Текст книги "Вопреки себе (СИ)"
Автор книги: Malenn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 40 страниц)
Жаклин злобно взглянула на неё. Вот идиотка, чуть не испортила ей всё дело! Снова вытерев нож о рубашку своей жертвы, Жаклин взялась за края коврика и оттащила тело в сторону, спрятав его под кроватью. Затем она прошла в гардеробную и вытащила кое-какую верхнюю одежду Бэтси, которую уложила под одеяло, стараясь придать форму человеческого тела. Затем она отошла к двери и посмотрела, как это смотрится со стороны. Всё получилось очень даже правдоподобно: если смотреть с порога, казалось, что девушка крепко спит в своей постели. При свете дня этот маскарад, конечно, никого не обманет, а в ночном полумраке вполне сгодится. Значит, до утра девчонку никто не обнаружит. Взяв в руки свечу из комнаты Бэтси, Жаклин бесшумно выскользнула в коридор, даже не взглянув на свою вторую за эту ночь жертву.
Она остановилась на мгновение. Может, сначала зайти в детскую? Зарезать дитя, это, конечно, жестоко… но ведь можно и просто натянуть подушку на лицо, а после слегка надавить… Много ли нужно ребёнку? А смерть дочки станет страшным ударом для её родителей, будь они прокляты!
Войдя в комнату, где спали девочки, Жаклин аккуратно поставила свечу на высокий комод и подошла к двум одинаковым кроваткам. Сначала она склонилась над Кэти и неуверенно коснулась тёмных кудряшек дочери. Она так давно не видела свою дочь! Что-то встрепенулось на миг в душе помешанной женщины, болезненно сдавливая внутренности, перехватывая дыхание и заставляя сомневаться в правильности своих поступков. Кэти мирно сопела, лёжа на спине и мило приоткрыв свой алый ротик.
Жаклин глядела на неё и не верила, что именно она произвела на свет этого ребёнка. Странно, почему у неё напрочь отсутствует материнский инстинкт? Может потому, что её саму никогда не любила мать? Она осторожно коснулась пальцем пухлой детской щёчки, стараясь не разбудить, а Кэти в ответ вдруг улыбнулась во сне, вызвав у матери внезапное, щемящее чувство тоски, остро полоснувшее по сердцу. Жаклин поспешно отошла от дочери, вытирая набежавшие вдруг слёзы. Нельзя допустить, чтобы глупая сентиментальность подточила её решимость!
Склонившись над второй кроваткой, она внимательно всмотрелась в личико Софи. Итак, вот и ещё одна её жертва. Плод «неземной» любви её мужа и его любовницы.
Жаклин взяла в руки диванную подушку и наклонилась над девочкой. Это дитя не имеет права жить, оно вообще не должно было родиться! Никто из них троих не должен выжить… осталось только набрать в лёгкие побольше воздуха и… Но руки Жаклин вдруг отчаянно задрожали – то ли от страха, то ли от волнения. Что с ней? Неужели она не может задушить ребёнка? До сих пор ей никогда не приходилось убивать детей – видимо, дело в этом. Поколебавшись ещё несколько мгновений, она медленно отступила назад, тяжело дыша.
Чертыхнувшись про себя, она вернула подушку на место и поспешно выскочила в коридор, пытаясь унять крупную дрожь, до сих пор сотрясающую её тело. Что с ней происходит, чёрт побери?! Почему она вдруг так раскисла? Ей нельзя сейчас выказывать слабость, ведь нужно ещё разобраться с самыми главными врагами! И руки у неё дрожать не должны. Нет… нужно успокоиться, непременно нужно успокоиться! Малявку она ещё успеет придушить, а пока начнёт с её матушки. Вот для проклятой соперницы ей точно понадобится вся её ярость, так что не стоит разбазаривать это чувство на маленькую байстрючку. Жаклин провела дрожащей рукой по своему пылающему лбу, стирая с него выступившую испарину, и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Простояв так несколько минут, она почувствовала, как дрожь в ногах и руках понемногу проходит, а сознание проясняется.
Ощутив, что снова может себя контролировать, Жаклин решительно направилась в комнату Адель, осторожно прикрыв за собой дверь.
