Текст книги "Вопреки себе (СИ)"

Автор книги: Malenn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 40 страниц)

Вздохнув, Адель медленно вышла на берег и принялась отжимать свои длинные волосы, потяжелевшие от воды. Таня расправила полотенце, готовясь укутать молодую княгиню.

Владимир Кириллович внезапно застыл, словно прирос к месту, стоило жене выйти из моря. Мокрая сорочка, ставшая прозрачной от воды, едва доходила ей до колен, и бесстыдно прилипла к телу, позволяя видеть все прелести Адель. Её высокая, упругая грудь с остро торчащими сосками, тоненькая талия, плоский живот, словно она и не родила ребёнка, плавный, соблазнительный изгиб бёдер, длинные стройные ноги, округлые лодыжки – она была идеальна во всём, настолько идеальна, что у её немолодого супруга, повидавшего немало красавиц на своём веку, невольно перехватило дыхание.

С того самого дня, когда он произнёс в церкви «да» и назвал её своей женой перед Богом и людьми, Владимир Кириллович ни разу не посмотрел на неё, как на женщину. Для него она была всё ещё ребёнком, хотя и носила под сердцем дитя. Может, дело было в том, что Адель была дочерью его лучшего друга, он помнил её совсем малышкой, и относился соответственно – как к дочери. Он прекрасно понимал, для чего женится на ней и осознавал все последствия своего поступка, но сейчас…

Сейчас он впервые увидел в ней женщину – прекрасную и соблазнительную, словно Афродита, вышедшая на берег из морской пены, чтобы стать богиней любви для смертных.

Князя ошеломила собственная реакция – увидев полуобнажённую жену, он внезапно почувствовал, как в нём пробуждаются давно позабытые ощущения. Он, став вдовцом больше пятнадцати лет назад, похоронил своё сердце и все страстные желания в одной могиле со своей любимой Аннушкой, и наивно полагал, что воскреснуть им не суждено.

У него почти не было женщин с тех пор, ну разве что несколько крепостных девок, да и то, очень редко и после обильных алкогольных возлияний, после чего его жестоко мучила совесть за измену жене, хоть и ныне покойной. Напрасно друзья и родственники убеждали князя, что он обязан жениться снова, ведь он был последним мужчиной в своём роду и обязан оставить после себя наследника. Нет, он не хотел никого видеть подле себя, кроме той, которая уже никогда не придёт и не обнимет его. Аннушка была для него всем миром, он не представлял, как променяет её на другую.

Естественные для мужчины желания и порывы он постепенно загнал глубоко внутрь себя, подчинив тело воле разума, и с годами ему стало легче. Именно поэтому он сейчас был просто ошеломлён тем, какой отклик вызвал в нём вид обнажённой молодой жены. Тело князя, которому, видимо, было наплевать на возраст своего обладателя, отреагировало неожиданно бурно, настолько, что ему пришлось срочно ретироваться, пока Адель не заметила, что за ней наблюдают исподтишка. Если она застанет мужа за таким занятием, он до конца жизни не сможет спокойно взглянуть ей в глаза со стыда!

Слава Богу, ему удалось исчезнуть никем не замеченным. Владимир Кириллович торопливо поднялся по ступенькам и, быстрыми шагами пройдя через спящий двор, вошёл в дом и сразу направился к себе. Его дыхание всё ещё было неровным: то ли от быстрого шага, то ли от волнения, которое охватило всё его существо.

Он чувствовал себя ужасно, словно сделал что-то до жути постыдное. Как он мог так бесстыдно смотреть на неё? Она ещё совсем дитя, юная, нежная, наивная, он должен защищать её и заботиться, но никак не… Он всё ещё не осмеливался даже мысленно озвучить самому себе, что Адель вызвала в нём желание… Острое, страстное желание, совсем как в годы бурной молодости. Подобные чувства он испытывал только к своей первой жене – единственной женщине, которую искренне любил.

