Текст книги "Вопреки себе (СИ)"
Автор книги: Malenn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)
Самой Аделине вся эта суматоха была уже не столь важна: главное, что она пережила этот бал при дворе и выстояла, когда Владимир Кириллович назвал её своей невестой. Скоро она станет честной замужней женщиной, и это главное, а слухи постепенно стихнут, как обещал ей жених. Жених… Как странно! Совсем не так Адель представляла себе будущего жениха, когда мечтала о дне своей свадьбы.
Будущий муж всегда представлялся ей прекрасным юношей – высоким, красивым, как древнегреческий бог, благородным и преданным ей всем сердцем. Что касается князя Оболенского, в его преданности семейству Вяземских Адель не сомневалась, а вот во всём остальном он вовсе не походил на того, о ком она мечтала. Наверное, в молодости князь и был бравым гусаром, красавцем и покорителем дамских сердец, но… сейчас ему уже исполнилось пятьдесят два года! Впрочем, их брак всё равно будет фиктивным, а значит, неважно, как выглядит её жених.
При мысли о том, что она должна была выйти за Александра, на глаза Адель немедленно наворачивались слёзы. Это он должен сейчас готовиться к свадьбе вместе с нею, должен надеть ей на палец обручальное кольцо. Он – отец её будущего ребёнка, тот, кого она любила…
Любила или любит до сих пор? Сможет ли она когда-нибудь забыть его?
На эту тему лучше было не раздумывать, ибо воспоминания о её короткой первой любви и горьком разочаровании грозили вызвать настоящий поток слёз. Адель изо всех сил старалась сдерживать желание разрыдаться при мысли об Александре. Она старательно внушала себе, что поступает правильно, что её репутация стоит той жертвы, на которую она идёт. Самое главное, ради чего она выходит замуж – это её малыш, на нём не должно быть клейма незаконнорожденного. Пусть он никогда не узнает своего настоящего отца, зато для света будет законным ребёнком, а не бастардом.
Чувство вины перед князем Оболенским тоже не давало покоя: девушка так и не могла спокойно глядеть на него, стыдясь своего морального падения в его глазах. Хотя князь и уверил свою смущённую невесту, что он будет только счастлив воспитать её ребёнка и дать ему свою фамилию, Адель всё равно было стыдно. Как она – девушка благородного происхождения – могла пасть так низко, что отдалась мужчине, не являвшемуся её женихом? Пусть в первый раз она и сделала это не по своей воле, но потом… она добровольно делила с ним ложе и даже зачала ребёнка! О, Господи, неужели все влюблённые девушки так легковерны, как она?
Но… как она могла не влюбиться в Александра Бутурлина? Он был самым красивым и обаятельным мужчиной, которого встречала Адель в своей жизни, к тому же, он спас ей жизнь! Думала ли она тогда, что он может так виртуозно притворяться? Едва ли… Недаром кузина Маргарет предупреждала её, что такие идеальные красавцы помешаны лишь на себе и меняют женщин, как перчатки. Жаклин ведь тоже красива, ничуть не хуже её самой, так что неудивительно, что Александр так и не появился в Петербурге, вымаливая прощение у соблазнённой им девушки. Значит, Жаклин сказала правду: Александр выбрал свою актрису и её будущего ребёнка, потому что влюблён. А она, Адель, была лишь целью, которой он добился и тут же забыл!
Лишь самой себе Адель могла признаться, как отчаянно она всё это время ждала его появления, хотя сама же поначалу отправила графа по ложному следу, в Италию.
Чем больше проходило дней, тем сильнее таяла её надежда на то, что Александр примчится в Петербург и падёт к её ногам. Что ж… значит, она сделала правильные выводы о нём, и жалеть о своём бегстве ей не стоит. Напротив, нужно благодарить Бога, что ей удалось избежать позора и повезло найти понимание и помощь у Владимира Кирилловича!
И Адель, не переставая благодарила Бога за своё спасение и молилась за здоровье будущего мужа. Лишь молитвы могли хоть немного успокоить голос её неумолимой совести.
