Текст книги "Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)"
Автор книги: Кайнэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 52 страниц)
– Прыгай на стол!
Но это ощущение кайфа длилось всего несколько секунд. Потом пришло страшное давление со всех сторон по черепной коробке, и сверлящее ощущение в мозге.
– Ни за что! – прорычал Рогозин, окончательно сбрасывая с себя чары, мотая головой из стороны в сторону. – Ни за что!
Грюм опустил палочку.
– Молодец, Рогозин. Ты – единственный, на моей памяти, кто почти сразу же сбросил чары. Мать научила? Класс, внимание: Рогозину это сделать удалось…
– Да, мама научила меня многим способам, чтобы я не попал под чье-нибудь влияние, и не был загипнотизирован… – подтвердил его слова Вячеслав.
– Уважаю таких сильных женщин… Не легко из тебя сделать послушную марионетку. Молодец ты. Так, Долгопупс! Ты – следующий… К доске!..
Невиллу чары преодолеть не удалось, как и Гермионе. Полумна так же, как и Вячеслав, не поддалась их влиянию на себя с первой же попытки. Грюм, безжалостно задав классу приемы против Империуса, обещал на следующем же уроке вытрясти из всех, как минимум, душу, если они их не выучат.
Задавать в этом году все преподаватели начали намного больше – дело близилось к СОВ, и школьная программа плавно подходила к концу. Основные заклинания и зелья, в принципе, были изучены, остались изучить не столь много материала, а затем всех ждал более «продвинутый» уровень.
Сентябрь сменился октябрем, и рано утром, после утренний пробежки и тренировки, Рогозин и Лавгуд вместе вошли в холл…
Вошли в холл и у порога застряли – дальше и шага не ступишь. На стенде у мраморной лестницы – роскошное объявление, выведенное красивым почерком на пергаментном свитке, возле которого столпились ранние ученики. Рональд Уизли, как самый высокий, встав на цыпочки, громко прочитал через головы:
– «Турнир Трех Волшебников. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу – 30 октября в 6 часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше… После уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей».
– Круто, – заметил Невилл, – привет, Слав… Значит, вот когда гости прибудут… Здорово будет посмотреть на иностранных студентов…
– И пообщаться, – заметила Полумна, – я неплохо знаю французский… Если что. Так что французов я беру на себя…
– А Дурмстранг – мы с Невом… – заметил Рогозин. – Там очень разноязычный коллектив… В основном из северных стран и Прибалтики. Очень сильно удивлюсь, если там не будет русских…
– По родным берегам соскучился? – спросила Полумна.
– Есть немного… По родной речи, скорее… Так, Нев, у меня сейчас перед уроком консультация у Слизнорта, я побежал.
Объявление взбудоражило всех без исключения обитателей замка. Куда бы Вячеслав ни шел, только и слышно: «Турнир Трех Волшебников», «Турнир Трех Волшебников»… Все как с ума посходили: кого допустят к конкурсу, какие виды волшебства войдут в состязания, отличаются ли от них хоть чем-нибудь заморские студенты?
И конечно, замок подвергся тотальной генеральной уборке. Несколько потемневших портретов хорошенько почистили и помыли, привели в порядок золоченые рамы, к их вящему недовольству. Рыцарские доспехи заблестели и задвигали руками без скрипа и скрежета, так как их смазали маслом. А Аргус Филч в ярости кидался на ребят, забывших вытереть ноги, и даже довел двух девочек-первоклашек до слез.
Волновались очень и преподаватели. МакГонагалл требовала ото всех максимум работы и результата.
И вот наступил долгожданный день. Войдя утром в Большой зал, студенты на миг замерли – ночью на стены вывесили огромные флаги всех факультетов: Гриффиндорский – красный с золотым львом, Райвенкло – бронзовый орел на синем фоне, желтый с черным барсуком Пуффендуйцев и зеленое знамя с серебряной змеей Слизерина. Позади профессорского стола развевалось невероятных размеров полотнище с гербом Хогвартса: большая буква «X» в окружении льва, орла, барсука и змеи.
– Не слабо, – фоткнул герб Хогвартса Невилл на телефон.
Рогозина ждала сова – Сириус был верен себе, и посылал письма в открытую. Распечатав конверт от Блэка, Вячеслав погрузился в чтение.
