Текст книги "Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)"
Автор книги: Кайнэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 52 страниц)
– Слав, надень перчатки, пожалуйста. Боюсь, что тут что-то искали. Нужно не стереть ненароком следы…
Парень послушался матери. Натягивая на руки резиновые перчатки, Слава рассеяно смотрел по сторонам. Кто же так цинично обыскал все здесь? У кого тут поднялась рука?
Рогозина, плюя на все, заползла под трюмо и нашла старую, разорванную фотографию. Было видно, что рвали ее руками. Второй половины нигде поблизости не наблюдалось…
На ней она легко узнала своего Славу во младенчестве. Тот гордо восседал на диване, явно в гостиной, а рядом с ним был смеющийся мужчина, очень похожий своими чертами на Славку…
Скорее всего, это его родной отец. Красивый был мужчина. Славка почти что его копия…
– Слава? Иди сюда, – Рогозина с некоторым облегчением выползла из-под пыльного предмета мебели. – А-пчхи!
– Будь здорова… что?
– Я кое-что нашла…
Вячеслав чуть стряхнул пыль, поднося к глазам фото.
– Похоже, это твой отец. Ты его копия…
Слава рассеяно дотронулся до такого же острого подбородка, как у мужчины, пригладил вихор волос на затылке. Впервые он видел своего родного, биологического отца… Он чуть улыбнувшись, взглянул на маленького самого себя…
– А где вторая половина?
– Не знаю. Ее я не нашла… Но, могу поспорить, что на той половине изображена твоя мама… Ты знаешь, что обязана забрать это фото на исследование… Явно на фото есть отпечатки, его же рвали… быть может, мы найдем здесь еще фотоальбом…
– Я… конечно все понимаю, мам. – Слава усилием воли заставил себя разжать пальцы. Теперь фото оказалось у полковника, и она положила его в пакет для улик. – Ты же мне его вернешь, да?
Она кивнула, пряча все в сумку.
Слава с ней немного погодя нашли пару писем, но они не столь были интересными. Слава вместе с Галиной Николаевной решили их не брать, а оставить на месте, просто сняв их на мобильный. Мобильник тут работал с перебоями – только лишь фотографировал. Связи не было, а то так бы он отправил все это сразу же на почтовый ящик ФЭС, чтобы ничего не потерялось. Они сняли разгром, и ушли дальше.
Теперь им предстояло войти на второй этаж, где все и случилось.
– Слава, будь осторожнее. Второй этаж сильно поврежден. – Предупредила его мама. Слава, думая о чем-то другом, кивнул.
Они медленно двигались вперед, к месту случившемуся. Пара комнат были совершенно пустыми – только кровати, очевидно это были гостевые. Туалет и ванную Рогозина решила обследовать позже, а сейчас они зашли в ту самую комнату, где все и произошло…
Детская была очень большая. Все выглядело заброшенным, сломанным. Гулял ветер. Нетронутая детская кроватка стояла у самой стены. Игрушки разбросало во всей комнате. Погремушка в виде дракончика так и осталась лежать в кроватке. Везде были осколки стекла от окон, бумага, доски, штукатурка и толстый слой пыли.
Они оба, исследуя все, двигались очень медленно, стараясь ничего не пропустить. Слава снимал буквально все, что попадалось на глаза. Рогозина поежилась, чутьем чувствуя смерть.
Она медленно водила лампой по колыбели. Сняла отпечатки – явно женские, небольшие, значит касалась мать. А потом снова нашла пятна крови– дерево впитало ее и хранило все эти годы.
Сделав соскоб в пробирку, она услышала неясный шум. Обернулась – а Слава уже доставал из шкафа толстую, объемную книжицу в темно-коричневом переплете.
Альбом. Он нашел его.
Рогозина, стараясь производить как можно меньше шума, подошла к мальчику и стала заглядывать к нему через плечо. Слава раскрыл альбом и с жадностью уставился на фотографии, листая одну страницу за другой. Они все были странными – явно магическими. Люди на них двигались как на голограмме, то попадая, то исчезая с них. Но все были черно-белыми.
