Текст книги "Вернись и полюби меня (ЛП)"

Автор книги: laventadorn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)

– Это что еще за дрянь? – прошипел знакомый голос – меньше всего на свете она хотела услышать его именно тут и именно сейчас. Сердце подпрыгнуло, дожидаясь ответа; они всегда держались рядом, где один – там и второй…

– Снейп! – позвал Джеймс через всю затуманенную комнату; Лили потихоньку начала различать их темные фигуры… неуклюже поднялась на ноги, мокрой от конденсата рукой потянула из кармана волшебную палочку… – Мы знаем, что ты тут!

Из душевой за спиной у Лили зазвучал голос Северуса – ровный, без намека на усталость:

– О, да вы, я погляжу, и читать научились? Хотя бы свою карту – это ведь она вас сюда привела?

Сердце бешено колотилось, грохотало, как табун лошадей, несущийся по широкой равнине… О Боже, на этот раз точно кто-нибудь пострадает. В течение шести лет они при каждом удобном случае швырялись друг в друга проклятиями… в памяти задержалось только несколько эпизодов – тогда после СОВ, когда они подвесили Северуса вверх ногами, и тот раз на седьмом курсе, когда он отхватил Джеймсу нос каким-то заклятием… Может, приложить Сириуса и Джеймса Ступефаем? Чтобы обойтись без совсем уж серьезного кровопролития?

А потом в голове промелькнуло что-то, связанное с Мунго… Те слова миссис Снейп – о том, что студентов приучают решать проблемы самостоятельно…

Лили сосредоточилась, вспоминая, как мама сказала: “Ну да, уже совсем взрослые – одной шестнадцать, другой восемнадцать”, – а потом поцеловала Петунью в щеку, и мамины глаза затуманились, а свет елочной гирлянды венчал пышные волосы, как солнечная корона…

“Экспекто Патронум!” – изо всех сил подумала Лили, и ее лань стрелой метнулась к дальней стене, брызнула сквозь мутное марево – как бело-голубая искра, как падучая звезда – и помчалась к кабинету Макгонагалл.

Занавеска отъехала в сторону – уже полностью одетый, Северус стоял у душевой стойки, и его лицо было бледно как полотно, а глаза опять заблестели. Лили сглотнула, из глубин души поднималась мольба – только не убивай их, пожалуйста…

Она попыталась вложить в свой голос все негодование, на какое только была способна:

– Что, вы двое опять вздумали поидиотничать? Отвяжитесь от нас и катитесь в жопу!

– Эванс! – пулей проскочив полосу тумана, Джеймс затормозил в нескольких шагах от своей цели. Его лицо… хотя оно, строго говоря, ничего не выражало, поскольку большую его часть скрывали запотевшие очки. Он пальцем протер изнутри линзу и добавил: – Мы пришли к тебе на помощь – да что это за пар, просто ужас какой-то!..

– Спасти меня от пара? Спасибо, но с ним я и сама как-нибудь справлюсь.

– Нет! – Джеймс протер вторую линзу. – От… а где Снейп? Мне казалось, он только что был тут…

Моргнув, она бросила взгляд на душевую стойку. Никого – вот же черт…

И Сириуса тоже нигде не видно…

– Джеймс, – произнесла она – сердце трепыхалось в груди, – черт возьми, да с чего ты взял, что меня надо спасать от Северуса? Это же я привела его в ванную старост!

– А что ему тут понадобилось? – продолжал упорствовать Джеймс. – Он же отродясь не мылся, и…

– Предполагалось, что на этом месте я не выдержу и на тебя нападу? – послышался голос Северуса; он словно доносился сразу со всех сторон, и у Лили внутри все сжалось. – План, достойный пятилетнего ребенка – от которого ты, впрочем, недалеко ушел…

– Смейся сколько хочешь, Снейп! – парировал Джеймс, всем своим видом излучая непоколебимую решимость. – Мы все равно тебя выведем на чистую воду! Мы знаем, что тут творится!

– Если твоя способность к познанию, Поттер, пробудится от вечного сна, моему ликованию не будет конца.

