Текст книги "Моя прелесть (СИ)"

Автор книги: Lieber spitz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

Под хищным принтом твердой колбаской ощущался член Кая, изнывающего от невозможности стимулировать себя хотя бы рукой – Дерек, перехватив обе его кисти своей когтистой лапой, держал их ему над головой и сосредоточенно работал бедрами; терся собой, голым, о восхитительный материал брендовых трусов.

Кредитка снова пострадала, подарив Дереку неведомые прежде чувственные ощущения почти боли от нанесенного ей ущерба. И с той же болью, с рычанием и криком в закушенную простынь, он, даже без проникновения, кончил в полуобнаженную промежность стонущего любовника, заляпал ему прикрытый тканью напряженный член, с садизмом наблюдая его безуспешные попытки потереться о что-нибудь тоже. Отследил, как сперма, там, где уже не могла впитываться велюром, скатывается с него мутными каплями, и они ползут ниже, щекоча порозовевшую от трения кожу дрожащего под волком Кая.

– Вылижешь? Вылижешь меня там? – умоляющим голосом, закатывая глаза, спрашивал мальчишка, уже не сопротивляясь игре, бросив тщетные попытки уговорить Дерека снять с него намокшие, липкие трусики и заняться привычным сексом.

Дерек вылизывал кожу, высасывал ткань, чувствуя запах Стайлза, слушая стоны Кая и мельком поглядывая на стену – часы на ней ровно отсчитывали секунды, минуты, десятки минут их свидания, а Дерек никогда не позволял себе превышать лимит.

Полтора-два часа. Этого хватало испортить трусики в хлам. Довести Кая до изнеможения вынужденным воздержанием вперемешку с жестокой стимуляцией всех частей его отзывчивого тела. Самому прожить маленький спектакль, играющий их ненастоящую жизнь. До самой своей яркой смерти, когда погружаясь в мальчишку по самые яйца, приходилось умирать не только от неземной сладости, но и стыда, адского и испепеляющего.

У белья со стразами была другая судьба. Да и цена – тоже. Но ради зрелища мастурбирующего себе Кая, и не просто мастурбирующего, а делающего это в новых, слепящих Сваровски черных трусиках, Дерек не пожалел несколько тысяч.

Он надел белье на любовника, попросил сдвинуть в сторону мягкую, расшитую сияющими звездами ткань, достать член, и – пусть неудобно было – начать ласкать себя при нем в неярком свете двух ночников, стоящих на тумбочках.

Кай, совершенно осоловелый от множества подарков, свалившихся на него за каких-то полмесяца, исполнял все просьбы и требования волка. Дрочил при нем, послушно облизав ладонь, и так же послушно останавливался, чтобы не дай бог не кончить раньше времени. Вставал в некрасивую позу и, утыкаясь лицом в подушку, бесстыдно лез себе в попу, где тонкие пальчики безжалостно раздвигали для наблюдающего любовника эластичные ткани мальчишеского ануса.

– Давай вместе, – рычал оборотень, сдвигая сияющее белье еще сильнее в сторону, – вместе тебя растянем...

Он добавлял третий, свой палец, к двум, уже проникающим в мягкий, расслабленный зев и так, соприкасаясь руками внутри слизистой, они вместе доводили Кая до истерики.

– Вставь, вставь мне, вставь... – ныл мальчишка на одной ноте, – Дер, вставь...

Дерек вставлял, конечно.

Трахал, слушая, как забавно стукаются друг о друга стразинки на смятых, но так и не снятых трусиках. Их приходилось снимать или рвать перед самым финалом. Закидывать под кровать, привычно прятать от Стайлза, и позже, отойдя от сумасшедшего свидания с Каем, ласково обнимать своего настоящего парня, ощущая ляжками мягкий трикотаж простых боксеров, натянутых после душа на те же самые желанные ягодицы.

Дерек заново привыкал к очевидно двойственной, но все так же продолжающейся между ними комедии положений. Раздваиваясь сам и все реже и реже испытывая неловкость от мысли о себе таком – нарочито фетишном, манерном волке, который дуреет от мальчиков в стильном белье и чуть ли его не коллекционирует.

Кай был счастлив.

