Текст книги "Моя прелесть (СИ)"

Автор книги: Lieber spitz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

...Он хлестал и хлестал его, приноровившись, вытянув из визуальной памяти давно просмотренные кадры из какого-то замысловатого порно явно извращенной направленности. Ладонь, инстинктивно повторяя технику порки, проезжалась по гладким и уже горящим ягодицам Кая с оттяжкой, делая удары больнее, ощутимее. Мальчишка елозил на коленках Дерека, ноги его разъезжались от каждого шлепка, и в какой-то момент стало понятно – после яростного сопротивления, с которым оборотень укладывал непослушно дергающееся угловатое тело подростка к себе на колени, и после того, как это бесполезное сопротивление было сломлено и первые удары обрушились на нежную плоть ягодиц мальчишки, наказание превратилось в гадкую, но возбуждающую игру для них обоих. Дерек почувствовал, как тычется Кай ему в брючину вставшим своим членом, непредумышленно втрахивая свой орган в преграду. У Дерека тоже встал. Больно изогнувшись под боксерами, член давил на ширинку, пытаясь прийти в более физиологичное положение в ворохе стиснувшего его белья. Эрекция казалась стыдной и неправильной, и Дереку до ужаса не хотелось, чтобы поганец, извивающийся сейчас на его коленях, почуял это ответное желание и дрожь своего мучителя.

Каю, как оказалось, было не до того.

– Пусти, пусти, – хрипел он, вздрагивая под ударами, – да пусти же!!!

Дерек упорно продолжал экзекуцию.

– Да прекрати, я же сейчас кончу! – чуть ли не взвыл любовник, снова и снова уводя задницу из-под ударов.

Дерек застыл с поднятой рукой, вдруг осознав смысл сказанного.

– Ты кончишь от порки? – воскликнул оборотень, не понимая. – Всего лишь от моей руки?

Она, к слову, снова опустилась на уже остывающую ягодицу жертвы, но без прежнего энтузиазма: Дерек осознал, что если маленький извращенец сможет заставить это тело сжаться в последнем сладком спазме оргазма, пробуждая истинного его хозяина, то именно волку придется объяснять Стайлзу, отчего он очнулся не в объятиях своего парня, а весьма в двусмысленной позе на его коленях с горящей задницей. Быть может, лучшим решением было не продолжать наказания.

Кай всхлипывал и трясся, уже намеренно тычась членом в жесткое сукно брюк любовника, автоматически повинуясь приказам истомленного ожиданием тела – кончить.

И противоречиво канючил, потираясь о брючину:

– Я не хочу кончать так, не хочу...

Рука Дерека тем временем жила своей жизнью, больше привычная даровать ласки, нежели такое насильственное воздействие. Она, проникнув в приоткрытую щель между алых ягодиц Кая, поглаживала и терла найденное на ощупь маленькое сжатое отверстие, характерно цепляющее своими сухими морщинками подушечки пальцев. Дерек тихонько вдавливал в дырку пальцы, которые конечно же, не могли проникнуть насухую.

– Почему же не хочешь? – спросил он Кая машинально, отмечая в себе дикое желание действовать, быстрее протолкнуть пальцы внутрь мальчишки, и одновременно с этим узнать, отчего его так заботит, как именно сегодня очнется хозяин этого тела.

Пальцы шли туго, и Кай тихо заскулил от грубого сухого тычка, сделавшего ему больно. И одновременно приблизившего его к тому, от чего он сейчас бежал.

– Прекрати, Дерек, пожалуйста, – попросил он снова, приподнимая бедра, доказывая этим, что тело его просит об обратном. – Не надо. Не... вставляй... Не так...

– Ты скажешь – почему или нет? – с жестокими нотками в голосе снова спросил его любовник.

Свободная рука никак не могла дотянуться до тюбика со смазкой. Раздраженно вздохнув, Дерек собрал во рту достаточное количество слюны и, склонившись над подрагивающими половинками Кая, пустил в серединку между ними тонкую мокрую ниточку. От прикосновения теплой влаги мальчишка вздрогнул даже сильнее, чем от прошлых горячих шлепков по заднице. А Дерек удовлетворенно полюбовался на зрелище.