Из кармана у Джеймса выпорхнул лист пергамента и метнулся вправо – для Лили это было “влево”, – как будто кто-то призвал его Манящими чарами. Джеймс крутанулся на месте, пальнул в ту сторону алым лучом – в глазах заплясали яркие пятна… И вдруг откуда-то справа – с той стороны, куда он повернулся спиной, – прилетел Ступефай и угодил ему прямо между лопаток… он рухнул как подкошенный и выронил волшебную палочку – та зацокала, покатившись по кафелю. Лили шагнула вперед, чтобы проверить, нет ли у него переломов, и слева в тумане багровой молнией полыхнуло заклятье, чуть не угодило в голову, но она увернулась, поскользнулась на мокром полу, наобум защитилась Протего – слишком поздно, в клубах пара сверкнула вспышка, как от фотоаппарата, а потом глухой удар – непонятно в какой стороне…

…и на этом все вдруг закончилось.

– Северус?.. – робко позвала она, переворачивая Джеймса на спину – кажется, все в порядке, если не считать треснувших очков; пульс был ровный и уверенный. А где тогда Сириус?..

И Северус – он ведь так и не откликнулся. Она подняла глаза, глянула налево, направо… и чуть не подпрыгнула на месте: бесшумно, как туман, он соткался из клубов пара, и на лице его застыло выражение холодной брезгливости.

А по щеке текла кровь – из пореза на лбу, чуть ниже волос. Ахнув, Лили вскочила на ноги – и едва не упала снова, поскользнувшись на мокром кафеле.

– Ты ранен! – воскликнула она.

– Раны головы всегда кажутся опаснее, чем есть на самом деле. Ты разве не знала?

Выудив из кармана носовой платок, она осторожно промокнула кровь.

– Порез нужно продезинфицировать. Похоже, тебе все-таки придется наведаться к мадам Помфри.

Он казался раздосадованным.

– Сам себе мудошлеп – недооценил Блэка.

Она каждой своей клеточкой чувствовала, что там, на полу, лежит Джеймс – неподвижно, будто ворох тряпья… А Северус – на фоне его бледной кожи глянцево-алая струйка крови смотрелась особенно пугающе…

– Мне показалось, это было Акцио. В смысле, то, что ты проделал с картой.

– Такого впечатления я и добивался, – небрежно отвечал он. – На самом деле я использовал отбрасывающие чары.

Лили с силой скомкала платок – лань, она чуть не забыла о лани! – и выпалила:

– О нет! Я же отправила к Макгонагалл свой патронус! На случай, если они…

– Тогда мне лучше уйти, – произнес Северус и развернулся к двери… даже не оглянулся, и ни малейшего тепла в голосе…

Стоп. Сейчас не время лить сопли. Но он вел себя так, словно совсем ее возненавидел – с того самого момента, как снял то проклятие…

Эй, я кому сказала – сейчас не время лить сопли!.. Лили подхватила с пола свою сумку, кинулась подбирать разбросанную одежду…

– Ты иди, – тяжело дыша, сказала она. – Это я все испортила – мне и исправлять… Возьму вину на себя, и все обойдется…

– Думаешь, что сумеешь заморочить ей голову? – скривив рот, возразил Северус. – Да ведь из тебя лгунья хуже не придумаешь!

Она залилась румянцем.

– Зато она скорее примет мою сторону, чем…

Со стуком открылась картина. А потом раздался голос Макгонагалл, и у Лили замерло сердце.

– Да что же тут… Эванеско!

Пар моментально исчез – словно его осушило знойное пустынное солнце. Лили даже восхитилась, но вместе с тем не могла не пожелать, чтобы профессор владела этими чарами чуточку хуже. Поскольку место происшествия теперь предстало перед Макгонагалл во всей красе: застегивающая блузку Лили, Северус с его раной на голове и Джеймс с Сириусом, которые валялись на полу в забытье.

– Что? – вытаращилась на них Макгонагалл. – Мисс Эванс, мистер Снейп – это еще что такое?

– Я сейчас все объясню, – брякнула Лили, и Северус рядом тяжело вздохнул.

– Да уж, мисс Эванс! Извольте объясниться! И начните с того факта, что все студенты сейчас должны быть на занятиях, а не устраивать баталии в ванной старост – где, кстати, трем из четырех присутствующих находиться вообще не положено!..