Что же с ним произошло, во имя Господа? Неужели и его не минуло то, что люди со злой иронией называют «седина в бороду, бес в ребро»?! Как он может пылать такой необузданной страстью к этой девочке, которая годится ему в дочери?!

Коварный, тихий голос разума тут же не преминул отозваться вкрадчивым шёпотом: но она ведь его жена, не так ли? У него есть все права на неё!

Не успел князь осознать, что за мысли приходят в его голову, как внезапно опомнился и в отчаянии схватился за голову, словно стараясь запереть эти крамольные мысли обратно, в подсознание. Нет, он не должен так думать о ней, не должен испытывать к ней такие чувства! Это неправильно, ведь у них фиктивный брак!

С балкона Владимиру Кирилловичу было хорошо видно, как Адель возвращается в дом, тихо переговариваясь с Таней и радуясь своей тайной ночной вылазке, как ребёнок. Он с грустью смотрел на неё, мучаясь от разлада в душе. Остаток ночи князь провёл в глубоких раздумьях, растерянный, сбитый с толку внезапно вспыхнувшими чувствами, даже думать о которых он давно забыл.

========== Неожиданность – это не всегда плохо ==========

Княгиня Оболенская стояла у зеркала в своей спальне и, рассеянно глядя на собственное отражение, медленно снимала с себя драгоценности: бриллиантовые серьги гулко звякнули о мраморную крышку туалетного столика, за ними последовало мерцающее в свете горящих свечей колье, а после – изящные браслеты. Затем княгиня присела на мягкий пуф и позволила Тане разобрать её причёску и расчесать длинные волосы. Пока горничная ловко вытаскивала шпильки и заколки из высокой причёски своей госпожи, Адель глубоко задумалась.

Они с мужем только что вернулись из театра, но сам спектакль совершенно не заинтересовал Адель, хотя римская труппа играла превосходно. Сидя в губернаторской ложе, куда они получили приглашение с Владимиром Кирилловичем, молодая княгиня лишь делала вид, что увлечена происходящим на сцене, на самом деле, ничего не видя и не слыша. Она напряжённо размышляла.

Вот уже две недели, как её не покидало навязчивое ощущение, что с её мужем что-то происходит. Он стал немного отстранённым, меньше говорил с нею, предпочитая её компанию книгам, хотя совсем недавно проводил с нею и Софи большую часть дня. Теперь же князь часто куда-то уезжал днём, объясняя это тем, что его пригласил на аудиенцию губернатор или ссылаясь на другие дела.

Поначалу Адель не обратила внимания на эти отлучки, но постепенно она почувствовала какое-то странное напряжение в общении с мужем. Она начала присматриваться к нему и ясно увидела, что с Владимиром Кирилловичем точно что-то не так. Никогда не имевший раньше проблем с подбором предмета для беседы, теперь князь большей частью рассеянно отмалчивался, если супруги и говорили о чём-то за столом, то эти разговоры быстро замирали и касались каких-нибудь банальных тем, вроде погоды, хозяйственных вопросов или планов на ближайшие выходные.

Адель строила самые разные предположения на счёт того, что могло послужить причиной такой внезапной перемены в поведении мужа. Может, он получил какие-нибудь дурные известия из Петербурга? Вдруг, с её отцом или Мишелем что-то произошло? Впрочем, эту версию Адель вскоре отвергла, немного поразмыслив: случись что-то плохое с её близкими, Владимир Кириллович ни за что не стал бы это скрывать от неё.

Что же происходит с ним, в таком случае? Может быть, он плохо себя чувствует? Эта беспокойная мысль прочно засела в голове Адель, но спросить князя напрямик она не осмеливалась, опасаясь обидеть его намёком на возраст. Но выносить неизвестность ей становилось с каждым днём всё тяжелее. Эта загадка мучила её неизвестностью, заставляя тревожиться всё сильнее.

