Текст книги "Там, где мы есть (СИ)"

Автор книги: InNOCH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 69 страниц)

– Господи, как же я не хотел снова встречаться с Лиамом. Думал, что уж в Неверлэнде ему меня точно не найти. Зря надеялся… – Феликс тяжело вздохнул. – И если бы не обещание, которое я дал Питеру, то никогда бы здесь не появился. Хотя хорошо, что все так вышло. Я надеялся, что Лиаму воздастся по заслугам. А каждый раз вспоминая о нем, мечтал расправиться с ним. Устал от воспоминаний, – парень прикрыл глаза, словно действительно чувствовал жуткую усталость. – И если бы он мне встретился в другом мире, а не в Неверлэнде, убил бы. А теперь выходит, что уже и некого…

– То есть, ты не знал, что это я, и шел на встречу с Лиамом? – Киллиан был удивлен. – Феликс, ты уже один раз поплатился за свою отвагу…

– В этот раз мне уже было не чего терять… Человека с мертвым сердцем дважды убить нельзя… Да и я уже, как ты верно заметил, не тот глупый юный Странник.

Ashes Remain – After All This

Киллиан смотрел в постоянно меняющие свой цвет глаза и видел в них боль, которую Феликсу не удавалось скрывать, хотя он и пытался это делать. И ему отчаянно хотелось сказать самому дорогому когда-то для него человеку, что и ему невыносимо больно обо всем вспоминать, что ему безумно жаль, что так все произошло, но прошлого уже не изменишь, что благодарен Феликсу за то, что он отвел предназначавшийся Киллиану смертельный удар кортика брата, что жалеет об упущенном моменте, когда не успел сказать самого главного… Что любит… Не успел и теперь не скажет никогда… Потому что утратил эту способность в тот момент, когда закрывал темный портал с попавшим в него Феликсом. Киллиан многое знал о темных порталах и о ритуале для их закрытия. Он вспомнил о нем, когда передавал почти безжизненное тело Феликса в лапы своего белого ворона, мысленно умоляя Уайза спасти того, кого он любил. Он вспомнил, что через темные порталы могут перейти все, у кого мертвое сердце, возрождаясь в другом мире. Он вспомнил, что должен сделать, чтобы получить «ключ», закрывающий портал. Темные порталы можно открыть с помощью магии, заполучив светлую душу и любящее сердце, а для того, чтобы закрыть эти порождения тьмы нужно добавить к «ключу» темную душу и жестокое сердце… А вот Лиам, видимо, не был осведомлен о том, как работают «ключи», иначе бы не стал убивать темного мага, с которым не поделил карту, с которой все и началось. Чем, надо сказать, облегчил задачу младшему брату. И Киллиан вполне отдавал себе отчет на что идет, когда вырывал кортик из рук Лиама, с намерениями во что бы не стало закрыть портал, и когда не обращал внимания на проклятия брата, который называл его безумцем, стоя на коленях перед мерцающей тьмой, в которую так стремился попасть. Может быть Киллиан и обезумел, но отчаянно надеялся, что все то, что он собирается сделать, поможет его Страннику найти место, где он сможет жить с пустотой мертвого сердца в груди. Надеялся, что его красноглазый белый ворон, с которым они вместе изучили много темных миров и их законов, поможет отыскать Феликсу нужный путь. Очень надеялся и верил, когда собственной рукой вогнал кортик по самую рукоять в сердце родного брата, которого, несмотря ни на что, любил… Тот самый кортик, отравленный заклинанием, в котором уже были любящее сердце и светлая душа Феликса и темная душа мага, убитого обезумевшим Лиамом. Он не расскажет, как смотрел через зеркальную поверхность портала в угасающие глаза брата и чувствовал через рукоять кортика, как затихает его жестокое сердце, становясь тем самым последним недостающим компонентом «ключа». Он не расскажет, что Лиам перед смертью все же сказал, что весь этот страшный ритуал нужен был для того, чтобы кортик привел его к Хранителю снов. Оказывается, только любящее и преданное сердце может привести к холодному сердцу Хранителя. Разве вера в глупые сказки стоила стольких жизней? Киллиан не расскажет, что когда убивал брата, то даже не дрогнула рука, потому что он не верил в сказки про Хранителей, но верил, что этим спасает Феликса. Он не расскажет, что когда резал кортиком мерцающее темнотой полотно портала, чувствовал, что из его сердца уходила любовь, а пустоту заполняла жестокость – портал забирал очередную жертву… Он знал, что расплатится за содеянное, и не жалел об этом. Этот чертов портал забрал у него Феликса, пусть подавится и его любовью – Киллиану она больше не нужна… Феликсу незачем знать, что, схлопнувшись, портал забрал не только любовь из его сердца, но и тот злополучный кортик, оставив лишь, как напоминание, сверкающий красный рубин, вывалившийся из рукоятки кортика. Он не расскажет, что стал пиратом только потому, что знал – Странники путешествуют по мирам, и что, может быть, когда-нибудь он отыщет Феликса и убедится, что все сделал правильно. Он хотел бы сказать все это Феликсу, но никогда не скажет, потому что любовь осталась в прошлом, растворившись в исчезнувшем темном портале, а прошлое не стоит ворошить. И наверное, нужно было бы все забыть, но Киллиан не хотел, и красный рубин в перстне на руке служил ему напоминанием о том, что когда-то он умел любить…