Она глядела на них еще не совсем сурово, но и на доброжелательность это тоже не тянуло. Лили отчаянно нуждалась в какой-нибудь убедительной лжи, чтобы объяснить весь этот бардак, но винтики в голове упорно не желали крутиться – зато в кои-то веки проснулся инстинкт самосохранения и умудрился подсунуть единственно возможное решение.

– Северус ранен! – выпалила она.

Макгонагалл уже успела проверить состояние Джеймса, который лежал к ней ближе, и теперь как раз склонилась над Сириусом, но от такой новости немедленно выпрямилась и внимательнее взглянула на Сева… и хлопнула глазами – потому что он выглядел так, словно угодил не под режущее заклятье, а как минимум под лавину в Альпах.

– Ровена милосердная, – она смотрела на него во все глаза. – Немедленно ступайте к мадам Помфри, мистер Снейп. Вам давно следовало это сделать, если вы страдаете от того же недуга, которым переболела мисс Эванс.

Лили моргнула. От того же недуга – имелось в виду проклятие?.. У нее отлегло от сердца – если преподаватели в это поверят, то не придется ничего объяснять про темную магию, и тогда…

– Мисс Эванс, проводите мистера Снейпа в больничное крыло, – распорядилась Макгонагалл; судя и по интонации, и по выражению ее лица, возражений она бы не потерпела. – Я займусь мистером Поттером и мистером Блэком.

Северус молча устремился к выходу из ванной. Лили протараторила напоследок что-то вроде: “Извините, большое спасибо”, – и бросилась за ним следом.

– Ты же сейчас в лазарет, да? – спросила она, когда наконец-то его догнала – и вынужденно ускорила шаг, чтобы не отстать снова. Какого черта, когда это он научился так быстро ходить? Он и росту-то не такого высокого…

– Ты не умеешь залечивать мелкие порезы? – не оборачиваясь, спросил Северус. – Если нет, то я и сам справлюсь.

– Я-то умею, но разве его не нужно продезинфицировать?

– Поскольку кожа рассечена заклинанием, бактериальное заражение маловероятно.

– Но…

– Помфри будет задавать вопросы, – отрезал он.

– А если ты так и не объявишься в больничном крыле – думаешь, их ни у кого не возникнет? Что, если Макгонагалл…

– Сомневаюсь, что ей есть до этого дело, – бросил он через плечо, все так же поспешно и размашисто шагая вперед.

– Но…

– И, надеюсь, ты простишь мне мое нежелание разбираться с очередной трахомундией, уготованной мне Блэком и Поттером.

У Лили на душе заскребли кошки.

– Но их карта – раз они нашли тебя в ванной старост, то и в башне, наверное, смогут?..

– Нет. Я принял меры, – его голос изменился – теперь он прямо-таки сочился ядом.

– Сев, – она схватила его за руку, чтобы заставить остановиться – по инерции пробежала за ним несколько шагов, и лишь тогда он все же притормозил. Поднял на нее глаза – они казались холодными, далекими и бездонными. Будто смотришь на арктическое море из космоса.

– Как же я это все ненавижу, – сказала Лили – сердце бухало в груди, грохотом отдавалось в ушах. – Просто до чертиков. Ты же это знаешь, да?

Северус ответил не сразу. Сначала посмотрел на нее – под этим взглядом ей захотелось съежиться – и только потом бесстрастно произнес:

– Не знал. Но непременно приму к сведению.

И с этими словами он высвободил руку из ее пальцев и пошел дальше, а она осталась одна, потому что так и не решилась последовать за ним.

***

Ремус вконец издергался. Будто все это время просидел на иголках.

Нет, “на иголках” звучало слишком легко и непринужденно. А в его состоянии не было ни легкости, ни непринужденности. Скорее оно называлось “мучительным”. Или даже “душераздирающим”.

Как-то раз, когда он переживал жесточайшую душевную бурю, отец спросил его, отчего он бродит такой пришибленный – будто из-за угла мешком прибитый. Вообще-то Ремус плохо разбирался в мешках и их влиянии на организм отдельно взятых личностей, но где-то в перерыве между занятиями, когда он увидел свое отражение в зеркале мужского туалета, то невольно подумал: если бы эти ребята проводили собрание, то меня бы там встретили как родного.

