Текст книги "Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)"
Автор книги: Кайнэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 52 страниц)
–… мы с Луной еще неплохо знаем латынь. Ходим на дополнительные пары…
– А какой любимый предмет?
– Зель… Химия! – Слава очень вовремя поймал себя за язык: нельзя раскрывать майору ФЭС, явно не посещенному в тайну
существования другого мира, то место, где они учатся. – Немного… биология.
Майор рассмеялся:
– Галя, небось, тобой довольна. Сын своей матери…
– У меня нет любимых. – Меланхолично сказала девочка, облизывая ложку. – Все любимое будет в ВУЗе…
– Николай Петрович… тут такое дело… – начал Рогозин несмело, когда они с ним оказались в их комнате, и начали располагаться на ночь.
– Эм? Спрашивай, не стесняйся…
– Я… хм… хочу ухаживать за девушкой… Но не представляю как! Ну, про цветы знаю, а дальше-то что? – краснел с каждой минутой как помидор Слава, а опер, не сдержавшись, громко хохотнул.
– Н-да, как я понимаю, эта девица-красавица и есть предмет твоих будущих поползновений…
– Да.
– В кино своди, в театр тоже можно… Там… на выставки, в кафе… Комплименты говори… Гуляй с ней… Цветы, конфеты, подарочки маленькие… Милые.
– У нее черный пояс по черному юмору… – вздохнул парень, – но я попробую. Вы же знаете… точнее увидели, какая она… к-хм, специфическая. Цветы ей нравятся живые, а не сорванные. Насчет подарков вообще «труба» – наверное, самым лучшим подарком ей будет скальпель…
Опер только усмехнулся:
– Да… дела. Подруга и впрям тебе досталась очень… своеобразная. А если Галя… точнее Галина Николаевна, узнает о… твоих вояжах?
– Даже подумать страшно. Если в землю живым не зароет, то я почитаю это за крупным везением… А если что – то есть и второй разгневанный «родитель», он меня пристрелит где-нибудь в темном переулке… – мальчик с тяжелым вздохом сел на край кровати.
– Во даешь… Крупно ты попал, парень.
«… давай… Давай останемся просто друзьями… Прости меня…»
Это гремело в голове у Рогозиной, когда она на следующий день с утра садилась в собственную машину за руль и пристегивалась, чтобы увезти детей с дачи Круглова. Нет, она, конечно, не рассчитывала на «кольцо-свадьбу-и-любовь-до-гроба», но все-таки ей, как женщине, иногда хотелось иметь опору и поддержку… мужское плечо…
Дмитрий Юрьевич (теперь уже, к сожалению) признался ей, пригласив после работы в кафе, что она красива, умна, обаятельна и прочее-прочее-прочее…, но он явно не тот человек, который бы был ей нужен, и которого она бы терпела всю свою жизнь подле себя. Работа тоже накладывала на них обоих отпечаток, и поэтому они попросту не смогли бы быть вместе.
Она поняла его. И смогла отпустить.
Друг… То, что он будет ей хорошим другом, женщина не сомневалась, но где-то внутри, в душе, на задворках, у нее скребли кошки, а настроение если и не было плохим, то явно было похоронным. Робкая, едва проклюнувшаяся было надежда на простое женское счастье, завяла, не успев даже как следует окрепнуть. Да еще и погода подвела – яркое солнце сменили дождевая влага, серые облака и сильный ветер, казавшийся просто ледяным.
Запустив дворники – дождь мешал ехать, все время капая на стекло, и делая все вокруг неясно расплывчатым, что было опасно, женщина не сводила глаз с дороги, с трудом сосредотачиваясь, то и дело возвращая себя из дум к реальности – она за рулем, она едет за детьми, дорога опасно мокрая, скользкая…
Неожиданно она поняла, что не только дождь делает все вокруг неясным – но и текущие из глаз, против ее воли, ее собственные слезы затуманивают обзор. В машине стало неожиданно нестерпимо душно и тяжело ехать.
Включив аварийное мигание, она аккуратно съехала с трассы и остановилась у ближайшего края дороги. Мимо пролетали машины -казалось, что это расплывчатые, быстрые тени-метеоры, одна за другой, но им ни до кого не было дела…
Нажав на кнопку и открыв боковое окно, она откинулась на водительское сиденье – в лицо ударил с силой встречный, мокрый и влажный от дождя ветер, немного приводя ее в чувство.
