

– Тебе копию с него сделать или просто почитаешь? – она спросила без издевки, участливо.

– Хорошо. Согласен, глупо. Сам разберусь. Тебе не надо ничего выбирать: дай мне пару дней, выясню, потом уеду. Обещаю.

Тут она все-таки рассмеялась. Запрокинула голову и весело рассмеялась – в голос.

– Отойти и не мешать! Ну ты даешь! Это ужасно смешно – такие знакомые слова… Извини, Охотник, но ты сам подставился. Отойти и не мешать!.. Ну надо же!.. Выбирать не надо… Что ж, смотри, как оно бывает, когда можно не выбирать.

Она подтянулась и села на парапет, поерзала, задвигаясь к самому краю. Толкнула Белега в плечо, заставляя встать перед собой.

– Ты говоришь, что я тебя не выдам. Так слушай. Если ты не поедешь, я пойду к Маэдросу, но не утром, а прямо сейчас. Расскажу… ну, расскажу в двух словах, что тут у нас происходит, а потом добавлю свои личные соображения: про Элу Тингола и его ближайших друзей, про то, что лучше всего с ним поменяться. А как именно, надо подумать. Ты тихо посидишь где-нибудь под замком, а мы подумаем, на что меняться: надо просить что-то значительное, что-то всерьез… Но такое, чтобы можно было и согласиться. Пограничный форт? Переправу? А может, отмену вашего указа о запрете квенья или какое-нибудь соглашение для начала? Но вот вопрос: согласится ли Тингол?.. Если да, всему Белерианду покажет ценность своего же слова, а еще готовность договариваться с проклятыми убийцами – но не ради всех, а только ради избранных. Не согласится, что ж, тоже результат – покажет, чего стоит его драгоценная дружба. Мне кажется, это беспроигрышный размен. Вот тебя самого какой вариант больше устроит?

– Если, – Белег помолчал, – если вы хотите посеять предубеждения против всех синдар, против нандор в своих землях, это сработает. А если останетесь одни, то долго не протянете.

– Вам на радость!.. Но ты прав, – она поморщилась, недовольно дернула плечом, – с этим предстоит что-то делать. Но мы решим. Большинство местных нандор, авари и даже синдар дают присягу нашим лордам осознанно – лучше быть с теми, кто за себя сражается, а не сидит трусливо в норе. Но все же ты прав: ты прикрылся своими синдар так же ловко, как прикрылся этой четверкой. Как думаешь, обрадуются они, услышав эту историю?.. Мне кажется, нет. Может, в чем-то себя корить будут. Но это уже не твоя печаль: справимся. Еще кого-то вроде тебя поискать придется, и не только в Хеледосе – это тоже понятно. Поищем. Найдем. Справимся. А по сути-то что? Что ты выбираешь: остановимся на моем варианте или ты все-таки уедешь? Или?..

Она не мигая смотрела на Белега, уже перестав улыбаться и сцепив руки в замок. Костяшки побелели. Там, сразу за спиной у нее, заканчивался край парапета и стена обрывалась в пустоту над озером. Отсюда уже было не видно, но Белег знал, что у подножья – скалы, темная озерная вода и никого. Ни там, ни здесь, на площадке бастиона.

Он протянул руку, ухватил ее за шиворот и стащил – почти швырнул, не жалея ни силы, ни ее – прочь от края. Она по инерции пробежала несколько шагов и, подставив ладони, ударилась в кладку башни напротив.

– Больно? – спросила с тем же недвижным неживым взглядом и с тем же ровным интересом, сунула в рот разбитую костяшку. – Такое чувство, как будто в пропасть летишь, правда? В твоих уже целятся, и можно просто в ужасе разинуть рот и ждать неизбежного, а можно ударить первым. И неважно, что с этим кем-то, кто целится, вы из одного горшка ели беззубок тысячу лет назад. Один удар, как до и после, а?

– Опасная привычка. – пропустив вопросы, глухо произнес Белег, – не бояться крови. Ни своей, ни чужой.

– Мгновенная, – согласилась она, хлопком отряхнула ладони. – Ты уезжай, Охотник. Сейчас уезжай. Сам попался. Расскажи другу своему, как выбирать пришлось.

– А ты – лорду своему.

– И я – своему.

– И что он ответит?

– Не знаю. Какая разница.

Она равнодушно пожала плечами, подошла ближе, вплотную – замерла, рассматривая.

– Странно все-таки вышло… Или вовсе не было? Показалось? Столкнулись когда-то, пошагали одной дорогой – и разошлись. Я как будто поспешила, ты – опоздал. Но в конце концов, мы ведь оба просто выбрали своих.

– Наверное, показалось.

– Тогда уезжай. На меня зла не держи: сам же виноват. Увлекся? Не осмотрелся, как должно, высунулся не вовремя.

