Текст книги "Моя прелесть (СИ)"

Автор книги: Lieber spitz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

Это что-то было коленкой Дерека. Она была волосатой, твердой и вряд ли являлась его эрогенной зоной, но как только Стайлз сам, по собственной инициативе прижался к ней ягодицами, у просыпающегося Дерека тотчас же встал.

По утрам и так наступает эрекция. После тридцати она уже не такая выраженная, как в шестнадцать, и очень сильно отличается от состояния, когда трахаться хочется просто невмоготу.

Утренний стояк – ленивое, еле ощутимое напряжение. Оно просит плавных движений руки под одеялом, которые могут вовсе не кончиться оргазмом. Сегодняшний был – нечто другое, имя чему – желание, жгучее и невыносимое на фоне произошедшего воздержания при наличие рядом доступного объекта для секса.

Эта спонтанная прелюдия грозила им окончательным грехопадением, но Стайлз вдруг собственническим жестом, да почти эгоистичным, схватил под одеялом руку полусонного Дерека, потянул её куда-то вглубь своего кокона, положил на твердый бугорок в трусах, молчаливо попросив о той простой ласке, с которой три дня назад и началась заново их новая, осторожная постельная жизнь. Сам тоже нащупал стояк своего парня и ладошкой нырнул к нему в трусы.

Было не очень удобно, жарко, потно, и руки их постоянно путались. Стайлз не поворачивался, не хотел смотреть на изменившееся полуживотное лицо Дерека. Он с шумным дыханием работал рукой, стараясь не сбиваться с ритма и сам толкался в кулак оборотня. Очень сосредоточенно и целенаправленно приближая их двоих к финишу.

У Дерека в глазах потемнело от того, как же было ему всего этого мало. И все же организм, как ненормальный, умолял не останавливаться, не прерываться на нежности, на какие-то ласковые словечки, которые любил он шептать Стайлзу по утрам раньше, а еще раньше – по ночам Каю. Те слова, в ночном их варианте, просились на язык еще как для дополнительной мозговой стимуляции, и Дерек крепко зажмуривался, чтобы не ляпнуть что-нибудь эдакого; представлял себя совсем юным, совсем неискушенным в постельных играх, когда имели значение только качественные, бессловесные, не нуждающиеся в грязных комментариях подмахивания любовника.

Оргазм случился у него первого, и Дерек впился в подушку клыками, чтобы не поранить плечо Стайлза. Хотя понимал – дело не в боли, от которой он бережет своего мальчика, а в том, что столь темпераментное проявление чувств наверняка может потревожить что-то там в глубине его сознания, вызвав, будто заклинанием, Кая.

Подушка забилась в рот, гася чрезмерно громкий стон, а член еще долго дергался в припадочных спазмах, пачкая руку Стайлзу, пачкая простыни и нижнее белье...

Кай не появлялся. Видимо, совместная мастурбация не была интересна маленькому сучонку так, как более изощренные эксперименты Дерека с ним в постели. И Дерек, мгновенно отойдя от собственного, только что полученного удовольствия, тут же получил удовольствие не менее острое, пронаблюдав сладкую дрожь любимого под своей работающей рукой.

Перепачканные в сперме друг друга, они с дурацкими улыбками пошли в душ вместе, и Стайлз впервые за все время был весел и смешлив. Он стал самим собой, обрадовавшись, как ребёнок, малости, разрешенной для них с Дереком чудовищем, засевшим где-то далеко-далеко в его голове.

Волк внутри Дерека ликовал тоже. И Дерек понимал – раз он позволил ему такое, то зверь не остановится. Он будет пытаться обладать и дальше. Так, как было у них еще несколько недель назад. И это не будут акты совместной мастурбации, волк не потерпит издевательств над собой, он должен будет взять свою пару так, как положено. По-взрослому и до конца. И это всего лишь вопрос времени.

Стайлз больше не протестовал, когда Дерек к нему прикасался. Он боязливо вел плечом, чуя теплые пальцы, поглаживающие его в районе шеи. Убегая на учебу, отвечал смазанным поцелуем, поспешно клюя Дерека в щеку на пороге. Вечерами же старался не светить обнаженными участками тела, выходя из душа. Но глупо было думать, что совместный сон в одной кровати не приведет их к очевидному сексу.