На одних Рогозина узнавала биологического отца Славы – действительно, красивый парень, а затем и мужчина. Тот явно был душой компании – всегда стоял в середине всех фотографий и улыбался в кадр. Часто встречался с ним тоже очень красивый парень – его улыбка была чуть ленивой, торжествующей, будто бы он знал, что он прекрасен и вовсю пользовался этим.
– Наверное, это близкий друг твоего отца. Может, на изнанке фото есть надпись?
Слава извлек фото из альбома и развернул тыльной стороной.
«Я и мой друг Сириус Блэк. Мы на квиддичном матче за кубок…» – прочитал он вслух.
– Понятно. Листаем дальше. – Хотя сама Рогозина уже не очень смотрела в альбом – она нашла на одной из лежащих игрушек ярко-рыжий, длинный волос, явно женский. Наверное, это материнский…
Они до листали до самой свадьбы. Женщина в свадебном платье, что была рядом с Поттером, счастливо улыбалась и салютировала бокалом. На ее руке сверкало яркой искоркой обручальное кольцо. А затем Поттер целовал свою жену, бережно обнимая ее за талию. Но тут Рогозина, присмотревшись, поняла, в чем причина. В бокале Поттера явно было шампанское – было видно струящиеся пузырьки. А у его жены, Лили, явно был сок или вода. И платье было чуть явно расширенное в талии… Красивая пара, очень.
– Судя по фото, они уже тебя ждали, – сказала вслух, рассуждая, женщина. – У нее в бокале не шампанское, а сок или вода. На вино не похоже…
– Да, я тоже это понял… – сказал Слава. – Моя… биологическая мама была очень красивой…
Он с любовью провел кончиками пальцев по фото…
Рогозина обнаружила в доме еще волосы, явно не принадлежащие хозяевам, и так же сложила в пакеты для вещдоков. Так же ее напряг длинный черный волос, который прицепился к колыбельке, словно кто-то сидел на полу, прислонившись к ней головой. Если бы еще можно было взять дело Поттеров и тщательно порасследовать… Но она еще не знала всех тонкостей здешних законов, и рисковать было опасно…
Будем оперировать с тем, что имеем.
Слава засунул в рюкзак альбом. Рогозина не обнаружила на нем почти никаких отпечатков, кроме очень старых, явно хозяйских. Одно фото она взяла – пусть будет у нее, да и для базы нужно.
Но нужно было идти – им еще предстоял визит к родственникам. Рогозина большей частью полагалась на то, что должны же им были сообщить, что Поттеры погибли, и принести их личные вещи! А еще Рогозину интересовало и то, почему же они не искали ребенка все эти годы…
Они трансгрессировали вместе с профессором и оказались перед красивым загородным домом. Он был чисто… английским, с лужайкой, с газонами и клумбами.
Рогозина вместе со Славой быстро стряхнула с платья пыль; Слава помог ей привести себя в порядок. МакГонагал исчезла.
– Ну, – проговорила Рогозина, оставшись довольна видом сыном, – идем знакомиться…
Парень только кивнул.
Рогозина до упора нажала на дверной замок. Раздалась приятная птичья трель. Через несколько секунд на пороге появилась миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при ее росте. Она была одета в платье клюквенного цвета и на шее красовалось жемчужное ожерелье.
– Здравствуйте, – проговорила Рогозина, держа очень вежливый и вкрадчивый тон – будто бы на допросе обвиняемого присутствовала. – Вы – миссис Дурсль? Я предупреждала в письме о своем к вам визите…
Но глаза смотрящей на Рогозину женщины лгали, выдавая ее: она видела, как миссис Дурсль смотрит на нее едва ли не с ненавистью. Буквально прожигает насквозь!
– Конечно, – неприятно улыбнулась та, – мы ждем вас! Заходите!
Как только Рогозина ступила на порог, то на нее неприятно обрушился тот факт, что, судя по всему, сообщению о том, что племянник поступает в этом году в Хогвартс, Дурсли не обрадуются. Тут все буквально кричало о том, что они – слишком аккуратные, слишком чистоплотные и слишком… заурядные. Обычные люди.