Войдя, она внимательно оглядела роскошную спальню соперницы, обитую китайским шёлком нежно-персикового цвета. Плотные бархатные гардины были наглухо задёрнуты, так что одинокую свечу, которую держала в руках Жаклин, никто не заметил бы с улицы. Тщательно исследовав спальню и прилегающие к ней гардеробную и ванную комнаты, Жаклин решила спрятаться под кровать и подождать возвращения княгини из церкви. Сначала она сняла свой длинный плащ и монашескую рясу, свернув их в большой свёрток, а затем подложила его под голову, забравшись в своё временное убежище. Графиня положила нож и пистолет рядом с собой и приготовилась к длительному ожиданию.
Она знала, что служба закончится нескоро, но это было такой ерундой по сравнению с двумя годами испепеляющей ревности и жаждой мести!
– Что ж, княгиня Оболенская, я жду тебя! Нам есть о чём поговорить, не так ли? – глухо пробормотала Жаклин, устраиваясь поудобнее на жёстком полу. – Не заставляй меня ждать слишком долго!
========== Кровь за кровь ==========
Рождественская служба принесла Адель долгожданное умиротворение, впервые со дня смерти мужа она почувствовала, как душа её успокаивается и перестаёт метаться и стенать от горя и чувства вины. Сочельник она провела в кругу семьи, наслаждаясь тем праздничным настроением, которое царило в доме. Вместе с Ольгой, Анной и детьми она наряжала большую ёлку, раскладывала под неё подарки, а после обеда с удовольствием они пекли пироги на кухне. Адель вспомнила детство, когда старая кухарка учила её своим секретам выпечки. Давно она не чувствовала себя такой счастливой.
Теперь же она стояла в небольшой домашней церкви, в окружении родных и близких, держа в руках свечу, и тихонько повторяла слова молитв за стареньким священником. Торжество святого праздника снизошло на каждого, кто стоял рядом с нею, слушая церковных певчих.
Помимо родных, рядом с Адель находился и тот, кто полностью и навсегда завладел её душой и сердцем. Его присутствие стало главной причиной того, что она снова начала улыбаться и радоваться жизни. Он был так близок и далёк одновременно, её безумно влекло к нему, и Адель приходилось часто напоминать себе о том, что она не должна идти на поводу у собственной греховной страсти. Но отказать себе в удовольствии бросать в сторону Александра осторожные взгляды, она не могла.
Как же он всё-таки красив! Идеален, как сказала когда-то её английская кузина Маргарет. А совершенство редко сулит безоговорочное счастье, такова правда жизни. В свете свечей он казался ей похожим то ли на прекрасного архангела, которому не хватало только пары больших белых крыльев для полноты образа, то ли опасного демона-искусителя, порочного и чувственного, который хочет совратить её и подчинить себе.
Да, Александр, конечно, далеко не ангел, но и не жестокий, циничный эгоист, которым она его считала когда-то. Он просто мужчина: красивый, мужественный, притягательный, способный совратить даже монашку одним своим пристальным взглядом и обезоруживающей, мальчишеской улыбкой. Адель слишком хорошо помнила, как она сама утонула в его сапфировых глазах с первой их встречи. С тех пор её сердце уже не принадлежало ей – им завладел он, точно так же, как вскоре овладел и телом, за одну ночь успев стать её первым мужчиной и отцом их маленькой дочки.
Сколько же они пережили в разлуке, когда оба изнывали от любви и тоски друг по другу, но судьбе было угодно вновь соединить их пути. И вот, он снова рядом с ней, стоит лишь протянуть руку – и она может коснуться его, он также нежно любит её, но между ними стоит преграда – его брак и её траур. И если траур рано или поздно закончится, то надежда Александра получить разрешение на расторжение брака весьма призрачна. А вдруг из Синода придёт отказ? Церковь крайне неодобрительно относится к разводам, иногда даже запрещает повторно венчаться. Что им делать тогда? Неужели их ждёт участь вечных любовников, жизнь во грехе? Это так жестоко…
Александр догадывался, о чём думает Адель: она никогда не умела убедительно притворяться и скрывать свои мысли. Вначале службы её личико светилось одухотворением, покоем и радостью, но потом она постепенно ушла в себя, пространно глядя на пламя свечи, которую держала в руке. Их совместное будущее выглядит для неё неопределённым и пугающим, из-за этого она так и тревожится, глупышка. Александр незаметно придвинулся к ней чуть ближе и наощупь отыскал её маленькую ладонь, нежно пожимая тонкие пальчики. Длинные, загнутые ресницы Адель тут же взлетели вверх, подобно невесомым крылышкам бабочки, а глаза взглянули на него со смущением и укоризной, но горячая ладошка всё же дрогнула в его руке, робко сжимая пальцы в ответ. Губы Александра тронула едва заметная улыбка.