Дерек бы продержался и дольше, чем три дня, он никогда не считал себя несдержанным, невоспитанным псом, готовым покуситься на партнера для удовлетворения лишь своих интересов в постели. Он пытался защищать Стайлза от самого себя. И, да, спал с ним, дурак.

На следующую ночь Дерек проснулся в самый глухой час, почуяв страшный зуд в кончиках пальцев. Дрожание усилилось, когда рядом заворочался спящий мальчишка. Дерек поспешно отвернулся от него, зажмурился, силясь заснуть снова и провалился в какую-то бездну, еще не понимая, как волк забирает последние крохи его разума, подчиняя себе и перехватывая контроль.

Восстановить последующие события было делом непростым, как Дерек ни пытался. Он, кажется, громко стонал, корчась на простынях, сбив с себя одеяло. Он рвал на себе белье, и простой хлопок трещал с ужасным звуком, пострашнее того, с каким рвалась под его когтями собственная кожа.

Трансформация началась внезапно, непредсказуемо. Она в мгновение стала неподвластной хозяину и включила механизм встроенной защиты. Чип раскалился под кожей плеча в секунду и послал в беснующееся тело первый разряд.

Думал ли когда-нибудь Дерек, что будут его усмирять, как дикого пса, с помощью электрической плети? Такой позор не представлялся ему в самых страшных кошмарах. Но впереди был кошмар еще более страшный. Более... мистический.

Дерека било ударами тока, а рядом с ним метался по кровати испуганный, только что проснувшийся мальчишка.

– Дерек, что? Что? Что происходит? Что с тобой? Дерек? – почти кричал хриплым со сна голосом Стайлз. – Тебе больно? Это же он? Твой... чип? Да? Почему? Почему он сработал?

Дереку не хотелось объяснять. Хотелось, чтобы Стайлз заткнулся, спрыгнул с кровати и бежал. Вряд ли ему удалось добраться хотя бы до гостиной – волк не позволил бы уйти, догнал. Да и сам факт этой бесполезной заботы, он доказывал – Стайлз не боится оборотня, пытается помочь. И вероятно именно это спасло Дерека от страшного позора, когда от криков намечающейся жертвы, пусть от криков испуга, а не боли, чип посылал в командный центр сигнал, и оттуда присылали группу крепких парней для физического усмирения.

Это еще практиковалось. В тюрьмах. В гетто. Центров осталось мало, и все же они были. А раз чип был вживлен, то Дерек был точно приписан к одному такому.

Стайлз не кричал и не звал на помощь. Он, дурачок, хотел помочь сам.

– Что мне сделать, Дерек? Чтобы прекратить это? Что? – задавал и задавал он глупые вопросы, уже понимая причины внезапного бешенства своего парня-оборотня.

– Уйди! Убирайся!!! Ну же!!! – кричал Дерек, корчась от нового разряда.

Стайлз и не думал его слушаться. Сидел рядом на кровати, трясся и не уходил. И тогда Дерек сдался.

– Иди ко мне... – прорычал-просипел, превозмогая боль. Превозмогая себя самого, который хотел, несмотря на жжение во всём теле, действительно желал только одного – повалить свою пару на кровать, подмять под себя и отыметь по-животному.

– Может, не надо? – тихо пробормотал мальчишка. – Может, поговорим?..

Он смотрел не в лицо. Испуганно направлял взгляд вниз, на порванные боксеры оборотня, из которых вываливался мощным бугром налившийся член с переполненными яйцами чуть ниже. На члене влажно поблескивала все увеличивающаяся шишка – кнот – который Дерек все два месяца их отношений не осмеливался распускать внутри Стайлза. Берёг его, берёг Кая, хоть тот и кричал, даже в их первый раз, чтобы волк даже не думал жалеть его задницу.

Дерек позволял шишке набухать вполсилы и в самые жаркие ночи, когда Кай был уже растянут достаточно, массировал ему натруженные края отверстия небольшим текущим уплотнением.