Славе, судя по всему, тоже было не по себе. Эта… тетка со стороны его биологический матери была очень неприятной. Тем более, ее взгляд, которым она окинула его шикарно одетую «маму» и его самого… доверия не внушал. Ну, ничего-ничего… Сейчас английских «родственничков» матерь мигом на место поставит.
– О, я так рада… – «ага, как же,» – подумала про себя Рогозина, – видеть вас у себя…
Если бы не кислое выражение лица, с которым Петунья Дурсль поизносила эту фразу, то можно было засчитать это за дружеско-приятельский жест. Лжет – и не краснеет.
– О, а так рада познакомиться с биологическими родственниками моего приемного сына, – запустила мелкую шпильку в разговор Галина Николаевна, идя в гостиную вместе с теткой. Слава не стал оставлять рюкзак в прихожей (мало ли) и попросту снял его с плеч. – Он выражал горячее желание познакомиться со всеми вами…
Если на то пошло, то Слава никогда прежде не видел столь откровенно словесно издевающуюся, над этой женщиной, свою мать. Она открыто глумилась над этими родственниками, что ни разу не прислали ни открытки ко Дню Рождения, ни потрудились узнать, что же произошло с родным им племянником, ни как он жил все эти годы.
– Да-а-а? Но у нас было так много дел! Тем более, я тоже не бездетная, а еще у моего мужа бизнес… Садитесь. Вернон сейчас подъедет, они с моим сыном закупаются к школе…
«Та-а-ак, значит родственнички не прозябают. Замечательно.»
Через пять минут они уже сидели на узком белом диванчике. Перед ними стоял чайник со сливочником и сахарницей, пирожные (явно самые дешевые), какие-то конфеты и печенье. Рогозина тут выглядела почему-то до крайней степени неуместно – вся такая серьезная, собранная, неуловимо женственная и красивая перед отвратительно сюсюкающей и страшной как Баба Яга, высохшей и алчной Петуньей Дурсль. Ничего родственного (биологическая мать явно унаследовала всю семейную красоту, нечего не оставив сестре) и схожего в ее облике с собой Слава не увидел. Он даже слегка поражался – ну надо же!
– Позвольте угостить вас кофе! – преувеличенно вежливо обратилась Петунья к русской гостье.
– Спасибо. А Вячеслав, – подчеркнула Рогозина в разговоре, – думаю, будет сок…
Мама, ты умница. Судя по ее взгляду, кофе тут был самый отвратный и пить его не стоило. Слава вежливо кивнул – и сам налил себе в высокий стакан апельсинового сока. Сок был отличным.
– Вы, наверное, по делам в Англию? – рискнула спросить Петунья.
– Да, по делам. Вячеслав будет учиться здесь, и мы ездили смотреть его новую школу… Нам понравилось, и мы решили остаться здесь еще на пару-тройку дней… А чем занимается ваш муж?
– О, у него фирма по электро-инструментам… А вы? Чем вы занимаетесь?
– Я работаю на спецслужбы. ФСБ. – Проворковала Рогозина. – В прошлом военный хирург…
Это подействовало как красная тряпка на быка – разумеется, все западное поколение пугали сказочками про кровавую СССР, злых КГБ-шников и прочем… арсеналом сказок. Петунья явно дико испугалась, но виду не подавала. Только глазки бегали и шныряли: туда-сюда, туда-сюда…
– Чудесно…
– А теперь я хочу знать, почему мой приемный сын не получал от вас никакой весточки и почему вы даже его не искали?..
Капкан, расставленный Галиной Николаевной, щелкнул. Добыча попала…
Несколько раз поменявшуюся в лице от этого вопроса женщину спас гудок автомобиля, доносившийся с улицы. Судя по всему, приехали ее муж и сын.
Славка морально и психологически подготовился.
Вернон напоминал жирного такого борова. Это был очень полный мужчина с очень пышными усами и очень короткой шеей, и он явно не слышал о физической нагрузке. Еще он обладал громким и неприятным голосом. Все в его облике только отталкивало. Дадли Дурсль как две капли воды походил на своего папашу. У него было крупное розовое лицо, почти полностью отсутствовала шея, маленькие глаза были водянисто-голубыми, а густые светлые волосы аккуратно лежали на большой жирной голове.
