Текст книги "Моя прелесть (СИ)"

Автор книги: Lieber spitz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Поэтому сейчас, нажимая на волшебную кнопку, Дерек не дыша косил глазом на замершего голого Кая, в это мгновение познающего истину, наглядно разъясняющую мальчишке – звезды в глазах бывают не только от сносного оргазма, но и просто так.

Мальчишка дышал тяжело и напряженно, машинально терся о такого же голого своего любовника и смотрел, смотрел во все глаза. Дерек готов был завыть от восторга – так нравился ему этот новый, тянущий в любопытстве шею Кай, забывший их прежние игрища в спальне.

Понимание всей опасности ситуации была Дереком безответственно изгнана из мыслей. Осознавая все риски, он все равно не мог не показывать своему второму мальчику мир, пусть и очень далекий с их двадцать седьмого этажа. Мир, который никогда не станет к Каю, навечно запертому в спальне, ближе.

Но почему-то этот мальчик, подобно Питеру, исключив романтические ахи, оценил увиденную картину весьма прозаично.

Жарко и восхищенно он прошептал своему любовнику:

– Ну нифига ж себе, высота!.. Наверно, стоит адски дорого...

Дерек с изумлением глянул на облизывающегося своего мальчишку и не успел ничего ответить на неожиданный комментарий, получив в лоб еще одно умозаключение своего догадливого:

– Ты что, миллионер? – и цепко окинув освещенную звездами обстановку гостиной, Кай выдал уже более уверенное: – Миллионер. Точно.

Спальня, так знакомая ему, была обставлена ничуть не хуже.

В спокойной серо-белой гамме в тон волчьей шкуры, она мелкими, но очень показательными деталями просто кричала о том, что хозяин богат или хотя бы прилично обеспечен. Но почему-то именно здесь, в этой темной гостиной, перед живым экраном, транслирующим жизнь западного побережья он-лайн, Кая посетила верная догадка о неплохих доходах его парня.

Такие панорамы с верхних этажей обычно показывают в мелодрамах с присутствием любовника-миллионера. Они, эти мыльные оперы, до банального скучны и предсказуемы, и все же заставляют зрителей затаивать дыхание и глупо мечтать о том, что когда-нибудь и в их жизни случится похожий красивый роман под самыми небесами...

Откуда в Кае было столько штампов, Дерек не понимал. Без всяких иллюзий о высоких чувствах между ними чувствовал теперь уже вполне намеренное трение пушистой ляжки о свою. Чувствовал твердость касающегося члена и четко понимал – энтузиазм мальчишки подпитан не красотой раскинувшегося перед ним мира, который Дерек так щедро хотел предложить ему, а осознанием его собственной, неплохой кредитоспособности. И жалость, сожаление об их однообразном чувственном прошлом, они куда-то ушли, едва Дерек идентифицировал в Кае новые черты, такие же неприглядные, как и прежние. Внезапно захотелось просто потрахаться. Мозг, будто лишившись морального предохранителя, перестал рефлексировать. И маленький чуткий зверёныш почувствовал это так же хорошо. Он снова криво заулыбался, отсканировав в своем парне его переключение в режим сексуального натиска.

Пропел, зараза маленькая:

– Давай поебёмся в этой комнате? А? Под звездами...

В предложение своё вкладывал настолько пошлый простецкий смысл, что Дереку на контрасте вспомнилось, как здесь же, перед ликом вселенной, глядящей на них, влюбленных, стояли они в обнимку со Стайлзом, и им почему-то хотелось лишь нежно говорить друг другу глупости, обещать и клясться в любви...

Иной раз в простоте – вся прелесть. Иной раз нужно быть просто примитивным зверем. Бессловесным и действенным. Зная, что именно это изгонит бесов и снова вернёт тебе то, в чем нуждается душа, влюбленно отрываясь от грешного тела.

Дерек знал, что нужно сделать, чтобы вернуть себе Стайлза немедленно.

