Текст книги "Моя прелесть (СИ)"

Автор книги: Lieber spitz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

Нужно было жить дальше. Дерек даже определил для себя день, с которого пойдет отсчет их регулярной половой жизни. Не важно – с кем. Важно, чтобы эта определённость появилась, стала системой, которая придаст их странному союзу элемент стабильности, как необходимый ингредиент простой нормальной жизни.

“Подумаешь, мой парень немного двоится! Зато трахаемся мы регулярно”, – мысленно вел он беседу с придуманными им же свидетелями их отношений. Разумеется, никому Дерек ничего не сообщал, да это было и не нужно: с друзьями таким не делятся, а семья Хейлов никогда не лезла в частную жизнь своих членов.

– Как заживает трещина? – спросил он у Стайлза на следующий день, отведенный им для секса.

Уже знал, что задница мальчишки зажила и можно пользоваться.

Специально оперировал в голове исключительно грубыми образами, изничтожая всякую романтичность. Хотел придать немного автоматизма и механичности своим действиям, чтобы не сорваться в эмоции, контролировать которые не сможет. Потому что вместо запланированной рутины хотелось, каждый божий день хотелось прижимать Стайлза к любым поверхностям: к стенам, к столу, к полу и зарываться носом в его складочки, вдыхая родной запах; не думать о сдерживании чувств, а просто любить, с каждой минутой этой бездумной, искренней и неистовой прелюдии приближая своего мальчика к превращению в монстра.

Кай не был чудовищем, Дерек уже понял это. Называл его так по привычке, изучив вкусы развратного бесёнка и зная, что в отличие от Стайлза, тот ничуть не обидится, если назовет его Дерек жадной сукой. Особенно, если в момент произнесения грязного ругательства член оборотня будет находиться в его заднице.

... – Так как твоя...

– Нормально, – быстро ответил Стайлз, покраснев и не дав Дереку закончить начатое предложение. – Уже не болит.

Это донеслось из кухни, куда Стайлз удалился, и Дереку досталось лишь слушать, как он шуршит чем-то в холодильнике, шумно пьет, наверно, молоко, и снова появляется в гостиной с жирным пончиком в руке.

Губы в сахарной пудре и масле. Рубашка почти расстегнута. Джинсы привычно висят на бедрах низко-низко. Нормальный мальчишка, ничем не отличающийся от всех остальных шестнадцатилеток. Желанный только до невозможности. До невозможности... больной.

Дерек не стал медлить.

– Снимай джинсы, – потребовал он.

Стайлз замер и даже перестал жевать: обычно вечера в гостиной они проводили в одежде.

– Что? – как будто не понимая, переспросил он.

– Джинсы снимай, – повторил Дерек безжалостно, смотря на то, как Стайлз, всё ещё немного удивленный, безропотно подходит к нему, так и держа в руках злополучный пончик.

Джинсы Дерек снял с него сам. Сидя на диване, просто дернул болты ширинки, сосредоточенно стянул к коленям вместе с бельем и внимательно осмотрел пах.

Там курчавились темные, почти черные волоски, контрастно обрамляя висящий розовый пенис. Дерек сделал так, чтобы пенис встал, пока Стайлз просто стоял, дыша неровно и тихо. Позволяя Дереку делать все, что ему захочется. Доверяя ему. Подчиняясь.

– Садись сверху, – произнес волк новую команду, даже не удосужившись снять свои брюки.

Обхватил Стайлза за голые ягодицы руками и потянулся к губам...

В их поцелуях не было рекомендованной Дитоном ярости, которая предназначалась только лишь Каю. Наверно поэтому он и не появился, не впечатленный волчьей нежностью и его трогательными касаниями к самому интимному.

Когда Дерек на ощупь убедился, что Стайлз раскрыт как надо, что больно не будет ни в коем случае, он приподнял его, приспустив свои брюки с трусами и плавно опустил на текущий член.

Они трахались лицом к лицу, и Дерек впервые позволил закрыть себе глаза от разливающейся по телу неги, что дарил этот нежный медлительный секс. Хотя смотреть на красивого мальчишку хотелось. Стайлз принимал его в себя с тихими выдохами и под конец благодарно уткнулся лбом в плечо волка, когда тот догадливо взял его член в захват ладони.

