Текст книги "Журавлик - гордая птица (СИ)"

Автор книги: Juliya-Juliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 45 страниц)

День за днём, Корнев, погрузившись в созерцание этой компании, всё яснее понимает: такому, как он, здесь не рады, потому что давно нашли ему более достойную, по их грёбаному мнению, замену. Его явно не ждут его назад. Да он и не собирался! Очень надо снова терпеть рядом эту бесхребетную, холодную в постели, словно лягушка, сучку, его бывшую жену и её сопляка – сыночка. К тому же он ещё хорошо помнит, как сходил с ума от бешеной энергии его собственной дочери, отбиваясь от её постоянных просьб поиграть с ней. Нет уж, увольте! Но раздражение и глубоко засевшая внутри и неподдающаяся контролю странная зависть растут в Диме, словно снежный ком. И он так велик, что вот-вот прорвётся наружу.

Ускользнув из дома до ужаса опостылевшего ему Степана, Корнев снова появляется в знакомом дворе, выбрав в качестве наблюдательного поста маленькую автомобильную стоянку напротив одного из подъездов. В отдалении приветливо светятся окна Изабеллы, и это означает, что хозяева дома. Час, полтора… Ему уже наскучило эта игра в следопытов, и Дима заводит, было, двигатель своего авто, чтобы вернуться в Алёхино, но внезапное появление на улице тех, ради кого он торчал здесь всё это время, меняет его планы. Белла, Каллен, Аня, Саша – примерная семья в полном составе. С ними рядом вышагивает какой-то широкоплечий двухметровый детина, таща за руку мальчишку лет пяти. А ещё там лучшая подруга Изабеллы, Женька. Дима неприязненно кривится – с ней он никогда не ладил, вздрагивая при каждой встрече от её насмешливо-презрительного взгляда. В такие моменты Корневу казалось, что она видит его насквозь. Они выезжают со двора, он едет за ними и очень скоро приходит к выводу, что конечная цель их маршрута – огромный каток в центре города. Вся компания уже на месте, и, расчехлив коньки и быстро переобувшись, все они отправляются на лёд. А Корнев по очереди сверлит их спины злым взглядом и нервно постукивает пальцами по рулю. Покидать тёплый салон автомобиля он, кажется, не собирается. Дмитрий достаёт телефон, чтобы снова позвонить Белле. Взять бы сейчас её за шкирку и тряхануть пару раз как следует! Но это – мечты, а в действительности – в его силах сейчас только испортить ей настроение своим звонком, довести эту дуру до слёз. Хоть что-то… Но неожиданно телефон летит на сиденье, а его хозяин, повинуясь внезапному порыву, решительно выходит из машины, направляясь к пункту проката коньков. Слишком острое желание пощекотать нервы себе и другим заставляет его быстро зашнуровать ботинки коньков и медленно двинуться к ледовой коробке. Он еще не знает, что предпримет, не знает, зачем вообще покинул салон своего автомобиля, так предусмотрительно спрятанного в самом дальнем конце автостоянки. Корнев идёт, старательно удерживая равновесие на лезвиях коньков, и затравленно озирается, опасаясь наткнуться на бывших знакомых. Лишнее внимание ему сейчас совсем ни к чему, в его-то положении беглого убийцы в розыске! Издалека Корнев видит Беллу и детей. И, насколько он может судить с такого большого расстояния, все остальные из компании тоже здесь. Он заходит на каток, воспользовавшись той из дверок в ограждении, что находится от них на максимально удалённом расстоянии, и начинает медленно двигаться туда-сюда вдоль бортика ограды. Это трудно – сохранять между собой и ими приличную дистанцию. Слишком уж они прыткие – носятся, вон, на большой скорости по всему катку. Но он старается, умело скрываясь за спинами многочисленных любителей активного отдыха и позволяя себе время от времени буравить тяжёлым взглядом спину Каллена. Тот, как будто что-то чувствуя, постоянно озирается, сканируя глазами толпу, но опрометчиво не удостаивает вниманием неловкого новичка, то и дело приседающего и низко опускающего голову, чтобы подтянуть дурацкий шнурок. В очередной раз делая вид, что возится с креплением на ботинке, Корнев чуть не пропускает их уход, опомнившись только в момент, когда все они садятся на скамейку, чтобы переобуться.

