Текст книги "Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)"
Автор книги: Кайнэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 52 страниц)
Рогозиной не спалось всю ночь. Как наяву она слышала хриплые ноты голоса умирающего мужчины, и они не давали ей сомкнуть глаза хоть на минуту. Тяжелые и тревожные мысли гуляли в голове, а в груди будто бы была какая-то странная, свинцовая тяжесть вместо сердца.
Под утро она все же забылась тревожным сном.
Совещание по очередному делу прошло будто бы она была во сне; сотрудники явно заметили «убитое» состояние своей начальницы, но не пытались спросить о его причинах. Один лишь Круглов остался на свое месте после объявления очередного фронта работ.
– Галя?
Но Галина Николаевна не успела ничего предпринять: раздался звук ее мобильного. Шестым чувством она уже понимала, кто и откуда ей звонит, принимая вызов молча.
Послушав медицинские термины и пару ненужных, лишних сейчас фраз, она лишь задала один-единственный вопрос:
– Когда?
На другом конце трубки слегка удивились, но сказали. Рогозина тут же сбросила вызов и уставилась пустым взором на стеклянные стены своего кабинета. Положила телефон поверх бумаг. Заместитель ждал.
– Сегодня ночью скончался Александров Дмитрий Юрьевич, крестный Полумны. Я ездила к нему вчера… чтобы попрощаться. Причина смерти – осложнение после второго инфаркта… – глухим голосом проговорила она.
– О, господи…
– Коль, – попросила она, не слыша его, – оставь меня, пожалуйста, сейчас одну. Пожалуйста.
Майор кивнул, и покинул кабинет, бесшумно притворив за собою дверь. Рогозина, откинувшись в своем кресле, молча смотрела в неярко освещенный лампочками потолок, а с ресниц сами собой у нее заструились дорожки мокрых слез...
====== Цикл «Темные воды». Лето. Экзамены... ======
Лето все-таки настало. Солнце светило вовсю, свежий ветерок шевелил позеленевшие ветви деревьев, и для студентов наступило экзаменационное время. Студенты, пытаясь не обращать внимание на заманивающие их на улицу заманчивые порывы летнего ветерка, старались по-максимому сосредоточиться на учебе, учебниках, конспектах и лекциях с рефератами и курсовыми.
Библиотека стала гораздо больше посещаемая, чем все остальное за все периоды. Пинс едва успевала выдавать и следить за своими драгоценными книгами: многие из «плохишей» поневоле взялись за ум, пусть и в конце учебы, и книги стали наконец-то более актуальными, чем утренние газеты с их новыми новостями о нападении, об очередном разбое и убийствах.
Джинни, Гермиона, Полумна, Невилл и Вячеслав тоже, как и все, готовились к годовым экзаменам, а точнее их первой серьезной аттестации. А Вячеслав, к тому же, готовил защиту по диплому – о медленно действующих ядах, чтобы ему легально позволили получить ученую степень, чтобы сварить те или иные зелья. Слизнорт, полностью удовлетворившись дипломом парня, весело написал письмо в ученый совет, по сути давая ему «добро» на путь вперед. Хотя он изменился в лице, когда Вячеслав в разговоре с ним намекнул, что далее первой ступени в зельеварении он не пойдет, и вообще – уедет обратно в Россию…
Луна и Джинни сдавали плюсом колдомедицину, а Полумна – еще и магическую анатомию. Гермиона, как-то в момент повзрослевшая после смерти родителей, сдавала годовые плюсом – по рунам, нумерологии и остальными предметам. И, наравне с ребятами – все по военной подготовке, в которой теперь она шла параллельно с Вячеславом.
Грюм как раз приступил к интересным урокам, посвященным их спецоперациям, оружию и магическим защитным заклинаниям. Кингсли вел ЗОТИ у младшекурсников, плюс показывал так называемые «связки». Связки – это были заклинания, творимые магом едва ли не одновременно. К примеру это была связка «защита-нападение».
Время летело с бешеной скоростью, и на замок опустилась неестественная предэкзаменационная истерия, тишина и пора написания шпаргалок там, где можно…
– Рогозин! – простонал Невилл, пытаясь снять судорогу в колене, – ты живо-ой?!