Отчасти в его подавленном настроении была виновата книга. Та самая, которую он недавно вытащил с библиотечной полки – и расчихался, когда в воздух поднялось облако пыли – и которая называлась “О кудесниках-перевертниках в лета давния и нынешния”. Прямо-таки образцовый мучительный текст, особенно тот его раздел, что “О суде и каре” – Ремус даже застонал, когда обнаружил там следующий абзац:

Преображения перевертныя зело опасны суть. Аще кто восхочет своея животныя личины искати, тому писати допрежь грамотку челобитныя, и подрядити наставником ему перевертника с семью летами опыту, коему следити, и поучати, дабы и тот тому навык же. А который без наставника что учинити помыслит, тому живота не щадити, карати его нещадно, яко же и способников его. А который перевертник без записи реестравай личину зверя приймет, ино же и тому.

А чуть ниже этого абзаца в книге торчал добавленный позже листочек с примечанием – что в 1653 году, когда эта книга была написана, к преступникам обычно применялось протаскивание под килем. Которое сейчас отменено, поэтому в связи с изменениями в законодательстве обратитесь, пожалуйста, к актуальным уложениям о наказаниях.

Но суть Ремус все-таки уловил. Джеймс, Сириус и Питер были виноваты не только в том, что не зарегистрировали свою анимагическую форму – нет, речь шла о целом ряде преступных деяний: они не подали предварительное заявление властям, они превращались сами, без наставника, да еще и помогали друг другу – не только в чем-то одном, но в целой совокупности преступлений.

Ремуса одолела безысходность. Интересно, читал ли эту книгу Снейп… вероятно, да; небось даже вставил цитату в свою анонимную кляузу.

Едкие комментарии так и просились наружу; выложить хотелось все, что он думал о самой книге, ее авторе, его манере изложения и об этих дурацких законах – но тут Ремус осознал, что за книжным шкафом кто-то стоит, и прикусил язык: как-то нелепо, когда тебя ловят на разговорах с самим собой, пусть даже слушатель тебя и не видит… А потом он затаил дыхание и навострил уши – почти нечаянно, просто автоматически среагировал на доносившийся из-за стеллажа голос:

– …не знаем, где он прячется между занятиями, этот поганый любитель грязнокровок.

Погодите-ка – Ремус его узнал… Эйвери? Что он делает в библиотеке? Из всей их компании там обычно ошивался только Мальсибер, да и то лишь потому, что между шкафами было удобно устраивать засады на девчонок. Слишком важные птицы, эти слизеринцы; домашнее задание за них всегда делали разные мелкие сошки. Ремус подозревал, что обычно эта работенка доставалась Снейпу – по крайней мере, тот вечно сидел и что-то строчил…

А теперь вот перестал. И если и попадался навстречу, то выглядел ожившим мертвецом – причем поднявший его чародей явно схалтурил.

– Да и на занятиях его что-то не видно, – кажется, это сказал Уилкис.

– Его надо выманить из укрытия, – негромко предложил кто-то – похоже, что Мальсибер.

– Что ж, это-то как раз несложно – верно, джентльмены? – а вот это был явно Розье – его ровный, уверенный голос.

– Да? – удивился Эйвери.

– Да. И напряги наконец свою дурную башку, – добавил Розье, – осел ты на двух копытах…

– Да даже если и напряжет, – фыркнул Уилкис, – извилина у него всего одна, и та прямая…

– Эванс, – вкрадчиво произнес Мальсибер. Ремус чуть не выронил свою книгу.

– Спасибо, Мальсибер. Эванс, Эйвери.

– А она-то тут при чем? – спросил тот.

– Мерлинова задница, Эйвери… Это называется “ловля на живца”. Берешь Эванс, добавляешь ее в нужное место – и готово, получаешь в этом месте Снейпа.

– А-а, – протянул он. – Вот теперь я понял.

– Ага, когда тебе все разжевали и в рот положили – разве что картинку не нарисовали.

– А не проще ли проследить за этой тупой грязнокровкой? – спросил Эйвери. – После каникул она от него просто не отлипает.