Теперь было правильно. Скользко, влажно, доступно. Таким и должен быть подготовленный анус пассивного любовника: с неряшливыми, чуть пузырящимися лужицами слюны вокруг него и в самой дырке.

– Разожми, – приказал Дерек, видя, как крупная вязкая капля его слюны пытается сползти с морщинок и устремиться дальше по промежности. – Расслабь дырку, пусть приоткроется.

Кай сразу же обмяк на его коленях, покорно расслабив все мышцы, напряг только анус, тужась. Его розовые края образовали удивленную “о”, и уже остывшая капля слюны скользнула в жаркое нутро мальчишки, щекоча края сфинктера.

Дерек завороженно смотрел, как задница его любовника смазывает себя сама и торопливо расстегивал ремень брюк. Копошился рукой, путаясь в ширинке, думая одновременно с этим, куда бросить размякшее тело Кая. Тот сам, с трудом разогнувшись из неудобной, унизительной позы, тут же умостился на полу на четвереньках. Поза была унизительной не меньше, но она предполагала обычный секс, привычное им жесткое совокупление, которому Кай уже отчего-то не противился.

Дерек не стал раздеваться до конца. Просто стряхнул к лодыжкам брюки с бельем и встал на колени позади любовника. Вогнал второпях обслюнявленный член наполовину и уже медленнее двинулся глубже, зная, что длина его намного превосходит длину толстой кишки мальчишки и совсем не имея намерений причинять ему боль от чувствительного тычка в первый её загиб. Пошарив кончиком в нежных складочках, Дерек осторожно раздвинул преграду и вставил уже до упора, вырвав из горла Кая первый стон.

Странно, но сам волк был предельно собран, хотя член горел и хотелось себя отпустить, чтобы ни о чем уже не думать.

Но Дерек пересилил себя:

– Ответишь на вопросы – выебу нормально. Нет – кончить так и не дам, – сказал он Каю жестко, понимая, что, возможно, и себя загоняет в некую ловушку, в абсурдную патовую ситуацию, где пресловутый оргазм, которым он шантажировал мальчишку, являлся ключевым моментом истины, возвращающим ему его исчезнувшую в потоках безумия настоящую любовь.

– Сволочь, – ненавидяще прошептал под ним тот, пытаясь дернуться из захвата, каким Дерек держал его за бедра, не давая двигаться на своем члене. – Теперь тебе поговорить захотелось, садист?

– Ты, кажется, тоже стал в последнее время не к месту разговорчивым, детка, – упершись взглядом в лопатки своей загнанной жертвы, размыто произнес Дерек. Пояснил: – Раньше ты не жаловался на наш трах и тебя мало волновали способы получения удовольствия.

– Сказать – почему? – охотно отозвался тяжело дышащий Кай, вывернув голову. Внезапно, одномоментно и так непредсказуемо оказавшись простым, понятным, охочим до разборок подростком. Таким обычным в своих жалобах, будто бы и не выдернутым заклинанием Дерека из призрачного сумасшедшего королевства в своем извечном образе – похотливым принцем, которого ничего не заботило, кроме своего оргазма.

– И почему? – эхом повторил Дерек послушно, мелкими рывками нанизывая соскальзывающего с его члена мальчишку, боясь потерять необходимую твердость застоявшегося в уютной теплой тесноте органа.

Секс утрачивал свою ценность каждую секунду, пока Кай, невозможно несчастный, разобиженный, доказывал сейчас своему волку одно – он тоже живой, и тоже, наравне со Стайлзом, способен диагностировать разящие перемены, происходящие в любовнике, все больше и больше склоняющегося в своих действиях к некой форме изысканного садизма.

Кай вовсе не капризничал, он просто не хотел, чтобы его наказывали не пойми за что, особенно так – унизительно и больно. Заставляя в силу его нездоровой сексуальной отзывчивости кончать от жалящих хлопков карающей ладони хозяина.