Белла, её спутник и дети стоят под фонарём на стоянке, ожидая, по-видимому, возвращения того самого здоровяка, что увёз сейчас Женьку на своей машине. А Корнев мечется вдоль дальнего бортика ограждения. Они ушли, а он так и не нашёл способа насолить этому идеальному семейству. Он ждёт, когда они покинут площадку под фонарём, чтобы беспрепятственно вернуться к месту, где оставил свою машину, и убраться подальше отсюда, раз уж не смог ничего сделать в этот раз. Внезапно от их маленькой группки отделяется невысокая фигурка Саши. Тот несётся обратно к ледовой площадке, на ходу оправдываясь перед Беллой. Он забыл свой шлем, и это заставило мальчика вернуться. Саша сейчас один, его защитники остались в стороне. И Дмитрий расценивает это как шанс. Он начинает двигаться вперёд, держа бывшего пасынка в поле зрения. На секунду Дима замирает, осознавая – то, что он хочет сделать, слишком самонадеянно и жестоко. Перед ним всего лишь ребёнок, и несколько лет его взросления прошли на глазах самого Дмитрия. Но потом в памяти всплывают то раздражение, какое испытывал Корнев при виде наполненного ненавистью взгляда мальчишки после очередных слёз Изабеллы. И вместе с этим воспоминанием стираются в порошок последние, непонятным образом сохранившиеся, крупицы совести. И Корнев снова отталкивается ото льда, несясь в сторону мальчика. Он летит с бешеной скоростью, гоня из головы остатки здравого смысла, потому что боится поддаться ему и передумать. Вспышки воспоминаний обо всех ссорах с мальчиком, о слишком дерзких его попытках защитить мать придают Дмитрию скорости. На полном ходу, не притормаживая, он врезается в щуплое детское тело. Саша падает навзничь, не успев от неожиданности сконцентрироваться, чтобы удержать равновесие. Дмитрий же несётся вперёд, не оборачиваясь. И всё, что долетает до его слуха сквозь свист в ушах – это глухой удар об угол бортика. Корнева трясёт, но он, зная, что на его стороне сейчас только фактор внезапности, пользуется своим единственным преимуществом, чтобы исчезнуть с катка. Где-то очень далеко раздаются крики, гул возмущённой толпы и такой знакомый, и от того ещё более ненавистный, горестный вопль Изабеллы. Минуту спустя Корнев, бросив коньки прямо в сугроб и захлопнув за собой дверцу автомобиля, стремительно выезжает со стоянки. Он так и не оборачивается, не находя в себе сил оценить плоды своих стараний даже издалека.

Дмитрий возвращается в посёлок уже за полночь, тяжело ввалившись в дом и разбудив насмерть перепуганного громким топотом Степана. Кое-как отвязавшись от любопытного старика и выпив залпом стакан водки, Корнев закрывается в своей комнате и без сил сваливается на кровать. Но спиртное не приносит ему желанного успокоения и не помогает, вопреки ожиданиям, заснуть. Проворочавшись в кровати до утра, он принимает решение сменить место жительства. Вот только куда идти, Дмитрий и сам пока не знает. Решение приходит неожиданно в лице старой знакомой. Он встречает её на следующий день в маленьком магазинчике на окраине города, куда Дмитрий заезжает за продуктами, не рискнув отправиться в один из больших супермаркетов в центре. Она стоит за прилавком и с отсутствующим выражением на лице крутит пальцами бейджик на своей груди. Надпись на нём слегка затёрта от времени, но ещё можно различить имя. Ольга, так её зовут. Он помнит это очень хорошо. Да и как не помнить, если когда-то она была частью его жизни. Они почти земляки – приехали в этот город из соседних деревень. И именно это сблизило их в те давние времена, когда и он, и она оказались в незнакомом и не слишком приветливом поначалу городке. Они выживали здесь каждый своим способом, время от времени балуя себя короткими, ни к чему не обязывающими встречами между попытками приспособиться к новой, так отличающейся от размеренного деревенского быта, жизни. Потом, как это часто случается, их пути разошлись. Ольга ещё какое-то время названивала ему, надеясь на продолжение отношений, но Дима, не смущаясь своего холодного и резкого тона, дал понять, что Ольге больше нет места в его жизни. Она оказалась понятливой, эта ласковая как домашняя кошка девушка. И больше не тревожила его звонками.