Он надавил Каю между лопаток рукой, задавая вектор движения вниз, прямо на подлокотник массивного дивана в стиле модерн. Кай послушно нагнулся, вздернув зад и раздвинув ноги. Было темно, непривычно, но волчьим зрением Дерек видел, как вязко продолжает сочиться смазка из ануса мальчишки, приоткрытого после их ничем не окончившегося секса. Как дрожат из-за неудобной позы его напряженные ляжки, и как сам он дрожит в предвкушении, пораженный новыми декорациями, в которые поместил его отчего-то подобревший любовник и оттого, наверно, забывший свои жалкие претензии, озвученные в прошлом.

Сейчас придраться было, собственно, не к чему – Дерек собирался любить его безо всяких унизительных процедур. В роскошной гостиной, осиянной звездами. Поэтому даже грубость волка была желанной, обычной, ничем не примечательной. Вписывающейся в примитивную вселенную Кая идеально.

Дерек сжал шею мальчика рукой, навалившись, другой направил свой вставший без всяких проблем член в уже смазанную дырку. Гель вокруг сфинктера подсох и смешно приклеивал их друг к другу, пока оборотень не сообразил толкнуться сильнее и уже по скользкому, тому, что осталось внутри, въехал в любовника...

... – Где... Что... происходит? Дерек? Где мы? – лепетал очнувшийся Стайлз, силясь говорить внятно, сотрясаемый последней волной оргазма.

Дерек его вряд ли слышал – догонял свой. Трахал жестко, глубоко, все так же придерживая Стайлза за шею. Никак не мог взять в толк, о чем его спрашивают, не соображал, позволив себе после нескольких недель без секса секс бездумный и всепоглощающий. Такой, каков позволен он обычным людям.

Только вот Стайлз все хныкал и ныл под ним, не пойми чем недовольный.

Дерек, не дожидаясь пока набухнет узел, зло выдернул член из его покрасневшей дырочки:

– Детка, господи!.. – воскликнул раздраженно, как восклицать было нельзя. – Я сделал всё быстро, в чем дело?

И пока тело остывало, обдуваемое слабым сквозняком из приоткрытой щели окна, понимал, кажется, что сделал не так.

Самое страшное в потере памяти, потере себя – это очнуться, не только почуяв провал во времени, но и пространственное перемещение.

Стайлз жалобно осматривал их место дислокации. Себя – влажного, голого, с размазанной между ног спермой своего любовника, которая, стекая по коже, уже вовсю пачкала обивку дивана.

– Почему я здесь? – пробормотал недоуменно. – Мы, кажется, начинали в спальне...

Дерек тяжело хрипел за спиной Стайлза. Рука сама собой нащупала пульт и машинально нажала на кнопку, погружая гостиную во мрак, в котором уже никаких звезд не было. Только прерывистое дыхание мальчишки, переходящее в тихие рыдания...

Они поругались.

Дерек проклинал себя, засчитывая очередное поражение перед обстоятельствами, которых он не учел.

Понимал – их ссоры после особенного секса принимают регулярный характер, и ладно бы его мальчик орал и бил посуду... Он, умудряясь не растерять при этом мужественности, добивал волка злыми мальчишескими слезами. Он плакал весь вечер. А Дерек понимал – он снова сделал все неправильно. Правильно в их жизни у него никак не получалось.

Но неделю сдержанного секса Дерек осилил. Наказывая себя за то, что позволил забыть на мгновение, что забываться ему нельзя. Ни в спальне, ни в гостиной. Даже вымаливая таким образом прощение у второго мальчишки, которого обидел раньше.

Стайлз ласкался с волком, принимая его жертву, а потом все-таки сообщил, что мучить Дерека вечно не собирается, поэтому, если оборотню нужно оторваться как следует, погасить, так сказать, огонь чресел после особенно напряженной рабочей недели, то его тело – их с Каем общее тело – в его распоряжении.

– Ты знаешь, – сказал Стайлз странно-спокойным голосом, – я так устал смотреть на твою печальную морду, с которой ты целуешь меня...

Это было обидное замечание и даже очень, но Дерек понимал – очнуться неизвестно где неделю назад было куда как обиднее.

– Давай поговорим, Стайлз, – попросил он как-то, не уточняя, но Стилински понял правильно.