– Неплохая мысль, Эйв, – одобрил Розье, изумившись примерно так же, как если бы его собака вдруг села на задние лапки и начала цитировать классический эпос. – Но так мы можем потратить весь день и все равно его не найти. Прижать ее куда как надежнее.

– И гораздо забавнее, – чуть слышно заметил Мальсибер.

– Верно, Мальс, – лениво согласился Розье. – Гораздо забавнее.

Ремус решил, что именно в такие моменты человеку и бывают нужны друзья. Такие, как у него: безбашенные сорвиголовы, которые с радостью ухватятся за любую возможность как следует накостылять слизеринцам. И именно в такие моменты по закону подлости ты и оказываешься один, и проблему приходится решать самому. Вот как сейчас, к примеру.

Да, Сириус считал его “умником” – в том смысле, что Ремус единственный из всей четверки не боялся книг, в которых было больше пяти страниц текста. Но вот всякие блестящие идеи – это было по части Джеймса и Сириуса. Как и силовые решения: это они могли просто уронить на ублюдков книжный шкаф, а потом поздравить друг друга с победой над телами поверженных врагов.

Слизеринцы отправились восвояси; Ремус прислушивался к шороху их шагов и думал, что так и не узнал ничего по-настоящему важного – ни что они собираются сделать с Лили, ни где все это должно произойти… Он не мог превратиться в крысу и незаметно сесть им на хвост; что же до Карты, то ее стащил Снейп. С другой стороны, если тот следит за Лили хотя бы вполовину так усердно, как Джеймс – за ним самим, то явно успеет заметить, что к ней приближаются эти подонки… которые никогда не тратили время впустую и не играли со своими жертвами в долгие “кошки-мышки”.

Что бы там этот новый Снейп ни натворил – он умудрился перейти дорогу четверым негодяям, которые уже давно мечтали о карьере Пожирателей.

Ремус засунул книжку по анимагии обратно на полку и заторопился за ними следом.

========== Глава 19 ==========

Обед прошел из рук вон плохо – так же ужасно, как и остаток утра… впрочем, с того момента, как прошлое сгинуло в зеленом луче Авады, вся жизнь Лили и так превратилась в один сплошной кошмар. Правда, конкретно этот она до конца не досмотрела, потому что сбежала где-то с середины.

Ну ладно, не с середины… если честно, она не просидела там и шести минут. Зашла в Большой зал, на глазок оценила размеры галдящей толпы, представила, что все они сейчас начнут приставать с вопросами, на которые у нее не было ответов, и кинулась делать себе бутерброды. Взяла хлеба с маслом, добавила к нему несколько кусочков бекона, завернула в салфетку и твердо вознамерилась взять пример с Северуса и поскорее куда-нибудь смыться.

Но в одном все-таки просчиталась: когда потянулась к блюду с беконом, не обратила внимания на тех, кто сидел поблизости.

– Лили?

Она взглянула на Корделию – та хотя бы не позволяла себе ни нападок, ни издевок… в отличие от Мэри и Фелисити, которые оказались с ней рядом – одна чуть правее Лили, а другая левее. Вот уж повезло так повезло…

– Ты опять себя плохо чувствуешь? – спросила Корделия.

– Нет, – Лили попыталась выдавить улыбку, – просто слегка устала, только и всего.

– Сядь и поешь с нами, – предложила та. – Этого же слишком мало на обед – всего лишь какой-то бутерброд…

– Что, повела себя как последняя сучка, и теперь кусок в горло не лезет? – бесцеремонно вставила Фелисити. Корделия вспыхнула:

– Фелисити! Выбирай выражения!

– Вот еще! – парировала Лили. – В тебя-то все прекрасно лезет – вон сколько ветчины себе навалила. Хоть и первой повела себя как последняя сучка.

– Лили! Выбирай выражения!

– Это все Снейп, – сердито перебила сидевшая слева Мэри. – Лили, почему ты до сих пор общаешься с этим уродом? Мы думали, ты наконец-то послала его куда подальше.

– Большое спасибо за вашу заботу, – как можно спокойнее произнесла Лили, – я, конечно, очень ее ценю, вот только в том, что касается меня и Северуса, – катитесь-ка вы на три буквы.