Сейчас они стояли рядом, в церкви, невинно держась за руки, и скоро точно также предстанут перед алтарём, чтобы стать мужем и женой. Александр всем сердцем жаждал этого. Это нежное, прекрасное создание было предназначено ему небом, без всякого сомнения. Находиться подле неё и всякий раз сдерживаться, чтобы не стиснуть в объятиях, было просто невыносимо. Никогда прежде страсть так не сводила его с ума, как за последние три месяца, а особенно сейчас, когда Адель овдовела. Да, это неправильно, он ведь и сам ещё несвободен, но контролировать свои мысли и желания Александр был не в силах. Оставалось лишь мужественно скрываться ото всех, и терпеливо ждать.
Он снова чуть сжал её пальцы, побуждая Адель посмотреть ему в глаза. Когда она повернулась, Александр нежно поглядел на неё и одними губами прошептал: «я люблю тебя», с удовольствием отмечая, как вспыхнули в ответ её щёки, а в глазах снова отразились смущение и радость. И пусть она ничего не ответила, но маленькая ручка в его ладони слегка задрожала, выдавая волнение. Да, она любит его так же страстно, как и он её. Господи, как же он счастлив сейчас!
Под утро служба завершилась, и они вышли из церкви рука об руку. Дворня поспешила вперёд, чтобы не мешать господам, а Адель и Александр чуть замедлили шаг, оставшись позади остальных родственников. Андрей Алексеевич с Марией Александровной шли впереди, за ними парами следовали Мишель с Ольгой и Анна с Вацлавом.
Когда до дома оставалось совсем немного, Александр вдруг остановился, удерживая Адель подле себя. Он мягко развернул любимую к себе и взял её руки в свои. Она не могла хорошенько разглядеть выражение его лица, но это было излишне – достаточно было нежных прикосновений и потяжелевшего дыхания, чтобы догадаться, что он задумал.
– Совсем скоро ты станешь моей, любимая… – пообещал он. – Я клянусь тебе! Осталось лишь подождать немного, и никто уже не сможет разлучить нас. Нам не придётся больше скрывать свою любовь от людей.
– А если не получится? – тихо спросила она. – Вдруг…
– Получится, милая, всё непременно получится, – пылко выдохнул он, привлекая её к себе. – Нам нужно немного потерпеть. Если бы ты знала, как это сложно, дорогая, если бы только знала…
– Саша… – она смущённо потупилась, неуверенно отворачиваясь от его настойчивых губ. – Идём в дом, нас могут увидеть. Негоже это.
– Сначала скажи, что любишь меня! – приподняв её маленький подбородок, мягко потребовал Александр.
– Зачем говорить о том, что ты и так знаешь?
– Адель! – он притянул её ещё ближе к себе. – Пожалуйста… скажи мне.
Она устало вздохнула, но всё же приподнялась на цыпочки, потянувшись к его губам.
– Люблю…– коротко шепнула она, внезапно ловко вывернувшись из его объятий.
Александр замер на мгновение, и тут же разочарованно застонал, осознавая, что его ловко и бессовестно провели.
– Обманщица! – выдохнул он, бросаясь вслед за нею, но Адель уже вбегала в дом с лукавой улыбкой на губах.
На ходу сбросив верхнюю одежду на руки прислуги, она подхватила юбки обеими руками и быстро взлетела вверх по лестнице, словно опасаясь преследований Александра. Да, она повела себя как шаловливый ребёнок, но зато впервые за долгое время искренне улыбалась при этом. Да и поддразнивать любимого было так забавно!