И вот теперь он стоит в этом малюсеньком, Богом забытом магазинчике и рассматривает бывшую подругу, пытаясь понять, насколько она изменилась за эти годы. На уставшем лице прибавилось морщинок. Волосы, когда-то имевшие цвет спелой пшеницы и струившиеся по плечам светлой волной, утратили свой неповторимый оттенок. Они перекрашены в тёмный, почти чёрный цвет. Неопрятный пучок на затылке добавляет Ольге возраста, и она кажется старше своих лет. В общем, то, что Корнев видит, ему не нравится, и он уже собирается скрыться за стеллажами с упаковками чипсов и печенья, но именно в этот момент Ольга поднимает на него взгляд и, признав в посетителе старого знакомого, радостно улыбается. В ту ночь он остаётся ночевать у неё, выслушивая её исповедь. Оказывается, она так и не вышла замуж и живёт одна в крошечной съёмной квартирке в старом двухэтажном доме, напоминающем барак. Скромное жильё Ольги находится в нескольких шагах от её работы. Окраина… Это то, что нужно Дмитрию – ещё не пригород, но и до центра города отсюда далеко как до Луны. Он снова что-то плетёт про своё тяжёлое положение, про стерву – бывшую жену, не дающую ему прохода, про сильную потребность исчезнуть на время… Верит ли ему Ольга, он не знает, но видит, что она с готовностью ухватилась за возможность быть рядом. Предложение пожить здесь, у неё, срывается с её губ очень быстро. При этом во взгляде Ольги столько любви и сострадания к его сочинённой на ходу легенде, что Корнев внутренне съёживается – ещё одна влюблённая дура на его голову…

Он живёт у Ольги уже больше недели. Каждое утро она уходит на работу, оставляя на столе приготовленный для него завтрак, а он остаётся один на целый день, изнывая от безделья. Но Дмитрий не жалуется – ему нравится находиться в одиночестве. Вечеров, заполненных Ольгиной суетой вокруг его персоны, и ночей, скрашенных её ненасытностью в постели, ему вполне хватает. А иногда всего этого бывает даже слишком много. И в такие моменты он с трудом сдерживает раздражение, терпя её навязчивые ласки, потому что знает – деваться ему сейчас всё равно некуда. Лучше терпеть её тошнотворную безумную любовь и изображать ответную пламенную страсть, чем скитаться по улицам или платить бешеные деньги за съёмное жильё. К тому же после происшествия на катке Корнев решает затаиться и на время прекратить слежку за Изабеллой и Калленом. Они наверняка догадываются, кто стоит за всем этим, и явно не станут сидеть сложа руки. Но искушение лишний раз вывести из равновесия бывшую жену слишком велико, и Корнев снова набирает её номер.

– Привет, детка. Как поживаешь? – поёт он сладким голосом, когда она принимает вызов.

– Я тебе не детка, не смей меня так называть! – Белла рявкает на него, и это уже интересно.

– Что, солнышко, настроение плохое? – продолжает он тем же елейным тоном.

– Интересно… – раздаётся в трубке мужской, с небольшим, но довольно заметным акцентом голос. Тревога, словно маленький противный червячок, начинает грызть Дмитрия изнутри – голос почему-то кажется ему знакомым. – Солнышком меня ещё никто не называл.

Игнорируя странное беспокойство, зарождающееся в душе, Корнев быстро находится с ответом:

– О-о! А вот и объявившийся блудный папаша! Как тебе наша общая знакомая? Похорошела, небось, за эти годы? Вы все прямо так и светились от счастья на катке! И, кстати, тебе понравился мой сюрприз? Надеюсь, у вас надолго испортилось настроение, когда твой отпрыск завалился на лёд. Раз, и всё – парень как черепашка лежит и дрыгает лапками, пытаясь встать.