Дерек, зарываясь лицом в груду испорченных трусиков, перед тем как их выбросить окончательно – тоже.

А Стайлз... Стайлз...

... – И вот захожу я, значит, в аудиторию, ищу списки своей группы, а кто-то кричит – “Стилински!!!”. Оборачиваюсь – опа, Джексон. Ну, тот самый, противный красавчик из параллельного, я тебе про него рассказывал. Оказывается, тоже поступал в этот же колледж, был на моем потоке и даже в группу попал мою. Преследует, что ли? В общем, все равно было приятно увидеть знакомое лицо. А потом мы еще с другими ребятами познакомились, и на следующей неделе договорились куда-нибудь с ночевкой сходить. Ну, типа, в поход... Своей компашкой. Ты же не будешь против? Дерек! Де-рек!!! ДЕРЕК!!!

Дерек очнулся, вздрогнул и осознал, что сидит перед аппетитной горкой блинчиков, с дымящимся кофе в кружке, а Стайлз – утренний, оживленный, полуголый – в одних домашних по обыкновению штанах, сидит напротив него за столом и с увлечением что-то рассказывает.

Стоп.

– Куда сходить? С какой ночевкой? Стайлз?

– С ребятами, – немного сердито повторил его парень, – ты что, не слушал меня? Мы уже обо всем договорились...

– А, да... Ты же еще вчера, кажется, говорил, – Дерек припомнил вчерашнюю их болтовню перед сном, когда он, зарывшись в офисные бумаги, немного однообразно угукал, участвуя таким образом в разговоре. – Тогда мне придется взять пару отгулов, я думаю и ... Нам надо найти палатку, спальники... Куда, говоришь, мы пойдем?

– Дерек, – немного озадаченно пробормотал Стайлз, – ты не понял. Я иду с ребятами без тебя. У нас, понимаешь, своя компашка.

Своя компашка, значит. Ага.

А месяцем раньше – нервные, до трясучки, дни перед последними вступительными. Бессонные ночи, и дело не в сексе, бросьте. Какие-то, страшно представить, баллы и списки неудачников, оставленных на следующий год. Последний экзамен, имя в длинном перечне счастливчиков и... полёт. Чудесное, мистическое чувство парения, когда ты поступил, считай – победил дракона, и впереди еще целых пол-лета, предшествующих неизведанному, непонятному времени, когда все будет уже совсем не так, как в школе. Знакомства, влюблённости, вечеринки. Почти что взрослая жизнь вдали от дома...

СВОЯ КОМПАШКА, понятно.

А вот у Дерека Хейла – своя. Недалекий любовник и золотом расшитые трусы. Еще работа. Престиж и уважение сослуживцев. Неиссякаемая кредитка. Забытые звезды, заглядывающие в окна Башни Темного Властелина. Звезды, которые теперь оказались никому не нужны.

– Дерек! Ну, Дерек! Ну ты что?

Стайлз стоял уже рядом и тряс своего волка за плечо. Взволнованно тряс, тревожно.

– Ты помнишь, я тебе футболку серую дарил? – пряча блестящий, влажный взгляд, отчего-то спросил его Дерек, обрывая какой-то нелепицей их чрезвычайно важное обсуждение степеней свободы Стайлза.

– В обтяжку такую? Да? – неожиданно сразу же вспомнил подарок Стайлз. – Из очень тонкого трикотажа, с какой-то блестяшкой посередине? Под ней еще всегда соски торчали, как у проститута...

Стайлз тихонько фыркнул и засмеялся. А Дерек удивленно поднял на него глаза.

– Ты разве надевал её? Или хоть что-то из того, что я дарил тебе, детка? – спросил так, будто это было самым сейчас важным в их так странно повернувшим на шмотки разговоре.

– А то ты не помнишь, Дер, – недовольно пробурчал мальчишка. И подтвердил: – Конечно, надевал.

И призадумавшись, добавил:

– Кроме, пожалуй, тех, эмм... кружевных... – он запнулся, покраснев, мило, сексуально, жарко, так и не посмев назвать вслух подаренный предмет одежды, расшитый кружевом.

Но Дерек вспомнил.