Вслед за княгиней в комнату вошла Таня, чтобы помочь ей раздеться и приготовиться ко сну. Спать, конечно, оставалось не так долго, но Адель была рада и этому. Её глаза уже буквально закрывались сами собой, а руки и ноги гудели от усталости.
Избавившись с помощью Тани от платья, туго зашнурованного корсета и исподнего, Адель со вздохом облегчения ступила в тёплую ванну, наскоро вымылась и надела батистовую ночную сорочку. Пока Таня расчёсывала её длинные волосы, она уже почти спала, слегка покачиваясь на мягком пуфе.
– Доброй ночи, ваше сиятельство! Ступайте в постель, я погашу свечи, – Таня осторожно тронула госпожу за плечо, чем и разбудила.
– Доброй ночи… – сладко потягиваясь, пробормотала Адель и направилась к расстеленной кровати.
Горничная заботливо подоткнула ей одеяло, погасила свечи, перекрестила хозяйку и тихо вышла. Едва за ней закрылась дверь, как Адель провалилась в сон, блаженно улыбаясь. Она даже не слышала, как через пару минут под её кроватью раздался тихий шорох.
Жаклин выждала некоторое время, чтобы дать служанке отойти подальше, а княгине – уснуть. Затем она осторожно выбралась из-под кровати и на цыпочках подошла к двери, запирая её на засов. Вернувшись обратно к спящей сопернице, она зажгла свечу от огня в камине и встала у постели, окидывая Адель ненавидящим взглядом.
Сейчас было так просто убить её, спящую – достаточно лишь раз полоснуть по горлу. Но Жаклин так долго вынашивала свою месть, что считала такую смерть слишком лёгкой для той, что разрушила все её мечты о счастье. Нет, Адель должна долго мучиться, дрожать от ужаса, рыдать, умолять оставить её в живых! Она должна униженно ползать на коленях перед Жаклин, вымаливая пощады.
Представив себе столь желанную картину, Жаклин судорожно сглотнула от радостного предвкушения своего триумфа. Она осторожно влезла на постель с ногами, оседлав свою жертву верхом, и резко закрыла её рот своей ладонью, одновременно приставляя к горлу лезвие ножа.
Адель сразу же проснулась и приглушённо вскрикнула, пытаясь высвободиться и не сразу осознавая, что происходит. Она никак не могла понять – сон это или явь, а когда разглядела прямо перед собою искажённое злобой лицо Жаклин, испуганно замычала и забилась с удвоенной силой, пытаясь сбросить с себя обезумевшую женщину.
– Нет-нет, дорогая, не так быстро! – злорадно прошипела француженка, преодолевая сопротивление испуганной княгини. – Не дёргайся, или я перережу тебе глотку! Ну же!
В доказательство своих слов Жаклин чуть сильнее надавила на лезвие ножа, отчего оно слегка оцарапало нежную шейку Адель. На месте царапины выступило несколько капель крови, и жертва сдавленно застонала, но дёргаться сразу перестала. Она беспомощно застыла, глядя на графиню круглыми от страха глазами, на которых уже выступили слёзы, медленно скатываясь к вискам.
– Вот так, умница! – удовлетворённо хмыкнула Жаклин. – А теперь поднимайся, живо! И не вздумай кричать, если хочешь жить.
Адель уже не пыталась кричать и сопротивляться. Её колотило от ужаса, а ранка на шее противно саднила, напоминая о том, что у безумной француженки самые серьёзные намерения. Происходящее казалось воплощением наяву её кошмаров, но на сей раз это был уже не сон. Жаклин сбежала из лечебницы, чтобы убить её… Адель не сомневалась в этом. Именно этого она и опасалась – мести этой злобной фурии.
Вытащив княгиню из постели, Жаклин подтащила её к висящему на стене большому зеркалу, по-прежнему удерживая нож у горла. Довольно улыбаясь, француженка смотрела на свою жертву в зеркало, наслаждаясь её ужасом. Чтобы лишить пленницу возможности сопротивляться, Жаклин намотала на руку её длинные волосы, оттянув голову Адель назад и обнажив тонкую шею, на которой быстро-быстро билась голубая жилка.