Рука сама собой полезла в бардачок – за зеркалом, и салфетками. Тушь ожидаемо размазалась, растеклась, глаза грустные, красные и слезящиеся. Надо было срочно привести себя в порядок…
– Черт, – вслух сказала она.
И тут же позорно, по ее мнению, заплакала, опустив голову в ладони.
– Мама? – спросил Рогозин-младший немного с удивлением вглядываясь в лицо женщины, – ты, что, плакала?!
– С чего ты взял? – спросила Рогозина, явно с усилием выдавив из себя улыбку. Полумна тоже начала живо прислушиваться к разговору, судя по всему, догадываясь о правде. – Нет, я не плакала…
Круглов, что сейчас помогал нести сумку Полумны к машине, резко поднял голову от багажника, в который он ее и положил.
–… у меня окно было открыто в машине, в ней душно очень было – решила проветрить, и от встречного влажного ветра они и покраснели. Вы оба готовы? Мне в город нужно, а вы оба останетесь пока в квартире…
– Мы готовы, Галина Николаевна, – сказала девочка, останавливаясь у широко распахнутых дверей машины.
– Тогда садитесь оба… Время не ждет. Пока, Коль. – Попрощалась Рогозина с Кругловым. – Спасибо, что их взял к себе на сутки…
Улыбка у полковника сейчас была грустной.
– Не вопрос, Галь… – ответил ее заместитель, – приезжай и сама сюда, хоть на пару часов! Мне с ними было весело, а Полумна меня вообще в рыбалке на спор разбила наголову! Правда, никому не говори, что меня сделала в рыбалке какая-то… девчонка… – очень смущенно, шепотом, проговорил Петрович.
– Честное словно – никому не скажу… – пообещала она.
Сказанное майором немного подняло упавшее с утра настроение, и женщина все же смогла рассмеяться легко. Она все еще смеялась, когда садилась за руль.
Дома Полумна сразу легла спать – ее немного укачало, и она заснула. А Рогозин, не теряя времени, направился к маме помочь с приготовлением пищи на ужин.
– Ма-а-а-ам, – протянул Вячеслав, – давай колись. От меня, как и от тебя, правда никогда не скроется… Я ведь чувствую фальшь в словах и интонациях…
– Слав, – мягко предостерегла дальнейшие его попытки «узнать» мать, – ты не поймешь еще… Ты еще мал… Это взрослые и очень личные дела.
– Господи, да не держи ты меня за младенца! Вы с Дмитрием Юрьевичем расстались, так? – с нажимом и безжалостно проговорил сын.
Рогозина тяжело вздохнула:
– Да… По обоюдному согласию.
– Он тебе изначально был не пара, – заявил Рогозин. – Слишком уж… Вы сходны. И в рабочем плане, и в плане характеров. Было ясно, что вы разбежитесь как в море корабли… Тем более, я на тебя и на Дмитрия Юрьевича гадал… Еще в школе.
– И?
– Он – у тебя получился морок. А твое счастье, как сказали карты, где-то рядом, а ты его не замечаешь… – бесхитростно проговорил Слава.
– Во даешь, – потрепала его по голове Рогозина. – Давай, буди и зови нашу гостью на ужин, а то она его проспит…
====== День Рождения. ======
– Слава, – позвала его Рогозина, – у тебя День Рождения приближается… А я до сих пор не знаю, что тебе дарить…
– Мам, не беспокойся, праздничного стола вполне хватит. Ты, я, дедушка и Полумна… нас вполне достаточно. Остальные не смогут к нам присоединиться – Невилл с дядей где-то в пустыне, а Гермиона – все в своей Франции отдыхает. Но все-таки очень приятно сдвинуть свой День Рождения пораньше… – отозвался сразу мальчик, поднимая голову от книги, которую он читал.– А крестные придут?
– Я думаю, что это честно и справедливо – и по отношению к тебе, и к твоей покойной матери. Да, крестные придут.
– Я тоже так думаю.
С через пять дней всех обитателей квартиры разбудил звонок в дверь. Зевая и сонно протягиваясь, Рогозин-младший двинулся к входной двери походкой зомби с твердым намерением убить того, кто будит его так рано.