– А Уайз, я так понимаю, тебе ничего обо мне не доложил… Хитрец… – Джонс улыбнулся.

Ворон, все это время молча сидевший на плече у Феликса, встрепенулся и громко каркнул.

– И тебе привет, вредная птица! – Киллиан засмеялся. – Сменил хозяина, Уайз, и клюв на замке держишь?

– Так это твой ворон? – Феликс был непросто удивлен, он был шокирован. – А я все никак не мог вспомнить – откуда он появился…

– Был когда-то моим, но теперь он твой. У ворона-проводника только один хозяин, с которым он поддерживает ментальную связь. Тогда он выбрал тебя, Феликс. Вернее, я попросил, чтобы он выбрал тебя… – ворон перелетел на плечо бывшего хозяина и клювом несколько раз легко ущипнул Киллиана за ухо. – Я тоже скучал, Уайз. Спасибо тебе… Ты знаешь за что, – Джонс пальцем потеребил перья на голове птицы и снова посмотрел на Феликса. – Как ты здесь оказался, Феликс?

– Уайз подсказал, что нужно сделать, чтобы оживить сердце, и первым шагом был Неверлэнд. И теперь я что-то сомневаюсь в его подсказках, – Феликс улыбался, глядя на встречу старых приятелей – Уайз смешно, как заправский попугай, топтался на плече Капитана Джонса и больше смахивал на дурашливого белого ару, чем на мудрого ворона. – Хотя… Я все же попал сюда, да вот задержался, как видишь… Не захотел, чтобы Питер переправлял меня в мою реальность. Я и сам уже забыл, как она выглядит… И слишком много миров перемешались в моем подсознании.

Феликс не стал говорить Киллиану, что временно оставил свою другую реальность последнему хозяину, и что он намеренно пришел в Неверлэнд за сердцем Хранителя, чтобы обменять его на свою свободу.

– А твое сердце?..

– Оно по-прежнему почти мертво… И я знаю, что мое сердце ожило бы в моей реальности, но, видно, не судьба, – Феликс пожал плечами и грустно улыбнулся.

– Я слышал еще, что мертвое сердце может оживить поцелуй Хранителя.

– Только если Хранитель любит того, кому дарит свой поцелуй… И это не мой случай, – по печальному взгляду Феликса, устремленному на край утеса, Киллиан Джонс понял, что Странник хорошо знает, о чем говорит. – Но когда Питер рядом, оно всегда оживает. Вернее, делает попытки, – Феликс перевел взгляд на Капитана. – И благодаря Питеру, я все еще жив… В Неверлэнде отпущенное мне время остановилось. А мне остается только надеяться, что все еще может измениться…

– Ты надеешься, что Питер полюбит тебя и вернет в твое мертвое сердце жизнь?

– Надеялся, пока не появился ты, Капитан Джонс… – Феликс сложил на груди руки и подозрительно посмотрел на Джонса. – А что привело тебя на остров, Киллиан? Что тебе нужно в Неверлэнде?