На этот раз не пахло кровью, и никто из них не кричал. Стайлз молчаливо запачкал Дереку мускулистую грудь, а Дерек лишь жалобно простонал, когда спускал Стайлзу в задницу. И всё это выглядело так, будто они, творя тайну, как маленькие дети до ужаса боялись разбудить кого-то очень важного, зловредного и крайне страшного, кто с недавних пор поселился у них за стеной.

– Ты будешь теперь всегда со мной таким нежным? – немного нервно и будто недовольно спросил Стайлз, когда слез с коленей.

Дерек, конечно же, понял, о чем его спрашивают. И поспешил заверить Стайлза, что да, что сто раз да, теперь только так.

Знал естественно, что врёт безбожно.

Когда уже выучил сложное запутанное заклинание, призывающее из зазеркалья прекрасное чудовище, живущее внутри пары, и понимал, что будет использовать его снова и снова, возможно, чередуя сеансы, чтоб никого не обидеть, малодушно оправдывая себя тем, что монстры, оказывается, тоже нуждаются в ласке и тоже умеют скучать.

====== IX. ======

Никогда Дерек не думал, что рутинная, обыденная жизнь с одним и тем же парнем будет так для него желанна и в то же время недосягаема. Но спустя некоторое время они со Стайлзом неизбежно пришли к этому.

Обычная пара. Совместное проживание (с разрешения папы Джона, разумеется). Тихие вечера. Регулярность половой жизни. Штиль.

Странности их союза были приведены жесткой рукой оборотня к системе. Ну, Дерек предпочитал думать, что действовал жестко и решительно, хотя на деле для сотворения мира ему понадобилось несколько месяцев упорной работы над собой и, если бы только оборотни могли рано седеть, не исключено, что добился бы этого ценой черноволосой своей шевелюры.

Самоконтроль Дерека был поднят на новый уровень. Он мог гордиться собой, соглашаясь с Дитоном, что при такой регулярности ему легче было держать своего волка на привязи. Так же железно он держал слово, данное когда-то Стайлзу. Был с ним нежен и нетороплив, не позволяя себе даже зарычать или же сменить цвет радужки в процессе. И пока игнорировал заманчивое предложение Дитона посетить его как-нибудь лично. Они часто созванивались, но теперь разговоры сводились с краткому обзору прошедшей недели. Дерек все чаще и чаще ограничивался безэмоциональным “У нас все по-прежнему, Дитон. Всё хорошо”. В их беседах он не позволял себе больше вспышек агрессии или криков. Дерек уже и забыл, как в последнюю, особо темпераментную, в итоге он снова извинялся перед врачом за несдержанность и обещал больше не беспокоить.

– Наоборот, беспокой, – потребовал тогда Дитон. – И знаешь что, если действительно станет невыносимо, именно тебе невыносимо, Дерек, то приезжай на прием.

Дерек пока не собирался пользоваться этим благородным предложением, но Стайлза возил к Дитону регулярно. Ждал в машине, не заходя внутрь, а потом отвозил домой, чтобы вечером одинаково нежно ласкать своего любимого мальчишку – аккуратно подводя его к желанной разрядке.

Стайлзу было шестнадцать. В юности довольствуешься малым, знал Дерек.

Есть тело нужного пола, которое можно раздеть и наслаждаться им, обнаженным.

Есть чувства, которые проверены отношениями длиной в полгода и ими наслаждаться можно тоже.

Так из простых вещей и складывается, словно два и два, счастье в шестнадцать. Изысканное, разнообразное постельное меню в программу не входит.

В конце концов, едва начав заниматься сексом, что мы знаем о нём?

У Дерека были другие запросы.

Он знал, что может удовлетворить их с помощью развратного, притом тоже шестнадцатилетнего мальчика, присутствия которого требовать ни в коем случае было нельзя.