В комнате матери послышалось движение, и ее всклокоченная и непричесанная голова высунулась из комнаты:
– Слав? Звонили?
– Это, возможно, подарки прибыли. Убью того, кто это сделал… – буркнул он, проходя мимо родной матери.
– Статья 105 УК РФ…
– МАМА!!! Хоть сегодня забудь о работе, ладно?! – мгновенно раздраженно отозвался паренек. – Хоть на пару-тройку часов.
Он посмотрел в дверной глазок:
– Чисто. Только коробка подарочная стоит с красным воздушным шариком. Там открытка и конверт. Никого нет.
– Открывай, – решила Рогозина, глядя на своего разбуженного отца в пижаме, что вышел на звуки их голосов.
Провозившись с дверными замками, Вячеслав открыл дверь. Аккуратно перенес довольно большую коробку с шариком через порог, и поставил в еще темной прихожей, автоматически снова запирая за собой дверь.
В коробке что-то явно шевелилось.
– Это от Полумны, – сказал Рогозин-младший уверенно. – «… я думаю, ты вспомнишь, о чем мы говорили, когда развернешь мой подарок. И я точно знаю, что ты сначала возьмешь открытку…» – вслух прочитал он с разноцветной страницы.
– Открывай уже, внук, – поторопил Рогозин-старший парня. – Интересно же…
Слава присел на корточки, разорвал обертку и открыл обычную картонную коробку, оказавшуюся под цветной оберткой.
Из нее что-то вылетело небольшое, с хвостом и лапами, и с лаем скакнуло ему на грудь. Тот, не удержав равновесие, завалился на спину. И тут Рогозина догадалась включить свет…
На груди у Вячеслава, радостно повизгивая, облизывая ему при этом щеки и шевеля хвостом, стоял небольшой черноглазый песик с нежно-голубым ошейником.
– О, господи… Да слезь с меня, животное! И перестать облизывать, фу! Нельзя! Мама, Полумна решила подарить мне пса! – обратился он к матери, которая замерла при виде этой сцены. Старик Рогозин засмеялся.
Рогозин рассматривал пса, которого смог снять со своей груди: тот, жизнерадостно повизгивая, сейчас вертелся юлой, скача реактивной ракетой в разные стороны коридора.
Морда плоская, сужающаяся по направлению к мочке носа. Переход ото лба к морде сглаженный, не резко обозначенный. У собаки был смешной хохолок. Хохолок начинался от начала перехода от лба к морде и заканчивался на шее. Глаза очень тёмные, практически чёрные, как маслины. Тело обтекаемое и небольшое. Пес был серо-белый.
– Во чудо, – заметила Рогозина, у которой давно-давно была единственная в жизни собака – лабрадор Люся. – Интересно, что за порода?
– Похоже… китайская хохлатая, кажется… – Рогозин дотянулся до конверта и вскрыл его. – Точно! – Он читал послание очень быстро. – И зовут его…
– Лаки, – заметила женщина, ловя чересчур активного пса, чтобы не запутался где-нибудь в проводах. Тот сразу же лизнул женщину прямо в нос. Галина поморщилась. – На ошейнике так сказано.
– Лаки, – хмыкнул Рогозин, оценивающие глядя на песика. – Кобель, значит…
И тут до него дошло…
Рогозин начал сползать по ближайшей стене и дико-дико ржать… Письмо выпало из пальцев и упало на ковер.
Рогозина, на руках с псом, начала странно посматривать на него уже после первых пяти минут смеха. Потом уже начала переглядываться со старшим Рогозиным в их компании. Младший же все так же продолжал биться в приступе гомерического хохота и никак не мог успокоиться. Только отсмеявшись всласть, и более-менее стараясь не хихикать и не вытирать слезящиеся от смеха глаза, Вячеслав смог произнести что-то более-менее внятное:
– У нас… с Полумной… когда-то, еще зимой… кажется… был спор. Насчет лучшего подарка. Похоже… Я в нем проиграл. Дай, мама, пожалуйста, и мне Лаки подержать…
– Угу, уже бегу… В порядок себя приведи, хохотун… – Рогозина посмотрела на сына довольно сурово, но все отмахнулась: – Ладно… С двенадцатилетием тебя, Слав. Подарки – наш с дедом ждет в гостиной…
– Мам, не стоило, – Рогозин взял Лаки из рук матери к себе на руки, – ну, оставляем это… чудо?