В театре она украдкой наблюдала за мужем боковым зрением. Поначалу Адель не заметила ничего особенного: Владимир Кириллович тихо перебрасывался фразами с губернатором, давая ей возможность спокойно посмотреть спектакль, но потом… она внезапно заметила, что князь тоже не глядит на сцену. Вместо этого он внимательно наблюдает за ней, когда думает, что она не замечает этого. Поймав его взгляд, она внезапно поняла… и прозрение обрушилось на неё, словно снежная лавина, заставив ладони похолодеть, а тело покрыться дрожью, несмотря на то, что в театре было довольно душно.

Прежде муж никогда не смотрел на неё так… она даже не сразу смогла подобрать точное определение этому взгляду. Думая, что жена полностью поглощена спектаклем, Владимир Кириллович бросил на неё пылкий влюблённый взгляд, любуясь её красотой и безупречной, горделивой осанкой. В полумраке театральной ложи её точёный профиль был похож на старинный портрет, вырезанный на камее. В своём тёмно-синем вечернем платье из мягко переливающейся тафты, с золотистыми волосами, собранными в высокую причёску, напоминающую корону, со сверкающими в ушах и на тонкой шейке бриллиантами, она казалась ему сказочной феей, настолько прекрасен был её облик. Гордясь тем, как восхищённо любуются ею присутствующие мужчины, он, вместе с тем, ощутил и приступ мучительной ревности.

В Неаполе было полным-полно молодых, привлекательных итальянских аристократов, каждый из которых был бы счастлив приударить за прекрасной русской княгиней, особенно зная, что её муж уже далеко не молод. Слишком часто князь ловил на себе недоумевающие взгляды местной знати, когда выходил в свет вместе с молодой женой. Нетрудно было догадаться, о чём они думали и что говорили за его спиной: как же повезло этому старикашке обладать такой красавицей!

О, если бы эти любопытные итальянцы только знали, как безнадёжно он сам мечтает обладать ею! Своей законной женой…

Но, увы, Адель так же далека от него, как и луна в ночном неапольском небе: он не смеет и намекнуть ей, что сходит с ума от страсти и желания с тех пор, как ему случайно открылась её волнующая красота. С той самой ночи на пляже, князь не находил себе места, изо всех сил пытаясь вернуть своё прежнее отношение к жене, но уже на другое утро, за завтраком, понял, что это уже невозможно. В его слишком долго пустующее сердце ураганом ворвались любовь и страсть, и что ему теперь делать со всем этим, князь не знал.

Адель пребывала в то утро в прекрасном расположении духа: она отлично выспалась после ночной вылазки на пляж, и с аппетитом поглощала завтрак, радостно щебеча, словно маленькая канарейка. Наблюдая, как её большие тёмные глаза сверкают воодушевлением, как звенит её нежный голосок, словно журчание ручейка, он понял, что пропал, окончательно и бесповоротно. Привычные прежде жесты юной супруги, которые он наблюдал каждый день, теперь казались ему до умопомрачения чарующими и эротичными: её обворожительная улыбка, нежный смех… даже то, как она неторопливо отправляет в рот крупную, сочную клубнику, макнув её в сливки, а затем слегка облизывает свои пухлые губки маленьким розовым язычком, приводило князя в какой-то лихорадочный трепет, от которого его сердце болезненно сжималось и билось чаще обычного, а кровь начинала бешено пульсировать в висках, отдаваясь ноющим напряжением в паху.

Эта реакция жутко смутила его, но сильнее всего он боялся, что Адель заметит, с какой безнадёжной страстью он на неё смотрит. Если она обо всём догадается, их тёплым, доверительным отношениям придёт конец. Князь слишком хорошо представлял себе, как она смутится и испугается: ведь Адель воспринимает его не как мужа, а скорее, как второго отца, ну, или дядю. Для неё эта неожиданная страсть станет чем-то ужасным и диким, и юная супруга станет избегать своего немолодого мужа, тем самым разбив его сердце окончательно. Князь с тоской ощущал себя в тупике, из которого нет выхода. Он попытался обмануть судьбу, женившись на ней ради того, чтобы спасти её доброе имя, а заодно приобрести семью на склоне лет, но судьба оказалась хитрее. Он не предусмотрел прелести и очарования своей фиктивной жены, и слишком рано похоронил своё сердце, решив, что время любви для него прошло.

