Текст книги "Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)"
Автор книги: Кайнэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 52 страниц)
– ВЫ-Ы-Ы-Ы!!! – взревел он раненым зверем, но Рогозин, не повышая и не понижая голос, перебил его:
–… сердечно вам соболезную. Он был убит при попытке скрыться с уликами… Потеря собственного ребенка ведь такое горе…
При этом тон стал едва ли не насмешливым. Вдобавок, Вячеслав позволил себе некую вольность, в виде того, что он нагло положил ноги, в тяжелых, грязных армейских ботинках прямо на стол. Рогозина нервно дернулась: таким наглым и развязным она своего сына еще в жизни не видывала.
Генерал, вскочив на ноги и отшвырнув стул с пути, кинулся прочь из кабинета. Рогозин, даже не шевельнувшись, выставил левую руку и проговорил, глядя на остановившегося генерала снизу вверх:
– Крысу свою заберите, товарищ бывший генерал-майор… Я вас имею ввиду, молодой человек. – Кивнул он дерганому мужику. Тот активно вытирал струи холодного пота. – И если еще раз вы оба соизволите переступить этот порог и угрожать кому-либо, то горько об этом пожалеете…
Генерал выбежал из кабинета первым; за ним по пятам – его помощник, и оба удалились с глаз. Рогозина и Круглов даже очнуться от удивления не успели.
– Невилл! – обратился в пустоту Вячеслав, – все слышал!
– Все. Действуем, как договорились! Пока! – провозгласила громко трубка, все еще лежащая на столе.
– Пока! – Рогозин спустил ноги со стола; вытащил откуда-то влажную салфетку и протер стол. И встал на ноги. – Теперь, я думаю, мы можем обняться, мама!
Через минуту он уже оказался в горячих материнских объятиях…
– Не верю своим глазам! – женщина позволила себе дать выскользнуть сыну из ее объятий. – Это и правда ты, Слав? Когда приехал?..
Она окинула его самым любовным материнским взглядом, который не поддается описанию, мгновенно забывая о только что произошедшей на глазах неприятной сцене.
– Мам, я знаю, что у тебя много вопросов, но давай сначала я скажу, где у несчастного в вашем морге блок памяти… Бедный мужик…
– Откуда… – заткнулся было Круглов, а Рогозин коротко проговорил:
– Я же следователь по особо важным делам. А Невилл... вскрыл для меня кое-что… Кстати, тебе ото всех нас привет! Пошли все в морг, я все покажу!
Иван Тихонов, примчавшийся в морг, взвизгнул по-детски от радости и бросился крестнику на шею (Вячеслав был уже даже выше своей матери на сантиметр).
– Держи, – протянул Рогозин окровавленную деталь, только что извлеченную щипцами, – это блок памяти…
– А где… генерал?
– Сделал ноги… – проговорил Круглов.
–…и, надеюсь, навсегда, – уже щелкал по клавиатуре своего мобильного Рогозин, – я просто минуту назад отправил его руководству и его жене порнофильм с его непосредственным участием… – изогнулись его губы в усмешке, – так что так просто этот гад, помимо смерти своего сына, не отделается…
– Слава! – укоризненно проговорила Рогозина, – как так можно?
– Если бы эта мразь не попыталась меня взорвать вместе с моей семьей… то все бы могло быть по другому. А так – пусть радуется, что я оставил его мерзкую душонку при нем… И то, что живым дойдет до порога… – прошелестел голос сына. – У меня теперь есть специально обученные для этого люди… Я «мокрухой» занимаюсь исключительно по особым случаям. А таких у меня было достаточно…
Этот спокойный, ровный тон дал Рогозиной понять – он хорошо знает, как проливать кровь… Ее взгляд скользнул по его рукам, покрытым шрамами. Вячеслав, перехватив ее внимательный взгляд, чуть прикрыл руки свободными рукавами своей шелковой, черной рубашки.
– Но я приехал не по этому сюда… Мне нужно с тобой поговорить с глазу на глаз.