Ashes Remain – Come Alive

Капитан Джонс бы мог сказать Феликсу, что он оказался здесь совершенно случайно, но это было бы подозрительно, учитывая, что на расстоянии в несколько десятков метров его ждет темнота портала. Нет, он потратил годы, чтобы найти этот Неверлэнд, который проявился после того, как портал закрылся, на той самой карте, с которой все и началось. Киллиан знал, что его любовь, принесенная в жертву тому самому порталу, открытому с помощью магии, откроет другой темный портал. И он нашел его, благодаря карте убитого Лиамом мага и с помощью некоторых записей и секстанта, доставшихся ему в наследство от брата. Все это так… Но на самом деле, Киллиан все время чувствовал зов кортика, которым он закрывал темный портал в мастерской мага. И именно этот зов привел его к берегам этого Неверлэнда и к пологу зловеще мерцающей темноты. И продажа мальчишек – это только лишь прикрытие того, что действительно делает пират в этом темном портале. Все это время Киллиан пытается отыскать тот самый кортик и верит, что когда найдет вещицу, то вновь обретет любовь в своем сердце… Или ему мог бы помочь Питер Пэн, если бы… Но пирату любовь ни к чему. Пират из всего извлекает только выгоду.

– Видимо, то же самое, Феликс, что и тебе…

Странник не мог понять, что имел в виду Капитан Джонс, и пытался прочитать ответ в его глазах, ставших неожиданно свинцово-серыми, как штормовой океан.

– Видишь ли, я многое узнал и о Неверлэндах и о Хранителях. А ты так и не научился врать… – Киллиан усмехнулся. – Ты ведь пришел сюда из одного из темных миров за сердцем Питера Пэна, Феликс, не так ли?

И этот вопрос Джонса сработал как спусковой крючок для спокойного и невозмутимого парня – он буквально подлетел к Киллиану и схватил его за грудки:

– Не смей трогать его, Киллиан! Его сердце не для тебя!

– А для кого? Для тебя? – Капитану было немного не по себе от такой внезапности – глаза парня с каждой секундой становились темнее, и такого Феликса он не знал.

– И не для меня, к сожалению… Но если с ним что-то случится… – Феликс скрипнул зубами, сдерживая вспыхнувшую ярость, и Уайз, что до этого момента сидел на плече у пирата, перескочил на плечо хозяина и теперь, не мигая, смотрел своими «кровавыми бусинами» на Джонса.

– Ты мне угрожаешь, Феликс? – Киллиана не пугали океанские шторма, а разозлившийся Странник и подавно. Он ухмыльнулся. – И что же ты сделаешь, если с Питером что-то случится?

– Я. Собственными. Руками. Вырву. Тебе. Сердце, – Феликс отчетливо произносил каждое слово, глядя в глаза когда-то любимого им человека, и не сомневался, что сделает это не раздумывая.

А Киллиан Джонс смотрел в черные глаза, нависшего над им Феликса, и думал, что совсем не знает этого человека с потемневшим суровым взглядом… Странник был похож на Темного Ангела – бледное лицо, холодные пустые глаза, побелевшие губы… Киллиану даже показалось, что у парня как будто внезапно выросли черные крылья, которые заслоняли солнечный свет, погружая все вокруг во тьму. Или это немигающий взгляд абсолютно черных глаз обволакивал Киллиана густой, липкой, удушающей темнотой?.. Показалось даже, что глаза на секунду стали желтыми… И становилось жутко от этого убийственного взгляда…

Если бы Киллиан знал, что в том темном мире, откуда в Неверлэнд пришел Феликс, и где у него остались некие обязательства, парень был жестоким, беспощадным убийцей, то был бы куда осторожнее. Цепной пес Верховного Темного Мага. Весь облаченный в одежды черного цвета, который контрастировал с его светлыми волосами, затянутый в облегченные кожаные латы, с развивающимся за плечами плащом. И можно было бы его принять за ангела, пусть даже и темного, с красивыми чертами лица, хоть и не выражающим никаких эмоций, если бы не его желтые глаза… Глаза зверя, горящий взгляд которых на всех наводил ужас. Феликс беспрекословно исполнял приказы своего хозяина, который вложил в его пустое сердце жестокость, равнодушие и преданность. Безжалостному убийце было, по сути, все равно, кто и за что попадал под его острую смертоносную секиру – мужчины, женщины, дети… Со временем он вообще потерял счет своим жертвам. Феликс был предан своему хозяину, действовал в его интересах и приказы не обсуждал. И со временем он получил доверие Темного Мага, а вместе с ним и странную просьбу взамен на свою свободу… Поэтому и оказался в Неверлэнде.