– Он знает, что теперь ты меня бьешь? – вопрос заставил Дерека напрячься и застыть, вонзив пальцы в мягкие полушария ягодиц Кая.

– Что, что? – глупо выдохнули его губы, а потом пришло понимание, тут же доходчиво расшифрованное простыми объяснениями любовника.

– Он знает, как ты на мне отрываешься? Как ненавидишь? Ему-то наверняка достается вся твоя нежность, волчара... Наверно, ты даже целуешь его...

Дерек так растерялся от признания, что выскользнул, теряя сцепку, разрушая построенную им конструкцию из их тел.

– Что ты сказал? – только и смог, что переспросить он Кая, не понимая еще, что в последних фразах его прозвучала неприглядная правда о том, насколько же различным было его отношение к двум своим мальчишкам. И как уже привычно переключался он между ними, не замечая происходящих в обоих перемен. Припоминая разве что, как в не таком уж отдаленном прошлом Стайлз вымученно, пряча глаза, стыдясь болезненной ревности к призрачному любовнику своего же парня, спрашивал его – “Меня? Ты любишь меня, ведь правда? Меня – больше?”...

– Я рассказал, о чем ты меня просил, – всхлипнул Кай и напомнил, – теперь оттрахай, ты обещал. Давай, волк, не жалей этого тела...

– Ты объяснишь мне или нет, что произошло вчера между нами? Что вообще происходит??? – орал на следующее утро Стайлз, чуя незнакомую боль в районе зада. Недоуменно трогая себя там и переводя гневный взгляд на сонного Дерека. – Что это? Что? Что, я спрашиваю???

Всё было правильно. Заслуженно, сказал бы Дерек. И ор, и последующие упреки насчет оставленных следов – “Я же просил!!!”.

Вечером Дерек, как мог, после секса на полу заласкал, занежил, убаюкал уставшего мальчишку уютным рычанием прямо в ухо, унес в постель, опаляя глупыми обещаниями пылающую щеку и отвлекая горячими выдохами от истинного пожара, которым, Дерек чувствовал это под своими руками, все больше и ярче разгорались отхлестанные ягодицы его жертвы.

Но наступившее утро не оставило шансов уйти от возмездия.

Дерек вдруг отчетливо вспомнил картину вчерашней извращенной прелюдии. Жар в ладони, почти боль в ней, и колыхающуюся плоть половинок Кая, которых он совершенно не пощадил...

Ярко-красные отметины Стайлза светились ровно посередине круглых половинок, белых, как молоко, и с немым укором смотрели на оборотня.

Мальчишка, ощутив пристальное разглядывание, прервался на благодатную паузу, прекратив орать и зябко поежился не пойми от чего. То ли от прохладного воздуха спальни, то ли от взгляда своего парня.

– Ну, – произнес обвиняющим тоном уже почти спокойно, – может расскажешь, с чего тебя так вчера пробрало, и при чем тут моя задница?

Резкая смена эмоций была давно прописана в медицинской карте пациента Стилински, как один из главных симптомов его странной болезни, но сейчас Дерек был благодарен ему за некоторую беззлобную ироничность вопроса, сменившую истеричный крик.

– Так ты расскажешь или нет? – настойчиво переспросил Стайлз и зашарил глазами по близлежащей тумбочке, ища какую-нибудь обезболивающую мазь, которая еще совсем недавно всегда лежала у их кровати.

Дерек прокашлялся и, со стыдом ощущая между ног огонь вожделения от одного лишь вчерашнего воспоминания их секса, рассказал. Почти правду, опустив тонкие нюансы своих эмоциональных переживаний, которые пробудила в нём Кейт. Честно признался в своей накопившейся агрессии, рожденной напряжением и ожиданием решения начальства. Посетовал на маячившее на горизонте повышение. И умолчал о жалобах Кая, отдегустировавшего в последнее время в полной мере другую, темную сторону Дерека Хейла.