– Значит, это был ты? – голос Каллена дрожит от ярости, и акцент теперь слышится ещё явственнее. – Я подозревал это. Что, предпочитаешь воевать с теми, кто не может дать сдачи, МИТЯ? Так, кажется, тебя называла Настя Кулагина?

– Митя? – Диму прошибает холодный пот – так его называла только Настя. Но откуда этот… Пазлы наконец складываются в единую картинку. Как он мог быть таким ослом?! Почему раньше не догадался?! Но это же просто невозможно! Не бывает таких совпадений! Или бывает? Но тогда он просто самый невезучий человек на этой земле!

– Твоя внешность показалась мне знакомой. Да и голос с характерным акцентом. Я всё думал, откуда я тебя знаю? Мир тесен, товарищ коп, да? – выдаёт Корнев, сжав зубы в попытке скрыть дрожь в голосе.

– Я бы сказал, слишком тесен, – цедит Каллен с придыханием. – И, должно быть, этот мир сошёл с ума, раз позволяет таким, как ты, дышать одним воздухом с нормальными людьми!

– Ха! – Диме всё же удаётся совладать с собой и поглубже затолкать страх, подкативший к горлу противным комком. – Сколько громких слов! Как там тебя? Эдвард, кажется? Вроде это имя произносила моя жена, когда звала тебя во сне? Каждую сраную второю ночь я просыпался от её криков и слёз. Как же меня это бесило!

– Белла никогда не была тебе женой. Она была твоей нянькой, прислугой, домработницей, матерью твоего ребёнка, которого ты, кстати сказать, не замечал. Ты даже свою фамилию не удосужился дать собственной дочери. Наверное, я не так выразился. Это ТЫ никогда не был Изабелле мужем, если говорить о настоящем значении этого слова. И сейчас я хочу предупредить тебя: не смей больше приближаться к моей семье, к Белле и к детям!

О, какая самоуверенность! Его семья! А хрен с маслом он не хочет вместо этого?!

– Твоей семье? – Корнев выдаёт ленивый смешок. – Однако как вы оперативно действуете. Может, напомнить тебе, что один из этих детей является моим? Моя дочь, если ты забыл!

– За столько лет ты даже не удосужился удочерить Аню официально. По документам у неё нет отца, и ты это прекрасно знаешь, – Каллен бьёт фактами. – И я с удовольствием стану им. Эта девочка – настоящее сокровище. А ты упустил свой шанс завоевать её сердце уже давно.

«Каллен, ты – осёл. Надо же, какое благородство! За каким рожном тебе сдался чужой ребёнок?» – размышляет Дима про себя, удивлённо мотая головой. Вслух же произносит:

– Серьёзно? Ну, надо же, какое благородство с твоей стороны – осчастливить сиротку. Только хрен тебе, я найду способ забрать её. Не стану скрывать, что ребёнок в моём положении – лишняя обуза. Но и вы не увидите её. Я лучше сдам девчонку в ближайший приют, чтобы лишний раз насолить своей бывшей жёнушке и тебе заодно.

На том конце виснет пауза. Его собеседник будто собирается с силами, чтобы дать ему очередной отпор. Спустя несколько мгновений разговор возобновляется. Теперь в голосе Каллена нет злости. Но говорит он твёрдым и решительным тоном. Говорит так, что Дмитрию мерещится, будто с каждым словом в него вонзается огромный острый гвоздь:

– Как там говорят у русских, Корнев? Мечтать не вредно? Так вот, это – именно твой случай. Держись подальше от моих детей и от моей женщины. В свою очередь могу пообещать тебе только одно: я тебя найду, как бы хорошо ты не прятался. Тебе удалось скрыться, и это кружит тебе голову. Чувствуешь себя непобедимым? Но это – иллюзия, я тебя уверяю. Ты – всего лишь человек. И поэтому рано или поздно ты допустишь ошибку. А я буду ждать малейшего промаха с твоей стороны. И ты его допустишь, обязательно допустишь. И клянусь, я воспользуюсь этим. Заплатить по всем счетам тебе придётся всё равно, хочешь ты этого или нет!