– Я понял тебя, Феликс, – пиратская жизнь научила Капитана Джонса выкручиваться из любой ситуации, извлекая для себя выгоду, ну или, по крайней мере, не оставаясь внакладе. – Но мы ведь в Неверлэнде… И нам обоим нужен Питер. Может, сыграем по правилам – кого он выберет сам?

Феликс еще некоторое время смотрел в глаза Киллиана, ставшие вновь голубыми, раздумывая над его предложением, потом резко выпрямился и разжал свою хватку:

– Хорошо, Киллиан. По крайней мере – это честно… И давай уже займемся делом, а то мальчонка заждался, – Феликс замолчал, обдумывая, что делать дальше.

– Я думаю, что мальчишке не стоит оставаться в Неверлэнде. Он мог слышать наш разговор и расскажет все Питеру, – Капитан оглянулся на неподвижно-сидящего на довольно приличном от них расстоянии мальчика. – А я думаю, что это не в наших интересах, чтобы Пэн все узнал.

– Может ты и прав, – Феликс задумчиво рассматривал симпатичного рыжего мальчишку, который, судя по всему, задремал. – Но по правилам я должен спросить мальчика, что выберет он.

– Послушай, правила иногда ведь можно и нарушить, – Киллиан усмехнулся, а в глазах мелькнули озорные искорки. – Давай так – я забираю мальчика и даю тебе право сделать первый ход в нашей игре. А ты можешь сказать Пэну, что я был один.

И в тот момент, когда Феликс был уже готов согласиться, он заметил какое-то движение на утесе – солнце начинало клониться к горизонту, и это было время Питера Пэна.

– Мальчик останется в Неверлэнде, и дальше пусть с ним Питер разбирается, – Феликс высматривал знакомый силуэт, пытаясь понять – не померещилось ли ему. – Сколько ты хочешь, Киллиан за мальчишку?

Капитан Джонс оглянулся, устремив взгляд в том же направлении, куда напряженно всматривался парень, но ничего не заметил и снова повернулся к Феликсу:

– Я пират, и мне простительна подлость, а вот тебя Питер считает своим другом… Забирай. Надеюсь, ты понимаешь, что здорово рискуешь.

– Что, ты даже ничего не попросишь взамен? – Феликс перевел удивленный взгляд на Киллиана.

– Ну, почему? – Джонс прищурился и растянул губы в довольной усмешке. – Тебе – мальчишка, а мне – право первого хода. Как тебе такое предложение?

Феликс увидел, как на утесе появилась пара волков, и знакомая стройная фигура Питера Пэна, материализовавшись на краю утеса, направилась в их сторону. Сердце Странника радостно трепыхнулось в груди. И он, поспешно кивнув пирату, соглашаясь с его условиями, протянул правую руку для передачи имени спасенного мальчика и, получив его, поспешил навстречу хозяину Неверлэнда. Игра началась, и первый ход был за Капитаном Киллианом Джонсом…

Комментарий к Часть 11. Если в сердце пустота... Шикарный арт с потрясающим Феликсом: http://static.diary.ru/userdir/3/0/2/9/3029340/82537305.jpg

Треки, использованные в этой части:

Ashes Remain – Keep Me Breathing: http://www.aiomp3.com/mp3/ashes-remain-keep-me-breathing-download.html

Ashes Remain – After All This: https://music.yandex.ru/album/2545011/track/22094568

Ashes Remain – Come Alive: http://www.aiomp3.com/mp3/ashes-remain-come-alive-download.html