– Иван, отключи камеры, – велела программисту женщина. – И для всех – меня нет, Оксана…
Сын и мать уединились в кабинете. Там погасили свет по-максимому, и в полутьме Вячеслав поведал родной матери, которая сжимала его ладонь, всю историю, произошедшую с несчастным Тедди Люпином, и, частично, то, что происходит сейчас в Англии, охваченной пламенем магической волны…
– Мы много потеряли кого… на этой проклятой войне… Мертва наша Джинни… Половина нашего потока лишилась крова и всех родных и близких… Многие потеряли смысл своей жизни, смысл существования… Честь у многих теперь запятнана и опоругана… Но, все же, кто-то смог найти выход…
Мы смогли организовать армию; у нас выработан четкий, отлаженный механизм помощи… Все дела фиксируются и виновные несут заслуженное наказание… Ряд городов мы освободили, нам теперь стало легче… Лорду уже не удержать власть в своих руках… Но я пришел просить твоего совета… Мне не так просто… принять Тедди под свое крыло… Я знаю, что это теперь… будучи отцом.
Как тебе… Как ты приняла меня? Как ты смогла принять меня?
Рогозина улыбнулась. Ее выражение лица наполовину было скрыто падающей тьмой, но ее глаза засветились от воспоминаний. О том, как они впервые встретились, как она впервые взяла его на руки, как услышала от него первое в его жизни слово…
– Я тоже не сразу приняла решение. Даже после совершенного, я колебалась… Но, постепенно-постепенно я привыкла, что я больше не одна, у меня есть ты, и ты – мой родной сын… – она погладила его по плечу. – Ты же очень-очень мужественный… Знаю, что это за страх в тебе… Он пройдет…
– Вот уже с год не проходит… Как Луна объявила, что беременна, так и не проходит… – тяжело вздохнул Слава, – не так-то все это легко…
– Никто и говорил, что жить легко и просто. У всех в этой жизни свой крест, и мы обязаны его нести, хотим мы этого или нет. Теперь настала твоя очередь… Я понимаю, что тебе это тяжело, с мужской точки зрения… Ты – защитник…
Но я, лично, не против подписать все необходимые бумаги, я буду рада еще одному внуку…
– Правда? – обрадовался мужчина.
– Правда.
Они не могли наговориться, но время, отпущенное им на разговоры, к сожалению, закончилось… Рогозину-младшему снова нужно было возвращаться на войну, в другую страну…
– Мам, а ты на меня не злишься… За все, тогда?..
– Я все понимаю: ты не мог поступить по-другому… – Рогозина провожала его. – Я… знаю, что значит твой выбор. Знаю, что значит война… Я рада, что ты стал настолько взрослым…
– Спасибо…
– На сколько мы расстаемся? – тихо спросила женщина.
– Я не знаю, мама… Но знай: я продумал все варианты событий. Даже самые худшие… – он не дал ей вставить и слова. – Я непременно вернусь сюда, к тебе, в Россию… После того, как пришью этого гада.
– Я знаю, сын. Я знаю…
Рогозина стояла на крыльце Федеральной Экспертной Службы, и наблюдала, как он садится в черную машину, которая отвезет его обратно в аэропорт.
Снова их разлучают. Война…
– Галь, он вернется, – раздался позади голос Николая Петровича.
Она обернулась и взглянула на мужчину. Тот подошел и обнял ее за талию, привлек к себе.
– Я знаю, – просто сказала она, закрыв глаза и прижавшись к майору…
====== Цикл «Темные воды». Полет Феникса. ======
Голос твой прозвучал в темной ночи…
Он зовет меня за тобою, во мрак.
Подожди, страж времен, черный феникс…
Подожди, страж времен…
Я тебе пропою, о птица тьмы, о крае…
Где мне обещали приют для души…
Но небо темно, и звезд не видать —
Ты закрыл их своим оперением…
И нет больше слов, и нет силы кричать,
Твой взор полон видений…
Подожди, страж времен, черный феникс…
Подожди, страж времен…
Когти твои сжимают весь мир,
А крылья летят сквозь века и столетия…
Небесные своды подвластны тебе —
Качаешь ты планет колыбель…
Тише, мой милый, ты глазки сомкни,
Т-с-с, затихай под защитой – птица слетает к тебе.