В итоге она отправилась гулять по школьным окрестностям – брела по толстому ковру подмерзшего к вечеру снега и в гордом одиночестве размышляла о том, что за последнее время ухитрилась рассориться едва ли не со всеми своими друзьями. Конечно, ей стоило придержать язык – в конце концов, когда они с девчонками виделись в последний раз, она вообще была другим человеком, – вот только это было бы куда как проще сделать, если бы они не вели себя, как самодовольные упертые ослицы!..

Ну да, разумеется, ты тут ни при чем – это предубеждение возникло само по себе, а от тебя они о Северусе и слова дурного не слыхивали…

Голос внутреннего дементора зимним ветром застонал в голове – Лили поморщилась, но спор, который когда-то вспыхнул бы сам собой, на этот раз затух, даже не начавшись. То, что Северус делал здесь и сейчас, значило гораздо больше, чем все, что осталось в прошлом… но с людьми ведь так и надо, как же иначе-то! Так было и с Джеймсом: она увидела в скором на расправу зубоскале храброго, верного друзьям и волевого человека…

Но увы, сейчас вся его воля была направлена только на одно: как досадить Северусу Снейпу. Потому что Джеймс еще не вырос из тех убеждений, которые тогда, в семьдесят седьмом, разделяла и сама Лили: что Северус олицетворяет все неправильное, что только есть в слизеринцах, а они, в свою очередь, все неправильное, что только есть в магическом мире, и что стоит только пинками загнать этих Пожирателей на верную дорожку – и везде воцарятся спокойствие и порядок.

Глупо, как же глупо…

Люди могут измениться. Люди меняются – не ее ли саму это когда-то так бесило? Что из талантливого мальчика, уверенного в своем высоком призвании, Северус превратился в юношу, который направил свои таланты на то, чтобы изучать темную магию и причинять людям вред? А теперь он изменился снова… не за один миг, конечно, и все равно – она не знала никого, кто был бы способен на такие метаморфозы. Впрочем, у него на это ушла целая жизнь, и перед собой Лили видела тот результат, к которому он пришел за эти двадцать два года – она сама и на свете-то столько не прожила… А Северус – он столько всего видел, столько испытал, что иному и на три жизни хватило бы. Да, она когда-то знала его мальчиком, знала и юношей, и они оба были совершенно необыкновенными, – но этот взрослый, в которого он вырос… Северус настолько выделялся среди всех, кого она знала, что у Лили порой захватывало дух – будто падаешь на пляже, и вдруг накатывает огромная волна, накрывает тебя с головой и утаскивает за собой в море.

Над склоном холма задувал пронзительный ветер – трепал волосы, пробирался под теплый плащ; Лили задрожала и крепче обхватила себя руками. Н-да… если на минутку забыть об уязвленном самолюбии, то пойти любоваться видами зимней Шотландии – определенно не лучшая ее идея. Примерно такая же дурацкая, как… как все, что она в последнее время делала. Ветер больно хлестал – порыв за порывом – и даже подвывал в ушах…

Вот только на самом деле это был вовсе не ветер.

Краем глаза Лили заметила какое-то темное пятно. Она успела выхватить волшебную палочку, но Ступефай ушел в сторону – в нее врезалась огромная черная масса и повалила в снег. Слюнявый язык облизывал лицо, норовил обмусолить уши, и в ноздри забивался неприятный запах, словно от вымокшего ковра – или же большого и весьма грязного пса…

– Бекон! – воскликнула она, пытаясь спихнуть с себя тяжелую тушу; грудь сдавило от истерически-беспомощного смеха – или же от того, что ее прижимал к земле так и пышущий энтузиазмом дог весом в добрых пятнадцать стоунов.

Перекрывая ветер, где-то в стороне зазвучал голос:

– Фу! Фу, башка твоя беконья!

И внезапно все исчезло: и давящая на грудь тяжесть, и черная шерсть, которая застила глаза, и слюнявый собачий язык.

