Текст книги "Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)"
Автор книги: Кайнэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 52 страниц)
– Понятно. У меня крестный такого же мнения. Но стрелять он меня тоже научил… – хихикнула девочка.
Они тихонько спускались вниз, старясь производить как можно меньше шума. Оба вышли из башни и не без труда нашли дорогу к выходу – и то благодаря тому, что Слава спросил дорогу у портретов, которых немилосердно будил.
Через пару минут, вдыхая утренний свежий воздух, они вышли на поле, разминаться. Рогозин занялся бегом – его очень огорчало, что техника тут не работает, и его плеер не включается (слишком много волшебства), а Полумна начала гнуться на коврике в разные стороны и вставать в разные позы – йога хорошо с утра разминала все мышцы.
– Ты, – пропыхтел Слава, сходя с дистанции и начиная приседать, – смогла вчера здорово успокоить Невилла.
– Он очень обиделся…
– Я б тоже обиделся и оскорбился. Я оставил ему записку на тумбочке, что мы на улице – занимаемся, и за ним зайдем… Эх, – Вячеслав теперь начал отжиматься. Куртка сильно ему мешала, и он ее снял.
Луна стояла лишь на самом кончике пальцев правой ноги, согнув левую в колене, и спокойно дышала. Равновесие она держала идеально.
Слава наконец прекратил растягивать мышцы и уставился на Луну, которая тоже была без куртки в одном коротком, спортивном сером топе. То, что у нее будет и дальше идеальная талия, Рогозин теперь не сомневался.
– Может… В шутку поборемся? – предложил Рогозин несмело.
– Карате против самбо? – Луна выглядела спокойной. Она закончила комплекс упражнений.
– А почему нет? – спросил он у нее с вызовом.
– Давай только ломать друг другу ничего не будем, ладно? Не хочется пропустить свой первый учебный день…
– Оʼкей.
Коротко – считалкой, определив, что первой должна его бить Полумна, Рогозин приготовился.
Блок из рук его спас – удар ноги Полумны иначе бы пришелся прямо в солнечное сплетение.
– Ничего себе! А я…
Рогозин совершил ловкий выпад, но Луна, разгадав его намерение, блокировала руками. Славу от нее отшатнуло.
Сражаясь между собой, Рогозин неожиданно понял, что лучшего противника для спарринга ему просто не сыскать. Луна почти все удары его просчитывала!
Рука Луны наконец все же наткнулась на обманный блок из рук Славы, и Вячеслав одним отработанным движением заломил ей руку.
– Браво, – прохрипела Луна, – отпусти, пожалуйста, а то мне больно…
– Прости, – Рогозин мгновенно расцепил захват. Луна начала усиленно тереть и растирать выкрученное парнем запястье.
– Рогозин! Лавгуд! Что здесь происходит?! Что это у вас за вид?!
Оба круто обернулись – к ним быстрым шагом шла взволнованная МакГонагал.
Рогозин подождал, пока профессор подойдет ближе.
– Ничего не происходит, профессор, – мягко проговорила Луна и, неожиданно для Славы, обрела вид мечтательной, витающей в облаках девочки. – Просто мы по утрам занимаемся физкультурой. И борьбой. Правилами школы это не запрещено – я вчера все их прочла… Как и ношение с утра магловской одежды. Вы же даете студентам заботиться о своем физическом здоровье самостоятельно?
Рогозин поразился словам девочки. А ведь и правда – правилами школы не запрещено носить магловские вещи и заниматься с утра.
Пойманная врасплох МакГонагал проговорила:
– А что я сейчас здесь наблюдала? Почему вы дрались?!
– Профессор, эти приемы распространены в магловском спорте. – Слава демонстративно поднял очи к небу, – я занимаюсь техникой боя, называемой самбо, а Полумна – карате… Я вообще поверить не могу, что маги, по факту, совершенно не занимаются собой! Мы отрабатывали основные приемы – в шутку, разумеется. Никто и не собирался из нас наносить друг другу реальные физические увечья и травмы. Это называется спарринг.
Профессор нервно дернула подбородком. Эти двое новеньких явно сулили ей большие неприятности, но вслух произнесла:
– Хорошо. Но, впредь, будьте все же осторожнее. Скоро у вас обоих завтрак, уж извольте быть за столом вовремя!
– Разумеется, – проговорил Слава нейтральным голосом, – профессор.