После этих слов в трубке слышатся только короткие частые гудки, свидетельствующие о том, что разговор закончен, а последнее слово в этот раз осталось за Калленом. Корнев швыряет телефон на пол и рычит от бессильной ярости, долбя по столу, за которым сейчас сидит, кулаком. Но стол, хоть и старый, но очень крепкий, а вот костяшки на руке Димы быстро начинают кровоточить и пульсировать болью. Он смотрит на разорванную кожу, на несколько тоненьких струек крови, стекающих по его кисти на столешницу, и шипит побелевшими от бешенства губами: «Ненавижу!»

Весь день после разговора с Калленом он не может успокоиться. А ночью, бесцеремонно оттолкнув ластящуюся к нему Ольгу, лежит без сна, уставившись в потолок. Периодически он подносит к губам бутылку со спиртным. Он уже изрядно пьян, но останавливаться не собирается. С какой стати? Кому и что он должен? Да никому и ничего! Удивляясь в который раз собственному невезению, он в ошеломлении качает головой: мало того, что Каллен всё-таки вернулся к Белле после стольких лет, так он ещё и оказался именно тем копом, с которым Диме «посчастливилось» встретиться в том переулке в Сиэтле! Каким же таким хреновым образом сошлись на небе несколько поганых звёздочек, что судьба развернулась к нему задом? И что теперь делать?! Он же не успокоится, этот «я-требую-справедливости-Эдвард»! И дело теперь не только в убийстве Насти и той, второй, белобрысой выскочки. Теперь Дима для него – тот, кто насолил Изабелле и, что ещё хуже, его только что обретённому сыночку. И дёрнула его нелёгкая тронуть Сашку на катке! Но он был так зол, что выместил эту злость на первом, кто попался под руку. Корнев передёрнул плечами, вспоминая глухой треск, с которым голова его прежнего пасынка ударилась об угол ограждения. Значит, решено! Какое-то время он сидит тихо и не высовывается. Да и со звонками Изабелле придётся, видимо, тоже повременить. Это опасно. Кто ж их знает, этих любителей справедливости, как далеко они могут зайти в желании отыскать его. Дима пьяно покачал головой, соглашаясь сам с собой при мысли, что покинуть дом Сукачёва было правильным решением. Конечно, туда вряд ли кто-то сунулся бы, но всё же… Сидеть на одном месте сейчас точно было бы опасно.