Осознав, какие желания она в нём вызывает, Адель ужаснулась. Владимир Кириллович оказался прав: сердечко её сразу же взволнованно застучало, она почувствовала себя мучительно неловко, словно совершила какой-то дурной поступок. До сих пор она была совершенно уверена в том, что их семейная жизнь с мужем не выйдет за рамки тех договорённостей, которые они заключили перед свадьбой. Она даже в страшном сне не предполагала, что муж может изменить своё отношение к ней и захотеть превратить их брак в настоящий! Она всей кожей чувствовала его горящий взгляд: князь глядел на неё так, будто вот-вот схватит за руку и потащит домой, прямо на супружеское ложе, где и осуществит свои законные права на неё.

Адель решительно не представляла, что ей делать в сложившейся ситуации. От неожиданности она полностью растерялась. С неосознанным эгоизмом, свойственным молодости, она никак не могла понять и принять, что у ровесников её отца всё ещё могут возникать страстные желания и физическое влечение. Конечно, будучи восемнадцатилетней девушкой, она считала своего мужа старым, ну, во всяком случае, старым для того, чтобы желать её. При одной мысли, что он может потребовать от неё исполнения супружеского долга, Адель чувствовала, как у неё подкашиваются ноги от страха и отчаянного стыда. Отдаться князю было для неё равносильно тому, что отдаться близкому родственнику. Для неё это стало бы чем-то до крайности постыдным, пугающим, почти что кровосмешением! Неужели Владимир Кириллович не понимает этого?!

Но… и как же ей теперь общаться с мужем? Как объяснить ему, что она чувствует, и не обидеть при этом? Увы, Адель не знала ответов на эти вопросы и ощущала себя всё в том же тупике, что и её несчастный супруг.

С того вечера в театре князь и княгиня Оболенские вынужденно сократили своё общение до необходимого минимума. Владимир Кириллович, будучи проницательным от природы, сразу заметил, как жена смущённо заливается краской, стоит ему войти в комнату, как она отчаянно старается казаться непринуждённой, но полуопущенные глаза и дрожащие ресницы выдают её с головой. Видимо, он, всё же, оказался никудышным актёром, и Адель догадалась о буре, что бушевала в его сердце. Странные вещи порою творит любовь: она явилась к нему снова, в тот момент, когда он совсем не ждал её появления, когда искренне считал, что любить и желать женщину ему уже не пристало в силу возраста. Но жизнь, словно издеваясь, поставила перед ним новое испытание на прочность.

Он должен всеми силами сдерживать в себе страстные порывы, и не только потому, что они договорились о фиктивном браке. Самым главным было то, что ему прекрасно известно, что юное сердечко его жены занято другим. Она всё ещё любит Александра Бутурлина, и его крестник отвечает ей взаимностью. Владимир Кириллович обожал малютку Софи, но как же он смертельно боялся, что когда-нибудь она узнает, кто её настоящий отец!

Ревность, жестокая и ранящая, своими острыми когтями вцепилась в сердце князя Оболенского, лишний раз напоминая, что даже ревновать он не имеет права, как и надеяться на взаимность Адель.

***

Жизнь Александра Бутурлина продолжала идти своим чередом: он растил дочь в сердце шотландских гор и отдавал много сил для того, чтобы сделать своё имение прибыльным. Объездив всю Шотландию и посмотрев, как ведут дела другие землевладельцы, он вложил немалые средства в овчарню, планируя заниматься производством и сбытом шерсти. Шотландская шерсть высоко ценилась во всей Европе, и потому граф приобрёл ещё и собственную крепкую баржу, на которой можно было вывозить шерсть за границу и продавать по более выгодной цене, чем скупали лондонские шерстопрядильные фабрики.