МакГонагал повернулась к ним спиной и зашагала к замку. Луна, не скрывая пренебрежения во взгляде, взглянула на Рогозина – тот ей весело подмигнул.
Рогозин, приняв душ и переодевшись в мантию, начал будить друга. Невилл долго не желал покинуть пределы кровати, но вкрадчивый шепот друга в ухо, с короткой фразой что они могут опоздать, мгновенно подняла его.
– Спасибо тебе, Слава, – проговорил Невилл, находясь уже за столом колледжа, – что помог мне собраться и разбудил вовремя.
– Да ладно. Мы с Луной рано встали сегодня, – Рогозин, положив себе в тарелку яичницу-глазунью, начал уплетать неплохой завтрак за обе щеки. Кашу ранее он уже прикончил.
– А что вы там такое делали? – раздался девичий голос за спиной Вячеслава, и тот безошибочно узнал Гермиону.
– Занимались, Грейнджер, занимались физкультурой, – ответила ей Полумна, отвлекаясь от своего чая, – правила этого делать не запрещают…
Гермиона, задрав нос и фыркнув, уселась за стол и раскрыла учебник по трансфигурации на закладке.
– Она нас всех за утро уже успела достать, – по секрету шепнула обоим парням Лавгуд, – Браун и Патил, что живут вместе со мной в спальне, обещали навести на нее заклятие, как только этому научатся… Больно умная, эта Гермиона, и неукоснительно следует всем правилам.
– Это до первого раза, когда понадобится их нарушить, – хмыкнул Слава, касаясь губами кружки чая, – дальше – мозги уже будут работать получше…
Вдоль стола начала шагать МакГонагал, и выдавать расписание занятий. Слава мельком взглянул в него – большая часть предметов ему была не очень пока знакома, хоть он и читал учебники, кое-что заучивая.
Слава сквозь зубы тяжело ругался матом на русском – кабинет по «Трансфигурации» они втроем нашли не с первой попытки. Навигация – вообще всякая, план школы, на стенах отсутствовал. Только спрашивая у старшекурсников, и у попадавшихся по дороге некоторых привидений, трое ребят смогли узнать более-менее верный путь к кабинету.
Лестниц, этажей, кабинетов было так много, что запомнить было все весьма трудно. Потом, лестницы еще и двигались сами собой, тоже доставляя сильное неудобство. Рогозину это не понравилось. Невилл уже успел провалиться (и не раз) на лестнице-обманке – она неожиданно убирала на пути следования ту или иную ступеньку. Хорошо, что Слава был крепкий, и смог вытащить его из провала в одиночку.
– Ура! – проговорила Луна на русском, указывая пальцем на дверь кабинета. Табличка на нем гласила, что здесь обитает профессор трансфигурации, Минерва МакГонагал.
– Наконец-то! – выдохнул с облегчением парень.
Они пришли не самые последние – Рон, Дин и Симус ввалились в кабинет уже после прихода профессора. Луна заняла место за спиной Славы, хотя тот настаивал, что хочет сесть с ней. Но Невилл нуждался в большей опеке, и Луна это хорошо понимала. Поэтому Невилл уселся рядом с Вячеславом. Профессор попеняла опоздавшим, но предупредила, что в следующий раз будет снимать баллы.
– Трансфигурация – один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, – начала она свою лекцию. Рогозин внимательно ее слушал. – Любое нарушение дисциплины на моих уроках – и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.
После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагал перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро.
Потом профессор МакГонагалл продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки.
Слава несколько секунд раздумывал, глядя на спичку. Он четко вспомнил движения палочкой ранее профессора и повторил их сначала без заклятия, молча. Потом, отдельно, припомнил и само заклятие. Сложил два действия в одно – и вот перед ним уже иголка.
Правда, не с первого раза у него получилось (магии он до сих пор опасался), но все же, когда он подействовал уверенно, заклятие сработало. Он успокоился и понял – что настрой перед магией, тоже очень важен.
– Вы уже все? – вырвал его голос профессора МакГонагал из собственных мыслей.
Слава кивнул:
– Да, профессор.
– Отлично, десять баллов Гриффиндору…
– Но у меня тоже все! – возмущенный голос Гермионы узнать было несложно.
– У вас получилась частичная трансформация, мисс Грейнджер. Вот, посмотрите – и сравните с чистой трансформацией мистера Рогозина. – МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и подняла иголку-бывшую спичку Вячеслава. – Но вы тоже заслужили пять баллов факультету… Вам нужно попрактиковаться.