Это, скорее, была насмешливая покупка назло Стайлзу, и пару раз он пугал стеснительного любовника насильным облачением в кружево, гоняясь за ним по всему лофту и потрясая тряпицей.

– Те кружевные шортики еще живы? – спросил он покрасневшего Стайлза, пока тот смущенно кивал, подтверждая это. И так чудесно, нежно, смятенно произнес, предугадывая желания своего парня:

– Ты хочешь, чтобы я...

– Хочу, – выдохнул Дерек, не понимая, что с ним происходит. – Боже, хочу...

Всё было не так, как с Каем. Они просто пошли прогуляться. В теплую ночь оканчивающегося лета, забыв утренний неприятный разговор.

На Стайлзе были джинсы и простая футболка. И Дерек, часом ранее глядя в щель приоткрытой двери душевой на переодевающегося Стайлза, да просто откровенно подглядывая, уже знал – под простым денимом белые ягодицы мальчишки обнимают воздушные кружева, чуть выглядывая, выдавая фетиши своего хозяина с головой, когда Стайлз размахивал руками в разговоре, не замечая, как ниже и ниже ползет по шелку предательская джинса.

Во взгляде, вишнёвом и сдержанном, открыто читалось – “Если это так важно для тебя...”

И Дерек не мог отказаться: ни от этой уступки своего серьезного, только что поступившего в колледж мальчика, ни от того, что последовало бы за этим дальше.

В темноте спальни белое кружево смотрелось единственно ярким пятном, скрывая всё остальное. Но Дереку не нужно было видеть. Он чуял вслепую яркий румянец смущения на щеках своего парня, его неловкие движения, когда он стягивал джинсы все ниже к лодыжкам и обнажал неприкрытую ничем женственность, насильственно и плотно облекшую его узкие бедра в тончайший шелк.

Дерек, налюбовавшись, как никогда не любовался Каем в таком же, нет, не в таком же белье, просто подошел к Стайлзу, обнял и медленно снял последний покров, опустившись перед мальчишкой на колени. Оставил его голым и по обыкновению смущающимся, будто бы и не были они вместе уже больше года.

– Сейчас я хочу пососать тебе, детка, – признался оборотень, с трудом проговаривая пошлые слова. – Хочу, чтобы ты кончил мне в рот. Потом займусь с тобой любовью. И, кстати, выкинь позже эти трусы, они слишком тебе идут и однозначно будут считаться оружием, которое ты хранишь у себя в шкафу. А это, знаешь ли, противозаконно...

– И сколько вас? – спокойно спросил Дерек Стайлза после секса. – В вашей компашке?

– А... кажется, около десяти человек, если конечно, девчонки не передумают в последний момент, испугавшись нашествия каких-нибудь жуков, – отозвался уставший Стайлз на расслабленном зевке.

– Надеюсь только, что свальный грех и алкоголь не входят в программу, – иронично произнес Дерек и попытался еще раз: – Но если мы пойдем вместе, я смогу проконтролировать процесс...

– Дерек.

– Давно ведь никуда не выходили... Кино про... что там было... не считается, я снова позорно заснул. Твой день рождения мы отмечали с Джоном... А на природе... Знаешь, я уже и не помню, когда выпускал своего волка побегать, рекреационный туризм ему бы не помешал: чип зудит... Кстати, Джексона я, по-моему, знаю.

– Не знаешь, Дер. Он тот еще говнюк был в школе, – с мрачной улыбочкой изрек Стайлз. – И я уже сказал, что еду один.

Дерек молча дышал Стайлзу куда-то в подмышку, а тот не переставал обнимать голову своего волка.

“Тише, тише, большой пес”, – говорила его поза, и жесты, и тихое, спокойное дыхание, – “я всего лишь иду со своими будущими сокурсниками в дурацкий поход”.

– Ты... уверен? – все же спросил Дерек его, – уверен, что я тебе не буду нужен? Там?

Стилински вздохнул.

– Уверен.

И так же тихо дыша в темные волосы своего парня, стал говорить, говорить. Объяснять, как благодарен волку за то, что даже с таким дурным диагнозом он все-таки смог себе позволить обычную жизнь – закончить школу, напиться на выпускном, пусть и с одним Дереком в его машине; поехать в недосягаемый Беркли, толкаться среди таких же нервных подростков, грызя на экзаменах ручку. Что смог даже поступить, при этом неотступно чувствуя твердую руку, которая всегда, даже на расстоянии держала его, не давая упасть в пропасть.