Да, Галина Николаевна смотрелась на их фоне очень уж… Как грациозный павлин, который по ошибке попал к бройлерным курам… или, точнее, к свиньям в хлев.
– У вас милый дом, – мягко проговорила Рогозина, приятно улыбнувшись, ранее поздоровавшись и представившись им обоим. – У меня в России тоже есть… Частный дом. Мы любим проводить там выходные… И мой отпуск.
«Ну, если наша «дача» подходит под определение «частного дома»… – подумалось в этот миг Рогозину-младшему. Знакомиться с кузеном ему отчаянно не хотелось, хотя мать ему это приказала в ультимативной форме.
– Вы кем работаете? – спросил Вернон, опускаясь в негодующе скрипнувшее под его лишним весом кресло. Дадли отступил в коридор. – У меня фирма «Граннингс», торгую электро инструментами…
– Ну, если быть ближе, то… полицейским. А так – я работаю в спецслужбе.
– О, – выдохнул Вернон, вмиг теряя свой обычный спокойный вид. – Вот как…
– Как я ранее спрашивала у вашей… очаровательной жены, я бы хотела услышать, почему же вы, родные по крови моему сыну, не захотели его найти или увидеть за все эти годы?.. – Рогозина демонстративно отпила из своей кофейной чашки. – Слава, – обратилась она к сыну, – быть может, ты поиграешь или погуляешь со своим кузеном? Разумеется, с вашего позволения…
Поняв намек, Слава кивнул, беря рюкзак в руки и вставая.
Судя по быстрому взгляду, миссис Дурсль возражала, но вслух сказала:
– Дадлик, будь добр, покажи дом мистеру Рогозину. Мы тут поговорим…
У матери был самый торжествующий вид. У семьи Дурсль, обоих супругов – не очень.
– Очень рад знакомству, – напыщенно произнес младший Дурсль. Слава коротко кивнул. – Пойдем ко мне наверх… Играешь в компьютерные игры?
– С огромным удовольствием, – расплылся в улыбке Слава. Хоть что-то хорошее и современное… За два дня.
Казалось, они только-только сели воевать с монстрами, как Рогозина громко позвала Вячеслава. Дадли оказался не такой уж и «паршивый» – они неплохо с ним повеселились, обсуждая компьютерные новинки, благо Слава был, что называется, «в теме». Они расстались вполне довольные друг другом.
У Рогозиной вид был что ни на есть самый довольный. У Дурслей – испуганный и загнанный. Еще в руках у Петуньи была какая-то небольшая коробка. И она протянула ее Славе со словами:
– Это вещи твоей покойной матери. Нам они не нужны, а тебе все-таки нужнее, ведь ты – ее сын… Рады были познакомиться…
– И вам спасибо, – мягко проговорил парень. – И мне было приятно с вами познакомиться, пока! До свидания!
Они вышли за ворота и Рогозина перевела дух. Показания Дурслей у нее были записаны на диктофон, их ДНК у них взято. Она тщательно и дотошно порасспросила их и о убитой сестре, и о муже сестры.
Слава сгорал от нетерпения – ему очень хотелось узнать, что это за вещи его покойной матери отдали эти неприятные родственники. Все же… Они не такие неприятные, как кажутся, коли хранили все это больше одиннадцати лет…
====== Дела семейные. Часть 3. ======
Уставшие от всех дел и походов, они оба, как только закрылась дверь в номер, устало сели на свободные стулья, чтобы отдохнуть. И тут же Рогозина вскочила – на ее стуле обнаружился толстый пергаментный конверт с сургучной печатью. Судя по всему, банк заглаживал свою вину перед ними и прислал все выписки им прямо в номер.
– Хорошо, что не села… – женщина взяла конверт и спрятала в сумку. Ей предстояло разобраться с «бухгалтерией» банка дома, в более спокойной обстановке. – Уже дома разберусь…
Слава, тем временем, вертел в руках коробку, данную Петуньей.
– Мам, может сейчас откроем? – спросил он.
Рогозина кивнула и показала на стол.
Оба пересели за стол и поставили коробку на гладкую деревянную поверхность. Мальчик открыл крышку.