– Знаешь, Дерек, – выслушав оборотня, задумчиво произнес на это Стилински, – в следующий раз попробуй делиться со мной своими проблемами на работе, к примеру, за завтраком. Не вынуждай вытряхивать их из тебя со скандалом после того, как ты выпустишь пар. Даже если выпускать его тебе приходится... не со мной. Видишь ли, последствия этого “выпускания”, – Стайлз красноречиво покосился на свой зад, причудливо изогнувшись, – так или иначе отразятся и на мне тоже.

Дереку тут же вспомнился их неудавшийся договор об осторожном использовании общего тела и давние слова Дитона – “Не зли, не провоцируй, не наказывай его” – о Кае.

Стало стыдно.

– Ладно. Прости. Прости...

– Забыто.

Задумался ли тогда Дерек о том, что прощение пришло как-то на удивление быстро? И как стремительно Стайлз переключился на другое, их отношений не касающееся, с немного вымученной иронией поинтересовавшись в своем стиле у оборотня:

– И как теперь мне к тебе обращаться, большой босс? Ваше президентское величество всея западного побережья?

Дерек хмыкнул, стараясь не выглядеть самодовольным самцом:

– Меня еще не утвердили на должность, детка.

– Утвердят, – серьезно и до жути уверенно сказал Стайлз, – уж в этом я не сомневаюсь. И, знаешь, буду за тебя чертовски рад.

Искренняя эмоция Стайлза, без примесей других чувств, так тронула волка, что он не выпускал мальчишку из кровати до позднего утра. Посадил на своё заросшее щетиной лицо сверху, чтобы не тревожить нахлестанные ягодицы трением о простынь, и вылизал всю промежность, уговорив напоследок не побояться и в своё удовольствие оттрахать его в рот уже давно вставшим членом.

От любовника пахло сладко – собственной, волчьей слюной, словно меткой, и недавним сонным теплом, что еще хранила нализанная промежность. Особенно самое недоступное местечко, между мошонкой и анусом, от прикосновения к которому Стайлз изгибался на Дереке и блаженно жмурился.

Так и не случившееся приключение с чужой женщиной Дереку вспоминалось неприятным эпизодом, совсем ненужным в его жизни.

Усталое бормотание Стайлза после полученного оргазма – “Не знал, кстати, что тебе нравится такое, ну...” – о прошлом вечере, Дерек благополучно пропустил мимо ушей, искренне считая, что ни за что больше не допустит в их играх с Каем таких нездоровых эпизодов.

Выходные они провели спокойно.

Как обычно по субботам, Дерек отзвонился Дитону, не сказав ему ничего нового.

В воскресенье они заехали к папе Джону и неплохо провели время с шерифом за просмотром какого-то боевика и парой пицц.

А в начале рабочей недели Дерека вызвали наверх к самому главному боссу и известили о том, что место вице-президента отдано ему.

====== XII. ======

Сложно быть идеальным для всех. Смешно стремиться к этому, когда достаточно быть просто хорошим. Но у Дерека в последнее время не получалось даже этого.

Вот вроде бы уважаемый член общества, человек с непростым происхождением, сделавший себя сам, добившийся на профессиональном поприще заметных высот и в отношениях со своей парой заработавший себе почти что нимб над головой преданностью, но Дерек чувствовал себя полным, абсолютнейшим негодяем всю следующую неделю после инцидента с Кейт и случая с поркой, с ужасом после их краткого утреннего скандала наблюдая какую-то неживую невозмутимость Стайлза и его нелогичное нежелание выяснять детали.

Карьера снова сделала ощутимый взлет.

Его отдел – бывший и нынешний – праздновал победу босса.

И лишь ненужная никому рефлексия отравляла жизнь Дерека достаточно, чтобы он снова задумался о профессиональной помощи психиатра.

Стайлз.

Его настоящий мальчик, как будто бы отгородившийся крепкой, непробиваемой стеной от любого, даже мимолетного знания о своем двойнике, живущий в согласии и мире со своей болезнью, но настолько шатком, зыбком и каком-то неестественном, что снова всё больше и больше вызывал у Дерека беспокойство и тревогу. Забытый страх.

