Текст книги "Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)"
Автор книги: Кайнэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 52 страниц)
Тележка наконец остановилась перед маленькой дверью в стене. Арчибальд отпер дверь ключом и изнутри вырвалось облако зеленого дыма, а когда оно рассеялось, Слава ахнул. Внутри были кучи и горы золотых монет. Колонны серебряных. Горы маленьких бронзовых кнатов.
– Ух ты! Мам, гляди сколько! – мальчик с восторгом пересыпал пару золотых горстей монет.
– Это ваш ученический сейф, мистер Рогозин. Рядом находится ваш родовой сейф, но я не имею права его вскрывать, пока вам не исполнится семнадцать. Золотые – это галлеоны, – пояснил Арчибальд. – Один галлеон – это семнадцать серебряных сиклей, а один сикль – двадцать девять кнатов, это просто запомнить.
– Мы может перконвертировать в вашем банке деньги в рубли? – спросила Рогозина. – И перевести их в любой другой банк?
– И не только. На любую валюту, хоть китайские юани, хоть фунты стерлингов, хоть доллары США… – улыбнулся гоблин. – Ограничения у клиентов нет. Насчет перевода… Да, вы можете это сделать, если вам так угодно…
– А есть у вас что-то типа нашей кредитной или банковской карты? – спросил Слава, оборачиваясь к гоблину с матерью, – ведь я же не постоянно буду ездить к вам за деньгами!
– Конечно же нет. Для магического мира – неиссякаемый кошелек – только на пояс повесите или в карман положите. А для немагического… У вас есть банковская карта? – спросил гоблин Рогозину.
– Да, есть.
– Можно перевести деньги туда…
Слава выжидательно посмотрел на мать. Денежные вопросы – ее конек. Мать практичная и экономная, а в вопросах денег – очень жесткая и хваткая. Ни одна копейка зря не пропадет.
– Пожалуй, сейчас мы возьмем только кошелек, а я хочу еще поменять золото на фунты… Нужно кое-какие вещи купить не в мире магии.
– Скажите только сумму. Вот ваш кошелек, – гоблин кинул Рогозину темно-коричневый мешочек из кожи. Слава развязал тесемки, и внутри оказалось золото. – Он тщательно заколдован только под вашу руку, чтобы, если, не дай Мерлин, золото не попало не в те руки.
– Давайте пять тысяч фунтов, из них тысячу – мелкими деньгами. Пока хватит. Если останется избыток, то я положу их на свой счет.
– Как скажете…
Они вышли из банка и почти сразу заметили профессора МакГонагал. Та поглядывала на висящие на банке часы и хмурилась. Кошелек остался у Славы под честное слово, что он не будет тратить деньги как попало.
– Профессор! – помахал рукой Слава, чтобы она их заметила. – Мы готовы!
– Тогда идемте за школьной формой. Вам нужно вон туда, – она указала на вывеску – «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Письмо у вас?
– Да, – это говорила уже Рогозина, доставая письмо Хогвартса из своей сумочки на плече.
– Я снова вас подожду снаружи.
Мадам Малкин оказалась приземистой улыбающейся волшебницей, одетой в розовато-лиловые одежды. Рогозина здесь чуть расслабилась, рассматривая непривычные для ее глаза длинные мантии всех цветов и разнообразных фасонов.
– Едем учиться в Хогвартс? – спросила она прежде, чем Слава успел объяснить ей цель своего визита. – Ты пришел по адресу: у меня тут как раз еще один клиент тоже к школе готовится… Вставай на скамейку, снимем мерки…
– А можно и мне мантию? – спросила неожиданно у женщины Рогозина. Мальчик мгновенно понял ее намерения – она действительно сильно выделялась в толпе этих магов, а это делать было тут опасно. Лучше идти общим фоном.
– Разумеется, мадам… Прошу вас к моей помощнице…
Помощница ушла вместе с матерью вглубь магазина. Слава последовал за хозяйкой. В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица, а третья волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Славу на соседнюю скамеечку.
