Текст книги "Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)"
Автор книги: Кайнэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 52 страниц)
После лета у многих волшебников стал острый вопрос жилья. Многие дома и поселки, где маги селились семьями и небольшими группами, оказались разрушенными до основания. Поэтому в Хогсмите все свободные и пустые дома были забиты до отказа. Кто-то смог уехать в Шотландию или улететь на самолетах в другие страны, рассудив, что жизни в родной стране еще долго не будет.
Рогозин, стоя на часах как раз в сторожевой башне, неожиданно схватился за левую руку: там был браслет, который был с четырьмя именами его друзей. Один кусок браслета начал жечь кожу почти что как огонь. Он снял его и увидел как зажглось алым имя Лавгуд. Он выронил сигарету из пальцев, и она упала вниз, и кончик разбился на десяток маленьких искр. Страх моментально опутал сознание, а сердце кольнуло в предчувствии беды.
Вынимая телефон, зная, что Невилл с Гермионой и Джинни наверняка тоже уже знают и не спят, он увидел и услышал характерные только для трансфигурации хлопки, означающие перемещение…
– Кто там? – крикнул он в окно бойницы, кидая телефон на стол, что был перед ним. – Назовитесь!!!
– Вячеслав! – крикнул знакомый женский голос. – Слава Рогозин! Это мы! Это я, миссис Боунс! И со мной…
– Пароль! – крикнул он, перебивая ее и схватил свою волшебную палочку.
– Патронус! – крикнула женщина, – иди скорее сюда, твоя Полумна тяжело ранена!
Рогозин бросился вниз, как безумный. В мозгу обухом и молотком стучали последние слава, сказанные начальником отдела магического правопорядка…
Женщина пришла не одна. С ней было как минимум полсотни человек, и некоторые явно были ранены или находились под какими-то чарами. Рогозин как о сне и на автомате поднял волшебную палочку и послал фиолетовыми искрами сигнал о помощи.
– Что произошло?! – Рогозин остолбенел от неожиданности и такого неожиданного нашествия.
– Министерство пало. Министр с нами… нам чудом удалось оттуда сбежать… Мракоборцы придут позже – они спасают архивы и остальных… кто остался там… – на Боунс, чей образ теперь был освещен светом из зажженых волшебных палочек и факелов, рассказал Вячеславу даже больше ее слов – вся одежда на волшебнице была в пыли, местами разодрана и разорвана, да еще на ней виднелись капли крови и пота. Почти все прошедшие с ней маги и волшебники выглядели так же.
– Где Луна? Что…
Боунс отступила и вперед шагнул высокий, незнакомый ему мужчина-шатен с короткой бороденкой и вьющимися волосами. На руках у него без чувств лежала светловолосая девушка в лимонном халате с алыми пятнами крови, и большим пятном крови на груди.
– О, господи! Срочно к мадам Помфри! – крикнул Рогозин, услыша за своей спиной торопливые шаги и снимая абсолютно белую, без кровинки на лице, Полумну с чужих рук. Он с трудом нащупал у девушки слабый пульс.
Глазами он встретился с пришедшим сюда Грюмом. Тот коротко велел, глядя как искажается от боли, страха и белеет лицо подростка:
– Иди, Рогозин, отпускаю. Понимаю…
Больше слов не понадобилось – Вячеслав бегом бросился к замку…
– Как она? – очень тихо проговорила Гермиона. Джинни стояла очень испуганная – Невилл обнимал ее за плечи, прижимая к себе.
– Меня не пускают, – коротко проговорил Рогозин, сидя на стуле. Он говорил это, опустив голову в ладони. Все перед глазами противно плыло – сказывалась накопившаяся за прошедшие дни усталость, голова начинала противно болеть, желудок покалывало и сосало под ложечкой – не мешало бы поесть хоть что-то. Противное ощущение того, что он куда-то проваливается, куда-то на темное, темное дно, не отпускало, все с новой и новой силой нарастая.
– Держись, – проговорил Невилл. – Слав, держись…
Двойные двери были заперты. Сейчас там целители боролись за жизни многих. В коридоре Больничного крыла помимо них были и другие люди, что волновались за своих друзей и родных.