Это новое дело стало для Александра долгожданной отдушиной от слишком затянувшихся страданий: он не любил долго сидеть без дела, а потому с энтузиазмом погрузился в работу. Теперь ему часто приходилось уезжать из поместья по делам, оставляя маленькую дочь на попечение жены, и это всегда становилось поводом для тревоги.

Отношения между супругами стали чуть менее напряжёнными, чем были до того момента, когда Александр всё же превратил их брак из фиктивного в настоящий. Но, заняв своё законное место в супружеской постели, дальше Жаклин не продвинулась ни на йоту. Да, они делили ложе, пусть и не так часто, как того хотела графиня, но в остальном общались, как соседи. Их интересы объединяла лишь дочь, а Жаклин мечтала о том, чтобы говорить с мужем, как раньше, когда они подолгу беседовали после того, как размыкали страстные объятия.

Но, увы, граф выставлял жену из своей спальни сразу же после того, как удовлетворял свои потребности, да к тому же, старался сделать всё, чтобы она не забеременела вновь. Жаклин и сама не жаждала снова иметь детей, но такое явное нежелание Александра заводить с ней второго ребёнка, унижало её достоинство. Впрочем, рано или поздно, но Александр придёт к тому, что ему необходимо обзавестись сыном, наследником его рода и фамилии, и тогда ей придётся снова родить. Но это будет потом…а пока её вполне устраивало то, что муж снова занимается с ней любовью, почти как раньше. Правда, почти не целует в губы… но это ведь мелочи, правда?

Сам Александр до сих пор испытывал к жене не самые тёплые чувства. Живя с ней под одной крышей, он лучше узнал Жаклин, и понял, что горестно ошибся, когда решил жениться на ней.

Он и раньше знал, что она не так проста, как кажется на первый взгляд, и теперь окончательно утвердился в своём мнении. Её многолетняя актёрская привычка постоянно притворяться, играть роль, проявлялась буквально во всём. Жаклин оказалась довольно поверхностной, ничем не интересующейся, до крайности эгоистичной натурой, она думала, прежде всего, о своём собственном благополучии. Даже дочь мало занимала её мысли, и графиня преспокойно перепоручила малышку нянькам.

Её неизменно раздражал детский плач, капризы, необходимость постоянно следить за девочкой, привычка Катрин тянуть в рот всё, что попадало в пределы досягаемости её маленьких ручек, а также мертвая хватка её цепких пальчиков, которыми дочка вцеплялась в волосы матери, словно дикий индеец, пытающийся снять скальп с бледнолицего. Именно поэтому Жаклин нечасто брала дочь на руки – в основном, лишь в присутствии мужа.

Обмануть Александра своими наигранными приступами материнской любви у неё, разумеется, не получилось: он очень быстро раскусил её бездарное притворство и разочаровался в ней и как в матери. Господи, о чём он думал, когда женился на ней?! Ведь мог же просто признать ребёнка и заплатить ей, чтобы она исчезла из его жизни, как и собирался с самого начала! Такая мать, как Жаклин, ничего не сможет дать его дочери, а значит, без неё малышка абсолютно не страдала бы.

Лишь как любовница графиня не имела себе равных: она старалась, как могла, вытворяя в постели такие вещи, о которых многие благородные леди и понятия не имеют. Она была неутомима и готова предаваться любви ночи напролёт, однако муж быстро остужал её пыл, терпя присутствие супруги в своей постели от силы час или два.

Каждый раз отправляясь к себе, так и не удовлетворив свою ненасытную чувственность, Жаклин буквально пылала обидой и злостью на весь мир: на мужа, на свою незавидную судьбу, но главное, на ту, что до сих пор заполняла собой все мысли Александра, а он и не пытался особо этого скрывать. Чёрная злоба отравляла душу графини Хантли всё сильнее, она копилась и крепла, периодически выплёскиваясь неожиданными приступами гнева на безвинных служанок, стоило графу снова покинуть замок.