Пес звонко гавкнул.
– Куда деваться от такого подарочка? – женщина потрепала китайского хохлатого по холке. – Я найду все, что осталось у меня от Люси, я ничего так и не выбросила – где-то на антресолях, на даче валяется…
– Да не нужно ничего, – старик Рогозин извлек из коробки миску, поводок и лежанку-попону-коврик. – Значит вот, какой у меня будет охранник…
– Не будет дед, я его с собой в школу заберу. Маленьких собак там держать с собой можно… А летом, да, он будет и у тебя на даче, и у меня здесь…
Рогозина, которая не слышала разговора сына и деда, внимательно читала письмо.
– Дочь? Ну, что, будем накрывать стол, коли все уже проснулись? – спросил Рогозин-старший.
– Давайте, – Рогозина сложила письмо к себе в карман.
Рогозину-младшему постоянно приходили смс-ки на мобильный с поздравлениями и всяческими пожеланиями, начиная с самого утра. И тут, когда он ставил очередной салат на стол – через полчаса начнется большой банкет в честь него, его озарило…
– Ой! Мам, я совсем забыл про День Рождения моего друга. Мы же родились в один день, то есть сегодня… – у Вячеслава был совершенно несчастный вид. – Может… Как думаешь, может ему выслать деньги на подарок?
– Надо же, какое совпадение, – Галина Николаевна перестала раскладывать ножи и вилки по тарелкам. И взглянула на сына: – А что он любит?
– Свои растения. Компьютеры… еще… свою зубастую герань, которую зовут Джон, и он любит нас кусать, когда мы чуть зазеваемся у окна… – печально проговорил Рогозин, которого вечно это зловредное растение кусало за правый локоть – когда он тянулся, чтобы налить себе в кубок воды из графина.
– Герани бывают… зубастыми? – Рогозина взглянула на свою обычную, но чахлую, красную герань на подоконнике (вечно она забывала ее поливать), и в душе порадовалась, что она самая, что ни на есть, обычная.
– И не только… Некоторые растения могут и убить… Например дьявольские силки. Как видно из названия, они тебя опутывают и душат. Но с ними можно бороться огнем – они не любят тепло и свет…
Тут раздался звонок в дверь – это был первый гость, крестный Николай Петрович. Лаки звонко залаял…
Через полчаса пришли все, кроме Полумны. Та явилась, но с небольшим опозданием на пять минут. И запыхавшаяся, словно быстро бежала.
– Опаздываем? – спросила открывшая ей дверь Галина Николаевна.
– На то были… объективные причины, – тяжело дышащая девочка убрала с лица разноцветные волосы. – Потом расскажу. Как Славе мой подарок?
– Не стоило дарить такое дорогое чудо…
– Об истинной ценности этого «чуда» скажут его поступки. – Отрезала девочка.
– Галя! Ты где? – послышался голос Антоновой, – курица стынет!
– Может, мы с вами пройдем к столу? – предложила Полумна спокойно.
Появление Галины Николаевны с незнакомой им девицей с разноцветными волосами, вызвало у присутствующих легкое недоумение.
– Знакомьтесь, – обратился ко всем присутствующим, сглаживая возникшую неловкость, Рогозин-младший, – моя школьная английская подруга, Полумна (или Луна) Лавгуд. Точнее, она русская, но тоже заключила контракт на обучение с английской школой…
– Имя красивое, – заметила Валентина, – я – Валентина Антонова.
– О, – кивнула женщине Луна, садясь за стол рядом с пареньком, – знаю-знаю, Слава о вас рассказывал…
– Я, – пробасил Майский, – Сергей Майский…
– Я – Иван Тихонов, – отозвался самый младший во взрослой компании, при этом чуть не подавившись изрядным куском.
– Иван! – укоризненно проговорила Рогозина, качая головой.
Круглову Луна просто кивнула.
Из соседней комнаты донеся характерный звук звонка. Кто-то хотел поздравить Рогозина по видеосвязи.
Рогозин понесся за ноутом, и вскоре принес его к пиршественному столу. С экрана приветливо улыбался Невилл Долгопупс, загоревший почти дочерна.