– Ты не вполне осознаешь, Дерек, как постоянно касаешься меня, боясь отпустить.

Дерек изумленно поднял голову, собираясь возразить и тут же осекся – его крепкая ладонь лежала сейчас на запястье Стайлза и стискивала его до красных следов.

– Даже в эту самую минуту, – усмехнувшись, подтвердил Стилински, опуская взгляд туда же. – Поверь мне, тебя я ощущаю даже когда ты далеко. И тебя и твое предостерегающее касание. Я понимаю, от чего ты спасаешь меня каждый божий день, и самое парадоксальное, что и от себя тоже, сдерживаясь. Иногда мне кажется – ты спасаешь нас обоих...

– Так может, будет лучше, если я поеду с тобой? – опять смешно и по-детски проныл Дерек, уже понимая, что на эту мольбу скажет ему Стайлз.

– Не лучше. Ты очень щедро подарил мне ту жизнь, что я сейчас имею. Но...

...”места в ней тебе нет”.

Обидные слова не прозвучали, конечно же. Да и не так обидна была эта очевидная правда.

Научная её начинка упрямо сообщала жестокие факты – Дерек все еще является катализатором, отрицательным триггером, вживленным Стайлзу в подкорку условным рефлексом, который может сдетонировать в любую секунду.

Дерек – пожизненное лекарство домашнего применения, не рассчитанное на публичность, о чем неоднократно говорил когда-то давно Дитон, а сам оборотень не особо расстраивался тогда, занятый в мыслях своим новым любовником, предпочтительно голым, которого не планировал вообще-то в первое время выгуливать где-то еще, кроме как в спальне.

Но мир огромен. И даже маленький, провинциальный Бикон-Хиллс вдруг растянулся в представлении Дерека бесконечным пузырем, вмещая в себя настоящую вселенную, готовящуюся поглотить Стайлза Стилински с потрохами.

А потом Дерек понял, что это цена.

За молчаливое терпение, за молчаливые вздохи, невысказанные упреки, за красные отметины, за синие тоже; за то, что провалы, такие краткие поначалу, теперь становились всё дольше, всё длительнее...

И зря Дерек скрывал свои эксперименты: с трусами, с поркой, с немыслимо грязными играми – Стайлз был бы не против, обретя большее.

Стайлз точно позволил бы играться им двоим и дальше, наверняка сказав извечно ироничное: “Ты только шкурку не особо мне порть, а так... пожалуйста, милый, разве есть у меня выбор?”

Дерек получал двойную дозу Стилински. Кай – золотые трусы.

А Стайлз хотел всего лишь самостоятельно сходить в поход.

– Если почувствуешь, что теряешь себя, жми... – напутственно произнес последнее, что нужно было оговорить, Дерек.

– ... тревожную кнопку, я помню, – отозвался Стайлз тут же. – Но все будет хорошо, Дер, я уверен.

Проблема выбора расцветки интимной тряпочки вдруг предстала перед Дереком во всей своей красе – пошлой и незначительной. Наверно, он совсем был плох, раз удовлетворял жажду жизни такими смешными мелочами, глупо пропустив момент, когда у Стайлза появилась своя компания, свои развлечения, своя жизнь.

И в те одинокие два дня, когда Стилински путешествовал по окрестностям, Дерек даже успел записаться на прием к какому-то психотерапевту, проигнорировав свои довольно-таки неплохие знакомства в среде психиатров.

Накануне думал, о чем будет говорить, лежа на кушетке, и картина складывалась так себе – тема трусов, да и любого фетиша, она была гадостной, банальной. Присущей зажравшимся богачам именно из таких вот, роскошных высотных кварталов, которым приелась простая радость жизни.

Он оправдывал себя тем, что просто приспосабливался к обстоятельствам, которые позволили ему наконец не выглядеть негодяем, использующим второго мальчика. Его деньги могли сделать хоть кого-то счастливее, и глядя в горящие глазенки Кая от последнего своего подарка, Дерек ощущал чуть ли гордость за себя такого... щедрого и разностороннего, и еще – немного стесняющегося неизвестного себя, научившегося извлекать наслаждение из происходящего.