– О нём хочешь поговорить? – спросил, скривившись. – Нет.

Дерек не мог настаивать. А объяснять свои неожиданно нелогичные действия без упоминания о втором мальчике было трудно.

Эгоистичный ребёнок под номером два хотел всего лишь взаимности, и это была еще одна счастливая случайность, которых в жизни Дерека уже произошло миллион. Если бы не она, кто знает, каким бы мог быть маленький монстр? Он мог бы быть настоящим чудовищем, мечтающим, например, задушить Дерека во сне. Но Кай всего лишь по-своему любил вроде как своего парня, которого, ха, даже не выбирал...

Только вот для Стайлза это вряд ли звучало бы оправданием. Когда любишь, хочешь быть единственным.

Будь Дерек чуть больше человеком, уже давно бы, наверно, перестал испытывать удовольствие от такого навязанного ему врачебными предписаниями секса.

Но волк плевал на мораль – ему нужна была его пара. Он с разрешения Стайлза снова вырвался на свободу, с таким, к чёрту, облегчением и страстью даря себя любовнику, что в плече опасно жгло и пылало напряжением от вот-вот готового взорваться электрическим разрядом чипа...

...Дерек особенно глубоко толкнулся, вырвав стон, скрутил сосок любовника так сильно, что стон стал явным вскриком боли. Стайлз подкинул призывно бедра, вцепившись в плечи оборотня, прошептал: “Так хорошо...”, и сразу же глаза его потускнели, их выражение стало мутным, расфокусированным. А пальцы все перебирали и перебирали серебристую шерсть, вставшую дыбом на загривке волка...

Дерек читал, что расщепление личности может явить собой совершенно непредсказуемое смешение черт и наклонностей появившегося двойника. Он может быть злым, агрессивным или же тихим, замершим в своей флегматичности, да почти имбецильным. Он может быть черт знает каким разным, и спрогнозировать это будет никак не возможно. Единственное, что можно будет сказать определенно о второй личности, что появившись, она начнет эволюционировать. Неизбежно.

И было жутко, и непонятно, и страшно от предрекаемой всеми учебниками по психиатрии эволюции.

В случае с Каем это оказалось непредвиденное с его стороны изменение эмоциональной окраски встреч со своим единственным связующим звеном – Дереком. Все эти слезы, глупые претензии на счастье...

Теперь Дерек проклинал себя за дурацкий порыв – подтолкнуть Кая дальше по этому пути, навязав ему прошлые эмоции Стайлза, которому Дерек вот так же демонстрировал панорамы окрестностей с их двадцать седьмого этажа. И где-то там, в глубине души понимая – он и сам “пострадал”: скользкие намеки мальчишки насчет его богатства всколыхнули в нем отнюдь не презрение, а что-то похожее на горделиво-снисходительное принятие комплимента своей кредитке.

И вовсе не это заставило Дерка в очередной их раз снова нарушить установившийся сценарий быстрого секса.

Он оправдывал себя как мог: стечение обстоятельств, еще раз стечение обстоятельств... Понимал, что выказывает глупое любопытство, непростительное взрослым псовым нисколько. Но раз уж оказалось, что мальчишка умеет не только идеально подмахивать, но и так искренне плакать от его очевидной нелюбви, то...

...Звонок, прорезавший относительную тишину спальни, раздался очень не вовремя – Дерек только что вынул пальцы из мальчишки и уже готовил свой член.

Стайлз... Нет, уже Кай, лежал перед ним в расслабленной позе, раскинув коленки, и тискал потной ладошкой свой напряженный пенис. Специально играл дырочкой, сжимая и разжимая её, чтобы подзадорить любовника, показать – как сильно он раскрыт и влажен.

Телефон разрывался, и Дерек зло косил глазом на не отключенный в спешке сотовый. Звонили явно по рабочему вопросу, но это никак не оправдывало звонившего. Мистер Хейл и сам был трудоголиком еще вчера, но, простите, и у него есть своя жизнь, свои проблемы, которые, если не ебать их вовремя, причем в буквальном смысле, выебут его самого и не поморщатся.