Девочка метнула на Рогозина быстрый, непонятный взгляд и снова схватилась за волшебную палочку. Рогозин посмотрел на мучения Невилла – у того ну никак не получалось превратить спичку. Слава, прошептав на ухо Невиллу, как нужно колдануть, обернулся к Полумне. Полумна мечтательно смотрела вдаль, производя на Вячеслав впечатление, что она, что называется, «под кайфом», но перед ней была примерно такая же заостренная и серебряная спичка как и у Гермионы. Больше заклятие она не отрабатывала.
Рогозину было известно – она явно притворяется, хотя может запросто превратить спичку в идеальную иголку. По-видимому, она не хочет выделяться из общей массы.
Уходя с урока, нагружённые по уши домашним заданием профессора, они оба заметили, как Грейнджер подошла к учительскому столу – просила о дополнительном задании. Невилл, почти на последних минутах занятия, смог заставить свою спичку заостриться. От этого он шел на следующую пару гораздо более веселым. У него прибавилось уверенности.
То, чего так побаивался Слава, не происходило – он вполне вписался в класс, и даже по оценкам за первые три дня шел первый! Хотя тут ему в затылок дышала Гермиона Грейнджер, нещадно уча и читая все, что попадалось под руку, и каждый день ходя в библиотеку за все новой и более новой партией книг.
На пятый день им предстояло идти на первое их занятие по варке зелий. Разузнав о Снейпе от старших, и его феноменальной придирчивости буквально ко всем, кто носит гриффиндорскую мантию, Рогозин уже со среды начал перечитывать учебник.
Невилл занервничал, услышав яркие рассказы старших о злобном профессоре-зельеваре, и заранее боялся пары и преподавателя как огня.
Кабинет Снейпа находился в одном из подземелий. Тут было холодно – куда холоднее, чем в самом замке – и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. Впрочем, привыкшему к ФЭС-овскому моргу и к изуродованным трупам и искаженным частям тела у тети Валентины в холодильниках, Вячеславу тут было вполне уютно. Луна вообще, похоже чувствовала себя во всей стихии. Она с интересом ботаника, изучающего милые цветочки, рассматривала заспиртованных тварей. Гермионе Грейнджер было тут явно не по себе; остальные девочки дрожали от страха и от омерзения. Парни нервно дергались, натыкаясь взглядами на ту или иную магическую тварь. Невилл, что сидел сейчас у своего котла, рядом с Роном Уизли, был весь белый от ужаса.
Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Гриффиндорцы сегодня занимались вместе со слизеринцами.
Вячеслав нашел взглядом Гойла и лишь приятно улыбнулся ему, намекая на первую их стычку. Тот захрустел костяшками пальцев, явно обещая устроить ему «темную» после занятий. Малфой выглядел сейчас как король на троне – в его взгляде было видимое превосходство его самого над остальными.
Закончив знакомство с классом, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом.
– Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, – начал он.
Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами. – Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, – продолжил Снейп. – Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой саму смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки…
После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Гермиона Грейнджер нетерпеливо заерзала на стуле – судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж ее никак нельзя отнести к стаду болванов.
На Вячеслава речь Снейпа произвела громадное впечатление. Предмет обещал быть ему полезным даже в не магическом мире.
– Рогозин! – неожиданно произнес Снейп. – Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?
– Мне вставать со своего места, сэр? – вежливо спросил у него Слава. Рука Гермионы взметнулась вверх. Снейп быстро кивнул.
– Усыпляющее зелье, профессор, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти, – начал было говорить Слава вспоминая учебник, но Снейп взмахнул рукой, обрывая его на середине фразы. Гермиона помрачнела и руку опустила.
– Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?
Рогозин, с минуту, подумал. Когда-то в ФЭС давно-давно изучали отравления этим мифическим камешком… По легендам он находится…
– В желудке у козы, сэр.
– Верно. – Снейп проигнорировал поднятую вновь руку Гермионы. – Увереннее, Рогозин! Хорошо, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?
На этот вопрос Рогозин ответ знал твердо (спасибо маме):
– Волчья отрава и клобук монаха – это одно и то же растение, также известное как аконит.
– Что же… – Снейп подумал с минуту, – вам записывается один балл за ответы. – Он говорил это таким тоном и таким голосом и с такой гримасой на лице, словно у него заболели зубы.