– Привет! – сказал мальчик. – Тоже в Хогвартс?
– Да, – ответил Слава.
– Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, – сообщил мальчик. Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова. – А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую…, а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу…
– Ммм, – проговорил Рогозин, хотя толком не знал, о чем идет речь. – Классно. Пусть у тебя получится!
– Спасибо. А у тебя есть своя собственная метла? – продолжал тот.
– Нет. – Рогозин отрицательно кивнул головой.
– А в квиддич играешь?
– Нет, – повторил мальчик, спрашивая себя, что же это такое – квиддич.
– А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я тебе скажу: я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком будешь факультете?
– Нет, – в третий раз произнес Слава, с каждой минутой чувствуя себя все большим дураком. Это волшебный мир показался ему очень… богатым на те факты, которые он не знает. Нужно купить книг, которые разъяснили бы ему все…
– Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья там была. А представь, если определят в Пуффендуй, тогда я сразу уйду из школы, а ты?
– М-м-м, – неопределенно промычал Слава, жалея, что не может сказать что-нибудь более содержательное. Поддерживать беседу с этим мальчиком было все труднее.
Но тут наконец-то снятие мерок и подбор мантий у него завершились, и Слава, примерив и расплатившись за них, отправился на поиски матери.
Та в задумчивости вертелась перед зеркалом. На ней теперь была обычная черная мантия, но с тонкой серебристой нитью по краям с узором и не такая длинная – всего до щиколотки, чтобы не путалась под ногами. Просто пару раз она видела, как на мантии нечаянно наступают и после долго извиняются. А вообще – ее мантия походила на летний удлиненный магловский плащ. Очень разумно.
– Классно, мам. А это что? – спросил мальчик, поднимая со стула уже более тяжелый черный драп.
– Теплое пальто на зиму… Ну как я? Похожа на… – тут Рогозина быстро и разумно осеклась.
– Да. Бери. Я оплачиваю! – подмигнул ей сын.
– Как долго я ждала от тебя этих слов, сын, ты даже не представляешь… – с сарказмом произнесла женщина и кивнула обслуживающей ее продавщице-швее.
Он расплатился за обновки матери – теперь мать не так бросалась в глаза, они вышли с сумками. Мать была довольна своим новым зимним пальто – и цена умеренная.
Потом посетили магазинчик, чтобы купить пергамент и перья. Он пришел в уныние – никаких шариковых ручек в магазине не было. Прогресс не дошел… Мама аккуратно шепнула ему, что научит писать его идеальным и быстрым почерком. Она когда-то научилась писать пером. Он повеселел.
После этого они зашли за учебниками в магазин под названием «Флориш и Блоттс», где было столько книг, сколько Слава ни разу в жизни не видел, даже в самой большой библиотеке – они стояли на полках, занимая все пространство магазина от пола до потолка. Там были гигантские фолианты в кожаных переплетах, каждый весом с огромный булыжник; там были книги размером с почтовую марку и книги в шелковых обложках; там были книги, испещренные непонятными символами, и книги, в которых были только пустые страницы. Было много книг на других языках, в том числе и на родном русском.
Рогозина сразу же отделилась от них с профессором – поймав продавца, она пошла с ним в раздел магического права. Она горела желанием разузнать об этом мире и его законах более тесно, коль это связанно с ее сыном непосредственно. Слава же купил все по списку, плюс нашел книгу по истории школы, и решил взять ее. Так же нашел он и «книгу для чайников» – введение в магический мир.
– Слав? Все купил?
– Угу… Ой! – наткнулся он прямо на мать, нагружённую тяжелыми томами. Помимо всего, несчастный продавец был весь в поту, тоже держал на руках тяжеленные фолианты – в три раза больше, чем сама Галина Николаевна, и с ужасом иногда поглядывал на Рогозину. Судя по всему, она из него всю душу выдернула. Хорошо зная маму, Слава понял, что она с огромным удовольствием потрепала нервы продавцу – ее придирчивость к законодательным актам и следовании каждой букве славилась на весь ФЭС…
– Мам… И ты это все изучишь? – подняв брови, проговорил Слава.