Подожди, страж времен, черный феникс…
Подожди, страж времен…
Так, старой песней, Луна только что убаюкала Тедди Люпина, который скоро сменит имя и фамилию на Тимофея Рогозина. Оба супруга решили, что лучше всего пусть его новое имя будет созвучно старому. Старший, их сын, деловито сжимал ложку в руке, и стучал по своей тарелочке с кашей. Рогозин, у которого был сегодня выходной, пытался накормить ею сына.
Александр, на редкость, рос здоровым и сильным; пацан очень сильно развился, и сейчас все норовил заползти во все углы, пощупать и положить в рот все, что лежало в пределах его видимости.
Андромеда, как говорила им, так и поступила – продала все, открыла внуку счет в банке, а сама начала жить при благотворительной организации, в доме престарелых. Она навещала окрепшего внука, радовалась его успехам…
– О, господи, – вырвалось у Рогозина, когда его сын наконец-то дал возможность отправить кашу себе в рот, – никогда бы не думал, что накормить ребенка так сложно!
– Что поделать, – заметила Луна, – к груди уже не приложишь – плюется, и орет… Тимошу наоборот, надо продержать на молоке подольше… Пусть еще окрепнет.
– Да-а-а, кричит он знатно! – проговорил мужчина, вытирая рот сына салфеткой. Тот явно издал короткий вопль ярости, и сжал маленькие, но крепкие кулачки, – так, что уши моментально закладывает!
Мальчишка, замолкнув, хитро в этот миг посмотрел на папу своими зелеными глазами, потом треснул кулачком так, что пустая тарелка, стоявшая на краю, и ложка там – звякнули и, совершив кульбит, упали на пол. Тарелка при этом треснула пополам. И радостно так, залился искренним смехом.
– Репаро! – раздраженно проговорил Рогозин, коротко взмахивая своей волшебной палочкой. Осколки моментально стали целой тарелочкой. – Ну ты посмотри – еще и смеется!..
– Это же ребенок!
– Это уже хитрый и умный маленький человечек… Манипулятор! Накажу! – погрозил ему пальцем отец, сменив ласковый тон на жесткий. – По попе получишь, как в тот раз.
Суровый и злой тон папы возымел свое действие – пацан резко стих и немного испуганно уставился на молодого злого папашу. Казалось, он готов был уже заплакать…
Но папа вытащил его из детского стульчика, и поднял к себе на руки.
Мальчик моментально прижался к телу взрослого, и обнял маленьким ручками Вячеслава за шею. Луна заулыбалась – все-таки всем мужчинам очень шло держать малышей на руках.
Но в этот миг в дверь постучали условным знаком. Судя по всему – кто-то из глав.
– Кто? – спросил Слава, покрепче перехватив сына и схватившись за волшебную палочку. Им нужно было сейчас обоим обязательно погулять на улице – дать выспаться Тимофею. Саша уже спал по обычному графику, день-ночь, и сейчас был намерен бодрствовать. Тем более, лето на дворе было в самом разгаре…
– Грозный Глаз! – проскрипел голос за дверью.
– Я рад вам, – заметил коротко Рогозин, приоткрывая дверь. – Давайте поговорим снаружи… Луне нужно отдохнуть… Да и Сашу пора выгулять… Маленький ребенок ведь.
– Дети – наше все, – слабо улыбнулся Грюм, глядя на то, как трогательно маленькие ручки сына обхватили отцовскую шею.
– Какое чудо! – Грюм наблюдал, как малыш то и дело ерзает у папы на коленях, хватая того за рукава и пытаясь схватиться за цепочку крестика. И поглядывал на «чужого» – Грюма. – Быстро он растет!
– Грудь сосать – уже плюется, перешли на супы-кашки-пюрешки-паровую кухню… Да, в нем уже добрых восемь кило веса… – сказал Рогозин Грюму. Тут его отвлек сын: – Та-а-а-ак, Александр, не надо так пинаться! Папа тоже хочет чуть отдохнуть… Синяки ты мне и так успеешь поставить… Давай-ка ты просто посидишь у меня на коленях… Поставим сейчас тебя…
Через минуту сын уже сидел у отца на коленях, и вертел деревянного дракона – подарок новорожденному от крестного дяди Невилла. Тот делал его в тайне от Рогозина, и это стало настоящим сюрпризом – малыш пришел в настоящий восторг, и почти не выпускал игрушку из рук.
– Ты хороший отец… Как Тедди?