К ним вышла усталая целительница, на ходу стягивая с себя халат.
– Мадам Помфри! – как черт из табакерки выскочил Слава и изрядно ее этим напугав – она дернулась от неожиданности. – Как она?
– Потеряла много крови, проникающее ранение… Она спит, желательно ее не будить… Сейчас я поставила капельницы, жить будет…
– Слава Богу! – выдохнул Вячеслав. – К ней можно?
– Только тихо. И по одному…
– Слав, – дотронулась до его плеча девушка, – ты иди, мы поймем… Я возьму на себя твое дежурство…
– Спасибо, – просто сказал Рогозин Гермионе. Та кивнула и удалилась, стуча каблуками по плиткам каменного пола. По-видимому, пошла к Грюму на личный прием.
Луна лежала в самом конце, в углу на самой далекой койке, огороженной белой тканевой ширмой. На ее лице красовались две царапины, будто бы от ногтей, которые Рогозин прежде в волнении не заметил. Она спала. Ее грудь под одеялом равномерно поднималась и опускалась, тем самым давая тому понять – она отдыхает. Одна рука была опутана капельницей с крововосполняющим зельем новой варки этого года. Слизнорт с огромным удовольствием вместе с талантливыми учениками варил после всех пар нужные зелья, и поэтому запас очень нужных зелий постепенно пополнялся.
Рогозин тихонько сел на постель – все стулья были заняты. Она даже не пошевельнулась. Она выглядела получше – на лице и щеках был слабый румянец, она почти свободно дышала…
Юноша аккуратно и очень бережно отодвинул край одеяла – вся ее грудь оказалась опутана бинтами. Ранение пришлось на левый бок. По счастливому стечению обстоятельств все важное задето не было, ранение оказалось не таким глубоким, но крови из нее вылилось изрядно, да девушка еще и сражалась, пока не потеряла сознание и не пришла помощь мракоборцев…
Она повернула голову, пребывая в оковах сна. Рогозин устало прилег на свободную часть и растянулся, насколько позволяло место, и начал неосознанно перебирать ее светлые волосы, и за этим процессом задремал…
Кто-то чуть дотронулся до его плеча. Рогозин еще секунду не открывал глаз, но после приоткрыл и поднялся, тряся головой как побитая собака. Оказывается, если бы его не пробудили, он бы непременно упал бы на пол.
Это был Грюм. Он указательным пальцем в шрамах показал в сторону двери. Вячеслав кивнул, оглянулся на лежащую во сне Полумну, и вылез из-под ширмы.
Как только двойные двери за ними закрылись, Грюм оперся на ближайшую стену и проговорил:
– Министерство все-таки пало. Большая часть магов успела уйти, другая – наверняка собирает вещи и вот-вот убежит из страны, а кое-кто остался там…
– Пособники… – уверенно произнес Слава.
– Да, Рогозин. И тут ты, Слав, оказался прав. Кого можно – они запугали и купили. И у меня есть, к сожалению, доказательство предательства еще одного члена семьи Уизли…
– Кого?
– Перси Уизли…
– Педант, аккуратист… Возможно… – припомнил Рогозин одного из старших братьев своей подруги Джинни. – И, да, все… Практически все падки на золото… Плохо…
– Жаль мне младшую Уизли… Толковая девка. А вот с семьей не повезло… – Аластор Грюм начал шарить в карманах. Рогозин уже знал – тот изредка курил, и курил свою трубку с исключительно хорошим табаком. – Что мы будем делать, Рогозин… По твоему мнению?
– Как там наш министр?
– Чудо, что еще жив… Твои оборотни – просто блестяще сработали… Ему так, по касательной досталось…
– Хорошо… Тогда… Если я не ошибаюсь, то Волан-де-Морт захочет закрепиться… Ему нужно значительное время. Значит, он нас пока не тронет. И мы этим воспользуемся.
– М?
– Сделаем то же, что и он. Тем более, он до сих пор не догадывается, что сам под нашим толстым колпаком… Мы камер и жучков понатыкали в Министерстве где только можно, и даже в туалетах тоже… разместили.