И иногда ему казалось, будто они со Стайлзом, словно заговорщики или же жестокие подростки, заперли в темной комнате мальчишку, с которым никто не хочет играть, но тот странно не буянит там и не кричит, а молча ждет своей участи, и тишина за дверью, скрывающая его, она тяготит и давит. Она страшит даже больше, чем если бы он истошно орал “Выпустите!”

Мысли были тяжелыми, и Дерек поспешно переключался на более легкий вариант своих мучительных раздумий о Кае. О том, чего не мог себе позволить со Стайлзом, а с ним себе позволял. О сексе. Сексе страстном, грязном и оформленном не менее грязной болтовней не умеющего закрывать рот мальчишки, бесстыдном настолько, что возникали сомнения в его истинном возрасте.

Но если и выбирать между нормальной, спокойной жизнью, которой они добивались так долго и безудержной еблей, как выразился когда-то давно Стайлз, то Дерек выбирал простую жизнь.

Даже такой – без взлетов и падений, без яростных штормов – установившийся между ними мир был прекрасен. А нечастые позывы неожиданно опрокинуть Стайлза за завтраком прямо на кухонный стол, сметя тарелки и чашки на пол, засунуть пальцы одной руки ему в рот, а другой – в задницу, они Дереком всерьез не воспринимались. Как и дурацкие фантазии из забытого им прошлого, когда получалось брать мальчишку в обличье оборотня и почти рвать его набухшим узлом без подготовки.

Иной раз Дерек, конечно, не мог сдержать шаловливых движений – легонько хлопал своего парня по попе, с какой-то даже злостью думая о другом мальчике, который совершенно точно дал бы Дереку дальнейший повод отшлепать себя по-настоящему – сильно, хлестко и до ярких красных следов.

Дело было не в том, что Стайлзу действия любовника не пришлись бы по вкусу, а в том, что именно они таили в себе злое колдовство и дарили чары беспамятства его любимому мальчишке, который так и не узнал до сих пор, что фиолетовые следы, появляющиеся в прошлом на его бледной коже обозначали вовсе не жестокость или неосторожность оборотня, а странную, нечеловеческую его любовь.

Но пока Стайлза устраивал спокойный, добропорядочный секс, проще говоря – пока он был результативен, Дерек не стремился ничего менять. Перемен, слава богу, в последние полгода было навалом. Хотелось пожить просто и по-мещански. Обнимать свою пару в постели. Раздевать нежно и неторопливо, сохраняя белью его первоначальный вид, а не обнаруживая его после секса на полу спальни разорванным. И сам секс обставлять не как порно, а как красивый спектакль. Как глянцевую эротику, забыв, что на самом деле анальные сношения грязны и неестественны по определению, и оттого так возбуждающе желанны.

Дерек никогда не жалел, что гей. Знал, что не сможет заниматься таким сексом с женщинами, изначально уважая их слабость и хрупкость, понимая – с парнем больше шансов не сломать ему что-либо в постели.

С парнем можно не церемониться и мять его сильное, твердое тело в свое удовольствие и всю мощь волчьих лап.

Но Стайлз – уже обросший мышцами бывший подросток, жилистый, достаточно сильный, на самом деле был хрупок больше изнутри, и именно этим не давал Дереку возможности ни на какие грубые действия.

В общем-то, с этим можно было мириться, пока он был рядом. Его мальчик с секретом. Его любовь.

Немного зациклившись на их проблеме, ставя секс во главу угла, Дерек спустя месяцы возвращался ко многим другим граням своей жизни, понимая – трахаться бездумно, конечно, хорошо, но и работу никто не отменял.

Его карьера, еще полгода назад взлетевшая к небесам и обещающая быть просто блестящей, притормозила, вынужденно уступив место другим важным делам.

И беря пример с умненького Стайлза, который вгрызался в последнее время в учебники, как собака в кость, готовясь к поступлению в колледж, Дерек тоже выдохнул и вернулся в прежний свой режим. Брал дополнительные часы в офисе, хватал все дела подряд – потяжелее да посложнее, снова обратив на себя благосклонный взгляд начальства.