Накануне венчания ей пришлось принять успокоительные капли, чтобы уснуть, ибо её трясло, как в лихорадке. Утром княжна выглядела бледной, словно привидение, чем напугала свою горничную.
Пришлось воспользоваться румянами, иначе невеста выглядела бы, как на смертном одре. Как пробормотала себе под нос Таня: «В гроб и то краше кладут». Тошнота и слабость не добавляли бодрости, и Адель пришлось сделать над собой усилие и проглотить в это утро кусочек вишнёвого пирога и чашу чая, чтобы появились силы двигаться. Ей предстоял тяжёлый день: она должна была играть роль счастливой новобрачной, улыбаться гостям, принимать поздравления и ни разу не показать при этом, что сердце её безнадёжно разбито. Зато венчание станет последним испытанием, после которого она сможет выдохнуть с облегчением и спрятаться от всех где-нибудь в деревне или уехать в Италию, как предлагал Владимир Кириллович.
Словно со стороны Адель наблюдала, как девушки её обрядили в роскошное свадебное платье и длинную фату. Княжна посмотрела на себя в зеркало и увидела там растерянное, испуганное создание, с трудом сдерживающее подступающие слёзы.
Нет, так не годится! Ни одна живая душа не должна заподозрить, что её брак с князем Оболенским фиктивный! Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Адель решительно промокнула глаза и изобразила на лице безмятежную улыбку, хотя уголки губ предательски устремлялись вниз. Хоть и не с первого раза, у неё получилось казаться, по крайней мере, не настолько убитой.
В церкви она выглядела странно-спокойной, держалась скромно, как и положено невесте. На протяжении всей церемонии княжна отчаянно молилась Богу, прося прощения за свой грех и этот брачный союз, очень надеясь, что не совершает ошибку. Как бы там ни было, даже заключая фиктивный брак, она давала себе и Богу клятву ничем и никогда не огорчить человека, который ради неё жертвовал своим именем, прикрывая её грех.
Адель очнулась от грёзы, когда тяжёлые двери Казанского собора отворились, впуская свежий воздух и яркий солнечный свет. Выйдя на порог, новобрачные остановились, принимая поздравления своих гостей.
Она зажмурилась от солнечного света и глубоко вдохнула, обжигая лёгкие колючим морозным воздухом. На плечи новоявленной княгини Оболенской поспешно накинули шубу, подбитую песцами, хотя она чувствовала себя так, словно черти уже поджаривают её на сковородке за все грехи, и в первую очередь, за фальшивый брак, неугодный Богу. Увы, молитвы не принесли ей успокоения на этот раз, и чувство вины лишь усилилось. Адель чувствовала себя презренной клятвопреступницей.
Со всех сторон раздавались радостные приветствия, летели поздравления, и новобрачные счастливо улыбались, играя свои роли. Большие сани князя Оболенского ждали у собора, готовые отвезти господ обратно домой, где должно было состояться свадебное застолье и бал.
Принимая поздравления, Адель изо всех сил стараясь показаться радостной и смущённой новобрачной. У собора обычно собиралась немалая толпа зевак из народа, которая любила поглазеть на роскошные свадьбы высшего света. Глаза Адель рассеянно скользнули по разношерстной толпе, и вдруг девушка поражённо застыла, словно превратилась в соляной столп. Её большие, тёмные глаза широко распахнулись, а маленькая ручка с массивным золотым кольцом на пальце, отчаянно вцепилась в ладонь мужа, ища поддержки.
Из толпы народа она вдруг выхватила до боли знакомый сапфировый взгляд…
Не может быть! Это не мог быть он! Ей, должно быть, пригрезилось! Он ведь до сих пор снился ей каждую ночь…
Но это и вправду был Александр Бутурлин, накануне приехавший в Петербург. Он не сводил с Адель недоверчивого, немигающего взгляда, отказываясь верить в происходящее.
Всего час назад он покинул свой гостиничный номер и направился в особняк князя Оболенского. Заметив, что во дворе копошится прислуга, явно готовясь к какому-то празднику, он попросил доложить князю о его приходе, но дворецкий сообщил, что у князя сегодня свадьба и он в данный момент венчается в церкви.