====== Часть 12. О поцелуях и не только ======

Ashes Remain – Here For A Reason

Когда Капитан Джонс сказал Феликсу, что пришел за сердцем Хранителя снов, то почти не соврал. Он приплыл в Неверлэнд в поисках темного портала, который искал долгое время и даже нашел то, что действительно хотел найти – злополучный кортик, забравший так много жертв. Вернее, почти нашел… Темный Маг одного из миров, в которые можно было попасть через портал, обещал Киллиану информацию о точном нахождении кортика в обмен на Хранителя или в крайнем случае на холодное сердце хозяина Неверлэнда. И поначалу Джонс был готов пожертвовать этим высокомерным и дерзким Питером Пэном с его презрительным взглядом и вечной кривоватой ухмылкой, чтобы вернуть давно утраченное чувство – возможность снова любить. Но чем дольше Капитан общался с Пэном, тем больше привязывался к нему, тем глубже погружался в их пока еще дружеские отношения и понимал, что уже не может выпутаться из сетей наваждения колдовских зеленых глаз и ни за что не отдаст этого мальчика – ни Феликсу, ни Темному Магу в обмен на кортик, ни кому-либо еще. Этот мальчик будет принадлежать только ему… Киллиану хочется обладать душой Пэна, его сердцем, разумом, телом. Ему хочется чувствовать любовь к Питеру, но он испытывает только лишь желание. Желание обладать… Которое со временем стало изводить Капитана своей навязчивостью, лишая покоя, сна, занимая все мысли, вытеснив воспоминания о прошлом. Еще при первой их встрече Капитану Джонсу показалось, что Хранитель снов поможет ему проснуться и забыть о прошлом. Удивительно, но Киллиан действительно почти не вспоминал о делах давно минувших дней, не чувствовал ни сожаления, ни отчаянья, ни раскаивания – ничего, что раньше пытался топить в реках алкоголя. И это должно было бы радовать пирата, но неожиданно возникла новая напасть – зеленоглазый ангел с дьявольским характером. И теперь уже Капитан Джонс все чаще прикладывался к бутылке доброго крепкого рома, чтобы затуманенное алкоголем подсознание отключилось, а он мог забыться сном и не видеть в нем Питера с его глазами, что неожиданно становились темными, а пронизывающий и призывный взгляд, от которого невозможно было оторваться, затягивал как омуты. Не видеть ярко-красных по-детски пухлых губ, которые Питер торопливо обводил языком, оставляя влажный след, и которые нестерпимо хотелось попробовать на вкус. Хотелось настолько, что Киллиану Джонсу уже ничего не помогало, потому что он увяз в Питере и бредил им. Поэтому каждую ночь ему снились пронзительные зеленые, немного испуганные глаза Пэна и его яркие соблазнительные губы, которые были от Капитана близко. Очень близко… И Киллиан, глядя в завораживающие его глаза, медленно приближался к манящим, чуть приоткрытым губам Питера, в надежде, что наконец-то ему удастся урвать свой поцелуй, но всякий раз Питер Пэн в его сне удивленно вскидывал левую бровь, чуть прищуривал глаза, озорно улыбался и исчезал, растворяясь в воздухе…

И с каждым разом Киллиан все чаще вспоминал легенду о поцелуе Питера Пэна, что может оживить мертвое сердце. А что если он может вернуть и утраченную любовь? «Если только Хранитель полюбит того, кому дарит свой поцелуй». Эти слова Феликса накрепко засели в голове Киллиана Джонса. И ему хотелось верить, что их с Питером связывают непросто деловые отношения. Особенно последнее время, когда после заключенной сделки о выкупе Пэном привезенных Джонсом на остров мальчишек, если те захотят вернуться в свою другую реальность или остаться в Неверлэнде, их взаимоотношения внезапно улучшились, что Киллиана, надо сказать, только радовало. Порой ему казалось, что Питер неспроста проводит с ним почти все свое время, когда находится в Неверлэнде – может, Джонс был ему интересен как собеседник, или симпатичен как человек, или… Да неважно. Главное было, не торопить события и не спугнуть Питера своими необдуманными действиями, на которые Киллиана толкали его плохо контролируемые желания. Но Капитан, обладая должной выдержкой, благо что давно вышел из неуправляемого подростково-гормонального периода, не подгонял события, постепенно завоевывая дружбу, доверие и привязанность дерзкого красивого мальчика с его холодным сердцем Хранителя. А теперь, когда он получил право первого хода в их с Феликсом игре, где призом в случае выигрыша и был сам хозяин Неверлэнда, Киллиан решил, что сделает шаг, который или наконец сблизит его с Питером Пэном или лишит того немногого, что уже было между ними. И это довольно рискованный шаг, и было бы непростительно глупо ошибиться, когда цена слишком высока… Но для пирата риск – это то, с чем он сталкивается практически каждый день, а Кэпу всегда сопутствовала удача, и он решил, что рискнет, тем более что что-то ему подсказывало – ход будет верным и не оставит Феликсу ни малейшего шанса…