Он думал, что заполняя свой день до отказа, отвлечет себя от некоторых моментов непростой с некоторых пор жизни, которые его не устраивали. Которые до сих пор требовали контроля, сдержанности, накапливая в теле неразрешимые противоречия и иногда заставляя смотреть на Стайлза, пока он не видит, жадно и вопросительно, прикидывая исключительно в мыслях, каково было бы ни в чем себе не отказывать хотя бы раз в месяц; брать его так, как требует волчья натура, немного более грубая, чем у обыкновенных парней с человеческой ДНК.

Жесткий секс снился Дереку, он был наваждением. Волк с ужасом находил в себе наклонности садиста, которых не обнаруживал раньше. И все из-за того, что желаемое было так близко, а все же – недоступно, что снова и снова хотелось выть по-собачьи. А после тяжелого офисного дня – тем более.

Дерек погрузился в себя настолько, что даже не замечал, как смотрит на него мальчишка. Как хочет что-то сказать и не может.

И наконец после одного сложного, конфликтного дня на работе, Дерек, придя домой, получил странное, непривычное доказательство того, что у них снова что-то не ладится.

Стайлз тоже в тот день был утомлен учебой, а ещё – поездкой в “Кипарисы” на рейсовом автобусе из-за того, что Дерек никак не смог в этот запланированный для посещения врача день отвезти его на своей машине.

Они быстро поужинали, приняли отдельно друг от друга душ, как водилось, и быстро улеглись в постель. И как бывает иногда от сильного переутомления, Дерек, все еще перебирая в памяти неприятный разговор с заказчиком, никак не мог заснуть. Ворочался, пихал Стайлза локтями, откидывал одеяло, потом снова набрасывал на себя, думая, что может секс немного успокоил бы его. Только конечно же не тот, которым в последнее время они занимались: очень сосредоточенный, вдумчивый, без изысков. Другого Дерек позволить себе не мог, решив для себя раз и навсегда – он любит лишь Стайлза и точка. Поэтому не может хотеть кого-то ещё, живущего в его теле, кто может разрешить ему быть с ним яростным и грубым животным.

Стайлз, почувствовав его состояние – ну, раз тебя так бесцеремонно молотят локтями, сдвигая к краю – потянулся, включил свет на своей тумбочке и взялся за учебник.

– Ты не против, если я немножко почитаю? – спросил шепотом у спины Дерека, дождался кивка и погрузился в свою экономику.

Дерек без сна смотрел в темноту. Она, рассеиваемая тусклым светом ночника, чем-то пугала, и он поспешил зажечь и свою лампу, вдруг подумав, как похожи они сейчас на восьмидесятилетних стариков, спокойно читающих, или же просто мучающихся бессонницей от возраста.

Стайлз сразу отложил книжку, повернувшись на новый источник света и посмотрел Дереку в глаза.

– Слушай, ты так в последнее время выматываешься на работе, – начал он, – я же вижу. Тебе надо расслабиться, Дерек, точно тебе говорю.

Оборотень усмехнулся, не думая прятать усмешку. Зная, что Стайлз поймет. Но Стайлз не усмехнулся в ответ. На этот раз обмениваться грустными понимающими взглядами они не стали. Стайлз не захотел вплетать в разговор извечную тему своей проблемы, которая, что уж говорить, накладывала отпечаток на всю их жизнь.

– Давай массаж сделаю, – предложил он запросто.

Пока Дерек раздумывал – не опасно ли, Стайлз уже достал из тумбочки какой-то разогревающий гель, купленный Дереком в непонятных целях очень давно и тарахтел о том, что конечно же, он не профессионал и руки у него не такие сильные, как у волка, но помять его он как-нибудь сможет.

– Во всех местах, – закончил мальчишка длинный монолог немного двусмысленным обещанием.

В мозгу Дерека пронеслись тысячи образов, как именно мог бы помять ему разные места его парень, и даже сложилась вполне стройная фраза о том, чтобы “сделать это погорячее”, но Дерек язык прикусил. И соглашаясь на массаж, никак не думал, что для этого массажисту обязательно понадобится снимать с себя футболку, в которой с некоторых пор он спал.