– Страшно, да? – шепнула она прямо в ухо Адель, медленно проведя лезвием ножа по мокрой от слёз щеке соперницы. – Ах, бедняжка, ты так напугана! Такая красивая, нежная, утончённая… как дорогая фарфоровая куколка. Бархатистая кожа, чувственные губки, большие глаза… – есть чем привлечь мужчину, так ведь? А что, если я немного подправлю твоё идеальное личико вот этим ножом? Как думаешь, понравишься ты Александру после этого? Будешь ему нужна без своей ангельской красоты? Что молчишь?
Адель судорожно всхлипнула, закрывая глаза. Она была не в силах выдержать безумный взгляд соперницы, пылающий яростью. Она могла лишь молиться, чтобы кто-нибудь решил войти в её комнату и тем самым спас от этой умалишённой. Она интуитивно поняла, что нужно тянуть время столько, сколько получится. Если бы Жаклин хотела просто убить её, она давно уже лежала бы в постели с перерезанным горлом. Значит, француженка хочет растянуть удовольствие, поиздеваться, унизить соперницу, чтобы сполна отомстить за своё разочарование в любви. Нужно втянуть её в длительный разговор и положиться на милость Господа.
– Что тебе нужно от меня? – прошептала Адель, глядя на француженку в зеркало.
– Разве не понятно? – губы Жаклин растянулись в довольной усмешке. – Я хочу отомстить тебе за всё, что ты мне сделала. Ты должна ответить за то, что увела моего мужа. Неужели папенька не научил тебя в детстве, что нельзя брать чужое?
– Но я ничего не сделала, – тихо возразила Адель. – Напротив, это ты отняла у меня Александра. Ты стала его законной женой, а не я.
– Женой? – горько повторила графиня. – Он женился на мне лишь из-за ребёнка, а сам только и делал, что мечтал о тебе! Даже в нашей постели, когда он брал меня, постоянно представлял тебя на моём месте! И ты ещё утверждаешь, что ничего не сделала?!
– Разве я виновата в его чувствах? Я ничем не поощряла его, клянусь! Я вышла замуж и не собиралась вмешиваться в вашу жизнь.
– Но он хочет только тебя! – злобно взвизгнула Жаклин, больно дёрнув Адель за волосы. – Ты виновата в том, что вообще появилась в его жизни. В том, что он влюбился в тебя, а меня с лёгкостью послал к дьяволу! А ведь мы с ним были счастливы, пока не появилась ты!
– Он не простил того, что ты передала мне его дневник, – осторожно заметила Адель. – Но, разве я не сделала того, чего ты от меня добивалась? Я уехала, оставила его и вышла замуж за другого, уступив Алекса тебе.
– Но ты родила от него ребёнка! – рассвирепела вдруг графиня. – Зачем ты это сделала?! Или ты не знаешь, что от плода можно было избавиться? Твоя дочь вообще не должна была родиться! Из-за неё Алекс так и прикипел к тебе!
– Как ты можешь такое говорить? Я никогда не взяла бы на душу такой грех! – возмущённо воскликнула Адель, забывая, что находится в руках вооружённой ножом психопатки.
– Ну, разумеется, ты же у нас такая чистая и непорочная – сама невинность! – насмешливо протянула Жаклин. – Но ноги перед ним раздвинула быстро, и про девичью стыдливость даже и не вспомнила! Так чем ты оказалась лучше любой из девок, которых он имел до тебя? Значит, избавиться от нагулянного ублюдка ты побоялась, а подкинуть его своему старому мужу – нет? Лживая, двуличная тварь!
– Не тебе судить меня! – Адель вспыхнула от гнева, снова игнорируя опасность.
– Вот как? – хрипло рассмеялась Жаклин и облизнула свои потрескавшиеся на морозе губы. – Ошибаешься! Я пришла как раз для этого! Сегодня я буду судить тебя за всё, что ты сделала, и мне не нужно ничьего позволения. А грехов я не страшусь, и не надейся.Так что вспоминай уже какую-нибудь молитву…
– Нет! – против воли вырвалось у Адель, когда холодное лезвие ножа медленно заскользило по её щеке, словно выписывая диковинные узоры.