Неизвестно, во что бы вылилось напряжение между графской четой Хантли, если бы судьба не сделала очередной неожиданный поворот, снова ставя их жизнь с ног на голову. А началось всё с очередной поездки в Лондон…

Погрузившись в дела, Александр совсем не заметил, как его малышке Катрин исполнился год. Матушка давно молила его в письмах о приезде в Стоун-Хаус, так как безумно соскучилась по внучке. Подвернувшееся в столице дело удачно решило этот вопрос: Александр отправился в гости к матушке и сестре, захватив с собой семью.

Был конец апреля, когда они прибыли в Стоун-Хаус, к огромной радости Марии Александровны, которая тут же набросилась с поцелуями на любимую внучку. Однако, графиня просила сына приехать ещё по одной важной причине – он должен был помочь ей с Ольгой.

Глядя на сестру, с которой не виделся полгода, Александр был поражён. Ольга выглядела бледной и осунувшейся, была молчалива, совсем не улыбалась, в то время, как он помнил её совершенно другой: живой, яркой, весёлой, смеющейся девушкой. Нетрудно было догадаться, кто явился причиной отсутствия аппетита и болезненной худобы его сестры – князь Михаил Вяземский.

Он по-прежнему писал Ольге, а она отвечала на его письма, но никаких решительных шагов к сближению Мишель не предпринимал. А в последние месяцы и вовсе стал мягко советовать Ольге найти для себя подходящую пару, а не тратить время на него. Князь теперь служил при дворе, он получил должность личного адъютанта самого цесаревича Александра Николаевича, а потому не мог сделать предложение девушке из семьи бывшего декабриста.

Получив письмо, в котором Мишель честно изложил ей всю ситуацию, Ольга совсем потеряла сон и покой. Он писал, что любит её, но вместе быть им не суждено… это звучало, как приговор. А тут ещё маменька настаивала, чтобы её дочь посещала балы и пикники, где ей приходилось через силу улыбаться назойливым поклонникам, которые в действительности не говорили ни одного слова правды и даже в подмётки не годились её Мишелю.

Словом, Ольга по уши увязла в своей любви, которая приносила ей одни страдания и не имела никаких шансов на то, чтобы завершиться браком. Мария Александровна очень рассчитывала, что Александр поговорит с сестрой и поможет ей. Любящей матери было невыносимо наблюдать, как Оленька губит свою красоту и молодость, любя человека, который никогда не женится на ней. А что будет, когда она узнает, что Михаил женился на какой-нибудь русской княжне или графине? Графиня всерьёз опасалась за душевное равновесие младшей дочери.

Александр попробовал было поговорить с сестрой, убедить её забыть о Мишеле и найти достойного жениха, однако сразу же наткнулся на резкое непонимание и уйму возражений. Оля и думать не хотела ни о ком другом, кроме Мишеля. Да ещё и пригрозила, что уйдёт в монастырь, если мать и брат станут настаивать на её замужестве с кем-то ещё.

Все резонные аргументы, приведённые Александром, она решительно отвергла: Ольгу не обошло знаменитое бутурлинское упрямство. Она довольно быстро вспылила, и, не задумываясь, выпалила брату:

– Значит, ты хочешь, чтобы я вышла замуж за нелюбимого и уподобилась тебе?

Александр поперхнулся от такого выпада, однако тут же нашёлся с ответом.

– Но почему же сразу за нелюбимого? – мягко спросил он. – Ты ведь можешь выбрать молодого, привлекательного джентльмена, который будет приятен тебе, а чувства иногда приходят уже в браке.

– Жаклин тоже привлекательна, даже более чем, но что-то я не наблюдаю счастья в твоих глазах, дорогой брат! – едко парировала Ольга, словно опытный дуэлянт. – Что же у тебя самого до сих пор так и не проснулись чувства в законном браке?

– Я и Жаклин – совсем другое дело, и ты это прекрасно знаешь, – болезненно поморщился Александр. – Я женился не по любви, а лишь ради ребёнка. Но ты можешь сделать более осмысленный выбор и отдать свою руку действительно достойному человеку.