– Тедди нормально. Все еще пока от матери не отстает, но хотя бы крепнет… Мы его постоянно возим в центр, на обследования, но, судя по всему, ликантропия малышу от отца не передалась. Единственное, он обожает менять цвет собственных волос… То синие, то красные, то фиолетовые…
– Тонкс тоже это любила… – вздохнул с грустью Аластор. – Похоже, он метаморф… Как была мать…
– Мне тоже грустно, что малыш будет расти не в родной семье, но теперь я с Полумной за него в ответе… Как и за родного сына. Я постепенно уже привык, что я «многодетный» папа… Пусть в развитии он и отстает от Саши, но мы сможем ему помочь все наверстать и стать нормальным человеком…
– В тебе, как и в Луне, я не сомневаюсь. Но у меня есть к тебе разговор…
Малыш, в то время, сидя на коленях у папы, дергал дракончика за лапы, и рассматривал, как тот от этого машет своими крыльями. Он притих, чувствуя вибрирующую интонацию чужого голоса.
– Ммм? – отвлекся от сына Вячеслав.
– Близится час последней битвы и самых кровавых сражений. Тебе надо быть готовым ко всему…
– Что вы хотите мне сказать?
– То, что должен. Пора тебе уже сделать то оружие, что уложит… во прах Темного Лорда.
– Я уже, если честно, думал об этом… Но, скорее всего, это будет стрелковое оружие…
– Думаешь о пистолете?
– Угу… – Рогозин перевел взгляд на ерзающего сына. – Металл и части я достал, остается малое – подобрать руны, и заклясть его… Вы… вы мне поможете?
– Разумеется.
Глаза мужчин безмолвно скрестились.
Они еще бы немного поразговаривали, но сын стал активно требовать внимания к себе и капризничать – хотел спать.
Грюм с огромным удовольствием покачал Александра (тот, на удивление, дался чужому мужчине) на руках и в подарок (они с Рогозиным не виделись с даты рождения Саши) дал сыну оригинальный амулет. Саша хихикал, сжимая цепочку в руке. На цепочке болтался серебряный дракон, распростерший крылья. Как только мальчик подрастет, он сможет его носить.
Слова Грюма подняли со дна души Вячеслава некий страх. Он знал – Темный Лорд не дремлет, боясь, что Рогозин вызовет того на магический поединок, от которого не отказаться; в последний год Лорд потерпел больше поражений, чем побед… Он зол, но сделать ничего с этим не может…
Все, кто мог, за годы военных действий, смогли укрепиться и кое-чему поучиться. Многие молодые маги, за четыре года войны, настолько были уверены в себе, что смогли создать в тех местах, где жили их семьи и остальные маги, отряды сопротивления (типа партизанских отрядов), и уверенно теперь давали отпор чужакам и врагам вместе с маглами; когда было опасно – уходили прочь, уводя из домов всех.
Дамблдор, этот старый интриган, наконец занялся нужными делами – сейчас он был за главного в замке и занимался тупо хозяйственными и организационными делами. Все-таки директор лучше всего был осведомлен о ситуации в замке. Поутих, и стал, как и все, работать только на своем участке.
– Слав? – Луна шла ему с Тедди-Тимофеем навстречу. Рядом с ней были двое оборотней-охранников. – Я думала, что вы с Грюмом еще долго будете беседовать…
– Да этот… красавец раскапризничался. Спать ему пора… О! Ты посмотри – уже спит!
Саша, действительно, уже спал, смешно приоткрыв рот и удобно улегшись на руках у папки. Тимоша рассеянно махал маленьким кулачками – он был едва ли не в два раза меньше старшего брата, и требовался в гораздо большем внимании.
– Тогда уложи его и оставь Гермионе. Она как раз осталась у нас, чтобы почитать книгу в покое…
– Мечта об образовании не дает покоя нашей Гермионе… – покачал головой друг.
– Она считает, что все-таки стоит готовиться заранее… – проговорила Луна. – Может, в чем-то она даже права… Нам осталось не так много…
– К тому, что нас ждет, надо еще…
– Слав, я прекрасно тебя понимаю – планов заранее особо никто не строит… Но война не вечна. Вот она кончится, и что? У нас сотни жертв по стране, у многих нет даже нормальной одежды и приличной еды…
– В этой жизни нет ничего не возможного. Я все равно давно хотел это сделать… – губы Рогозина чуть дернулись.