Сейчас же узел был напряжен максимально, и Стайлз с ужасом смотрел именно на него.

– Пожалуйста, не надо, – еще успел он проговорить бесполезную просьбу снова, как Дерек, блеснув в свете ночника серебристой шерстью на загривке, с рыком повалил его на матрас.

Дерек, ни разу не ощущавший в своей заднице ничего толще пальца, никогда не мог понять, как мальчики под ним принимают такие объемы плоти. Это всегда завораживало, превращая пассивных партнёров в неких удивительных волшебных существ, которые ради другого человека, да ради него, например, могли трансформировать свое тело под его потребности. Могли предоставить ему непредназначенное для вторжения отверстие и еще наслаждаться этим.

Дерек всегда любил смотреть, как член его растягивает тугие дырки, как натягивается тоненькая кожица, в обычном своём состоянии собранная в коричневато-розовые морщинки, вокруг его толстого ствола, и как этот ствол выворачивает при особо жестких движениях бедер колечко сфинктера наружу.

У Стайлза не было анального секса очень давно, поэтому его анус чуть не скрипел под нажимом, когда оборотень без приготовлений толкнулся в него членом.

Дерек не стал ласкать лежащее на животе под ним тело. Стайлз и без этого был возбужден еще как. Он не хотел такого бурного секса только лишь по одной причине – боялся уплыть туда, где ничего не вспомнит. Но выбора у него не было. У них не было выбора.

Чип успокоился наконец, считав химические показатели взбесившегося организма правильно, и теперь проснувшегося волка одолевало невыносимое желание совокупления. Чисто животный инстинкт, с которым шутить не стоит.

Чтобы войти побыстрей, Дерек развел Стайлзу ягодицы руками, растянув и розовую дырку, обильно сплюнул туда и ввел головку, нависнув над мальчишкой на руках. Стайлз глухо застонал и дёрнулся. Было, наверно, больно. Но не так, когда пенис Дерека вошел почти до конца, остановив движение вглубь и дело дошло до узла.

Вставлять сам узел было неправильной, мучительной практикой, да почти наказанием, потому что диаметр его намного превышает диаметр самого члена, но Дерек уже не мог остановиться. Он не собирался жалеть мальчишку, сорвавшись в свое животное состояние так внезапно; став зверем, выпустив на волю свою вторую сущность.

Разве понимал он, как сильно сейчас напоминал самого Стайлза, странного душевнобольного мальчика с двумя личностями внутри хрупкого тела?

Дерек не осознавал этого, медленно вдавливая кнот в извивающегося под ним любовника. А Стайлз стал кричать. Пока еще тихо и неразборчиво. Он умолял волка остановиться, и было непонятно – почему. От боли или же от страха быть вновь потерянным в своём чертовом, безумном зазеркалье? Дерек, анализируя после этот ужасный случай своего срыва, считал, что именно доставляемая боль могла отрезвить Стайлза, не дав сорваться в собственное безумие и в этом виделось некое избавление от перевоплощения мальчишки, от появления его двойника.

Но Стайлз кричал не от боли и страха. Дерек понял это, когда зарылся рукой под его живот и нащупал твердый эрегированный член.

Нельзя насиловать человека и этим доставлять ему удовольствие. Нельзя делать больно и заставлять кричать от наслаждения. Или... можно.

Дерек с возрастающим ужасом схватил его за шею, почти душа, и вывернул лицом к себе насколько это было возможно.

Половинка бледного овала была в слезах. Пятна на коже щеки – ярко-красными, неприглядными. Длинные ресницы Стайлза торчали мокрыми иголками, красиво, по-девчоночьи обрамляя темно-вишневый глаз, который косил сейчас на Дерека почти что насмешливо.

Дерек наугад толкнулся сильнее, вгоняя еще больше уплотнившийся узел в дырку, растягивая её сильно и на пределе возможностей. Он не отрывал взгляда от лица своего парня, считывая малейшие изменения, желая их видеть, запечатлеть в памяти, запомнить момент метаморфозы, пока сам был способен соображать. И эта способность волчьего, затуманенного желанием мозга улетучивалась с каждым миллиметром, на который продвигался его огромный узел внутрь мальчишки.