Джинни горько плакала, сидя на подоконнике в больничном коридоре. Перед ней было раскрытое письмо из дома, пришедшее с утра по совиной почте. Мать написала ей, что Перси прислал ей письмо с таким текстом, что больше не считает себя членом их семьи, и просил больше не писать и не искать его.
Лист пергамента уже промок насквозь, и строчки все распылились… Но каждое слово и предложение, сквозившее болью и отчаянием матери, не ведавшей, где она совершила ошибки, которые пришли к такому результату, жгло ее внутри будто бы каленым железом.
– Джинни? Джинни, – на ее колени легла рука. Она спешно вытерла слезы с глаз, и взглянула на юношу. Этим юношей оказался Невилл.
– Невилл… Я, я… – и слезы снова потекли рекой.
– Я знаю, что случилось… Джинни. На, вот, возьми, – протянул носовой платок рыжеволосой девушке. Та взяла его, и продула нос. – Я сочувствую тебе, хоть у меня и нет братьев или сестер… И я не могу понять, какого это тебе…
– Я не понимаю, – со вновь выступившими слезами и с голосом, в котором было нарочитое спокойствие, – как это все случилось? Как?!
– Джинни. Мы рядом, ты не одна… Пойми. Ты не одна со своей бедой.
– Спасибо… – очень тихо проговорила она, и закрыла глаза. И тут же почувствовала осторожные прикосновения горячих чужих губ, и ее глаза распахнулись. И встретились с очень близкими, другими глазами, глазами Долгопупса.
– Я не хочу чтобы ты больше плакала. Я вообще больше не хочу видеть твои слезы. – Он просто улыбнулся и сжал ее ладонь.
И прежде чем он что-либо предпринял, она рывком схватила его за плечи и втянула в крепкий и жаркий поцелуй…
====== Цикл «Темные воды». Свадьба в темные времена. ======
Свет от лампады, зажженной от кончика волшебной палочки, потому что пришла ночь, падал на секретер, за которым сидел черноволосый и зеленоглазый юноша, что-то выводя пером в чернилах на пергаментном свитке. Песочные магические часы, подаренные ему Грюмом в честь нового назначения, давно показывали за полночь, но парень не торопился заканчивать свою работу.
На секунду он отбросил перо в строну, потянулся в кресле и взглядом начал искать на заваленном ворохом бумаг и исчерканных аккуратным почерком пергаментов свод Законов Магической Англии. Светлое пятно света покрывало не весь стол, и часть его пряталась в непроглядной в этот темный час тьме.
Он аккуратно начал поднимать свиток за свитком, ища книгу. Несмотря на все попытки удержать все в неприкосновенности на столе, пара свитков все-таки соскользнули на пол и, судя по шорохам, скрылись где-то далеко под секретером.
Эта летняя ночь была душной. Как и обычно, по стенам в этот час ходили черные тени часовых и в ночи изредка было слышно их голоса, окликавших друг друга. Иногда тишину ночи нарушали и быстрые звуки шагов за стеной, неразборчивые голоса многих…
Замок лишь с недавних пор стал оплотом сил белой магии и обычных магических семей, у которых из-за Пожирателей больше не было крыши над головой. Здесь многие получали кров и пищу, взамен работая либо на кухне с эльфами и убирая замок, либо помогали варить зелья и присматривать за трудно и опасно больными и ранеными в Больничном крыле, которое теперь состояло из трех этажей. Мужчины и юные парни обороняли замок и учились от мракоборцев собственной защите и защите своих семей.
Особо одаренные и уже «побывавшие в деле», попадали на самые различные задания и спецоперации по освобождению заложников, уничтожению Пожирателей, «сочувствующих» и помогавших им. Если в сети грозила попасть «крупная рыба», то к ним присоединялся и сам Черный Феникс и его ребята… После удачной «охоты», шли допросы и дальнейшая отправка задержанных под стражу – в надежные застенки магловских тюрьм и казематов, по договоренности с маглами, и, если охота была не слишком продуктивной или задержанный становился хладным трупом по собственной (или чужой) воле, упокоение их останков после вскрытия в общей могиле. Или выдача родственникам тел на нейтральной территории.