– Да. Будет что почитать на досуге… – слегка смущенно сказала женщина. Продавец, слышащий их разговор, лишь застонал – теперь это все предстояло ему долго и мучительно упаковывать…
Они зашли за весами, котлом, флаконами и складным телескопом; потом за чемоданом с заклятием расширения пространства – руки сразу же стали свободными. Чемодан был на колесиках, что совсем не затрудняло его перемещение. Потом пошли в аптеку – впрочем Галина Николаевна, только взглянув на витрину, быстро вышла «подышать свежим воздухом», предоставив профессору со Славой купить все самим.
– На работе хватает? – спросил Слава, кивая в сторону аптеки.
– Более чем. Ты же сам знаешь, что иногда мне по долгу службы самой приходится делать вскрытие…
– Вам надо еще купить сову, чтобы получать письма из дома…
Рогозина отрицательно покачала головой. Ей не нравился приказной тон МакГонагал.
– А обычная почта как же? Ну ладно. – Слава, тяжело вздохнув, пошел следом за преподавательницей. Рогозина, таща чемодан, явно была против необычного домашнего «любимца».
Но в магазине «Совы» Слава понял, что мать категорически против любого питомца – она даже не пошла с ним вглубь магазина. Он полюбовался на самых разных питомцев, но прекрасно понял намек матери:
– Наверняка в школе есть… школьные почтовые совы…
– Да, они есть. – Подтвердила профессор.
– Нам с матерью будет некогда ухаживать за питомцами. Мама и так круглый год на работе – разве что там не ночует… Я же учусь… Спасибо за совет завести сову, но не нужно.
Профессор покачала головой: было видно, что магический мир не вызвал у этого ребенка такой радости, которая бывает у всех обычных детей при попадании сюда. Он наоборот расстроено кивал головой и смотрел с ужасом на мать. По-видимому, он слишком привык к неволшебному миру. Тем более, что его мать, эта русская, очень холодно и подчеркнуто вежливо вела с ней все разговоры.
– Хорошо, теперь пойдемте за волшебной палочкой.
Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв «Семейство Олливандер – производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка.
Рогозина тяжко вздохнула, глядя на неухоженную витрину. Похоже, с пылью маги мирились…
Когда они со Славой (МакГонагалл отлучилась в банк по делам школы) вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула и небольших коробок – от пола до потолка. Слава было пригласил мать сесть, но она с ужасом уставилась на пыльную спинку и тонкие, старые, явно прогнившие ножки, и отрицательно помотала головой.
– Добрый день, – послышался тихий голос, и Слава едва не применил один из боевых приемов – чисто на автомате. Но вовремя спохватился.
Перед ними стоял пожилой человек, от его больших, почти бесцветных глаз исходило странное, прямо-лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак. Рогозина открыто положила сыну на плечо руку:
– Здравствуйте, мистер… Олливандер.
– Рад видеть вас, молодой человек, и вас, миссис, в моем магазине. Судя по всему, вы – Гарри Поттер…
– Я – Вячеслав Рогозин. – Чуть поправил мага Слава. – А это моя мама, Галина Николаевна Рогозина…
– Русская? Да, удивительно, как переплетаются судьбы… Ваши покойные родители будто бы только вчера покупали у меня свои волшебные палочки… Ваш отец предпочел палочку, прекрасно подходящую для перевоплощений. Для вашей матери прекрасно подошла палочка из ивы – десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая… Что же… Какой рукой вы будете колдовать?
– Ммм, наверное правой. Но я могу и левой! – слегка волнуясь, проговорил Слава.
– Вытяните руку. Вот так… Потом другую.