С Каем Дерек вынужденно стал другим, перестав подстраивать мальчишку под себя. Мимикрировав под его потребности и, бог с ними, такие пидорские радости, от которых раньше его тошнило.

Если бы Дерек только мог не быть чрезмерно сложным рядом со своими мальчиками!

Но простоту он выбирать не имел права, даже зная, что выбрал бы именно её. Простого влюбленного Дерека Хейла, как и простого своего Стайлза, которому никакая красивая обертка была не нужна, а больше шло быть просто голым.

Они, Стайлз и Кай, оказались такими разными, что кружилась голова. Та самая, крепкая, волчья. В одной половине которой теперь навсегда поселились воспоминания, не изгоняемые никак, о пройденной эре поклонения великому фетишному богу, а в другой – презрение к самому себе, раздваивающемуся, и очень рьяно оберегающему настоящего Стайлза – того, кто не нуждался в сомнительном счастье быть постельным извращенцем.

Поэтому Дерек и удивился, когда в очередной вечер, за процедурой чистки зубов, совместной, конечно же, он так и не смог стянуть со своего парня пижамных штанов, в которые он вцепился рукой намертво: раньше они в сопротивление не играли.

– Ну дай, – тянул оборотень, уже прекрасно чуя носом запах, сопровождающий начавшийся процесс возбуждения своей пары. – Или ты хочешь, чтобы я порвал их на тебе, детка?

Силы, брошенные организмом на то, чтобы в штанах появился этот милый колышащийся бугорок, совсем истощили ресурсы Стайлза, и под натиском возбужденного волка ненужный покров был сорван.

Голый, бесштанный Стайлз уже не возражал – охотно отвечал на поцелуи, подсаженный Дереком на стиральную машину и понятливо раздвигающий для него ноги, между которых... Вах!

– Мальчик мой, – выдохнул Дерек пораженно, проведя пальцами по внутренней стороне бедра любовника, – ты все-таки решил меня удивить?!

Стайлз только хмыкнул в сторону, немного смущаясь чрезмерно яркого света в их душевой, когда Дерек еще шире развел ему колени.

Промежность сияла младенческой гладкостью. Не только яички, но и пах, и сладкое местечко возле ануса были побриты с яростной скрупулезностью. Скорее всего побриты, хотя Дерек, приглядываясь, мог бы поспорить – некоторые места явно познакомились с восковыми полосками, которые, как говорят девчонки, срывать вместе с волосами, эпилируя себе все подчистую, ужасно больно.

Волк проехался ладонями по всему паху Стайлза, поласкал мошонку, погладил член, проверил наличие колкости против роста волос, ощущая лишь шелк юной кожи и, не имея сил сопротивляться, рухнул на колени перед своим голеньким любовником. Голеньким во всех смыслах.

– Буду вылизывать тебя, маленький лысый выдумщик, пока не кончишь от моего языка, – пообещал он ему и принялся за дело.

Прелесть юности в её относительной бесполости. Парадоксально, но это так. Побрей мальчишку ТАМ начисто, надень розовое белье, хлопковое, будто бы купленное в отделе для детей, и сзади юноша будет неотличим на вкус от девушки. Если закрыть глаза, тактильная проба собьет с толку. Кожа покажется атласом – живым и горячим. И только слабые подрагивания брутально восставшей плоти непосредственно по соседству, они выдадут пол стонущего сейчас под ласками прекрасного существа.

Дерек вылизывал Стайлз тщательно и закрыв глаза. Не то, чтобы он желал представлять его девчонкой, да и трусиков с розовой каемкой ему не надевал, но волшебство гладко проэпилированной кожи дарило его языку блаженство, какого он и не представлял. Он терся щекой о мягкие яички, царапал их щетиной, балдел от голых безволосых складочек паха и мокро вел дорожку слюны вверх, к пупку, дивясь на отсутствие привычного ровно подстриженного кустика лобковых волос.