Только что у них прошел зачет по военной подготовке. Юноши, тяжело дыша и спотыкаясь на каждом шаге, стараясь по дороге не упасть, с облегчением вползали в душевые кабинки, чтобы чуть-чуть очнуться после такой дикой сдачи – почти что гонки на выживание. Многие жадно лакали воду из своих заранее принесенных бутылок.
– Живой, – пробурчал парень, закутываясь в полотенце, и садясь на низкую лавку рядом с другом, – иди в душ…
– У меня нога-а-а, – простонал Долгопупс, – как же я завтра сдам травологию?!
Рогозин аккуратно помассировал его лодыжку и нашел зажатый нерв. Но тут послышался чей-то яростный голос, потом крики, а потом звонкий удар, как от пощечины.
Рогозин моментально залез в брюки и направился в душевую, друг поковылял за ним. Застали они оба интереснейшую картину – Рональд Уизли лежал на полу, держась руками за расквашенный нос и что-то хрипя. Кровь из его носа капала на плитки душевой, оставляя кровавые расплывающиеся разводы. С кулаками над ним нависал разозленный донельзя Симус Финнинган и, судя по всему, Рональд в этот раз сильно перегнул палку.
– Что стряслось? – грубо поинтересовался Рогозин, поднимая брови.
– Рогозин, я кое-чего нашел у него интересное… Там, под повязкой-бинтом на руке… Покажи, Рональд, нам тоже будет весьма интересно увидеть… – прошипел Симус, наступая на Уизли, но Дин мертвой хваткой вцепился в плечи друга, не давая тому причинить дополнительные повреждения гриффиндорцу. – Твое новое тату…
Уизли, забыв о «подправленном» носе, схватился за левое предплечье. И тут до Вячеслава дошло…
– Тебе даже не надо мне показывать. Я и так знаю, что там… – Рогозин моментально схватил Уизли за плечо и поставил на ноги. Невилл прижал его к стене. А Симус сорвал бинт с плеча, обнажая слишко знакомую татуировку с черепом у которого изо рта вылетала змея…
– Я хочу знать, Рон, – проговорила белая как смерть Джинни, стоя в дверях мужской спальни рядом с МакГонагалл, – почему? Почему… Почему ты предал нас… Нашу семью… Почему продался Пожирателям? Что мы тебе сделали?
– Что ВЫ мне сделали? Родили меня, в семье, где никогда не бывает денег, не бывает ничего нового из одежды и из книг, даже волшебная палочка – позор, чужая… – сейчас Уизли-младший был не похож сам на себя, его лицо искажалось, и приобретало странные, неестественные выражения ненависти и зависти. Его глаза горели алчностью и жадностью. – Никогда… никогда вы меня не ценили, и не любили!
– Неправда, – прошептала девушка. – Мама и папа любили… нас всех одинаково!
– О, НЕТ, СЕСТРЕНКА, – едва не зарычал Рон, оборачиваясь у ней, и смотря в ее зеленые, заплаканные глаза без жалости и сострадания, – не смей говорить, что всех они любили одинаково! Это тебя они любили… тебя… Старших братьев… Фреда и Джорджа… Но не меня… Я их не сбывшаяся надежда. Я ненавижу их.
Рогозин обхватил ее за плечи. Рыжая, рыдая, прижалась к нему. Ей было по-настоящему больно.
– И я, – продолжил Рон, – не вернусь к вам, в вашу мерзкую Нору. Я никогда не считал это место своим домом…
– Ты предал свою семью, сестру и старших братьев! И за что же? За золото?
– Больше, Рогозин. – Рассмеялся парень. – За информацию, которую выведал… Только это тебе никогда не доказать…
– Ах ты гад! – взвыл Рогозин, сопоставляя факты – самую упрямую вещь на этой земле. – Это ты тот самый крот, по вине которого косвенно пострадали и были убиты на последних спецоперациях мракоборцы! Ты шлялся рядом со мной и друзьями, вынюхивая все! Это ты разговаривал с сестрой якобы о невинных вещах, а на самом деле…
– Но тебе этого не доказать…
Джинни зарыдала еще громче и в полном бессилии опустилась на колени на пол, заламывая руки. Ее использовал собственный брат, да еще и в своих целях…
– Не доказать, – по непроницаемому лицу Рогозина мало что сейчас можно было сказать, – но в будущем ты за это все заплатишь…
– Уизли! – рявкнул Грюм, – на выход! Тебе пора покинуть здание, и мы передаем тебя в руки твоих родителей, так как ты еще не…
– Вы думаете, что я действительно там задержусь надолго? – издевательски поинтересовался Рон, подходя с чемоданом к мужчине-магу. Тот дал ему подзатыльник вместо ответа и увел за собой.