Когда он с влажным чмоканьем полностью вдавился в Стайлза, Дерека накрыло оргазмом. Первый раз таким, всего лишь от одного тычка в задницу партнера. Он бился внутри тела, выворачивая слизистую Стайлза наружу, и крепко держал его за шею, не позволяя отворачивать лицо. На нем вскоре застыло странное, небесно-отстранённое выражение, появляющееся в минуты сильной боли, которую невозможно терпеть. Стайлз шарил рукой позади себя, пытаясь достать то, что таранило его задницу и одновременно подмахивал. Делал это как будто во сне. Потом ресницы его затрепетали, зрачок расширился до ненормальных размеров, глядя в какую-то только ему видимую пустоту, и рука, которой Стайлз отбивался, перестала отбиваться, упав на простынь плетью. Мальчишка издал протяжный, чувственный стон и собственноручно развел свои сжимающиеся еще секунду назад ягодицы руками. Дерек опустил взгляд туда, вниз, сходя с ума от развратной картины, вбиваясь уже нечеловечески сильно и глубоко повторно набухшим членом, и снова перевёл взгляд на лицо мальчика.

– Блять, как же давно ты меня не трахал, Дер, – сказал этот мальчик похабным голосом. – Как же... больно! Как хорошо!..

Дальше Дерек не хотел слушать, потому что заранее знал, что услышит.

Он узнавал эти интонации, эти фразочки и пошлые словечки. Вслушивался в обертоны изменившегося голоса, понимая – ему нравится. Ему тоже хорошо. Не понимал лишь – от чего. Возможно, от всё сгущавшегося в спальне специфического запаха анального секса – немного грязного из-за очевидной причины, но и сладкого тоже. Этот запах, мясной, плотный, он ясно отражал происходящее между ними физическое действие и нравился волку безумно. Член находился в тугом кольце растянутого ануса по самое основание, а кончиком буравил яркую слизистую кишечника – мягкую и податливую, становящуюся сжимающимся туннелем, когда любовник под ним приближался к своему оргазму, и все его внутренние органы начинали неистово пульсировать.

Это просто секс, уверял себя Дерек, уже кончивший раз и сейчас позволявший себе просто поиграться с натертым анусом любовника, вытягивая из него свой так и не сдувшийся узел с громким непристойным звуком.

– С-сука-а-а... – шипел под ним мальчишка, сам насаживаясь на выдернутую из его внутренностей шишку, чем совершенно точно делал себе больно. – Еба-ать, как хорошо!..

Себя ненавидеть было бессмысленно. И наслаждаться, забыв всё, не получалось тоже. Дерек не мог выбрать ни одну из столь полярных эмоций, когда под ним был его мальчик. Его второй мальчик, с дьявольской яростью отдававший ему своё тело.

Кончал Дерек повторно долго и уже не так бурно. Скорее, просто выплескивал накопившиеся запасы спермы, её излишки в подходящий резервуар. Метил изнутри пару и чувствовал, как вновь возвращается в человеческое обличье.

Мальчишка был всё еще возбужден. Он требовательно ерзал на спадающем узле, да еще болтал, не затыкаясь.

– Мне кажется, ты очень давно не был со мной, Дер. Так долго заставил ждать. А я, знаешь, соскучился.

“Это всего лишь секс, животные инстинкты” – продолжал успокаивать себя Дерек, переворачивая Кая к себе лицом, видя, как лицо это неуловимо изменилось от смены личности.

А маленький монстр не унимался.

– А мне понравилось с узлом, хотя было чертовски больно, – сказал Кай, демонстративно разводя колени, показывая себя и свою натруженную дырку. – Сегодня ты почему-то не побоялся сделать это. Понял, наверно – как мне нужно, чтобы...

Он не успел договорить, Дерек сжал в пальцах его горло, заставив захрипеть и выгнуться еще больше. Склонился к напряженному члену, взял в рот, шаря другой рукой между ягодиц мальчишки и стараясь не слушать.