– Что?
– Снять рекламный ролик нашему фонду.
– Удачная идея, – заметил Невилл, внимательно выслушав друга, который предложил собрать денег на все посредством снятия рекламного ролика. – Мы его запустим, он быстро переползет из страны в страну, и мы сможем поднять Англию из руин, позволить больным выздороветь, построить для семей новые дома и отправить многих подростков на дальнейшее обучение… Неравнодушные люди есть на всех частях земного шара…
– Отличная идея, – проговорила Гермиона. – Теперь больше людей узнают из СМИ то, что кому-то очень нужна помощь…
– Но нам нужно будет выбрать лицо представителя фонда, – заметила Луна. – Если судить по сценарию, то это должен быть тот, кто вызовет… доверие сразу. Сцены сложные, но вполне…
– Тогда только Рогозин, – коротко проговорил Невилл. – Сейчас он – фигура номер один во всех мировых сводках…
– Да, Слав, тогда, получается, только ты, – заметила Гермиона. – И только ты это сможешь…
– Ладно-ладно, я понял. Доносчику – первый кнут… – шутливо проговорил Рогозин. – Согласен…
Видеоролик был блестящим. Рогозин никогда еще не видел себя со стороны таким… неординарным и нетипичным. Съемки заняли какие-то две с лишним недели, а потом, как только все отснятое смогли свезти в единое целое и обработали, и показали им…
– Круто! – выдохнул Невилл, когда видеоролик на несколько минут закончился. – Браво!
– Я и не знала, что ты такой фотогеничный, – Луна взлохматила ему волосы на голове. – Очень реалистично получилось, аж пробирает до костей!..
– С ребенком вообще блеск. – Гермиона хлопала, глядя на экран. – Надеюсь, это никого не оставит равнодушным…
– Пускаем? – спросил Вячеслав.
– Пускаем! – однозначно решили все участники благотворительного фонда Черный Феникс.
====== Цикл «Темные воды». Вода точит камень... ======
Рогозина не могла понять – куда это все подевались. В лаборатории – пусто, в столовой – пусто… Вообще-то всем работать надо! Улики не собраны, мобильники подозреваемых – вне зоны доступа или просто выключены…
Зато релакс-комната была сегодня забита битком. Все дышали друг другу в затылок, жадно вглядываясь в экран принесенного ноутбука. Все что-то внимательно смотрели, не комментируя вслух и пока не обсуждая. И Таня, и Валентина, и Оксана, и оперативники, и Иван… Даже Круглов забыл о данной ему привилегии – кружке с горячим кофе, которую сама же начальница ФЭС ему и принесла.
– А что это мы тут все собрались?! – громогласно и довольно зло спросила она. Все синхронно вздрогнули, обернулись, но тут же к начальнице полетел и сам программист компьютерного отдела, буквально впихнул ее в одно из свободных мест и сказал:
– Мы ж вас только и ждем! Тут новости с той стороны…
– Офигенно снято, – проговорила Амелина, глядя в экран круглыми глазами, – я с удовольствием еще раз посмотрю это видео с вами…
– Я тоже, – заметила Валентина; в ее руках был мобильный телефон. Она что-то строчила в нем. – Я уже отправила деньги, ребята.
– Мне надо было и свой захватить, – топнула ножкой в туфельке Белая. – Чего же это я не захватила его-то???
– Ту просто ролик благотворительного фонда «Черный Феникс». – Объяснил Круглов, – Тебе стоит на него взглянуть… Увидишь кое-кого знакомого.
Тихонов развернул ролик на полный экран и звук на полную мощь.