Один балл! Всего-навсего один балл?! Ну ты и…
Рогозин загнал свой внутренний протест подальше на задворки сознания, и настроился на рабочий лад.
Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Снейп раскритиковал всех, кроме Малфоя…
Рогозин молча варил зелье вместе с Луной, которая очень ловко орудовала ножом и другими инструментами, нарезая те или иные ингредиенты. Они оба не решались общаться на этой паре вслух – лишь только обменивались взглядами.
Зелье от фурункулов получилось на славу. Вячеслав проверил и с инструкцией на доске – все было правильно. Все-таки мама доктор медицинских наук… И всегда требовала от него четкости и аккуратности.
Снейп просто молча прошел мимо и даже не взглянул на его котел. Зато на Невилле отыгрался сполна… Но дело было в том, что из-за своего страха мальчик все перепутал, и зелье грозило вот-вот…
– БУУМ!!!
Это сдетонировал котел Невилла. Его самого залило его горячей «работой» – и вся кожа покрылась красными волдырями. Он с трудом сдержал свой крик – было очень больно… Рогозин встал со своего стула, намереваясь помочь.
– Идиот! – прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. – Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?
Мальчик, прикусив губы, со слезящимися от боли глазами слушал бушевавшего над ним в гневе профессора. Казалось, вся его выдержка уходила на то, чтобы тут прямо не разрыдаться. Малфой, сидя на задней парте далеко от эпицентра взрыва, ржал во весь голос. Слизеринцы ухохатывались над жалким видом гриффиндорца. Луна была явно расстроена.
Рогозин расстроено качал головой – парню требовалась срочная медицинская помощь (он ведь может не выдержать боли), а Снейп явно не спешил оказать ее. Ситуация требовала скорейшего вмешательства. Терпеть он больше не мог:
– Прошу прощения, сэр, – обратил свое внимание на профессора Слава, – Невилл сейчас свалится от болевого шока… Можно я отведу его в… Больничное крыло?
– Мистер Рогозин, – прошипел Снейп, – не смейте перебивать преподавателя! Никогда! За подобную наглость я начисляю вашему факультету пять штрафных очков! А раз уж вы вызвались… То с глаз моих – долой!
Слава, потрясенный несправедливым решением преподавателя до глубины души, не стал даже оспаривать, решив подойти с вопросом к декану. Да и Невилл уже грозился упасть прямо в кабинете от болевого шока.
– Хорошо, – ровным тоном проговорил Слава, – сэр.
Парень молча обхватил бледнеющего на глазах друга за плечи, и смог дойти с ним до Больничного крыла, так тут называли медицинский кабинет. Он уже знал путь – они с Луной за эти дни старались изучить замок по-максимому.
Мадам Помфри с ужасом поглядела на Невилла, которого Вячеслав опустил на ближайшую к нему кушетку. Невилл был довольно плотным по комплекции, и от этого был тяжелым. Он почти потерял сознание.
– Молодой человек, как он получил такое? – медведьма, засучив рукава, начала колдовать над ним, стоя с волшебной палочкой.
– Взрыв котла на зельеварении… Мадам, вы ведь его вылечите?
– Конечно же… Зелье выпьет, намажу мазью – и все… Оставляйте смело вашего товарища… Дня через два будет вылечен.
– Спасибо, мадам.
Вячеслав в приподнятом настроении вышел из крыла и направился к профессору МакГонагал. Кажется, у нее точно было в этот день окно. Верно, кабинет профессора был закрыт на ключ – она всегда его закрывает, оберегая от посторонних.
Он быстро спустился на этаж – урок грозил вот-вот завершиться, а поговорить было нужно без лишних свидетелей.
Уродливые каменные горгульи не пропустили его, несмотря на вежливую просьбу. Тогда Слава попросил их вызвать сюда профессора. МакГонагал вышла из учительской.
– Профессор МакГонагал, я хочу поговорить с вами о серьезном нарушении прав учащихся на уроке зельеварения Северуса Снейпа, произошедших только что…
Преподавательница только усмехнулась:
– Не вы первый здесь, кто жалуется на профессора Снейпа…
– Но были нарушены все мыслимые правила! На вводной лекции нам были должны объяснить технику безопасности, потом… учитель обязан относиться ко всем ученикам в равной степени одинаково. Потом учитель не должен был оставлять ученика (да и вообще весь класс!)в опасности, и тот серьезно пострадал! Это было сделано намеренно. Тем более, мне, предложившему преподавателю свою помощь, был сделан выговор и незаконно сняты баллы!