– Давай, Дер, не стесняйся, не для того я ждал так долго, и так... скучал... Черт... Соси... Да... Еще, милый... Вставь пальцы глубже... Да... Да...

Как можно было давить из себя все эти пошлые указания, когда на шее все сильнее сжимались пальцы, Дерек не понимал. Не понимал и излишней говорливости своего любовника и с ужасом чувствовал, как именно от этой болтовни у него снова встаёт. Наводит на мысль отыметь его снова. Именно его. Уже не прикрываясь лживыми мыслями о том, что все это – просто секс.

Если бы он мог произнести это, Дерек бы произнес. Признался бы поганцу, что тоже рад его видеть. Но слава богу, рот был занят членом Кая, и Дерек так и не сказал ему, что тоже скучал. Борясь со страхом, с усиливающимся чувством совершённого предательства по отношению к Стайлзу, он сходил с ума, думая о ненавистном Кае, вставшим между ними. О Кае с телом Стайлза, которым двойник так бесцеремонно распоряжался. Дерек старался не думать о том, как будет Стайлзу больно наутро; как снова они поругаются и ему придется выгораживать себя, прикрываясь волком, объясняя Стайлзу очевидное – нельзя было держать зверя голодным. Но и оправдывать себя фактом своего полуживотного происхождения он тоже не мог. Всю жизнь боролся за равное отношение к себе подобным, и надо же, сейчас трусливо позволял себе прикрыться серебристой шкурой...

Член в горле задёргался, Дерек усилил нажим языка и подключил руку. Кай извивался под ним, а на его освобожденной шее начинали проступать синие пятна, четыре с одной стороны и одно, крупнее и ярче – с другой. Дерек же, не обращая внимания на свой стояк, решительно прервал минет и стал дрочить только рукой. Легонько похлопывал поджавшиеся яички Кая, даря им краткие вспышки боли от ударов, и снова смотрел, не отрываясь, на изломанные линии лица приближающегося к разрядке любовника.

– Кончай, дрянь, кончай, кончай же! – шептал, уже не боясь быть услышанным, зная, что ругательство воспримется Каем правильно.

Оно, это дрянное слово, лишь приближало его к финишу, и он застонал от фразы Дерека сладко и предвкушающе.

А Дерек все бормотал и бормотал, называя Кая разными непристойными кличками, пряча за ними только что осознанную истину.

– Я ненавижу тебя, – рычал он, – маленькая, похотливая сука!

“Я люблю тебя!” – пело внутри.

– Еще раз появишься, и затрахаю до смерти! – продолжал он, смотря на то, как от его бесполезных угроз тонкие струйки спермы фонтанчиком выплескиваются из члена на живот мальчишки.

Как глаза его, зажмуренные еще минуту назад, распахиваются и он приподнимается на локтях, пытаясь увидеть всё то, что Дерек делает рукой. А потом голова его бессильно откидывается назад, открывая беззащитную шею с темными пятнами на ней и Кай стонет. Стонет другим, жалобным голосом, умоляя остановиться.

У Дерека болело всё тело. От пытки разрядами, от выматывающего секса, от переживаний и эмоций, которые прожил он всего лишь за час. Он даже не представлял себе, насколько же сейчас хуже его парню. Стайлзу. Очнувшемуся в момент оргазма и сразу же скривившемуся от болевых ощущений в районе натертой промежности.

Когда Дерек скатился с него, неаккуратно мазнув рукой по лужице спермы на животе, Стайлз даже не пошевелился. Дерек ждал упреков, новых обвинений, истерики. Чуял в воздухе разливающийся кровяной, сырой запах анальных выделений Стайлза вперемешку со своей спермой. Боялся посмотреть вниз и увидеть на простыне обличающие его жестокость розовые пятна.

Но Стайлз лежал молча. Недолго, правда. Он приподнялся на локте, не смотря на Дерека, и принялся задумчиво размазывать по своему животу вязкие капли. Зачем-то засунул палец себе в рот, причмокнув, распробовав солёную влагу, будто не была она его собственной, а потом немного иронично подвел итог:

– Ну что, наигрался, Дерек?