Стайлз сделал правильный выбор, оставляя в прошлом губительное любопытство о двойнике, а за завесой беспамятства – моменты измены своего парня с самим собой. Так можно было хоть как-то жить, не сходя с ума и не мучаясь от кошмаров. Он больше не спрашивал – а как это у вас происходит без меня? Решив, что в незнании – спокойствие. Мудро, в общем-то, решив.

И даже получив по попе – болезненно и ощутимо, до красных следов – Стайлз тоже не особо любопытничал. Он не наказывал Дерека, как должен был. Он поорал, высказал своё “Фи”, намазался регенерирующей мазью и поехал на занятия. Увозя под модными джинсами эту самую отшлепанную в беспамятстве, красную свою задницу, да.

Для настоящего возмездия этого было мало, мало, мало!

Дерек жаждал для себя пыток, казни, да хоть нового скандала – полноценного, того самого, в котором он смог бы подставить свою повинную голову под какую-нибудь летящую в стену тарелку. Но палача из Стайлза не получилось.

Конечно, Дерек понимал, обратная ситуация была бы еще более фантасмагорична. В ней, этой вымышленной им линии их истории, Стайлз продолжал вызнавать о Кае всё. Он живо бы интересовался своей темной стороной, и Дерек криво усмехался, представляя, как за вполне себе банальным завтраком влюбленная их парочка мимоходом обсуждает прошедшую ночь. Как Стайлз, ничуть не смущаясь ненормальности их беседы, передает привет себе второму и деловито делает замечание Дереку насчет новой ссадины – “Скажи ему, что наше общее тело надо беречь, и не позволять тебе полосовать его когтями, когда вздумается...”

Впрочем, он, кажется, когда-то такое говорил...

Золотой середины не было.

Был Стайлз, делающий вид, будто ничего не происходит.

Был Дерек, хранящий в себе два образа, различимых теперь даже внешне. Их мимика, жесты, интонации были различны, и даже голос менял тембр, когда сущности перетекали из одной в другую.

Но тело было общим.

И там, под кожей, на двоих билось одно сердце, качающее отравленную безумием кровь по голубоватым просвечивающим венам мальчишки. И Дерек озабоченно думал – не перескажет предательски ли оно Стайлзу все те обиды, которые оборотень уже успел нанести двойнику за всю их недолгую, но очень насыщенную сексуальными событиями постельную жизнь?

Кая было жалко до слёз. Но Дерек держался, как мог. Псы и парни, как известно, не плачут.

Сжав зубы, он позволил себе на время отвлечься рабочим успехом. Обживался в новом кабинете, знакомился с сотрудниками и, поддерживая авторитет, старательно рычал в сторону клики Арджент.

Наслаждаясь победой в офисе, параллельно Дерек занимался сложным внутренним анализом троичного будущего, неизбежного и неумолимого. Он чувствовал, что должен что-то сделать иначе, сменить модель поведения, раз сменил её непредсказуемый мальчишка, но спланировать так ничего и не смог. Какие планы, когда ты крутишь одновременно с двумя парнями и кое-как уворачиваешься от подводных камней в этих неправильных отношениях, в которых предсказать ничего заранее нельзя, кроме как неловкое чувство призрачной вины за все случившееся с ними?

Дерек измаялся.

Ждал нового витка сексуального дежавю; желал покончить с неизвестностью, с которой делать что – не знал. С этим новым Каем, плачущим в его жестоких руках от пренебрежительного отношения, от грубых ласк, которым противиться все равно не мог, от явного неравенства.

Литература по психиатрии весьма тяжела для восприятия, но у Дерека был вполне реальный объект для наблюдений и поэтому всё, что он вычитывал в последнее время из тяжелых и страшных книжек узкой направленности, было им усвоено и переварено с толком.

Вторая личность не появляется на пустом месте. Она несет в себе следы черт хозяина, кои застыли в латентном периоде, так и не развившись.

Яркая сексуальность Стайлза, задавленная пониманием непохожести на остальных мальчиков; его давнее детское заболевание, обозначавшееся корявой аббревиатурой, все это сделало его таким, каков он был сейчас, а Кай... Он забрал все то, чему ход так и не дали: обстоятельства, воспитание, травма...