Совесть молчала, как и нехорошие предчувствия, что делает он что-то неправильное, что прерывает лечение на самом ответственном месте, будто выдирает иглу из вены умирающего пациента, не заклеивая рану. Но Дерек успокоил себя тем, что звонок наверняка важный, раз звонят так поздно, поэтому, хлопнув Кая по его сжимающейся розовой дырке ладонью, схватил телефон и ушел в другую комнату, на ходу нажимая кнопку вызова.

И только после десяти минут напряженного разговора вдруг осознал, что впервые оставил любовника наедине с собой. Второго своего любовника, развратного, любвеобильного Кая, от которого ждать чего – никогда не знал. И сделал это специально.

Но увиденная мирная картина, когда он приоткрыл дверь в спальню, его успокоила: Кай сидел голым на кровати, сложив ноги по-турецки. Листал какой-то модный журнальчик, который валялся на тумбочке. Молча поднял глаза на такого же голого Дерека, стоящего в дверях со стаканом воды в руке и напряженно всматривающегося в любовника.

Волк шумно отхлебнул из стакана, старательно проглотил и немного заторможено предложил:

– Хочешь? – протянул воду, не замечая, как дрожит рука, впервые предлагающая что-то, отличное по вкусу от его спермы.

Кай отрицательно мотнул головой в сторону протягиваемого угощения и ткнул пальцем в журнал, что лежал у него между ног.

– Я хочу это.

Глянец отсвечивал на лицо мальчишки теплым бликом, красиво озаряя его. Журнал был новым, и Дерек вот хоть убей не мог вспомнить, когда и как он появился на их тумбочке. Но цепкие лапки монстра сейчас перелистывали именно его страницы своими тонкими изящными пальчиками.

На развороте красовался молоденький парень-модель, а указующий перст Кая упирался прямиком тому в промежность. Дерек, сглотнув, пережив несколько неприятных секунд осознания, вдруг понял чего возжелал Кай: золотые, стретчевые, крохотные трусики плотно обхватывали полуэрегированный член пидорастичной модельки, играя в свете фотографического софита пришитым золотым дизайнерским логотипом – DG.

– Хочу такие же, – капризно протянул Кай, пряча в своих темных, абсолютно Стайлзовых глазах те самые восхищенные звезды, которых Дерек так и не дождался, показывая мальчику настоящие. – Ты же можешь...

Голый и отчего-то трогательный, он неловко прокашлялся, будто смутился того, о чем хотел попросить и в какую форму облечь просьбу. И все же переиначил вопрос, адресуя его своему парню, глупо застрявшему в дверях со стаканом воды, никому не нужным.

– Ты же... Мы же можем себе это позволить? Такое белье? Да?

Дерек молча кивнул, глупо улыбнулся, еще раз подтверждая – они могут, могут себе позволить такое белье. С этой пошлой металлизированной нитью по кромке, с дизайнерской мулькой, подтверждающей заоблачную цену вещицы. И даже считая, что такие трусики – удел накрашенных трансов, женственных пидовок, которых Дерек никогда не жаловал, любя настоящее, мужское в партнере, все равно принимал сейчас осознание – Каю такая глупость пойдет. Трусики сядут как влитые, он уверен. Как и в том, что именно с ним, с этим недалеким мальчиком, обиженным им ни за что, смешно ревнующим к занеженному душевнобольному Стайлзу, у Дерека снова случится нечто очень горячее, нечто неожиданное как раз после того, как трусики эти будут надеты, а затем сорваны с его бедер...

Идея подарка, такая простая, принесла с собой странное облегчение, на время сняв с Дерека страшные обвинения в жестоком обращении с детьми.

Так бывает, когда ты не знаешь, как объяснить своему брошенному ребенку о том, что то теплое и родное, что было между ними, теперь невозможно по множеству непонятных ему причин, и заваливаешь его дорогими подарками, гадко откупаясь от своей же орущей совести.

Дерек мог себе это позволить, Кай был прав. Поэтому, отставив стакан с водой в сторону, волк аккуратно присел рядышком со своим восторженным мальчишкой и так же аккуратно убрал из его гладящих глянец рук журнал.