– Вам всем привет, – сказал он, складывая исписанные быстрым почерком листки.
– И ему тоже, – проговорила Гермиона. – Как он?
– Снова вернулся к мракоборцам в отдел… Сейчас работает. Дом в порядок приводит… Тихо, мирно…
– Здорово, что он смог вернуться к нормальной жизни, – заметила Полумна. – Обычно это трудно… После стольких лет отсидки в застенке.
В воздухе витало стойкое ощущение праздника. На уроках никто себя особо не утруждал, все мысли были только о гостях из Шармбатона и Дурмстранга. Прозвенел звонок. Друзья поспешили к себе в башню. Оставили в спальне сумки, надели плащи и помчались вниз по лестнице в холл…
Рядами все спустились по главной лестнице и выстроились перед замком. Был ясный холодный вечер. Сгущались сумерки. Бледная призрачная луна уже взошла над Запретным лесом. Полумна намеренно близко прижалась к Вячеславу. Тот обнял ее за талию.
– Так гораздо теплее, Слава, – проворковала ему в ухо с нежностью девушка. Гермиона искусственно кашлянула, и переглянулась с Джинни.
– Ну и долго нам здесь стоять? – спросил Малфой, невольно ежась от холода в своих далеко не теплых фирменных сапогах из тонкой драконьей кожи. – Мороз же…
– Не-е-еженка, – бросил Рогозин по-русски, что вызвало взрыв смеха у четверки. МакГонагалл гневно призвала всю группу к порядку.
К счастью, Дамблдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, в эту минуту воскликнул:
– Чует мое сердце – делегация Шармбатона недалеко!
Почти все обрадовались, и стали смотреть на тень, что довольно быстро приближалась к ним, так же увеличиваясь и в размерах. И вот поистине гигантская черная тень почти касалась верхушек деревьев. Льющийся из окон замка свет озарил приближающееся чудо – огромную синюю карету, подобную башне. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами, каждый величиной со слона…
– Красиво, – оценила Полумна, Рогозин только согласно кивнул.
Первые три ряда учеников быстро подались назад, чтобы не сгинуть под копытами. Заходя на посадку, карета снижалась с бешеной скоростью. И наконец, с оглушительным громом, от которого Невилл, подпрыгнув, наступил на ногу пятикурснику-слизеринцу, который звучно «послал» его. Вот копыта золотых коней размером с хорошее блюдо коснулись земли на опушке Запретного леса. Следом приземлилась и карета, покатила, подпрыгивая на гигантских колесах; кони кивали исполинскими головами, выпучив огромные огненно-красные глаза.
Открылась дверца, украшенная гербом школы Шрамбатон: две скрещенные золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды; сами собой развернулись золотые ступеньки. Из кареты появилась черная лаковая туфля размером не меньше детских санок, и сразу же за ней изумленным зрителям явилась ее обладательница. Таких великанш Рогозин-младший никогда еще в жизни не видел. Неудивительно, что у кареты и лошадей столь впечатляющие габариты!
– Она как наш Хагрид! – в точности подметила Луна.
– Точно, – кивнула Гермиона.
После того, как директора школ поздоровались, перед взором всех предстали и ученики школы: все в тонких маниях из голубого шелка и тонких – осенних туфлях. Они мерзли, неловко переминаясь с ноги на ногу, и прыгали, пытаясь согреться.
– В замок, – повелел Альбус Дамблдор. И учащиеся школы-соперницы быстро направились к дверям ко входу в замок. Мадама Максим – эта великанша, оказывается, и была директором Шрамбатона, осталась рядом с хогвартским директором.
В этот миг, откуда-то из темноты, донесся престранный звук – погромыхивание, сопровождаемое всасывающим хлюпаньем, как если бы гигантский пылесос двигался по речному руслу.
– Озеро! – крикнул Ли Джордан поражено. Он смотрел на водную гладь. – Гляньте на озеро.
Стоя на некотором возвышении у замка, все они видели внизу черную гладь недвижной темной воды, которую теперь уже нельзя было назвать гладью. В середине озера появились какие-то завихрения, затем всплыли огромные пузыри, глинистый берег захлестнули большие волны, и вдруг в самом центре возникла кружащаяся воронка, как будто на дне «ванны» вынули огромную затычку. Из самой ее сердцевины медленно поднимался длинный черный шест.