Сначала там показали мальчика лет пяти. Обычный, ничем не примечательный маленький ребенок… Только вот. Стоит он посреди руин разрушенного дома. Руины еще дымятся… Мальчик вытирал рукавом слезки, появляющиеся из своих голубых глазенок…
Затем следующая картинка-видео: женщина (наверняка мать) во всем черном гладит по волосам красивую девочку-блондинку примерно того же возраста, как и мальчик в первом эпизоде. Та спит, смешно приоткрыв рот… Как спят только дети. Все бы было ничего, если бы они с ней не находились явно в больнице, девчонка не была подключена к аппарату вентиляции легких, и в ее руках не было игл от капельниц с лекарствами… Мать плакала – ее следы стекали по постаревшему лицу…
Следующая часть видео – как мимо девушки-подростка военные выносят тела в черных полиэтиленовых пакетах. Опускают перед ней, дергают за молнию, открывая лица умерших, показывая ей. Та явно кричит, опускается на колени и заливается слезами…
Только что она потеряла всю свою семью…
Еще момент. Мужчина и беременная женщина, перемазанные сажей с ног до головы, и закутанные в ярко-желтые одеяла (от скорых) со слезами смотрели, как рушится их дом. Дом сгорел полностью; пожарные сматывали свои шланги, под ногами их были потоки воды. Видимо спасатели тоже были на месте обрушения и пожара – и именно они, сейчас, с помощью техники, разбивали все то, что осталось от некогда жилого дома молодой семьи…
На черном экране вновь показали мальчишку из первого фрагмента рекламного ролика. Теперь тот просто стоял в темноте, освещенный так, что было видно в этой тьме лишь его. Он нерешительно озирался по сторонам.
– Когда у вас нет сил бороться… – сказал голос за кадром, – когда кажется, что весь мир против вас… Когда вся надежда исчезла…
В этот миг в тьме угадывалось движение. К мальчику на трогательно протянутые горстью руки медленно слетала с вышины иссиня-черная, большая птица…
– И больше не к кому идти…
Птица почти приземлилась на детские руки…
– То приходим мы…
Птица прямо на глазах всех, красиво сбросила все перья, сделавшись высоким, статным и красивым молодым черноволосым мужчиной, в котором Рогозина почти моментально узнала своего сына, Вячеслава Рогозина. Тот был во всем черном, исключая футболку.
Он присел на корточки перед ребенком, взял его маленькие ладошки в свои и улыбнулся ребенку. Малыш тепло улыбнулся взрослому, и слезинки перестали течь с его глаз. Потом они взяли друг друга за руки и, все так же улыбаясь, одновременно шагнули в темноту. Темнота рассеялась, и перед ними открылся, казалось, абсолютно другой мир.
Мир без войны… небо было пронзительно голубым, летали голуби. Перед ними очутилась детская площадка и мальчик, взглянув на взрослого снизу вверх, и дождавшись от того легкого кивка, весело побежал кататься на качелях…
Сцена сменилась – женщина во втором фрагменте, что гладила по головке свою больную дочку, уже была одета в яркое цветное платье и радостно смеялась, глядя, как та, уже не в аппарате и не с капельницам, играет на одеяле с игрушечной розовой лошадкой-единорогом…
Третий фрагмент тоже не остался без внимания: девочка-подросток, в одежде студентки, радостно выбегает с остальными со ступеней какого-то института и подбрасывает вверх темно-зеленую шляпу – только что она закончила институт и им выдали дипломы…
Она приветливо машет в кадр невидимому оператору.
Молодая семья из четвертой сцены стояла на аккуратном газоне перед большим, новым домом. Муж обнимал смеющуюся беременную супругу и трогательно прижимал к себе, получая из рук (опять же Вячеслава Рогозина) ключи от их нового дома.
Потом все, кто был снят в ролике, вновь появляются посреди черноты, но только все вместе, стоят группой, и говорят по очереди:
– Если у вас нет сил бороться, – произнес мальчишеский, звонкий голос.
– Если весь мир против вас… – проговорила следующей женщина, встряхнув своими волосами.
– Когда вся надежда исчезла, – проговорила девушка в камеру.
– И больше не к кому идти… – хором продолжили супруги.
– То приходим мы! – между ними просочились давно известные всем личности. Невилл Долгопупс, Гермиона Томас и Луна (теперь) Рогозина.
Перед ними всеми возник Вячеслав Рогозин и сказал, мерцая своими зелеными глазами:
– Благотворительный фонд «Черный Феникс» начинает сбор средств пострадавшим в ходе военных действий.
– Все реквизиты для платежей выставлены у нас на сайте, – проговорил Невилл.
– Еще вы можете отправить смс-сообщение, оно бесплатное, – сказала Гермиона.