Стайлз, поначалу зажимавшийся, теперь сидел смирно и не протестовал, когда Дерек властной рукой поднял его пятки повыше, задирая свесившиеся с машинки ноги, и открыл себе доступ к повлажневшей от пота дырочке, сияющей той же начисто побритой кожей даже у самых морщинок.

Лизать там любовника выходило настолько скрипуче, что вскоре Дерек почувствовал, как краснеет обработанная его языком раздраженная кожа, и Стайлз пытается увести бедра от колкой ласки.

И все же он кончил. Никуда не делся. Но отчего-то смотрел после всего на волка снисходительно-жалостливо, стискивал коленки, пряча между ними распаленную массажем промежность.

Тихо и покорно лежал на боку уже в их спальне и принимал в сжатые свои ягодицы скользкий кнот оборотня. Дерек вводил его в любовника медленно и осторожно – узел набух в полную силу еще в процессе минета, а вот сдуваться никак не хотел. Стайлз позволил унести себя на руках на кровать и, как был – зализанный насмерть, со своей же размазанной спермой между ног, был уложен волком в эту интимную позу. Дерек пристроился сзади, терся членом о белые половинки мальчишки, тактильно обозначая, что трахать будет уже с узлом и, угадывая в молчании согласие, тихонько проталкивался внутрь.

Чуть приоткрытый из-за насильно отодвинутой ягодицы анус Стайлза блестел от размазанной по нему смазки оборотня, бликовал даже в неярком свете ночника своей голой, гладкой кожей и, может, именно от этого возбуждение Дерека никак не хотело принимать человеческие формы – отзывалось по-волчьи все более сильным набуханием красной горячей шишки, которая уже вот-вот готова была проникнуть в отверстие, жестоко сминая натянутые стеночки сфинктера своим объемом.

Стайлз стонал от несильной боли, но позволял растягивать себя максимально, а Дерек старался быть нежен и аккуратен, чтобы не дай бог не превратить этот секс в свидание с Каем. Хотелось видеть именно Стайлза, такого непохожего на себя, напоминающего голенького мальчика из дешевой порнухи.

– Мне очень нравится, – прошептал волк в розовое ухо любовника, намекая на гладкость и шелк, о который терся сейчас своими яичками – член зашел полностью и с узлом.

Движение Дерек замедлил – дал Стайлзу привыкнуть к объему кнота, и только через минуту стал тихонько подрагивать бедрами, трахая мальчишку мелко и часто, тут же изливаясь в него горячим семенем.

– Тебе приятно, детка? Так? – спрашивал заботливо и всовывал руку между их телами, оглаживал мокрую, скользкую ягодицу любовника, чуя как Стайлз все еще морщится на его распухшем узле.

– Непривычно, – как-то странно ответил тот и снова поморщился.

– Ты просто отвык от узла, – усмехнулся Дерек ему в затылок, пообещав, – но скоро станет хорошо, ты же знаешь. Если как следует потрешься изнутри об него попкой...

Опасная пошлость вылетела сама собой, но Стайлз будто бы не заметил.

– Я не про узел, Дер, – с грустным смешком выдавил из себя он. – Непривычно видеть тебя таким... вожделеющим.

– Плохо же я тебя трахаю, раз в процессе ты оперируешь сложными терминами, – недовольно простонал Дерек и, наверно, сразу же выдохся от произнесения столь длинной тирады – уткнулся в лопатки пары, не сдерживая новых стонов, надеясь только на то, что и Стайлз тоже ощущает, как бьют в него горячие струйки обильного эякулята волка.

– Ты, кстати сам виноват, – сказал позже Стайлзу он. – Тебе раньше не приходила в голову идея побриться... ТАМ. Я видишь ли, безусловно от увиденного ошалел.

Это был комплимент. И он был бы засчитан, если бы Стайлз отреагировал правильно – захихикал, потерся бы ласково о все еще прижимающегося к нему любовника... Но он только грустно вздохнул, будто бы Дерек силой заставил его взять в руки восковые полоски и содрать всю растительность на попе до единого волоска.

– Я просто не ожидал от тебя, Стайлз, – настороженно пробормотал Дерек, перед которым уже мелькала догадка; истина, стоящая за всей этой игрой с бритвой.