– Корабль! – догадался Вячеслав, – это скандинавы!
– А почему ты решил, что это скандинавы? – спросила Гермиона с интересом.
– Все просто – их замок где-то на севере, есть даже ледники. И в их униформу входят шубы и меховые плащи с толстыми ботинкам на шипах. Таких северных стран довольно мало… Но в России их нет. Значит, Европа. А где холодно, и ледники? Вот и ответ… Тем более, у них магическая специфика – мощные накопители энергии, артефакторика… Невилл постоянно покупает запчасти для амулетов и прочего только у них.
Пока они говорили, корабль подплыл, был скинут трап, и к ним шли уже другие ученики – все в теплых меховых шубах и в меховых плащах. Они все казались больше и крупнее из-за своих толстых шуб.
Но тут отсвет факела на стене упал на лицо одного из иностранных учащихся. И девчонки – почти все, дружно завизжали от предвкушеня, а парни зашушукались: они все узнали Виктора Крама, ловца снитча болгарской команды.
Рогозин тоже почти сразу узнал гостя, но даже не мог и предположить, что он все еще школьник! Зато Луна с Невиллом подпрыгивали от предвкушения.
– Рогозин, дай мне эту… ну, чем ты пишешь! – попросил Рон. – Я знаю, что она у тебя есть… Эта магловская штука.
– Ручка шариковая. Нет, ты опоздал, – смеясь, кивнул на скрывающуюся в толпе школьников спину Невилла, который моментально выхватил ручку и рогозинский блокнот с заверениями, что получит автографы на всех. Луна с интересом высматривала Крама. Тот как раз подписывал у Невилла листки, выдернутые из данного блокнота. – А свой блокнот я рвать больше не дам – мне негде их купить, это обычные магловские блокноты, а не магические. А выйти в магловский Лондон так просто невозможно…
Директора, обменявшись приветствиями, наконец махнули всем ученикам, что можно идти в замок. А Невилл, что возник как черт из табакерки, улыбался до ушей, протягивая автографы всем своим друзьям…
Гости из Шармбатона уже сидели за столом Райвенкло. Рон Уизли прыгал на своем месте, высматривая, куда сядет Виктор Крам. Крам со своими сел за слизеринский стол. Завхоз Филч, надевший в честь праздника старый, потертый фрак, добавил к профессорскому столу еще четыре кресла – по два слева и справа от Дамблдора.
– Почему ставят четыре кресла? – спросила Джинни. – Приехало ведь всего двое…
– Скорее всего для судий. – Заметил Рогозин, наполняя тарелку едой. – Должен же кто-то судить состязание? Логично? Ммм, вкусно, а что это за блюдо?
– Буйябес, – объяснила Гермиона. – Французское блюдо. Вкусное, кстати… Луна, тебе его положить?
Рядом с профессором Каркаровым сел Людо Бэгмен, а слева от мадам Максим – общая их знакомая, миссис Боунс…
Наконец золотые тарелки опустели, и Дамблдор опять встал с кресла. Зал в ожидании замер.
– Торжественный миг приблизился.– Дамблдор оглядел, улыбаясь, обращенные к нему лица. – Турнир Трех Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец, я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта и… миссис Боунс, начальника Департамента магического правопорядка…
Всем им похлопали.
–…они войдут в судейскую бригаду, которая будет судить состязания. Так, мистер Филч, ларец сюда!
Завхоз Филч, который до этой минуты прятался где-то в дальнем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустированный жемчугом. Зал, зашумев, всколыхнулся.
– Инструкции к состязаниям нашими судьями уже проверены. Для каждого тура все готово. Туров всего три, состязания основаны исключительно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность.
При последних словах зал снова притих, затаив дыхание. А Дамблдор невозмутимо продолжал:
– В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик – Кубок огня.
Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась. Дамблдор сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ничего примечательного – не будь он до краев наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на нее Кубок, чтобы все хорошо его видели.
– Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, – сказал он. – Им дается на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению – для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи…
====== Четвертый чемпион. ======
– Луна, можешь мне собрать со стола чего-нибудь завтра? У меня вообще нет времени перекусить, кроме завтрака… У меня тренировка с тобой с утра, потом артефакторика, а затем мы с профессором Слизнортом занимаемся до самой церемонии выбора участников Турнира Трех Волшебников… – проговорил Рогозин, когда они поднимались в свою гостиную после банкета, по главной лестнице.
– Поняла-поняла! – замахала руками девочка. – Не беспокойся, я возьму и еды, и контейнер… Запомню…
Утром субботы, как и обычно, Луна и Вячеслав встали рано, и направились на квиддичное поле. Тренировки с Грюмом давались все легче и легче с каждым – их мышцы привыкали к постоянной тяжелой нагрузке, и они оба начали постепенно увеличивать и свои утренние тренировки… Бой теперь производится гораздо ожесточеннее, чем обычно, с применением новых тактик и приемов, которых им напоказывал Грюм, изредка демонстрируя их на практике.
Так же старый вояка рассказывал и о тех спецоперациях, в которых ему доводилось участвовать, так же моделируя с помощью подростков ситуации, возникшие прямо там. Опыт у Грюма был поистине огромен и, даже не особо любившая, как личность, профессора Гермиона все равно прислушивалась к его словам.
Грюм предложил персонально Рогозину специальный комплекс упражнений, разработанный для специальных служб, и Вячеславу прибавилась еще одна тренировка, и она происходила как раз в субботу…
Но тут со стороны корабля дурмстрангцев, к ним подошел высокий парень в спортивной форме. Он окликнул их – Луна в борцовских перчатках била повисшую в воздухе от заклинания Вячеслава мягкую мишень. Оба обернулись, и заклинание левитации Славы перестало действовать – наколдованная мишень тяжело упала на траву.
– Здравствуйте, – поздоровался с ними юноша, и Рогозин с Лавгуд моментально узнали гостя – сам Виктор Крам сюда пожаловал. Ну, правильно: он же ловец мирового уровня, и ему нужно поддерживать физическую форму в тонусе. – Можно к вам присоединиться?
Парень говорил это с легким акцентом.
– Можно, – проговорил Рогозин, – здравствуйте. Но если выдержите наш темп, уважаемый Виктор. Меня зовут Вячеслав Рогозин, а мою соперницу – Полумна Лавгуд…
– Красивое имя, – заметил Крам оглядывая точеную фигурку девушки, и Луна тут чуть при этом порозовела. Рогозину это не понравилось:
–… и, по совместительству, мою девушку… Мы сами из России. Будем знакомы… Учимся на четвертом курсе гриффиндорского факультета.
– Вы владеете русским? – сразу же перешел на русский Виктор, тут он уже говорил без акцента. – Здорово… Интересно, как можно тут познакомиться с девушкой, и пригасить встречаться, ведь всех красавиц и умниц уже подразобрали?
Луна на это захихикала. Рогозин просто улыбнулся:
– Не всех еще разобрали, Виктор… Ну, что, продолжим? – спросил он, и снова поднял свою волшебную палочку.
Виктор Крам тоже, и с явным удовольствием, наколдовал себе боксерские перчатки…
Они прекрасно провели это утреннее время с Виктором. Тот оказался интересным собеседником, и поведал о себе и о школе много фактов, разумеется, не называя местонахождение здания. Вячеслав с Луной тоже поведали ему довольно много о своих приключениях, и Рогозин раскрыл факт о своем «настоящем» имени. Тогда Виктор все понял, и Рогозин с Крамом стали друзьями.
Хоть Рогозин и предупредил, что у него будет артефакторика (профессор болел неделю назад, и не смог провести уроки на неделе, и вынужденно проводил их в субботу), Крам пообещал его ждать.
День прошел в заботах и делах; Рогозин, собственно говоря, очухался и поднял голову от котла лишь в шесть часов, когда до церемонии оставался почти час. Слизнорт, ласково пожурив его, чуть приоделся и пошел вместе с ним в Большой зал.
Все глазели на Кубок огня. Он стоял в центре холла на табуретке, на которую обычно клали Волшебную шляпу. Его огибала начерченная на полу золотая линия, образуя окружность радиусом три метра.