Белег просто пожал плечами.

– Ошибся.

– Ошибся… Расслабился! А сам знаешь, что бывало с теми, кто некстати расслабился.

Она резко качнула головой, клацнула зубами.

Белег не стал больше ничего говорить. Смотреть на нее тоже не стал – только еще раз на озеро. Повернулся и пошел через площадку – к нише в башне, где начиналась лестница вниз.

– Охотник! – он замер на пороге. – Совет тебе: если упал вдруг в глубокую воду, да еще в доспехе, нельзя барахтаться – растратишь силы и захлебнешься. Опускайся на дно, от него толкайся.

Он потом еще раз увидел ее: стояла в створе крепостных ворот, смеясь, болтала с кем-то из химрингцев, а сама все посматривала на выезд из конюшен. На конюшне уже почти никого не было, сидели только в своей каморке дежурные вестовые, а кони спали и во сне мирно всхрапывали. Белегу никто никаких вопросов даже задавать не стал: он неторопливо оседлал и вывел свою лошадь, а когда во дворе его углядел все еще шатающийся праздно Гвинтанн, то хватило просто отмахнуться: дело есть, завтра все узнаешь.

Из крепости, из Хеледоса-города он тоже выехал легко: у моста дежурили, но никто останавливать его не стал, как не стали останавливать и на первом посту в сторону перевалов, и на первой почтовой станции – за рекой он направил лошадь не на тракт, не на запад в сторону Дориата, а в горы. Через три дня был в Ногроде.

Диадан Эйленхиль, полномочный представитель короля Тингола в землях синегорских королевств, с которым Белег держал связь все эти годы, соображал очень быстро, да и заготовки кое-какие имел. Поэтому он, его заместитель и их ближайшие помощники вместе с Белегом всего за одну ночь напряженных размышлений и копаний в бумагах придумали удачное – придумали такую наживку, которая жадность гномов распалила не на шутку и прыти им в переговорах с голодрим поубавила сильно. Конечно, Элу потом, когда увидел первый черновик договора и первую к нему смету, схватился за голову и ругался очень долго и очень громко, но в конечном итоге доволен остался и он. Солидный договор повязал их с гномами очень крепко и на годы вперед, а заодно позволил диктовать кое-какие условия – ограничения – в сношениях гномов с голодрим. Ну а про необходимость навести порядок и хоть как-то перестроить, облагородить, приукрасить Менегрот говорили уже давно.

Сам Белег потом окружным путем вернулся в Дориат и занялся другой работой: стал разными методами выстраивать и перестраивать свою сеть, свои связи, которые голодрим теперь упорно стремились выявить и оборвать.

В Восточный Белерианд он ездил редко и тайно, но информацию собирал любую. Поэтому знал и то, что Алантар тогда почти сразу вытребовал у Карантира отпустить его хотя бы на время, лет на пять, а тот с шумом, со скрипом, со скандалом согласился. Хватило трех. Алантар отправился доказывать что-то на передний рубеж Маглоровых Врат и, наверное, доказал, когда их разъезд напоролся на особенно крупную ангбандскую банду.

Гвинтанн продолжал сопровождать свои караваны, но уже больше на юге – по Оссирианду и вдоль Туар-им-Дуинат, иногда переходя вместе с гномами за ЭредЛуин. Где-то там и сгинул. Что именно случилось, осталось покрыто мраком: может, внутренняя гномья свара между купцами, а то и между королевствами, может, дело рук уже пришедших с востока людей, а может, просто на коварных горных тропах случилось нечто такое, что поглотило целый караван, не оставив следов ни от его последнего лагеря, ни от опытных купцов, ни от не менее опытной охраны.

Имдир же действительно перевелся в Хеледос – в гарнизон, во взвод к Брантилю. Тот остался в крепости и честно служил дальше, хотя ротным стал еще очень нескоро. Когда грянула Бреголлах, город успели частично эвакуировать, Эйссэ с сыновьями и Нимрэн – жена Имдира – со своими детьми уехали на юг и жили теперь в землях Амон-Эреб. Хеледос же сопротивлялся какое-то время, но потом пал – сгорел – и город, и крепость, и крытый деревянный мост к Озерному форту. Разведчики доносили, ангбандцы несколько недель не могли попасть внутрь форта, потому что гарнизон все держался на каких-то запасах и упрямо отстреливался. Но потом сгорел и он.

========== ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СЕРЫЙ ЧАС. Глава I. Вопрос доверия ==========

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СЕРЫЙ ЧАС

Глава I. Вопрос доверия

Шоссе «Андрам»

16.09.490 г.