– Я люблю Мишеля и буду ждать его столько, сколько понадобится, – упрямо повторила Ольга, – уж лучше ждать любимого человека всю жизнь, чем каждую ночь ложиться в постель с тем, кто тебе безразличен.

Это был удар ниже пояса, но Ольга сейчас была слишком расстроена, чтобы считаться с чувствами брата. В конце концов, он сам виноват: нечего было донимать её бессмысленными уговорами, ей сполна хватает нотаций маменьки!

Итак, любовь Ольги и Михаила имела все шансы так и остаться лишь сладостными воспоминаниями, если бы сама судьба не смилостивилась над ними обоими. Впоследствии, вспоминая эти события, Александр пришёл к выводу, что чудеса всё-таки случаются.

Наследник российского престола решил отправиться в большое турне по Европе. Собственно, он был отправлен туда самим императором для того, чтобы подыскать себе подходящую невесту. Объездив много стран и пообщавшись с дюжиной принцесс, цесаревич сделал для себя кое-какие выводы, о чём не преминул сообщить нервно ожидающим вестей родителям.

Визит в Англию наследник приберёг напоследок, после чего должен был вернуться домой. Разумеется, великого князя сопровождала внушительная свита, в число которой вошёл и его личный адъютант – князь Михаил Вяземский.

Получив эту высокую должность, Мишель поначалу очень волновался: цесаревич показался ему высокомерным и не совсем приятным человеком, однако, при более близком знакомстве, оказался намного проще, чем на первый взгляд. Наследник очень быстро подружился с новым адъютантом, который вскоре стал поверенным всех его тайн.

Александр Николаевич оказался очень искренним, ценящим дружбу человеком, его весёлый нрав и некоторая бесшабашность, свойственная молодости, стремление к независимости и упрямство, подкупающая непосредственность и доброта не могли не расположить к нему тех людей, кого он подпускал к себе достаточно близко. И Мишель как раз и являлся таким человеком.

Цесаревич поселился в лондонской королевской резиденции, где много времени проводил с молодой королевой Викторией, которая сразу же очаровала его. Впрочем, это чувство было в полной мере взаимно: королева была в восторге от очаровательного, весёлого и остроумного великого князя. Эти двое могли беседовать несколько часов кряду и совершенно не устать друг от друга.

Мишель же, пока довольный великий князь наслаждался обществом юной королевы Британии, изнывал от чувства вины днём и ночью: он постоянно думал об Ольге и мучился сомнениями. Он никак не мог решиться навестить её, опасаясь, что после этого визита им обоим станет ещё тяжелее. Цесаревич скоро заметил потухшие глаза своего адъютанта и тут же потребовал от него назвать причину столь бездонного горя. Мишель какое-то время отнекивался, но потом вынужден был признаться наследнику во всём, даже в том, что Ольга – дочь бывшего декабриста.

Александр Николаевич, сам будучи романтичной натурой, немедленно принялся убеждать друга в том, что ему непременно нужно повидать предмет своей страсти, но Мишель всё колебался. И тогда цесаревич решил пойти на хитрость. Неожиданно меняя тему разговора, он заявил, что решил совершить прогулку по городу, причём, инкогнито, то есть, без сопровождения охраны.

Князь Вяземский, который тут же забыл о собственных бедах, принялся настойчиво отговаривать его, но наследник был упрям: он сменит свой мундир на простой прогулочный костюм и непременно направится в город – с Мишелем или без него. В итоге, как бы ни был против князь, ему пришлось смириться с очередной причудой цесаревича.

Итак, сменив мундиры на неприметную штатскую одежду, Александр Николаевич и Михаил направились в Лондон. И, пока цесаревич с любопытством разглядывал лондонские улицы, Михаил встревоженно озирался по сторонам, опасаясь каких-нибудь непредвиденных ситуаций. Голос разума буквально кричал князю, что отправиться в город вот так, без сопровождения, было чистым безумием, и, случись что-то, он будет отвечать своей головой, однако, переубедить упрямого наследника было ему не под силу. Поэтому Михаил лихорадочно бормотал про себя все известные ему молитвы, умоляя милосердного Господа избавить их от неприятностей.