– Hi-hi, Rogozin! Happy birthday to you! Hello to you from Sunny Egypt! I wish many-many happy days, positive emotions and good health! My gift to you will come to you in the mail!
– I, in turn, also congratulations on your Birthday, I wish you… joy, health, success in all your endeavors… and in the end – good luck! It is both of us need, isnʼt it? – проговорил Рогозин в ответ быстро.
Из динамика послышался веселый смех:
– I hear another familiar voice in the background… Luna?
– Yes, Nev, – ответила Луна, – I join in the congratulations. Your gift will give in the school!
– Okay, bye-bye to you, happy holidays!
– Happy holidays! Bye! *
– Надо же! – проговорил Майский, который с трудом уловил суть разговора, – выходит, вы в один день родились?
– Да, в один… Классно правда!
После еще часа застолья, звонок повторился. На сей раз звонила Гермиона.
– При-веть, – поздоровалась она с акцентом. Луна горестно застонала, уставившись в экран ноутбука.
– О, все-таки ты изучила русский, – легко рассмеялся Рогозин, – я выиграл спор!
– Не до коньца, – честно призналась девочка, – но у менья зна-чи-тель-ный прогресс! В общем, с Днем Рождень-ия тебя! Мой подарок до тебя уже должен был дойти! Книга?
– Наверное, он еще в пути… Да, книга. Привет, Луна!
– Ладно, спасибо.
– Тебе тоже привет! Как Франция? – спросила Лавгуд.
– Замеча-тьельно. Тут столько всего! Но не буду вас отвлекать! Итак, с Днем Рождения! До скорого свиданья!
– Пока! – раздались сразу два голоса: и Луны, и Вячеслава.
Гермиона отключилась.
– Гермиона первая по оценкам идет. Я – почетное второе место. – Усмехнулся Рогозин-младший. – Мне ее не обогнать так просто, я все же россиянин в большей степени, чем англичанин…
Тут раздался звонкий лай, и в комнату к празднующим влетел Лаки, который прилег поспать на своей попоне. Очевидно, веселые голоса и запахи еды разбудили пса.
– Какая прелесть! – патологоанатом всплеснула руками. – Галь, у тебя, вроде, не было собаки!
– Это теперь моя… – Рогозин поймал пса за ошейник, и поднял его к себе на колени, -…собака. Лаки зовут. Луна подарила.
– А какая порода? – заинтересовалась женщина.
– Китайская хохлатая. Ни запаха, ни чего другого… Все прививки сделаны, есть паспорт, Лаки чипирован. Этот пес и наркотик найдет, любой, причем… Взрывчатку распознает… След берет… Обученный, знает все команды…
– Классно…
– А самое главное – в нашу школу можно взять. Небольших собак в школу привозить можно.
Гости, все сытые, и напившиеся чаю и кофе с тортом, начали расходиться по домам. Вскоре семейство осталось почти в полном одиночестве, исключая Полумну. Та осталась с ним. Они ушли в комнату к Вячеславу, и о чем-то негромко беседовали.
Невольно Рогозина, замерев у дверного косяка, тоже начала прислушиваться к тихому голосу Луны и Вячеслава:
–… Так что произошло? Кто за тобой гнался?
– Отец прислал за мной очередных верзил. Забудь… – беспечно отмахнулась девушка.
– Отмахнуться? Ты, чего, спятила?! Зачем ты отчиму? – спросил Слава.
– Устранить свидетеля. Я единственная, кто видел как он поднимал палочку на мать и произносил какое-то заклинание. Потом все спихнул на мать: якобы она опять экспериментировала с чарами, и заклятие сработало не так как надо… Дело осложняется в том, что я слышала его голос, и видела его руку! Но самого я его не видела…– девочка смотрела куда угодно, но только не на Рогозина-младшего.
– Почему никому не рассказала?! – потрясенно проговорил парень.
– Напротив, рассказала. Но Боунс ничего сделать так и не смогла, остальное – сделали деньги и связи отчима. Слав, это тупик. У меня нет права голоса, пока мне не исполнится семнадцать лет… К счастью, он может жить лишь в Англии и распоряжаться лишь частью средств – мама благополучно переписала все на меня… Я же ему мешаю… Я его боюсь… – призналась она.