– Я, знаешь, тоже не ожидал, – проговорил Стайлз быстро, и Дерек уверенно развернул его лицом к себе.

Догадался, и как позорно поздно!

– Это не ты, верно? – спросил жестко, сметая тоном своим их расслабленное успокоенное настроение валяния после секса. – Не ты себя там побрил?

Теперь Дерек понимал. Неловкость, упрямо висящую между ними весь секс. Она была порождением странной ситуации, когда ты при своем парне делаешь интимный комплимент другому и глупо улыбаешься при этом ему в лицо – “А что такого-то?”.

– Ты правда подумал, что я буду заморачиваться с воском, когда у меня на носу первая курсовая? – ковыряя пальцем наволочку, спрашивал Стайлз своего волка, больше всего на свете будучи разочарованным в том, что тот так и и не смог различить – впервые – их двоих.

– Я не... думал, – только и смог сказать Дерек, прокручивая все варианты, все возможности, КОГДА Кай смог бы учинить над телом Стайлза акт насильственной эпиляции.

Они виделись с Каем примерно раз в неделю.

Они больше не разлучались даже на десять минут – Дерек не рисковал оставлять мальчишку одного.

Они всегда занимались одним делом на двоих, весьма приятным, и точно так же, как и год назад, исправно возвращающим волку его мальчика.

Схема работала. До сих пор.

– Когда это случилось, Стайлз? – спросил Дерек своего парня, уже поняв, что эволюция его двойника сделала новый виток, и теперь они в еще большей ловушке, чем прежде.

– Вчера, – Стайлз робко посмотрел на своего посерьезневшего парня. – Ты позвонил мне из офиса, помнишь? А очнулся я в ванной. Уже таким. Полностью голым.

Дерек долго орал.

Несдержанно облаивал своего сжавшегося в комок мальчишку, будто бы он был виноват в побеге каторжника. В этом бунте своего двойника, который наконец вырвался на волю, каким-то образом перестав нуждаться в катализаторе.

Хотя Дерек не мог обманываться – территорией их нездоровых отношений уже давно стали эти самые стены. Весь этот лофт, он был пропитан вожделением зверя почти буквально.

Пахло двумя самцами, немного неправильно на взгляд консервативного общества и, все же – откровенно сильно. Влюбленно.

Два тонких шлейфа двух разных одеколонов витали в воздухе – пряный древесный, приглушенный нотами лесного мирта – Дерека, и свежий, цитрусовый, морской – Стайлза.

Более интимные запахи были различимы лишь волчьим нюхом, и они действовали на подсознание словно невидимый клинок, всегда настраивая на следующий секс, будя заложенные даже в человеке звериные инстинкты к половому акту, пусть и не для размножения...

И фотографии... Наверно, Каю хватило всего лишь одной, той, где Дерек с голым торсом обнимал Стайлза сзади – классическая до банальности поза всех влюбленных – стискивал ему шею предплечьем, мелькая половинкой счастливого лица и зная, как день – его мальчишка солнечно улыбается на ласку, немного смущаясь подсматривающего за ними объектива.

Жилище их, как ни крути, было напихано маленькими ядерными бомбами, одна из которых рванула в отсутствие уже ненужного для превращения хозяина...

– Ты должен был сказать мне сразу, – почти угрожающе прорычал Дерек своему парню. Больному парню. – Ты должен был отметить время, на сколько отключился, хотя бы примерно... Ты должен был...

– Дерек, – оборвал его Стайлз, – ты говоришь сейчас, как врач. Но ты не врач. Ты просто мой испуганный насмерть парень.

Эта бьющая наповал проницательность ударила Дерека внезапно, наотмашь и заставила-таки замолчать. Стайлз был прав. Было страшно.

– Я не хотел пугать тебя, Дер, – признался он смущенно, – то, что ты так перевозбудишься от меня, побритого, я как-то не подумал.

– А что ты подумал? – зло парировал Дерек.

– Что, может, это случайность, которая не повторится в ближайшее время, – пожал плечами Стайлз, объясняя неожиданное появление двойника, – что я наверно зря так долго рассматривал наши фотки и фантазировал о...

– О чем?