Дерек убеждал себя, что второй мальчик – отдельная песня, и все же видел в нем отражение Стайлза так явно, что просто не мог игнорировать факт своего совершенно свинского обращения с мальчишкой, которое и привело его к тяжким раздумьям – а как же исправить промах и сделать так, чтобы всем было хорошо?

Он прожил с Каем свою влюбленность в него, неожиданно рожденную после очень непростого знакомства. Он принял его, потом бросил и снова принял, уже в другом качестве, надеясь на то, что парень не взбунтуется. А Кай взбунтовался. И как же верно ударил, в самое уязвимое место волка! В его истерзанное борьбой с самим собой сердце...

Какой выбор был у Дерека без нужного врачебного хладнокровия Дитона, например? Верно, почти никакого. Сердце бы своё не угробить, не утопить в слезах нового и непонятного ему Кая. Которого Дерек теперь даже не знал, как трахать.

Но трахать пришлось.

Стайлз – нервный, дерганный в преддверии экзаменов – был нелогично милым. Дерек вспоминал, как сам психовал на вступительных, и походил в то время на злобного дикого пса, к которому было страшно подступиться. А Стайлз, швыряясь учебником в стену, представал перед ним всего лишь взъерошенным птенцом, непростительно неприступным в последнее время.

Он не хотел отставать от нормальной жизни, и, вдохновленный примером своего парня – весьма успешного парня – переживал из-за колледжа, как обычный школьник. Сейчас он был крайне далёк от математической одержимости Дерека, отсчитывающего дни без объятий.

“Это моя работа – сохранять баланс сил посредством секса”, – твердил себе волк, замечая, что учебник летит в стену чуть с большей силой, чем обычно, а приём кофе, запрещенного врачом кофе, переваливает за три чашки в день...

“Это моя работа – хотеть их двоих так сильно, и настолько независимо от обстоятельств”, – уговаривал оборотень себя.

И в следующую пятницу прервал это очередное и мучительное для себя воздержание – дождался прихода своего парня с занятий, аккуратно побеседовал на тему учебы, похвалил-посетовал, рассказал о своем дне и настойчиво потянул его в спальню, клятвенно пообещав самому себе не травмировать извращенными действиями мягкую, сладкую попу своих мальчишек.

Дерек ясно ощущал страх.

Непривычный ему страх прикосновения к замершему у кровати Стайлзу, все так же вызывающем в волке бурю эмоций. Дерек не мог идентифицировать их однозначно. Уже мечтал об успокоении своей яркой, чрезмерно живой физиологии к году их совместной жизни. Но каждый божий раз, когда ему приходила в голову мысль о том, что он наконец, привык к испуганным темным, невероятно красивым глазам мальчишки, действительность рушила его представление об этом, сметая мощной волной внезапного возбуждения все робкие предположения о нормальности их отношений. Привыкнуть к странной, неестественно двойственной природе своей пары было абсолютно никак нельзя. И эта неправильность нелогично манила, затягивала, превращая вот такие обыкновенные ситуации, когда Дерек затаскивал своего парня в спальню для секса, в ситуации, когда волк знать не знал, что из этого выйдет. Кого он будет обнимать обнаженного на простынях в следующее мгновение – Стайлза или Кая, и как организм откликнется на это – ярким болевым оргазмом, который выламывает все тело или же томным медленным умиранием-спазмом внизу живота, тягучим и длящимся почти вечно...

Наверно Стайлз чувствовал нечто похожее, эту возникшую заново после случившегося неестественную неловкость между ними, потому что он до смешного робко зажался в угол между стеной и кроватью, как готовящийся к насилию девственник, и глядел оттуда на своего хищника испуганными глазами оленя.

– Дерек, ты... – произнес неуверенно, будто удивляясь тому факту, что парень его мог вот так запросто позвать его в их спальню за вполне очевидным.