Джинни осталась плакать на пороге…
– Вот кто сдавал нас, – тихо проговорила Гермиона, держа ножницы в руках. Она решала сейчас – укоротить длину своего «хвоста» или нет. Грюм прямым текстом ей на зачете сказал, что если она хоть раз коснется своими кудрями минеши или нитку, через которую надо пройти, при этом ее не зацепив или он сам лично сделает ей прическу. Под ноль. Всех длинноволосых парней тоже едва ли не насильственно остригли.
Рогозин под этот счастливый процент не попал, хотя и соглашался ходить с бритым черепом, но, поговорив с Грюмом, передумал. Мол, повредит его такой вот… очень воинственный «облик».
– Да, – проговорил Вячеслав, откладывая конспект, – она, невольно, рассказывала все своему брату, а тот, соответственно, передавал все на «сторону»… Продался за золото… Низкий и мерзкий поступок.
– Бедная Джинни…
– Бедная, – согласился парень, – так мне тебя как постричь? Не страдай, а? Волосы – не внутренние органы… Они отрастут.
– Спасибо, милый-дорогой, – язвительно проговорила девушка. Но ножницы ему протянула.
– А ты прикинь, какой ты фурор произведешь на ужине! – Рогозин взял их у нее из рук, – и вообще, ты этим проверишь чувства Дина…
–…я ли ему дорога настолько, что мой облик не зависит от прически? Возможно, – ухмыльнулась Гермиона, – ну, как в фильме, Слав: «пилите»?
– Скорее, «… надо, Федя, надо…»
Первый срезанный ножницами локон упал на пол…
– Гермиона, да у тебя «каре» на голове… Только короткое… Н-да, сразу видно руку мастера…
– Не ерничай, Лавгуд… Да и вообще – я просила твоего будущего мужа меня обкромсать… Надо, попрошу его такую вот «прическу» и тебе сделать…
– Не надо… – Поспешила добавить та. – И с чего ты пошла на воинское дело? – блондинка обходила ее вокруг, рассматривая новую прическу Грэйнджер.
– Потому что я не люблю сидеть на одном месте, а лечить магов, людей и вскрывать трупы – увы, не в моем вкусе… – брезгливо поморщилась короткостриженная теперь шатенка.
– Мечтаешь отомстить?.. – подошла к ней ближе Лавгуд.
– А может и так, только ли в этом смысл жизни? – ответила ей вопросом на вопрос подруга. – Как Джинн?
– Хреново ей… Представляешь, а какого родителям? Рон «помеченный», теперь ему ни в одном уголке мира не скрыться от рук Лорда. Тату не стирается ни одним известным заклятием, ее невозможно выжечь или вырезать вместе с кожей. Только Волан-де-Морт лично может снять эту гадость… Да еще он предал семью… Из-за треклятого золота…
– Да… Джинни…
В гостиную спускалась рыжеволосая Уизли. Теперь она стала единственной в своем роде Уизли, оставшейся в замке учиться. Фред и Джордж завели свой бизнес и против воли матери покинули «родовое гнездо» после получения своих результатов по СОВ. Перси работал в Министерстве и снимал квартиру… Билл – был ликвидатором проклятий, и Рогозин с остальными чаще всего сталкивался именно с этим братом семьи Уизли. Чарли был в драконьем заповеднике и только ожидал от Грозного Глаза сигнала о том, что пора бы и драконам с драконологами подключаться «к делу». Он тоже был любимцем Аластора Грюма, как и Тонкс.
– Джинн, – встревоженная Гермиона быстро подбежала к ней, – как ты?
– Я в норме, – Джинни выставила руки вперед в защитном жесте, не давая подруге прикоснуться к ней. Говорила она неестественно высоким голосом, совсем не характерным для нее. – Все нормально, правда…
А вот воспаленные от слез глаза, полные грусти и боли, лгать не могли. Брат – предатель, она – пусть косвенно, тоже… и срыв двух последних спецопераций и гибель невинных маглов и мракоборцев и на ее совести тоже… Она сейчас люто ненавидела себя за эту открытость. Она сожалела о содеянном.