– Неважно. Важно, что это не случилось в колледже, например. И вряд ли случится. Так Дитон говорил. И кстати, если тебе нравится моя новая интимная стрижка, я готов... ну, ты понял – готов брить там ВСЁ.

О, господи. Какой дурачок, покачал головой Дерек. При чем тут побритая попа? Но кивнул, не смея нарушить запрет и высказаться насчет Кая; насчет того, что дрянной мальчишка наверняка будет только рад, если поймет, насколько Стайлз легко и покорно перенял навязанную привычку.

Жутко хотелось позвонить Дитону, промямлить уже не привычное “Все хорошо”, а завыть прямо в трубку, обозначая свои печали простым обреченным звуком собачьего воя. Но разве Дерек внял голосу разума, глупый влюбленный волчара? Ему оказалось легче поверить своему парню, который со странным спокойствием и обреченностью принял новые правила игры, засчитав их случайностью.

Но ведь случайности, Дереку ли не знать, всегда имели свойство повторяться. И Кай не заставил их долго ждать. Он появился без спроса, когда оборотень был на работе, а Стайлз...

Стайлз встретил его в темной гостиной всхлипывающим и потерянным.

– Дерек, – тихо позвал он, – Дерек.

Волк кинулся к нему, попытался обнять, но мальчишка отпрянул, скривившись от боли.

– Пожалуйста, не трогай меня, – попросил и тут же зажмурился от включенного света.

– Он снова... снова что-то сделал? Без меня? – спросил Дерек понятливо, в уме отсчитывая дни от прошлого инцидента.

– Только Дитону пока не звони, – всхлипнул Стайлз.

Вот как – “пока не звони”.

Стайлз был почти что в шаге от капитуляции.

– Что. Он. Сделал, – с угрозой прорычал волк, понимая, что никоим образом не сможет физически наказать Кая, второго мальчика, живущего в этом же теле.

– Он...

– Покажи, – потребовал Дерек, не представляя, ЧТО увидит.

А Стайлз, не сопротивляясь приказу, молча встал с дивана и принялся расстегивать свою клетчатую рубашку. Под ней стройный торс облегала белая майка, на которой внезапно одальтонивший Дерек, будто бы настоящий пес, видящий мир лишь в черно-белом цвете, усмотрел два черных расплывшихся пятна с нечеткими контурами. Они пахли плохо, очень плохо по меркам зверя, но то, что увидел Дерек под ними, когда Стайлз стянул с себя майку, выглядело еще хуже.

– Боже, детка, – выдохнул он пораженно, – я его точно убью!

– Не перестарайся, Дер, против двоих я точно не выстою, – саркастично отбил Стайлз, и Дерек понял, о чем он, когда Стилински защитным жестом стыдливой девчонки прикрыл руками свои маленькие окровавленные соски, с еще стекающими вниз по ребрам каплями всё прибывающей и прибывающей крови.

====== XIV. ======

“Пирсинг в домашних условиях – это просто” – гласила надпись, декорированная потеками крови.

Сайт нашелся в истории браузера, едва Дерек её копнул. То есть, маленький мерзавец даже не думал скрываться и подчищать за собой кровавый след. И теперь Дерек со злостью вглядывался в экран ноута, рассматривая кричащий какими-то бунтарско-подростковыми лозунгами сайт. Надеясь лишь на то, что его создатель, наверняка малолетний, уже сдох в мучениях от сепсиса.

– Ты знал, что ему нравится такое? – спросил из-за спины загробный голос реанимированного наспех Стайлза.

Дерек пожал плечами:

– Я мог только предполагать. Но не предполагал.

– Он что, даже не говорил с тобой об этом? – у Стайлза нехорошо зазвенел голос.

– О чем – об этом? О модных дырках в твоем теле? Мы не особо разговариваем с ним, детка, если ты забыл, – немного нервно ответил Дерек. – Твоя вторая эмм... половинка, знаешь ли, зациклен исключительно на сексе. Впрочем, я тебе говорил.

Дерек не помнил – говорил он на самом деле или нет. Было уже не важно. Масштаб новой катастрофы был впечатляюще кровав и предполагал не деликатничать друг с другом – говорить всё, как есть. За исключением некоторых постыдных для Дерека моментов, где фигурировали сверкающие до рези в глазах трусы.