Старичок начал измерять правую руку Вячеслава. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы.
Рогозина, чуть приоткрыв рот от удивления, рассматривала как линейка сама собой измеряет ее сына, а сам продавец волшебных палочек давно отошел к коробкам и сейчас, что-то бормоча, вытаскивал одну длинную коробку за другой.
– Достаточно, – сказал он, и линейка упала на пол. – Что ж, мистер… Рогозин, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните.
Парень взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки.
– Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте…
И началась эта… часовая пытка. Рогозина, на исходе второго часа, уже почти с неприкрытой ненавистью глядела на все не уменьшающиеся ряды коробочек с палочками. Ей хотелось прийти в отель и скорее схватиться за купленные книги, а еще все толком сложить в чемодан…
–… попробуем все же. сочетание очень необычное – береза и перо феникса, двенадцать дюймов, гибкая, прекрасная палочка. Правда цветом от остальных отличается, но…
Едва Слава взял ее в руки, как вдруг по телу прошел жар, а в пальцах ощутимо заколол холод. Словно палочка… привыкала к нему.
Он взмахнул, никуда конкретно не целясь.
Ваза с сухими цветам мгновенно стала льдом. От удивления, Вячеслав едва не выронил ее.
– О, – захлопал мастер волшебных палочек, – браво! Эта ваша палочка. С вас восемь галлеонов…
Дойдя обратно до Дырявого котла, Слава первым пошел в душ. Вытирая мокрые волосы полотенцем, он увидел, как мать, жуя зеленое яблоко, читает первую страницу тяжеленного тома. Рядом с ней лежал в раскрытом виде «Магический мир для чайников».
– Интересно?
– Как читать наш уголовный кодекс на сон грядущий… Интересное… Чтиво.
Вячеслав заржал…
====== Дела семейные. Часть 1. ======
– Мам? Ты мне обещала рассказать как научилась писать пером…
Слава, сжав губы, выводил на пергаменте букву за буквой, макая перо в баночку с чернилами, и строчку за строчкой – с каждым разом получалось все лучше.
– Ну… ты не отвлекайся, пиши… – заметила она, смотря на то, как он пишет по пергаменту. – Как-то раз нам потребовался анализ нажатия пера, почерка по листку и засыханию чернил. Ими была написана предсмертная записка. Так как все ребята были заняты, я решила помочь Тихонову. Не с первого раза, конечно же вышло, но, в итоге… Я теперь пишу пером по всему, чему только возможно. И идеальным почерком.
– Все, у меня рука сейчас отвалится… Не могу…
– У тебя, сын, не должно существовать слов «не могу». Тебе лекции писать, и не только здесь! Заметь, я тебя от школы и института не освобождаю. Ты будешь как миленький сдавать школьную программу, пусть даже экстерном (или с опозданием), и готовиться к поступлению! – погрозила ему его мама. – То, что ты – английский маг, не делает тебе никакого снисхождения!
– Да понял я. Разумеется, я заучу все учебники, я возьму их с собой! Поверь, я тоже не в восторге – не хочу расставаться с теми, к кому я привык. Да и по стране буду скучать, и по тебе… – Рогозин-младший, весь перепачканный чернилами с ног до головы, обнял свою маму. Галина Николаевна выглядела счастливой. – Очень…
– Не подлизывайся, – слегка пожурила она его.
Все дело происходило вечером. Рогозина уже преодолела три главы свода законов, иногда помечая в своем ежедневнике очень нужное. Магическое законодательство Англии казалось ей путанее, чем русское. Были непонятны функции Визенгамота – при каких делах собирался полный состав, а при каких – хватало и нескольких членов… по каждому закону было столько поправок, что от реальной «базы» почти ничего не оставалось. А непонятные ей существа и термины магического мира… Как жили и работали в этом мире юристы ей не понятно… А вообще – есть ли у них в мире адвокаты? Или…
Женщина, решив покончить с книгой сегодня, со вздохом сложила ее. Взглянула на наручные часы – уже было поздно. Слава давно спал, с уютом расположившись по всей постели, лежа на животе.