В замке сейчас было этакое мини-государство. Так как власть была целиком и полностью в руках Волан-де-Морта, как и средства печати и массовой магической коммуникации, соответственно все несогласные с его политикой и новыми законами либо исчезали бесследно, либо их находили неожиданно убитыми или покончившими с собой якобы по своей воле. Маги исчезали целыми семьями, домами и районами в английских городах. Все функции исполнительной, судебной и правоохранительной власти были упразднены. Много магов «легли» под Лорда – чтобы просто не быть убитыми, и сейчас лживо превозносили в газетах кровавого насильника и убийцу всех времен и народов.
Многие семьи раскололись. Дети предали своих родителей (как случилось с семьей Уизли), а родители – собственных детей, которые пребывали в замке Хогвартс. Иногда не выдерживающих психологического давления находили под Астрономической башней. Мертвыми.
Магический городок, созданный из школы, функционировал через спасенного министра, миссис Боунс, что решала текущие вопросы, и Грюма с Кингсли, которые осуществляли жесткий контроль над всеми находящимся в замке магами. Еще множество, это были те, кто сбежал из Министерства – низшие чины, невыразимцы, маги, работающие с экспериментальными чарам, целители (что остались в живых после сожжения больницы Сент-Мунго) присоединились к ученикам и учителям.
Рогозин взял свечу и поставил на другой, более низкий и короткий столик у кровати. Теперь дрожащим – от малейшего дуновения, желтым огонечком освещалась другая стена. Тени плясали на большущей карте Англии; в точки, где были написаны и показаны большие города были воткнуты булавки с разноцветными головками в виде самородков. Булавки с красными головками, отбрасывали тени маленьких кровавых пятен, что смотрелись почти живыми пятнами пролитой крови.
«Пятнами крови» были следующие города, означающие то, что они были захвачены и разорены: Эдинбург, Дарем, Престон, Бангор, Милфорд, Кардифф.
Так же на карте были и рыжие точки-булавки, что означали тлеющие или вяло-текущие сражения и конфликты с Пожирателями и армией Волан-де-Морта. Рыжими булавками были обозначены Норвич, Фолкестоун, Бат, Бристоль, Эксетер.
Эти города часто в пылу сражений переходили из рук в руки, но пока стороны менялись друг с другом.
Были и «хорошие» точки на карте, которые были очищены или находились под контролем совместных сил магов и маглов. Оборона была в норме и функционировала без сбоев. Все успешно отражали новые и новые наступления и атаки. Булавок зеленого цвета было на карте совсем немного, но, но… Зато за безопасность там можно было не столь беспокоиться – Пензас, Бристоль, Плимут, Дувр и Ипсуич. Оборотни и люди замечательно охраняли и ежечасно докладывали о ситуации в тех местах.
Невилл вел круглосуточную запись из всех камер Министерства. Когда было возможно – Джинни, которую Долгопупс поднатаскал на технике и научил разбираться в программах, заменяла его. Но о камерах пока знала только Боунс. Даже министр – Скримджер, и его они, во избежание распространения информации, не ставили в известность.
Рогозин, достав из-под подушки коричневый блокнот на замке, подаренный ему Невиллом, открыл его и аккуратно начал писать особой ручкой, которая писала под любым углом и на любой поверхности. Там было нарисовано «древо зла», которое составили по видеозаписи из Министерства, заснятым там же разговорам, допросам изредка попадающихся Пожирателей ближнего круга и прочих свидетелей.
То, что Лорд «собирал подати», вступительных взносы, брал взятки и присваивал чужое имущество и особняки по всей Англии убитых по его от приказу, это было ясно всем. Половина его слуг держится только лишь на его «сокровищнице». Где она сама – не знал никто, кроме его самого. По-видимому, он попросту не доверял никому, даже собственным «верным» слугам.