Дмитрию вот уже несколько дней не даёт покоя одна мысль: собираясь переезжать от Степана и впопыхах собирая вещи, он оставил в своей комнате под половицей ценный свёрток. Там были документы Насти и ещё кое-что, что было гораздо ценнее и могло бы пригодиться в будущем: золотые украшения его бывшей невинно убиенной им же самим подружки. Не для того он рисковал своей безопасностью, заявившись к ней на квартиру после возвращения из Сиэтла, чтобы просто подарить всё это выжившему из ума старику. И, не выдержав, Корнев собирается в Алёхино, чтобы взять то, что, как он считает, принадлежит ему по праву. Он осторожен, очень осторожен. Поэтому при подъезде к посёлку он оставляет машину рядом на шоссе и продирается к дому Степана между кустами орешника и разлапистыми, тесно растущими друг к другу елями. Медленно, тяжело, по сугробам… Зато так безопаснее. Протоптанная вдоль поселковых домов дорога хорошо ему видна, и ещё издалека Дмитрий замечает припаркованный чуть в стороне микроавтобус и стоящую рядом с ним легковушку. А возле калитки Сукачёва толпятся люди. Корнев останавливается, спрятавшись за пушистой, широко раскинувшей в сторону зелёные ветки, ёлкой, и начинает наблюдать. Приглядевшись, он видит крепко сложенных ребят в тёмно-серой форме и с автоматами. А рядом с ними стоит Каллен. Не может быть, нашёл всё-таки! Но на этом сюрпризы не заканчиваются, потому что, о чём-то по-дружески болтая с Калленом, рядом топчется Никита Дубов. И это означает, что доблестные органы правопорядка тоже решили вплотную заняться его, Дмитрия Корнева, значимой персоной. Эти двое ведут себя так, словно они старинные приятели. Надо же, спелись на почве благородного дела восстановления справедливости! «Хотя чему тут удивляться? – приходит в голову Димы мысль. – Они же оба служат в полиции. Благородные сыщики, гангрена их задери! И не важно, что один из Штатов, а другой – из местных ментов. Нутро у них всё равно одинаковое. Оба, и Каллен, и Никита, произошли от одной праматери—ищейки. Нюхачи проклятые! Хлебом не корми, дай чей-нибудь след взять!». Дмитрий, не удержавшись, презрительно сплёвывает в сугроб. Только и он упрям и поэтому не уйдёт отсюда без своего ценного свёртка! Каллен и Дубов скрываются в доме вслед за бравыми омоновцами, а Дима еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос, представляя их разочарованные лица в тот момент, когда они не найдут в доме никого, кроме полоумного и как всегда пьяного Сукачёва. Приготовившись ждать, Корнев замирает за стволом ели. Спустя примерно полчаса Каллен вновь появляется на улице и, выйдя на дорогу, поворачивается лицом к калитке. Судя по тому, как тяжело вздымается его грудь, он глубоко дышит и мотает головой. Корнев хмыкает, догадываясь о причинах такого поведения своего противника – в жилище Степана стоит такой мерзкий запах, что в первые минуты пребывания там кружится голова, а к горлу подкатывает тошнота. Корнев злорадно ухмыляется. Этому американскому чистоплюю, не привыкшему жить в свинарнике, наверное, несладко пришлось. А Диме – ничего. Диме – нормально. Он ещё не в такое дерьмо окунался, когда только приехал покорять этот подмосковный городок. Дыши глубже, ищейка поганая, а то, не ровен час, сдохнешь от угара! Корнев с ненавистью впивается взглядом в спину Каллена. Он сверлит его глазами, мечтая оставить на его спине ожоги силой своей ненависти. Каллен вздрагивает, резко оборачивается и начинает сканировать взглядом лес. Вот так же он озирался по сторонам, когда Дима метал в него глазами молнии там, на катке. Чувствительный, гад!

Эдвард тем временем не собирается успокаиваться и крайне внимательно рассматривает расстилающуюся перед ним густоту закутанного в иней лесного массива. Корневу становится не по себе. На миг возникает желание бежать отсюда, пока не поздно, он дёргает плечом, машинально оборачиваясь в ту сторону, где оставил машину. При этом его локоть задевает одну из ветвей ёлки, от чего она покачивается, роняя вниз свою снежную шапку. Заметив движение, Каллен настораживается. Потом, стремительно ускоряя шаг, начинает двигаться прямо к тому месту, где замер, шипя от бессилия, Дмитрий. И Корнев не выдерживает. Плюнув на конспирацию, он разворачивается и несётся через лес, уже не таясь. Высокие армейские ботинки на толстой рифлёной подошве сейчас служат ему хорошую службу – они почти не скользят по снежному насту и дают возможность быстро передвигаться. Скрип снега и вылетающие из уст его преследователя ругательства на английском звучат где-то в отдалении, и это позволяет Корневу сделать вывод, что противник находится от него достаточно далеко. Он позволяет себе обернуться только тогда, когда пересекает небольшую полянку и снова ныряет в тень густо растущих высоких кустарников и деревьев. Через мгновение после этого на полянку вылетает и Эдвард. Он притормаживает и удивлённо озирается, не слыша больше шагов впереди. Сейчас! Каллена нужно остановить сейчас, когда Дима находится в таком выгодном для себя положении: вокруг его противника открытое пространство, скрыться ему негде. Сам же Корнев надёжно скрыт стеной покрытого снегом орешника. Дмитрий тянется за оружием, спрятанным в кармане куртки. Эдвард снова бежит вперёд, поняв, как видно, всю опасность, грозящую ему на этом просматриваемом со всех сторон пятачке. Не давая себе время передумать, Корнев снимает пистолет с предохранителя и стреляет. Он не настолько хорош в том, чтобы, не имея времени, как следует прицелиться и выстрелить в человека, находящегося в движении, но, судя по громкому крику боли, разносящемуся по лесу вместе с хриплым карканьем потревоженной выстрелом стаи ворон, он попал в этого выскочку. В левую ногу, кажется. Не отказав себе в удовольствии отпустить едкий комментарий, Дима выкрикивает что-то в сторону распластавшегося на снегу Эдварда. Что он крикнул тогда, точно не помнит. Кажется, это было: «Сдохнуть бы тебе прямо тут, сука!» Да, вроде как-то так это и прозвучало.