–…Или можно собрать ненужные вам вещи, и просто принести их в филиалы нашего фонда. Они направятся тем, кто наиболее из всех остро нуждается в помощи – это женщины, старики и дети, – проговорила Полумна.
«Черный Феникс» – это помощь, надежда, защита. – Вячеслав Рогозин добавил эту фразу в самом конце.
Ролик кончился…
– Мо-о-о-щно, – проговорил Майский. – Значит, они уже начали восстанавливать страну после военных действий?
– Слава, когда ко мне так спонтанно приехал, говорил, что они медленно движутся к концу… – Рогозина здесь призадумалась. – Но остается самое сложно – выдавить и посадить «верхушку». А это, как показывает мой опыт, самое сложное… Я, пожалуй, тоже деньги отправлю… Никому в жизни не пожелаю оказаться в таких вот… ситуациях…
Грюм и Рогозин молча переглянулись между собой.
– Пора, – скрипуче проговорил Аластор. – Пора нашему общему «детищу» увидеть свет… Он готов…
Рогозин начал поднимать из раздолбанной земли какой-то сверток. Они оба стояли сейчас на руинах магического госпиталя. Именно там они зарыли части пистолета, который оба отливали почти что вручную. Это был пистолет марки ТТ, любимой Рогозиным. Именно им, в дальнейшем, предстояло уничтожить Темного Лорда.
Есть какая-то в этом ирония – этот пистолет (как надеялся Вячеслав) убьет величайшего в истории черного мага, который все, что сделано руками маглов, только, всего лишь, презирает и ненавидит.
Сейчас этот пистолет «накачали» своеобразной «магией праха» нескольких мест – Вячеслав оставлял его в трех местах – там, где убили Джинни, там, где ныне пребывали его покойные родители – на кладбище в Гриффиндорской впадине и, самое последнее – место сожжения магической больницы, которое стало теперь своеобразным памятным магическим местом – общей могилой для всех тех, чей прах до сих пор не был найден. Больницу решили на прежнем месте не восстанавливать, а перенести в другое место. Почти пять лет прошло с той роковой даты…
В металл, помимо обычной стали и железа, входила и кровь самого Вячеслава. Грюм помог парню сделать оружие отмщения, закалив пистолет и нанеся особые руны; ему ведь предстояло уничтожить самого главного врага.
Все отстрелянные пули Рогозин отдал своим – Невиллу, Луне, Гермионе, Боунс… Те сделали из них своеобразные военные кулоны.
Но пули все еще нуждались в обработке – нужно было придумать такое зелье, которое не позволило бы Лорду больше восстановиться. Так как он использовал в ритуале ревоплащения кровь своего «главного», как он считал, врага, то и Вячеславу тоже нужно приготовить «обратное» зелье на своей крови…
– Он прекрасен, – проговорил маркоборец. – Не забывай, это оружие, что у тебя в руках, приносит только смерть… Это вся твоя боль, злость, ярость, гнев, страх – все соединено только в этом пистолете… Это орудие палача.
– Я не забуду, – Рогозин прикрутил к нему глушитель, оглядывая его со всех ракурсов. – Клянусь…
– Гермиона! – муж обнял жену. – Я с патрулем пойду в город, там опять, говорят, не спокойно…
– Дин, не ходи… – проговорила Гермиона, приподнявшись с постели, – останься со мной… Дин… Мне так хорошо с тобой.
– Ты знаешь мой ответ: я должен… Да что там со мной может случиться? – рассмеялся легко он и поцеловал ее в щеку. – Я же не буду там один!
– Ладно, – проговорила женщина, закручивая свои волосы в хвост. – Иди…
– Я вернусь… – он снова прижался губами к ее щеке, – жди…
Высокий воин, подхватив свою винтовку, отправился в город, который с недавних пор контролировали их силы.