Итак, все снабжение черной армии осуществляется именно из его казны. Причем – все деньги идут через руки главного казначея, роль которого послушно исполняет, не задавая лишних вопросов, Перси Уизли. Лорд, взамен, тоже дает ему деньги, доплачивает за молчание. Перси, по-видимому, постоянно находится при Волан-де-Морте, так как найти его дом или квартиру они не смогли. Затем, деньги отдаются командирам и Пожирателям и распределяются по нижним чинам.
Но так же Вячеслав знал и то, в в армии Лорда не все гладко. Учитывая, что балом правят воры и убийцы, иногда денежное вознаграждение за «нелегкий труд» до конкретных исполнителей просто не доходит. Единиц, конечно же, затыкали, порой навсегда, но, например, в стане стаи Сивого, который получал меньше всех (и магов, и Пожирателей, что были на ранг его выше), и делал с коллегами самую грязную работу, зрело недовольство. Фениксу было известно, что двое особей, претендующих на роль будущего вожака, уже начали подначивать и подговаривать остальных на мятеж против Фенрира Сивого.
А тут еще и из России пришли недобрые вести. Министр магии России настаивал, чтобы поставки оружия шли через его каналы, в то время как Вячеслав и Гермиона продумали пару хитрых схем через кучу подставных фирм, то есть в обход его рук и людей. Гнали они и через «дружественные» страны и через Францию. Вооружились они еще не столь достаточно, и Славу пугала дальнейшая перспектива – остаться без патронов и без тяжелого вооружения. Министр, по-видимому, решил таким образом убить двух зайцев – поиметь на них и него самого в частности компромат, да и самому заработать на достойную старость. Что предпринять, если их четко отлаженная схема развалится, он не знал, хотя запасной план у него имелся. Невилл постоянно, почти в одиночку, оборонял сайт их группы от хакерских атак, но с каждым днем это становилось все труднее. Для того, чтобы обороняться, нужно было каждый раз ставить все более и более продуманную защиту. Все упиралось во время – Невилл стал чаще просто вырубать сайт и сервер, чтобы активность пользователей «по ту сторону» чуть убавилась и позволила бы сайту просто функционировать.
Ночью было труднее. На Вячеслава уже было совершено несколько покушений, и во время последнего – ядом кто-то пропитал его подушку, он едва не расстался с собственной жизнью. Хорошо, что Луна, пришедшая с дежурства из очередного морга, поняла сразу, что что-то не так и начала его откачивать, найдя источник яда почти сразу. Пришлось поставить охрану и перед уходом на допросы или на спецоперацию запечатывать окна и дверь охранным заклинанием.
За прошедшее время они в замке поймали пару шпионов – в основном это были купленные за большие деньги маги. Многим из них предложили ультиматум – либо они работают на него, либо попавшие в плен к Темному Лорду их родственники мучительно умирают. Хотя угрозы и шантаж имели действие, но Лорд никогда не выполнял своих условий, предпочитая сразу после вынужденного согласия жертвы избавиться от нежелательных свидетелей…
В комнату трижды постучались условным знаком – и в дверном проеме показалась фигура светловолосой девушки.
– Ты еще не ложился? – спросила Полумна с легким удивлением, глядя на то, как он откладывал свой блокноты сторону.
– Тебя жду, – слегка улыбнулся ей Слава. И взглядом показал на рядом лежащую подушку и свободное место.
Их отношения, казалась, с приходом очередного военного года перешли в новую стадию – из-за острой нехватки обычного времени, времени на романтику не хватало, и сейчас их вся «романтика» заключалась лишь в том, что они оставляли друг другу записки с сердечками и завитками. Усталость и нервное напряжение, что теперь были их постоянными спутниками, тоже брали свое – их очень сильная тяга друг к другу угасла, и они хоть и спали в одной постели, но далее привычных ласковых касаний и поцелуев дело не заходило. Полумна вообще приходила вся морально вымотанная до нитки – вскрытия, одно за другим, самых разных людей, мужчин и женщин, детей и стариков, опознания и прочее не приносило радости. Она работала с остальными как конвейер – тело вскрывалось за телом… потом шло изучение всего… отчет по вскрытию и результаты экспертиз, подготовка к опознанию, опознание и выдача тела.