Зал был полон. Сидели на местах все, кроме них с преподавателем зелий. Малфой злобно кинул на Рогозина подозрительный взгляд – Крам пересел за гриффиндорский стол и сейчас львы плотно оккупировали квиддичную знаменитость. Но Виктор лишь изредка отвечал на сыпавшиеся как из рога изобилия вопросы, в основном беседуя с Полумной Лавгуд, на которую очень злобно искоса посматривала почти вся женская часть Хогварста, плюс девушки из других школ-соперниц.
Виктор приглашающе замахал рукой Вячеславу, когда увидел его стоявшим на пороге, и высматривающим своих друзей. Парень, улыбнувшись, прошагал до их группы. Пожали друг другу руки – у некоторых просто глаза на лоб полезли. Рогозин начал жевать ужин.
Наконец золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк – Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в весьма напряженном ожидании.
– Кубок огня вот-вот примет решение, – начал Дамблдор. – Думаю, ему требуется еще несколько минут. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. – Он указал на дверь позади профессорского стола. – Там они получат инструкции от судий к первому туру состязаний…
Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в «праздничных» тыквах, так как был День Всех Святых, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Весь шепот, что ранее звучал в Зале, стих.
Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер.
Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато-белым, и Дамблдор громким, отчетливым голосом прочитал:
– «Чемпион Дурмстранга – Виктор Крам».
Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков.
Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате. Рогозин улыбался.
Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил еще одним куском пергамента.
– «Чемпион Шармбатона – Флер Делакур!» – возвестил Дамблдор.
Девушка, похожая на вейлу, легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Пуффендуя.
Все опять повторилось через секунду. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал:
– «Чемпион Хогвартса – Седрик Диггори».
Стол колледжа Пуффендуй взорвался аплодисментами и радостными криками. Все вокруг тоже поддерживали Пуффендуйцев. Рогозин с друзьями тоже звонко хлопал выбранному Чемпиону. Школа ликовала ровно до тех пор, пока…
Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент.
Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал… еще одно имя:
– «Вячеслав Рогозин».
====== Встреча двух. ======
Рогозин сидел с таким выражением лица, словно бы его приложили пыльным мешком по голове. До мозга с трудом доходило то, что сейчас произошло.
Он оглянулся в полном непонимании на друзей, но друзья пребывали в таком же шоке, как и он сам. Луна, сжав его локоть, обратила его внимание на судий. Мадам Боунс поманила его, чтобы гриффиндорец следовал за ней.
Рогозин поднялся со своего места, и под гробовое молчание остальных последовал за ней…
– Это неслыханно! – говорила с акцентом директриса Шармбатона. – Мы не позволим Хогвартсу откусить от куска два раза!
– Парень не виноват, что его выбрал Кубок, – прорычал из своего угла Грюм. – Ему вообще было не до Кубка Огня, он все время был у нас с Горацием на глазах! И вообще – к Кубку было применено мощнейшее заклинание, которое заставило его забыть о количестве участников…
– Поддерживаю Аластора, – закивал с горячностью Слизнорт. – Парень точно не бросал свое имя в Кубок!
– А как же тогда объяснить, что его имя оттуда появилось?! Мы были уверены, Дамблдор, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов. – Каменная улыбка не сходила с лица Каркарова. – Иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов…
– Слава, и все-таки, ты бросил в Кубок свое имя?
– Нет, – под прицелом всех взглядов ответил Вячеслав. – Я не бросал!!!
– Может быть, ты просил кого-то из старших бросить в Кубок твое имя?
– Нет, – твердо ответил Рогозин-младший. – Мне это не нужно, да и когда мне было просить?!
– Он говорит неправда! – воскликнула мадам Максим. Рогозин, сжав кулаки и зубы, с трудом терпел, чтобы не сказать в ответ иностранке колкости.
– Рогозин не смог бы пересечь запретную линию, – вмешалась МакГонагалл, – даже если бы захотел. В этом нет никакого сомнения.
– Тогда, наверное, ошибся сам Дамблёдорр, – пожала плечами мадам Максим.
– Наверное, ошибся, – согласился Дамблдор.