– Это…
– И это наш первый урок зельеварения! Боюсь, дальше будет только хуже… У вас есть студенческий совет или… Попечительский комитет? – спросил Слава, плюя на то, как выразительно профессор МакГонагал выпучила глаза. – Я хочу туда пожаловаться, я думаю что и пострадавший ученик, Невилл Долгопупс, тоже захочет присоединиться ко мне… Я всего лишь соблюдаю все законы и право ученика, профессор… Всего лишь…
Лицо профессора выразило крайнюю степень возмущения…
====== Женщина. ======
Рогозина выслушивала сбивчивый голос Ивана – тот отчитывался по контактам убитой девушки и по всему, чему удалось выяснить из ее смс-переписки. Программист-хакер не единожды прерывался, соскакивая и вставляя в речь свои фразы, но общая мысль и направление были ей понятны.
– Все ясно, Иван, продолжай искать зацепки в том направлении. Еще дозвонись брату покойной, все-таки опознание должно состояться… – Рогозина встала с твердым намерением пойти в буфет, ожидая, что все-таки сегодня выпьет кофе. День выдался сумбурным.
– Есть!
Тихонова как ветром сдуло, и причем он едва вписался в дверной проем. Галина Николаевна покачала головой и закрыла папку с делом и уликами. Отпечатки возможного убийцы девицы были в картотеке (и он сам – в разработке) у ФСБ, и сейчас она ожидала визита с делом сотрудника федеральной службы безопасности.
Женщина отпила из кружки – едва сделав глоток горячего кофе, она чуть не захлебнулась. Алла нарушила короткий перерыв Рогозиной словами:
– Галина Николаевна, вы велели мне провести человека, который прибудет к нам из ФСБ…
– Да, спасибо Алла.
Мужчина снял фуражку, и она перестала закрывать знакомое лицо…
– Полковник ФСБ, Александров Дмитрий Юрьевич, – весело отрапортовал мужчина удобнее перехватывая кожаную папку в руках, – здравствуйте, Галина Николаевна…
Рогозина гостю обрадовалась:
– Я не ожидала вас увидеть так скоро! Проходите, – улыбнулась она, предлагая ему сесть. Кофе был отодвинут.
– Я прервал ваш кофе… Извините. – Извинился мужчина. – Наверняка, у вас мало времени, поэтому сразу к делу. Я привез дело Пирогова. – Перед Рогозиной на стол опустилась папка с бумагами. – Состоит у нас разработке – является руководителем одного из «кордонов» наркотрафика; сейчас там внедрены наши люди «под прикрытием» для сбора фактов, доказательств и фамилий остальных участников незаконного бандформирования… Дело ведет мой коллега, но сейчас он на больничном, и я временно замещаю его.
– Понятно. А фамилия Лебедева нигде тут не фигурирует?
Мужчина жестом попросил ее подождать – он начал быстро перебирать бумаги.
– Лебедева… Лебедева… Нашел! – коротко проговорил он, – Лебедева Жанна Андреевна – свидетель по нашему делу… Вот протокол ее допроса… Скорее всего, она была его «главной» любовницей и пронюхала про наркоту… Ее и убрали. – Он потер голый череп.
– Возможно… – задумалась Рогозина над его словами.
– Простите, что прерываю вас и ваши умозаключения, но у меня есть письмо для вас.
Женщина быстро подняла голову – Дмитрий достал из папки белый и довольно толстый конверт. Она мгновенно узнала почерк своего сына.
– Полумна очень попросила меня передать его вам. Сказала, что так надежнее. И быстрее. Вся почта у них досматривается.
– Огромное спасибо! – Рогозина, встав и подойдя к мужчине, взяла у него из рук конверт. Ей не надо было объяснять у кого это – «у них». – Как они там, не знаете?
Мужчина хохотнул:
– Ну, – чуть улыбнулся он, – они уже успели оба… Выделиться. Оба с утра занимаются спортом – что немыслимо для… тех самых, о ком я говорю. Учатся почти «на отлично» – баллов нормально наработали за три недели… Потом ваш сын ввязался в драку прямо в поезде – Полумну очень серьезно оскорбили и хотели отобрать у нее одну дорогую ей вещь…
– Ох, Слава-Слава, – покачала головой Рогозина, – я, конечно, все понимаю, но драка!