Александр крайне удивился, что его крёстный отец, который овдовел много лет назад, вдруг решил жениться. Впрочем, новость была хорошей, и молодой граф решил, что должен поздравить Владимира Кирилловича с таким знаменательным событием. Узнав у дворецкого, в каком соборе идёт венчание, он направился прямо туда, надеясь успеть поздравить молодых.
У Казанского собора было столпотворение карет и саней приглашённых, а толпа зевак, как всегда окружила вход в собор, надеясь посмотреть на жениха и невесту. Александр смешался с толпой, ему и самому стало интересно, на ком же женился его крёстный отец.
Но, когда распахнулись тяжёлые двери, выпуская из собора новобрачных, Александр вдруг почувствовал, что его грешная душа отделяется от тела.
Невестой, а точнее уже женой, его крёстного отца стала княжна Аделина Вяземская… любимая девушка Александра, та, ради которой он преодолел тысячи миль пути, на любовь и прощение которой надеялся до этой самой минуты.
Это и правда была она – прекрасная, юная невеста в белоснежном платье и длинной фате, улыбающаяся, счастливая новобрачная. Её сиятельство княгиня Оболенская… Чужая жена…
Мозг Александра отчаянно не желал признавать очевидное, а глаза пожирали хрупкую фигурку в белом, стоящую под руку с гордым князем Оболенским. Не может этого быть! Она не могла выйти за нелюбимого! Не могла променять его на старика!
Внезапно Адель встретилась глазами с Александром и испуганно замерла. Он сразу понял, что она узнала его в толпе – девушка побледнела, как полотно.
И солнце в небе вдруг погасло, из мира исчезли все краски, звуки и запахи, вся прелесть этого ясного, снежного дня померкла, осталась только боль… Тупая, животная боль в сердцах у них обоих.
Два взгляда протянули между собой ниточку, разорвать которую ни Александр, ни Адель были не в силах. Они – предназначенные друг другу самой судьбой, влюблённые до умопомрачения, – потеряли друг друга окончательно.
Александр даже забыл, как дышать, он просто смотрел на неё и не мог осознать, что всё кончено и надежды больше нет. Сбылся его самый страшный сон – Адель стала чужой женой.
Он видел, как князь заботливо обнял её за талию, прошептав что-то на ухо, и Адель очнулась и отвела глаза от Александра, поворачиваясь к мужу. Александр тоже смог, наконец, оторвать от неё взгляд и зажмурился, пытаясь справиться с собой.
Снова открыв глаза, он увидел, как князь ведёт молодую жену к саням, намереваясь отправиться домой, а гости поспешно рассаживаются по каретам. Их ждёт свадебный пир и бал в честь новобрачных. А что ждёт его, Александра?
В тот миг он думал, что его жизнь кончена и ничего хорошего уже в ней не будет. Опомнившись, он медленно направился к своей карете и приказал отвезти его обратно в гостиницу. Ему нужно как можно быстрее покинуть Петербург, пока он не сошёл с ума от боли или не натворил каких-нибудь глупостей.
Погружённый в свои мысли, шокированный и сбитый с толку, Александр не заметил, что не только Адель узнала его в толпе. За его каретой незаметно следовал человек, отправленный князем Михаилом, чтобы проследить, куда направится граф Бутурлин.
========== Истина, как всегда, посередине ==========
Пока роскошные крытые сани, больше похожие на карету на полозьях, легко катились по заснеженным улицам к особняку князя Оболенского, в голове молодой княгини билась одна и та же мысль: «Господи, за что?!»
Почему Александр Бутурлин снова появился в её жизни именно сегодня, в день её венчания? Почему не раньше? Хотя бы на месяц…
А впрочем… появись он раньше, разве смогла бы она простить его, разве поверила его неуклюжим оправданиям? Едва ли… Слишком сильно Александр ранил её гордость, чтобы она смогла легко поверить его словам.