Внутри находилась шкатулка из темно-красного лакированного дерева. По бокам были как попало напиханы старые фотографии – было видно, что их собирали в спешке. Слава не без труда извлек оттуда шкатулку, а фотографии начала разбирать Галина Николаевна. Почти сразу она поняла – это детские фотографии биологической матери Славы…
Двух девочек на фото различить было легко: они хоть и были кровными сестрами, но отличались друг от друга кардинально. Лили была более улыбчивая, веселая (Славка был чуточку похож на нее чертами лица), а вот сестрица Петунья… В кадре та не улыбалась и глядела прямо перед собой как истукан. Лицо как сегодня, так и тогда, было словно кислым, недовольным всеми и вся.
Слава в то время разбирался со шкатулкой. Казалось, она словно сохранила тепло пальцев – она как будто бы была нагрета солнцем. Легко было представить, что именно туда положила его мама… Внутри все содержимое оказалось не слишком-то интересным – пять женских золотых колец с разными камнями и два обручальных – судя по размерам, мужское и женское, золотая брошка в виде кошки, свернувшейся клубком. Обнаружился еще грубого плетения серебряный браслет – очевидно, отцовский. И тонкий золотой браслет (почти нитка) – явно женский. И все.
Славка продемонстрировал находку матери,
– Лучше всего положи в сейф… Безопаснее будет. Если только… – тут Рогозина замешкалась, – можешь, в принципе, взять браслет на память. Только, разумеется, не потеряй…
Парень так и поступил. Грубая, довольно широкая, серебряная цепь обернулась вокруг запястья. Но тут он легонько встряхнул коробку и понял по дребезжанию…
– Мам, дай что-то острое. Похоже, тут тайник. В шкатулке.
Рогозина схватила первое что попалось – вилку, и протянула сыну. Тот поставил шкатулку на бок и аккуратно засунул зубья в тонкую, почти невидимую щель.
Несколько секунд – и вперед выдвинулся маленький ящичек. Слава поставил шкатулку и уставился на лежащую в ней, сложенную вчетверо записку. Сверху была сделана надпись, кому она именно предназначалась для прочтения. Бумага давно пожелтела от времени, но чернила не исчезли и не распылись по ней за много прошедших лет.
– Мам… Она, кажется, тебе…
Рогозина с потрясением глядела записку десятилетней давности, адресованную ей. Потом взглянула на такого же удивленного сына.
Она развернула исписанный вдоль и поперек листок, и из него ей на колени выпала маленькая ювелирная брошь в виде перышка. Но перышко было не совсем обычным – сделано под современные мотивы – геометрические треугольники были очень органичны. Брошь была серебристая, очень похожая на стальную. Но Рогозину больше заинтересовало письмо, адресованное ей:
«Здравствуйте, меня зовут Лили Поттер, и я являюсь родной матерью Гарри Джеймсу Поттеру. Наверняка, через столько прошедших лет, его имя будет немного иным, но… Меня это ничуть не пугает. Главное, что я сохраню ему жизнь.
Я знаю, что мой сын сейчас находится в надежных руках. Знаю, что его будут любить и заботиться. Нужно иметь мужество, я всегда это считала, чтобы полюбить чужого ребенка как родного. Но вы им обладаете в полной мере. Я восхищаюсь вами.
Я знаю, что моя жизнь вот-вот оборвется, как и жизнь моего мужа. Я не боюсь смерти, так как ее нет. Я всегда буду рядом со своим сыном, что бы не случилось, буду оберегать его, как могу… Я никогда не покину его… никогда… Передайте это ему.
Эту брошь, мой маленький подарок за то, что вы для меня делаете здесь, я дарю вам в знак признательности. Она еще не раз выручит вас, и я советую ее носить не снимая… Примите ее, прошу вас!
С любовью к вам, Лили П…»
Рогозина подняла глаза на сына – тот рассматривал брошь, вертя между пальцами. Единственное, о чем она думала сейчас, как мягко сказать сыну, что его родная мать знала все это наперед…
– Ма, а ты будешь ее носить? – спросил Слава, наконец кладя брошь на стол.
– Обязательно. Я не хочу обидеть твою покойную маму, – Рогозина обняла его и поняла, что Слава подзабыл о письме, рассматривая вещицу. – Она передает тебе в письме, что всегда будет с тобой…
– Я знаю. – Рогозин-младший грустно улыбнулся. – Знаю… А что еще?