– О, да! Я ждала этого, так долго ждала, целых два года! – голос Жаклин дрожал от лихорадочного возбуждения, словно у гончей, почуявшей кровь. – Я знала, что когда-нибудь ты будешь умолять меня сжалиться над тобой. Будешь рыдать и валяться у меня в ногах, а я буду упиваться этим… Ну же, что ж ты замолчала? Давай, умоляй меня, спасай своё прелестное личико и драгоценную шкуру! Или ты хочешь обзавестись ещё и парочкой уродливых отметин перед смертью?
Адель снова закрыла глаза и задрожала, сжавшись в комок от страха, предчувствуя жгучую боль от ножа на своей коже. По её лицу заструились горячие слёзы, капая с подбородка, но с искусанных губ не сорвалось ни звука. То ли ужас настолько сильно сковал её горло, то ли гордость не позволяла доставлять радость мучительнице своими мольбами, но Адель молчала, сдавленно всхлипывая. А Жаклин распалялась всё сильнее, видя, что её ожидания не оправдались.
– Что, храбришься? Как глупо! – прорычала она прямо в ухо Адель, крепче наматывая её волосы на свой кулак. – Думаешь, что я шучу? А как тебе это?
Одним резким движением она разрезала рукав ночной сорочки Адель, задев ножом кожу на руке. Адель снова вскрикнула и закусила губы, стараясь сдержать рыдания, рвущиеся из груди. Боль от пореза была не настолько сильной, как ужас, который захлёстывал всё её существо. Она почувствовала, как тёплые струйки крови медленно стекают от её плеча вдоль руки.
Господи, что эта безумная женщина сделает с ней дальше? В любой момент Адель ждала удара острого лезвия ножа по своему горлу. Ей было страшно, страшно до тошноты. Ноги и руки начали слабеть и наливаться свинцовой тяжестью, а перед глазами поплыли цветные круги. Жуткое чувство абсолютной беспомощности, безнадёжности охватило её.
Неужели никто не придёт ей на помощь? Неужели ей суждено вот так глупо погибнуть от руки сумасшедшей, в двух шагах от родных и любимого? Адель вспомнила лица отца, брата, своей малышки и Александра. Не может быть, что она их никогда больше не увидит! Не может бог так равнодушно оставить её в час опасности! Только не в эту святую ночь! Пожалуйста, только не это!
Словно в ответ на её горячую мольбу, внезапно раздался тихий стук в дверь. От неожиданности Жаклин вздрогнула и немного ослабила хватку. Адель тут же воспользовалась этим и вырвалась из рук француженки, извернувшись ужом. Не ожидавшая такой прыти от своей жертвы, та не успела среагировать и выронила из рук нож, отлетевший куда-то в угол.
Грязно выругавшись, Жаклин метнулась к отскочившей в сторону двери княгине, оттаскивая её назад, скручивая руки и закрывая рот ладонью, не позволяя закричать. Внезапно в её руках появился длинный дуэльный пистолет, дуло которого она приставила к голове брыкающейся жертвы.
Возня, которую они устроили, пока боролись, стала причиной падения маленького столика, что стоял у кровати. Сердце Адель встрепенулось от радости, когда она поняла, что таинственный посетитель тоже услышал подозрительные звуки из её комнаты, потому что стук в дверь повторился снова, но уже гораздо громче и настойчивее.
Жаклин снова грязно выругалась. Она оказалась перед сложным выбором: или пристрелить соперницу немедленно, и тем самым обречь себя на неизбежную гибель, или впустить этого проклятого посетителя и прикончить вместе с княгиней. Во втором варианте у неё ещё оставался маленький шанс улизнуть незамеченной. Но справится ли она с двоими? Чем больше проходило времени, тем меньше у неё оставалось шансов. Скоро обнаружат труп Бэтси, и тогда дом сразу превратится в растревоженный улей. Нужно успеть унести ноги до того. Даже если ей не удастся прикончить Алекса, смерть его шлюхи заставит этого мерзавца страдать до конца жизни, что тоже неплохо.
Склонившись ко второму варианту, Жаклин подтолкнула Адель к двери и прошипела:
– Открой дверь, но без глупостей! Только пикни, и вместо мозгов у тебя в голове будет кисель!
Трясущимися руками Адель отодвинула дверной засов и Жаклин сразу же дёрнула её на себя, продолжая заламывать её руку, а пистолет удерживая прямо у виска. В дверь ворвался взволнованный Александр.