– Не бойся. Тут, в России, ты в безопасности…
– Да, знаю… Но, как видишь, двоих придурков он все же отправил за мной… Помоги мне, – неожиданно схватила она его за руки, – ты же знаешь, как трудно мне каждый раз убегать, прятаться и имитировать… сам знаешь что.
– Я постараюсь… Ты с Невом разговаривала? —
– Он сможет достать амбулаторные карты лишь ближе к школе, когда вернется…
– Блин. Я думал их изучить здесь. Ладно. – Рогозин помрачнел. – Мне никак тут не изучить полный состав и свойства: мать крепко-накрепко запретила мне тут разворачивать химическую лабораторию… К тебе я тоже не могу ездить постоянно – тоже из-за матери, она что-то может заподозрить… Куда ни кинь – всюду клин…
– Она тебя хоть выпускает иногда на свежий воздух?
– Бывало. Но в последнее время я больше дома… Луна, кстати, я догадался, что этот пес не весь подарок… – Рогозин улыбался в полутьме – наступал вечер, и в комнате было темновато.
– Ты прав. Черт, ты всегда прав – действительно, фамилия Рогозин – это диагноз… – девочка повернулась к нему. Рогозина, чуть высунувшись из-за дверного косяка, увидела как она сделала к нему шаг, вставая вплотную…
– Но ты же знаешь, что я… приемный!
– Ты все равно… ты – ее кровь. Этот несгибаемый характер и гибкий ум… Это все видят, все, понимаешь! Ты настолько отличаешься от всех остальных… именно это делает тебя слишком особенным! Тебя все слушают, все подчиняются… Ты – прирожденный лидер, сильный, мощный… Да пойми ты, ты не можешь быть в тени! И именно это в тебе меня привлекло… – смущенно заметила Полумна.
– А ты наоборот… Тихая, и спокойная, – Рогозин усмехается и, к полной неожиданности вновь высунувшейся из-за двери женщины, неожиданно резко, рывком хватает ее за плечо, и они начинают целоваться.
Мысленно Рогозина ругнулась сама на себя – этого, вроде, и следовало ожидать, но, но…
– Интересно, что скажет твоя мама, если узнает, что мы с тобой встречаемся?
– Я думаю, будет занудствовать, потом проведет со мной разъяснительную беседу, и положит в итоге уголовный кодекс, указывая, что я не должен к тебе приставать, пока тебе (и мне) не исполнится восемнадцать…
Тут у женщины вмиг кончилось терпение:
– Я не помешала? – резко ворвалась она в комнату, и перед ней предстала немая сцена: Рогозин обнимал свою «барышню» за талию. – Кажется, кое у кого большие проблемы…
Она в упор уставилась на сына. Тот, нервно дернувшись, медленно отпустил девушку…
Комментарий к День Рождения. * – Привет-привет, Рогозин! С Днем Рождения тебя! Привет Вам из солнечного Египта! Желаю много-много счастливых дней, положительных эмоций и крепкого здоровья! Мой подарок придет к вам по почте!
– Я, в свою очередь, тоже поздравляю тебя с Днем Рождения, я желаю тебе радости, здоровья, успехов во всех твоих начинаниях... и в конце – удачи! Это нам обоим нужно, не так ли? – проговорил в ответ Рогозин быстро.
(...)
– Я слышу еще один знакомый голос на заднем плане... Луна?
– Да, Нев, – ответила Луна, – я присоединяюсь к поздравлениям. Ваш подарок будут давать в школе!
– Ладно, пока-пока, счастливого праздника!
– Счастливого праздника! Пока!
====== Примирение. ======
– М-а-а-а-м, ну выпусти меня! Мне домашку по зельям надо делать!
Ситуация у Рогозина-младшего была практически безвыходная: Рогозина наказала собственного сына неделей домашнего ареста – за чересчур длинный язык, разрешая выползать на улицу лишь чтобы выгулять Лаки.
– Сам виноват, – послышался короткий и лаконичный ответ, – так, я на работу, прошу вымыть посуду, прибраться и… хоть что-то сделать на ужин.
– Как я тебе это сделаю – для этого нужно пойти в магазин! – с раздражением отозвался парень, – а я – наказан тобой!
– Значит приготовить из того, что есть в холодильнике. Я пошла, будь умницей…
Рогозин резво встал из-за стола, скорчил мину на лице, и, громко хлопнув кухонной дверью, прошел в другую комнату, всем своим видом выражая протест. Лаки залаял и так же, судя по всему, выразил мужскую солидарность – побежал за хозяином.