– Сла-а-в…
– Что такое, Джинни? – обернулся к ней Рогозин, коля булавку с переливающейся «головкой» сделанной под самоцвет, на место на карте Великобритании.
– Можно поговорить?
– Давай… Присядем? – предложил Вячеслав.
Они с ней присели на застеленную кровать. Рогозин, ввиду своей «особой» важности, тоже поселился в отдельной комнате, получив, как и почти все они, особые привилегии. Единственное, им выдали три комнаты. В одной из них ютились Луна с Гермионой, хоть и нехотя. Оба разделили комнату полосой четко на две равные половины (чтобы не ругаться), и расположили вещи по своему вкусу. Особенные бои шли между ними из-за подарка Вячеслава Полумне на Валентинов день – модель скелета в полный рост. Гермиона все время жаловалась, что тот на нее смотрит пустыми глазницами. И поворачивала череп к стене. А Луна разворачивала его наоборот правильно… И так каждый раз, каждый день…
– Слав… Мне так на душе плохо. Смутно… Паршиво. Я начинаю думать, что я ему была плохой сестрой…
– Нет, не бери в голову. – Рогозин взял ее руками за плечи и слегка потряс. – Это не твоя вина… Он… характером слабый, легко поддается чужому влиянию… Ему казалось, что ему мало внимания уделяется, меньше, чем остальным, меньше денег… Бесило, что не было ни одной новой вещи… И то, что все вы в чем-то его превосходите. Не в одном, так в другом… Хотя все было в его воле – хочешь стать сильным, так становись… Все возможности у него были… Путь между правильным, и между легким… Он выбрал легкий…
Самому паршиво… Мерзко так… Эгоист он. Обычный эгоист.
– А что мне делать с моим чувством вины?! Что мне делать, если я чувствую себя… причастной к смерти всех этих невинных людей? – Джинни говорила это со слезами на глазах.
– Радуйся – ты человек. – Просто сказал он. – Если ты все еще чувствуешь, то значит ты не стала таким, как он, чудовищем… Да ты в их смерти не виновата! Все! Закончили с этим! Бесполезно винить себя в том, что и так, без твоего ведома, произошло…
– О, господи… – Вячеслав почти что выполз из аудитории, где проводилась защита его диплома по ядам. Закрыл за собой дверь и устало прислонился к ней затылком.
– Ну?
На него выжидательно уставились четыре пары глаз.
– СДАЛ!!! Я СДАЛ!!! ВУ-У-ХУ!!! – радостно проорал парень во все горло на всю рекреацию и запрыгал на месте как ненормальный. – У меня теперь есть степень!!!!
Через минуту он скрылся в дружных объятиях четырех человек.
– Поздравляем! – наперебой, на разные голоса, поздравили все его друзья.
– О, я не верю! Я сдал!!! А как ваши?
– Ну, мы сдались… В общем, – скромно заметила Луна за всех. И все после признания дружно засмеялись…
====== Цикл «Темные воды». Ад здесь. ======
– Даже поверить не могу, что сейчас лето… – тихо проговорила Полумна, глядя из окна на улицу.
Они все, все пятеро, сняли дом в центре Лондона, и установили в нем круглосуточное дежурство – внизу и наверху, где был лучший обзор улицы и соседних домов. Экзамены позади, а в гостинице ночевать не вариант – персонал мог сдать… Да и опасно было расходиться по своим домам и по одиночке. Приехав после школы, они на три часа остановились в Дырявом Котле, пока Невилл искал объявления по интернет-сети о сдачи дома на лето в аренду и договаривался с хозяйкой. Некоторые из школьников остались в замке с разрешения директора и Министерства – многим больше некуда было возвращаться, да и не к кому…
– Лето… – тяжело вздохнул Невилл, не отрываясь от экрана ноутбука. – Но радости я не вижу… Эти нападения… ни уму, ни сердцу… Слишком мелкие, странные… По слухам, что-то весьма серьезное готовится…
– Оборотни пытались узнать, но, по все тем же слухам, только внутренний круг знает… и верхушка, главы… Лорд тщательно проверяет своих слуг – не говорит низшим… – изрек Слава, занимаясь с гантелями, пока была свободная минутка перед ужином,
– Давайте о более приятном, – спустилась по лестнице ко всем, находящимся в гостиной молодым людям Гермиона. Коротко стриженные волосы чуть отросли; теперь она едва ли когда-нибудь снимет с себя штаны в обтяжку маскировочных тонов и куртку цвета хаки, – как вы оба проведете свое шестнадцатилетие… Оно ведь уже через неделю…
– Даже не напоминай, – бросил Рогозин, как истукан теперь стоя у специально занавешенного окна. Рука небрежно гладила по рукоятки снайперской винтовки. – Что…
Джинни вышла из кухни, держа навесу сковородку, на которой что-то заманчиво щелкало, и крикнула:
– Ужин на столе!