– Как мне в письме объяснила крестница, они «… просто объяснили им, где находится дверь и какой она бывает.»
– Н-да… Тихой учебы там ожидать не стоит, – вздохнула женщина. – Я изначально это понимала, но теперь все выглядит гораздо серьезнее и опаснее.
– То, что там не тихо, это да…
Они оба проговорили кажется очень прилично по времени, но Рогозина, метнув взгляд на часы в компьютере, спохватилась:
– Ой, уже три часа! Я, наверное, вас очень задержала… – она начала спешно собирать документы – в Управление надо было ехать через час.
– Нет, ну что вы! – Дмитрий Юрьевич встал, – это скорее я сорвал вам кофе. И очень хочу пригласить вас на нормальный кофе в качестве компенсации уже после окончания рабочего времени… – приятно улыбнулся он.
Она замерла над папкой. Мужчина молча ждал. Но, все же, Рогозина дала осторожный ответ:
– Пожалуй, можно… Где?
Договорившись с ним о времени и месте встречи, женщина уселась обратно за свой стол. Сейчас она себя уже ругала за то, что так быстро дала согласие, не подумав о последствиях… Но, все-таки, она ведь женщина…
– Галина Николаевна, – прервал ее мысли голос Селиванова, нового патологоанатома ФЭС. – Я принес вам отчет по вскрытию…
– Да… Спасибо, Борь.
Рогозина потерла виски, и снова вернулась в рабочий ритм.
Подъехав на машине по нужному адресу, Рогозина поняла, что Александров пригласил ее в ресторан. Ожидаемо, но очень приятно.
С мужчинами ей в жизни не очень везло: полюбив Славу, и уехав вместе с ним в горячую точку, покорно разделив с ним свою судьбу, она почти сразу испытала очень горькую боль потери. При воспоминании о другом мужчине, который хладнокровно воспользовался ею для собственных целей, ее бросало в дрожь; позже – лишь короткие, мимолетные, и ни к чему не обязывающие свидания, и обещание, зарок, обет самой себе – больше никогда не бросаться в омут чувств и желаний.
Потом появление в ее жизни этого маленького чуда – Славика… Все так замоталось и завертелось вокруг очень любимого ею усыновленного маленького мальчика. Какие там любовники! Иногда даже времени поесть нет! ФЭС и расследования преступлений, растущий сын и ее стареющий отец…
Сейчас сын подрос и она не могла не нарадоваться за него. Слава – разумный, осторожный и очень храбрый. Она с отцом вместе смогла вырастить в нем настоящего мужчину. Этот ребенок – ее гордость, и него было вложено столько душевных сил и отдано столько любви, что он просто не мог вырасти таким человеком, какие иногда попадают в ее фэсовское КПЗ…
Едва она назвала свое имя официанту, как он проводил ее за заранее зарезервированный столик. Там ее и терпеливо ожидал полковник ФСБ, Александров Дмитрий Юрьевич…
Ресторан показался ей в меру уютным; музыка играла тихо, едва уловимо и публика была совершенно нормальная. Правда…
– Вы тоже решили надеть погоны? – рассмеялся мужчина сидя за столом и глядя на нее. И развернулся перед ней, показывая спинку стула – там тоже висел пиджак с погонами.
– Тоже было некогда, – честно сказала Галина Николаевна садясь напротив него и тоже улыбаясь, скидывая пиджак и оставаясь в блузке. – Здравствуйте…
– Я пришел сегодня не с пустыми руками. Примите этот скромный подарок, – протянул ей мужчина тонкую и длинную коробку, в которой явно угадывалось ювелирное изделие. – В честь нашего знакомства, спонтанного кофе и за чудесную «охрану» моей любимой крестницы и ее первого, настоящего друга. Банальные цветы показались мне… слишком пошлыми.
Полковник, после минутного колебания, все же взяла и открыла ее. Правильно – там лежала тонкая нитка браслета. Она блеснула холодным блеском в мягком освещении ресторана. Обычная тонкая нитка из белого золота.
Очень приятно. Приятно было осознавать, что ее все еще считают красивой женщиной, несмотря на безжалостно идущие вперед годы, не делающие ее моложе. Она быстро обернула белую нить вокруг запястья и щелкнула замком.