Это была одна из их обычных встреч на берегу океана перед темным порталом, ведущим в не менее темные миры. Киллиан прибыл в Неверлэнд с мальчиком лет тринадцати ничем особо непримечательным, кроме невероятно испуганного взгляда темных, как ночь глаз. Мальчишка не был странником или потеряшкой, Джонс выкупил его у другого пирата, и это объясняло малолетство «живого товара» – обычно Капитан имел дело с подростками постарше. И Пэн решил, что мальчик останется с ним, во что бы то ни стало, а дальше – как уж пожелает. Питеру совсем не хотелось, чтобы этот юный пленник Капитана слушал все те вещи, что по правилам их сделки должен будет ему рассказать пират, от которых ему самому каждый раз становилось тошно. Поэтому сегодня Пэн отступит от правил собой же установленных и не будет спрашивать мальчишку о желаниях.

– Не бойся парень, все будет нормально, – Питер некоторое время рассматривал мальчика, отмечая его бледность, нервный румянец на щеках, дрожащие губы и страх в глазах. – Сколько ты хочешь за своего пленника, Капитан Джонс? – Пэн перевел взгляд на Джонса.

– Ух ты! Как-то неожиданно… А как же право выбора? – пират вскинул в удивлении брови и широко улыбнулся.

– Он совсем ребенок, Киллиан, – Питер укоризненно покачал головой и сложил руки на груди. – Я не хочу, чтобы он слушал твой рассказ о том, что ждет его за темным порталом.

– Но это же не по правилам, Питер…

– Не забывай, что здесь все играют по моим правилам, – Пэн вскинул голову, и Киллиан снова увидел уже забытый обжигающе холодный взгляд зеленых глаз, которые сейчас больше были похожи на бездушные изумруды. – Я устанавливаю правила игры, и я же могу их поменять, – Питер усмехнулся. – Или сделать исключение из правил… Так сколько ты хочешь за мальчишку, Джонс?

– Не сколько, а что? – решение пришло неожиданно, вернее, подвернулся подходящий случай, чтобы сделать свой первый ход… Ну, хорошо… Питер просто попался в грамотно расставленные Киллианом сети. – Я отдам тебе мальчонку за твой поцелуй, Питер.

Jonathan Thulin – Dead Come To Life

Пэн молчал и смотрел прямо в глаза своего собеседника, пытаясь понять – не шутит ли Капитан. Питера ошарашило такое предложение, в этом Джонс был уверен, потому что левая бровь дугой взметнулась вверх, застыв в этом положении, и, несмотря на кажущуюся невозмутимость хозяина, выдавала его изумление.

– Заключая сделку, мы договаривались о денежном эквиваленте, так ведь? – Питер прервал затянувшееся молчание. – Тебя что, больше не интересуют деньги, Киллиан?

– Деньги пирата интересуют всегда, – Джонс улыбнулся, – но сегодня я хочу получить за свой товар твой поцелуй, Питер Пэн, – Киллиан указательным пальцем правой руки несколько раз легонько постучал по своим губам, словно уточняя – какой именно поцелуй ему хотелось бы получить.

– Но это не по правилам! – Пэна изумляла наглость пирата.

– Серьезно? – Киллиан прищурился. – Я назначаю цену за свой товар, не так ли? И уж если ты меняешь правила игры, то тогда и я могу изменить стоимость, за которую готов уступить тебе мальчишку, а иначе он уйдет со мной. По-моему, все честно.