Действительно вкусные запахи плыли из кухни. Дежурство было организовано не только дому, но и по кухне. Но дни, в которые на кухне готовила Полумна, не очень-то любили… Готовка у блондинки шла… так себе. Гермиона вообще старалась в такие дни на кухню не заглядывать, обходясь кефиром или ряженкой с фруктами из ближайшего маркета.
На журнальном столике, который был весь захламлен газетными номерами, письмами и какими-то свитками, была втиснута пепельница, пачка сигарет и пока закрытая бутылка водки с двумя гранеными стаканами. В гостиной был большой диван, который занимал всю стену – он дико нравился всем трем девчонкам, два кресла, которые исключительно занимали парни, журнальный столик, о котором говорилось выше и в центре – фальшивый электрический камин, который они никогда не включали. По стенами развешены картины Лондона и его пригородов. Так же на полу лежал почему-то ярко-синий ковер, на котором было видно все следы, и который жильцам-съемщикам дома приходилось драить не менее чем раз в неделю.
Все, кроме Вячеслава, потянулись на кухню. Тот придвинул к окну складной стул и уселся на него, стараясь игнорировать свой голод. Нет, он знал, что ему оставят вполне достаточно еды, но хотелось все-таки присоединиться к ним и провести вечер всем вместе.
Но он не может так рисковать. Особенно своими друзьями. Если у тебя сейчас под рукой нет оружия, то значит – ты труп…
На сердце стало тяжелее в разы. Как бы ему сейчас хотелось сидеть в маминой кухне за кухонным столом, как в былые времена… Увидеть ее улыбку, услышать ее ласковый голос… смех…
Но всего этого может попросту не быть, если он проявит слабость. Он не даст в обиду никого слабого…
Рогозин из внутреннего, потайного кармана куртки вытащил фото свой приемной матери. Дрожащими кончиками пальцев он провел по ламинированному куску бумаги, и ощутил, как дико он по ней скучает. Он бережно спрятал фотографию обратно. Интересно, она сама скучает по нему? С другой стороны у нее есть любимая, хоть и трудная, работа, любящие ее люди, ее отец – его дед… Николай Петрович, свои чувства к которому она, наконец, приняла и поняла…
– Слава? – раздался позади ласковый голос, мгновенно вырвавший его из череды мыслей, и возвращающий в настоящее. Рука на рукоятке винтовки нервно дернулась. Несмотря на то, что голос он узнал, он простонал:
– Луна, – с умоляющими интонациями проговорил он, поворачиваясь к ней, – сколько можно раз говорить: если я на дежурстве, то не стоит отвлекать меня таким образом! Я же руку держу почти всегда на курке!
– Но сейчас ты задумался! И рука покоится в другом месте.
– Я виноват. Этого больше не повторится. – Коротко изрек парень. – Обеща…
– Слава… Я же видела, как ты прячешь фото… – перебила его Полумна, глядя в его зеленые глаза своими серыми. – Не смей этого хотя бы отрицать – ты скучаешь…
Юноша молчал. Она подошла ближе.
– Ты меня так давно не целовал, – проговорила она, беря его за левую руку. Рогозин как-то с удивлением глядел на то, как его рука легла в руку его девушки. – Я скучаю…
Рогозин устало закрыл воспаленные от бессонницы глаза. И тут же ощутил прикосновение горячих губ Полумны к своей коже – к шее.