Стайлз, сидя уже на бедрах Дерека, медленным и ленивым жестом стягивал трикотаж, а Дерек только что шею себе не сворачивал, наблюдая за этим. Потом пришлось вмешаться, когда мальчишка нагло взялся и за его собственные трусы. Поддел резинку пальцами и потянул вниз.

– Нет, Стайлз, – строго сказал Дерек, тут же объясняя, – я что-то не в настроении сегодня.

Он, дурак, решил, что это к сексу!

Но Стайлз, хихикнув, его одёрнул:

– Я просто помну тебе твой слишком упругий и слишком зажатый в последнее время зад, Дерек. В конце концов, мы можем видеть друг друга голыми и просто так, без обязательного продолжения.

Ага. Дурень ты, Стилински. Ну что за дурень, честное слово!

Дерека затрясло. От тихого, беззвучного смеха, от своего только что произнесенного вранья насчет не того настроения.

Настроение, блять, было. Но только не для такого секса, который был прописан им двоим. А для неправильного, того самого, когда парень под тобой орет благим матом. Орет от грубых, неосторожных движений, жесткого захвата. От члена, делающего слишком больно на первых толчках...

Тонкие пальчики его пары уже ловко проходились по спине. Сильные, когда он надавливал на слишком зажатые мышцы напряженных плеч, и ласковые чуть ниже, в районе поясницы. Опасные маневры Стайлз не прекращал и когда положил свои ладошки на крутые ягодицы своего парня, Дерек, вместо того, чтобы расслабиться, напрягся еще больше.

– Дерек, тебе же нравится, – склонившись к уху оборотня, прошептал Стайлз, – ну что ты, в самом деле, зажимаешься. Хочешь, я...

Дерек зажмурился, представляя, что мог бы предложить ему сейчас любовник – его неопытный, и все еще немного робкий в постели мальчик шестнадцати лет.

Это предложение было бы наверняка заманчивым и желанным.

Думая о проворных пальчиках мальчишки, о его юрком языке между своих ягодиц, Дерек тут же почуял, как зачесалось в спине, ровно по линии позвоночника. Зуд всё усиливался, сигналя о скором обращении. Дерек знал, что выглядит это красиво, то, как серебристые иголочки его волчьей шерсти проклёвываются сквозь кожу и стремительно бегут от загривка вниз, к копчику, пушась и сверкая в свете неяркого освещения спальни. Меховая дорожка продолжит расширяться, тело вскоре почти всё покроется шерстью, и все другие атрибуты превращения тоже начнут проявляться, делая из него зверя, а из Стайлза – того, другого мальчика, который этого зверя приручил.

– Дерек! Де-рек! – тряс его за плечо уже минуту любовник, – ты чего замер? Я что-то делаю не так?

Руки мальчишки уже мяли его ляжки, покинув опасный участок тела, но Дереку было не до этого – член успел набухнуть, и лежать на нем стало неудобно, хотелось перевернуться и отпустить себя.

Какого черта Стайлз сегодня так себя с ним ведет? Провоцирует, робко, неумело, и все же действенно, и еще как!

Инициатива всегда наказуема, он разве не знал?

И с этими мыслями Дерек нетерпеливо перевернулся, аккуратно стряхнув с себя наглеца, который всего лишь хотел сделать ему расслабляющий массаж.

– Так, детка, – тяжело произнес оборотень, стараясь не замечать, как восхищенно смотрит его парень на торчащее волчье достоинство. – Ты что-то сегодня больно напрашиваешься на воспитательный секс.

Стайлз сглотнул, но вряд ли испугался.

– А мы ведь договаривались – чем меньше провокаций с твоей стороны будет, тем... – продолжил Дерек и вдруг замолк, вспоминая эти их договоренности, к которым пришли они безо всяких разговоров, молча выработав систему, расписание, а проще говоря – стиль именно того секса, который не влиял на Стайлза разрушающе, уничтожая его личность. И этот стиль не предполагал никаких шаловливых намёков со стороны Стилински.