Это было действительно честно, как бы Пэну не хотелось думать иначе. Он поменял правила, а Киллиан назначил другую цену. И это был всего лишь поцелуй… С мужчиной… У Питера уже случился поцелуй такого рода здесь в Неверлэнде, если считать ту неловкую попытку Феликса. Да и у Робби Кэя был такой опыт тоже… Боже! Об этом вспоминать даже как-то неловко… Он не смог отказать лучшему другу перед ответственным свиданием в просьбе научить его целоваться. Можно подумать, что те поцелуи с Эллой Пурнелла в нескольких сценах фильма «Пути жить вечно» делал из Робби эксперта в этом вопросе. Хотя порепетировать им с Эллой действительно пришлось, но и дублей они все же запороли немало – целоваться было больше весело, чем приятно. Нет, приятно, конечно, тоже. Но Робби смущался – несмотря на то, что ему уже исполнилось пятнадцать, это был его первый опыт. Поэтому он прятал свою неопытность и неловкость за шутками и смущенной улыбкой. И все же дни съемок тех самых сцен были для Робби Кэя одними из самых запоминающихся в его актерской карьере – ему тогда казалось, что за несколько часов он успел нацеловаться на всю жизнь. Но вот даже подумать не мог, что когда-то будет учить своего лучшего друга, Кэлума Бирна, премудростям поцелуев, предоставляя себя же в качестве манекена. Стыдно признавать, но Кэлум, будучи хорошим учеником, своими поцелуями довел Робби до такого возбуждения, что пришлось срочно отправлять друга на свидание, а самому, уединившись в душе, доводить себя до разрядки способом, известным всем подросткам. Опершись одной рукой о запотевшую стенку душевой кабины и уткнувшись в нее же лбом, он, закрыв глаза, дрочил, представляя не грудастых красоток из порножурналов, что иногда подсовывали ему друзья, а вспоминая сбитое прерывистое дыхание Кэлума, когда он отрывался от губ Робби, чтобы сделать глоток воздуха. Это было не иначе как умопомрачение… И Робби решил, что больше не будет возвращаться к таким экспериментам. И вот теперь Киллиан с его практически ультиматумом и решительностью в глазах – получить свою назначенную цену.

Питер Пэн всегда играет по правилам, даже если они немного изменились, да и цена за спасение мальчишки не так уж и велика. Питер кивнул Джонсу, соглашаясь с его условиями, и взмахнул рукой, образуя вокруг них завесу невидимости – лишние глаза, чьи бы они ни были, ему ни к чему. Пэну совсем не хочется объясняться потом ни с Призраком, с его намеками про пути, с которых нужно не сбиться, ни с Феликсом – уж ему то вездесущий Уайз обязательно все доложит. Особенно с Феликсом… Парня после единственной встречи с Джонсом словно подменили. Если раньше он и слышать не хотел о Капитане, то теперь расспрашивал Питера практически обо всех их встречах, внимательно слушал, словно анализировал, иногда хмурил красивое утонченное лицо, а как-то, не выдержав, сказал Пэну:

– Не верь ему, Питер, однажды он заманит тебя в ловушку, из которой ты не выберешься. Я бы на твоем месте держался от Джонса подальше.

– Это мой мир, Феликс, не забывай, что только я могу заманивать в ловушки и навязывать свои правила игры, – Питер усмехнулся и потрепал белокурую шевелюру рядом сидящего друга, в голубых глазах, которого отражались пляшущие языки пламени костра. – Или ты ревнуешь?

– Ревную? – Феликс повернул голову, и языки пламени уже отражались в его внезапно потемневших глазах, от взгляда которых Питеру стало не по себе – в них было что-то незнакомое и опасное. – Может быть и ревную… Но скорее предупреждаю. Просто поверь мне хотя бы потому, что у меня есть немалый опыт общения с такими типами.

– Не волнуйся, Феликс, я все держу под контролем.