– Извиняйте, мисс, – сказал Хагрид, отпихивая пса к себе за спину. – И что ему только в башку втемяшилось, дурной животине…

Он помог Лили подняться на ноги и выбраться из снега – в котором она основательно увязла, потому что Бекон уронил ее с расчищенной дорожки прямо в сугроб. Ноги совсем закоченели, не чувствовались почти до бедер.

– Спасибо, Хагрид, – сказала она, ощущая себя так, словно ей оторвали голову, а затем приставили назад вверх тормашками, и постучала себя по уху, стараясь вытряхнуть из него набившийся снег.

– Вы уж не серчайте на Бекона, мисс. Так-то он и мухи не обидит, лишь маленько… фу! Фу, кому говорят!..

– Нет-нет, он ни в чем не виноват, – Лили выудила из кармана свой недоеденный обед, от которого оставался еще целый бутерброд, и, развернув ставшую жирной салфетку, швырнула его псу – тот толкался в хозяйскую руку и поскуливал, приплясывая на месте. Бекон присел на задние лапы, ловя подачку, и сожрал ее за один укус.

– А-а, так вот в чем дело-то, – сказал Хагрид. – Любит он бекон, мисс, просто ужас. Совсем шалеет, как учует.

“Я знаю”, – хотела ответить она с улыбкой, но осознала, что в те годы еще действительно об этом не слышала. Конечно, самого Хагрида в Хогвартсе знали все, но общаться они начали только после ее вступления в Орден. Студенты над ним обычно смеялись.

На его темные волосы налипли подтаявшие снежинки, а нос и щеки успели обветриться. Свой арбалет Хагрид нес в руке, а за спиной у него виднелось нечто, похожее на топор с двумя лезвиями. Лили моргнула.

– Многовато оружия для обычного похода за дровами, – заметила она.

– Так ведь я не за дровами-то, мисс. Мантикора там, кажись, завелась, вот я и подумал: дай-ка гляну.

– Мантикора? – встревоженно переспросила она.

– Не тревожьтесь попусту, мисс. К замку ей нипочем не пробраться, с такими-то защитными чарами – директор самолично их ставил… Но вам бы и правда лучше остеречься: погодка нынче не ахти, да и не видать ничего. Ступайте-ка лучше в тепло да держитесь от леса подальше.

– И верно, – сказала она. – Так и поступлю – спасибо, Хагрид. Пока, Бекон! – и пес облизал ее пахнущую беконом ладонь прямо вместе с перчаткой.

Лили сунула в карманы столь успешно обслюнявленные руки и поплелась по замерзшей дорожке назад к школе. Под ногами хрустел лед, и все вокруг словно сошло с черно-белого кадра: и белесый склон холма, и темные шпили замка, упирающиеся в переливчатую сталь облаков. И только ее волосы горели ярким пятном – ветер швырял длинные пряди прямо в лицо…

Она попыталась найти взглядом башенку Северуса – не вышло, та была с другой стороны, откуда открывался вид на озеро, – и побрела дальше… Панорама вокруг словно отражала разум Сева – если заглянуть к нему в голову, там бы точно нашелся подобный пейзаж; должно быть, в каком-то таком месте он хранил свои чувства к “этой дуре Лили”…

Ах, если бы только она не сбежала, когда он снял то чертово проклятие! Если бы остановилась и хоть на секунду включила башку – ну или хотя бы не ждала до утра, а отыскала его тем же вечером… Но нет, она просто поверила, что с ним и впрямь все в порядке, и даже толком ни о чем не задумалась, а потом оказалось, что на самом деле все плохо… Но когда ты говоришь, что чувствуешь себя хорошо, а в действительности это не так, и никто ничего не замечает, – на такое кто угодно обидится. А Северус… она больше не могла сказать, что хорошо его знает, но ей отчего-то казалось – этот человек вполне способен устроить другим эдакую “проверку на вшивость”…

И она свою с треском провалила.

Из снега торчала статуя – старая, обледеневшая, вся в трещинах. Лили уже примерилась дать ей пинка, воображая на ее месте свою жизнь, но тут… удар, вышибающий дух; кто-то налетел на нее на полных парах и уронил в сугроб – уже во второй раз за десять минут…

– Ш-тьфу! Тьфу! – Лили подняла голову, отфыркиваясь от набившегося в рот снега; тот, кто сбил ее с ног, был занят тем же самым. – Ремус? Какого дьявола?..