– Давай-ка закажем их тебе прямо сейчас, – произнес с неожиданным для себя воодушевлением и выудил из-под кровати ноутбук, на котором они со Стайлзом частенько смотрели фильмы в кровати.

Кай одарил своего платежеспособного парня ласковым взглядом преданной собачонки и придвинулся ближе.

– Давай, – выдохнул восхищенно, будто бы ему только что бросили к ногам целый мир.

А Дерек, быстро найдя через поисковик официальный сайт ДольчеГаббана, принялся размеренно листать страницы виртуального каталога белья для мужчин...

Через день, когда в офис к нему пропустили молоденького курьера без опознавательных знаков, он вспомнил с трудом этот нечаянный эпизод, завершившийся, конечно же, сексом (“Спасибо, Дер, ты тако-ой душка! Я щас тебе та-ак отсосу!..”). Но расписавшись в доставке, оборотень еще долго и отупело смотрел на сверток – золотой и шуршащий, оформленный настолько по-гейски, что становилось немного стыдно и неловко.

Когда развернул дорогую упаковку, увидел микроскопическую золотую тряпочку и распознал в ней те самые позолоченные стринги (от джоков он почему-то оказался, решив – тонкая полоска ткани, убегая в расщелину ягодиц, будет смотреться на Кае потрясающе).

Конец рабочего дня был съеден ненужными эмоциями, ранее которых Дерек никогда не испытывал. Некая темная сторона его души ликовала, представляя эти трусики на Кае. Волк же тихо рычал, понимая, что Стайлз, именно Стайлз никогда бы этого не надел: им абсолютно не требовалось облачать их тихий нежный секс в антураж классики восьмидесятых.

Но переведя с кредитки неприлично большую сумму, оплатив эти постыдные гейские трусы, Дерек испытал временное, но успокоение. Он вспоминал, как Стайлз переезжал к нему, и как он, дурак, зачем-то поперся в первый попавшийся бутик и накупил для своего больного парня кучу футболок, джинсов и другого барахла, именно потому, что мог себе это позволить. Стайлз же перевез в их общий шкаф-купе лишь три свои растянутые футболки, пару мешковатых штанов, старую красную худи и растоптанные кроссовки. Когда одевался по утрам, торопясь в школу, не глядя выхватывал со своей полки первую попавшуюся трикотажную тряпку, натягивал её, дразня темными непобритыми подмышками и мелькал на выходе задницей, туго или же не совсем обтянутой брендовыми джинсами за полторы-две тысячи.

Ему было все равно, что носить, этому смешному, искренне влюбленному в волка мальчишке. Он правильно оценил и принял лишь драгоценный свет звезд, который ему преподнес оборотень, не зная, чем еще порадовать и восхитить, если дорогими шмотками не получилось. Тот их нежный вечер Стайлз забрал в свои воспоминания благодарно и трепетно. А Каю вот понадобились трусы. И Дерек, радуясь, что может сделать для мальчишки хоть что-то, с восторгом готовился преподнести ему дорогую тряпицу, подтвердив этим статус богача с двадцать седьмого этажа.

Дерек снова чувствовал себя предателем, попав всё в ту же ловушку своей садистки-совести, и где-то с неделю прятал в своём портфеле новенькие трусы, заготовленные для свидания с Каем.

Стайлз не имел привычки лазать по вещам Дерека.

Стайлз зубрил.

Стайлз смотрел на Дерека честными, немного грустными глазами больного мальчика, которому не дано было выбирать, но которому повезло быть избранным красивым оборотнем, терпящим его в двух своих ипостасях и старающегося с этим как-то жить.

Любовь... Она, конечно, хороша в первый год. Щедра на эйфорию, на крылья, но вскоре учишься принимать её такую, какая она есть. Страшишься не бытового несоответствия, не трудностей в поисках компромиссов, пережив почти измену и поняв, что пережил. Страшишься теперь будущего одиночества, зная, каким страшным оно было в твоём психиатрически-несчастливом прошлом.