Галина Николаевна покачала головой, захватила сумочку на выходе и закрыла входную дверь на все замки.
Шел второй день, а она от выходок Вячеслава сама была готова лезть на ближайшую стенку. Он начисто ее игнорировал; все сказанные ею ему фразы проходили мимо ушей – а если он и отвечал ей, то с такой неохотой и раздражением, что продолжать разговор далее было бессмысленно. Из своей комнаты он выходил только по крайней нужде, и только когда еда была на столе.
Как только она попыталась войти в его комнату, то он одаривал ее таким красноречивым взглядом, который выражал, что она, по его мнению, тут явно лишняя. И говорил вслух, что она мешает выполнять ему его домашние задания.
Старик Рогозин, как мог, пытался помирить их, но все время терпел фиаско. В итоге он с трудом усадил одну из противоборствующих сторон за стол – Рогозина явилась с работы, и устало взглянула на отца-старика, понимая, что за этим сейчас последует.
– Пап, давай не сейчас!
– Нет, Галь, прости. – Отрицательно покачал головой Николай Рогозин. – Не могу. Ты начала отдалять от себя сына, а это очень большая ошибка!
– Пап, но он же…
– Я знаю, что тебе было обидно. Тем более, ты меня уж извини, ты не предполагала, что он уже начнет свои первые романтические отношения, тем более, сразу почти после краха твоих…
– Папа! Он еще ребенок! Он сам не знает, чего именно хочет! – нетерпеливо отозвалась она.
– Нет, Галь. Он, напротив, более чем серьезен. Тебе придется учитывать его пожелания… пусть не сейчас, так потом! Он уже начал превращаться в юношу, затем он станет мужчиной… Но тебе не так-то просто с этим смириться, с твоим-то характером.
– Я в его возрасте не о… парнях-девочках думала, а об учебе.
– Ты была на ней зациклена. Ты вцепилась в нее как клещ. Ты хотела забыть о своей боли, заглушить ее… Это была моя, едва ли не главная ошибка. Моя – потому что после смерти твоей матери ты осталась фактически одна, и со своими проблемами и переживаниями. Я тоже тогда тонул… в пучине печали, скорби и рутинных дел. Мне нужно было прийти к тебе на помощь… Не допусти этих ошибок, пойди навстречу сыну… Он на тебя характером хоть и похож, но он совершенно другой! Ему тоже тяжело смириться… Ты ведь тоже далеко не сахар…
– Но…
– Я знаю, что ты хочешь воспитать из него хорошего человека, но он – не ты, запомни это хорошенько, если не хочешь его потерять… Он уже стал другим, если ты этого не заметила… Вообще, он как из Англии вернулся – почти я его не узнал…
– Я тоже это увидела. Судя по всему, в Англии что-то случилось, то ли с ним, то ли с кем-то еще… Я вообще хочу его более тщательно порасспросить обо всем…
– Тем более, ты должна пойти навстречу…
– Слав! – аккуратно постучалась в дверь Рогозина, – ты спишь? Можно войти?
– Нет! Не сплю, – в голосе сына все еще было слышно раздражение, – можно!
Рогозина вошла в его комнату. Ничего в ней не изменилось, кроме того, что с полки над кроватью свешивался рыжий с желтыми полосками шарф, с гербом факультета Вячеслава. Сам же парень читал какую-то книгу, лежа в постели. Но сейчас он откладывал ее на прикроватный столик.
Женщина присела на край постели. Губы Рогозина-младшего стали чуть тоньше, но он явно понял, что она пришла сюда мириться.
– Слав, я всегда желаю тебе только самого лучшего… Ты это ведь знаешь.
– Понимаю. Но только ты совсем меня не слушаешь, и не слышишь. Я ведь тоже хочу быть понятым!.. – сын опустил глаза, а его руки сжали простынь.