– Извини, – тот тоже выплюнул то, что набилось в рот, – поскользнулся на этом чертовом льду.

Но на Лили при этом даже не посмотрел – озирался, обшаривал взглядом окрестности и не пытался встать, только чуть приподнялся над землей; его светлые глаза бегали взад-вперед.

– Нам надо идти – куда-то спрятаться. Быстрее!

Лили последовала за ним, окончательно перестав понимать, что происходит; короткая перебежка вверх по склону холма – и они с Ремусом укрылись за цепью валунов. Камни упорно тянулись вверх, вздымались наперекор стихиям; от них веяло такой седой древностью, что ощущение пробирало до костей.

– Да в чем дело-то? – спросила Лили, когда ее спутник жестами показал, что надо пригнуться, но все же послушно скрючилась за валуном. К острому запаху мха примешивались слабые искристо-ледяные нотки.

– В Розье, Мальсибере, Эйвери и Уилкисе, – напряженно ответил Ремус, сжимая в руке палочку. Перчаток на нем не было… ну да, у оборотней же всегда повышенная температура, около тридцати восьми градусов – что зимой в метель, что летом на солнцепеке. – Они планировали засаду в библиотеке… в том смысле, что они там строили планы, а не собирались тебя подкараулить…

– Что?

– …и все для того, чтобы выманить из укрытия Снейпа. На тебя же никто не нападал? То есть кроме меня, но я не нарочно – и извини за это, кстати…

– Только пес Хагрида, где-то минут десять назад. Но тот жаждал бекона, – Лили попыталась нахмуриться, но застывшее от мороза лицо отказалось подчиняться. – Только вряд ли бы их план сработал. Сев сейчас… не слишком-то мной доволен.

А вот Ремус, похоже, совсем не закоченел: его припорошенные снегом брови только что не взлетели на лоб.

– Ну и что? Не бросит же он тебя на милость этой четверки, как бы там на тебя ни сердился!

Лили только грустно пожала плечами. Хотела добавить что-то вроде: “Я это заслужила”, – но сдержалась: кажется, ее и так уже считали чокнутой.

– Ты сейчас о Снейпе говорила, да? – переспросил Ремус. – О Северусе Снейпе?

– Сомневаюсь, что у него есть тезки, – улыбка пыталась просочиться наружу, но одеревеневшие губы совсем не слушались.

– В наше время – пожалуй что вряд ли. И это точно Снейп, а не его тезка, проклял ту девочку, которая говорила о тебе всякие гадости. Повернул ей голову задом наперед. Флоренс Даттон – я прекрасно это помню, потому что те двое первогодков сильно перепугались, и мне пришлось провожать их на занятие, и…

– Я… но когда это было? – спросила Лили. Голова кружилась – словно она сама угодила под это заклятье.

– По-моему, где-то в прошлом семестре.

Лили закрыла лицо ладонью – той самой, обслюнявленной.

– Но вы двое тогда… совсем не разговаривали. Сейчас-то у вас все утряслось, так ведь?

– Да, мы помирились. Вот только я все испортила. Он меня вылечил – ну, я рассказывала… но это ему ужасно тяжело далось, и как только проклятие исчезло, я… – она сглотнула; ей одновременно и хотелось, и не хотелось в этом признаваться, – я сбежала. Просто удрала оттуда нахрен, бросила его одного – ночью, в Запретном лесу, где везде снег, когда он только что спас мне жизнь, а там где-то бродила мантикора, мне сейчас Хагрид сказал!.. А потом, – ее голос уже почти срывался на крик, – я даже не пошла его искать, забыла о нем до утра, хотя знала, что он ранен, и…

– О, – сказал Ремус – выражение его лица было совершенно нечитаемым. – Так ты из-за этого так переживаешь?

– Я… – неожиданный ответ совершенно сбил ее с толку. – А разве этого мало? Или я не должна за него переживать, потому что это же Сопливус?

– На всякий случай напоминаю: перед тобой стоит Ремус Люпин, а не Сириус Блэк под обороткой, – ответил Ремус – Лили всегда становилось не по себе от такой его невозмутимости.