Дерек остро осознавал причины покладистости Стайлза, теперь он видел их отчетливо. И как маньяк ждал момента, когда прием “лекарства” станет снова необходим, чтобы иметь возможность прикоснуться к любовнику грубо и темпераментно, пробуждая из подсознания Кая.

В любом случае, это было неизбежно. Это было лечением. И золотые трусики были тут ни при чем.

Хотя кого Дерек обманывал?

До дурости хотелось услышать и увидеть радостно святящееся лицо, наблюдающее за вальяжно машущим кредиткой оборотнем.

Лицо Стайлза, как ни крути. Выражение счастья на котором Дерек не видел уже очень давно.

Неизбежное в их интимных отношениях приблизилось незаметно и как-то совсем неожиданно. Дерек старался не считать спокойно пролетающих дней, когда их жизнь казалась нормальной жизнью двух парней, ничем не напоминая о существовании третьего. Но в один вечер Стайлз вернулся домой с занятий унылым и грустным, беспричинно раздраженным на что-то – на Дерека, на его деликатную тревожность и осторожные вопросы касательно самочувствия.

Сложно жить, каждый миг ожидая сюрприза от своего фантомного подсознания. Но Стайлз в тот вечер не сопротивлялся самому себе.

“Я так устал, Дерек”, – вымученно выдохнул он куда-то в шею обнявшего его оборотня, который пропустил мимо ушей предыдущие нервные восклицания Стилински на грани истерики.

“Ты просто перезанимался, детка”, – сказал ему лживое, но до банальности необходимое.

Отправил в спальню за чем-то ненужным, пока сам суетился на кухне, готовя в турке приторный шоколад. Дразнил собственные ноздри коричной пылью, посыпая приготовленный напиток и слушая тишину, в которую погружается их жилище, разбавленную лишь тихими ритмичными выдохами заснувшего мальчишки...

– Вставай, – Дерек мокро прикусил розовое ухо своего парня и осторожно сжал клыки на хрящике, – я приготовил тебе сладенькое.

Стайлз вяло потянулся, вяло попытался скинуть заползшую руку Дерека под свой плед. Промычал что-то недовольное, ощущая ладонь уже под ремнем джинсов, пробирающуюся и под белье. Послушно подставился секундой позже под интенсивное сжатие, раздвинул ноги, отдаваясь интимной ласке, застонал...

...Палец Дерека, не смазанный совершенно ничем, вторгался в стиснутое отверстие, и волк знал, что делает капельку больно и неприятно.

Он мог бы встряхнуть Стайлза, стащить с кровати, повалив на пол, и тем самым намекая на их особенный секс, но именно сегодня мальчишка был непригоден к такому обращению, к грубым рукам, к играм, с легкостью дарующим ему несколько минут настоящего забытья, которое одно могло помочь ему, сделав снова устойчивым и избавить от грядущих кошмаров.

Кай появился, когда Дерек уже стаскивал с не сопротивляющегося, квелого Стайлза джинсы. И, ощутив незаметные глазу постороннего перемены в облике сонного мальчишки, оборотня почему-то даже отшатнуло от потянувшегося к нему руками второго любовника. Теперь-то все фантазии насчет позолоченных трусиков становились ближе и доступнее, их можно было воплотить в жизнь вот сию же секунду, заставив себя и свою несчастную голову мгновенно переключиться, забыть другого мальчика, болезненно стонущего в его грубых лапах от сухих тычков в анус якобы для нужный им всем терапии его недуга.

Дерек резко отпрянул от любовника и, злясь на свое внутреннее зрение, никак не дающее ему забыть потухший взгляд Стайлза, прежде чем его вырубило, порывисто соскользнул с кровати и вышел в гостиную. Не слушая недовольных возмущений в спину, отыскал запрятанный подарок и, вернувшись, зло и почти с досадой швырнул сверток в руки Каю.

– Надевай, – сквозь зубы процедил ему, выглядя истинным садистом в этот неловкий отчего-то момент.

– Это... мне? – фальшиво растянул в улыбке губы Кай, хватая подарок, теребя шуршащую бумагу в пальцах. – Ты все-таки их купил?