– Лу-на-а-а, – протянул он, моментально отпуская ее руку, и отворачиваясь от нее, при этом стараясь не глядеть в ее сторону. – Хватит… – предостерег он ее. – Моя смена еще не кончилась.
Девушка не стала возражать. Поняла, как он устал, встревожен и думает-думает-думает…
Она покорно ушла снова на кухню, к оживленно обсуждающим что-то там друзьям. Веселый смех, шутки, рассказы лились друг от друга как из рога изобилия. Молодость – она везде молодость. Даже несмотря на то, что все видели в этой жизни теперь уже не только радость, но и горе…
Ночью всегда тихо и темно. Ночь – его время.
Невилл, запуская коды на компе, тем самым проверяя написанную им программу, уставился в окно. Сегодня службу ночью несла Гермиона, и можно было лишний раз не беспокоиться – верная подруга его не сдаст. Жаль, что она только глубоко зациклена на одном человеке, и эта привязанность еще не прошла.
Даже Рогозин пока не подозревал, что тот курит. Курил друг не постоянно, а от случая к случаю. Обычно – по ночам…
– Я на балкон, – проговорил Невилл в пустоту гостиной. Тень, что стояла в углу, почти неотличимая от темноты, отделилась от черной, в темноте, стены и кивнула, не снимая капюшона с лица:
– А я тогда в обход… Кости разомну.
Короткий жест – и винтовка ложится прямиком на плечо девушки в длинной мантии, и она быстро исчезает за входной дверью. Та неслышно хлопается о косяк, закрываясь.
Невилл на цыпочках поднимается наверх, держа пепельницу в руке. Теперь он не такой неуклюжий увалень, коим являлся в далеком своем несчастливом детстве, о котором только так и думала родная бабушка. Еще она думала, что он ни на что не способен…
Он, забывшись, что другие отдыхают и спят, пнул дверь на балкон. Матернулся вслух машинально – и тут же сам себе закрыл рот обеими руками. Все продолжали мирно спать и видеть сны. Но он был уже на балконе второго этажа.
Потроша новую пачку – «сегодняшнюю» распотрошил и раскурил сам Феникс, он машинально похлопал по карманам, ища зажигалку. Вспомнив, что он вообще-то маг, он из кобуры достал свою волшебную палочку и зажег маленький огонек на конце. Рогозин подарил ее в прошлом году, решив сделать исключение – не дарить подарки связанные с компьютером и компьютерными программами.
Желтый миниатюрный огонек на конце его сигареты будто бы «присоединился» к звездному темному небу и выглядел сейчас наиболее уместно. Сделав первую затяжку, Невилл Долгопупс вернулся к своим мыслям. И выдохнул сизый дым…
– Так, огурчики-помидорчики-салатики, – суетилась Джинни, вставляя на стол ту или иную тарелку со вкусной снедью. Девчонки, не покладая своих рук, работали с самого утра, чтобы побаловать парней-именинников вкусненьким. – Луна, неси лимонад и сливочное пиво! Гермиона…
– А я уже с цыпленком, – пропела девушка, неся тяжелый противень с золотистыми куриным мясом, – о-очень вкусно пахнет… Полумна, нарежь, пожалуйста, булку и хлеб! У тебя это хорошо получается, профессионально…
И она водрузила противень с жареным цыпленком на стол, где уже стояли столовые приборы.
«Именинники» встали сегодня чуть позже, получив единственную привилегию на сегодня. И уже спускались по лестнице, околдованные вкусными запахами, несущимися из гостиной.
– С Днем Рождения! – синхронно проорали девушки, и Гермиона хлопнула хлопушку и из нее на них посыпались разноцветные конфети и пестрые, красочные ленты, осыпав тех с ног до головы.
– Спасибо! – проговорили парни хором. – Нам-то за стол можно?
– Можно! – раздалось три синхронных девичьих голоса, и юноши, которые стали сегодня на год старше, весело сели за накрытый стол первыми…
У Рогозина сработал его мобильный на поясе, и он вышел из-за стола, чтобы ответить на звонок. В гостиной было очень шумно. Они с Невиллом были сегодня выходными, и поэтому чего-чего, а звонка от Кингсли Бруствера он ждал меньше всего на свете сегодня.