И Питеру действительно казалось, что он все контролирует… До этого момента, когда он остался с пиратом наедине и, закрыв глаза и опустив голову, ждал, когда Киллиан возьмет свою плату. Пэн не двигался и почти не дышал, а вынужденная темнота только лишь обостряла все чувства. Он отчетливо слышал осторожные тихие шаги Киллиана, когда тот сокращал расстояние между ними. Он явственно почувствовал запах соленого океана, что впитала в себя кожаная куртка Капитана Джонса, и чего-то еще терпкого, щекочущего обоняние. Он ощутил на щеке легкое прикосновение, судя по всему, волос Капитана и вздрогнул, почувствовав горячее чужое дыхание сначала на своей ключице, затем на шее… Обжигающее… Волнующее… Легкое касание пальцев на щеке, которые, скользнув по скуле, задержались на подбородке и после некоторого замешательства настойчиво подняли голову Питера, запрокидывая немного назад. Теперь обжигающее дыхание он чувствовал на своих губах. Оно трепетное, словно крылья мотылька, что прилетел на открытое пламя свечи, но чувствуя жар и опасность, не решается сократить расстояние, но сделает это обязательно… И Питер престает дышать в ожидании поцелуя, но ничего не происходит…

– Открой глаза, Питер, – шепот проник с его сознание, и Пэн помотал головой, отказываясь выполнить просьбу… Он боялся… – Я хочу видеть тебя, Питер. И не напрягайся ты так, это всего лишь деловой поцелуй…

И Пэн, распахнув глаза, сразу попал в плен голубых глаз Киллиана. Хотя судя по сосредоточенности взгляда Капитана – это он в плену у Питера Пэна. Киллиан словно во сне, глядя в завораживающие его зеленые глаза, дышал в манящие, чуть приоткрытые губы Питера, что каждую ночь сводили его с ума. И ему на секунду показалось, что он спит, потому что снова увидел, как Питер Пэн удивленно вскинул левую бровь и чуть прищурил глаза. После чего этот красивый мальчик озорно ему улыбнется и исчезнет, растворяясь в воздухе… Как всегда это бывает в снах Киллиана. Но он не даст Питеру исчезнуть… Только не сейчас. Он быстро сокращает почти неуловимое расстояние между их губами, и, запустив гибкие пальцы в каштановую шевелюру Пэна и зафиксировав его голову, чтобы тот не смог уклониться, наконец, целует свое наваждение. Нежно… Вернее, осторожно, чтобы не спугнуть. Хотя он на грани срыва – ему хочется впиться в эти податливые губы настойчиво, властно, грубо, подчиняя своим желаниям, заставляя впустить себя, принять и чувствовать ответную трепетную дрожь тела в своих ладонях, потому что Питер не оттолкнет его. Он чувствует, что так будет… Когда-нибудь… Но сейчас он сдерживает себя и закрывает глаза, наслаждаясь их первым коротким поцелуем. Коротким, потому что сам через мгновение разрывает их контакт и смотрит Питеру в глаза. Ему важно понять реакцию Хранителя – Пэн выглядит несколько растерянно, а затем озорно улыбается и исчезает, растворяясь в воздухе, оставляя лишь тепло своего тела в ладонях Киллиана и вкус своих губ на его губах… Капитан улыбнулся – надо признать, что первый ход был довольно удачным, хоть и рискованным, и для первого раза все прошло неплохо: Питер не разозлился, не оттолкнул его, хотя мог запросто отказаться от поставленных Кэпом условий, и пират не стал бы настаивать – слишком опасно спорить с хозяином Неверлэнда. Можно было, конечно, все списать на желание Хранителя спасти, во что бы то ни стало, этого малолетнего мальчонку, но Киллиану хотелось верить, что их обоих тянуло друг к другу. Внесение некоторых корректив в условия их договора с Питером развязывало пирату руки, и теперь их игра стала куда интереснее. Теперь Капитан Джонс каждый раз устанавливал ту цену, которую на момент сделки ему бы хотелось получить. И чаще ему хотелось целовать этого холодного неприступного мальчика и чувствовать, как с каждым их пусть и деловым коротким поцелуем Питер все больше раскрывался и уже сам охотно подставлял свои соблазнительные губы для очередной расплаты. Но иногда Киллиан просил за мальчишек деньги, и ему казалось, что Пэн расстраивался, когда отсчитывал золотые Капитану, и даже обижался, потому что слишком быстро молча исчезал и не появлялся несколько дней. Но Киллиан все равно каждый вечер своего нахождения в Неверлэнде ждал Питера на том самом утесе, где когда-то впервые увидел его. Сидел, смотрел вдаль океана и ждал…