Хорошо, что Невилл, Гермиона и Вячеслав позаботились о том, чтобы у них было холодильное оборудование. Тел со всей Англии поступало много, порой – просто костей или останков, и заклинаний стазиса и заморозки стало просто не хватать на всех. Так же были поставлены и компьютеры: тут было легче, к анализу и сбору ДНК привлекли молодых и юных целительниц (Помфри понимала, что не все могут выдержать такую работу и отправляла девочек на «щадящую» работу), наученных пользовать программным обеспечением. Изматывающий график – сутки через двое, не способствовал ускорению работы. Едва кончались вторые сутки, как Полумна просто падала без сил. Она часто теперь ночевала и при том или ином морге – им оставляли некие, совсем крошечные, комнатушки для отдыха.
Бывали у нее «плохие» и «хорошие» дни. В хорошие они просто разбирались в трупах, которые лежали в холодильниках, и «новичков» почти не приходило, а вот в плохие эти холодильники пополнялись новыми «клиентами», которых надо было обязательно срочно вскрыть и разобраться в личности убиенных.
– Как сегодня?
– Хорошо.
Значит, новых не было, и они разбирались с ранее поступившими.
– Знаешь, – проговорил Рогозин, когда она улеглась на свою часть кровати, – я не верю, что прошло уже почти два года войны…
– Действительно, – Луна повернулась к нему.
– Мне кажется, что у меня в этой жизни ничего и не было раньше, кроме войны… Не было мира, – с какой-то горечью в голосе проговорил юноша. – Мне завтра семнадцать… завтра первая годовщина после… сама знаешь чего… Завтра я стану окончательно взрослым юридически, а мне кажется, что мне не семнадцать… А как минимум все сорок…
– Отдохни. Ты устал очень, – через силу улыбнулась ему Полумна. Завтра новый день… Тебе просто это кажется… Отдохни… Утро вечера мудренее.
Рогозин одним взмахом своей волшебной палочки погасил свечу, не поворачиваясь к ней, и улегся поудобнее. Отошел он ко сну быстро – сегодня он присутствовал на очередной смертной казни и у него была назначена парочка довольно выматывающих допросов. Луна, ощутив его накопившуюся усталость за день и свою за двое честно отработанных суток, прижалась к нему и закрыла веки, провалившись в черную бездну сна без сновидений.
Утром ее грубо растолкали. Она с трудом приоткрыла тяжелые веки – просыпаться организму в это утро категорически не хотелось.
– Чтослучилось? – невнятно пробормотала она, пытаясь зарыться в мягкой подушке и теплом, ласковом одеяле поглубже и скрыться от ярких, солнечных лучей, бьющих прямо в глаза из-за раскрытых штор.
– Просыпайся, солнце. Ты все-все проспишь. – Раздался знакомый юношеский голос Вячеслава.
– Рогозин! Отстань! Ммм… – она снова принялась спать, плюнув на все.
– Лавгуд! – рявкнул неожиданно громко он ей в ухо, да так, что девушка подскочила от неожиданности и удивленно заморгала. – Ну, слава Богу!
– Что стряслось? – уже довольно холодно проговорила она, одергивая невовремя задравшуюся ночную сорочку. – Почему ты меня будишь сейчас… когда еще всего лишь… – она сощурилась, глядя на стоявшие вдалеке часы, – семь утра?! – едва не застонала она вслух.
Рогозин неожиданно замялся, чуть вспыхнул обжигающим румянцем. Но извлек что-то из кармана своих пижамных штанов. Этим «что-то» оказался бархатный футляр темно-синего цвета. Он сделал глубокий вздох и заговорил:
– Я, знаешь ли, помню наш с тобой первый день… То есть, нашу с тобой первую встречу. У тебя тогда были забавные космы… Наверное, я тогда и влюбился в тебя… Такую смешную, нескладную и шутящую исключительно черным юмором… В общем, – он открыл бархатную коробку в углублении которой она увидела золотой ободок обручального кольца. – Ты станешь моей женой?
Луна сначала поражено глянула в сияющее от радости лицо молодого человека. Потом потерла глаза кулаками и ущипнула себя за руку, чтобы очнуться. Но кольцо и придурковато-лыбящийся Вячеслав Вячеславович Рогозин не исчезали.