– Больше ничего…
Рогозина бережно сложила записку и аккуратно положила ее в пакет для улик, а затем к себе в сумку. Брошь она повесила на платье, предварительно полюбовавшись ею. Она уже хотела раздеться, как вдруг в дверь номера постучали…
– Кто это может быть? – спросил вслух Слава.
Полковник ФЭС отрицательно покачала головой. Она же ведь просила бармена, чтобы их никто не беспокоил, и номер не убирали!
Рогозина открыла дверь в номер. На пороге стояла пухлая, невысокая, но довольно симпатичная, женщина-ведьмочка примерно ее лет в темно-синей мантии.
– Здравствуйте, – поздоровалась с ней женщина. – Кто вы и зачем вы здесь?
– Амелия Сьюзен Боунс, – представилась гостья. – Прошу прощения, что я не отправила вам сову – предупредить о своем визите…
– Чем же мой сын так заинтересовал магические правоохранительные органы? – вопросительно подняла брови Рогозина, но пока гостью в номер не пускала. – Мы с ним находимся здесь исключительно на законных основаниях…
– О, я вас надолго не задержу…
– Что же, проходите.
Через час Рогозина поняла, что «вышла» на стопроцентного специалиста по магическому законодательству. Миссис Боунс оказалась очень приятной и словоохотливой женщиной, а еще грамотным специалистом в своей области.
Оказывается, Амелия Боунс вела своеобразный «патронаж» за такими как Слава и вела учет. Она оставила сыну замечательную памятку о правах в магическом сообществе, даже сама Рогозина получила такую же. Она была в курсе законов как магического, так и магловского миров. Знала все службы…
– Про ваше подразделение у нас тут ходят легенды… – Боунс вздохнула. – Регресс нашего мира, неспособность понять и принять изобретения маглов меня иногда просто убивает. Половина бы преступлений у нас раскрывались в момент! Вы ведь считаетесь почти волшебниками!..
– Если это комплимент, то спасибо.
–… Мы же ищем преступников по своеобразному «магическому» следу. Любая магия оставляет следы. Этим мы и пользуемся…
– Как интересно, – проговорил Слава, внимательно слушая главу Отдела обеспечения магического правопорядка, – значит, тут правоохранительная работа немного схожа с обычной?
– По сути, да, но на деле… Мы все разделены по отделам, подчиняемся непосредственно министру магии… Порой это дико неудобно. У нас нет особо четкого разделения, а если уж преступление подпадает сразу под два отдела… Тут уж за голову только и хватаешься… – призналась женщина. – Вечная… проблема с отчетами – нужно «соединить» их с другими данными – общими по каждому отделу… Но я рада, что с вами обоими познакомилась, очень. Если что – обращайтесь…
– У меня есть сайт, – неожиданно вспомнила Рогозина, – вы владеете компьютером? Я могу к вам обратиться, когда мне потребуется разъяснение законодательства?
– Разумеется, в отличие от остальных волшебников. Я владею компьютерной грамотностью. И у меня тоже есть своя страница… специально для магловских учеников, – подмигнула Боунс. – Конечно же, обращайтесь!
Через минуту обе обменялись визитками, и Рогозина написала на своей адрес ее сайта. А Боунс, в свою очередь, написала свой.
– До свидания, – поклонилась им волшебница.
– До свидания, – проговорила Рогозина, улыбаясь.
Волшебница исчезла прямо за порогом. Чуть более воодушевленная приятным новым знакомством, Рогозина повернулась к сыну.
– Классная женщина, – сказал парень, уже читая брошюру. – Очень.
– Самое главное – с ней можно вести дела, – согласно кивнула Галина Николаевна. – А большего мне и не нужно…
С утра открывшего только глаза Славу ждал сюрприз: МакГонагал что-то протягивала его маме и говорила. Потом исчезла прямо из номера.
Рогозина выглядела повеселевшей.
– Мама?
– Проснулся? Мне тут одну штуку дали, амулет перемещения, теперь я могу исчезнуть и появиться в Англии когда захочу! Мне просто пошли навстречу. И объяснили, как работает эта штука…
– Ой, как классно!