Спрыгнул с кровати и, прихрамывая, удалился в ванную, крикнув из неё каким-то неживым голосом фразу, написанную явно не для их отношений, словно вырванную из совершенно чуждого их жизни сценария:

– Ты чего там застрял, дорогой? В душ идешь со мной или нет?

На следующий же день, отойдя от ночного их сумасшествия, Дерек позвонил Дитону.

– У нас был секс, – сказал прямо, даже не удосужившись сделать хоть какое-то вступление к своей довольно-таки откровенной новости.

– Хорошо, – спокойно прокомментировал услышанное врач.

– Особенный, – уточнил уже немного зло Дерек.

– Я понял, – немного устало произнес Дитон и снова повторил, – хорошо.

– Хорошо? – вспылил тут же Дерек, чувствуя в себе еще ночные отголоски рычащего внутри зверя и той свободы, что дарило ему его перевоплощение в волка. – Это всё, что вы можете мне сказать? Да вы хоть представляете себе...

Дерек готов был снова орать. Зачем-то выбивать из психиатра, которого воспринимал уже как семейного врача, нелепые восторги по поводу воссоединения со своим парнем. Хотел услышать, может, похвалу их героизму; хоть что-то, что могло бы обозначить этот пугающий случай как прогресс в отношениях.

Но Дитон не думал восхищаться. И это злило.

– Как может это быть хорошо? – рявкнул Дерек в трубку. – Он снова появился, тот, второй, после того, как у меня был приступ неконтролируемого обращения, какие бывают только у волчат в пору их созревания! Вот только мне не пятнадцать, мне тридцать, Дитон, и я, кажется, тоже схожу с ума! Вы знаете, что делал я со Стайлзом?

Дитон молчал, пережидая бурю.

Потом произнес, достаточно жестоко пошутив:

– Ты тоже хочешь стать моим пациентом, Дерек? Если продолжишь в том же духе, шансы у тебя есть. Записать на прием?

И Дереку снова стало стыдно. В конце концов, ему действительно не пятнадцать. И болен вовсе не он.

Он глухо кашлянул, скрывая смущение от вспышки. И задал уже вполне понятный и разумный вопрос:

– Я просто хочу знать, что делать нам дальше. После того, как...

Продолжать он не смог, вдруг поняв, что даже не представляет – как вообще описать весь тот стыдный процесс, происходивший у них в спальне со Стайлзом, который и привел их к отправной точке – к раздвоению сознания его парня и появлению двойника.

Дитон и не стал требовать продолжения, продолжил сам, угадав профессиональным чутьем, о чем хочет спросить его Дерек.

– То, что произошло между вами – естественно, – сказал он ему. – Это было неизбежно и я этого ждал. Вы и так сильно затянули, стараясь угодить друг другу. Сдерживаясь, отказывая себе в сексуальных потребностях. Решив быть вместе, запрещали себе быть вместе, как ни парадоксально это звучит.

Дерек опять мало что понимал.

– Так почему же вы сразу не посоветовали мне... э-э... не сдерживаться?

Дитон хмыкнул.

– Как ты себе это представляешь, Дерек? – немного удивленно спросил он. – Ты взрослый человек и не могу же я указывать тебе поступать так или иначе в спальне. Это твоя территория. И Стайлза. Вы должны были пройти через непростой этап осмысления проблемы. Приняв жертвы друг друга, осознав их. Я только не предполагал, что все затянется так надолго. Ты оказался тем еще моралистом, хотя в некоторой степени это хорошо.

– Хорошо? Это превратило меня в чудовище прошлой ночью, Дитон.

– Что, потрепало тебя чипом? – с невидимой улыбкой спросил Дитон догадливо. И тут же объяснил свою прозорливость: – Такое длительное воздержание немного извратило само желание, которое жило в тебе и твоём волке. Зверь вряд ли понимал, отчего должен сдерживаться, когда партнер находился в полной его доступности. Вот и...