Рогозина вздохнула, и улеглась на свою постель, смежив веки.
Вскоре, она заснула…
Новый день начался у них с завтрака в Дырявом котле – каша, яичница с беконом, тосты с джемом и чай. Бекон, по меркам женщины, был слишком жирный, но остальные блюда ей пробовать здесь не хотелось – она, не выдержав скопления пыли, рано встала и потерла все горизонтальные поверхности в номере.
– Мы сегодня сначала с утра на кладбище, – проговорила Рогозина, – а потом заедем к твоим родственникам…
– Жесть, – проговорил Слава, ежась и зевая – ели они рано, так как первый автобус до тех мест шел ровно в шесть. Пришлось встать в четыре тридцать… а еще он поздно лег – но, зато, он научился быстро писать пером. – Я их побаиваюсь…
– Ну, если учитывать, что они – обычные люди, нам бояться больше нечего. С обычными людьми я хорошо нахожу общий язык…
– Угу, как и с убийцами, насильниками и сумасшедшими, – зевнул во весь свой рот мальчик.
– Слава! За языком следи!
Рогозина надела уместное для кладбища длинное, черное платье по фигуре и, чуть подумав, взяла с собой только сумочку. В конце-концов она думала, что кладбище точно не скрыто чарами. Мертвым-то телам и магам все равно… где покоиться. И, раз они все поедут на автобусе, то кладбище явно есть на карте…
Слава тоже оделся с ног до головы во все черное, но красивое – классическая рубашка с брюками, кожаный ремень и лакированные черные ботинки. Застегнул рукава на пуговички и обернулся к матери, которая стояла наготове с расческой.
– Сейчас…
Рогозин-младший постарался пригладить волосы. Но они все равно упрямо приняли свою форму.
– Ладно, я хоть не выгляжу так, как будто ненароком сунул пальцы в розетку… – решил сын и отложил предмет на столик. Мельком взглянул на себя в зеркало и остался удовлетворен.
Они вышли из бара-гостиницы к ожидающей их МакГонагал.
– Вы готовы?
– О, да, профессор, – проговорил Слава быстрее матери.
Автобусная остановка оказалась довольно близко к их… бару. До нее они шли всего десять минут. Значит, они точно не запутаются.
Почти никого в автобусе не наблюдалось. Слишком было рано, только лишь старушка, сидящая в самом углу, куда-то ехала спозаранку. Заплатив за проезд троих обычными деньгами, Слава уселся рядом с матерью.
– А далеко ехать? – спросила Рогозина у профессора. Профессор же ответила:
– Не очень, где-то около часа… У меня там похоронена пара моих друзей, поэтому мы с вами встретимся на обратной остановке…
– Да, это будет прекрасно…
Ехали они до места назначения дальше молча.
Их высадили на одну узенькую улочку. Виднелись домики, впереди – центральная площадь деревушки.
Все пошли, следуя за МакГонагал к площади.
Рядом было видно несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней стороне площади драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви.
– Вон кладбище, прямо за церковью. Там найдете, оно небольшое… Я – в другую сторону пойду, а после зайду на кладбище…
– А что, моим родителям поставили памятник? – перебил Слава, смотрящий прямо на обелиск. Когда он приблизился к нему, он преобразился. Вместо стелы с множеством имен перед ними возникла скульптура. Трое людей: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у нее на руках.
– Памятник? – поразилась Рогозина, с удивлением смотря на памятник впереди и не видя в нем ничего такого примечательного. Слава быстро схватил ее за руку и подвел к стеле.
Действительно, Рогозина увидела три фигуры своими глазами. Но она все больше и больше вглядывалась в лицо сына – тот с необъяснимой жадностью рассматривал их. Впервые он видел свою настоящую мать, своего настоящего отца, пусть и в холодном мраморе.