– Слав, – вздохнула женщина. – Все равно мне и тебе здесь без документов делать нечего. Я займусь их оформлением… Я хочу быть здесь только исключительно на легальной основе.
– Хорошо, мама. Значит, ты сегодня все же уезжаешь? – вздохнул парень.
– Да, Слав.
– Жаль… – погрустнел сын.
– Но у нас есть с тобой время до вечера! Пойдем, пройдемся здесь, а? – Рогозина Галина Николаевна обняла сына и прижала к себе. – И на поезд я тебя провожу, амулет дает такие особенности как, например, видеть магическое.
– Да, но я хочу позавтракать…
– Я видела здесь где-то кафе-мороженное. Сходим?
Остаток дней до отправки в школу у Славы пролетел быстро. Он почти постоянно читал, учил, заучивал. Занимался он и собой – рано утром бегал по Косому переулку. Так же старательно учился и по обычным магловским учебникам.
Но вот настало первое сентября, дата отправки его в магическую школу чародейства и волшебства Хогвартс…
====== Некоторые трудности Распределения. ======
Рогозина еще ни разу не пользовалась «амулетом перемещения». Но твердая уверенность, что у нее все получится, придала ей сил. Ей просто необходимо было проводить сына. Да и посмотреть, как он справляется один, без нее…
Вот уже почти три недели как Слава в Англии. Да, время летит очень быстро.
Галина Николаевна знала – наверняка сын уже на вокзале и ждет ее, она четко рассчитала время. Она оправила свою сине-стальную форму с погонами – ей сегодня предстояло ехать на итоговое совещание, устроенное генералами к окончанию третьего квартала. Полковник смотрелась в ней очень сурово и сдержано; чувствовалось, что человек на своем месте – так эта форма ей шла.
Она сжала в руке медный круг. Мысленно сказала: «Вокзал Кингс-Кросс». Через минуту ее закрутило в воздухе, а ноги оторвались от земли.
Она возникла перед самым вокзалом (хорошо еще, что ее перенесло в тупик). И почти сразу она увидела своего Славу – тот спокойно стоял у самого входа с большим чемоданом и смотрел на наручные часы. Она, спокойно идя в ряду обычных людей которые тоже шли к вокзалу, наконец достигла сына.
– Слава! – крикнула по-русски Галина Николаевна, чтобы привлечь внимание, и мальчик тут же поднял голову.
– Мам! – они оба обнялись.
– Все хорошо? – спросила у него Рогозина, оглядывая с ног до головы. Сын, как ей показалось, чуть подрос. А еще он был аккуратно и очень опрятно одет – классический костюм с темно-зеленой рубашкой, дорогие туфли. – Молодец, красиво оделся… В Лондоне купил?
– Угу. Мам, тебе все же так идет эта форма! – сын оглядел мать. – Ты в ней прямо «ух»!
– Ты говоришь это мне уже в сотый раз примерно, сын. Но, приятно, спасибо, – Рогозина потрепала его по голове, взлохматив черные как смоль волосы. – Пошли, у меня очень мало времени… совещание скоро будет.
Слава, держа билет в руках, начал волочь следом за собой чемодан. Какое счастье, что они его купили с колесиками! Сейчас бы мучайся под его тяжестью, неси…
– Девять и три четверти? – удивлённо прочитала в билете Рогозина.
– Мам, тут защитный барьер… мне бармен сказал, что…
И тут Рогозина наткнулась взглядом на более даже интересную кампанию. Она встретилась взглядом с незнакомым мужчиной, который открыто изучал ее. Мужчина был в дико знакомой черной форме… Форме ФСБ России. Перед ним стояла милая девчушка с длинными светлыми волосами, доходившими ей до пояса. У нее были очень бледные брови и глаза на выкате, которые придавали ей удивленный вид. В руках у нее тоже был увесистый чемодан, и в клетке ухала сова.
Понятно, девочка тоже едет в Хогвартс…
Они сами подошли к ним. Мужчина с интересом рассматривал билет и тер рукой голый череп. Его серые глаза рассматривали мелкий шрифт билета чуть прищурившись. Но вид у мужчины был довольно брутальный. Сам он был высок и довольно строен. На вид ему можно было точно дать сорок пять лет.