– Дамблдор, вы же прекрасно знаете, что не ошиблись, – вспыхнула МакГонагалл. – Все это глупости. Вячеслав не подходил к линии. Не обращался ни к кому из старших учеников. Он превосходный и отличный ученик! Дамблдор в этом уверен. Полагаю, этого объяснения достаточно!
– Мистер Бэгмен.– В голосе у Каркарова появились льстивые нотки. – Вы – наш беспристрастный судья. И вы, конечно, согласны, что происшедшее противоречит правилам Турнира?
Бэгмен вытер носовым платком круглое мальчишеское лицо:
– Мы должны строго следовать правилам. А в них написано черным по белому: тот, чье имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире.
– Но я не хочу в нем участвовать?! – взорвался Вячеслав. – Я не бросал свое имя в Кубок!
Наконец вернулась миссис Боунс. Но не одна, а вместе с его матерью. По-видимому, по дороге сюда она сказала, что случилось, и вид матери не предвещал ничего хорошего… Слава внутри содрогнулся, понимая, что крупно попал.
Мать жестким взглядом окинула собравшуюся публику и проговорила с таким холодом в голосе, что Вячеслав сначала даже не поверил своим ушам:
– На каком основании вы обвиняете моего сына в случившемся?! Не имея доказательств на руках? И почему он обязан участвовать в этом Турнире, несмотря на то, что его имя попало в Кубок незаконно?
– Просто, миссис Рогозина, Кубок уже погас. И с каждым заключен магический контракт, который нарушить нельзя…
Виктор глядел из своего угла на мрачнеющего от каждого сказанного слова судий Вячеслава, скрестившего руки на груди.
– Я знаю, – обратился к нему он по-русски, – что ты не виновен в случившемся…
– Спасибо, Виктор…
Тем временем, шармбатонский директор уже просто фигурально «исходила ядом» на пару с дурмстрангским директором:
– Но…
– Нам неизвестно, как это могло произойти, – обратился Дамблдор к присутствующим. – Но иного выхода нет. Кубок выбрал двоих: Седрика и Гарри. И им ничего не остается…
– Но Дамблёдорр… – взвыла она. Рогозина с чистой, незамутненной ненавистью глядела в лицо француженке.
–Дорогая мадам Максим, а вам иной выход известен? – уже с диким раздражением в голосе проговорил директор Дамблдор. – Буду очень рад выслушать!
Но мадам Максим не проронила больше ни слова, она просто клокотала от гнева. И не только она. Каркаров злился не меньше. Один только Бэгмен был охвачен радостным спортивным волнением.
– Ну что ж, – потер он руки и улыбнулся. – Пора дать чемпионам соответствующие инструкции. Эта честь, Боунс, представлена тебе. Не возражаешь?
–Да, да… Инструкции, – очнулась женщина от своих мыслей. – Первый тур…
Она подошла к камину.
– Первый тур проверит вашу смекалку, – принялась за объяснения Амелия. – Мы не посвящаем вас в то, какое испытание вам предстоит. Для волшебника крайне важно действовать смело и находчиво в неожиданных обстоятельствах. Первый тур состоится двадцать четвертого ноября в присутствии зрителей и судейской бригады. Участникам Турнира воспрещается принимать от учителей хоть какую-то помощь. Единственное оружие чемпиона – волшебная палочка. По окончании первого тура вы получите инструкцию для второго. Учитывая затраты сил и времени для подготовки к Турниру, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов. По-моему, это все, Альбус? – повернулась она к Дамблдору.
Тот кивнул.
Рогозина глядела на бледного сына, который уже хорошо понимал, что все, от Турнира и участия на нем не отвертишься…
– Неужто ничего нельзя сделать? Абсолютно… ничего? – жалобно проговорила Рогозина, с полным отчаянием глядя на Боунс. Все уже ушли, благо было очень поздно, да и еще эти выборы четырех чемпионов вместо трех…
– Сожалею, Галина Николаевна. Я бы могла вам лгать, но нет, не буду. Славе придется участвовать… – развела руками Боунс. Это происходило уже после того как все – и судьи и участники с директорами школ-соперниц удалились. – Найти бы того, кто тебе так удружил… Вячеслав, есть мысли, кто это?
– Даже не представляю… – покачал головой Вячеслав. – Не ведаю, чтобы у меня были такие враги. Хотя пару знаю…
Судя по всему, как скрестились серо-стальные и зеленые глаза, мать и сын друг друга хорошо поняли.