– Это… это…
– Предложение руки и сердца. Соображай, Лавгуд, – уже довольно-таки зло проговорил погасший юноша. – Да, это то, что ты думаешь… Так да или да?!
– Да!!! – крикнула она, и так резко и горячо обняла Вячеслава, что тот ойкнул от неожиданности. И выпустил коробку из рук.
– БЛИН-Н-Н!!! – сотряс комнату трагический вопль юноши. – Я твое кольцо ВЫРОНИЛ!!! Давай искать…
Оба, хохоча и смеясь до колик, переворошили все подушки, одеяла, простыни и наволочки. Сбросили на пол матрасы и только после этого нашли злополучную синюю бархатную коробочку. И даже между делом успели прилично одеться.
– Н-да, будет теперь что вспомнить… – заметил Рогозин, отсмеявшись и вытирая выступившие слезы на глазах. – Лет этак через пятьдесят.
– Да уж, – забрала Луна коробку из рук парня, – так что?
– Пошли… Мы, кстати, опаздываем на роспись в Консульстве.
Луна встала как истукан.
– ЧТО?!
– Свадьба тоже сегодня… – проговорил Рогозин покаянно и почти сразу же отступил на шаг, явно дожидаясь взрыва. И он его дождался:
– Ты меня только об этом не уведомил?! – яростно крикнула она.
– Дата была свободна только сегодня, – проговорил Вячеслав. – И она – ближайшая. Далее – все занято вплоть до сентября!
– Что делать?! Что же делать?! – риторически воскликнула блондинка. – Платья нет, косметика почти кончилась, вообще ничего нет!
– Я все купил! – обиделся Рогозин, – главное – кольца. И даже заплатил сбор! Я свадебный букет Невиллу заказал!
– ТЫ… ЗАКАЗАЛ… БУКЕТ… НЕВИЛЛУ??? У меня нет слов… – всплеснула руками будущая невеста. – Ты уверен, что он доставит букет вовремя?
– Я верю своим друзьям, – проговорил прямо Рогозин. – Или мне все-таки стоило доверить этот вопрос Гермионе?
– Нет! – сразу же отреагировала Луна, – зная ее, она бы обязательно продолжила в букет ядовитую змею или еще что-нибудь вытворила позабористее…
– Рад, что ты это понимаешь… Как бы то ни было… Нам через пятнадцать минут выходить! Будь готова, дорогая… – сделал упор на последнее слово Вячеслав.
Он быстро успел выскочить за дверь, и только по этой причине не успел получить летящим тапком по голове, пущенным Полумной с ускорением, в его сторону.
– И где эта двоица?! – спросила Грэйнждер, поглядывая на наручные часы, цепляясь за рукав мантии Дина Томаса, с которым встречалась. Томас был безвозвратно потерян для всего человечества, «попав» взглядом в декольте и остолбенело глядя на привольное покачивание двух полушарий в коротком платье с просто крышесносным вырезом. – Я от них тащусь – даже на собственную свадьбу опаздывают… А, вот и Невилл!
Видок у Невилла с отработанной ночи был еще «тот», но он сердечно улыбался, держа маленький, милый букет белых цветов-лилий, разбавленный синими и голубыми цветочками. Так же около Посольства стояли Грюм, Кингсли и главы трех условно разделенных отрядов оборотней, одетых прилично, но с оружием и винтовками на изготовку. Джинни неуверенно держалась на своих первых «взрослых» высоких каблуках и робко улыбалась Долгопупсу, которого, как выяснилось в ходе беседы, назначили шафером.
Через минуту возникла чета Боунсов – мать и дочка.
– Где шеф? – спросил оборотень, подходя ближе к группе, – он опаздывает? Обещал быть вовремя…
– Начальство не опаздывает, оно задерживается, – раздался позади них громкий голос и все, оглянувшись, увидели поминаемую двоицу: Луну и Вячеслава.