Для чего же он прибыл в Петербург – неужели из-за неё? Этот вопрос не давал покоя Адель, заставляя её нервно комкать в руках батистовый платочек и неосознанно закусывать нижнюю губу.
– Что с тобой, душенька? Тебе дурно? – встревоженно спросил её муж, кладя свою горячую, сухую ладонь на её маленькую ручку, на которой поблёскивало массивное золотое кольцо.
Адель тут же очнулась и пришла в ужас от того, что она уже добрых пять минут молчит, погружённая в свои мысли, вместо того, чтобы обратить внимание на мужа. Мужа… да, к новому статусу князя Оболенского ей придётся привыкать долго, как и к тому, что она теперь замужняя дама, а не беззаботная юная княжна.
– Мне немного нехорошо, наверное, это из-за ладана, – поспешно пробормотала девушка, смущаясь под внимательным, добрым взглядом князя.
Не могло и речи идти о том, чтобы рассказать ему, что она только что видела в толпе народа отца своего будущего ребёнка. Отныне она должна забыть о существовании Александра Бутурлина, и никогда не напоминать мужу о нём, чтобы не вызвать неодобрения Владимира Кирилловича. Она сделала свой выбор – вышла замуж – и должна блюсти честь своей новой фамилии.
Именно эти слова Адель мысленно твердила себе на протяжении всего свадебного приёма, на который собралось множество именитых гостей. Дав себе обещание стать князю хорошей женой, Адель послушно играла свою роль: когда принимала гостей, стоя под руку с мужем, когда сидела рядом с ним за длинным столом, отвечала счастливыми улыбками на поздравления многочисленных друзей князя, когда танцевала с ним первый супружеский танец. Кстати, поздравление прислала и монаршая семья, прислав специально для этого личного адъютанта Императора.
Гости (особенно дамы), впившиеся пытливыми взглядами в личико новобрачной, так и не нашли на нём следов безутешных рыданий, чем были немало обескуражены. В конце концов, вдоволь нашептавшись, они пришли к выводу, что Адель – просто ангел кротости и послушания: нынешние девицы стали просто неприлично дерзки и упрямы, они позволяют себе перечить воле родителей на каждом шагу, тем приятнее видеть столь юную девушку, так безропотно послушную своему отцу. Вот бы всем молодым девицам брать пример с молодой княгини Оболенской!
Адель до сих пор не могла привыкнуть, когда к ней обращались «княгиня» или «Ваше Сиятельство», это было так непривычно, чуждо для её слуха, что казалось сном. Чем больше проходило времени, тем сильнее новобрачной хотелось подняться наверх, в свою новую спальню, и остаться наедине со своими горестными мыслями. Нервозность этого дня, ставшего одним из самых непростых за последние недели, уже начинала сказываться: девушка чувствовала себя уставшей и слабой, на висках и лбу выступили мелкие капельки пота, холодные руки немного дрожали, а сердце тревожно сжималось, всякий раз, когда беспощадная память воскрешала перед глазами до боли знакомый сапфирово-синий взгляд, полный недоверия и боли.
О, момент сегодняшней встречи с Александром будет преследовать её до могилы: он выглядел так, словно ему в сердце внезапно попала пуля, и он ещё не осознаёт до конца, что убит…
Владимир Кириллович с тревогой наблюдал за своей юной супругой. В отличие от гостей, он прекрасно видел, что Адель играет свою роль, находясь на грани срыва. Разумеется, он понимал, что любая девушка волнуется в день свадьбы, но её нервозность связывал, прежде всего, с беременностью. Его покойная первая жена, к сожалению, так и не подарила ему наследников, но князь слышал, что порой беременные женщины выкидывают множество странных вещей: становятся излишне эмоциональны и плаксивы, например, или вдруг начинают категорически не выносить некоторые запахи, могут начать отказываться от своих самых любимых блюд, их тянет то на солёное, то на сладкое, а иногда и вовсе начинают устраивать мужу истерики и скандалы на ровном месте.