– ЧТО-О-О?!!! – проорал он так, что все, кто находился к комнате, затихли, – мы уже в пути!!!
Рогозин влетел в комнату как метеор.
– СРОЧНО СОБИРАЕМСЯ!!! СЕНТ-МУНГО ГОРИТ!!! – Прокричал он, хватая свой рюкзак, собранный на всякий случай, и оружие. – Подозревают Пожирателей!!!
– Нет! – вскрикнул Невилл, моментально белея и меняясь в лице, и вскакивая с места, – мои родители! Мама! Папа!
Полумна помертвела – в подвале и на минус первом этаже располагался архив с картотеками и ее «родной» морг с единственными трупорезами на весь магический волшебный мир Англии. А все остальные этажи – забиты хворыми и лежачими волшебниками, среди которых – и дети…
К Мунго, с которого уже спала вся магическая маскировка, стягивали всех – маглов, магов и спасателей. Подъехала и военная техника. Уже везде были поставлены ограничительные ленты и барьеры. Здание уже все было охвачено пламенем… Маглы-пожарные и спасатели пытались погасить пламя, но все было безуспешно…
Маги тоже пытались потушить пламя – но огненный столб, казалось, только рос вверх, поднимая вокруг дикий жар, дым и едкое пламя. К нему было невозможно подобраться… Из пламени доносились поистине нечеловеческие крики боли, страдания и призывов к помощи…
Мракоборцы прочесывали соседние здания – в надежде, что еще найдут тех, кто сделал это…
Рогозин, прорывающийся к зданию как остальные, понял… Поздно. Здание охвачено огнем, подобраться или погасить нереально: огонь был уже буквально везде – на стенах, на окнах, крыше и внутри… Кто не погибнет от пламени, тот задохнется от продуктов горения и угарного газа…
Еще он понял – пламя магического происхождения. Он различил фигуры магических животных, пожирающих все на своем пути. Адское пламя…
Крик Гермионы: «Невилл, стой!» моментально вернул его к настоящему. Парень со слезами на глазах рвался внутрь…
– Невилл, нет! – Рогозин изо всех своих сил пытался удержать его, всем телом пытаясь не пустить друга, чтобы он бросился в огонь, – ты ничего не можешь сделать, я не могу ничего сделать, никто не сможет! – он тряс его за плечи, пытаясь привести в чувство. Сзади плакала в голос Полумна, и рыдала навзрыд Джинни. Гермиона, оцепенев, неотрывно глядела в огненную ловушку, где сейчас, наверняка, уже мучительно умирали последние из оставшихся в живых там магов… – Стой!!! Ты сгинешь там!!! ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ТАМ НИЧЕГО СДЕЛАТЬ!!! ВСЕ КОНЕЧНО!!! ВСЕ КОНЧЕНО!
Он проорал это, срывая голос и все еще держа друга, пытающегося вырваться из его рук. Неожиданно он осознал, что по его лицу струится не только пот, но и слезы… В груди тяжело бухало сердце, а мозг все еще отказывался поверить в увиденное и произошедшее.
Невилл еще раз дернулся в его руках и затих. Он рухнул кулем на колени, больно ударившись об асфальт, и бешено зарыдал, спрятав лицо в ладонях и утратив последнюю выдержку. Его крик боли перешел в дикий вой…
Ноги Рогозина тоже подкосились и он упал рядом с другом, тяжело дыша. Казалось, легкие не воспринимали сейчас кислород, все окружающее странно мерцало и плыло вокруг. Вячеслав схватился за виски и закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание и изо всех сил вцепился ногтями в асфальт, царапая его. Слезы из глаз лились сами собой не переставая… Он вцепился руками в грудь – сердце там билось так бешено, что он удивлялся, почему его никто не слышит кроме него… Боль ослепляла…
Но и сознание не перестало его мучать, выкидывая вертящиеся перед глазами страшные картины огненного столпа, искр, жара – как из печи, и черного, поднимающегося вверх, пламени, из которого доносятся нечеловеческие крики, стоны и вопли мольб…
– Рогозин! Слава! – раздался чей-то тонкий голосок, – Слава…
Его как-то подняли на ноги. Удар по щеке – и зеленые глаза встречаются с заплаканными серыми. Луна, такая же обессиленная увиденным, приникла к единственно родной сейчас, находящейся в непосредственной близости, душе. Вячеслав осознал, что ей тоже больно, и почему-то от этого факта ему самому чуть полегчало. В мир тут ворвались резкость, четкость, краски и контрасты, запахи и шумы. Он начал понимать происходящее.