– Я хочу заняться с тобой сексом, Стайлз, – вместо прелюдии произнес несколько топорное Дерек и хмыкнул, – мы, кажется, вечность уже не трахались.

Стайлз хмыкнул в ответ и кивнул головой – “ладно”, соглашаясь, что таблетки нужно принимать, вроде как, строго по расписанию. Присел на краешек кровати, стал спокойно раздеваться, поглядывая в сторону душевой. Дерек, наблюдая за ним, вел носом, улавливая запахи и угадывая по ним составляющие дня своего мальчишки. В душ его отпускать не собирался. Так и завалил, еще не совсем раздевшегося, на их кровать, придавив собой, тяжелым и грузным отчего-то, будто чувство вины, которое он испытывал всё время, сделало его очень неповоротливым и неловким...

– Ты подождать не мог? – выкручиваясь из мешающего белья, что все еще оставалось на нем, бормотал Стайлз. Просительно тянул, понимая, что не отпустят: – Мне в душ на минуточку надо, Дерек!

– Нет, – тяжело выдыхал ему в ухо оборотень, чувствуя, как неожиданно нахлынувшее возбуждение хоть и сильно, но все еще чрезмерно зыбко, чтобы прерывать его гигиенической паузой, не такой уж и нужной.

Это вам не первое свидание на лепестках роз, когда физиологические нюансы могут свести на нет всю романтичность встречи. Да бросьте! Как будто волк не знал, чем пахла обычно его маленькая человеческая пара. Будто никогда не зарывался он лицом в его скомканные после дневной носки трусы с футболкой. Не дышал его запахом, запоминая намертво, сходя с ума от того, что даже эта малость срывает в так ясно ощущаемую бездну нежданно нагрянувшей любви...

Стайлз пах сладко, едко: голова кружилась. Дерек дышал им и уже заранее прощался – вот-вот его могло накрыть психиатрическим обмороком.

Кай появился из небытия со странным томным хныком, когда волк уже с минуту вбивал Стайлза в простыни, никак не находя в себе силы на более жестокую стимуляцию. И все же – пожалуйста.

Мальчишка тягуче застонал, выгибаясь, задирая ноги выше, складывая тело пополам и притягивая красивое лицо оборотня максимально к своему.

Именно в этот момент Дерек остановился, почуяв в янтарном взгляде пары изменения, увидев в расширенных зрачках отражение себя – сосредоточенного и серьезного. Никак не выглядящего... подобающе для постели, в общем.

– Чего застрял? – прошептал Кай удивленно и с презрением, засчитывая паузу, как некую слабость со стороны волка.

Уже не пытался что-то сказать, пожаловаться, а лишь смиренно держал свои ноги раздвинутыми перед жестоким любовником.

От его холодного презрительного тона веяло безнадегой и сиротским приютом. Тем, чего раньше в мальчике не было. И Дерек не стал объяснять свой порыв, сам его еще не особо осознавая. Просто медленно и осторожно вытянул напряженный член из задницы Кая с мокрым чмоком. Завис над ним на руках, всматриваясь во все больше удивляющееся такому развитию событий лицо мальчишки.

– Ты... что... – едва успел произнести тот, как Дерек встал с кровати и потянул его, ничего не понимающего, в сторону гостиной.

Такого, как был – голого, влажного, немного шатко стоящего на ногах из-за заметного возбуждения.

У Дерека даже возникло подозрение, шизофреническое, в общем-то, а может ли его постельная кукла ходить или же только трахаться в горизонтальной плоскости? Как клон, едва пробужденный ото сна в некой научно-экспериментальной капсуле и не имеющий никакой мышечной памяти своего настоящего владельца.

Но Кай все опасения его развеял. Он сжал с готовностью ладонь Дерека и с просто-таки кошачьим любопытством дал потянуть себя прочь из спальни.

“Что я делаю”, – без вопросительных интонаций думал Дерек, ведя покорного любовника в темноту просторной гостиной, где наглухо задернутые гардины жемчужно-серого цвета скрывали панораму раскинувшегося под ними мира.