– Здравствуй, – проговорил Слава на русском, и девочка подняла на него глаза. – Тоже в Хогвартс?
– Да. Правда мой отчим плохо объяснил нам, как попасть на платформу. Я не русская, хоть и знаю русский в совершенстве… А как тебя зовут?
– Меня – Вячеслав, можно Слава. А тебя? – Слава легко перешёл на английский.
– Полумна…
Тем временем мужчина уже представлялся Рогозиной:
– Полковник ФСБ, Александров Дмитрий Юрьевич. Я провожаю в школу мою любимую крестницу Полумну… Ее отчим не способен совершить такое простое действие.
– Я – Рогозина Галина Николаевна, тоже полковник, руководитель ФЭС… – Рогозина пожала крепкую мужскую руку. – Я провожаю моего сына, Славу…
– О! Рад знакомству с вами! Знаем-знаем, иногда в связке по вашим запросам работаем… Вы разобрались, как попасть на эту… платформу?
– Да. – Сказал Слава, – идемте с нами!
Они по двое миновали защитный барьер платформы. Перед двумя взрослыми и двумя детьми оказался алый паровоз «Хогвартс-экспресс» и искомая платформа. Мужчина, увидев поезд, громко рассмеялся:
– Ничего себе раритет! И это еще в ходу! Во дают! Вроде хоть купе на вид нормальные…
Женщина покачала головой. Частично с мужчиной она была согласна. Она уже узнала от него, что Полумна Лавгуд не является биологической дочерью мистера Лавгуда – фамилия Лавгуд досталась ей от отчима. Ее мать дважды была замужем – сама Луна от первого брака. Но ее биологический отец погиб в горячей точке, а мать Полумны быстро выскочила замуж за англичанина Ксенофилиуса Лавгуда, и Луну увезли в Англию, когда ей не было еще и трех лет. А там ее мама умерла – когда девочке едва исполнилось девять лет. Так как отец Луны приходился Дмитрию Юрьевичу сослуживцем и другом – они вместе служили, Луну успели покрестить еще в России, и Александров стал ее крестным отцом. Он-то и приглядывал за девочкой по мере своих сил и возможности. С не родным отцом у девочки были странные отношения – большую часть своего времени девочка проводила одна, без друзей и подруг, в обществе книг, а папаша только лишь иногда интересовался падчерицей. Но все же кормил и одевал, давал видеться с крестным отцом. Но ей очень не хватало живого человеческого общения. Крестный обожал крестницу и всячески старался быть рядом. Дмитрий Юрьевич давно знал о магии и магическом мире…
Так и жила Полумна Лавгуд на две страны. А провожать ее в школу пришел полковник ФСБ, а не отчим-редактор магического журнала…
Рогозиной Александров понравился. Он был очень надежный, на него можно было опереться в случае чего. Она ценила это в мужчинах – крепкий тыл и крепкое плечо. Чем-то он по характеру напомнил ей ее покойного мужа, Вячеслава…
Дмитрий Юрьевич помог Славе загрузить тяжелый чемодан в купе. Там же расположилась и Луна. Оба будущих студента вышли прощаться со своими родными на платформу.
– Пиши мне, моя любимая крестница, – мужчина горячо обнял Полумну и прижал к себе. – Я буду очень ждать от тебя сову!
– Хорошо, крестный, – девочка обняла его в ответ.
– Слав, будь осторожнее, пиши мне… и веди себя как мужчина, понял? Еще учись хорошо! – спохватилась Рогозина в конце, глядя на сына.
– Да, мама… – мальчик обнял женщину. Они же расстаются надолго. – Обещаю!
– Ну, иди, будь умницей!
Мальчик кивнул и поцеловал мать в щеку; затем помог хрупкой Луне перешагнуть расстояние между платформой и подножкой поезда. Оба они сели у окон.
Двое встревоженных родителей не отпускали чад взглядом до того, как поезд пришел в движение – тот издал пронзительный гудок, в воздух взметнулся столб пара, двери захлопнулись сами собой и колеса медленно сделали первый оборот…