Мимо бесполезно сновали мужчины и женщины; кто-то позади тоже рыдал, кричал и бился в истерике… Скорбные стоны только дополняли картину – магическая больница уже догорала… Из опаленных и горящих руин уже никто не взывал о помощи…
Слава прижал девушку к себе, чуть убаюкивая, и гладя ее свободной рукой по волосам. Позже к нему приник плачущий Невилл, и Вячеслав, глядя как вытирает слезы с глаз Гермиона, обнял обоих страдальцев. Джинни плакала у Гермионы на плече.
К ним пробрался Грюм. А за ним следом – Боунс, все мертвенно-бледная и шатающаяся, и министр магии, Руфус Скримджер, с дергающимся лицом и подрагивающими губами.
– Слава, – очень тихо проговорил Аластор, – идем за мной… О друзьях не волнуйся, целители… Целители, многие, смогли выбраться из здания, и сейчас помогают… И врачи…
– Хорошо, – ровно сказал парень, передавая Полумну и Невилла Гермионе, – Герм?..
– Не беспокойся. Иди, – коротко отозвалась шатенка.
– Что вам от меня нужно, – проговорил устало Вячеслав. Сил не было на то, чтобы даже обдумывать слова. Краем уха он слышал шепотки Грюма и Боунс за спиной.
– Я понимаю, – начал говорить министр, – вы потрясены происходящем…
– Очень «верное» сейчас слово, господин министр… – грубо перебил его парень.
– Но мы очень хотим… Все хотим, – обвел Руфус глазами своих «коллег», – чтобы именно вы и ваши друзья занялись расследованием этой страшной трагедии…
– Да? – чуть более заинтересованнее проговорил юноша. – И что…
– Да. Если вы согласитесь то… Я вам гарантирую законный статус следователя по особо важным делам, и не только в нашей стране… – проговорил министр. – Сегодня же выйдет приказ о вашем особом статусе в России. Я договорюсь.
– Соблазнительное предположение. Но прежде чем подписать, я хочу увидеть его своими глазами…
– Так вы согласны?
– Я хочу карать преступников… Но только в рамках закона.
Его зеленые глаза в этот миг словно покрылись коркой льда. Теперь в них отражался тот же стальной блеск, что и у его приемной матери...
Горе закаляет…
====== Цикл «Темные воды». Паутина. ======
– ГалинаНиколаевна! Галина Николаевна!!! – с ошарашенным видом и с округлившимся глазами влетел как молния в ее кабинет начальник компьютерного отдела. Следом за ним вбежала явно изумленная Амелина. – СРОЧНО ВКЛЮЧИТЕ ТЕЛЕВИЗОР!!!
– Иван… – Рогозина даже не успела ничего сделать – пульт перекочевал из ее рук в руки программиста. Тот спешно врубил телевизор, и диктор начал говорить. Внизу горела бегущая строка («Молния»: в народе) с надписями.
–… итак, все взоры общественности всех стран устремлены сейчас на скорбящую Великобританию. – Говорил тот монотонно. – Вчера вечером на пульт пожарных поступило сообщение о возгорании здания больницы Сент-Мунго в центре Лондона… Приехавшие на место спустя пару минут пожарные и спасатели, уже не смоги пробиться к месту трагедии: здание уже было все объято пламенем и пылало, а люди – оставались забаррикадированными в здании… Несмотря на все, что они пытались сделать вместе с военными, люди либо сгорели, либо задохнулись в пожарище…
– О, господи, – выдохнула Рогозина, падая в кресло. Сам Иван тяжело дышал – как после бега.
Позади диктора начали крутиться кадры с места происшествия. Потом картинка заслонила все, и голос говорившего оставался как бы «за кадром». Показали все – сгоревшие и тлевшие руины, разгром перед зданием, оцепление, рыдающих и бьющихся в истерике людей, которых уводили силой и увозили на машинах «скорых» и реанимобилях, полицейских, военных, спецназ, пожарных и врачей, снующих в полнейшем беспорядке и хаосе.