– Зверь сделал Стайлзу больно! – гневно воскликнул Дерек. – Он... сделал ему...

– Но не убил же? – без всякого драматизма, не перенимая трагических нот в интонациях собеседника, все так же спокойно поинтересовался Дитон, будто бы знал наверняка – Дерек не сможет причинить Стайлзу вред. Потом, наконец, соизволил спросить: – И как он?

– Выжил. Не жалуется. И я не понимаю, почему еще не сбежал, – ответил Дерек честно.

– Это как раз понятно, – проницательно заметил Дитон, – не напрашивайся на комплимент. Ты мог найти кого угодно для так нужного тебе физического удовлетворения, но не стал делать этого. А сегодня доказал, как сильно необходим тебе именно Стайлз.

Дерек горько усмехнулся.

– Мои так называемые доказательства любви, Дитон, оставили не очень красивые следы на его теле.

– И все равно ты для него герой, – настаивал Дитон. – На его месте я бы тоже не торопился сбегать.

– Господи, – вспылил Дерек снова, – да я же чуть его не покалечил! Мне кажется, была кровь...

– Ты точно хочешь обсуждать настолько интимные детали? – перебил его Дитон, удивленный новыми гранями откровенности своего собеседника и ничуть не впечатлившись кровожадными подробностями. – Или же мы остановимся на том, что вы все-таки не убили друг друга, что это хорошо, а потому произошедшее является неплохой новостью и теперь практически исключает появление двойника в каком-нибудь непригодном для этого месте?

Дерек задумался. Он понял после этих слов Дитона, что тот, второй мальчик, такой бесстыдный, похотливый и наверняка непослушный до зубовного скрежета, он тоже не мог бесконечно сидеть взаперти и вряд ли долго бы дожидался своей очереди. Точно бы вырвался через какое-то время из Стайлза-тихони. И вдруг – не в спальне?

– Откуда такая уверенность в том, что и теперь двойник не появится внезапно в иной ситуации? – спросил все же он врача.

– Ну, думаю, ответ ты знаешь, Дерек, – протянул Дитон. – Его пристрастия вполне очевидно указывают на то, что интересы сконцентрированы в спальне. И, знаешь, ты можешь дать ему то, чего он хочет. Ты можешь удовлетворить его во всех смыслах, заставив появляться по своему желанию. Тем более, что при регулярной половой жизни тебе будет проще себя контролировать. А когда потребности сексуального характера возникнут у твоего Стайлза, не сомневаюсь, ты сможешь воздействовать на него эмм... более спокойно, стимулируя нежно и не агрессивно. Так, чтобы близнец не пробуждался.

Дерека накрыло отчаянным стыдом. За разговором он как-то забыл уже о том, как десять минут назад запросто сообщил Дитону о случившемся сексе. Дерека это не смутило. А вот рекомендации, которые с таким упорством выпрашивал он у врача – еще как.

А Дитон все продолжал:

– Ты знаешь потребности каждого из них двоих, спрятанных в одном и том же теле. Знакомом тебе теле. Ты, являясь причиной недуга, приняв эти отношения, стал некой вакциной, впрыскивающей в организм партнера яд, который, отравляя, но не убивая до конца, не дает ему окончательно сорваться в пропасть. Это сложно осознать, но это очевидно. И самое главное во всем этом, что Стайлз может принять это тоже. Такая жизнь ему по плечу. Я имею в виду – с таким универсальным партнером.

У Дерека дрожала рука, держащая телефон, пока он слушал.

Он думал – что за психиатрический бред? Что за фантастические умозаключения?

И тут же понимал – Дитон прав. Он может стать незаменимым для обоих воплощений Стайлза. Он может быть пригоден для них двоих. Он может заботиться, может... любить их двоих. Одинаково равно. Быть Великой Стеной, разделяющей две личности. Быть другом, любовником и, иногда – лекарством.

– Вы думаете, теперь мы сможем так жить? – спросил он Дитона тихо.

– Вполне вероятно, что да.

В голосе врача было некое сомнение. Что-то не очень хорошее, и Дерек знал – что.