Князь очень надеялся на то, что беременность Адель не будет сопровождаться столь сильными эмоциональными всплесками, пока она вела себя безукоризненно, разве что выглядела немного бледнее, чем обычно. Слава Богу, гости тоже не заметили в молодой княгине ничего странного.
Один князь Михаил не строил иллюзий относительно истинного состояния сестры: он прекрасно видел, как Адель и Александр встретились взглядом у церкви, и поначалу сильно переживал, что сестра не сможет справиться с эмоциями. Однако его опасения не подтвердились – новоиспечённая княгиня Оболенская вела себя образцово, несмотря на то, что сердце её, наверняка, изнывало от боли и тревоги.
Да и сам Мишель стремился поговорить с обидчиком сестры. Нет, он не собирался мстить ему, помня о своей клятве, он просто хотел взглянуть на графа, чтобы кое-что проверить. Дело в том, что уж больно странной князю показалась реакция Бутурлина на свадьбу Адель. Михаил готов был поклясться, что молодой граф был буквально убит тем, что увидел. Человек, собиравшийся хладнокровно бросить девушку у алтаря, не испытывающий к ней никаких чувств, кроме вожделения, не смог бы отреагировать так болезненно, а глаза Бутурлина были переполнены болью.
Как ни странно, Мишелю пришло в голову то же сравнение, что и Адель: ровно такой же взгляд он наблюдал пару лет назад, во время дуэли, когда один из противников был убит прямым попаданием пули в сердце. Это был взгляд, полный удивления и обречённости… взгляд за миг до конца.
Мишель с нетерпением ждал возвращения своего камердинера, которого послал проследить за Александром, чтобы выяснить его адрес. Получив заветный клочок бумаги с адресом гостиницы на Невском, Мишель едва смог дождаться удобного момента, чтобы незаметно ускользнуть. Много времени на разговор с Александром у него не было, так как нужно было непременно вернуться, чтобы отсутствие брата невесты не бросилось в глаза гостям.
Верхом Мишель добрался до нужного дома довольно быстро. Не прошло и четверти часа, как он уже стоял у двери, ведущей в комнату, что снимал английский граф Хантли, как представился хозяину гостиницы Александр.
Постучав, но не дождавшись ответа, Мишель осторожно толкнул дверь, и та почти бесшумно поддалась, медленно открываясь. В комнате царил полумрак, все свечи были погашены, кроме единственной, что одиноко стояла на столе, слабо освещая помещение и бледное лицо Александра, сидевшего за пустым столом, и смотревшего перед собой невидящим взглядом.
Граф напоминал призрак, настолько отсутствующий вид у него был: он даже не заметил появления Мишеля, пока тот не обошёл вокруг стола и не встал прямо перед ним.
Вскинув глаза на посетителя, он, казалось, абсолютно не удивился его визиту. Или ему просто было всё равно.
– Ты пришёл, чтобы вызвать меня на поединок? – почти безразличным голосом спросил Александр.
– Не вижу смысла, – коротко ответил князь. – Твоя смерть уже ничего не изменит.
– Да, ты прав… уже слишком поздно, – горько усмехнулся Бутурлин. – Но ты всё ещё можешь отомстить мне и смыть пятно позора с рода Вяземских. Я даже не стану стрелять в ответ, обещаю.
– Решил трусливо покончить с собой и использовать для этого меня? – презрительно усмехнулся Михаил. – Не ожидал от тебя такого малодушия.
На мгновение в сапфировых глазах блеснул гнев, но тут же погас. Александр закрыл лицо ладонями и глухо, мрачно рассмеялся.
– Так зачем же тогда ты пришёл, Мишель? – вдруг спросил он, резко подняв голову. – Решил позлорадствовать?
– Хотел взглянуть тебе в глаза и спросить, хорошо ли тебе спится после того, как ты погубил доверчивую, влюблённую в тебя невинную девушку, – холодно ответил князь, поджимая губы от гнева.
– Я вовсе не хотел, чтобы всё произошло именно так… – пробормотал граф. – Я мечтал совсем о другом.