Дерек не успел поддакнуть, как вытекшее из-под рук золото ткани ослепило его меркантильного любовника и Кай, вцепившись в тряпицу, ответно просиял, будто в любви признался брендовой вещице.

Он как никогда раньше напомнил Дереку обыкновенную дешевую шлюху, радующуюся кинутой ей на измятые простыни пачке денег. И пусть шлюх волк особо не лицезрел в своей жизни – без надобности было ему покупать секс – все же представление, достаточно стереотипное для всех, у него о таком типаже имелось.

Кай надувал губки и растягивал в руках резинку трусов, проверяя на прочность. Хлопал ресницами и восхищенно ахал, оглаживая рукой железку с гигантскими буквами DG.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – шептал, закатывая глаза и тут же, мелькая голыми худыми коленками, всовывал свои стройные ножки в трусики, натягивая их на узкие бедра под внимательным взглядом своего парня.

Жалость к Стайлзу – ах, какое же неудобное и неправильное чувство, уничтожающее зачатки яркого телесного влечения – она привычно стискивала виски сопереживающей болью. Дерек хотел его: его худое ломкое тело и все родинки, рассыпанные на нем; его шестнадцатилетние эмоции и жадность вперемешку со стыдливостью. Но встало у него сегодня на маленькое чудовище в золотых трусах, так пошло изогнувшееся на кровати в откровенной предлагающей себя позе.

У жалости не оставалось шансов. Эмоция, захлестнувшая Дерека, была примитивной и животной.

Он повалил сияющего Кая на кровать, стиснул пятерней ягодицу, подбираясь пальцами к промежности, куда врезалась тонкая полоска ткани, и жадно, не задумываясь, что делает, вмял сильными пальцами золотой лоскут прямо в анус. Кай охнул, выгнулся, не противясь неожиданному фетишу своего озверевшего парня, и сам насадился на всё то, что сейчас так жестоко проникало в него.

Трусики запихивались плохо, но то, что Дерек смог протолкнуть внутрь, теперь засело намертво, без шанса выбраться из плена сухих сжатых морщинок нерастянутого ануса. Спереди ткань натянулась уже совсем неприлично, обрисовав вставший член мальчика и колыхаясь складочками от мелких подрагиваний плоти. Дерек, чтобы лучше видеть, перетянул любовника на себя, усадив сверху, и продолжая терзать отверстие, наполняя его царапающей металлизированной тканью, другой рукой огладил обтянутый золотом бугорок.

– Идет мне? – протянул невольный соблазнитель, заметив жадный взгляд. Капризно вытянул губы трубочкой, снова и снова следуя стереотипу шлюхи и тем самым, вместо отторжения, все больше нагоняя в член Дерека дурную, кипящую похотью кровь, делая эрекцию его каменной и уже болезненной. – Ну так идут мне эти трусики или нет?

– Идут, сука, – прошипел Дерек вымученно, сжимая в горсти маленькие яички мальчишки, катая их через ткань и оттягивая. – Как же они тебе идут...

Член, даже вымазанный в своей обильной смазке, шел туго. Дерек морщился, задевая чувствительной кожей намокшую от выделений мальчишки ткань. Он не пожелал ее вытаскивать, толкался прямо так, раздражая анус Кая все больше и больше. Мальчишка не возражал. С кривой, дебильной улыбочкой похотливой шлюхи, раздвигая своими же руками себе половинки, он послушно насаживался и терся плененным Дольчегаббаной членом о раскрытую ладонь Дерека. Ладонь то сжималась, совершенно беспощадно, то хватала за другие части тела, потому что Дерек, ошалев от свободы быть наконец избавленным от всех посторонних переживаний за своего больного парня, наслаждался сейчас вконец пробудившейся звериной похотью, вызванной в нем всего лишь видом этой дурацкой тряпки, прикрывающей гениталии Кая. Его член под ней пошло мотался из стороны в сторону. Трусы разволновали до невозможности и его – его такое непохожее на Стайлза устройство – примитивное, недалекое, по-детски требующее только одного – удовольствия.