– Мы все очень любили вашу семью, мистер Рогозин. И решили сделать хотя бы так, чтобы осталась хоть какая-то память… Помимо их могил.
Но парень уже ее не слушал. Образы родной, кровной матери, совсем позабытые, всплыли сейчас в мозгу так ясно, словно бы из небытия. Он откуда-то знал, что у нее рыжие волосы, и такие же глаза как и у него, зеленые… А вот волосы явно от папы…
– Слава, – тихо произнесла Галина Николаевна. – Пойдем.
– Да… мама. Идем, – парень стряхнул с себя оцепенение, и они снова пошли к кладбищу.
Там, как и профессор говорила, они с ней расстались и начали искать могилы Джеймса и Лили Поттер. Юноша внимательно проходил ряд за рядом, вчитываясь в совершенно незнакомые имена и даты.
Рогозина тоже искала, но так ничего интересного и не нашла. Она приступила к новому ряду…
– Мам, подойди сюда, пожалуйста. Я тут могилу основателя моего… нашего рода нашел…
Рогозина подошла к нему. «Игнотус Певерел», – прочитала она на грубом надгробии. Оно выглядело очень и очень старым – такие ей не доводилось видеть…
– Я запомнил «корень» дерева. Могиле почти… Ух ты! Пятьсот-шестьсот лет! – с восхищением проговорил парень.
– Значит, наши… предки похоронены здесь. – С трудом нашла более-менее подходящее слово женщина. – Ищем дальше?
Мальчик кивнул. Они стали искать дальше, но сейчас Рогозина очень хорошо понимала – именно Слава найдет их место упокоения…
Так и случилось.
Оба стояли сейчас у могилы Лили и Джеймса Поттеров. Надгробие было из белого мрамора. Славе не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова:
«…Лили Поттер… Джеймс Поттер… Последний враг истребится – смерть.»
Двадцать один год…
Им всего было двадцать один год!
Рогозина рассчитала – все верно, очень молодые у ее сына были родители, не то что она сама… Но тут же дернулась – перевела взгляд на сына. У того по лицу текли слезы. Он почти в шоковом состоянии глядел на общее надгробие.
– Мам, – очень тихо проговорил он таким голосом, что ей стало ясно – еще немного, и он начнет рыдать, – за что же их так? Зачем?..
– Не знаю, Слав, – она положила ему руку на плечо и прижала к себе. Он горько расплакался, прижавшись к ней. Его плечи судорожно вздрагивали.
Теперь от его родителей остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что их живой сын стоит здесь, так близко, и его сердце все еще бьется благодаря их самопожертвованию…
Галина Николаевна молча ждала, в душе понимая своего мальчика…
Слава не знал, сколько он так проплакал, но слезы постепенно стали высыхать. Зрение прояснилось, и он аккуратно вывернулся из объятий матери.
Она подала ему носовой платок. Он вытер им лицо и остатки слез.
– Слав, этих слез не стесняются. И ты тоже не стесняйся.
– Мы с тобой не знаем главное – почему так произошло? – мальчик выпрямился и взглянул на мать. – Почему напали именно на них, почему именно их убили, и почему… я остался в живых, хотя я не должен был выжить…
– Тут что-то не так, Слава, – Рогозина чувствовала нутром – со смертью родителей Славы не так все просто. – Если бы возможно было сделать эксгумацию тел… Сделать анализы и прочее…
– Но десять лет без малого прошло… – тихо проговорил Слава. – Что вообще там осталось кроме тлена и пыли? А если они умерли от заклинания, то следов в теле вообще наверняка не осталось…
– Тебе надо определено меньше общаться с тетей Валей… – покачала головой Рогозина. – Ты знаешь такие детали…
– Ага, теперь-то я под замком вообще буду. Школа-то закрытая, а гулять вне школы можно только начиная с третьего курса. И то, с разрешения родителей.
– Книгу читал?