Адель молилась, чтобы это оказался именно он. И сейчас, увидев любимого, она поневоле потянулась к нему, всхлипывая и дрожа, но резкая боль в вывернутой руке сразу охладила её порыв.
Александр застыл, не веря своим глазам. В полумраке спальни он увидел Адель в окровавленной сорочке, с лицом, залитым слезами, дрожащую и испуганную, как загнанная лань… и Жаклин, свою свихнувшуюся законную жену, которая держала пистолет у виска его возлюбленной. Это кошмарное зрелище на мгновение лишило графа дара речи.
Но замешательство оказалось недолгим. Он оценил всю опасность ситуации мгновенно. Жаклин сбежала из доллгауза и явилась, чтобы отомстить за себя и избавиться от соперницы. А может, и от него тоже. Похоже, он явился как раз вовремя, чтобы попытаться спасти любимую. Слава тебе, Господи, что он успел!
Зная, что с умалишёнными можно попробовать договориться или отвлечь, он не стал пренебрегать этим шансом. Нужно разговорить жену, сказать ей то, что она хочет услышать, обмануть. И он сделает это, он всё сделает, чтобы спасти Адель.
– Жаклин, – как можно спокойнее позвал он. – Что ты делаешь?
– Запри дверь и заткнись, – грубо отвечала она, отступая на несколько шагов назад и таща за собой свою заложницу. – И не делай глупостей, дорогой, не то я пристрелю твою шлюху!
Александр безропотно сделал то, что она приказала, а затем осторожно попытался приблизиться.
– Стой, где стоишь! – остановил его резкий окрик супруги.
– Успокойся, Жаклин, – как можно мягче сказал он. – Я не собираюсь навредить тебе. Просто хочу понять, что ты задумала. Возможно, я смогу помочь тебе.
– Помочь? Ты? – презрительно скривилась она. – Ты уже «помог», сдав меня в заведение для сирых и убогих! Нет уж, теперь я не поверю в твою помощь. Я пришла, чтобы прикончить вас обоих, и сделаю это!
– Но ты ведь хочешь остаться в живых, не так ли? – вкрадчиво поинтересовался он. – Подумай сама: на грохот выстрела сбегутся люди. Тебя схватят и отправят в тюремную камеру, а после осудят и повесят за убийство. Я уверен, что ты не хочешь этого! Ты ведь ещё так молода, красива, ты ещё можешь быть счастлива. Лучше одумайся и отдай мне оружие, пока не стало поздно.
– Красива? – Жаклин вдруг уцепилась за эти слова мужа. – Ты действительно считаешь меня красивой? Ты на самом деле так думаешь?
– Конечно, дорогая, – мягко ответил Алекс, делая маленький шаг в её сторону. – Я всегда так считал, с нашей первой встречи. Разве я не говорил тебе об этом?
Он, кажется, нащупал её слабое место и решил действовать в этом направлении. Алекс видел, как в глазах жены заблестели слёзы и промелькнули следы былой страсти, с которой она смотрела на него прежде. Однако Жаклин оказалась не так проста.
– А ты помнишь нашу первую ночь, любимый? – страстно выдохнула она. – Помнишь, как это было прекрасно?
– Да, я помню, Жаклин, конечно помню, – ответил он, подыгрывая жене. – Нам было очень хорошо тогда.
– Помнишь, как ты называл меня? – спросила она. – Скажи мне… повтори это!
– Жаклин… – Алекс смешался, не сообразив с ходу, что ответить, и тут же заметил злобное торжество в её глазах.
Она собиралась развивать эту тему, выуживать из него подробности их интимной жизни, чтобы побольнее ранить Адель. А если он откажется говорить, она её убьёт. Глупец! Она снова обхитрила его.
– Ну же, дорогой! Поведай своей благовоспитанной возлюбленной о том, как жарко можно этим заниматься! Расскажи, как ты стискивал мою грудь и покусывал соски, как целовал меня между ног, как имел во всех мыслимых позах, как сладко стонал, когда я брала в рот твой член… Расскажи ей, пусть узнает, какой бывает настоящая страсть. Давай, говори! Или я прострелю её прелестную головку!