Цесаревич попросил Мишеля показать дом, в котором живёт та самая девушка, о которой вздыхал его адъютант, и узнав, что её сейчас нет в Лондоне, очень расстроился. Раз его задумка устроить встречу влюблённым не удалась, Александр Николаевич изъявил желание прогуляться в Ридженс-парке, о котором слышал множество восторженных отзывов. Ему не терпелось проверить, сможет ли знаменитый лондонский парк сравниться с Петергофом и Царским селом.

Почти у входа в парк Михаил вдруг остановился, изумлённо глядя перед собой: им навстречу шёл не кто иной, как Александр Бутурлин. Алекс тоже удивился, заметив Мишеля, да ещё в штатском, и в компании какого-то незнакомца. Однако, приглядевшись внимательнее и вспомнив, какую должность друг занимает при дворе, граф понял, рядом с Мишелем стоит сам наследник русского престола.

Когда-то давно он уже встречался с цесаревичем в Петербурге, хотя тот и был младше Александра на восемь лет, но узнать его не составляло труда – слишком сильно он напоминал своего царственного отца, да и держался неосознанно величественно, по-придворному, что сразу же бросилось в глаза наблюдательному Бутурлину.

– Добрый день, Мишель! – негромко поздоровался Бутурлин, учтиво поклонившись, и внимательно взглянул на цесаревича, снова склоняя голову в знак приветствия. – Неожиданная встреча!

– Добрый день, Алекс, – растерянно пробормотал князь, с лихорадочной быстротой раздумывая, как представить цесаревича, дабы не вызвать подозрений.

Александр Николаевич уже сам собирался назваться первым пришедшим в голову именем и титулом, однако граф Бутурлин вдруг лукаво улыбнулся и едва заметно покачал головой.

– Не трудись придумывать что-то, Мишель, – тихо сказал он и снова перевёл взгляд на цесаревича. – Здравствуйте, ваше высочество!

– Мы знакомы? – от неожиданности наследник и не подумал опровергать догадку незнакомца, которого прежде никогда не видел.

– Если так можно выразиться, – ответил Алекс. – Мы встречались в Петербурге, очень давно, Вам в ту пору было лет восемь или девять. Граф Александр Бутурлин, – отрекомендовал он себя, снова склонив голову.

– Бутурлин? – изумился цесаревич, вскидывая глаза на своего смертельно бледного от волнения адъютанта. – Так… мадемуазель Ольга… она Ваша сестра, граф?

– Ольга? – не понял Алекс. – При чём здесь она?

– Мы собирались… то есть, я поведал его высочеству историю моего знакомства с Ольгой и… – беспомощно и сбивчиво начал объяснять Мишель.

– И я захотел непременно познакомиться с той девушкой, что похитила сердце моего самого преданного адъютанта и друга, – закончил за него цесаревич, улыбаясь. – Я рад, что мы встретили Вас, граф, Вы ведь поможете мне организовать встречу влюблённым?

Алекс замешкался на мгновение, ибо решительно не знал, что сказать. Только вчера он усиленно уговаривал сестру не думать о Мишеле, а сегодня вдруг встречает его посреди Лондона, да ещё и в компании цесаревича, который решил поиграть в купидона и свести вместе несчастных влюблённых! Возможно, для цесаревича вся эта история не более, чем захватывающее романтическое приключение, но он-то должен думать прежде всего об интересах своей сестры! И как же быть? Как объяснить цесаревичу, что Мишелю и Ольге действительно лучше не встречаться? В замешательстве взглянув на князя, Александр понял, что тот полностью разделяет его мнение, но попросту не знает, как остановить настырного и романтически настроенного наследника.