– «Историю Хогвартса», – подтвердил Слава. – Кое-что мне в этой школе уже не нравится…
– Ладно, – Рогозина коротко провела по памятнику, вздохнула и начала говорить, обращаясь к плите: – все-таки, спасибо вам за сына. Я в полной мере постараюсь заменить ему вас, но все-таки ваш Гарри должен был расти здесь, в этой стране, в своем родном доме… Я постараюсь позаботиться о нем…
– Ты и есть моя мама, пусть и не биологическая, – Слава обнял Галину Николаевну, – я тебя тоже очень люблю и буду любить… их, усопших родителей…
Они зажгли принесенные с собой свечи, и молча поставили около могилы. Слава больше не рыдал. Глаза остались сухи. Два лучистых огонька красных свечей плакали сейчас восковыми каплями, оплакивая безвременно усопших – Лили Поттер и Джеймса Поттера, биологических родителей Вячеслава…
Комментарий к Дела семейные. Часть 1. Так как я не знаю, выйду ли я в ближайшие дни в интернет, то выкладываю часть 1.
====== Дела семейные. Часть 2. ======
– А как мы доберемся до моих родственников, Дурслей? – спросил Слава, идя прочь с кладбища вместе со своей матерью.
– Надеюсь, вы предупредили их о нашем визите? – подняла брови Рогозина, услышав вопрос своего сына и оборачиваясь назад, к профессору.
– Предупредила. – Коротко бросила МакГонагал. Полковнику показалось, что она это сказала сквозь зубы. – Туда мы трансгрессируем… Держитесь за руки…
– Но я хочу увидеть дом! – возразил парень. – У меня потом вообще не будет возможности…
– Он находится в конце деревни. Вы ни с чем его не спутаете, мистер Рогозин. Вы его и увидите… Я же с вами снова не пойду…
– Почему? – спросила Рогозина.
– Не могу, – тут голос профессора вздрогнул и стал словно бы охрипшим. – Я почти одной из первых побывала на месте их убийства… Нет, я просто не могу там находиться, потому что мне больно…
Рогозина прикусила язык (профессионально отметив в уме, что старая женщина, быть может, что-то вспомнит сейчас о той ночи), но все-таки спросила:
– А кто еще был вместе с вами… тогда?
– Альбус Дамблдор, разумеется…
Рогозина с подозрением взглянула на женщину, которая теперь ушла далеко вперед. Слава тихо проговорил, глядя в ее спину:
– Что-то имя моего директора школы везде мелькает, не находишь?
– Да, слишком уж часто… Ох, не нравится мне это… – покачала головой женщина и коротко предупредила сына: – Смотри, не просмотри дом…
Они шли долго. Но тут Слава остановился вместе с мамой. Каменный забор был полуразрушен и бурно зарос плющем и травами, иногда местами выше даже самой Галины Николаевны. За десять лет тут все пришло в упадок…
Слава, не видя ничего перед глазами, сделал шаг к изгороди.
Дом, его дом… Большая часть его устояла, причем он был хоть и ветхим, но крепким на вид. Стекла выбило, правую, верхнюю часть дома, второй этаж, снесло начисто как и крышу. Все напоминало о том, что внутри случился как бы узко направленный взрыв. Калитка, что вела вовнутрь, висела на одной петле и была ржавая.
Это его дом… Слава любовно провел рукой по изгороди. Из изгороди неожиданно сама собой всплыла табличка, будто бы дикорастущий цветок в специальной макросъемке.
– Слава? – спросила его мать, глядя ровно тут, куда же глядел и он сам. Но ничего не видя.
Тут мальчик спохватился и быстро перехватил ее за руку. Рогозина воочию увидела и руины, и табличку, что остались от дома Поттеров…
«… был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам в напоминание о злой силе, разбившей их семью.» – Прочитала надпись на табличке Галина Николаевна.