Адель зажмурилась, задыхаясь и давясь слезами, от всей души жалея, что невозможно приказать себе ничего не слышать. Скабрезные подробности, слетавшие с языка Жаклин, причиняли такие мучительные страдания, что даже порезы на её теле стали казаться лишь булавочными уколами. Воображение жестоко рисовало перед глазами яркие картинки того, что так похабно описывала Жаклин. Адель будто воочию видела их двоих в постели, предающихся грязному непотребству. Её сердце обливалось кровью от ревности и боли. А Жаклин лишь противно смеялась, чувствуя отчаяние своей заложницы и бессильную ярость Александра.
– Я не обладаю такой хорошей памятью, как ты, – уклонился он от ответа, – но помню, что был в восторге от тебя… и твоей красоты.
– Что ты говорил о моём теле? Моих глазах? Губах? Как ты называл меня? – продолжала давить Жаклин.
– Я… был восхищён твоей фигурой… – тихо пробормотал Алекс, стараясь не глядеть на заплаканное лицо Адель. – Твоим хорошеньким личиком…
– Ещё! – потребовала она, грубо встряхивая пленницу, чтобы заставить ту открыть глаза.
– Мне очень нравилась твоя грудь… длинные ноги, твои мягкие, пухлые губы… тонкая талия… – он проклинал себя за то, что беспомощно мямлит, как баран, вместо того, чтобы одним движением отшвырнуть эту змею от Адель.
Но страх, что Жаклин успеет нажать на курок, заставлял его мышцы буквально деревенеть. Нет, нельзя рисковать жизнью Адель. Нельзя. Если она пострадает, он никогда не простит себя.
– А что тебе нравилось больше всего? – вдруг спросила Жаклин. – Как тебе нравилось брать меня? Расскажи нам!
– Жаклин, стоит ли сейчас…
– Заткнись! – визгливо крикнула она. – Не смей указывать мне! Рассказывай, или я пристрелю её!
– Хорошо-хорошо, успокойся! – Алекс поспешно поднял руки вверх, подчиняясь. – Я… мне нравилась твоя жгучая страсть в постели… твоя неуёмная энергия и ненасытность, под стать моей. Ты была неутомима и умела доставить мне наслаждение.
– Конкретнее, любовь моя, – насмешливо бросила Жаклин. – Не думай, что ты отделаешься дешёвыми поэтическими фразами. Поведай своей холодной рыбе о том, что ты любил больше всего, о том, с чего мы всегда начинали. Ты ведь не забыл? Ну же, смелее!
– Ты… ты ласкала меня языком… мне всегда это нравилось… – пробормотал он, закрывая на миг глаза, буквально физически ощущая страдания Адель, вынужденной выслушивать всё это.
– Да, ты стонал от наслаждения, побуждая меня делать это как можно глубже, – хрипло продолжила француженка. – Ты говорил, что ни одна женщина не удовлетворяла тебя так, как я. Это же правда, любимый? Я ничего не путаю?
– Правда… – прошептал он, невольно отводя взгляд, вызвав у жены торжествующий смех.
Злорадно взглянув на раздавленную ревностью, плачущую соперницу, она с энтузиазмом продолжила свою пытку.
– Не думаю, что ты хотя бы раз держала в руках мужской член, не говоря уже о твоём невинном ротике, так ведь, милая? – усмехнулась Жаклин. – А ведь он любит заниматься всем этим развратом, хоть это и шокирует тебя. А сможешь ли ты когда-нибудь опуститься так низко, чтобы доставить ему удовольствие таком способом, а? Чёрта с два! Никогда ты не станешь настолько распущенной, чтобы удовлетворять его так, как он того желает! Да, сегодня он клянётся, что любит тебя, он даже женится на тебе, чтобы настрогать кучу чистокровных графских выродков, но что дальше? А дальше, дорогая, ему захочется именно этого – грязи, пошлости, разврата, да такого, чтобы кровь вскипала в жилах! Его похоть возьмёт верх над нежными чувствами к тебе, и он снова найдёт себе какую-нибудь шлюху, которую будет иметь со всей страстью ночами, пока ты растишь дома его детей. Вот такая печальная судьба тебя ждёт, глупая наседка, так что не считай себя победительницей! А теперь скажи мне – стоит оно того?