Высказанная вслух откровенность показалось сейчас Дереку неправильной. Пока эти медицинские термины и прочие слова, никак не относящиеся к разделу романтического, были не сказаны вслух, они со Стайлзом могли сохранять между собой волшебство, в обязательном порядке содержащееся в каждой истории любви.

Стайлз смотрел на Дерека очень внимательно. Напряженно и сосредоточенно думая о чем-то таком, что ни в коем случае не несло в себе сексуального подтекста.

Он так же вдумчиво залез на бедра Дерека снова, теперь уже спереди, лаская мягким хлопком своих трусов обнаженные гениталии волка, и осторожно положил ладони на выпирающие грудные мышцы оборотня, задев соски.

– А я и не провоцирую тебя, Дерек, – сказал спокойно, – я просто не умею этого делать, как показала практика. Поэтому говорю тебе в лицо прямо – сегодня со мной можешь не сдерживаться.

Что? Что? Кто не умеет провоцировать? Этот маленький, выглядящий робко и застенчиво, но однозначно сладкий мальчишка? Желанный именно по причине своего такого милого неумения соблазнять как надо?

Ручеек волчьего меха уже вовсю щекотал Дереку лопатки и он благодарил бога за то, что лежит на спине. Признаки трансформации еще контролировались им, по привычке и почти без усилия, но в голове звучали слова любовника: “Не сдерживайся, прошу”.

Дерек мысленно обогащал эту скудную просьбу цветастыми и куда как более грязными фразами, вплывающими в сознание из ниоткуда: “Не сдерживайся, возьми меня как надо. Повали на кровать, прижми к матрасу и выеби в задницу. Потом, если захочешь, трахни и в рот, этим же вымазанным во мне членом -грязным, текущим, скользким от выделений и смазки, с размазанной по нему твоей спермой...”

Дерек еще с секунду представлял, как покорно слизывал бы Стайлз всё это, вычищая ему пенис до блеска и провоцируя повторное появление узла, которым можно было бы трахнуть мальчишку еще разок, натягивая его на кнот красной, уже не закрывающейся дыркой.

Потом мгновенно оказался сверху. Лежал на нем, задыхаясь от своих таких развратных мыслей и целовал. Но поцелуи выходили нежными, осторожными. Они, как намертво заученный рефлекс, не желали отражать ту бурю, что бушевала внутри волка. Они снова копировали красивое порно, которое в гейском мире никто не смотрит.

– Я же сказал, Дерек, – выпроставшись из крепких, но нежных объятий, пробормотал уже возбужденный, но отчего-то расстроенный Стайлз, – тебе не нужно сегодня сдерживать своего зверя. Ты можешь... Ты... должен! Должен перестать! Перестать делать так, как тебе не нравится! Ну же!!!

Дерек понял прекрасно, чего так неумело добивается Стайлз. И видит бог, он был согласен. И отпустить себя, и впиться болезненный укусом в плечо мальчишки, безответственно трансформируясь и призывая двойника. Но в этом и была насмешка судьбы: он не мог. Яростное возбуждение плескалось где-то внутри, запертое, а снаружи от этих противоречивых метаний у него даже член сник, позорно повиснув тяжелой тряпочкой между ног уже готового Стайлза.

– Перестань, боже, – еле выдохнул он, стыдясь, – сказал же – настроения нет.

Это прозвучало грубо.

Стайлз всхлипнул.

– Я просто хотел, чтобы тебе было хорошо, а не как все последние дни...

– А как было последние дни? – уже совершенно не сдерживаясь, рявкнул на него Дерек. Дерек, думающий, что делает он всё правильно; что он герой и главный претендент вселенной на лучшие показатели по самоконтролю.

– Было... плохо, – тихо ответил Стайлз и медленно сполз с волка.

Дереку стало жалко его до невозможности. Узнавать подробности и мотивы невразумительного поступка Стайлза расхотелось. Сработал механизм волчьего инстинкта, когда слабого и обиженного надо обязательно поднять с земли и баюкать, баюкать, пока он не успокоится в его лапах.