Корнев снова бежит, сосредоточившись только на желании как можно быстрее достигнуть машины, оставленной на глухой, примыкающей к лесу, ветке шоссе. Сзади раздаются выстрелы. Одна из пуль лишь по случайности не достигает своей цели. Прожужжав в нескольких сантиметрах от его уха, она впечатывается в ствол огромного многолетнего дуба, застряв в его плотной бугристой коре.

– Да, Митяй, тебе сегодня везёт, как никогда! – с сарказмом ухмыляется Корнев, разговаривая сам с собой на полном ходу.

Задыхаясь, он преодолевает последние метры до машины и ныряет внутрь, выворачивая ключ зажигания и выжимая до предела педаль газа. Автомобиль ревёт, словно недовольный столь непочтительным к себе отношением зверь, и резко дергается вперёд. Корнев выруливает на проезжую часть, не снижая скорости и торопясь покинуть место, где он чуть не попрощался с такой ценной и тщательно оберегаемой им свободой.

Дмитрий выпрямился и по-собачьи потряс головой, желая таким образом прогнать нахлынувший на него поток воспоминаний. Сегодня, пойдя на поводу у собственной жадности, он чуть было не попался. Всё, что его сейчас интересовало – нашли ли эти сыщики его тайный схрон. Зная дотошность Никиты во всём, что касалось его работы, можно было предположить, что Дима опоздал, и всё, что он спрятал в избушке Сукачёва, теперь находилось в руках Каллена и Дубова. Что ж, этот этап битвы он, к сожалению, проиграл. Как они вышли на Степана, Дмитрий так и не смог понять. Единственное, на что он грешил, это на собственную неосмотрительность. Тот огрызок Аниного рисунка с записанным на нём адресом он мог потерять и дома. Каллен далеко не дурак – ему наверняка не понадобилось много времени, чтобы разобраться, что к чему. Но это ещё не конец, что бы там эти ищейки о себе не возомнили. Он всё ещё на свободе, и значит, у него развязаны руки. А Каллен… Этот идиот сам виноват в случившемся. Не нужно было лезть на рожон. Не нужно было ему вообще соваться в этот лес! А так… Получил то, что заслужил. И пусть ещё скажет спасибо, что пуля попала ему в ногу. Мог бы навечно остаться в том лесу, попрощавшись с жизнью. Ничего, он теперь выведен из строя минимум на несколько недель. Да и сам Дима подождёт, свернув на некоторое время операцию «Доведи Беллу до сумасшествия». Ну, надо же, вовремя на его пути встретилась Ольга! Никто не знает о ней. Ну, почти никто. Никита когда-то был свидетелем их отношений. Но это было так давно, что бывшему приятелю и в голову не придёт связать сегодняшнее местонахождение Димы с этой женщиной. Слишком много лет прошло, и вряд ли Дубов вообще помнит о скромной деревенской девочке, давным-давно бегавшей за Корневым по пятам и радовавшейся его мимолётному вниманию и снисходительному разрешению обожать его важную персону. Корнев хмыкнул – возможность находиться в достаточной близости от своих преследователей не пугала, а возбуждала его, щекоча нервы и вселяя в него безудержное, граничащее с сумасшествием, веселье. Вот он я, невезучие продолжатели дела Холмса и Ватсона, сижу у вас под носом, пока вы носитесь по району, пытаясь вычислить место моего пристанища! Удачных поисков!

Взбодрившись от собственных рассуждений, Дмитрий покинул автомобиль и расслабленной походкой направился в квартиру Ольги. На дворе уже вечер, его нынешняя подружка давно дома и наверняка ломает голову, куда делся её вновь обретённый любимый. А это значит, ему нужно срочно придумать правдоподобную и, что немаловажно, душещипательную причину своего временного отсутствия.