Когда на трусах Кая спереди стало расплываться влажное пятно предэякулята, Дерек обрадовался, задолбился чаще, резче, застонал от пронзающей тело яркой судороги собственного оргазма и только лишь на последних секундах принял чрезвычайные меры по уничтожению обличающей золотой детали из всего этого спектакля, не имеющего к Стайлзу никакого отношения.

– Давай, детка, прямо в трусы... В трусы кончай, маленькая сука... – шептал, тиская под тканью дергающийся в спазмах член, уже ощущая пачкающую через золото его руку влагу.

Вывел свой опадающий орган из растраханного отверстия, выдернул следом забившиеся внутрь стринги и мощным резким движением безжалостно разорвал так дорого ему обошедшуюся ткань на клочки, забрасывая её швырком под кровать...

Стайлз очнулся под тяжестью тела оборотня, машинально опуская руку на свой член, подрачивая, пачкаясь и пачкая Дерека своей вытекающей спермой. Дерек поспешил подарить своему оттраханному мальчику нежный поцелуй, извиняясь, снова и снова, за возможную боль в истерзанной дырочке, тихо спрашивая на ухо позволения вылизать. Стайлз кивнул, пребывая в полусне, и послушно перевернулся на живот, отдаваясь рукам своего парня, вздрагивая от жара проникающего в него языка, собирающего свою же собственную сперму...

Дерек помнил о трусах всю ночь и всё следующее утро.

Он проводил Стайлза на занятия, послонялся по дому, позвонил в офис, предупредив, что подъедет позже, позвонил Дитону, позвонил Джону. Налакался ужасающего количества кофе, пытаясь взбодрить зацикленный на неприемлемо стыдном мозг и, не выдержав, закрылся в ванной, будто бы не был один в своей огромной квартире.

Рядом на глянце раковины лежали вконец испорченные трусы с уже засохшей спермой его мальчика. Сзади, на тонкой полоске, так грубо накануне втиснутой в анус любовника, ткань стала совершенно заскорузлой и покрылась некрасивыми пятнами. Но Дерек, опуская одну руку в свои оттянутые заблаговременно домашние штаны, другой поднес тряпицу к чувствительному носу, вдыхая интимные ароматы, и начал себе дрочить, медленно вбирая сияющую золотом ткань в свой рот...

Трусики пахли знакомо терпко и одновременно гадко.

Они, не напоминая Кая, пахли кончившим Стайлзом, и они, затыкающие сейчас Дереку рот полностью, будучи неким спасительным кляпом, напрочь избавили его от реальной опасности шептать в процессе мастурбации имя, которое шептать не хотелось, но подходило этой похотливой тряпице идеально.

Дерек высосал ткань начисто, мучительно кончил себе в руку, перепачкавшись. Отдышался и только тогда выбросил испорченную тряпку в мусор.

Твердо зная, что сегодня же закажет новую.

Такую же дорогую.

Такую же вычурную.

В стразах, блять.

====== XIII. ======

У Дерека, как оказалось, был основательный запас силы воли. Прежде чем пасть в бездну брендового фетишного безумия, он для начала проштудировал общие разделы нижнего белья для мужчин.

И только потом окончательно погряз в рассматривании ярких принтов и пошлых надписей, вышитых серебряными и золотыми нитями.

Он, с ужасом констатируя у себя эрекцию в рабочее время, почувствовал себя грязным педиком, зацикленным на леопардовых расцветках и мысленно примеряющих их к своему брюнетистому мальчику. Одному из.

Но мечты о пятнистых трусах превзошли все его ожидания – их воплощение было восхитительным сочетанием изысканного треугольного кроя и двух резиночек, туго обхватывающих ягодицы модели сзади, открывая обзор на ничем не прикрытую попку.

Материал, велюр кажется, нежно и одновременно строптиво терся своими вздыбленными ворсинками об оголенный в спешке пенис возбужденного оборотня, которым тот проезжался по раскрытой промежности Кая, облаченной в эти самые леопардовые джоки.

Они, доставленные накануне, выжгли Дереку нагрудный карман дотла, пока он дождался, когда сможет самолично надеть их на мальчика.