– Я это… понимаю… Но пойми, я же просто боюсь за тебя… Ты взрослеешь, а я уже начала забывать… а, впрочем, наверное, у меня и не было перехода из детства в юность. Скорее рывок. Я и забыла, как это – быть подростком…
– Извини, мам…
– Не за что извиняться, это скорее всего мне нужно все-таки смягчить и изменить к тебе отношение… Но и ты должен пойти ко мне навстречу. Пойми…
– Да знаю я – у тебя работа-работа и еще раз – работа. Тем более, ты глава ФЭС… Но… Мам, давай начистоту: я ведь знаю, что ты в один совершенно непрекрасный день, можешь не вернуться домой… Ты об этом когда-нибудь вообще думала?! Дед и я постепенно привыкли жить с этим страхом… Но это осознавать слишком трудно. Деду страшно за тебя, а какого будет мне, еще раз лишиться близкого человека?!
Женщина вспыхнула, но тут же прикусила язык. Сын был кругом прав: ее работа – это большой риск.
– Мам, ты боишься за нас, а мы боимся за тебя – замкнутый круг, не находишь?
– Ты прав. Я не думала о ваших с моих отцом чувствах. Я постараюсь больше не так перегибать палку, прости…
– Забыли, – протянул руку дружбы Рогозин, и Рогозина, легко рассмеявшись, пожала горячую ладонь сына.
– Слушай, Слав… Я чую, что у тебя что-то в этой школе произошло…
– Произошло, – проговорил Рогозин не отговариваясь односложными фразами, и отодвигаясь к стене, давая женщине лечь рядом, на спину. – Однокурсник попытался покончить с собой, я помешал этому… Я думаю, что надо рассказать тебе с самого начала…
После рассказа Рогозина поняла, как трудно было это сыну просто держать в себе.
–… мы его с Луной чудом откачали… – Вячеслав обессилено закрыл глаза, вспоминая мерзкое ощущение собственной слабости и неспособности что-либо изменить. – После этого, он рассказал нам, как ему трудно приходится в собственной семье… Его личные таланты всерьез не воспринимаются никем, его считают там пустым местом… Просто давят своим авторитетом… Еще и родители… Поэтому он режет вены – не может вырваться из этого порочного круга надолго, и выдержка и психика изменяют ему… А сдать его в больницу на лечение – это не выход, а погибель такому реальному таланту. Поддержки он не находит, лишь мы трое откликаемся на его чаяния.
– А что с его родителями?
– Мам, я поклялся это никому не рассказывать… Хорошо, что хоть не магической клятвой… Даже Луна об этом не знает. Но тебе расскажу, если ты не передашь эту информацию дальше.
– Разумеется нет…
– Его родителей запытали до безумия сторонники Темного Лорда. Того самого, который чуть не убил меня… В магическом мире существуют три заклятия, самых страшных заклятия, за применение которых сажают в самую страшную в мире тюрьму… Первое: это заклятие подвластия. Оно полностью подчиняет человека, он полностью под контролем волшебника, накладывающего чары. Маг, который произносит эти чары, должен быть очень силен в магическом плане. Человек просто не может ему сопротивляться. Лишь в редких случаях, сильный разум сможет пересилить власть волшебника. Если ты прикажешь человеку прыгнуть с обрыва – он прыгнет… Заставишь перерезать горло – перережет. Заставишь убить кого-нибудь – он убьет.
– Страшное заклятие…
– Очень. Еще более жуткое – заклятие боли, Круциатус. Именно им пытали родителей Невилла. Тебе не нужно ножей, тисков или чего-другого. После трех раз, или удержания заклятия более чем на пятнадцать минут, ты – почти мертв, растение… Ты теряешь разум. Родители Нева – ходят, даже выдавливают какие-то звуки, но стать полноценными и узнать собственного сына не могут… Все процессы в организме функционируют. Они – мертвые среди живых… Их лечат, но терапия и зелья результатов не приносят… Ходячие мертвецы, приговоренные к жалкому существованию. Многие говорят – что лучше и предпочтительнее смерть, чем это… Можно сделать эвтаназию, но родственники против…
Рогозина судорожно сглотнула. Знать это, видеть муки дорогих тебе людей и не суметь им помочь – это невыносимо… Бедный мальчик…
– Но это тоже не самое худшее. Заклятие смерти или Авада Кедавра… Именно им убили моих родителей, и, по слухам, хотели убить и меня. Самая жуть в том, что его нельзя отразить… Так что я в своем роде – уникум, единственный, кто остался жив после его использования… И никто не знает, почему… И ответа на этот вопрос я, наверное, никогда не получу…