***

Потекли унылые и однообразные дни добровольного затворничества Дмитрия в Ольгиной квартире. И, как он не убеждал себя в том, что это необходимо, что всё слишком шатко и неопределённо сейчас из-за недавних событий в Алёхино, выносить монотонность такого существования становилось всё тяжелее. К тому же деньги, доставшиеся ему от Насти, не были вечными. Хотя от первоначального их количества оставалась ещё приличная сумма, не за горами был тот день, когда могла кончиться и она. Ах, как бы могли пригодиться в скором будущем те побрякушки, что он несколько месяцев назад забрал из шкатулки Кулагиной! Дима, надеясь на один процент из ста, однажды даже рискнул прервать своё добровольное заточение, чтобы ещё раз наведаться к Степану. Он приехал ночью, осторожно открыв не запертую по обыкновению дверь. Хозяин дома спал, храпя так громко, что звуки его храпа были хорошо различимы даже во дворе. По витавшему в воздухе характерному запаху было ясно, что, прежде, чем уснуть, Степан основательно накачался спиртным. Вопреки всеобщему утверждению, что сон алкоголика чуток и прерывист, Корнев по опыту знал, что разбудить Сукачёва в таком состоянии невозможно даже пушкой. Поэтому он, особо не таясь, проник в свою бывшую комнату и едва не зарычал в голос, увидев несколько поднятых и сложенных в аккуратную стопку половиц в том месте, где ещё недавно находились тщательно упакованные в целлофан документы и украшения Насти. Как Дмитрий не убеждал себя по пути в посёлок, что он, скорее всего, опоздал, но где-то очень глубоко в душе всё же жила ничтожная капелька надежды на благополучный исход дела. И сейчас, при взгляде на разобранный участок пола, эта надежда разбилась вдребезги. Он поспешил выместить свою злость на выскочившем из-под кровати коте. Узнав недавнего жильца, тот жалобно замяукал и начал ласково тереться облезлыми боками о ноги Дмитрия. Не тратя время на сантименты, Корнев брезгливо скривился и от всей души пнул ногой несчастное животное.

«Суки! Твари! Подавитесь вашей маленькой удачей!» – бормотал Корнев себе под нос, покидая дом Степана, так и не очнувшегося за время пребывания здесь непрошеного гостя от своего тяжелого забытья.

Месяц спустя Дмитрий, воспользовавшись отсутствием ушедшей на смену Ольги, снова достал из собственноручно устроенного тайника оставшиеся деньги, чтобы в который раз пересчитать таявшую не по дням, а по часам наличность. Надолго ли ещё хватит этих денег? Экономить он давно отвык, да и не любил этого делать! Хорошо ещё, что Ольга, вняв его грубым предостережениям, перестала задавать вопросы о том, откуда у не утруждавшегося постоянной работой кавалера в карманах постоянно хрустят купюры. Она только испуганно мотала головой, видя, как Дмитрий время от времени появляется у неё дома в дорогих, явно не из ближайшего, торгующего ширпотребом магазинчика вещах. Ей он тоже, чтобы лишний раз не открывала рот, пару раз притаскивал качественные шмотки. Но женщина только горестно вздыхала и молча убирала так и не открытые упаковки с одеждой подальше в шкаф. И что теперь? Что он будет делать, когда денежные запасы, так стремительно оскудевающие, и вовсе исчезнут?! Нет, надо что-то придумать! И, кажется, Дмитрий знал, каким образом можно поправить своё грозившее вот-вот обернуться катастрофой материальное положение. Это было слишком рискованно, слишком пахло новым криминалом. Но если всё выгорит, то это, по мнению Корнева, того стоило. Нужен был план, качественный, основательный, позволяющий уверовать в положительный исход дела. И поэтому Дима дал самому себе обещание, что не будет торопиться и не станет ничего предпринимать, пока не обдумает всё основательно, взвесив все «за» и «против». В одном он не сомневался: «за» будет больше, неоспоримо, гораздо больше.