– Неужели? – саркастически усмехнулся Михаил. – Ах, да, я совсем позабыл: ты же хотел довести своё гнусное дело до конца и бросить мою сестру у алтаря! Слава богу, тебе это не удалось!
– Что? – тихо переспросил Алекс, потрясённо глядя на Михаила. – Ты действительно думаешь, что я собирался так поступить? И Адель тоже так считает?
– После всего, что Адель узнала из твоего дневника, трудно было предположить другое, – холодно ответил Михаил. – Разве ты не планировал обесчестить её и бросить?
– Но я же сам пришёл к твоему отцу просить её руки! – попытался возразить Алекс. – Неужели ты думаешь, что я отказался бы от своего слова?
– Как показывают факты, твои обещания часто расходятся с замыслами, – едко заметил князь. – Свой подлый план ты всё-таки осуществил – воспользовался беспомощностью моей сестры, чтобы изнасиловать её! О, ты не представляешь, как бы я хотел пристрелить тебя собственными руками!
На скулах Мишеля заходили желваки от охватившего его гнева, а рука непроизвольно легла на эфес шпаги, однако, его руки были связаны обещанием, будь оно проклято!
– Да, это мой грех, моя самая большая ошибка в жизни! – пылко выкрикнул Александр, вскакивая на ноги и хватая друга за плечи. – Но я сделал это не из мести, клянусь тебе, Мишель! Неужели ты не понимаешь?
– Я никогда не пойму мотива, побудившего мужчину воспользоваться беспомощностью девицы, каким бы веским этот мотив ни был! – отрезал князь, брезгливо сбрасывая со своих плеч руки Александра.
– Я люблю её, Мишель! – с отчаянием в голосе выкрикнул Алекс. – Клянусь тебе памятью моего отца, что оставил планы мести, как только увидел Адель после пожара!
Князь ответил красноречивым молчанием и полным подозрительной холодности взглядом карих глаз. Он не верил соблазнителю своей сестры, Александр ясно видел это. Внезапно Александру остро захотелось оправдаться, открыть Мишелю всю истину, чтобы он хотя бы попытался понять его.
– Ты любил когда-нибудь? – тихо спросил он, тяжело опускаясь обратно на стул. – До встречи с Адель я был уверен, что мне-то уж точно не грозит такая участь. Я прошёл через такое количество грязи, что моя душа зачерствела, как камень… я считал любовь глупой слабостью для идиотов и пустоголовых женщин. Я жил только ненавистью и местью, понимаешь? Это сильные эмоции, они заставляют постоянно быть настороже, вынуждают собраться. Благодаря этим двум чувствам я выжил и поднялся со дна, о котором ты – благородный князь – не имеешь ни малейшего понятия!
Голос Александра звенел от ярости и боли, видно было, что вспоминать своё прошлое для него до сих пор непросто.
– До встречи с Адель я воспринимал женщин, как способ снятия напряжения, как бокал вина или сигару… Да, я действительно строил планы, хотел соблазнить её, в то время я не задумывался о том, что будет с ней потом, о том, что планирую подлость, недостойную мужчины, я был поглощён лишь своей болью, обидами и унижениями, через которые пришлось пройти моей семье. Тебе не понять этого, Мишель! Ты никогда не был вынужден сражаться за жизнь в буквальном смысле слова! Тебя не унижали, смешивая с грязью, у тебя не выбивали почву из-под ног, когда весь привычный мир в одну секунду исчезает, когда на твоих глазах гибнет дорогой тебе человек!
Он говорил быстро, хрипло, жарко, спотыкаясь, потому что мысли опережали слова, сердце заходилось в стремительном беге, а в синих глазах вскипали непрошеные, скупые слёзы. Те самые слёзы, которые в последний раз он проливал над телом отца. Он поклялся себе тогда, что это были последние слёзы в его жизни, но потеря единственной женщины, которая внушила ему любовь, вызвала в его сердце такое же горе.
– Когда я впервые увидел Адель… – он вдруг запнулся и закрыл глаза, – она запала мне в душу с первого взгляда. Да, я всё ещё строил свои грязные планы на неё, но именно тогда начал сомневаться в том, что способен на такую подлость, – Александр понуро опустил голову, замолкая на какое-то время.