Дерек прижался к спине отвернувшегося любовника. Зашептал что-то, лаская ему плечо, бок, бедро, ляжку, и как-то само собой возбудив снова. Своё возбуждение он привычно заталкивал подальше в темный угол сознания. Оно просто было, готовое показать паре, что её хотят и желают. И в тишине спальни, с двумя включенными ночниками, они наконец занялись любовью, совсем конечно не в том формате, на котором настаивал Стайлз.

Дерек, нашарив тюбик с массажным кремом, бережно смазал Стайлза сзади, немного насильно раздвигая ему сжатые от обиды половинки. Пальцы скользнули внутрь уже легко и без сопротивления хозяина – мальчишка смирился и подставил зад, как надо. С тихим стоном вытерпел полное погружение члена в себя и все пять минут подмахивал Дереку, так и не обернувшись к нему для поцелуя.

Крем быстро нагрелся, создал необходимый жар между ними в интимном месте стыковки, и Стайлз кончил первым, не требуя никаких дополнительных манипуляций. Не требуя высказанных вслух похабностей, и жесткой стимуляции, и боли...

Конечно, Дерек мастурбировал ему рукой, но совсем не агрессивно – нежно и действенно, как обычно. Превращая эту странную, непохожую на остальные ночь, словно опасную темную пропасть, которую они перепрыгнули с закрытыми глазами, в еще один спокойный, размеренный, немного терапевтический вечер разрешенного им лечебного секса.

Под утро Дерек, так и заснувший, обнимая Стайлза, очнулся от какого-то дрянного сна. Дернулся, скинул с себя опутавшее одеяло и вдруг понял, что Стайлза рядом нет. Пустое холодное место, холодное уже давно, говорило, что мальчишка ушел сразу же, зачем-то оставив Дерека в одиночестве. Но размышлять на эту тему Дереку не дал странный и очень страшный звук, доносящийся сейчас из гостиной, где стоял тот самый злополучный диван, в прошлом скрасивший Дереку одинокие ночи.

Стайлз был там, и ему было плохо. Звуки, напоминавшие скулеж, подорвали Дерека с постели и он ринулся на тоненькие всхлипы, переходящие в плач, к Стайлзу. Мальчик спал. Он скинул одеяло на пол так же, как Дерек только что, и метался по узкому ложу дивана. Вспотевший, будто в лихорадке, бледный даже на фоне кое-как постеленной простыни. И совершенно точно себя не контролирующий.

Сон был кошмарен, если заставлял сводить брови Стайлза так жалобно и умоляюще. Так плакать и уже почти кричать.

Дерек тряс его долго и безрезультатно. Стайлз вырывался, царапался как кошка, отбивался, и все никак не мог покинуть ту страшную бездну, которая засасывала его с головой.

Проснулся он не от рук Дерека, а от собственного крика. Увидев, как любовник держит его, бессильно повис на нём и еще долго не мог успокоиться. Плакал, дрожал, пытался выпить принесенную Дереком воду. Расплескал её и окончательно потерял себя в бессмысленных и бессвязных словах, что пытался сказать своему парню, будто оправдываясь:

– Я не знал, что услышишь... Ушел, как все эти ночи уходил.. Чтоб не тревожить тебя. У меня так бывает, во сне... Не могу проснуться, и мне страшно, снова быть на той темной дороге, где умерла она... Мне сказали, что ничего сделать нельзя, то есть я сам это понял, когда увидел черный застегнутый пакет, и побежал потом к собаке, потому что хотел спасти хоть кого-то...

Дерек все больше и больше сводил брови в немом укоре самому себе: оказывается, эта ночь не была первой, когда Стайлзу было так плохо.

А Дерек, уставший и замотавшийся в офисе, даже не чуял его ночных слёз!!!

Он ничего не замечал, озабоченный только лишь своей миссией, которую успешно и по-геройски проходил.

Сколько, вдруг стал подсчитывать он ни с того ни с сего, сколько недель я не видел двойника Стайлза, держа себя на невидимом поводке?