Юноша был одет во все черное, и через плечо была перекинута его любимая снайперская винтовка. Единственное отличие – рубашка, та была шелковой, и в петлице были те же цветы, что и в букете невесты. Луна была в обычном белом летнем платье и в туфлях на низком каблуке. Только привычно распущенные светлые волосы были заколоты и сложены в аккуратную прическу.
– Ну наконец-то! – проговорила Гермиона, – а то с нервничаем, уже курим…
Невилл, под взглядом Джинни, бросил только что зажженную сигарету вниз, и растоптал ее в пыли.
– Да, мы самую чу-у-уточку задержались. – Проговорил Рогозин. – Ну, невеста, – обратился он к Полумне, идем расписываться?..
– Ты меня чуть на лестнице не уронил, когда нес на руках! – прошипела рассерженная «уже жена» ему на ухо, когда они стояли и фотографировались на память у стен российского Посольства. Она вцепилась ему в ворот его рубашки, якобы страстно обнимая. Острые коготки царапали ему шею.
– Но не уронил же! Улыбайся… да не с таким видом, будто бы к тебе новых покойничков привезли! – ответно прошелестел тихо Рогозин, показательно улыбаясь на камеру.
– Я тебя убью…
– После! – голосом супруга можно было забивать в дерево гвозди.
– А сейчас фото страстного поцелуя жениха и невесты! – объявила Джинни, у которой был фотоаппарат, и супруги дружно ругнулись про себя. Но сделали как было велено.
Впрочем, их долгий поцелуй удался. Им хлопали, просили повторения, но воздуха в груди у молодоженов отчаянно стало уже не хватать, и пришлось прерваться.
– А целуешься ты классно…
– Взаимно, Рогозина…
– Думаю, твою маму хватит удар, когда она узнает… – пробормотала девушка, поправив прическу.
– Я думаю, за годы, она смирилась… – хмыкнул парень. «Обручалка», что была теперь тяжестью безымянном на пальце, все еще была ему и ей непривычна. – Думаю, она только обрадуется за нас…
– Поднимаем бокалы! – провозгласила Боунс, и все вокруг двух молодоженов завертелось…
– Они оба такие счастливые, – обратила внимание Джинни, стоя рядом с Невиллом. Новоиспеченная – «ячейка общества», семья принимала сейчас поздравления от приглашенных.
– Я уверен, – проговорил Невилл, улыбаясь и глядя на своего лучшего друга, – у нас с тобой будет все так же хорошо и счастливо…
– И даже лучше?
– И даже лучше, – повторил следом юноша и рассмеялся, целуя в щеку любимую девушку.
Фотоаппарат в этот момент был у Боунс-младшей, Сьюзен…
(За два часа до церемонии бракосочетания)
– Гермиона!
– Да, Дин, – девушка как раз занималась тем, то красила тушью ресницы. – Что?
– А ты уверена, что действительно хочешь пойти на свадьбу? – неловко поинтересовался Томас. – У вас же с Рогозиным что-то было… И не факт, что прошло…
– Что это за намеки?! Было и было – это все в прошлом, – Гермиона бросила краситься, и взяла тюбик с губной помадой. – Поверь, я смогу танцевать на свадьбе двух моих лучших друзей с легким сердцем… И вообще – я люблю только тебя, дурачок!
– Я… Правда?!
– Правда, – улыбнулась девица, и быстро чмокнула его в щеку. – Ой, помада размазалась! Все из-за тебя… Будь добр, не мешай мне, а?
Когда Дин скрылся за дверью, Гермиона бросила свой наиграно– веселый вид, и уселась на постель. На миг в глубине ее глаз стали заметны слезы, но девушка не дала им ход, загнав внутрь. Она давно не маленькая, чтобы рыдать.
Но отчего же так сердце-то неспокойно?!
====== Цикл «Темные воды». Время надежд. ======
–… итак, поглядите на результаты экспертиз, Галина Николаевна. ДНК мужа не соответствует ДНК ребенка… Ребенок не его. Точно… – хмыкает Тихонов, стукая по клавиатуре.
– Тогда надо искать связи убиенной в прошлом. Наверняка выйдем на предполагаемого биологического отца… – развела руками Рогозина.