Он намеренно не включал свет, решив, да почти интуитивно захотев предложить своему обиженному любовнику-тени сюрприз: нечто совершенно иное, совсем не приправленное чувственностью и острым запахом секса. Словно альтернативу извинению, которое никак не срывалось с волчьего языка.

Что вообще маленький Кай видел, кроме его члена?

Что ощущал кожей, кроме мягкого поглаживания сатина простыней после грубых касаний любовника?

И может было это ошибкой, которую Дерек не смог бы оправдать в будущем даже своей психиатрической неосведомленностью, но переживать об этом он не собирался, особенно сейчас, когда рядом с ним стоял голый и растревоженный интригующими обещанием волка мальчик, с испугом заглядывающий ему за плечо.

Дерек нащупал на столике пульт и с детским предвкушением нажал на круглую кнопку пальцем, чувствуя, как Кай прижался к его спине и затаил дыхание...

...Когда Дерек покупал этот громадный лофт, он конечно же знал – комплекс, задуманный архитектором в нежилой части города, всегда будет живым противостоянием и полной противоположностью остальной спокойной архитектуре Бикон-Хиллс.

Старая застройка города была уютно-буржуазной и, отдаляясь от центра, все больше прижималась к земле, уже на самых окраинах не возвышаясь дальше второго этажа. В таких коттеджных кварталах, считавшихся жильем эконом-класса и проживал до недавнего времени его Стайлз.

Но город рос, земли вблизи роскошного Фриско скупались застройщиками, и результатом некоего эксперимента и стал тот самый архитектурный комплекс, в котором Дерек купил себе квартиру. Территориально он располагался не в черте города, стоял обособленно, и будто бы тянулся своими высокими точками небоскребов к близким городам-гигантам – Сан-Франциско и Лос-Анджелесу.

Они были прекрасно обозреваемы с высоты двадцать седьмого этажа, с самой высокой башни, где цены на приобретаемое жилье были самыми неприличными.

Дерек, конечно, купил самый роскошный вариант лофта, на самом высоком этаже, в самой высокой башне, которую и выстроили первой. И пока стояла она, окруженная несколько невыразительным пейзажем остального недостроя, жители консервативно настроенного Бикон-Хиллс успели прозвать её за высокий шпиль Замком Темного Властелина.

Дерек слышал несколько раз, как мальчишки упоминали вскользь имя какого-то мифического колдуна, но естественно, его не запомнил. Он прекрасно знал, когда комплекс будет достроен полностью, ценник взлетит еще больше и тогда, если житье под небесами осточертеет ему полностью, он сможет выгодно продать свои подорожавшие покои какому-нибудь богачу.

Но поднебесный чертог не надоедал.

Родственники, правда, не оценили.

– Слишком высоко, – высказала мнение Талия.

– Высоко. Слишком, – констатировали Кора и Лора.

– Слишком читаемо, Дер, – проницательно заметил дядя Питер, правильно угадав в дорогой покупке прежде всего желание племянника показать престиж владельца. И даже смело предположил: – Спорим, съедешь с такой высоты через месяц?

Но Дерек так и не смог покинуть квартиру под облаками, напичкав её гаджетами и обставив в собственном вкусе. Пока заморачивался с дизайном, с теми самыми бесшумно разъезжающимися гардинами на дистанционном управлении, открывающими вид на панораму калифорнийских холмов, были достроены остальные части ансамбля, проданы множество квартир и потихоньку страшный раскопанный котлован, дымящийся днем и ночью, превратился в красивейший архитектурный комплекс; наполнился жильцами, магазинами, бутиками, спорт-клубами... Стало уютно и обжито. Но в старом Бикон-Хиллс райончик так и продолжали называть странным сказочным прозвищем, приклеившимся к нему намертво.

Дерек, зная, как выглядит сейчас далекая панорама горящими огнями Фриско, вспомнил то время, когда он наслаждался первым впечатлением Стайлза, прилипшего к толстому стеклу лбом. Его распахнутые от восхищения глаза отражали многочисленные звезды, искусственные и настоящие, сияющие так близко в ночном августовском небе, что казалось – их можно достать рукой.