Возможно, это отсутствие маленького монстра, оно сказалось не очень хорошо на Стайлзе? На... них? Не очень предсказуемо и совсем не так, как ожидал Дерек, считая себя уже достаточно подкованным в отношении всяческих психических отклонений. Он так самонадеянно и гордо отзванивался Дитону, говоря это своё – “У нас всё хорошо”, что наконец-то понял – у них снова всё плохо. Потому что Стайлз болен и болезнь эта будет, словно рак, изыскивать возможности нарушать их мир, вторгаясь самыми невообразимыми способами не только в спальню.

А что, если он делал всё неправильно, не позволяя Стайлзу, то есть не позволяя его двойнику появляться и отдавать излишки энергии, как видно было на практике, весьма негативной, в их сексуальных играх?

Стайлз же провоцировал его сегодня именно на это?

Сознательно или нет?

Что такого сказал ему проклятый психиатр на приеме, что так отразилось на бедном мальчике?

Джон говорил, что раньше Стайлз часто страдал кошмарами. Но раньше у него не было отдушины, куда бы он мог выплеснуть всю эту накопившуюся горечь прошедшего. А сейчас – была. У него был Дерек, имеющий все шансы помочь, но решивший головоломку просто, действенно и жестоко – усилием воли перестав быть отрицательным триггером, а заодно и лекарством.

– Принеси мне, пожалуйста, аптечку, – прервал его размышления заплаканный голос Стайлза, и Дерек послушно притащил её, зная, как давно его парень туда не заглядывал.

Там были разные пилюльки, некоторые сильнодействующие, но Стайлз в последнее время их не пил, говоря, что Дитон не настаивает на фармацевтике.

“Ну, да, у моего мальчика есть одна очень большая и очень действенная пилюля, – думал Дерек с гордостью, – и это я сам”.

Оказалось, что ничего лечебного в волке не было. Так, временное плацебо, эффект от которого давно прошел.

– Что будешь принимать? – спросил Дерек, протягивая закрытый маленький кейс Стайлзу, зная назначение почти каждой цветной горошинки.

– Не переживай, никакой тяжелой артиллерии, – успокоил его Стайлз. – Завтра важный зачет, хочу выспаться, всего -то.

Он достал голубенькую таблетку, разломив ее пополам, и закинул в рот.

Снотворное, самое легкое и безопасное, узнал пилюльку оборотень.

– Даже не будешь меня спрашивать, что случилось? – спросил снова его Стайлз немного равнодушно, будто бы уже ничего не ждал и ни на что не надеялся. Ни на то, что Дерек начнет пытать его о причинах срыва, ни на то, что выпытав, хоть как-то ему поможет.

Дерек это отчетливо видел на его лице, отражающее что-то потустороннее, которое уже торопилось забрать мальчишку туда, где его никто не потревожит. Ни страшные видения, ни кошмары из прошлого, ни... сам Дерек.

– Спрашивать не буду, – сдавшись, произнес Дерек и все же попытался вернуть хоть какое-то подобие контроля над ситуацией, чтобы сохранить осколки их разлетающегося на глазах хрупкого мира, – но спать будешь со мной.

Сам решать Дерек ничего не стал. Это не простуда, чтобы заниматься самолечением, наконец понял он, и днём из офиса позвонил Дитону, опередив график на два дня.

Поехал в “Кипарисы” он один, без проблем наврав Стайлзу о сложностях на работе. И в кабинете психиатра не стал изображать счастливого и довольного жизнью человека, каким бы можно было представить его по голосу, когда он звонил врачу.

– У нас всё плохо, – так и сказал он. – Я думал, что веду себя правильно, но оказалось – это не так. Вчера...

На пересказ необъяснимо страшной ночи ушло несколько минут. Дитон внимательно слушал, что-то записывая. Потом отложил блокнот.

– Дерек, ты так стремился к этому достигнутому тобой контролю, так жаждал его и спокойствия Стайлза, что не заметил, как навредил себе, – горько произнес он, рассматривая оборотня. Его трясущиеся пальцы, комкающие какой-то буклет, синяки под глазами...

Дерек не мог ничего противопоставить сказанному. Просто слушал. Немного не понимал, конечно, при чем тут его персона и всё хотел сказать с едкими интонациями в голосе о том, что приехал обсуждать ночной приступ Стайлза, а не свою бессонницу от недосекса.