09 часов 07 минуты

До подъезда к Эден Гобел оставалось меньше часа пути. Турин угрюмо молчал и только время от времени принимался быстро-быстро стучать пальцами по краю подлокотника на дверце и сильнее хмуриться вслед путаным своим мыслям. Злился. Ветер гулял по салону через открытое окно и трепал волосы им обоим.

Вдоль шоссе Белег прошел не меньше лиги, когда увидел впереди съехавшего на обочину «Глаурунга» и прислонившуюся к нему фигуру.

– Садись, – коротко велел Турин и ткнул пальцем в водительское сиденье, – туда. Иначе я нас все-таки угроблю.

Голос у него подрагивал, руки тоже, а пыль вокруг припаркованного «Глаурунга» была вся истоптана и перепахана; здесь и там виднелись обгоревшие сломанные спички и окурки. Белег молча обошел бронемобиль и сел за руль.

***

Няня укладывала мальчика спать, а Белег стоял у окна в соседней комнате и смотрел на подступающий вплотную дворцовый сад, на ломкое сплетение по-весеннему темных еще, покрытых лишь тенью листвы веток, на последние в них отблески солнца. Само солнце уже село, и так заканчивался их с Турином третий совместно проведенный день.

– Куда ты сегодня хочешь пойти? – спросил Белег, когда они утром вышли из дворца и остановились на присыпанной оранжевым песком парковой дорожке. Дорожка петляла дальше в прозрачных еще зарослях, а позади причудливо изгибалась громада Нового дворца и примыкающего к нему Собственного – комнаты Турину отвели внутри личных покоев короля.

– Идем пострелять! – живо отозвался Турин.

– Пострелять? – уточнил Белег. – Шум, запах пороха, тяжелые опасные предметы? Никаких пони, кормления лебедей и сладкой ваты?

– Да! – подтвердил Турин.

– Пойдем.

И они пошли: дальше через парк, свернули к Лучному полю, прошли мимо Военного крыла, через деревья заградительной полосы и вышли на Старую Конную дорогу. Когда-то по ней пролегал путь к старой переправе через Эсгалдуин – когда моста еще не было и на тот берег возил паром выше поворота реки. Сразу за Конной дорогой было большое тренировочное поле: военный ипподромом, залы, крытые и открытые площадки для фехтования и единоборств, для автомобильных заездов, для бега и прыжков и, конечно, стрельбища. Звуки выстрелов, по-утреннему редкие еще, долетали размеренно и не оглушали – стреляли из револьверов.

На стрельбище пока действительно было пустовато: у ближайшего барьера обнаружились только шестеро гвардейских, а с ними сам командир королевской гвардии полковник Сарто Алантил.

– Ребята, вы смотрите, кто это к нам! – улыбнулся Сарто, убрал револьвер в кобуру и протянул руку сначала Турину, потом Белегу.

– Это я, – сообщил Турин. – Мы пришли пострелять.

– Да ты что! И ты утащил полковника Куталиона от важных дел?

– Я, – Турин покосился на Белега, серьезно подтвердил: – увел.

– В ближайшие две недели со всеми важными делами к Ордилю. Или сразу к Элу, – добавил Белег.

Сарто то ли правда еще ничего не слышал, то ли просто виду не подал: не удивился и ничего уточнять не стал, только кивнул.

– Ну что, парень, из чего же ты хочешь пострелять? – обратился к Турину капитан Дирваэль, а сам взглядом спросил у Белега: точно ли можно.

– Из карабина!

– Из карабина? Да он ведь почти в рост с тобой! Ты не удержишь.

– Удержу!

– Пусть пробует, – произнес Белег, подходя ближе и опускаясь рядом с Турином на одно колено. – Вставай сюда. Вот так. Берись тут и тут.

После стрельбы из карабина (очень даже успешной, хоть и при помощи Белега) Турин опробовал еще пехотную винтовку, стандартный «Карсид», более подходящий для маленькой руки компактный пистолет и посмотрел, как ловко и метко стреляют гвардейцы.

Накануне они с Белегом уже провели почти целый день здесь же – на тренировочном поле. Сначала на ипподроме, где смотрели упражнения кавалерийского полка, потом на трассе – там с громким ревом нарезали круги большие, пузатые, на жуков похожие военные автомобили. Довольному Турину, поминутно поправляющему на голове отцовский шлем, удалось проехаться и в седле, и в водительском кресле – во втором, правда, на коленях у лейтенанта Бротвина. Но восторга это почти не уменьшило.

– Ну что, Белег, твоя очередь? Напоследок? Из экспериментального малютки «Стрижа», а? Только погляди, на днях привезли ящик опытных штучек, еще не отстреливали, – не без ехидства предложил Дирваэль и жестом фокусника выудил откуда-то из-за спины маленький – еще меньше предыдущего – на мизинце повисший пистолетик.