Позади раздалось знакомое шарканье, и перед ними всеми предстал Аластор Грюм собственной персоной.
– Аластор?
– Амели, я ему помогу. Мне плевать на правила. Ты же знаешь, – криво улыбнулся мужчина. – Очень рад знакомству с вами, Галина Николаевна, я столько о вас слышал… – сказал он по-русски.
Женщина чуть с удивлением рассматривала легендарного мужчину…
(Неделю назад после получения письма из Англии. ФЭС.)
–… Галь? Чего читаешь? – спросил Майский, когда они с начальницей, плюс Тихонов и Круглов, встретились в буфете.
– Корреспонденцию из Англии. – Рогозина с интересом вчитывалась в рукописные строчки, держа на весу фэсовскую кружку. – В этот раз письмо интереснее, чем прочие. У них преподаватель появился такой… Своеобразный. – Она сделала глоток.
– А по какому предмету? – поинтересовался Сергей, и тут Рогозина поняла, что попала… Впрочем, она тут же придумала…
– Военная подготовка. Некий Аластор Грюм…
– Тот самый?! – восхитился к полной неожиданности всех присутствующих Майский. – Офицер-легенда SAS?
– Ты его знаешь? – чуть удивился Круглов.
– У нас о нем яркие байки ходили по отряду… До сих пор ходят. Стальной мужик… – Отозвался Майский с уважением. – пусть и играет за «другую команду». Кучу преступников переловил-пересажал, был командиром английской разведки… Мастер допросов, как и ты, Галь… У него даже есть особая тактика, и его люди тренировались по его специально разработанным лично им упражнениям… – тут он остановился, и глотнул жидкость из своей кружки. – Закон чтит и уважает… Куча медалей и орденов за военные операции. Многие есть и описаны в обычных учебниках… И он ведет военную подготовку у юношей? Везет Славке, Галь. Я б и сам не отказался побыть у него в учениках… У него есть, чему реально поучиться…
– Он не только преподает подготовку, но взял его… как бы на дополнительные занятия… Вячеслава он будь здоров как гоняет. Сын написал, что они едва дышать на его «тренировках» успевают…
– Твой Славка приедет, и я его тщательнейшим образом расспрошу о комплексе упражнений, – быстро проговорил Майский. – Безумно интересно, чем отличаются от наших…
– Ладно, мы все откушали, – заметила начальница, – возвращаемся к нашим убиенным…
– Вы – Аластор Грюм? – спросила она, впрочем не сильно в этом нуждаясь. Шрамы, короткие седые волосы, искусственный глаз и нога много сказали ей.
– Конечно… Пойдемте, поболтаем с глазу на глаз? – махнул он ей рукой.
Они вместе отошли в угол комнаты.
– В вашем сыне есть то, чего я не видел уже очень давно. Он – сильный лидер, умный… Способный на многое молодой человек. Он напоминает мне меня в этом возрасте… Но ему нужно показать путь, помочь… У меня помощи не было, и вот и результат, – он показал на свою шипастую ногу, – я ему помогу… Просто так, – заметил он как женщина уже хотела открыть рот, чтобы возразить. – У меня нет детей, и поэтому этакое «опекунство» и возможность передать свой опыт – бесценно… Особенно ему, – кивнул он на Вячеслава, с которым сейчас беседовала Амелия Боунс. – Я позабочусь о нем. Слово английского офицера, если для вас это что-то значит…
– Спасибо, – улыбнулась ему женщина. – конечно значит… Я вам верю.
– Хоть мы и по разные стороны баррикад, но занимаемся одним и тем же, и хотим, наверняка, одного и того же…
– Вероятно, да…
Рогозиной не требовалось даже проводить свой «анализ». Военный, офицер, часто бывал в переделках, человек слова и дела. Опытный боец, стратег, умный мужчина… Даже его уродство трактовалось по-разному: он словно бы говорил, что жизнь и ситуации в жизни бывают самые разные. Шрамы (наверняка он просто не хочет их сводить) -наверняка они ему служат как напоминание. Ей приходилось видеть таких людей, и Грюм вызвал в ней чистой воды профессиональный интерес.