Мишель слушал эту исповедь, стараясь не сильно поддаваться эмоциям, выхватывая только факты. Он выслушал версию происшедшего, представленную Адель, и теперь хотел попытаться поставить себя на место Александра. Конечно, факты были против Бутурлина, но истина, как учил Мишеля опыт, всегда находилась где-то посередине.
– Когда я увидел её после пожара… – продолжил Алекс, вздрогнув от жутких воспоминаний, – она была бледна, как покойница, а доктора твердили, что шансов почти нет: либо она умрёт, так и не придя в себя, либо очнётся и будет до конца жизни не в себе. В лучшем случае, потеряет память… И тогда я плюнул на врачей, и доверил её своему старому лекарю-индейцу. Он и вылечил её, в конечном итоге. Но… когда Адель впервые пришла в себя, она ничего не помнила, Мишель! Понимаешь? Совсем ничего, даже собственное имя!
– Этим ты и воспользовался, не так ли? – Мишель снова сжал кулаки от гнева.
– Да нет же! – пылко воскликнул Александр. – Пако давал ей какое-то снадобье, оно вызывало галлюцинации… он сказал, что ей необходимо эмоциональное потрясение, тогда появится шанс восстановить память. Я сходил с ума от страха за неё… я так хотел, чтобы она меня вспомнила! Адель бредила под воздействием лекарства, кричала, словно сражалась с демонами… я хотел лишь успокоить её, понимаешь? В ту ночь… я совершенно потерял голову от того, что она была рядом…
– Избавь меня от подробностей! – гневно сверкнул глазами Мишель. – То, что ты рассказываешь, никак не оправдывает тот факт, что ты обесчестил мою сестру, воспользовавшись её бессознательным состоянием. Это называется насилием!
– Это не было насилием! В моих действиях не было злого умысла! – отчаянно крикнул граф. – Я мечтал, что мы обвенчаемся! Я любил её! И люблю до сих пор…
– В таком случае, где же ты был эти два месяца? – теряя терпение, спросил князь. – Если бы я так оскорбил девушку, я готов был мчаться за ней на край света!
– А разве не вы сами намеренно направили меня по ложному следу? – вдруг возмутился Александр. – Из-за этого бесполезного путешествия по Италии, я потерял уйму времени! Зачем вы это сделали, скажи мне ради бога?!
– Моя сестра не желала видеть тебя, – глухо пробормотал князь, отводя глаза и до сих пор стыдясь той лжи, что он сказал Ольге по настойчивой просьбе Адель.
– Когда я понял, что зря объехал пол-Европы, во мне взыграла гордость, – горько усмехнулся Алекс. – Я вернулся в Париж… я был оскорблён, обижен на Адель за то, что она даже не дала мне шанса объясниться, вместо чего сбежала от меня, словно от прокажённого. Но… через пару недель я не выдержал. Я затосковал по ней так сильно, что собрался в дорогу буквально за час, и бросился в Россию. И всё-таки, опоздал…
– Да, ты опоздал, – тихо сказал Мишель. – Моя сестра замужем. Тебе будет лучше вернуться в Англию и забыть о ней.
– Забыть? – Александр вскинул на князя свои синие глаза, до сих пор поблёскивающие в свете свечи от непролитых слёз. – Я никогда не смогу забыть о ней. Ради бога, скажи мне, зачем она это сделала? Зачем так поспешила? Почему именно Оболенский?
– Ты задаёшь слишком много вопросов, – пробормотал Мишель, снова отводя глаза.
Он не собирался сообщать Бутурлину настоящую причину, по которой Адель так скоро вышла замуж за друга семьи. Нет, Александр не должен узнать о ребёнке.
– Это ты заставил её, не так ли? – допытывался Александр. – Ты хотел, чтобы о её бесчестии никто не узнал? Неужели Оболенский согласился на брак с такими условиями?