– Насколько высок риск того, что вторая личность не заменит первую окончательно в скором времени? – произнес Дерек вполне профессионально прозвучавший вопрос, в который раз удивившись сам себе и своим познаниями в психиатрии.

– Не могу предугадать этого, – честно отозвался Дитон. – Но исходя из того, что вся социальная составляющая жизни принадлежит Стайлзу, риск полной замены невелик. Двойник олицетворяет некую темную сторону, агрессивную сексуальную энергию, трансформируя в неё негативные воспоминания. Это показалось мне странным с самого начала: Стайлз не подвергался никакому насилию в семье. Он был свидетелем гибели своей матери, а еще пытался спасти собаку, которую Джон сбил. Он, кстати, выходил того пса, ты знал, Дерек? Его отдали в приют, а оттуда кобель направился в большую семью на постоянное местожительство. Этой собаке повезло больше всех.

Дитон вздохнул, будто удивляясь замысловатым превратностям судьбы. Свернув воспоминания, продолжил уже по теме:

– Не думаю, что появившийся ниоткуда мальчик, двойник, взявший на себя и сохранивший эти страшные кадры в своей памяти, захочет избавляться от них другим способом – через общение, через некую социализацию. Для этого нужны душевные силы, а их у него нет. И лучший способ забыться для него – обратить негатив в физику. В секс. В яростный секс. И чем яростней, тем лучше. А ты можешь дать ему это.

О, да. Дерек мог. Он не только мог, но и желал этого. Вспоминая прошедшую ночь, он бессистемно возбуждался. Он чуть не выл от страстного желания все повторить, увидеть еще раз, как темный влажный узел почти рвёт тоненького Стайлза-Кая пополам, и под воздействием сладкой боли превращает его в похотливую суку.

Под впечатлением он мастурбировал несколько раз за день, с жестоким раздражением понимая – трогать Стайлза нельзя ещё несколько дней, после такого-то. Мальчишка наутро измазался регенерирующей мазью, зло отвергнув руку, а точнее, язык помощи своего парня. Скандалить, слава богу, не стал. Понял, Дереку тоже досталось. Смотрел на него со странной смесью отвращения и восторга. Принимая желание своего волка, направленное на себя, с неким восхищением и одновременно жалея его, такого слабого и подверженного спонтанным приступам животного поведения.

– Мы в чем-то похожи, – констатировал Стайлз уже вечером, сказав это спокойно, как о чем-то незначительном. – Ты стал моим триггером, выявив мозговую аномалию, а я превратился в недоступную дразнилку, в вирус бешенства, который поражает особей семейства псовых, вынуждая трансформироваться...

Дерек удивлялся столь верному заключению Стайлза. Всегда знал, что мальчишка умён, но не думал, что свои способности тот направит на анализ их отношений, такими сложными они казались. А все ведь было верно – они оба были двоичны, вот только Дерек – от природы, а Стайлз... Стайлз был этим серьезно болен.

Регенерация у людей занимает достаточно много времени. К счастью, генитальная область в этом преуспела намного больше.

Через три дня заботливого ухаживания и натирания мазью, у Стайлза всё поджило. Он, пересилив стыд, позволил оборотню ухаживать за небольшой трещинкой сзади, которая появилась в результате их не очень удачного жесткого секса. Она саднила и доставляла неудобства, вынужденная испытывать вполне очевидные воздействия несексуального свойства.

Зализывать ранку Дереку не позволили. Позволили втирать в морщинки заживляющий гель, мягко массировать до полного впитывания, пока Дерек пытался не смотреть жадным взором на то, как тонкие пальцы Стайлза, разводя половинки для процедуры, впиваются в белоснежную кожу ягодиц. От пальцев оставались следы – мимолетные, но они страшно напоминали те фиолетовые пятна, что красовались у мальчишки на шее. Стайлз прикрывал их высоким воротом водолазки даже дома, тем самым отрицая всяческие обсуждения произошедшего. Он не спрашивал, по какой причине Дерек так сжимал ему горло в их беспамятном сексе, и что заставило его оставить эти ужасающие темные следы. Стайлзу и трещины в попе было достаточно.