Спустя пару часов Гермиона уже не находила себе место от беспокойства. Сердце тревожно стучало в груди, будто чуяло беду. Мобильный его молчал, рация тоже, а патрулирование уже было должно закончиться…
– Гермиона, – послышалось по рации, – это Феникс… Спустись, пожалуйста, во двор…
Гермиона, как можно побыстрее, слетела со ступенек и бегом направилась во двор. Во дворе было людно – мракоборцы и люди (которые тоже с недавних пор были вхожи в замок), стояли вокруг черных пакетов, знакомых всем тем, кто постоянно видит трупы…
– Герм, – Невилл был весь в пыли и в грязи – в городе шел дождь и была плохая видимость из-за тумана. – Дело в том, что мы нарвались на засаду… Там были, в основном, Пожиратели… В общем, я тебе соболезную…мы все соболезнуем. Дин был хорошим и храбрым парнем…
«…я тебе соболезную, » – эхом отдалялось в ее голове. Потому что черный пакет, что оказался ближе всего к ней, содержал тело ее любимого мужа.
– Нет, – выдохнула она, палая перед трупом на колени. Лицо ее мужа было спокойным, глаза закрыты… – Этого не может быть!!! Как он умер? – требовательно спросила она, не особо интересуясь ответом, но услышала чей-то голос:
– Его убила Беллатриса Лейстрейнж…
– Дин… – горько заплакала она, закрыв лицо, – Ди-и-и-ин! – взвыла она, но тут же ощутила внизу живота острую боль, да такую, словно ее пронзило изнутри острым прутом…
Она упала на его тело без чувств и потеряла сознание…
Она не хотела посыпаться. Было так уютно и тепло… Но тихие голоса и шепот, что слышался там, вынудил ее открыть глаза.
– С добрым утром, – проговорил знакомый голос, и ощущение реальности к ней вернулось. Говорила, разумеется, Луна.
– Где я? – слабым, аж самой противно стало, спросила женщина.
– В Больничном Крыле. У тебя была угроза выкидыша, но сейчас уже все далеко позади…
– Что? Какой выкидыш? Что ты такое говоришь?! – чуть сильнее простонала Томас. – Что за бред?..
– Как – какой? – слегка удивленно отозвалась Рогозина, – ты беременна, у тебя срок – второй месяц начался… Ты, что не в курсе?! Ну ты и даешь, подруга…
– Я правда беременна?
– Да. Могу снимок показать…
– Нет, не нужно… – Гермиона нашла в себе силы перевернуться набок их им самым закрыть от ее горестное выражение своего лица. – Мне ничего не нужно… Оставь меня…
– Хорошо, – ровно отозвалась блондинка. – Как ты пожелаешь…
Как только та вышла из комнаты, и за ней хлопнула входная дверь, Гермиона дала волю всем своим слезам и эмоциям, что накопились в ней…
====== Цикл «Темные воды». Финальная битва. ======
Стук в дверь оторвал склонившегося над котлом Рогозина. Сегодня он весь день был в лаборатории, договорившись со Слизнортом – чтобы тот ему не мешал.
– Да? – проговорил Вячеслав, кидая в котел лепестки лаванды.
– Это я, Гермиона… Можно?
– Минуту! – Рогозин вслух отсчитал секунды, затем помешал по часовой стрелке три раза и снял готовое зелье с огня. – Можно!
Гермиона, стуча каблуками по полу, подошла к Рогозину, который палочкой переставил котел с огня на далеко стоявший от него стол. Тот обернулся к ней и снял с лица маску:
– Извини, зелье очень токсичное… Я бы тебе, в твоем положении. не рекомендовал бы…
– Я как раз и пришла у тебя просить… Я, тут, подумала… Я думаю, что я откажусь от него.
– Пошли! – моментально схватил ее за локоть Рогозин. Она с удивлением посмотрела на него. – Пошли-пошли! – Подтолкнул он ее к выходу.
Лишь только около подоконника Слава отпустил ее руку. Вдова потерла место захвата: оно сильно болело, так как мужчина схватил ее будто бы не руками, а клещами.
– Аккуратнее, Рогозин. В общем, я хочу написать заявку на зелье для аборта… – выпалила она.
– Но почему?! Разве ты не хочешь стать мамой? – немного удивленно проговорил Вячеслав. – Неужто ты хочешь убить ни в чем неповинное существо? Не хочешь ощутишь, как он в тебе растет, двигается, дышит? Не хочешь взять его, собственного ребенка, на руки? Не увидеть, как он открывает глазки впервые в жизни, услышать, как он кричит… Тебе же очень нравится держать моего Сашу на руках, и возиться с ним… Почему не хочешь родить своего?