Но вокруг аккуратно выведенных на табличке строк доска была сплошь исписана разными почерками и разными чернилами. Некоторые выражали слова поддержки, сочувствия, удачи в делах и прочем. Некоторые писали одним словом, а другие напротив, оставляли целые послания.
– Ничего себе, Слав… – неопределенно хмыкнула Рогозина, – как же… вообще-то портить эту табличку…
– Знаю. Но все эти люди выразили мне слова поддержки. Это же здорово… Мы же не можем запретить говорить им это! – выразительные зеленые глаза сына поднялись на нее.
– Скорее всего, ты прав. Ну, идем?
Вячеслав кивнул.
Прихожая была длинным и узким коридором. Рогозина вытащила из сумки припасенный с собой специальный фонарик и привычно начала осматривать дверные ручки на наличие отпечатков. Отпечатки были, но очень старые, едва заметные, стертые. Она все-таки сняла их с дверной ручки. Но если бы у нее было с чем сравнить…
Слава (у которого был с собой рюкзак) осмелел и достал мобильный, начал фотографировать коридор. Тут были кучи пыли, свободно летал ветер и по углам и лампам были раскиданы нити паутины. Под ногами иногда попадались листы из книг, сор, осколки зеркал и щебня, и мелкие вещи.
Рогозина неожиданно на полу около дверного косяка нашла едва видные пятна крови. Кровь почти исчезла, но слабый шанс распознать ДНК у нее был. Тем более, что Слава родной по крови их сын, и его ДНК у них в базе была…
Достав из сумочки пробирку, Рогозина тщательно, с усилием, поскребла некоторое время по засохшему пятну крови. Потом еще раз осмотрела место около двери и тут пришла в ужас…
Крови здесь было пролито много. Слишком много… Словно кто-то резал человека долго и методично, и тот истек кровью.
– Мама? – тут Слава с ужасом уставился на подсвеченный лампой участок. Он видел пару раз как дядя Иван брызгает специальным раствором и светит этой лампой. И от этого проявляются пятна стертой (или засохшей) крови. – Это…
– Да, Слава. Тут пролилась кровь. Жаль, что я с собой не взяла компьютер… Можно было бы распознать чей именно ДНК…
– Техника не любит магию. Поэтому навряд ли у тебя он работал здесь. Чудо, что лампа еще работает…
– Слава… Я не хочу тебе говорить, но… Тут слишком много крови. Из рассказа профессора МакГонагал я поняла, что на телах твоих родителей вообще не было отметин или порезов – это действие магического заклятия. – Рогозина взглянула на стремительно бледнеющего как смерть сына.
– Тогда что же тут случилось?! – взорвался сын.
– Я соберу все, что могу. И посмотрю в своей лаборатории. Ты можешь мне доверять, «легенда» у меня придумана более-менее крепкая… – полковник обрела почву под ногами. Если это банальное жестокое убийство, то...
– А если в твоей лжи – есть правда, то что тогда? – очень тихо спросил ее сын.
Женщина тяжело вздохнула. Вопрос стал ребром.
Они медленно продвигались вглубь дома. Рогозина опасалась, что руины могут на них рухнуть, но ничего так и не произошло – дом стоял крепко.
Пятен крови больше нигде не было. Отпечатки были совсем стертые или очень неясные. Она подобрала и несколько волосинок с пола.Сейчас они были разложены по разным пакетикам. Сам коттедж женщине понравился – хороший был бы родной дом у ее Славы. Фотографий в доме не было. Это было странно.
Слава побывал на кухне, потом в гостиной, а затем позвал откуда-то свою маму.
Рогозина, все еще подсвечивая себе лампой, пошла на звук его голоса. Она толкнула дверь и уставилась на разгром.
Тут было все очевидно – что-то искали. Разгром и кавардак был на лицо. Это была, очевидно, родительская спальня. Кровать, трюмо с вывернутыми ящикам, развороченный шкаф и комод… Все ящики у тумбочки валялись на полу.