– Спасибо за подарок, безумно приятно.
– Теперь давайте пить… кофе. Я же вам его обещал, – в серых глаза мужчины мелькнули искорки веселья. – Если я обещал кофе, то значит будет только кофе!
Рогозина легко рассмеялась.
Она уже не помнила, когда так приятно проводила время наедине с мужчиной. Дмитрий Юрьевич оказался просто замечательным и веселым мужчиной, интересным собеседником и просто хорошим человеком, с которым можно поговорить обо всем.
Поедая пирожные с кофе, редко-редко, но они все же мимоходом касались своей работы. Александров коротко рассказал о последних своих делах, без имен, конечно же, Рогозина – немного о своих, и они заговорили и своих детях:
– Как так вышло, что ты, Дима, не потерял связь с крестницей? Они ведь в другой стране…
– Дело в том, что я… – мужчина тут чуть замялся, – что ее мама была моей первой любовью, мы вместе учились на одном курсе. Даже когда наши дороги разошлись, я поддерживал связь с ней. Потом мы завели семьи… она потеряла своего мужа, а я – друга, затем моя бесконечная работа и страшное событие, которое меня почти убило – моя беременная вторым ребенком жена и дочка были убиты… И родившаяся в эти темные дни Полумна стала для меня светом в окне, отдушиной. Без нее я был бы никто, и наверняка пустил бы себе в лоб пулю, чтобы не мучиться. Вот так.
Рогозина вздохнула. Откровенностью отвечают на откровенность, и она рассказала ему о ее погибшем муже и последующих событиях.
–… я тоже очень люблю моего сына, пусть он мне и не родной. – Просто сказала она, заканчивая. – Он вырос хорошим парнем и, надеюсь, так будет и впредь. Надеюсь, что все будет нормально с ним… Там.
– Луна тоже… У нее… специфическое чувство юмора и определенный взгляд на события, но она тоже очень хорошая девочка. Добрая. Старательная. Умная и решительная. Знаешь, – тут мужчина подался немного вперед на своем стуле и поставил чашку на блюдце, – я понимаю сейчас почему эти двое нашли общий язык сразу. Они друг друга очень дополняют, а Луна – характером почти схожа с твоим… Думаю, мы могли бы сейчас даже побиться об заклад: они так вместе и останутся, хотя жизнь – штука очень непредсказуемая и не знаешь, куда она заведет.
– Возможно, ты прав. Но, все-таки мы никогда не знаем, что нас ждет в будущем, и это приятно… Не знать. – Согласилась она.
– Поздно уже, – заметил мужчина, – позволь проводить тебя до такси… Ты устала, да и я тоже… за день.
– У меня машина, тебя подбросить? – Галина Николаевна с удовольствием встала, расправляя плечи – засиделась на одном месте.
– Ну, если ты так предлагаешь, то… Я не против. – Он встал и оставил оплаченный счет за кофе на столе. – Спасибо большое.
Доехали они быстро – Дмитрий Юрьевич выскользнул из машины на одном из перекрестков. Рогозина ожидала от него поцелуя в щеку, но тот, мило улыбаясь, поцеловал ей руку и попрощался с ней.
Женщина ощутила странную смесь чувств от этого поступка – ее жгло разочарование и удовлетворение. Мужчина не переступил черту в их первую встречу. Дал и себе и ей шанс. И она осталась верна своей клятве. А еще – вечер-ночь с кофе прошли с удовольствием… давно она так просто не сидела, связанная по рукам и ногам работой, сыном и домом.
Ей забибикали сзади – зажегся зеленый свет светофора, и она, улыбаясь, тронулась с места, уезжая к себе домой…
====== Хэллоуин. ======
–…нет, нет, – коротко проговорил Невилл, отказываясь присоединиться к жалобе Славы на преподавателя. – Не забывай, что нам здесь еще учиться шесть лет!
– Вот именно что – учиться! – заметил Рогозин. – А не «просиживать» штаны. А этот преподаватель нас даже толком к экзамену не сможет подготовить… Я за справедливость и за равное отношение ко всем! А оскорбление сразу же, даже не зная и не видя умственных способностей ученика – дикость!..
– У меня они и так невелики!
– Ты себя принижаешь, а еще даешь растоптать мрачному мужику в черной мантии! Ну, Невилл! – застонала Луна. – Если ты не дашь отпор, то все так и будут…