– Владимир Кириллович – самый благородный человек из всех, кого я знаю! – гневно ответил Мишель. – Он спас мою сестру от позора и одиночества, и Адель сама его выбрала! Не каждый мужчина способен принять…
Тут Мишель запнулся, с опозданием сообразив, что сказал лишнее. Но, Александр, который, видимо, отчаянно пытался отыскать причину внезапного замужества возлюбленной, впился в его лицо цепким взглядом. Повисла неловкая тишина, показавшаяся князю вечностью. Он по-прежнему не глядел на Александра, всей кожей ощущая его подозрения.
– О, Господи… – тихо прошептал Александр, закрывая глаза. – Скажи мне правду, Мишель… она… ждёт ребёнка?
Михаил вдруг почувствовал, что он больше не в силах лгать и скрывать что-то от Александра. Видит Бог, он не собирался говорить ему о том, что Адель беременна, но слова сами сорвались с губ. Поскольку Александр уже догадался, скрывать дальше уже не было смысла. Михаил только коротко кивнул, поднимая на графа мрачный взгляд.
Александр на ощупь схватился за спинку стула, ища опоры, поскольку обрушившийся на него удар грозил сбить с ног в буквальном смысле слова.
Ребёнок… Адель носит его ребёнка. Его плоть и кровь. Он должен был догадаться раньше! Так вот почему она так поспешно бросилась в объятия Оболенского? Неужели князь знает о ребёнке и согласен воспитать его, как своего? Мысль, что его ребёнок будет носить другую фамилию и никогда не узнает, кто его настоящий отец, была просто невыносима! Ещё пару часов назад Александр думал, что больнее, чем ему есть, не может быть. Оказывается, может…
Как принять это? Как осознать, что из-за глупой гордости и собственной трусости он потерял не только любимую женщину, но и своё дитя?!
Внезапно раздался громкий стук в дверь, прервав затянувшееся молчание в комнате. Поскольку Александр даже не пошевелился, Михаил сам открыл дверь. На пороге стояло несколько человек: встревоженный хозяин гостиницы, сопровождаемый двумя солдатами и одним субъектом в штатском, что не помешало князю моментально угадать в нём одного из особых агентов третьего отделения.*
– Добрый день, сударь! – вкрадчиво произнёс штатский. – Могу я видеть графа Хантли?
– С кем имею честь? – холодно осведомился князь, смерив незваных гостей высокомерным взглядом.
– Простите, сударь, но я всё же настаиваю на беседе с графом Хантли, – на лице агента образовалась картонная полуулыбка, он и хотел бы поставить осадить Михаила, но опасался его острой шпаги.
Позади князя вдруг выросла высокая фигура побледневшего, но успевшего совладать с собою Александра. Ему в глаза сразу бросился тот самый караульный солдат, задержавший его на целый час на въезде в Петербург, и показавшийся ему странно знакомым: только теперь он был без формы.
– Я – граф Хантли. Чем обязан, господа? – спросил он.
– Вам надлежит пройти с нами, господин граф, – субъект в штатском напыщенно вытянулся в попытке придать себе важности, но маленький рост напрочь лишил его возможности выглядеть внушительнее рядом с Александром и Михаилом, которым он проигрывал в росте почти на голову.
– Куда? – осведомился Александр. – И для чего?
– В жандармерию, сударь, – злорадно ответил агент, – у нас появилась информация, что Вы пересекли границу Российской Империи с подложными документами.
========== Жестокая гримаса судьбы… или фатальное стечение обстоятельств? ==========
Александр даже не стал спорить по поводу законности своего задержания: сейчас ему было в какой-то степени всё равно – настолько сильное он испытал потрясение, узнав, что Адель носит его ребёнка. Рядом с такой новостью меркло всё, даже его возможный арест.
Граф знал, что с его документами всё в порядке, так что, обвинение в подделке документов скоро рассыплется, словно пепел.
Мишель же, напротив, был вовсе не так уверен, что Александру удастся так легко вырваться из когтей третьего отделения, а особенно – из лап Бенкендорфа. Когда Бутурлин был уже в дверях, князь внезапно тронул его за плечо:
